Книга: Вечная невеста
Назад: Глава 7
Дальше: Эпилог

Глава 8

Да, это кидняк. Теперь уже совершенно ясно, что это типичный кидняк… И главное, кто все устроил, кто! Нет, конечно, всегда было заметно, что эта стерва себе на уме, что она не просто сидит и трясет длинными лохмами — она наблюдает. Думает. А-на-ли-зи-ру-ет. Вот и доанализировалась! Как же я вовремя-то не сообразил, а? Как же я так? Остался не у дел…
Нет, не-ет! Так просто я этого им не оставлю, пусть даже не надеются! Думают, что самые хитрые? И на таких хитрецов голова найдется. К тому же хитрость-то разгадана, давно разгадана! Я разгадал. Я, может, не такой хитрый, зато умный. И я все узнаю, все. Собственно, что — все? Все мне и не нужно, мне нужно одно, конкретное. Понятно что. То же, что и им. То, на что они замахнулись без всякого на то права. Присвоили, проще говоря. Отобрали. А я тоже отберу. И пусть попробуют помешать — убью. Пе-ре-стре-ляю, как собак перестреляю, вот так! Они еще узнают меня, узнают… Они меня сумасшедшим считали, хихикали надо мной? Я им покажу, как они ошибались… Жаль только, что они оценить этого не смогут — они умрут раньше…
…Андрей Третьяков был человеком недовольным. Недоволен он был постоянно. Чем? Да чем угодно. Например тем, как сложилась его жизнь. Изначально. Родителями своими был очень недоволен. Потому что не смогли обеспечить сыну достойной жизни. Такой, какой он хотел. Недоволен был учебой, потом работой, которую часто менял. Женщинами был недоволен, потому что те не могли его оценить. Словом, всем, что его окружало.
И когда попал на работу к Антону Чеснокову, тоже был недоволен. И помещением, и зарплатой, и коллегами, а главное — самим Антоном. Антон все делал не так, по мнению Андрея. Если бы делать по-другому, более смело, более рискованно, то и результат был бы другим. И денег было бы больше. А их количеством Андрей тоже постоянно был недоволен.
Сколько раз они с Антоном ругались на эту тему! Вернее, ругался Андрей, просто из себя выходил, слюной начинал брызгать, доказывая приятелю, что ведь выгодная, вы-год-ная сделка же намечается! А тот нет, все свое: это опасно, один раз будет выгодно, а потом вообще всего лишимся, это не для меня, лучше меньше да лучше, ну и так далее. И главное, спокойно все так, спокойно! Вот это спокойствие и бесило больше всего Андрея. Что он, Антон, самым умным себя считает, что ли? Или самым честным? Да не заработает он так никогда ничего, не заработает! И он, Андрей, из-за него не заработает! А почему Андрей должен страдать из-за Антона?
— Эх, мне бы директором фирмы быть, я бы… — неоднократно ворчал Андрей как про себя, так и вслух.
Сколько раз он произносил эту фразу, выкатываясь из кабинета своего начальника мрачнее тучи.
— А ты стань, — смеялась Эльвира Голицына, которая всегда торчала в приемной, как и положено секретарше.
— Стань! — огрызался Андрей. — Легко сказать!
— Ну Антон же стал, — продолжала Эльвира улыбаться. — Вот и ты возьми и открой собственную фирму, будешь сам себе и директор, и заместитель, и секретарь… Никого слушаться не нужно, сам себе хозяин. Ты же с нами постоянно ругаешься.
— Да потому что вы… Потому что вы под Антонову дудку пляшете! — возмущался Андрей. — А вот если бы все вместе на него наехали, он бы, глядишь, и согласился. Сколько всего провернуть можно было! И с теми компьютерами тогда! Я же достал документы липовые на них — не подкопаешься! Купили бы по дешевке, потом спихнули бы по-быстрому всю партию, и все дела! Их же за копейки отдавали! А он — нет! В принципиальность играет, в честность, тоже мне! Только долго в них не поиграешь, надоест быстро! Мне уже давно надоело!
— Так увольняйся, — пожимала плечами Эльвира. — Кто тебя держит?
— Пошла ты! — взрывался Андрей, вскакивая со своего места. — Дура лохматая!
После таких вспышек он чувствовал себя нехорошо. Еще и руки начинали дрожать. К врачу бы… Да к какому, на хрен, врачу? Они сами не понимают ни черта, им лишь бы диагноз поставить! Вон, с детства мурыжат, по диспансерам таскают! Они, врачи, все нервы-то и вымотали, испортили, а потом диагнозы ставят. Пусть катятся они со своими диагнозами!
На врачей Андрей был сильно обижен. За то, что благодаря им ему в свое время подолгу приходилось лежать в клинике. За то, что благодаря этому диагнозу на него посматривали косо. За то, что жена в минуты ссор открыто обзывала психом, а потом и вовсе собрала вещи и ушла. Так что лечить нервы он предпочитал сам, переходя через дорогу и устраиваясь за стойкой бара в соседнем кафе. Алкоголь был ему категорически противопоказан, но что они понимают, эти врачи? Что они вообще по-ни-ма-ют?
Обычно после трех порций наступало успокоение, Андрей расслаблялся, уже не хотел ни с кем ссориться, возвращался к себе в офис, где подсаживался к Эльвире и начинал слезливо жаловаться ей на жизнь, пока секретарша не сообщала шефу о его состоянии. Тогда Антон выходил из кабинета, видел рассопливившегося приятеля, заснувшего за столом, вызывал машину и отправлял его домой. На следующий день Андрей ходил притихшим, и так продолжалось до очередного приступа злобы и скандала с Антоном.
Так повторялось много раз, и все к этому привыкли. И сам Андрей привык. И ругался-то с Антоном скорее тоже по привычке, а не потому, что всерьез собирался что-то изменить. И поэтому разговор с Алексеем Порфирьевым, который откровенно предложил принять радикальные меры, стал неожиданностью для Андрея. Какой-то невзрачный Алексей Порфирьев, которого Андрей и всерьез-то не воспринимал, и смотрел-то на него как на мелкого конторского клерка, вдруг хладнокровно и цинично предлагает ему устранить Антона и забрать его деньги. Вот, наверное, это-то и подстегнуло скорее Третьякова к действию: как это так, какой-то Порфирьев додумался до этого, а я нет? Я! Я?! И теперь отказываться?
Ну уж нет! Отказываться Андрей не собирался. Он понимал, что Порфирьев без него не справится — он просто слюнтяй, не сможет на человека руку поднять. А вот он, Андрей, сможет! Он все сможет! И деньги у него будут, и все будет. Вот так. Удача сама к нему пришла. И это правильно, это закономерно. Удача — она всегда приходит к сильным. К избранным. К таким, как он. А Антон… Ну что ж, Антон… Антон всегда слабаком был, он это заслужил. Его участь — она тоже закономерна. Слушался бы Андрея, не ерепенился — все бы по-другому было. А теперь вот не так. Теперь Андрею с ним не по пути.
Оставались только технические детали, но их продумать было совсем несложно. Антон доверял Андрею как давнему приятелю, поэтому Третьяков был в курсе, когда и где именно Чесноков получит кредит, а также куда он его повезет. Оказалось, что к себе домой. Все очень просто. Нужно только нагрянуть к нему вечером, и… Все получится, получится! Антон живет один, сам он ничего не заподозрит… Да он вообще не в состоянии ничего заподозрить! Можно будет хоть прямо его попросить показать деньги, он и то не подумает, что это просьба с каким-то умыслом. Даже смешно — вот наивный человек! В идеалы дружбы и честности верит!
Нужно было, правда, раздобыть пистолет, но это вообще не проблема при наличии денег. А заработки в «Сар-Би-Си» позволяли сделать такую покупку. Порфирьев, правда, хотел обойтись без пистолета, все предлагал ножом ограничиться или чем тяжелым, Порфирьев — он жлоб еще тот, за копейку удавится. Но тут уж Андрей настоял: пистолет надежнее. Как чувствовал, наверное, что он ему может еще пригодиться.
Одним словом, осталось только дождаться того дня, когда кредит будет получен. И Андрей дождался. Антон сам ему сказал заранее, что совещание будет в офисе. Собирался обсуждать, как работать по-новому. Дур-рак! По-новому! Все равно бы все по-старому было. Не умеет он, Антон, по-новому-то, не умеет! По-новому — это так, как он, Андрей, предлагал. А Антон Андрея в этом смысле слушать не хочет. Трус он! Просто трус! Одни слюнтяи вокруг! И Порфирьев такой же! Правда, жадный. У Антона и этого нет. Жалко, в общем-то, Антона, неплохой он парень. Но обратного хода нет, что решено, то решено. Сам выбрал. Так что никакой жалости. Слово-то какое — «жа-алость». Само слово противное. Андрей такого слова не знает и знать не хочет. Вычеркнуть его нужно совсем, вы-черк-нуть.
Эх, Антон, Антон! Вот был ты весь такой хороший, весь такой положительный — а что толку? Что толку-то теперь в этом? Теперь все станут считать, что ты гад, подлец, сволочь, друга своего Данилова кинул, бабки прикарманил, фирму бросил и свалил? Здорово, а? Здорово над тобой судьба посмеется! Все осторожничал, хотел чистеньким быть? Не вышло!
Порфирьев заехал за Андреем, как и было условлено, около восьми вечера. Было уже достаточно темно, а пока провозятся с Антоном, и того позднее. Так что все шансы у них на успех. Главное, побыстрее все это сделать, побыстрее. Черт, руки опять дрожать начали… Все врачи! Ладно, ладно, нужно просто успокоиться, успокоиться нужно и расслабиться на время. Вот принять граммов сто — и порядок. Но нет, нельзя. Пока нельзя. Закончим все, тогда можно. Тогда и больше можно. Тогда все будет можно. Да не дрожите же вы, суки, с ума же можно сойти!
Сердце колотилось так, что Андрею казалось — сейчас гаишники услышат этот стук и остановят машину. Ну и что? Ну и остановят, их право. У него же на лице не написано, что он едет Антона Чеснокова убивать. Никто же не знает, что он и… О черт, руки эти ходуном уже просто ходят! Нет, успокоиться нужно, необходимо просто. Только вот как? Порфирьев этот сидит рядом с тупым лицом своим. Взгляд у него как у дебила. Да ладно, черт с ним, с этим Порфирьевым, скоро он с ним распрощается навсегда! Сегодня бы только пережить, скорее бы все прошло. Ага, вот, кажется, подъехали уже…
Антон, как и ожидалось, встретил благодушно. Прямо светился своим этим благообразием, прямо-таки упивался. Бла-го-по-луч-ный! Вот это его всегдашнее благополучие и бесило. Потому что рядом с ним сам он себе казался… Хуже, что ли. Или ниже. Ниже? Ну уж нет! Это вы бросьте!
Антон пригласил пройти, немного удивился, правда, визиту Порфирьева, но тем не менее обрадовался. Выпить даже предложил.
— За кредит, что ли? — подмигнул Андрей в прихожей. Он и сам готов был принять предложение приятеля, пройти, выпить чего-нибудь покрепче, расслабиться… Но в спину своим тупым, мрачным взглядом смотрел Порфирьев, смотрел, словно подталкивал, и Андрей понимал, что времени у него нет. Что нужно действовать.
Он и сам не понял, как это получилось. Потом даже и вспомнить не мог этот момент: как он выхватил пистолет, как направил его прямо в грудь Антону, как удивленно расширились глаза приятеля. Как нажал на курок…
Андрей не услышал выстрела. Нет, это понятно — не зря глушитель привинчивал — даже щелчка не услышал. И как упало тело на пол, не услышал. Увидел только сердитое лицо Порфирьева, который трогал его за плечо и указывал на пол, где лежало тело Чеснокова.
Потом они подняли его, подхватили под мышки и потащили вниз. Порфирьев заранее выкрутил пробки в подъезде, так что было темно. И в этой темноте создавалось ощущение, что двое подвыпивших друзей тащат третьего, который сегодня просто здорово перебрал и не может самостоятельно передвигать ноги.
В машине Андрей наконец позволил себе расслабиться и выпить. Правда, Порфирьев после пятидесяти граммов грубо выдернул у него бутылку, сказав, что дело еще не закончено. Ну да, предстояло еще избавиться от трупа. Ради этого, собственно, они и двинули в этот глухой район. Здесь не то что труп — лошадь с упряжкой пропадет, и не найдешь.
И странное дело: теперь Андрей уже не боялся. Хотя понимал, что, если сейчас остановят гаишники и проверят машину, то неприятности им светят крупные. В кармане пистолет, в машине труп… Но им повезло, и никто их не остановил. Также благополучно избавились и от трупа. Теперь было самое время делить деньги. Только сначала выпить еще немного, еще совсем чуть-чуть. И отъехать отсюда, от этого места подальше.
Они и отъехали подальше, и от улик избавились, и вот уже остановились, чтобы деньги делить, и тут… Черт ее знает, откуда она появилась, эта стерва лохматая! Вот уж кого Андрей совершенно не ожидал увидеть, так это ее. И главное, глаза у нее были совсем другие, не такие, как в конторе! И пистолет в руках, и настроена она очень решительно. И смотрит очень нехорошо. И ведь непонятно откуда взялась! Вернее, тогда ему было непонятно.
— Ну что, мальчики? — и смотрит насмешливо. — Покатались? Деньги давайте, и можете дальше кататься.
И пистолет прямо в лицо. А Порфирьев, мямля эта, трус, тряпка, пакет ей протягивает! Андрей, признаться, и сам… Нет, не испугался. Не ис-пу-гал-ся! Оторопел просто, растерялся от неожиданности. Да кто мог знать, что эта швабра толстозадая до такого додумается, кто? И главное, пистолет уже выбросил…
А она так же спокойно, деловито деньги забрала, в машину свою скакнула — и по газам. Только ее и видели. И Порфирьев, главное, не шелохнулся даже, чтобы что-то предпринять, остановить, прибить эту гадину! Андрей ладно, ему простительно: он и так свое дело сделал, Чеснокова убил, руки вон до сих пор не отойдут никак. А Порфирьев что? Стоял пень пнем, потом сидел так же.
— Что делать-то будем? — спросил Андрей, когда пришел немного в себя.
Он просто не мог поверить, что из-за какой-то крутозадой глупышки из приемной, которая никогда ничем особенным не выделялась, они теперь остались ни с чем. В тот момент он не мог рассуждать здраво, не мог поразмыслить, а откуда, собственно, она взялась? Откуда и впрямь узнала, что у них деньги Антона? Откуда узнала, что они будут именно в этом месте? Понятно, что кто-то ей об этом сказал. И совершенно понятно становится, кто именно, если он, Андрей, не говорил. Но это теперь понятно, а тогда он просто не мог логически рассуждать. Это все нервы, будь они неладны! Нервы! Чертовы нервы! А Порфирьев — гнида! Знал же, что у Андрея с нервами проблемы, знал, что он контроль над собой теряет, вот на это и рассчитывал! Все точно рассчитал, все! Андрей по простоте душевной и рванул, даже не подумав, что если она решила их таким образом кинуть, то не станет сидеть дома, ведь адрес ее всем известен. И даже не удивился, когда обнаружил, что она действительно дома.
А Эльвира вела себя как ни в чем не бывало. Словно это не она час назад подъехала к ним на каком-то автомобиле, с пистолетом в руках и отобрала позаимствованные у Антона Чеснокова деньги. И так разговаривала с Андреем… Так, что ему не понравилось. Нехорошо разговаривала. Так с маленькими детьми разговаривают или с больными людьми. С больными? Это она его, Андрея, больным считает?
Он аж завертелся на месте, когда увидел, с какой даже жалостливой улыбкой Эльвира Голицына смотрит на него. В этот момент он и ее саму готов был убить и никогда не пожалел бы об этом. Но не успел — эта гадина вызвала психиатрическую бригаду. Андрей и ахнуть не успел, как очутился в том самом заведении, в котором уже успел побывать в свое время несколько раз и встречи с которым с тех пор старательно избегал.
Это уже потом, когда его поместили в карцер за буйство, у Андрея появилась возможность все обдумать. Он несколько подуспокоился, к тому же лекарствами его напичкали так, что двигаться не хотелось. Потом, правда, снизили дозу, когда увидели, что стал тихим и покладистым. Вот мозг-то со временем и заработал, как у нормального человека. Вот тогда-то Андрей и понял, как его провели. Понял и ошалел. Он просто поверить не мог, что вот так, в один миг вдруг остался с носом! Что его так просто провели.
Теперь он уже мысленно разобрался во всем. Ну конечно, Порфирьев изначально договорился с этой Эль-вирой! Договорился, чтобы не делиться с ним, с Андреем. У них-то договор был, что Андрей получает шестьдесят процентов, поскольку берет на себя самое трудное — убить Чеснокова. А этой Эльвире-то небось отстегнет самую малость, она и довольна будет. Все довольны будут, все… Все, кроме Андрея! Его-то не спросили, хочет он так или нет.
Ну нет, так не пойдет, ребята. Он так не согласен. Не со-гла-сен. Когда Андрей понял, насколько просто и цинично его провел Порфирьев, то первым и единственным желанием было убить и его, и Голицыну. Безо всякой жалости. Именно это Андрей и решил осуществить. А когда отошел от ярости, огляделся по сторонам и оценил ситуацию до конца, то пришел в отчаяние. Ему хотелось выть, поскольку он был фактически заточен в четырех стенах, покинуть пределы которых было невозможно. А это означало, что убивать Порфирьева и Голицыну некому. А следовательно, и деньги получить весьма затруднительно. И вот пока он тут сидит, они там тратят деньги. Его деньги. От этих мыслей Андрею становилось совсем невыносимо, хотелось броситься на тяжелую металлическую дверь, разогнуть решетки и выбраться, выбраться наконец на волю, чтобы вовсю заявить о своих правах.
Андрею удалось подкупить врачей и уговорить их отпустить его на волю. Главный врач Анатолий Павлович целую неделю мурыжил его и оценивающе глядел. Третьяков как мог изображал из себя паиньку, который уже идет на выздоровление. Наконец главный врач сдался. Пошлая материальная заинтересованность победила, и Анатолий Павлович выпустил Третьякова на свободу.
Когда Андрею удалось вырваться из психушки, он уже не был в такой горячке, как прежде. Он уже все обдумал. Съездил на то место, где выбросил пистолет после убийства Антона. Пистолет, слава богу, был в порядке. Лежал на том же месте, куда Андрей его выкинул. Третьяков подобрал его и решил приступить к осуществлению своего плана. Первым он убьет, конечно, Порфирьева. Потому что у него все деньги, основная их часть. То, что там у этой Эльвиры, не в счет. И с ней он успеет разобраться. Сейчас главное — Порфирьев.
…Андрей практически сразу выяснил, что фирма «Сар-Би-Си» прекратила свое существование. Следовательно, Порфирьева здесь нет. И предстоит его найти. Самое вероятное, что он вернулся в свой родной город, в Тарасов: то, что Порфирьев родом именно оттуда, Андрей хорошо помнил. Значит, остается шанс отыскать его там.
И Андрей поехал в Тарасов. Некоторое время ушло у него на то, чтобы выяснить координаты нужного Порфирьева, но в конце концов и с этим было покончено. Но тут Андрея ждало разочарование: он узнал, что Порфирьева больше нет, кто-то уже убил его. Третьяков даже не подумал тогда, кто и почему. Его просто охватил страх, что вместе со смертью Порфирьева ушли и деньги. И он принялся выяснять, кто же у него остался…Осталась мать и невеста… Вот к этой невесте Андрей и направлялся с намерением вытребовать деньги. Конечно, они достались ей после того, как жених погиб. По крайней мере для Андрея это было естественно.
Невеста же все отрицала. Говорила, что никаких денег у нее нет, что ничего Порфирьев ей не оставил и что она вообще не знала о том, что у него должны быть деньги. Андрей ей не верил. Он уже хотел двинуть ей как следует, а потом спокойно обшарить квартиру, но тут появился ее защитник. И сказал, что готов разговаривать с Андреем по поводу денег. Только для разговора предложил покинуть квартиру.
Андрея это предложение устроило. В самом деле, с мужиком договориться легче, а то эти бабы только все портят. Одна вон психушку вызвала, еле вышел потом оттуда!
Андрей и парень, который назвался Олегом, поехали куда-то, где, как сказал Олег, деньги и лежат. Андрей в душе не поверил, что Олег так легко готов с ним поделиться. После того, как его кинули, а также после лечения Третьяков стал гораздо подозрительнее. И оказалось, не зря. Олег завез его в какой-то глухой район, и Андрей уже был уверен, что их разговор ничем хорошим не закончится. Он чувствовал, что от спокойного, уверенного в себе Олега исходит опасность. И был наготове. Он даже решил опередить его и действовать первым. Чуть приотстав, он достал пистолет и, не раздумывая, выстрелил Олегу в затылок. Тот, покачнувшись, упал…
Андрей завороженно смотрел на мертвое тело у своих ног, потом, словно вспомнив что-то, всадил еще одну пулю в голову и бросился бежать.
И только потом понял, что, избавившись от Олега, он, в сущности, ничего не решил для себя. Он по-прежнему не знал, где порфирьевские деньги, у него по-прежнему их не было. И он не знал, где их искать…Он дернулся было назад, к этой невесте, но той уже не оказалось на месте. Естественно, сбежала, перепугавшись.
Оставалась Эльвира Голицына. Она была, правда, слабой надеждой, но все же… Андрей решил вернуться в Саранск, встретиться с Эльвирой и выпытать, где Порфирьев хранит деньги. Если она этого не знает, что весьма вероятно, то хотя бы стянуть с нее то, что она сама получила. И Андрей отправился в Саранск.
Но судьба словно отвернулась от него. Когда Третьяков пришел к Эльвире, ее дома не было. Ничего, решил Андрей и отправился ждать ее во дворе. Правда, здесь он поступил опрометчиво: нужно было скрыться получше, чтобы Эльвира, возвращаясь, не заметила его. Но он и так отошел в конец двора, а она все-таки углядела. Углядела, гадина такая, и, развернувшись, пустилась бежать. Андрей кинулся за ней, но так и не догнал: Эльвира скрылась. Андрей понимал, что домой она теперь уже не вернется, что она в ужасе и будет прятаться от него. Только где еще ее искать?
Последовало решение снова ехать в Тарасов. Андрей никак не мог смириться с мыслью, что порфирьевские деньги потеряны для него навсегда. В Тарасове он снова отправился к матери Алексея, чтобы поговорить с ней: после смерти сына Тамара Григорьевна охотно общалась с теми, кто знал ее Алешу. Уже из этого разговора Третьяков узнал про некую влюбленную в Порфирьева бывшую одноклассницу Наташу Булыгину, которая живет одна в частном доме. А также узнал о женщине-детективе, которая проводит расследование смерти Алексея.
«Так вот где деньги! — подумал Андрей. — Эта детектив расследует, а та Наташа, значит, ей платит… Платит из тех самых денег, что Порфирьев у нее оставил. Конечно, у нее, где же еще!»
И Андрей, раздобыв у Тамары Григорьевны адрес Наташи, отправился к ней. Ему наконец повезло: там он застал не только Наташу, но и детектива — он узнал эту женщину по описанию матери Порфирьева. Она сидела за столом, а Булыгина крутилась у плиты. Андрей прекрасно видел их обеих в окно. Дальше он медлить не стал: входная дверь была не заперта, Андрей осторожно потянул ее на себя, шагнул в тесные сени, прислушался и, убедившись, что женщины в доме находятся вдвоем, уже решительно двинулся в кухню.
— Вот это я удачно зашел! — весело проговорил Андрей, доставая пистолет и направляя его на женщин. — Наконец-то пришла пора поделиться…
Я в упор смотрела на направленный на меня ствол, потом подняла глаза на человека, который его держал. Что-то в его глазах показалось мне особенно страшным. В них словно плясали какие-то задорные огневые искорки, казалось, человек сам не до конца понимает, что держит в руках настоящее оружие, а не игрушку.
«Он ненормальный, — холодея, подумала я. — Ну конечно, это же и есть тот самый псих, Третьяков! Мы голову ломали, где его искать, а он вот сам нашелся…»
— Так, ну и… — начал со злобной усмешкой Третьяков. — Где же бабки — извечный, блин, вопрос?
— Какие бабки? — вступила я в диалог с психом, досадуя на себя за то, что не взяла оружие. Пока что у меня не было возможности применить какой-либо из приемов рукопашного боя: Третьяков находился далековато от меня, и если даже я совершу резкий прыжок, он успеет нажать на курок раньше. Все-таки, что ни говори, а с направаленным на тебя стволом спорить сложно. На физическую помощь Натальи я даже и не рассчитывала. К тому же нужно учитывать, что Третьяков псих, а с ними не продходит тактика, которая сработала бы в случае с нормальным человеком.
— Какие, какие… Такие! — передразнил Третьяков, надвигаясь на нас.
Наталья, прижимавшая по-прежнему полотенце к груди, вдруг оправилась от шока и заголосила. Это была не лучшая идея для нее, поскольку Третьяков незамедлительно шагнул к ней и ударил пистолетом по голове. Булыгина упала на пол. Главная цель была достигнута — Наталья прекратила орать и мешать Третьякову.
Я решила пока оставаться спокойной и не делать лишних движений, чего бы это ни стоило.
Третьяков вынул из кармана веревку и принялся связывать Булыгиной руки. На меня он просто зашипел:
— Тихо, блин! Поняла? — и для убедительности поиграл пистолетом.
Я не стала испытывать судьбу и просто кивнула в знак согласия.
Покончив с руками Натальи, Третьяков полностью переключил свое внимание на меня. Он взял стул, уселся на него и, вперив в меня свой ненавидящий взгляд, спросил:
— Ты кто?
— Подруга Наташина, в гости зашла, — ответила я.
Третьяков, однако, не поверил. Он рассмеялся мне прямо в лицо.
— Так, где бабки, знаешь? — перешел он к делу, удовлетворенно хмыкнув в ответ на то, что я подчинилась его приказу не дергаться и сидеть спокойно.
— Нет, — честно ответила я. — И вообще я слабо понимаю, о чем идет речь…
— Тебе объяснить, что ли? — угрожающе надвинулся на меня Третьяков.
— Если с помощью пистолета, то не надо. — Я по-прежнему пыталась сохранить спокойствие. — Если вы меня оглушите, — кивнула на связанную Булыгину, — будете искать свои бабки в одиночестве. А так — я, может быть, помогу… Если вы объясните, конечно, в чем дело.
Третьяков некоторое время молчал, обдумывая мои слова.
И вдруг ни с того ни с сего подскочил и, брызжа слюной и размахивая пистолетом, заорал:
— Давай быстрее гони деньги или говори, где они! Где?! Что вы здесь сидели, чего обсуждали, что говорили?
— Мы вообще ни о чем особенном не успели поговорить. — Этот псих был непредсказуем. — Вы ворвались сюда, когда мы собирались пить чай.
— Чай они пить собирались! — передразнил меня Третьяков. — Сидит и врет мне, прямо нагло в рожу врет!
Он был на взводе, и бог знает, куда могла повести его нездоровая психика. Третьяков стоял почти вплотную ко мне и кричал прямо в лицо. Я уже откровенно боялась, что у него начинается приступ буйства, примерно такой, какой настиг его в квартире Эльвиры Голицыной.
«Уж совсем было бы обидно погибнуть от рук психопата», — мелькнула у меня невеселая мысль.
Взгляд Третьякова стал совершенно безумным, руки начали дрожать, пистолет плясал в руках, и я боялась, что Андрей непроизвольно нажмет на курок — я ждала этого в любую секунду, уже готовая от отчаяния схватить обезумевшего Третьякова за руку и попытаться выхватить пистолет.
Неожиданно раздался выстрел, и злосчастный пистолет выпал из рук, прямо к моим ногам. Не раздумывая, я схватила его и только тут заметила, что в дверном проеме стоит Анжелика Белорецкая и тоже сжимает в руках оружие.
У меня в голове зашумело, закружилось так, словно туда влетел целый рой жужжащих пчел, и я невольно приложила ладонь ко лбу.
— Не бойтесь, — ровным голосом проговорила Анжелика, опуская пистолет. — Стрелять я больше не буду.
Третьяков стонал, держась за окровавленную руку. Лицо его постепенно начинало бледнеть, а лужица крови на полу заметно увеличивалась. Я, по-прежнему ничего не понимая, продолжала следить за Анжеликой.
— Вы наверняка теряетесь в догадках, что я здесь делаю? — усмехнулась она. — Ну что же, я удовлетворю ваше любопытство.
— Была бы весьма вам признательна, — кивнула я. — Хотя мне давно стало ясно, что это именно вы убили Алексея Порфирьева. С помощью Иваниченко. Но вот для чего и почему, мне непонятно.
— Потому что он убил Антона — моего жениха, — спокойно проговорила Анжелика.
Я только приподняла брови, а Анжелика продолжила:
— Я сейчас все расскажу по порядку. Вся эта история началась в Саранске. Я была невестой Антона Чеснокова, у него была своя фирма «Сар-Би-Си», дела которой шли хорошо. Мы собирались пожениться, перебраться в Москву. Но потом случилась беда. Она пришла неожиданно, хотя… Хотя я чувствовала, что что-то должно случиться. Мне никогда не нравился Андрей Третьяков, который работал у него. Кстати, это единственный человек из фирмы, который меня знал в лицо, видел несколько раз у Антона дома…
Анжелика посмотрела на Третьякова, который, кажется, уже начал бредить и не слышал, о чем говорят вокруг него.
— Значит, вы та самая невеста Антона из Москвы, с которой он, по предположениям некоторых, сбежал? — спросила я.
— Да, — кивнула Анжелика. — Антон был хорошим бизнесменом, но единственным недостатком его было то, что он плохо разбирался в людях.
Анжелика помолчала, потом открыла сумочку, достала из нее тонкую длинную сигарету и закурила. Я последовала ее примеру. Анжелика жадно затянулась, выпустив струю дыма, и продолжила:
— Я жила в Москве, периодически приезжала к Антону в Саранск. Иногда он выбирался ко мне. Я хотела, чтобы мы совсем обосновались в Москве, но Антон не хотел бросать свою фирму и все уговаривал меня подождать немного. И вот однажды он сообщил мне, что собирается взять кредит в банке на довольно крупную сумму. В фирме тоже об этом знали. Вернее, знал Третьяков, который был его заместителем и которому Антон доверял. Он-то и организовал убийство. Жадный шизофреник — смертельная смесь. Только убит был Антон. Порфирьев и Третьяков его убили. И я присутствовала при этом. Вернее… я была в квартире Антона, когда все это произошло, но только по великой случайности ни Порфирьев, ни Третьяков об этом не узнали.
— Как же так! Почему же вы молчали? — спросила я.
— Сначала потому что сильно испугалась, — вздохнула Анжелика. — Потом, потому что решила отомстить. Но все по порядку: Антон взял кредит и привез деньги домой. В этот вечер к нему должна была приехать я. Я часто приезжала к нему… На улице была грязь, я испачкала пальто и ботинки и прошла в ванную, чтобы все это очистить. А у Антона свет зажигается прямо в ванной. Я даже дверь за собой закрыть не успела, как прозвучал звонок. Антон пошел открывать. Я, естественно, не видела, кто стоит на пороге, слышала только приглушенные голоса. Не знаю, почему, но свет я так и не включила. Почему-то мне стало страшно. Я различила голос Третьякова… Он был не один. Второй голос также был мужским, тогда я еще не знала, кому он принадлежит. Гости Антона были уверены, что он в квартире один, и много времени на разговоры с ним не потратили… Как я поняла, что они его убили? Я и сама не знаю. Я ведь даже выстрела не слышала. Только по отдельным репликам, по суете в комнате… Я стояла в темной ванной и боялась пошевелиться… Все время, пока Третьяков и Порфирьев находились в квартире, я стояла, держась за батарею, и сходила с ума от страха. В тот момент я даже и не осознавала до конца, что Антона больше нет… Когда Порфирьев и Третьяков покинули квартиру, я, то ли от страха, то ли от… В общем, все сразу навалилось… Я потеряла сознание и рухнула на пол прямо там, в ванной…
Пролежала так около часа. А когда очнулась, искать убийц было уже поздно, я не сомневалась, что они уже избавились и от оружия, и от тела. Так что все выходило так, будто Антон украл деньги и скрылся… Не помню, как я выбралась из квартиры, как вернулась в Москву… Все словно в тумане. Около недели я приходила в себя, вынашивая план мести. Да, больше всего я хотела отомстить убийцам. Милиция бы не дала мне такой возможности. Я узнала подробности личной жизни каждого из сотрудников фирмы и уже точно знала, как буду действовать. Не знаю уж, насколько хороший план я придумала, но уж какой смогла. Наверное, придумать такое смогла бы только женщина. И ведь главное, он сработал… — грустно усмехнулась Анжелика.
— Честно говоря, я не совсем понимаю, к чему нужны были такие сложности, — решилась я прервать Анжелику. — Убийство в баре… Устраиваться туда на работу… Я так понимаю, что вы заранее договорились обо всем с Олегом Иваниченко?
— Да, — кивнула Анжелика. — Теперь я могу это рассказать, потому что Олега больше нет. Ему пришлось пострадать из-за меня. Мне очень жаль. Честное слово, я не хотела его впутывать в эту историю, я хотела разобраться с ними сама. Но мне больше не к кому было обратиться за помощью. А Олег был моим самым близким другом, еще с детства: его отчим приходился моей маме двоюродным братом, и мы очень тесно общались. Олег пытался отговорить меня, настаивал, чтоб я обратилась в милицию. Но я была одержима… Наконец Олег сдался и сказал, что все сделает сам. Он боялся за меня, не хотел, чтобы у меня были неприятности. А они бы непременно возникли: я сама понимаю, что одна, в горячке, наломала бы таких дров. Наверное, не нужно было мне соглашаться на его помощь, тогда Олег был бы жив. Но он настоял. Правда, я твердо поставила одно условие: я тоже буду рядом. Мне хотелось, мне просто нужно было присутствовать при… при убийстве Порфирьева. Я поделилась своим планом с Олегом. Он, конечно, сказал, что план дурацкий и что все можно сделать гораздо проще. Но мне нужно было не проще, а именно так.
Анжелика перевела дух и замолчала, погрузившись в воспоминания. Я не перебивала ее. Девушка посидела некоторое время, нервно покусывая губу, затем продолжила:
— Первой жертвой я наметила Порфирьева. И начала с того, что полностью изменила внешность. У меня были длинные светлые волосы — я их остригла и покрасила. — Анжелика потрогала свои короткие волосы и усмехнулась. — Это на всякий случай, чтобы меня не узнали. Порфирьев и Голицына меня никогда не видели, а вот Третьяков… Ну а дальше — цветные контактные линзы, яркий макияж… Трудно стало узнать меня. Я сама себя не узнавала. Я перестала быть собой. Я знала, что это временно, но все равно было тяжело. Затем я принялась соблазнять Порфирьева. Кстати, это было несложно сделать. Не потому, что я такая уж обворожительная, просто в тот момент ему это было выгодно. К тому же все сложилось так удачно, что он засобирался в Москву. Это Олег выяснил, он взял на себя заботу о том, чтобы следить за Порфирьевым. А у меня в Москве квартира, так что я просто приехала туда и якобы случайно познакомилась с Алексеем. Он, кстати, очень хотел на мне жениться, и я понимаю, почему: после свадьбы взять фамилию жены, чтобы не светиться. Он все-таки побаивался Третьякова, боялся, что тот сможет выйти на свободу и тогда разберется с ним как следует. Голицына же получила свою часть денег и умолкла, она не представляла опасности для Алексея. Одним словом, я очень скоро стала его «невестой». Это мне было нужно еще и для того, чтобы попытаться узнать, где Порфирьев хранит деньги, украденные у Антона. Я все надеялась, что он как-то проговорится… Но этого не случилось. — Анжелика сидела, сжимая и разжимая тонкие пальцы. — Самое отвратительное, что мне приходилось с ним спать… — с трудом проговорила она. — Но, как я уже говорила, я научилась как бы отделяться, отстраняться от себя самой. Я говорила себе — это не я. Это совсем другой человек. У него другое лицо, другие волосы, другая душа… Внутри меня действительно что-то сломалось после той истории, словно что-то омертвело… Но все мои чувства и ощущения к делу не относятся. Алексей предложил мне переехать в Тарасов, пожениться и жить пока здесь. А потом перебраться в Москву. Я предполагала, что так и будет — не останется он в Тарасове. Я согласилась, естественно. И мы пока приехали сюда. Алексей уже купил здесь квартиру на заработанные в «Сар-Би-Си» деньги, в ней я и остановилась. Я уже знала, что мы пойдем в «Гладиатор», это было очень просто организовать. Нужно было только покапризничать и сказать, что я хочу получить от него подарок перед свадьбой и посетить какое-нибудь продвинутое заведение в городе. А это как раз был «Гладиатор», где уже к тому времени ждал наготове Олег. Связь мы поддерживали с ним постоянно. Он, правда, до конца был против, чтобы я присутствовала в «Гладиаторе», все уговаривал меня не ходить под каким-нибудь предлогом, но было уже поздно. Да и Порфирьев не пошел бы без меня. К тому же таким образом получалось, что мне нет никакого резона убивать Алексея. Зачем убивать собственного жениха перед свадьбой? Тем более алиби у меня было стопроцентное — сидела за столиком, пока жениха убивали, и все это видели…
— Дальше мне все понятно, — сказала я. — Иваниченко убил Порфирьева и исчез из бара, потом вы с ним встретились и все обсудили. А дальше — смерть Олега, Голицыной… Как так получилось, что Иваниченко погиб? И почему следом умерла Эльвира Голицына? Или вы так и планировали?
Я не договорила. Со стороны улицы послышался шум подъезжавших машин. Анжелика вскочила со стула, но тут же села бежать не было смысла — во двор уже ворвались несколько бойцов с автоматами, за ними следовал майор Мишаков.
Назад: Глава 7
Дальше: Эпилог