Глава 9
Выйдя на улицу, я первым делом позвонила Александре Семеновой. На душе у меня было тревожно, хотелось убедиться, что с клиенткой все в порядке. Но услышала я лишь длинные гудки.
Так я и знала! Но почему же тебе, Александра, дома не сидится, ведь предупредила вчера! До чего трудно иметь дело с тупыми идиотками. Ну что же, перезвоню клиентке позже. А пока придется еще раз заехать к Филимоновой.
«Оля исчезла», — стоял у меня в голове Катькин шепот. Что-то мне это совсем не нравится! Под таинственным словом «исчезла», намекающим даже на некую трансцендентальность, скрывались, по мнению Катерины, вполне конкретные юридические понятия: похищение, убийство. Этого только не хватало! Однако подсознательно я понимала, что, скорее всего, девчонка права.
До дома Филимоновых я донеслась на одном дыхании. Бежевых «Жигулей» у подъезда не оказалось.
И надо же было тебе, Иванова, уехать! Идея у тебя созрела? А где теперь преступника искать, ты подумала?
Молнией влетев на второй этаж, я позвонила в квартиру. Тишина, никаких признаков присутствия хозяев. Я стукнула кулаком в дверь, она приоткрылась.
Просунув голову за порог, я прислушалась — ни стонов, ни всхлипов. Я осторожно протиснулась в узкий темный коридорчик, медленно обвела взглядом комнату. Она показалась мне неуютной и угрюмой. Окна были почему-то задернуты шторами, стулья небрежно выдвинуты из-за стола, одежда раскидана, на полу следы от мужских ботинок.
По-видимому, у Филимоновых не принято разуваться. Ничего себе — гнездышко новобрачных!
Я потянулась к выключателю и вздрогнула от неожиданности — громко, словно милицейская сирена, зазвонил висящий на стене телефон. Недолго раздумывая, я подняла трубку.
— Оля? Алло, Оля, это ты? — узнала я Катькин голос.
— Нет. Это Татьяна Александровна. Оли дома нет.
— А как же вы попали в квартиру? — помолчав, спросила Катерина.
— Дверь почему-то оказалась открыта. Тебе ни о чем это не говорит?
— Дождитесь меня, пожалуйста, Татьяна Александровна. Я сейчас подъеду и все вам расскажу, — выпалила Катька и повесила трубку.
Очухалась наконец! По-видимому, решила пожертвовать малым ради спасения основного, заглушила кошачье поскребывание совести и решила излить мне свою душу.
Я включила свет и продолжила обследование квартиры. Первым, что бросилось мне в глаза, оказалась огромная пепельница, заваленная окурками и надломленными спичками. Я рухнула в кресло, чувствуя, как к горлу подступает комок. Пошарив в своей сумке, я достала пакетик со спичками, подобранными в ангаре. Так и есть! Дело рук одного человека. Ни те, ни другие спички не использовались по назначению, проще говоря, не были зажжены. Все спички оказались одинаково надломлены — чуть ближе к серной головке.
Я поднялась с кресла, но чуть не упала, наступив на какой-то предмет, лихо выскочивший из-под пяток моих кроссовок, не поленилась нагнуться и подняла с пола укатившуюся под кресло парафиновую свечу.
— Черт бы побрал этого Филимонова! Спички, свечки! К ковру прилепились какие-то колючки. Так и без ног недолго остаться. Где же он сам? Натворил дел и…
Я не закончила мысль, уставившись на фотографию молодоженов, стоявшую на полке книжного шкафа. Рядом с Ольгой Филимоновой я увидела сына Прохоровны Юрия — круглое лицо, широкий приплюснутый нос…
Тихонько скрипнула входная дверь. В комнату вползла запыхавшаяся Катерина.
— Бегом с остановки бежала, боялась вас не застать. Вы, Татьяна Александровна, уж извините меня за хамское поведение, просто я не хотела навредить подруге, а потом подумала, что своим молчанием сделаю всем только хуже. Вы ведь извините меня?
— Конечно.
— Я хотела сказать, что Оля ни в чем не виновата.
— Я знаю.
— Знаете?
— Даже догадываюсь, кто задумал и совершил преступление.
Катька подошла к столу.
— Вы видите? — указала она на спички. — Он всегда их ломает, когда нервничает. Оля рассказывала, что эта привычка у мужа с детства. Однажды его дед пришел домой пьяный, никак не мог найти спички, чтобы затопить печь, и со злости ударил вертевшегося под ногами мальчишку кочергой по затылку. Ребенок, которому и так немало попадало от старших, выразил протест и, спрятавшись от деда, переломал и выкинул все спички. Потом это вошло в привычку, от которой он так и не смог избавиться.
Я живо представила картину: спрятавшийся за ящиком в ангаре мужчина нервно надламывает и отбрасывает спичку за спичкой.
— Теперь мне понятно, что делала Оля на аэродроме.
— Ольга ехала в автобусе с соревнований и вдруг увидела из окна своего мужа. В принципе, ничего особенного в том, что он шел по улице, не было. Но Оле показалось странным, что одет ее муж в форму обслуживающего персонала аэродрома. Этой формы раньше она у него не видела, да и никакого отношения к летчикам или аэродрому он не имел. Ольга остановила автобус и поспешила за мужем, но к тому времени он уже успел скрыться из вида. Интуитивно Оля направилась к клубу и чуть не столкнулась с ним около аэродрома. Филимонов странно себя вел: озирался по сторонам, прятался за стенами эскадрильных домиков, а потом прошмыгнул в ангар. Никто этого не заметил, кроме Оли.
— Я так и подумала. И случилось это в тот самый момент, когда к Брянскому пришла Александра. Влюбленные были слишком заняты друг другом, чтобы заметить постороннего человека, проникшего в ангар. Я права?
— Со слов Оли получается, что именно так все и было. Подруга прибежала ко мне взволнованная. Она так и не дождалась, когда ее муж выйдет из ангара, и Брянский запер его внутри. Ольга мучилась угрызениями совести из-за того, что не сообщила обо всем Вениамину, упрекала себя за нерешительность. Но тогда она предала бы своего мужа! А еще Оля долго не могла понять, что ему было нужно в ангаре. Она все поняла лишь в середине следующего дня, когда она узнала от меня о смерти Брянского. В клуб Ольга обычно приходила к концу тренировок, ведь занятия в институте заканчиваются не раньше пятнадцати часов. Но в злосчастную субботу Оля хотела не выходить на работу. Муж, естественно, ночевать домой не пришел, и Ольга хотела дождаться его и обо всем расспросить. После того разговора я больше Олю не видела. Вы думаете, она попала в беду?
— Наверняка, — ответила я, почти уже не слушая Катьку.
Мысли мои закрутились, точно взбесившийся электросчетчик, наматывая полученную информацию и отбрасывая прочь переработанный материал: рассказ Александры Семеновой, Залесье, детский дом, институт, сторожка, колючки… на ковре.
Я подняла и покрутила в руках покрытый шипами плод растения. Дурман — лекарственное и в то же время ядовитое растение, не слишком часто встречающееся в Тарасовской области. А ведь я совсем недавно где-то видела этот дурман. В памяти вдруг всплыла вчерашняя поездка в Залесье, вечернее солнце, узкая тропинка к дому Прохоровны и колючие кустарники.
— Ой! — воскликнула вдруг Катерина. — А вдруг он ее убьет?!
Легкой птичкой Катька перепорхнула через комнату.
— Подождите секундочку!
Девчонка запрыгнула на стул и принялась энергично шарить руками на верху шкафа. Юбка у Катьки была короткая и соблазнительно обтягивала округлые бедра. Охотно верилось, что юной амазонке легко удается подцепить очередного богатенького ухажера. И вместе с тем в Катьке уживалась бескорыстная дружба и болезненная преданность подруге. Такая, как Катерина, может быть стервой, разлучницей или даже авантюристкой, но друга не предаст никогда!
Катька тем временем достала со шкафа маленькую жестяную коробочку, в каких продавались леденцы в послевоенные времена. Открыв крышку, она очумело уставилась на дно пустой банки.
— Пропали. Филимонов их забрал! — бескровными губами прошептала девушка.
— Что забрал? — переспросила я.
— Патроны. Здесь, в коробочке, Филимонов хранил патроны от охотничьего ружья. Его дед раньше служил лесником. Вот ружье и досталось Олиному мужу в наследство.
— А где ружье? — всполошилась я.
— Ружье Филимонов хранит у матери. Говорит, что там надежнее. Документов на оружие у него нет. Оля рассказывала, что ее муж мечтал пойти на охоту. Тогда пришлось бы везти ружье через весь город и дорожные посты. Гаишники запросто могли его остановить.
— А патроны почему он хранил здесь?
— От греха подальше! Филимонов как-то сказал, что если ружье висит на стене, то оно обязательно выстрелит. — Катька всхлипнула. — А вдруг оно и правда выстрелит?
Я кинулась к двери, Катька за мной. В сумке нетерпеливо задребезжал мобильник.
Кто там еще! Как некстати! Но, может быть, это Александра?
Я включила связь и поднесла аппарат к уху.
— Здравствуй, Танюша! Ты не забыла, что обещала этот вечер мне? — услышала я знакомый голос Гарика Папазяна.
— Ой, Гарик! Извини, дорогой.
— Я так и думал, что ты немножко забыла, — с едва уловимым южным акцентом проворковал не теряющий надежду Папазян.
— Гарик, миленький, я ничего не забыла. Поздравляю тебя. Счастья тебе, любви, удачи…
— А как же секс?
— Ах ты, развратник! Ну конечно, дорогой, и секса, и всего, чего пожелаешь!
— Тебя желаю! — не унимался Папазян.
— Ну, не обижайся. Сегодня никак не могу.
Мне было ужасно неловко перед приятелем, но что я могла сделать? Гарик наверняка что-то в этом роде от меня ожидал — не первый год знакомы, — но все же обиделся. Я даже готова была поклясться, что сейчас последует реплика о моей жестокости и его разбитом сердце. И не ошиблась.
— Ты коварная и черствая женщина, Танюша. Ты разбила мое пылкое, несчастное сердце! Выходит, что просто так Гарик тебе не нужен! Про Гарика ты вспоминаешь, только когда надо «немножко помогать».
— Гарик, миленький, не сердись. Ты у меня самый хороший, самый любимый и красивый. И я всегда о тебе помню. Просто сегодня у меня очень серьезное мероприятие, которое ну никак нельзя отложить.
Я чмокнула Гарика в трубку, закончила разговор и, не сходя с места, набрала номер Александры. Ответа не последовало. Лишь все тот же жизнерадостный голос автоответчика посоветовал перезвонить позднее. Дурное предчувствие угнетающе давило на сознание. Я уже не сомневалась, что моя клиентка попала в беду.
Словно пуля я вылетела из подъезда и запрыгнула в «девятку».
— Возьмите меня с собой! — умоляющим тоном попросила Катерина.
— Нет, — резко отрезала я. — Это опасно. Но до летного городка подбросить могу.
Катька не стала спорить, моментально уселась в машину и захлопнула за собой дверцу.
— Мне страшно. Я не могу одна оставаться дома. Я сойду с ума, — заныла Катерина, как только мы выехали на проезжую часть.
Ну, давай, слезу еще пусти для пущей убедительности! Когда молчала в общежитии, казалась тверже каменной скалы.
Я решила не обращать на пассажирку внимания, а лишь поддала газу и рванула вперед.
— Можно я позвоню с вашего телефона подруге? Вдвоем не так тревожно, а я свой мобильник оставила в комнате.
— Звони, — не выдержала я и протянула Катьке телефон.
Та принялась усердно щелкать пальцем по кнопкам, поднесла аппарат к уху.
— Никто не отвечает, — нахмурившись, произнесла она. — Придется послать SMS.
Катерина еще немного помучила мой телефон и наконец, облегченно вздохнув, вернула его мне.
— Никогда не понимала, что она в Филимонове нашла? — уже без нытья принялась рассуждать Катерина. — Ладно бы был еще при деньгах или бизнес какой имел. Так ведь нет. А теперь выясняется, что он еще и убийца! Это надо же — прикидывался овечкой, а обернулся серым волком… — Катьку точно прорвало. Открыв рот, она уже не могла остановиться.
— Все, вылезай, — приказала я, остановив машину напротив проходной городка.
— Вы же не знаете, где их искать! — вновь занервничала девчонка.
— Знаю, Катя. Я уже все поняла.
Хоть Катерина своей болтовней и не давала мне сосредоточиться, одна более-менее приемлемая версия все же созрела в моей голове. Я вспомнила слова Марины Юрьевны, преподавателя пединститута, где училась Ольга Филимонова: «…в сторожке легче принимать важные решения…»
— Думаю, после того как Филимонов забрал от матери ружье, он повез своих пленниц в сторожку. У Филимоновых ведь имеется машина?
— Старенькая «пятерка».
— Такого же цвета, как моя?
— Да, бежевая. А почему пленниц?
— Катя, не тяни время, выходи.
— Да говорю же вам — вы ни за что не найдете эту сторожку. Ехать туда далеко и, не зная дороги, вы будете плутать по лесу до утра. А я бывала в тех местах. Мы выезжали к Верхнему озеру на охоту.
А ведь Катерина права. Сторожка в лесу — не универмаг в городе. Спрашивать будет не у кого, и карта тут не поможет. Если в ближайшее время не добраться до места, то и подумать страшно, чем дело может закончиться.
— Хорошо, — согласилась я. — Но обещай, что из машины не вылезешь ни при каких обстоятельствах. Смотри не наделай глупостей.
— Обещаю, — заверила меня Катерина.
«Девятка», фыркнув, вспугнула стайку резвых воробьев и рванула вперед, стремительно врезалась в поток транспорта. Очень скоро мы оказались за городом, и я облегченно вздохнула.
— А ведь вы, Татьяна Александровна, еще до разговора со мной в общежитии догадывались, кто совершил убийство Брянского, не правда ли? — словно желая успокоить свою совесть, спросила Катька. — Как же вам это удалось?
— На то я и детектив, Катя.
Как удалось? Да вот так и удалось.
Во дворе института я вспомнила слова Прохоровны: «У Юрия там своя квартира. Приедет ко мне на часок и назад… сейчас дослужился… женился». Значит, и машина у него есть, и повод — уязвленное самолюбие. Не так все и сложно, когда мозги основательно включаются в работу.
— Расскажи-ка мне лучше, Катерина, что за человек Филимонов и чего можно от него ожидать.
— Говорю же — волк в овечьей шкуре! Молчаливый, скрытный, все держит в себе. Уставится в одну точку, спичку за спичкой ломает — попробуй догадаться, что у него на уме. Не пойму, чем ему Брянский мешал? Может, к Ольге приревновал? Да нет, чушь какая-то. А хорошо, если бы они и правда поехали на охоту! — вдруг размечталась Катька.
Я только покачала головой.
Охота! Все гораздо хуже. И если я правильно постигла логику Филимонова, то охота началась давно, с тех самых пор, как Александра вернулась в Тарасов.
Время неумолимо бежало вперед. Мимо проносились поля, деревни, посадки. Мы приближались к злополучному поселку.
— Куда мы едем? — вдруг испуганно спросила Катька. — К Верхнему озеру надо было свернуть на предыдущем перекрестке, там, где дорога уходит к дому отдыха.
— В Залесье. Сначала заскочим к матери Филимонова. Необходимо проверить, действительно ли Филимонов решил воспользоваться оружием и не находится ли он до сих пор в поселке?
— Боюсь, что не смогу из Залесья указать верный путь к сторожке. Придется возвращаться, — предупредила Катерина.
Я промолчала.
— По-моему, мы зря теряем время! Мы можем опоздать! — не отступала девчонка.
— Время у нас еще есть, — успокоила я Катерину. — Хотя и неизвестно — сколько. Не более чем за час до нашего визита к Филимоновым я видела его машину у подъезда. А в самой квартире нечаянно наступила на свечу, закатившуюся под кресло. Наверняка Филимонов собирался взять ее с собой. Значит, он настроен на длительный разговор. Понимаешь?
— Нет, — честно призналась Катя.
— У таких молчунов, как Филимонов, накопивших в себе за долгие годы огромное количество всяких обид, довольно часто появляется желание выговориться, перед тем как отомстить обидчику.
— Чем же ему успела насолить Оля?
— Оля, возможно, и не насолила. Вместе с Ольгой в сторожку Филимонов увез еще одну женщину.
Катька утихла, обхватив руками плечи, хмуро уставилась в окно. Наверное, переживала за подругу, а может, терзалась мыслью о том, какая нелегкая понесла ее на ночь глядя навстречу злоключениям.
Итак, что меня ожидает в Залесье? Филимонов, конечно, побывал дома, в этом я не сомневаюсь. Только вряд ли он выбрал родной поселок для осуществления задуманного плана. Любопытные соседи и переполненная любовью к сыну истеричка-мать могли испортить все дело. А мамаша, надо отметить, оказала огромное влияние на взгляды и поведение некогда доброго и отзывчивого паренька. Что ж, возможно, Юрий до сих пор прислушивается к словам матери. И тогда именно Евдокия Прохоровна могла бы предостеречь свое единственное чадо от преступления, а несчастных женщин спасти от гибели.
Я почему-то надеялась, что в голове у матери Филимонова осталась хоть капля здравого смысла. К тому же, чтобы не терять времени и не возвращаться на известную Катерине дорогу к озеру, Прохоровна могла бы показать мне ближний путь к сторожке.
Наконец впереди показались знакомые домишки — мы прибыли в Залесье.
Поселок показался мне на удивление неприветливым. Дорога, ведущая к дому Филимоновых, оказалась свободной, кирпичи, перекрывающие ранее проезд, убрали, и мы подъехали к самому огороду. В глубине дворов залаяли соседские псы. Я зябко поежилась от холодного осеннего ветра и нехорошего предчувствия.
— Подожди меня в машине, — попросила я Катерину.
Мужественно распахнув дверцу калитки, я быстро зашагала к дому. В окнах было темно, да и сам дом, казалось, вымер.
У самого крыльца со злобным урчанием мимо меня пронеслась кошка. Говорят, это плохая примета, но я в приметы не верю. Интересно другое — кто заставил кошку так шарахнуться? Не иначе, за стеной дома кто-то прячется.
Я осторожно заглянула за угол. Кроме ржавой бочки, заполненной наполовину водой, и пустой собачьей будки, сначала я ничего не увидела. Но не прошло и десяти секунд, как из-за емкости послышалось шуршание и возня. По-видимому, тому, кто там устроился, было очень неудобно.
— Эй! Кто там прячется? Евдокия Прохоровна, это вы? — громко спросила я.
Из-за бочки показалась голова, а затем и паучье тело хозяйки дома.
— С чего бы это мне прятаться? — буркнула Прохоровна, узнав во мне вчерашнюю знакомую. — Опять прикатила! Никак арестовывать меня пришла?
— Надо будет, так арестую. И, возможно, не только вас.
Глаза у женщины испуганно забегали.
— Кого еще-то? В доме никого нет.
— А вот это я сейчас проверю.
— Иди, топчи! Все равно не найдешь!
Не обращая внимания на ворчание хозяйки, я прошла в избу, нащупала рукой выключатель и зажгла свет. По поведению Прохоровны было очевидно, что сын приезжал.
— Когда от вас уехал Юрий? — не теряя времени, спросила я доковылявшую до комнаты старуху.
— Не был он здесь, — зло ответила та.
— Соседи видели вашего сына, — придумала я на ходу. — А у забора отпечатались следы колес его машины.
— Ничего не знаю, — огрызнулась Прохоровна.
— Может, и про охотничье ружье вам ничего не известно?
— Ничего не знаю, — повторила хозяйка.
— Так вы же сами его сыну отдали!
— Я? Не давала!
— Хорошо. Тогда где оно?
Только теперь старуха поняла, что проглотила мою наживку и признала существование оружия.
— Послушайте, Евдокия Прохоровна, мне некогда с вами препираться. Ваш сын убил человека…
— Ты лжешь! Мой мальчик не преступник и не убийца! Он никого не убивал!
— Юрий запланировал убийство и совершил его. Но на этом он не остановится. Вы же не глупая женщина, понимаете, что чем больше Юрий наломает дров, тем более суровое наказание понесет за свои преступления. Его надо остановить.
Прохоровна не ответила. Казалось, она меня не слушала, рассеянно смотрела куда-то мимо.
— Я думаю, он в сторожке. Однако очень боюсь, что не успею подъехать туда до прибытия оперативной группы. Тогда уж большой беды вашему сыну не миновать, — продолжила я наступление, изобретательно придумывая сюжет явно не моего романа. — А ведь вы могли бы помочь уговорить Юрия отпустить жену и вашу бывшую соседку Александру Семенову.
— Я спасу своего мальчика! — вдруг воскликнула Прохоровна.
— Вот и отлично. Хочется верить, что это так. Пойдемте в машину, Евдокия Прохоровна. Не стоит терять время.
Женщина направилась было к выходу, но резко остановилась. Согнувшись пополам, она ухватилась за поясницу и застонала.
— Что с вами? — нетерпеливо спросила я, вспомнив предупреждение участкового о выдуманных болячках односельчанки.
— Ох, в спину вступило! Да ты ступай, я сейчас лекарство приму и тоже выйду.
Я не сдвинулась с места, терпеливо ждала, пока Прохоровна доползла на своих тонких подгибающихся ножках к буфету. Потом она долго шарила по полкам, доставала и убирала разнообразные пузырьки и флаконы. Наконец, намешав в кружке каких-то снадобий, известных одной только ей, она влила их себе в рот.
Мне было абсолютно ясно, что толку от этой женщины нет и не будет. Единственное, на что я могла рассчитывать, так это как можно быстрее добраться с ее помощью до сторожки. К тому же в Залесье ее нельзя было оставлять. Прохоровна могла позвонить с почты Юрию и испортить все дело.
То ли хозяйка поняла, что ее притворство на меня не подействовало, то ли, осознав, что цирк не ко времени, она вдруг почувствовала себя лучше и через минуту сидела в машине.
Я завела двигатель. Катька облегченно вздохнула.
Машина резко поскакала по поселковым ухабам в направлении моста, где обычно рыбачил бывший участковый Залесья. На улице нам не встретилось ни души, лишь в стельку упившийся дед, каким-то чудом еще державшийся на ногах, проводил нас тупым взглядом. За мостом дорога круто поднималась в гору и раздваивалась сразу за выбеленными известкой столбиками. Нам пришлось свернуть с асфальта на узкую грунтовую дорожку. Я неслась по ней, сжимая руль. Колдобины то и дело подбрасывали машину вверх. Водитель встречного «уазика», увидев мчащуюся на него «девятку», притормозил. Я, чуть повернув руль, пронеслась мимо, продолжая гонку по пустой извилистой дороге.
Когда мы добрались до леса, начинало смеркаться. В голове у меня мелькнула предательская мысль о том, что все мои старания напрасны и попаду я в сторожку к шапочному разбору.
«Это что еще за настроение? А ну, хандра, прочь! И ты, Татьяна, не дрейфь! Что тебе кости нагадали? Звездный успех? Вот и нечего нос вешать!» — приказала я себе и прибавила газу, однако тут же пожалела об этом, чуть не вписавшись в первое попавшееся дерево.
Не гони лошадей, Татьяна! Тише едешь, дальше будешь.
Прохоровна указывала то направо, то налево. Мне же казалось, что мы ездим по кругу и никогда не попадем в нужное место, пока вдруг Катерина не увидела столб с разметкой.
— Прямо! — воскликнула она. — Видите указатель? Эта дорога ведет к озеру!
Девчонка не ошиблась. Через четверть часа мы действительно оказались у Верхнего.
Катька выскочила из машины и подбежала к воде.
— Вон там… — показала она рукой в сторону песчаной косы, врезавшейся в серую гладь озера. — Там коттедж нового лесника. Это заповедная зона. А напротив песчаной отмели, на другом берегу озера, — сторожка. Отсюда ее не видно, только с воды. К сторожке можно проехать вдоль озера. Правда, дорога там не накатанная, а потом придется подняться пешком на косогор.
— Едем.
Дорога оказалась еще ужасней, чем я предполагала. Из-за бесконечных поворотов, завалов и объездов мы двигались с черепашьей скоростью. И когда наконец Катерина сказала «стоп», дальше десятка метров рассмотреть уже практически ничего было невозможно. Сумерки сменила темная ночь.
Здесь, у озера, вдыхая свежий сосновый воздух и слушая плеск воды, трудно было поверить, что зло вообще существует на свете. Вокруг было тихо и спокойно…
— Сторожка там, наверху. Вы сразу увидите ее, когда подниметесь по этой тропинке, — шепотом сказала Катерина.
— Следи за старухой, — так же тихо ответила я. — Вы, Евдокия Прохоровна, тоже подождите здесь. Мне бы не хотелось видеть два лишних трупа. Поэтому внимательно слушайте меня. Первое — не выходить из машины ни при каких обстоятельствах до моего возвращения; второе — сидеть тихо, не подавая признаков жизни.
Я отвела Катерину в сторону.
— Будь осторожна, Прохоровна с трудом передвигает ноги, но та еще бестия! С ней надо держать ухо востро. Вот пульт, если начнет артачиться, запрешь ее в машине. Но от озера не уходи. Поняла?
— Все сделаю, как вы сказали, — заверила меня Катерина.
Катька уселась в машину, а я отправилась на разведку.