Глава 7

Господи, как же мне страшно! Это постоянное ощущение живет во мне уже несколько часов, с того момента, как я его увидела… Боже мой, чуть не упала от страха. Хотя нет, неправда — страх живет во мне уже давно, с момента, когда я согласилась, согласилась в этом участвовать. Господи, зачем? Зачем?

Нет, оно, конечно, понятно, зачем. Но все же… Ведь понимала, ведь чувствовала, что добром не кончится. И потом, что, так уж плохо было, что ли, а? Зачем нужно было еще и это? И теперь вот приходится расплачиваться. Теперь он не оставит в покое. Но как-то не думалось, что все произойдет так быстро, так стремительно…

И потом, удачно все так получилось, что голова кружилась первое время от того, как все просто оказалось. Так просто, что даже удивлялась — и что я ломалась, думала, не хотела соглашаться? И потом все шло гладко, все опасения сразу забылись, отодвинулись… И вот теперь после затишья одно за другим на голову — бах, бах! Первая новость была как обухом по голове, а следом еще и он. Совершенно непредвиденно.

Но что же делать? Что же делать-то теперь, куда идти? Ведь он найдет, в любом месте найдет, ведь знаю же, что это за человек.

И главное, не расскажешь никому, никому! Кто поможет? Грешным делом хотела уже даже в милицию идти, да сама понимаю — какая милиция? Так и буду дрожать до последнего, так и буду бояться, так… Ой!

Нет, нет, показалось, просто показалось. Ну вот, нервы уже сдавать начинают. Нервы, которые всегда железными считала. Так, ну что же делать-то, что делать? К кому обратиться? Да сама знаю, что не к кому.

Стоп, а почему не к кому? Почему? Есть же женщина, которая приходила, она вроде как не из милиции и вообще показалась довольно приличным человеком. Что, если ей довериться, попросить помочь? Все равно больше некому, больше никому не расскажешь. Значит, нужно ехать, нужно искать… Выбора не остается. Значит, решено. Как, она говорила, зовут директора бара-ресторана? Нужно напрячь память… Фамилия такая нестандартная. Вроде как Карабас Барабас… О! Барабаш! Точно, Барабаш. И имя редкое… Вениамин. Вениамин Викторович Барабаш, теперь я точно вспомнила!

Судьба, похоже, не благоволит, она, похоже, отворачивается постепенно. Да не постепенно, она уже давно отвернулась. Поэтому и помощь никак не приходит. Ладно, ладно, я подожду, я подожду, может быть, все-таки получится…

А этот дядька — что он на меня так пялится? Я просто сижу, жду человека… Или по мне видно, что я боюсь? Может быть, это печать уже у меня на лице? А может быть, он от него? Да нет, бред уже какой-то пошел! Просто фобия началась, страх панический.

Ничего, ничего, я дождусь. Все будет нормально. Господи, ну куда же он мог деться-то так надолго? Да еще в такой момент! Почему, почему не рассказала все тогда этой Татьяне, в первый раз? Тогда ведь тоже боялась. Нет, тогда не так сильно боялась. Тогда надеялась, что со мной это не связано никак, что это по другому поводу… Всегда надеешься до последнего, всегда стремишься что-то выгадать, а потом все поворачивается так, что выгадывать приходится уже только одно, самое дорогое: собственную жизнь.

И вот теперь по-настоящему страшно. Потому что теперь появился он. И ясно, что ко мне это имеет самое прямое отношение. И жизнь уже под угрозой, и уже очень явственно понимаешь, что она-то и есть у тебя самое дорогое, не все то, ради чего пускаешься в авантюры, не то, ради чего грешишь, а только она — жизнь.

Так, нужно, наверное, еще выпить, а то нервы совсем сдадут. И так вон уже люди смотрят. Все смотрят, со всех сторон. Что им от меня нужно?

Спокойно, спокойно, ничего им не нужно, и никто на меня не смотрит. Это все нервы плюс алкоголь. Может, лучше не нужно бы было пить? Нет, если не выпить, то вообще можно сойти с ума. Ладно, здесь по крайней мере мне бояться нечего, здесь я в безопасности, здесь люди… А что, если не уходить отсюда никуда? Просто заявить: а я никуда отсюда не пойду! Вот не пойду, и все! Здесь меня никто не тронет.

Ой, глупости какие, ну какие же глупости! С ума уже действительно схожу от своего страха. И между прочим, Алексея-то убили именно здесь! И тогда здесь тоже были люди! Вот и меня могут так же… Спокойно, спокойно. Что еще за бред? Нужно просто поскорее все рассказать, тогда будет легче, тогда уже я не буду одна, тогда не будет страшно. Скорее бы все это закончилось, скорее бы…

Ну что он так на меня смотрит подозрительно? Так смотрит, словно преступницей считает. А я — какая я преступница? Я ничего не сделала, я не хотела, я думала, что…

А что я думала? Разве я не знала, нет? Знала, конечно. Но что я могла сделать? Я же не могла предотвратить, не могла переубедить, а если бы не согласилась, то… Ну что вы на меня так смотрите, я правду говорю, я не хотела! Не смотрите на меня так! Нет, это невыносимо, лучше уйти отсюда сейчас и вернуться потом. Потом, я вернусь потом, все равно зря сижу. Я вернусь…

Возвращение в Тарасов ознаменовалось новым известием, и оно явно не прибавило мне настроения. Едва я успела въехать в город, мой мобильник затрещал своей обычной неугомонной трелью. Нажав на кнопку, я услышала голос Мельникова:

— Я сейчас тебе сообщу кое-что интересное, — как-то хмуро поведал майор, из чего я сделала вывод, что это «интересное» явно из разряда неприятных, и приготовилась. Я уже привыкла, что майор в последнее время является поставщиком исключительно неприятных новостей.

— Мало нам было одного саранского трупа, как тут еще один нарисовался…

— Кто? — коротко спросила я, поскольку Андрей умолк.

— Убили некую Эльвиру Голицыну, секретаря-референта фирмы «Сар-Би-Си», — со вздохом сообщил Мельников.

— Господи! — только и выдохнула я и, не задавая вопросов, сказала: — Я сейчас приеду к тебе. Ты у себя?

— Да, — ответил Мельников, и я тут же повернула машину в сторону управления.

По дороге я старалась не думать о только что полученной информации, чтобы не ломать впустую голову. Пока что нельзя было делать никаких правильных выводов, пока еще ничего не известно, кроме самого факта смерти Эльвиры. Ожидание чего-то подобного жило во мне последнее время, ощущение, что что-то должно случиться, не покидало меня с тех пор, как администратор «Гладиатора» Королихин сообщил, что Эльвира Голицына приходила в ресторан. Посмотрим теперь, что добавит Мельников…

Майор хмуро кивнул мне на стул и предложил кофе, от которого я не стала отказываться.

— Итак, убита Голицына, — повторил Андрей, держа в руках тоненькую папку. — Застрелена из пистолета. Найдена в посадках сегодня утром. Смерть наступила предположительно вчера вечером, около десяти часов. По утверждению экспертов, убита она была в том самом месте, где ее и нашли, то есть тело не перемещали. Выстрел в затылок…

— Она приходила в «Гладиатор», искала меня, — напомнила я, выслушав Мельникова.

— Да-да, — кивнул тот. — Напомни-ка, когда точно это было?

— Позавчера днем, — сообщила я. — Сидела в ресторане больше часа, ушла напуганная.

— Счета, наверное, испугалась, — невесело пошутил Мельников.

— По-моему, сейчас нам совсем не до шуток, — устало заметила я, и майор тут же посерьезнел.

— Да, — вздохнул он. — Второй висяк на нас. Блин, как назло! Сидела себе эта Голицына в Саранске — и никому не мешала. Стоило только приехать в Тарасов — на тебе! Замочили! И чего ее в Саранске не замочили? Саранские менты бы и раскрывали, а так мы должны.

— Почему она сюда приехала? — с нажимом спросила я, бросая на майора укоризненный взгляд за его неприкрытый цинизм. — Меня больше всего интересует сейчас это!

— Ну-у, Танюша, теперь узнать это будет весьма затруднительно, — протянул Мельников.

— Я думаю, что если бы мы знали ответ на этот вопрос, то гораздо легче вычислили бы, кто ее убил. Кстати, ты не думаешь, что ее убийство напрямую связано со смертью Порфирьева?

— Вывод такой действительно напрашивается, — согласился майор. — Но ведь киллера Иваниченко, который убил Порфирьева, самого нет в живых. Значит, ее убил кто-то другой.

— Логично, — усмехнулась я. — Но кто? Третьяков? Именно его ты считал заказчиком смерти Порфирьева. А Иваниченко — исполнителем. Получается, что Третьяков, оставшись без киллера, убил Эльвиру Голицыну сам? А кто тогда убил Иваниченко? Ты же считал, что сам заказчик, чтобы замести следы. Но зачем он его убивал, если ему нужна была смерть еще и Голицыной? Вот уж убил бы ее Иваниченко, тогда можно и его, что называется, в расход пускать.

— Ты, как всегда, рассуждаешь очень правильно, — польстил мне Мельников.

— Да что толку-то! — отмахнулась я. — Все равно ничего не ясно. Что-то не пойму я ничего. Как ни печально в этом признаться, в голове полная каша.

— И у меня тоже, — вздохнул Андрей.

— Давай попробуем разобраться по порядку, — задумчиво произнесла я.

— Давай, — печально согласился майор.

— Итак, вначале убили Алексея Порфирьева. Затем — киллера, который его убил. Потом — Эльвиру Голицыну, которая работала вместе с Порфирьевым. Хотя даже не так! — поправилась я. — Началось все не с этого, началось с исчезновения Антона Чеснокова, директора фирмы «Сар-Би-Си». И вместе с ним — исчезновения крупной суммы денег. И единственное, что я пока могу предположить, что именно из-за этих денег и совершаются преступления.

— Но почему убили Порфирьева и Голицыну, если деньги у Чеснокова? — тут же спросил Мельников. — Ладно, если бы они их сперли…

— Тогда что еще связывает всех этих людей? — тут же спросила я. — Только то, что все они жили в Саранске, включая Порфирьева, хоть он и родом из Тарасова. А единственная подозрительная история, произошедшая в Саранске с этими людьми, это исчезновение Чеснокова с кредитом.

— Не совсем так, — возразил Мельников. — С ними, но не с Иваниченко.

— Я помню о нем, — кивнула я. — И задаю себе тот же вопрос. Какое отношение имеет эта история к Иваниченко? Он никогда не работал в фирме «Сар-Би-Си» и, по словам тех, кто его знал, не был знаком ни с Чесноковым, ни с Порфирьевым, ни с Голицыной! Он здесь при чем?

— Он — только исполнитель, — твердо заявил Мельников.

— Возможно, — согласилась я. — Но почему он им стал? Ведь ничего, абсолютно ничего криминального в его жизни не обнаружено! То есть твердо установлено, что он не был профессиональным киллером! Почему же он им стал?

— Деньги стали нужны, — пожал плечами Мельников.

— Возможно, хотя, по словам очевидцев, он не испытывал острой нужды. Но я даже не об этом. Почему заказчик выбрал именно его? Какие у него для этого задатки? Физическая сила? И только? Нет, здесь что-то не то. Заказчик остановил свой выбор именно на Иваниченко, а не на ком-то другом. Значит, он был в нем уверен.

— Значит, он знал его лично, — подхватил Мельников.

— Или ему его порекомендовал тот, кто знал Иваниченко лично, — добавила я. — И этот человек почему-то был уверен, что Иваниченко согласится. И вот еще что мне непонятно: почему Иваниченко, убив Порфирьева, продолжает отираться в Тарасове? По всем законам он должен был давно отсюда уехать!

— Может быть, он хотел убить Голицыну? — предположил майор.

— А откуда он знал, что она сюда собирается? — спросила я. — Она и сама, кажется, не знала, что приедет сюда.

— А он вообще у нас какой-то ясновидящий, — усмехнулся Мельников. — Устраивается в «Гладиатор» охранником за месяц до преступления, словно знает, что туда в определенный день и час явится Порфирьев.

— Да, все это крайне запутанно и непонятно, — проговорила я. — Я думаю, что нужно какое-то предположение, какая-то догадка, всего одна, которая все расставит на свои места. И если она не приходит, значит, где-то мы рассуждаем неправильно. Мы делаем какой-то вывод, которого не должно быть! Который изначально неверен.

— Еще раз, пожалуйста, — внимательно посмотрев на меня, попросил Мельников.

Я вздохнула и принялась объяснять по-новой:

— Понимаешь, видимо, мы принимаем априори за факт то, что фактом не является! Мы безоговорочно верим чему-то и свои выводы основываем на этом. А если предположить, что ЭТО не так?

— Что — это? — уточнил Мельников.

— Вот этого-то я и не знаю, — развела я руками. — И главное сейчас понять, где мы делаем ошибку. Я пока не понимаю.

— А я тем более, — вздохнул майор. — Я вообще, честно говоря, из твоего монолога мало что понял.

— Это потому, что я изъясняюсь сумбурно, — задумчиво сказала я. — У меня и в голове сумбур. Знаешь, мне, наверное, нужно уединиться и подумать. У меня почти всегда наступает такой момент в расследовании, когда нужно лишь хорошенько подумать, когда фактов уже достаточно собрано. И тогда приходит правильный вывод. Как озарение. И после этого уже все укладывается как надо.

— Ну, думай, — милостиво разрешил Андрей, вид которого говорил о том, что он полностью возлагает данную миссию на меня, верит мне, надеется и ждет с результатом, который поможет ему поскорее закрыть запутанное дело.

«В общем, опять он возлагает основную задачу на меня, — подумала я про себя. — Похоже, это действительно входит у него в привычку. Ну что ж, в конце концов мне так или иначе необходимо раскрыть это преступление, я здесь не сбоку припека, а нанята человеком за плату. То есть я выполняю свою работу и обязана ее выполнить независимо от того, помогает мне Мельников или нет. Так что думай, Татьяна Александровна, думай».

Из управления я поехала домой. Отключив телефоны и приняв душ, я удобно расположилась в кресле и принялась анализировать. Я чувствовала, что разгадка где-то рядом, что не может быть все так запутанно. В конце концов я непременно во всем разберусь…

Я еще и еще раз восстанавливала в уме все события, начиная со звонка Вениамина Викторовича Барабаша.

Итак, убийство совершено неким Иваниченко в туалете бара «Гладиатор». Иваниченко устраивается в «Гладиатор» охранником за полтора месяца до происшествия по чужим документам, будто заранее знает, что Алексей Порфирьев там со своей невестой. Это было как-то оправданно, если б Порфирьев считался завсегдатаем «Гладиатора», но он им не был! Нельзя было назвать его и футбольным фанатом.

Милиционеры подробно опросили посетителей «Гладиатора» насчет Порфирьева и получили четкий ответ: этот человек не приходил в бар в дни футбольных матчей. А вот охранник, лже-Сапожников, он же Иваниченко, футболом интересовался и даже болел вместе со всеми за «Спартак» против ЦСКА. Таким образом, косвенно подтверждался факт, что именно он украл паспорт у настоящего Сапожникова, заведя с ним разговор о футболе. Потом охранник исчезает, и его самого настигает смерть.

И все это, конечно, было логично и здорово, только совсем не помогало в дальнейшем расследовании убийства. Логически связав убийство Порфирьева с делом «Сар-Би-Си», нетрудно предположить, что Иваниченко убивает сбежавший из психушки неуравновешенный товарищ Третьяков. Почему? Ответа нет.

А также нет ответа на вопрос, зачем Третьяков убивает Эльвиру Голицыну, приехавшую тоже, кстати, непонятно зачем в Тарасов. Стоп, тут можно предположить, что ей кто-то угрожал, и она решила обратиться за помощью. Но не в милицию, а ко мне — иначе зачем бы она спрашивала у Королихина мой номер телефона? То, что в «Гладиаторе» была именно Голицына, сомнений нет — администратор Королихин по фотографии опознал ее. Следовательно, у Эльвиры были какие-то тайны, которые она решила поведать неофициальному лицу, то есть мне. Какие тайны?

И, наконец, главный вопрос — где этот чертов маньяк Третьяков, который убил и Иваниченко, и Голицыну? Если он псих, то бог его знает, каких дел он еще может натворить!

Я почувствовала, что даже спокойная обстановка родной, уютной квартиры не уберегает меня от естественного раздражения — ничего не понятно, все мысли заходят в тупик. Одно предположение не стыкуется с другим, сплошные загадки.

«Так, хорошо, надо успокаиваться», — сказала я себе и начала все сначала.

Итак, первое — происшествие в туалете «Гладиатора». Откуда Иваниченко мог знать, что Порфирьев придет туда с невестой? Что, если он решил убить по каким-то причинам Порфирьева и это нельзя было сделать в другом месте? Но ведь он устраивается по чужим документам! Зачем? Чтобы не выдавать себя?

Хорошо, это понятно. Но… Все же невозможно было запланировать все таким образом, чтобы влезть в мысли Порфирьева относительно «Гладиатора». Ведь он повел туда свою невесту, а мог бы повести и в другое место. Или они договаривались о встрече с Иваниченко по каким-то саранским делам? Возможно, конечно, что они были знакомы — теперь-то это ясно, оба были в Саранске и могли там пересекаться. Но тогда бы Порфирьев пошел без невесты, зачем он пошел для делового разговора вместе с девушкой? Да и разговора-то, по сути, не было — человек зашел в туалет, и ему тут же всадили нож в шею. Не было никаких разговоров, разборок, ссор — персонал контролировал ситуацию, Королихин наверняка бы заметил. Не мог не заметить.

Стоп! Я неожиданно попробовала посмотреть на ситуацию с другой стороны. Кто сказал, что Порфирьев повел туда Анжелику? Сама Анжелика. А больше никто этого не говорил. И проверить, так ли это на самом деле, нельзя. Анжелика, кстати сказать, после смерти Порфирьева сразу же уехала.

Иными словами — что, если Порфирьева выманили в «Гладиатор» нарочно, чтобы там убить? Почему так сложно? Черт его знает, пока ответа на этот вопрос у меня не было. Но если предположить именно это, то… Выходит, что Анжелика Белорецкая состоит в сговоре с лже-Сапожниковым, то есть Иваниченко. Абсурд? Чушь?

Но это единственно правдоподобная пока что версия. И если развивать ее дальше, эту версию, то… Надо искать эту связь! Анжелика живет в Москве, там же знакомится с Порфирьевым, который оказывается там почти сразу же после развала фирмы «Сар-Би-Си». Завязывается скоротечный роман и такая же скоротечная женитьба.

Стоп! Еще один момент, как же я забыла! Я вспомнила вдруг неожиданно господина Алтуфьева, который не то в шутку, не то всерьез тогда говорил насчет Порфирьева, что того интересовали мелкие вопросы, типа последствия изменения своей фамилии на фамилию жены. Вот, оказывается, для чего нужна была эта женитьба! Чтобы поменять фамилию и раствориться… А это означало, что Порфирьев где-то сильно напортачил. И не хотел, чтобы вся грязь вылезала наружу.

Да и со стороны Анжелики не заметила я особой привязанности к жениху. Скорее какое-то раздражение по поводу его смерти. Может быть, даже наигранное. Скорее всего, кстати, наигранное, если допустить, что она действовала в сговоре с Иваниченко. Но зачем? Зачем убивать Порфирьева? Из-за денег? Но у него их было-то явно не столько, чтобы затевать мокрое дело.

И еще раз стоп! Я аж рассмеялась от своей парадоксальной догадки. А кто сказал, что их у Порфирьева не было? Сам Порфирьев матери? Порфирьев — Анжелике? Но если Анжелика изначально врет, то она соврала бы и здесь. Вопрос остается только в связи Анжелики и этого Иваниченко.

А если допустить, что Порфирьев стал обладателем денег сбежавшего Чеснокова? Чем не предположение? По-любому выходило, однако, что те «сар-би-сишные» деньги здесь играют главную роль. Наиглавнейшую. Иначе почему все фигуранты дела так или иначе задействованы — Порфирьев и Голицына мертвы, Третьяков сначала угодил в психушку, потом сбежал и, предположительно, является двойным убийцей, а Чесноков, главный обладатель денег, сбежал самым первым. С него и началась вся эта кутерьма, не дающая покоя никому из сотрудников злополучной фирмы.

Вот только Иваниченко и Анжелика-то здесь при чем? Этого я не знала, но была уверена, что необходимо продолжить разработку связей их обоих. Анжелику, возможно, придется вылавливать в Москве, а что касается Иваниченко… А вот была какая-то девушка Аня, его давняя любовь, по словам опять же его давнего товарища Влада Томилина? Может быть, она как-то разъяснит ситуацию? Шансик крохотный, но мало ли что она может сказать, может быть, одна деталь все поставит на свои места?

Я почти успокоилась, раздражения уже не было. Я взяла телефон и набрала номер саранского охранного агентства «Эскорт». Мне ответил Влад Томилин:

— Алло.

— Здравствуйте, извините, что я вас беспокою, это Татьяна Иванова из Тарасова. Мы с вами разговаривали два дня назад…

— Да-да, я помню, — откликнулся Томилин.

— Помните, вы говорили о некой девушке Ане, в которую был влюблен ваш покойный друг Иваниченко?

— Да.

— А как ее фамилия? Я забыла у вас спросить при личной встрече…

— Но она, кажется, вышла замуж, — ответил Томилин. — И вряд ли сможет вам помочь.

— И все же…

— По-моему, ее девичья фамилия была Белорецкая, а сейчас я не знаю…

Влад Томилин мог бы дальше не продолжать. Я чуть было не рассмеялась, стоя с телефонной трубкой в своей комнате. Все оказалось так просто! Анжелика и Аня — одно и то же лицо!

— Влад, подождите, а эту девушку точно звали Аня? — уточнила я на всякий случай.

— Так ее звали родные… И мы тоже. А вообще, по-моему, полное имя у нее Анжелика. А может быть, и Анжела… Я точно не знаю. Но сокращенно ее всегда звали Аней.

— Спасибо, вы мне очень помогли. А вы, кстати, не знаете, за кого она вышла замуж и где живет?

— Не-ет, — протянул Томилин таким тоном, как будто бы хотел сказать: «Ну, это вы от меня слишком многого хотите!»

Я попрощалась с Томилиным, еще раз поблагодарив его, и положила телефонную трубку на место. Итак, одна загадка разгадана! Я могла торжествовать. Мне даже захотелось отметить это событие. Я закурила сигарету, подошла к бару и открыла его.

Из набора бутылок — в основном подарков от благодарных клиентов — я выбрала бутылку джина, затем прошла на кухню, налила джин в бокал и развела его тоником. Когда алкоголь слегка затуманил мне голову, я снова принялась размышлять. Я замечала, что иногда, в состоянии измененного сознания, как обычно психологи именуют опьянение, мне могут приходить в голову такие мысли, которые ни в коем случае не придут в состоянии обычном. Конечно, это характерно только для тех моментов, когда алкоголя совсем мало и он стимулирующе действует на мозг. Сейчас было именно то состояние.

Итак, если Анжелика и Иваниченко знакомы давно, то совершенно ясно, что в «Гладиатор» Порфирьева притащила невеста, а не наоборот. Она знала, что Порфирьева убьют. Так и случилось. Мотивы убийства — да самые обычные, из-за денег, тут я сочла, что даже и думать нечего! Вот только потом происходят события, которые не очень вписываются в общий сценарий…

Сначала убивают Иваниченко. Кто это делает? Анжелика освобождается от сообщника? Тогда при чем тут Голицына? Ее кто убил? Тоже Анжелика? Зачем?

Голицына была в курсе каких-то денежных дел Порфирьева? Допустим. Тогда зачем она приехала в Тарасов? Чтобы тоже поучаствовать в дележе денег? Да, кстати, и откуда деньги-то? С ними, насколько известно, сбежал вообще некто Чесноков, и с тех пор его никто не видел. Люди, знавшие его, однако, утверждают, что на Чеснокова это абсолютно не похоже.

Так-так-так… Я даже подлила себе еще джина, надеясь, что со ста граммами дело лучше пойдет.

Чеснокова все характеризовали, по крайней мере банкир Данилов, как человека очень положительного. Но все же он сбежал с деньгами. С какой-то неизвестной невестой, кстати сказать… И вдруг… Убивают Порфирьева, причем с помощью какой-то очень хитроумной комбинации, устраиваясь ради этого в бар-ресторан под чужими документами! Убивают из-за денег, естественно. Но из-за каких? Из-за чесноковских, что ли? А откуда еще у Порфирьева деньги? Если Порфирьев был в сговоре с Чесноковым! Чем не предположение?

И тут становится понятным поведение Третьякова. Наверняка он посчитал, что его кинули в этой ситуации, и устроил скандал в квартире у Эльвиры Голицыной. А она сдала его в психушку. Вот только зачем он поперся к Голицыной? Знал, что она была в курсе комбинации Чесноков — Порфирьев?

Что-то тут не сходится. Вот на Голицыной-то и не сходится. Если даже предположить, что у Порфирьева были чесноковские деньги или часть их, из-за которых его убили, Голицына не вписывается в эту историю. Тем не менее она искала защиту в «Гладиаторе», но до меня так и не добралась. И в результате была убита выстрелом из пистолета.

Ну, и наконец, на загладочку… Непонятна роль психа Третьякова. Или он тоже каким-то образом причастен ко всем событиям? А может, он вообще ни при чем, а сбежал из психушки по не связанным с делом обстоятельствам?

Загадки остаются. Но их стало меньше. По крайней мере ясно, кто убил Порфирьева. Правда, непосредственный исполнитель уже мертв. Жива, однако же, организатор преступления. И наверняка у нее и находятся деньги Порфирьева… Вернее, те, которые в виде кредита получил Чесноков. Вот ее и надо искать.

На этом я решила закончить свои размышления и набрала номер Мельникова.

— Алло, Андрей, это я, у меня есть интересная новость, — сообщила я с ходу.

— Слушаю, — суховато отреагировал майор.

— Анжелика Белорецкая — организатор убийства собственного жениха, — объявила я.

Майор, слегка ошарашенный, откашлялся. Потом, покряхтев и помычав несколько секунд, осторожно осведомился:

— Таня, я понял, что у тебя голос… короче, с тобой все в порядке?

— Я выпила всего ничего, собираюсь выпить еще немного, — рассмеялась я. — Однако это не меняет главного факта: Анжелика Белорецкая и охранник «Гладиатора» знакомы друг с другом с детства, и она организовала убийство Алексея Порфирьева. Я могу при личной встрече с тобой поделиться также предположениями, почему она это сделала. Единственное, что остается сделать тебе, — это поймать Анжелику Белорецкую. Вот и все…

— Так-так, так-так, — засуетился Мельников. — А… Ты это серьезно, да?

— Серьезнее не бывает.

— Хорошо… Ты только много не пей, приезжай ко мне в управление… Я тебя жду.

— Где-то через час, — предупредила я и отключила связь.

Мельников выслушал меня очень внимательно, не перебивая и не вставляя милицейские грубоватые шуточки. Рядом сидели Мишаков и Прокудин, которые также были молчаливы и серьезны.

— Ну что, есть несколько, наверное, вариантов развития событий, — подвел итог Мельников, когда я закончила свой рассказ. — Но это все будут предположения. Конечно, Анжелику Белорецкую можно попробовать отыскать в Москве. Хотя… Если она так все продумала, то вряд ли обретается по своему адресу — она же понимает, что он у нас засвечен.

— Но она может считать, что никто не догадывается о ее главной роли во всем этом деле, — возразила я.

— Нет, адрес наверняка надо отработать, — подал голос Мишаков.

— Но где ее искать? Если там не найдем… — задумчиво проговорил Мельников.

— И еще меня беспокоит убийство Эльвиры Голицыной… Оно как-то не вписывается во все это дело. Каким образом связаны Анжелика с Иваниченко и эта Голицына? — задала я вопрос.

— А ты еще говорила и о некоем Чеснокове, которого никто не видел и не знает, — напомнил Мельников.

— Да, эта история тоже очень подозрительна, — призналась я. — Ведь почему убили Порфирьева? Потому что у него были деньги. А откуда деньги, если фирма развалилась?

— Порфирьев спер деньги у Чеснокова, — догадался Мишаков.

— Ну да, — улыбнулась я. — Наверняка так оно и было. А может, даже… Хотя это и чудовищно…

— Что? — нетерпеливо заерзал Мельников.

— Если Порфирьев убил Чеснокова, присвоил деньги и скрылся. Третьяков, узнав об этом, вспылил и попал в психушку, — продолжила я.

— Далее Анжелика, познакомившись с Порфирьевым, узнала про деньги и вместе с Иваниченко решила его убить, — продолжил развивать мою мысль Мельников.

— И убила, — подхватил Мишаков.

— Но зачем? — Я подняла на него глаза. — Ведь если Порфирьев хотел на ней жениться, то она так или иначе становилась владелицей этих денег. К тому же у него были квартира, машина — все это также могло быть ее. Зачем же ей убивать Порфирьева? Да еще вместе с Иваниченко?

— А может быть, в Иваниченко все и дело? — продолжал строить версии Мишаков. — Может, она за него замуж хотела, а не за Порфирьева? А у Иваниченко денег нет, вот они и решили таким образом и пожениться, и деньгами разжиться.

— Вообще-то, по словам Томилина, Анжелика за Иваниченко выйти как раз никогда не хотела, это он был в нее влюблен, — сообщила я. — Откуда вдруг взялось такое желание?

— Хорошо, оставим пока в покое этих Анжелику с Иваниченко, — махнул рукой Мельников, который, кажется, уже слегка запутался в сложных любовных отношениях участников дела. — Давайте по порядку. Убит Порфирьев, затем Иваниченко. Ясно по крайней мере, что второй убил первого, а затем его самого… того.

— Но кто? — поднял палец Мишаков.

— Погоди ты! — отмахнулся Мельников. — Откуда я знаю кто! Я сейчас пытаюсь восстановить хронологию, а потом, может, и логика появится. Итак, убивают Иваниченко. Что у нас потом?

— А потом… — вздохнула я. — Потом мы снова упираемся в Эльвиру Голицыну. Зачем она приехала в Тарасов, зачем ее убили? И где, в конце концов, господин псих Третьяков?

— Ну, на все вопросы мы вряд ли ответим, если никого из оставшихся в живых из этой истории не поймаем, — заключил Мельников. — А остались в живых Анжелика и Третьяков. Вот они двое нам все и расскажут. Если мы их поймаем, конечно…

— Разрешите отрабатывать данные, товарищ майор? — по-дубовому, как обычно, влез Прокудин.

Мельников сделал паузу, посмотрел на лейтенанта, потом махнул рукой:

— Отрабатывай, Прокудин.

Собственно, на этом совещание у майора закончилось. Собравшиеся оперативники вместе со мной так и не смогли прийти к логичному и окончательному объяснению этой истории, повлекшей за собой несколько смертей.

Я поехала обратно домой. Легкое опьянение после джина у меня уже прошло, и мне хотелось спать. На дальнейшие умственные усилия сегодня я была уже неспособна. Но почва для размышлений у меня была, и я сама себе сказала, что продолжу думать над разгадкой завтра.

На следующее утро, открыв глаза, я ощутила, что голова моя ясна, а сама я достаточно бодра. Я поднялась, прошла в кухню и приготовила себе кофе. С чашкой в руках я вернулась в комнату и снова прилегла на кровать, чтобы лучше думалось.

Опять завертелись все те же мысли, замелькали все те же имена: Порфирьев, Голицына, Чесноков, Третьяков, Анжелика… Объединяют этих людей, конечно же, деньги. Те самые, что получил Антон Чесноков у господина Данилова. Это, пожалуй, единственное, что связывает всех этих людей. И это именно то, что способно толкнуть некоторых из них на убийство. Вот о деньгах и нужно думать. Где они? Скорее всего, они были у Порфирьева, ибо это он украл их у Чеснокова. А самого Чеснокова, скорее всего, уже нет в живых… Ведь говорили же мне знающие его люди, что не мог он сбежать с деньгами, не мог кинуть Данилова, не в его это характере. Значит, кто-то просто хотел, чтобы оно так выглядело. И этот «кто-то» — Порфирьев? Допустим. Но Порфирьева убивают самого. Предположительно Анжелика. Точнее, не она сама, а Иваниченко, но по ее наводке. Значит, деньги теперь у Анжелики? Но я сама пришла к выводу, что Анжелике невыгодно было убивать Порфирьева из-за денег. А если они не у Анжелики? Если она не знала, где Порфирьев их хранит? Тогда зачем они с Иваниченко его убивали? Нет, как-то все несовместимо. Вот Порфирьев — Голицына — Третьяков — Чесноков по деньгам совместимо, а Анжелика и Иваниченко в эту схему что-то не вписываются.

Значит, они его убили не из-за денег? Если это предположить, тогда вроде как все остальное складывается. Но тогда из-за чего? Нет, не стоит сейчас думать, из-за чего, решила же я, что буду думать конкретно про деньги. Итак, снова тот же вопрос — где они? Где они теперь, когда Порфирьева уже нет в живых?

Где он мог их прятать? В банке? Нет, после его смерти никакие счета обнаружены не были. Значит, хранил наличность. Явно привез с собой в Тарасов, не в Москве же оставил, где у него ничего своего не было! Анжелику поселил в своей квартире, а сам отправился к матери… Так-так… Не мог ли у матери оставить? Да нет, Тамара Григорьевна, наверное, сказала бы, если бы нашла деньги. А может быть, она до сих пор не нашла, потому что и не искала? А не искала, потому что знать о них не знает, это понятно. Неужели все-таки у матери?

Ладно, этот вариант самый простой. А если чуть расширить видение? С кем общался Порфирьев после приезда домой? Был какой-то невразумительный телефонный разговор с Алтуфьевым, где он задал вопрос о перемене фамилии. Алтуфьеву это показалось ерундой. А вот Порфирьев, судя по всему, полностью хотел исключить свою прежнюю жизнь, зачеркнуть ее и не светить попавшие к нему деньги. Значит, все-таки прятал их…

И еще он общался с некой Наташей Булыгиной, одинокой женщиной, бывшей подругой детства. И, по ее собственному признанию, не выказывал к ней интереса. И вдруг… Совершенно неожиданно он сказал, что зайдет к ней. Прямо накануне свадьбы. Какой резон Порфирьеву посещать неинтересную ему Булыгину, если только… А что, если Порфирьев решил настолько исключить всякую возможность изъятия у него денег кем-либо, что выбрал для их сохранности место, на которое никто бы не подумал?

Это уже означало то, что Наташа Булыгина, вернее, ее дом… А еще вернее, двор! Да, ведь он просил оставить его одного саму Наташу и ходил по двору некоторое время. Странно? Конечно, странно. А вот если предположить, что деньги он спрятал именно там, то совсем даже не странно. И кости меня предупреждали сразу после разговора с Булыгиной, что не стоит упускать из виду ни единой мелочи. А я как раз тогда думала насчет того, зачем Порфирьев обещал приехать к Наталье вторично. Но в тот момент не могла найти этому объяснения.

Я встала с кровати, прошла в кухню и снова приготовила кофе. Меня посетило ощущение, что я отгадала еще одну тайну этого дела. Скорее всего, деньги находятся где-то во дворе дома Булыгиной. А это значит… Вполне может быть, что Анжелика вместе со своим Иваниченко так и не взяли эти деньги. Это предположение рушит версию убийства. Зачем убивать, если они не знали, где деньги? Да, еще одно противоречие, еще один парадокс. Но проверить версию стоит, и, наверное, прямо сейчас.

Субботнее весеннее утро. Мельников наверняка дома, из его отдела кто-то, конечно, дежурит. Но ведь не буду я из-за одного только своего предположения тревожить милиционеров? Конечно, не буду. Мне проще отправиться туда одной и проверить эту версию.

Я прошла в свою комнату и оделась попроще. Действительно, мне ведь предстояло путешествие в мир частного сектора с его грязью и неухоженностью, с которой я уже успела познакомиться. Парадная одежда совсем будет там ни к селу ни к городу.

Через десять минут я уже сидела за рулем автомобиля и ехала по направлению к дому Наташи Булыгиной. Я в очередной раз чуть не увязла в грязи, но тем не менее добралась до нужного дома. Булыгина немало удивилась моему визиту. И можно сказать, даже обрадовалась.

— Проходите, — тут же пригласила она меня, едва открыла дверь. — Узнали что-нибудь?

— Кое-что узнала. А остальное, думаю, вы поможете узнать, — разуваясь, сказала я.

— Я? — еще больше удивилась Наталья. — Ну… Вы проходите, а там разберемся. Честно говоря, я пока не понимаю…

— Я сама еще до конца всего не понимаю, просто у меня есть одно предположение, — усаживаясь на стул, поделилась я своими мыслями.

Наталья захлопотала вокруг плиты.

— Знаете, давайте чаю попьем, под чай лучше разговор идет, — сказала она. — У меня и кулич вон остался от Пасхи. Могу вас салатиком угостить, колбаской…

— Нет, спасибо, есть я не буду, — отказалась я, — а вот чаю попью.

— Сейчас, подождите, закипит… — продолжала суетиться Наталья.

— Вы присядьте, — решила перейти я к делу.

Наталья закивала и уже двинулась к столу, вытирая на ходу руки полотенцем, как вдруг из глубины прихожей раздались какие-то звуки.

— Ой, кошки, что ли, — раздраженно воскликнула Булыгина. — Вечно забываю дверь запереть, вот они и шляются по сеням. У меня там, правда, ничего такого нет, но… Все равно неприятно, они гадят… Потом отмывать замучишься, в дом зайти невозможно! Вот же угораздило жить в таких условиях, и главное, сносить никто не собирается, никому ничего не нужно!

Она махнула рукой и собиралась уже продолжить свой монолог на тему плохих жилищных условий, как вдруг в проеме кухонной двери появилась долговязая фигура мужчины с изъеденным оспинами лицом. Это было так неожиданно, что Наталья вскрикнула и прижала к груди полотенце. Мужчина же недобро улыбался, переводя взгляд с хозяйки дома на меня. Взгляд его не предвещал нам обеим ничего хорошего. Совсем плохо я почувствовала себя, когда увидела, что в руке у мужчины пистолет…