Глава 5
В офисе «Юрис-инвест» меня встретили неприветливо.
— Вы к кому? — спросил с порога мордастый мужчина средних лет.
— Извините, пожалуйста, у меня проблемы юридического характера, и мне посоветовали обратиться в вашу организацию, к Алтуфьеву Анатолию Романовичу, — сказала я.
Мужчина, выждав паузу и оглядев меня с ног до головы, ответил:
— А его нет.
— А не подскажете, когда он будет? — вежливо поинтересовалась я.
Мужчина снова взял паузу, потом, подумав, сказал:
— Пройдите. К сожалению, Нелли Зинюровны у нас сегодня нет, но… А какие у вас проблемы? — неожиданно поинтересовался он.
— Юридического характера, — невозмутимо повторила я.
— Ну а если конкретней?
— Вы понимаете, мне посоветовали обратиться к Анатолию Романовичу, — с нажимом ответила я, продолжая вежливо улыбаться.
— Угу, — пробормотал мужчина. — Сейчас я выясню, может быть, вас примет заместитель директора. Может быть, он сможет вам помочь?
Я согласилась, уже поняв, что Алтуфьев на самом деле находится здесь и что если я и дальше буду вести себя правильно, то он непременно меня примет. Охранник, указав мне на кресло в вестибюле, удалился в глубь помещения.
Спустя некоторое время он вернулся и пригласил меня пройти вместе с ним. Я прошла по довольно-таки непрезентабельному коридору, который напоминал жалкие коридоры советских учреждений, и вскоре оказалась перед железной дверью, тоже выглядевшей довольно затрапезно. Сопровождавший меня мужчина осторожно отворил дверь и заглянул внутрь:
— Анатолий Романович, — позвал он.
Изнутри довольно доброжелательно ответили:
— Да, проходите.
Дверь открылась полностью, и навстречу мне вышел мужчина средних лет в довольно помятом джинсовом костюме и с морщинистым лицом. Однако его глаза совершенно не соответствовали облику — они были со смешинкой, очень живые и какие-то молодые.
— Проходите, — повторил мужчина и жестом показал охраннику, что он может удалиться.
Я прошла внутрь и присела на стул. Убранство кабинета отличалось полнейшим минимализмом: два стула, стол и шкаф, по виду которого было понятно, что в последний раз туда залезали лет восемь назад. Там пылились какие-то фолианты социалистической эпохи. В кабинете было накурено, на столе лежала пачка «Астры».
Я уже поняла, что передо мной не кто иной, как сам Анатолий Романович Алтуфьев. Хозяин кабинета прошел на свое место, сел, сложив руки в замок, и выжидательно посмотрел на меня.
— Татьяна Александровна, — представилась я.
Алтуфьев сделал паузу, затем произнес:
— Анатолий Романович.
Потом слегка улыбнулся и сказал:
— Рассказывайте о своих проблемах…
Алтуфьев был сама доброжелательность. Мне пришлось на ходу сочинить некую историю юридического характера, вернее, дополнить реально присутствующую в моей практике. Себя я отрекомендовала как заместителя директора бара «Гладиатор». Алтуфьев внимательно слушал меня, потом закурил свою «Астру», попутно извинившись за то, что курит он именно эти сигареты — вообще-то он предпочитает крепкие французские «Житан», но их в последнее время почему-то перестали продавать в городе. Выслушав меня до конца, Алтуфьев спросил:
— А кто вам посоветовал ко мне обратиться?
— Алексей Порфирьев, — ответила я.
Это решение пришло ко мне спонтанно. Алтуфьев покачал головой из стороны в сторону, а потом усмехнулся:
— У Порфирьева такие знакомые, оказывается… «Гладиатор» — это эксклюзив в масштабах нашего города. Интересный микс, симбиоз — по будням приходит почтенная публика, а по выходным — футбольные фанаты. И никто друг другу не мешает. Причем сборы идут с обоих сегментов: почтенная публика платит за кухню, а фанаты берут количеством. Правильно поставленная технологическая схема, — хитренько посмотрел он на меня.
— Спасибо, — поблагодарила я, хотя комплимент Алтуфьева относился вовсе не ко мне, а к Барабашу и его персоналу. — Но… Что же с моими проблемами?
— А нет никаких проблем, — смахнув пыль со стола, ответил Алтуфьев. — Я же вижу, что вы ко мне по другому поводу пришли, использовав ваши проблемы в качестве предлога.
«А он умен, — отметила я. — Или владеет экстрасенсорными техниками».
— Ваши проблемы мы решим завтра же. При условии договора с нашей фирмой на юридическое обеспечение в течение года. Я сторонник фьючерсных сделок, основанных на пролонгированных контрактах…
«Похоже, он решил меня запугать своими бизнес-терминами», — подумала я.
Вообще Алтуфьев производил смешанное впечатление — он немножко напоминал человека не от мира сего, с одной стороны, и в то же время несомненно обладал харизмой. Я понимала, что Алтуфьев, скорее всего, просто авантюрист, играющий свою жизнь, а не живущий ее. По крайней мере вся информация, которая поступила от Подгорного, Тамары Григорьевны и Ольги Васильевны Родиной, говорила именно за это. Но он был чертовски обаятельным типом. Видимо, за счет этого и удерживал возле себя людей.
— Ваша главная проблема, полагаю, в другом, — улыбнулся Алтуфьев. — И я готов ее выслушать…
Я сделала небольшую паузу и начала с главного:
— Алексей Порфирьев тоже имел проблемы?
Алтуфьев слегка приподнял брови.
— А при чем тут Порфирьев? — спросил он, слегка наклонив голову вправо. — Порфирьев — это неудавшийся авантюрист, любитель легких денег, и у него постоянно проблемы. Я просто в меру своих сил пытался их решить. Вот и все… Ваш уровень гораздо выше, но это не значит, что мы не можем решить ваши проблемы. Мы все можем…
Алтуфьев уставился на меня, словно хотел загипнотизировать.
— Кстати, Алексей Порфирьев мне должен был позвонить, но не позвонил. Если вы его встретите, скажите, что я жду…
— Его я встретить не смогу, — честно ответила я. — Потому что его убили несколько дней назад.
Рот Алтуфьева слегка приоткрылся, он наклонил голову теперь уже влево и некоторое время пребывал в такой позе. Пепел с «Астры» успел упасть прямо на штаны Анатолия Романовича. Потом Алтуфьев взял себя в руки, затушил сигарету и усмехнулся.
— Ну, этого можно было ожидать, — прокомментировал он.
— Почему? — тут же спросила я.
— Смерть Порфирьева — и есть ваша проблема? — в свою очередь быстро поинтересовался Алтуфьев.
— Можно сказать, что и так, — не стала я кривить душой. — Дело в том, что убили его в «Гладиаторе».
Алтуфьев усмехнулся теперь открыто.
— Ну, вот видите, а вы мне о своих юридических проблемах. Я же вижу, что алгоритм вашего поведения не соответствует обычным проверенным модулям людей, пришедших за помощью. Я же сразу это предположил. А мы с вами потеряли время… — Он с некоторой обидой посмотрел на меня.
Потом спохватился и сделал успокаивающий жест рукой:
— Ничего страшного. Зато познакомились… Поговорили… Так что, вы хотите, чтобы я вам рассказал про этого самого Порфирьева? Вы хотите, чтобы я отвел от себя подозрения в его убийстве? Или чтобы я помог найти убийцу?
— А что, вы и это можете? — удивилась я.
— Можем, — просто ответил Алтуфьев. — У меня работают двое сыщиков, бывшие оперативники, они кого хочешь найдут. Вопрос только в сумме оплаты за их услуги. К сожалению, рынок подобных услуг практически отсутствует, да и правовая база не адаптирована, так что…
Жонглирование умными словечками, по-видимому, было его излюбленным занятием. Но меня это пока не раздражало. Мне было смешно, ибо я в данный момент как раз представляла собой данный рынок услуг. И вообще-то, привыкла к тому, чтобы мне платили за мои услуги. А вот чтобы я наняла в помощники двух каких-то сомнительных бывших оперативников, да еще платила им за работу — вот это был бы номер! Большей нелепости в своей жизни я себе и представить не могла.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о нем, вы ведь вместе работали, — попросила я.
Алтуфьев откинулся на стуле, потом рассмеялся и вдруг подался вперед:
— А может быть, я вас на работу к себе возьму?
Это было, естественно, слишком. Но Алтуфьев, разумеется, всего лишь шутил, пытаясь произвести на меня максимально благоприятное впечатление. Он где-то перебарщивал — например, увлечение модными словечками выглядело порой комично. Но в целом я положительно оценила для себя этот персонаж.
— Надеюсь, вы не рассматриваете вариант моей причастности к смерти Порфирьева? — спросил Алтуфьев.
— Положим, нет, — ответила я.
— Я так понял, что вы по собственной инициативе расследуете это происшествие?
— Да, — просто ответила я.
— Я могу вам только сказать, что Порфирьев в последний раз встречался со мной очень давно, еще когда, как вы выразились, мы работали вместе. Я в то время занимал определенные должности в некоторых структурах, где работал Порфирьев. А он почему-то решил, что я отвечаю за все, так сказать, действия, которые эта структура производит на рыночном и социальном пространстве. То есть, грубо говоря, я в его глазах являлся его кредитором. Потом наши пути разошлись, потому что Порфирьев на меня как бы обиделся. Я на него не обижался, потому что перед ним себя виноватым не считаю. Что же касается его как человека, то… — Алтуфьев сделал паузу. — Я уже охарактеризовал его.
— А вот мать Алексея говорит, что совсем недавно вы встречались…
— Она ошибается, — тут же оборвал меня Анатолий Романович. — Она ошибается. Мы просто разговаривали по телефону. Причем Алексей сам позвонил мне. А я уже со своей стороны пригласил его поучаствовать в работе нашей новой организации. Он отказался и задал мне какой-то смешной вопрос насчет смены фамилий в браке. По-моему, он хотел взять фамилию жены, потому что она ему больше нравилась и просил меня проконсультировать насчет юридических последствий. На самом деле он использовал это как предлог… Ну, как вы сегодня… Если бы его не убили, я вам отвечаю — через некоторое время он бы пришел ко мне на работу.
— То есть это все же ваша фирма? — обвела я взглядом пространство кабинета.
— Вы знаете, у меня японский подход, — уклончиво ответил Алексей Романович. — Фирма не хозяйская, а твоя личная. В том числе и твоего напарника. Я вообще считаю, что незачем покупать себе автомобиль и копить на него деньги. Если есть фирма, она может тебе его купить. Так же и со стиральной машиной и с другой техникой… Очень стимулирует, кстати сказать, производительность труда. Работаешь на фирму, ради ее интересов, а не на хозяина. Если хозяин — это я, то посмотрите на меня. Разве я выгляжу как буржуа? Вовсе нет, я такой же человек, как и вы…
— Подождите, это все, конечно, очень интересно, но… — Я прервала демагогию Алтуфьева, предполагая, что он далеко сейчас может уклониться от интересующей меня темы. — Вы сами сказали, что неважного мнения о Порфирьеве как о человеке. Зачем же вы его хотели принять на работу?
— Из неудавшихся авантюристов иногда вырастают неплохие исполнители, — не стушевался Алтуфьев. — Главное — знать приемы в общении, использовать нужные инструменты, и все будет в порядке.
— А в чем заключался авантюризм Порфирьева?
Алтуфьев пожал плечами и ответил:
— Например, в игре с ценными бумагами в период нестабильной экономической обстановки в 1994 году. Это потом он уже пришел к нам в фирму, прогорев на своих «МММ» и «Русской недвижимости». Потом он на меня обиделся и снова увлекся какими-то мифическими фантомными проектами, уехал в другой город. А потом вернулся и позвонил. Все равно позвонил мне, а не кому-нибудь другому… А то, что его убили, — что ж, если бы он остался в нашей фирме, я думаю, что этого бы не случилось. Я считаю, что лучше мало, но стабильно… Многие говорят, что я жадный. А я говорю — я экономный! Чувствуете, как говорят в Одессе, две большие разницы?
Алтуфьев улыбался во весь свой прокуренный рот.
— Скажите, а вы не знаете человека, который был бы способен на то, чтобы…
— Не-а, — с доброй усмешкой прервал меня Алтуфьев и покачал головой. — Ответ на этот вопрос я оставлю в качестве вашей прерогативы. Вы ведь взялись за это дело, а не я. Мне смерть Порфирьева, по большому счету, неинтересна. Конечно, по-человечески мне его жаль, но… Я же говорю — случившееся логично вытекает из структуры его личности, оно, так сказать, жестко детерминировано гештальтом его поступков.
Я, в свое время изучавшая психологию, смутно что-то припоминала из тех словечек, которыми сейчас бросался Алтуфьев. Но как же с ним общаются другие люди? Или сам Алтуфьев, чтобы произвести впечатление, решил пуститься во все тяжкие, выбрав, как сам бы он выразился, «адекватный алгоритм поведения»?
— Следует заметить, кстати, что наша беседа тоже очень хорошо синергетически сконструирована, — в очередной раз выстрелил заумностями Алтуфьев.
Здесь уже я спасовала и решилась уточнить:
— Что?
— Я хочу сказать, что она подвержена общим системным законам, — попытался хоть как-то объяснить Алтуфьев. — Мы с вами вроде бы говорим ни о чем, но каждый из нас делает выводы, так сказать, позиционирует себя по отношению к другому. И это общение очень полезно, мне кажется, для обоих… Правда, надо заметить, что консультации, подобные нынешней, у нас платны.
«Вот это да!» — Я была сражена на месте.
— Я же предоставил вам в абстрактной форме довольно ценную информацию. А кто владеет информацией, тот владеет миром, это давно известно, — выдвинул свои аргументы Анатолий Романович. — Вернее, многие полемизируют, говорят, что деньги владеют… А я говорю — информация. А у меня зарплату просят постоянно, хотя я и не директор этой конторы. Я в ответ говорю — я вам предоставляю кучу полезной информации. Нужно просто уметь ею воспользоваться. А они не понимают и просят зарплату. Это советский подход…
«То, что зарплату вы платить не любите, это мне известно», — внутренне посмеялась я. Видимо, для того, чтобы ее не платить или урезать, и придуман вот этот словесный блуд, который вкупе со своим каким-то природным обаянием и используется Алтуфьевым для одурачивания своих подчиненных, которые впадают в психологическую зависимость от него.
— Но я никогда деньги не возвожу в абсолют, — продолжал тем временем словоблудить Алтуфьев. — Вот мы с вами поговорили, я вам предоставил информацию, а завтра я к вам приду — вы меня бесплатно накормите. Верно?
Я, уже привыкшая к неожиданным поворотам беседы, вежливо кивнула, чем вызвала очередную добродушную усмешку Анатолия Романовича.
— Ну вот, видите, главное — выбрать правильный алгоритм поведения, — довольный собой и окружающим миром, заключил Алтуфьев.
— А все-таки вы сказали, что случившееся с Порфирьевым вас не удивило, — вставила я. — Не могли бы вы пояснить ваши слова?
Алтуфьев снова усмехнулся. Он встал, подошел ко мне и взял за руку.
— Понимаете, Татьяна Александровна, вы требуете от меня, так сказать, грубой эмпирики, конкретики… А я не занимаюсь конкретикой. Есть системные законы, которые соблюдаются людьми довольно жестко. А формы их проявления могут быть различными. Поэтому, кто убил Порфирьева, я не знаю. Я вам честно говорю. Но то, что такой человек вполне мог бы найтись, это как дважды два. Вопрос в том, что успел напортачить Порфирьев в последнее время, пока не работал в нашей фирме. Я не могу нести ответственность за людей, которые от нас ушли. Ищите, поднимайте связи… Или если вам лень, можете перепоручить это нам. Я же говорил, что мои сотрудники раскроют что угодно.
«Я и сама раскрою что угодно», — подумала я про себя.
— Да нет, я, пожалуй, сама, — улыбнулась я, высвобождая свою руку из рук Алтуфьева и поднимаясь со стула. — Вам спасибо…
— И я вам скажу спасибо, когда приду в ваш бар-ресторан, — заметил Алексей Романович.
— Приходите, — сказала я, широким жестом приглашая Алтуфьева в бар-ресторан Барабаша.
— Нет проблем, и вы приходите, — сказал Алтуфьев. — Вот визитка нашей фирмы.
Он вынул из кармана бумажку и вручил ее мне. Мне, в свою очередь, нечего было ему вручить: визитки заместителя директора «Гладиатора» у меня не было и быть не могло, а вручать подлинную свою визитку я, разумеется, сочла неуместным. Алтуфьев, не дождавшись моей карточки, склонил голову и проводил меня до двери.
В коридоре меня уже ждал охранник, тот самый мужчина, который первоначально заявил, что Анатолия Романовича нет на месте. Впрочем, Родина предупреждала меня, что это обычное дело в алтуфьевской конторе, так что я пришла в «Юрис-инвест» подготовленной.
Меня вежливо проводили до дверей. Уже когда я выходила, навстречу мне прошагала высокая брюнетка с монголоидными чертами лица. Она была одета как стандартная бизнес-леди, выглядела строго и представительно.
«Наверняка это и есть Нелли Зинюровна Идрисова», — догадалась я.
Соперница Родиной, победившая ее. Но они обе так и не смогли избавиться от психологической зависимости от Алтуфьева. Так что алгоритм поведения в данном случае Анатолием Романовичем был выбран правильно.
Я вышла из офиса «Юрис-инвест» со смешанным ощущением. С одной стороны, Алтуфьев так заморочил мне голову, что я готова была оценить этот визит как потерянное время, а с другой — у меня было ощущение, что информацию я все-таки от этого странного человека получила. Вот только где скрыто рациональное зерно в этой информации?
Я решила обратиться за советом к костям. Кидать их в машине стало для меня уже привычным делом, и я, не глядя, покатила свои двенадцатигранники по мягкому сиденью.
16+26+5 — Путешествие, следствием которого будут решительные перемены в жизни.
Вот как? Вообще-то я не планировала никуда ехать… Но раз кости так уверенно и недвусмысленно это предвещают, следовательно, мне предстоит какая-то поездка. Но вот какая и куда — я пока что совершенно не представляла.
Я заехала к Мельникову и передала ему содержание своей беседы с Алтуфьевым. Тот довольно лениво меня выслушал и сказал, что даст поручение своим сотрудникам проверить Алтуфьева. Хотя по его виду и так было понятно, что майор не возлагает особых надежд на эту версию.
Затем я решила позвонить Вениамину Викторовичу Барабашу и сообщила, что мне, скорее всего, придется снова ехать в Саранск. Насчет моего первого визита Вениамин Викторович уже был оповещен и оплатил расходы. На сей раз его голос показался мне несколько раздраженным. И даже как будто не совсем трезвым.
— Делайте что хотите, — ответил Барабаш, явно желая поскорее завершить разговор.
Собственно, я так почти всегда и поступаю. Я пожелала Вениамину Викторовичу держаться бодрее и пообещала завершить расследование в максимально короткие сроки.
— Очень на это надеюсь, — вздохнул Барабаш и отключил связь. И мне не до конца было понятно, что его заботит больше: материальные издержки или желание поскорее забыть о происшествии. Хотя, судя по его психологическому настрою, скорее второе.
Андрей Мельников сам напомнил о себе звонком.
— Киллера нашли, — сообщил майор.
— Да ты что? — обрадовалась я. — И что он говорит?
Мельников вздохнул:
— К сожалению, он ничего не говорит.
— Ну, это понятно, — кивнула я. — Но отпираться долго-то ему не придется — как-никак, а он числился в ресторане по ложным документам. Так что, применяя определенные методы, я думаю, ты скоро добьешься от него откровенности. Кстати, где его нашли?
Последовал еще один вздох. Затем Мельников откашлялся и четко произнес:
— Нашли его в овраге за кольцевой дорогой с черепно-мозговой травмой, которая привела к смерти. При себе у него были только документы Сапожникова, так что если бы в рабочем архиве твоего клиента не хранилась его фотография, с которой мои сотрудники успели познакомиться, думаю, на выяснение его личности ушло бы довольно много времени.
— Вот это номер, — протянула я, потрясенная полученной информацией. — Но ведь, строго говоря, личность его так и не установлена? Он же не Сапожников!
— Не Сапожников, — признал майор. — И устанавливать его личность придется неизвестно сколько времени. Но вот то, что его убили, меня, например, не удивляет.
— Почему? — тут же спросила я.
— А ты сама не догадываешься? — грустно усмехнулся Мельников.
— Знаешь, я лучше сейчас подъеду к тебе. На месте все и обсудим.
— Давай, подъезжай, — сказал Андрей и отключил связь.
В кабинете Мельникова я сидела уже через десять минут после этого разговора. Майор был сдержан и мрачен. Известие о смерти лже-Сапожникова явно не прибавило ему настроения.
— Он убил Порфирьева, — немилосердно дымя сигаретой, вещал майор. — А потом убрали его самого. Понимаешь, что это означает?
— Понимаю, — ответила я. — Как водится, киллер исполнил заказ, и его убрали. Такой вывод напрашивается сам собой.
— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Андрей. — Правильно. А главное, что это означает? То, что после смерти киллера, связь между заказчиком и жертвой нарушена. Так что мы имеем классический висяк!
Выговорив это, майор выдержал паузу, а затем от всей души грохнул кулаком по столу. Канцелярский набор цилиндрической формы подскочил и свалился на пол. Майор не сделал попытки его поднять.
— Погоди, — попыталась успокоить я расстроенного приятеля. — Почему сразу висяк? У нас же есть саранская история! Ну, с исчезновением Чеснокова.
— А как ты ее сюда прицепишь, эту историю, как? — продолжал сокрушаться Мельников. — Я так думаю, что она здесь ни при чем совершенно! Просто совпало, и все! Ну было дело, исчез там этот, как его…
— Чесноков, — подсказала я.
— Вот-вот, — буркнул Мельников. — Чесноков… А Порфирьева убили совсем по другим причинам. Каким — хрен его знает, и никогда мы теперь не узнаем, потому что исполнителя нет, а заказчика при таком раскладе хрен найдешь!
— Что-то ты часто этот самый хрен вспоминаешь, — заметила я. — Давай прежде всего успокоимся и подумаем. Может быть, не все так мертво? Мне история с исчезновением Чеснокова не показалась «левой»…
— Да мало ли что могло показаться! — раздраженно махнул рукой Андрей.
— Я все-таки думаю, что нужно нащупывать следы в Саранске. — Теперь я практически не сомневалась в том, что мне предстоит повторное путешествие в этот город.
— Да что там нащупывать! — не соглашался Мельников. — Отработали же всех!
— Кого — всех? — уточнила я. — Пока одну только Эльвиру Голицыну. Чеснокова нет, Порфирьев убит…
— Ну и кто остается? — с вызовом спросил Мельников. — Остается один Третьяков, который сидит в психушке, так что автоматически может считаться отработанным!
— А вот я так не думаю, — возразила я. — Хоть он и в психушке, но не полный кретин, как я поняла. У него проблемы с психикой, но не с мозгами. Он же не умственно отсталый! Знаешь, Андрей, я все-таки считаю, что с этим Третьяковым необходимо встретиться и пообщаться. Нельзя все так оставлять только потому, что он находится в больнице, нельзя! Я тебя очень прошу — посодействуй!
— Да как же я могу посодействовать?! — недоуменно развел руками Мельников. — Позвонить главврачу дурки? Так он меня даже слушать не станет!
— Да не ему позвони, а саранским ментам, — посоветовала я. — Пускай вынесут постановление или, как там это у вас сейчас называется, — разрешение на допрос Третьякова! Это, наверное, лучше, чем сидеть и просто ныть про висяк, да еще точилки со степлерами на пол сбрасывать! Просто позвони! Это-то ты можешь сделать?!
Неизвестно, что подействовало на Мельникова — то ли аргументы, приводимые мной, то ли мой эмоциональный, гневный тон, но майор согласился. Сначала он замолчал и насупился, потом полез под стол, собирая рассыпавшиеся канцелярские принадлежности.
— Ладно, — проговорил он, вылезая из-под стола. — С Саранском я свяжусь. Посмотрим, что получится.
— Только, Андрей… — Я просительно посмотрела на Мельникова. — Если получится, я хотела бы присутствовать при допросе Третьякова.
— Ты что, снова туда поедешь?! — изумился майор.
Я кивнула.
— Денег тебе не жалко, Таня, — сделал вывод Мельников. — Хотя… Деньги-то не твои, а Барабаша. Он ведь тебе все компенсирует.
— Разумеется, — усмехнулась я.
— Мне бы так… — тяжело вздохнул майор. — Слушай, а давай я вместо тебя поеду? Развеюсь заодно, отдохну от всей этой рутины, нервы в порядок приведу, а то ни к черту стали. А расходы Барабашу передадим.
— Извини, — с улыбкой развела я руками. — Боюсь, что не получится. Я же должна предоставлять отчет моему клиенту о своих действиях и расходах. И вообще именно я отвечаю перед ним за исход дела, ты-то ему ничем не обязан. Впрочем… Если начальство выпишет тебе командировку, то я с удовольствием поеду вместе с тобой. Твое сопровождение существенно облегчило бы мою задачу. Я даже готова частично оплачивать твои расходы — в разумных пределах, конечно.
— Не могу, — еще раз вздохнул Мельников. — Кто меня отпустит: когда тут дел полно? Это я так просто сказал, мечтательно.
— Так когда можно будет получить от тебя ответ? — уточнила я, поднимаясь.
— Я думаю, — посмотрев на часы, сказал Андрей, — что теперь только завтра. Ближе к обеду.
— Хорошо, я перезвоню в это время, — сказала я и попрощалась с майором.
Информация, которую я получила назавтра ближе к обеду, оказалась совсем не той, что я ожидала. И полностью нарушила мои планы. Ради нее майор Мельников даже сам лично приехал ко мне домой. Удивленная, я пригласила его в комнату и сварила кофе на двоих.
— Нету твоего Третьякова, — с каким-то злорадством поведал мне Мельников, разваливаясь в кресле и ослабляя узел галстука.
— Как нету? — не поняла я.
— А вот так! — Мельников с победным видом положил ногу на ногу. — Сбежал он из психушки, ясно?
— Когда? — изумилась я.
— Три дня назад.
Мельников, к моему удивлению, выглядел бодрым и жизнерадостным. Он посмотрел на чашку с кофе, потом перевел взгляд на меня и сказал:
— К кофе не мешало бы коньячку. У тебя случайно нет?
— Тебе же еще работать почти целый день, — усмехнулась я.
— Так мы люди привычные, — подхватил майор.
— Ну смотри, мне не жалко, — пожала я плечами, поднимаясь и направляясь к бару. Достав оттуда начатую бутылку коньяка и рюмку, я вернулась в кресло. — Только ты мне объясни, ты чего такой радостный-то? Как будто Третьяков не сбежал, а, наоборот, дал интересные показания.
— Даст он эти показания, даст, никуда не денется! — подливая коньяк в кофе, весело проговорил Мельников, подмигнув мне. — Теперь по крайней мере все ясно.
— Что ясно? — Мне вовсе так не казалось.
— Ясно, что он заказчик преступления, — объяснил свое мнение Мельников. — Это он нанял киллера — мнимого Сапожникова, — чтобы убить Порфирьева.
— Но почему?
— Видимо, ты оказалась права и тут действительно замешана история с исчезновением Чеснокова. Я, правда, пока не знаю до конца, как там все получилось, но это неважно! Третьяков сам все расскажет.
— Как же он расскажет, если сбежал? — не поняла я.
— Найдется! — уверенно успокоил ее Мельников. — Объявлен в федеральный розыск, куда он денется?
— А что делать, пока его не нашли?
— А ничего, — наполняя рюмку коньяком, спокойно ответил майор. — Просто ждать, и все. Тебе вообще больше делать ничего не придется, вот возьмут Третьякова — я с ним лично поработаю и дело закрою. Ну, пока, Таня!
И Мельников одним махом опрокинул в рот рюмку коньяка. Крякнув, он тут же потянулся за сигаретой.
— Хороший у тебя кофе, Таня, просто чудо! — качая головой и выпуская дым, проговорил Андрей и снова потянулся за бутылкой.
— Слушай, ты бы хоть закусывал, — посоветовала я. Вообще-то мне почти никогда не приходилось наблюдать, чтобы Мельников пил спиртное, да еще коньяк, в самом начале рабочего дня. Он, конечно же, как и большинство россиян, отдавал должное алкоголю, но все же сегодняшнее его пристрастие мне показалось перебором.
— Нечем закусывать, — развел руками Андрей.
Вздохнув, я прошла в кухню, достала из холодильника нарезку ветчины и сыра и принесла их в комнату. Подумав, присовокупила к этому хлеб и банку консервов.
Мельников с удовольствием потер руки, затушил сигарету и, нацепив на вилку кусок ветчины, отправил его в рот.
Я отнюдь не разделяла его оптимистического настроения. Во-первых, еще неизвестно, когда будет пойман Третьяков и будет ли пойман вообще, несмотря на то что им занимается федеральный розыск. Во-вторых, непонятно, кем он является в данном деле. Довольно затруднительно заказать преступление, находясь в психушке. Да и личность лже-Сапожникова до сих пор не установлена. Если бы знать точно, кто он такой и откуда, плясать было бы легче. Но что же делать? Что? Все нити оборвались… По-видимому, остается придерживаться совета Мельникова и просто ждать. Хотя этого я не любила больше всего.
А майор, похоже, напрочь забыл о своих профессиональных заботах. Он постоянно подливал себе коньяка, не забывая при этом и про закуску, шутил, балагурил, рассказывал о своих планах насчет того, как он станет полковником и уедет наконец отдыхать куда-нибудь на один из мировых курортов.
— Устал, Таня, сил нет, — жаловался Андрей. — Постоянные проверки, планерки…
— А ты как хотел? Тебя как-никак в звании повысили, следовательно, и спроса с тебя больше. К тому же, по-моему, ты только что говорил, что начальство к тебе благоволит, — вполуха слушая захмелевшего приятеля, заметила я.
— Слава богу, пока так, — согласился Мельников. — Но всякое может быть. Госпожа удача — она, знаешь, дама капризная… А ты не собираешься никуда на отдых?
— Да пока не планирую.
— Жаль. А то бы, может, вместе махнули, а?
Мельников, похоже, уже порядком набрался и теперь развивал какие-то фантастические идеи, забыв, кажется, что он вообще-то женат и отпуск, насколько мне известно, всегда проводит с семьей. И семья у него, кстати, вполне крепкая и благополучная.
— Да нет, спасибо, — усмехнулась я. — Мне, если что, есть с кем поехать.
— Забываешь старых друзей, Танюша, забываешь! — Андрей, подмигнув, погрозил пальцем. — Ну а как твоя личная жизнь? Или ты с работой совсем ее забросила? Смотри, так и закиснуть недолго! Весна на дворе как-никак.
— Зато ты что-то слишком игривым стал, — заметила я. — Причем за минуты какие-то трансформировался. То ворчал, вздыхал, а теперь развеселился. Ты, случаем, с Папазяном не общался в последнее время?
Гарик Папазян, также сотрудник правоохранительных органов, хорошо знавший как Мельникова, так и меня, отличался неуемной любвеобильностью. Вот уж кто постоянно пел о своей любви ко мне, так это Гарик! Порой меня веселила и забавляла его настойчивость, но чаще всего — утомляла… Одним словом, когда у меня самой не было игривого настроения, я предпочитала обращаться за помощью к людям, которые относились ко мне нейтрально: к Мельникову, например, или к Володе Кирьянову.
— Папазян как раз в отпуске. Представляешь, он хотел в июле, а его в апреле отправили! — хохотнул майор. — Видимо, мотивируя, как в анекдоте, что в июле пиво теплое и женщины потные.
Мельников вновь протянул руку к бутылке. Она оказалась уже почти пуста. Майор быстро наполнил рюмку, выпил, причмокнул и сказал:
— Вот как, Таня, объяснить иностранцу, что одна бутылка водки — мало, две — много, а три — нормально? А? Это я недавно Прокудина спросил, и знаешь, что он мне ответил?
— Что? — спросила я.
— Не могу знать, товарищ майор! — гаркнул Мельников, копируя манеры старшего лейтенанта, находящегося у него в подчинении, после чего заливисто захохотал.
— Я поняла твой намек и не собираюсь на него реагировать. — Общение с опьяневшим майором убойного отдела Кировского УВД стало меня утомлять.
— Жаль, — вздохнул Мельников. — А впрочем, это и к лучшему. У меня, знаешь ли, еще дела. Вот сейчас поеду…
— Куда поедешь? — усмехнулась я. — На службу в таком виде? Тогда, я думаю, тебе долго ждать полковничьих погон. Хотя их, конечно, вначале надо заслужить.
— Да, — подумав, со вздохом согласился Мельников. — Ты, как всегда, права. Придется отдохнуть немного.
— Пойдем, я провожу тебя до служебной машины, — решительно предложила я, поднимаясь. Мне очень не хотелось, чтобы Андрей вдруг вздумал передохнуть у меня в квартире. А он, видимо, на это и рассчитывал, потому что встал со своего места с явной неохотой и только после того, как я настойчиво повторила ему про служебную машину.
Мы вместе вышли из дома, и я, сдав пьяненького Мельникова на руки водителю, посоветовала ему отвезти майора домой. Проводив взглядом отъезжавшую машину, я с грустью подумала: «Неужели Мельников превращается в алкоголика?» Но, вспомнив о том, что инциденты, подобные сегодняшнему, случаются с Андреем крайне редко, поскорее прогнала неприятные мысли.