Глава 9
Спокойно, Таня, спокойно! Ведь это еще ничего не значит. Как резонно заметила ее младшая сестренка, в таком наряде щеголяет полгорода. А может даже, две трети! Но не потому ли Вероника сказала мне об этом, что сразу подумала о своей сестре?.. Тогда все сразу становится на свои места: ее испуг, «защитная реакция», нежелание содействовать моему расследованию…
Спортивным шагом добравшись до своей машины — морозец, окрепший к ночи, уже неприятно пощипывал за нос и открытые уши, — я забралась в уютный салон и нажала заветную комбинацию кнопок на аппарате «Мобильных телефонных сетей». На мою удачу, пару месяцев назад начальство в насильственном порядке оснастило капитана Папазяна мобильным телефоном, так что теперь разыскать этого бродягу стало намного проще. Бедному Гарику пришлось в данном случае пойти на компромисс со своей совестью и обуздать ненависть к этим «пищалкам», которые в его глазах были атрибутом исключительно криминального мира.
— Уголовному розыску — от частного сыска! — приветствовала я его после довольно кислого «Папазян слушает». — Товарищ капитан милиции, контролируемый вами детектив Иванова докладывает обстановку…
И я в двух словах изложила ситуацию, закончив просьбой подбросить мне «ориентировочку» на гражданку Гаджиеву Римму Евгеньевну, работницу торгового дома «Центральный».
— Вай-вай-вай, еще одно задание… Ну, ты даешь, старушка! — Я так и не поняла, что именно он имел в виду. — Ладно, дай мне минут десять. Ты на выезде? Я перезвоню тебе по этой хреновине. Смотри, веди себя хорошо!
С ума сойти! Что это стряслось с Кобеляном?.. Ни признания в любви, ни одной похабной шуточки, ни одного «мур-мура»… Должно быть, служебные отношения с подполковником Колесниченко развиваются не самым лучшим образом.
Через двенадцать с половиной минут я уже знала о сестре Вероники все, что знали о ней компетентные органы. Вернее, даже больше: в милиции понятия не имели, что Римма Евгеньевна Гаджиева, 1962 года рождения, русская, не судимая, доводится родней референтше фирмы «Файл». К этому Гарик добавил, что проживает она у черта на куличках — в тарасовской глуши под названием Комсомольский поселок, в собственном доме, вместе с дочерью от первого брака Ириной Гаджиевой шестнадцати лет и квартирантом — неким Джафаровым Теймури Джафаровичем, 1967 года рождения, азербайджанцем, охранником ТОО «Гюльчатай».
— Ребята из ОБЭПа сказали, что эта самая «Гюль» — обычная «купи-продайка» средней паршивости в Заводском районе. Пока ничем особым по нашей линии не прославилась. Чего не скажешь о самом Теймури Джафаровиче, Таня-джан!
Тон капитана и его эффектная пауза говорили о том, что он собирается преподнести мне подарок.
— Да ну? Неужели ваш кадр?
— Точно! Так что, дорогая, очень может быть, что чутье тебя не подвело, поздравляю. Одна судимость. Но, знаешь ли, прелюбопытная статейка: растление малолетних. Как тебе это?
— «Королева в восхищении»! Особенно же восхищает меня сила духа мамаши, которая при несовершеннолетней дочери пустила в дом такого квартиранта.
— Я думаю, он ей такой же квартирант, как я — артист балета… Может, ей и невдомек его истинные «заслуги», откуда ты знаешь? — резонно возразил Гарик. — Вряд ли она у него документы проверяла, хотя надо было бы… Освободился в девяносто шестом. Ну, и мерзкая же рожа, я тебе скажу! Но вам, бабам, такие нравятся. Смазливый: этакий хазарский хан Ратмир… Кстати, а эта Римма Гаджиева — как она? Ничего, а?
— Ну слава богу: наконец-то я узнаю вас, штабс-капитан! А то за целых полчаса — ни одного проявления кобелянской натуры… Я уже начала за тебя волноваться, Гарик!
— Совершенно безосновательно, уверяю тебя, старушка. Могу доказать сегодня же ночью, если не возражаешь.
— Возражаю, конечно. Займись лучше этой самой Гаджиевой, если не боишься страшной мести Теймури Джафаровича, или как его там… Она вполне в твоем вкусе, хотя уже не первой свежести.
— Женщина, коллега, — это как осетрина: у нее не бывает «первой» и «второй» свежести. — Капитан демонстрировал отнюдь не милицейское знание классической литературы. — Она либо есть, либо ее нет, увы! Только заниматься Риммой придется тебе, дорогая. Ты же понимаешь, что все это — пока лишь твои смутные догадки, «взгляд и нечто». А подполковник реагирует только на факты, да и то — если как следует шарахнуть его ими по балде! К тому же сейчас откликается только на «дело десяти стариков»: «большой дом» теребит… Веришь ли — служба заела так, что я уже третьи сутки не реализован как мужчина, вай-вай-вай!
— Не может быть, штабс-капитан! Какой невосполнимый урон для баб-с!
— Глупенькая! — молвил он с почти братской жалостью. — Ты даже не представляешь себе, от чего отказываешься… Ладно, коллега. Единственное, что могу обещать: потихоньку проверю алиби Гаджиевой и ее сожителя на субботний вечер двадцать третьего января.
— Спасибо, кэп. Это максимум, на что я могла рассчитывать. Да, кстати… Как там мой клиент? Замучен тяжелой неволей?
— Все-таки спросила… Ну так и быть: шлет тебе свой сопливый привет. Простудился мальчонка. А так все о\'кей, не волнуйся. У него тут приличная компания: педики, садисты, парочка убийц…
— Мерзавец!.. Ладно, до связи.
— Постой, постой! А поцеловать?
— Кого — клиента? С превеликим удовольствием!
— Меня, нахалка…
* * *
— …Гражданин Джафаров?
Не дожидаясь подтверждения, я плечом отодвинула «хазарского хана», одетого в адидасовский спортивный костюм и что-то жующего, и решительно шагнула на застекленную веранду небольшого, но добротного дома из белого кирпича.
— Я Джафаров. В чем дело? Вы кто, девушка?
Он произнес это не агрессивно, скорее — с интересом. Значит, мои шансы проникнуть дальше веранды довольно высоки.
— Инспектор городской пожарной охраны Петрова. Мне нужна хозяйка дома, гражданка… — я заглянула в какую-то казенную бумагу, — гражданка Гаджиева.
— Так она на работе. Рабочее же время!
— Но вы-то тем не менее дома!
— А я сегодня в ночь. Послушайте, девушка, может, мы с вами справимся и без хозяйки? Да что, собственно, случилось? Что привело к нам очаровательного инспектора пожарной охраны? Кстати, я не мог и представить себе, что в такой суровой организации могут работать такие потрясные девушки…
«Ратмир» говорил вкрадчивым, воркующим тенорком. Во всем остальном он не входил в противоречие с «хрестоматийным» образом охранника коммерческой структуры: я легко представила себе его атлетическую фигуру в камуфляжной форме. И… не без усилия подавила в себе женскую сущность, вдруг пожелавшую представить Джафарова вовсе без всякой формы. Но вынуждена была признать, что скорее всего в неглиже он выглядит неплохо. И вообще: было абсолютно очевидно, что я имею дело со «второй редакцией» Гарика Папазяна, только в другом оформлении.
Что еще бросалось в глаза? То, что квартирант Риммы Евгеньевны явно занимает чужую ступеньку в нынешней общественной «табели о рангах» — много ниже той, на какую претендуют его амбиции. И в самом деле: диплом знаменитой «Плехановки» — в ту пору еще не академии, а института советской торговли, — и быстрое продвижение по службе в системе Росювелирторга давали надежду на лучшую карьеру, нежели должность сторожа-вышибалы. Но пути господни неисповедимы… Впрочем, когда этот «чернобровый, черноокий молодец удалый» совращал двух дочек своих сослуживцев и соседскую девочку — от четырнадцати до семнадцати, — господь был тут ни при чем. Любитель нимфеток выбрал свою судьбу сам. Обманутая таким подлым образом законная супруга — «по совместительству» дочка его начальника — оставила Джафарова и без квартиры, и без московской прописки. А ничего другого у него никогда и не было.
— Спасибо на добром слове, гражданин Джафаров. Только…
— Да что вы все — «гражданин, гражданин»… Как в милиции, честное слово! Меня зовут Теймури. А вас как?
— …Только повод для разговора у нас с вами неприятный. Так что без более близкого знакомства можно обойтись. Жалуются на вас соседи, гражданин Джафаров. Нарушаете!
— Подождите, подождите… Что нарушаем?
— Как это — что? Правила противопожарной безопасности, конечно! Я же сказала, из какой я организации. Может, вы и еще что-нибудь нарушаете, только это уже не по моей части!
Тон моего последнего замечания давал Джафарову некоторую надежду, что я не такой уж безнадежный сухарь.
— Ой, как интересно! Значит, пожарную безопасность нарушаем? Да вы проходите, проходите, что же мы в дверях стоим… Кстати, позвольте ваш документик, девушка. Очень мне хочется все же узнать ваше имя. Имею право, не так ли?
Плейбой улыбнулся со всей обворожительностью, на какую был способен.
— Это точно, имеете. Прошу!
С притворным вздохом я сунула ему в нос мастерски состряпанную «липу» — сам начальник пожарной команды не уличил бы! Подобные «служебные удостоверения» имелись у меня на все случаи детективной практики. Квартирант протянул было лапу, украшенную какой-то витиеватой татуировкой (дань блатной романтике!), но я отдернула корочку: «Нет, в руки не положено, так смотрите». Он наклонился, сморщив нос.
— Тамара Николаевна… — пропел благоговейно, словно молитву. — Какое имя! Царица Тамара… Ну вот, мы все-таки познакомились поближе, а вы упирались! Снимайте шубку, у нас тепло.
Это было сказано уже в первой комнате — большой, но темноватой, служившей, как видно, прихожей и кухней одновременно. По отдельным фрагментам интерьера, попавшим в поле моего зрения, было понятно, что этот дом — полная чаша.
— Знаете… Теймури, лучше я потом зайду. — Я сделала несмелую попытку удержать на плечах шубу, которую он уже стаскивал с меня. — Неудобно как-то без хозяйки… Может, она скоро придет?
— Что вы! Не раньше семи вечера — это в лучшем случае. А знаете, я в курсе всех ее дел: она меня любит, как родного сына! — Джафаров мерзко захихикал. — Так что смело можете говорить со мной, а я ей все передам.
— Ах, вот как? Значит, у вас с квартирной хозяйкой полное взаимопонимание?
«Неужели у такого, как я, может быть иначе?» — ответил он игрой глаз и бровей.
— Ну что ж, тогда буду штрафовать вас, Джафаров! — Я уже откровенно кокетничала с ним. — Теперь показывайте мне дом и надворные постройки, раз сами напросились.
— Надворные постройки подождут, а дом — с удовольствием! И не только покажу, но даже чаем напою или кофе — с коньячком… Прошу сюда — здесь начало осмотра. Столовая.
— Так-так… Очень мило. Полы паркетные, хм… А какие здесь у вас перекрытия? — Я не забывала изображать специалиста по пожароохранным делам.
— Знаете, не интересовался. Зато я точно знаю, что в моей комнате очень уютно… Может быть, осмотрим сначала ее, Тамарочка?
— А вы нахал, Джафаров! Я, между прочим, на работе. И замужем!
— В самом деле? Какая жалость: я сам мечтал на вас жениться — с первой минуты, как увидел… Здесь Иркина комната — это хозяйская дочка, она сейчас в школе. Это моя келья, которую вы так безжалостно отвергли. А это наша спальня… пардон, я хотел сказать — хозяйкина.
— Хозяйкина, значит?
— Ну да. Хозяйки, Риммы Евгеньевны. — «Хазарский хан» невинно хлопал глазами. — Чудесная женщина!
Я сделала вид, что спальня меня особенно заинтересовала с точки зрения пожарной безопасности: обошла все углы, понюхала итальянскую мебель, даже выглянула в окошко… Собственно, так оно и было на самом деле. С маленькой поправкой: я собиралась не уберечь от пожара это уютное гнездышко, а наоборот — подбросить сюда «фитиль». Тот самый, на котором третьего дня погорели обитатели «нехорошей квартирки» номер пятьдесят и который лишь по досадной случайности не сработал вчера при разговоре двух сестричек. Узнай я, о чем они болтали в кафе — может, и не пришлось бы мне сегодня разыгрывать дуру-бабу перед этим сексуальным проходимцем! Да только не зря говорят, что бог любит троицу…
— Ой! — Прежде чем любезный провожатый успел подскочить ко мне, я быстро присела и заглянула под кровать. — Клипса закатилась…
— Давайте я посмотрю. Да вот она! Можно, я вам помогу, Тамарочка?
— Спасибо, я уж как-нибудь сама. — Я водрузила потерю на место и увлекла Джафарова из комнаты. — Пожалуй, я все посмотрела, теперь идемте к надворным постройкам.
— Тамарочка, к черту надворные постройки! Ну что в них интересного? Давайте лучше чайку, а? Или кофе — с коньячком…
— …Тимурчик, ты дома? Я…
Высокая рыжеватая девица в сером полушубке из козлика влетела в переднюю и замерла на пороге.
— Здрасьте…
— Ирка? Рано ты сегодня…
Плейбой быстро взял себя в руки, но от меня не ускользнуло его секундное замешательство при появлении нового персонажа. Впрочем, не ускользнул от меня и взгляд, которым смерила меня Риммина дочка…
— Ладно, гражданин Джафаров, я пойду, пожалуй.
— Ну, если у вас больше нет вопросов…
Любопытно: про кофе с коньячком уже нет и помину!
— В общем, мне все уже понятно.
— И что же вам понятно? — Он дождался, пока я суну руки в рукава протянутой мне шубы. — Будете нас штрафовать, госпожа брандмейстер?
— Думаю, что на первый раз обойдемся предупреждением, — в тон ему ответила я. — Да и ваши «доброжелатели» явно преувеличили…
— Рад это слышать. Значит, можно передать хозяйке, что все в порядке?
— Считайте, что так. Но я все-таки еще зайду: ей надо подписать акт, который я составлю.
— А может быть, вы не откажетесь и со мной увидеться еще разок, Тамарочка? — интимно шепнул «Тимурчик», когда вывел меня на крылечко — подальше от посторонних ушек. — Дайте телефончик, дорогая!
— Обойдетесь. А насчет увидеться — что ж, вполне возможно… Мы полагаем, а бог — располагает, Джафаров!
До тех самых пор, пока я вместе с провожавшим меня жильцом и клубами теплого пара не вывалились на веранду, Ирка Гаджиева торчала тут же, в прихожей, и сверлила меня уничтожающим взглядом…
Кажется, у меня появилась еще одна «соперница». Будь я проклята, если Теймури Джафаров не вернулся к старым проказам!
* * *
Мои худшие опасения подтвердились, как только я добралась до своей машины, оставленной за две улицы до гаджиевского дома. Я включила прослушивающую аппаратуру на обрывке фразы, сказанной сварливым голосом жены, которой не привыкать к изменам своего легкомысленного муженька:
— …готов залезать под каждую юбку, скотина!
— Дочка, я тебя выпорю! — со смехом ответствовал Джафаров. — Не смей так разговаривать со своим почти что папочкой.
— Пошел ты… «папочка»! Пусти меня, козел!
— Послушай, детка…
От смеха в его голосе не осталось и следа!
— Я добрый дяденька, но могу и врезать, поняла меня? Сколько раз тебе говорил, чтобы не смела разевать на меня пасть?! Говорил или нет, ты…
— Пусти, гад…
Несколько минут слышались только сопливые всхлипывания Ирки, приглушенные расстоянием: объяснение происходило, конечно же, не в спальне. Однако моя чудо-техника, сработанная умельцами по спецзаказу, все-таки позволяла слышать каждое слово или звук в любой точке дома. Четкость, правда, зависела от степени удаленности от «жучка».
— Ладно, хватит ныть. Ирка… Ну же! Иришка, хватит, сказал…
В течение десяти-пятнадцати минут примирение набирало обороты. Признаю: «хазарский хан» Тимурчик оказался мастером по части утешения слабого пола. А впрочем, много ли было надо маленькой дурочке? С которой этот проходимец играл, точно хозяин с собачонкой, беззаветно в него влюбленной…
— Скажи, что любишь, бессовестный…
— Люблю, глупенькая! Люблю… люблю…
Эх, тяжела ты, «шапка» частного сыщика… Я вспомнила свой недавний разговор с Гариком в кафе. Как я понимаю капитана! Сейчас бы вернуться туда и кастрировать эту сволочь, чтобы раз и навсегда прекратить его карьеру! Но нельзя, нельзя… Сиди и слушай. Да делай детективные выводы…
Слушать, положим, было что: действие в конце концов переместилось… прямо на мамочкину кровать. Слышимость теперь была настолько идеальная (а кровать — ветеран любовных баталий — настолько скрипучая), что мне пришлось приглушить звук до минимума. Да и любовники не стеснялись выражать свои чувства на полную катушку… Я давно уже научилась относиться к подобным ситуациям, как к обычным рабочим моментам, так что мысль трудилась, не смущаемая ничем. Я размышляла: а не открыть ли мне по совместительству с детективным бюро еще и прокат аудиокассет эротического содержания? Кажется, подбирается неплохая коллекция: только на прошлой неделе — Эдик Халамайзер, теперь вот этот соблазнитель нимфеток…
Еще я думала о том, что ничего по-настоящему интересного пока не услышала. Да, Джафаров подонок, сожительствует одновременно с матерью и ее несовершеннолетней дочерью; но это к моему делу не пришьешь! Пока — никаких намеков на связь этого семейства со старушкой Прониной, даже отдаленных.
Полно, Татьяна: может, ее и вовсе не существует, этой связи? Почему ты решила, что она есть? Согласись: ведь ты ухватилась за Римму Гаджиеву просто потому, что другой ниточки у тебя не было! Ее шуба и шапочка, как и разговор с Вероникой — кстати, неизвестно о чем! — слишком призрачные «улики». Просто курам на смех. Не говоря уже о моем друге Папазяне!
Наконец после двадцатиминутных мучений «папочка» и «дочка» — палач и его жертва — одновременно испустили дух в любовной агонии. Еще около получаса ушло на «воскресение из мертвых», так что я с тоской осознала, что засветло мне из Комсомольского поселка не выбраться. И лишь на втором часу моих бдений я почувствовала, что сейчас надо быть начеку: после секса на Ирку навалилось запоздалое раскаяние. Она начала «истерить».
— Тимурчик, мне страшно! Как подумаю, что мы с тобой сделали…
— А ты не думай, моя сладкая.
— Как же — «не думай»… Тебе легко говорить! И про мать все время мысли лезут всякие… Что будет, когда она узнает?
— Брось, детка. Ничего ей не сделается. Если даже… все это в конце концов выплывет. Только не должно это выплыть, слышишь?.. Ирка!
Молчание.
— Ириш-ка! А-у!.. Иди сюда, слышишь? Вот так… Все будет хорошо, если будешь слушаться «папочку». Обещаешь слушаться?
— «Папочку»… Вот ты говоришь, что любишь, а сам только использовал меня! И не любишь ты меня вовсе…
Звучное всхлипывание.
— Ну вот, опять двадцать пять! А для кого же я, по-твоему, все это затеял, дурочка? Ведь мог бы припеваючи жить с твоей мамочкой до самой смерти. Она бы не возражала, это уж точно!
— Не напоминай мне про мать!
— Ты сама про нее вспомнила, не надо… Все это для тебя, детка. Иди ко мне… М-м, какие грудки…
Шуршание, стоны и всхлипы, чмоканье — на пять минут.
— Теперь веришь?
— Угу…
— Вот и умница, «дочка». Главное — чтобы у тебя нервишки не сдали, поняла? Будешь делать так, как я сказал — все будет хорошо.
— Обещаешь?
— Конечно, моя сладкая.
— Поклянись!
— Клянусь — вот этой маленькой штучкой… И вот этой тоже…
Счастливое хихиканье, и снова — долгая звучная пауза.
— Тимурчик… Подожди, я хочу спросить. Тогда, в субботу вечером…
Отдаленный, но резкий звонок на крыльце прервал диалог на самом интересном месте.
— Ч-черт! Кого это несет?
— Ой! — взвизгнула Ирка. — Это, наверно, девчонки за мной! Совсем забыла, что мы собирались к Маринке…
Скрип кровати.
— Тимурчик, открой, пожалуйста! Ты вроде в порядке…
— Тимурчик всегда в порядке, «дочурка». Ладно, впущу твоих подружек, беги одевайся. Только не ревнуй потом…
Я поняла, что сеанс окончен, и сняла наушники.
