Глава 8 АНАЛИТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
С утра у меня было прекрасное настроение. Напевая какой-то модный мотивчик, я готовила себе завтрак. Во-первых, мне было радостно от того, что вчера я красиво отомстила этим бандюгам. Я даже расхохоталась, представив, как четыре голых, искусанных, дрожащих от холода и злости существа, прикрывая срам, согнувшись, перебежками торопятся к дому художника, чтоб раздобыть хоть какую-нибудь одежонку. Цирк! Можно вообразить, как проклинали они меня… Будут знать, как связываться с ведьмой!
Во-вторых, ведьма решила сегодня собрать двух своих новых приятельниц на некую конференцию, чтобы провести мозговой штурм, подкрепленный моим испытанным способом. Созрело время!
Я позвонила Елене:
— Доброе утро, как спалось?.. Замечательно… Да, мне еще пришлось повозиться с этими скотами, потом расскажу… Угу, надо увидеться… Лучше у меня, здесь никто не помешает… Да, в двенадцать удобно.
Аналогичным образом я пригласила к себе и Катерину. Через пару часов обе девушки сидели у меня за столом, а я произносила вступительную речь:
— Ситуация, дорогие мои, сложилась тупиковая. Кульбицкий ни за какие коврижки не хочет «колоться». Запугать его оказалось крайне тяжело. В милицию я обращаться не хочу — гнилой номер, и он об этом знает. Мне остался только один выход — с вашей помощью нащупать ниточку, которая приведет меня к пистолету.
— Мы же ничего существенного не можем сказать, — печально отозвалась Елена.
— Вам так только кажется. Каждая из вас хорошо знает Алексея с какой-либо стороны: Катерина его рабочие проблемы, ты, Лена, — с личной… Вы наверняка знаете что-нибудь, чему не придаете особого значения, а между тем любая мелочь может сыграть существенную роль в нашем деле.
— Ну ладно, спрашивай, — пожала плечами Катерина.
— Все-таки сначала, чтобы хоть направление угадать, я спрошу не вас.
Объяснив Кате принцип своих костей, я сделала первый бросок: 24 + 36 + 10.
«Не следует отказываться от предстоящего путешествия».
— Так, хорошо. Попробуй еще разок:
24 + 34 + 11.
«Вам предстоит иметь дело с упрямым человеком. Это вызовет неприятные хлопоты».
— Ну вот, я как чувствовала, должен появиться кто-то, кто выведет меня на след пропажи. Я уверена, что пистолета в нашем городе уже нет. Кульбицкий явно тянет время, со дня на день ожидая известий от кого-то о его продаже. Елена!
— Да, я слушаю.
— Ты хорошо знаешь друзей-приятелей Алексея?
— Не сказала бы. Он за последние годы, когда занялся этим волчьим бизнесом, многих растерял. Деньги, как известно, человека портят, друзей отталкивают, а негодяев привлекают. Результат налицо.
— Но те, кто остался, их сколько?
— Ну, человек пять наберется.
— Ты с ними хорошо знакома?
— Более-менее. К чему все это?
— Кто из них в последние десять дней уезжал из Тарасова в Москву или Питер?
— Точно не могу сказать, но, кажется, после того дня рождения все они приходили к Алексею, сочувствовали… Никто не собирался уезжать.
— Ладно. Давайте попьем чаю или кофе. С тортиком. Сладкое стимулирует мозговую деятельность.
Мы на какое-то время отвлеклись, болтая о пустяках. Потом я взялась за свое.
— Катерина, в структуре Алексея много людей, которым он доверяет полностью?
— Смотря в чем. Если говорить о типах вроде братьев Углановых…
— Нет, подобные особи сразу отпадают. Я имею в виду приличных бизнесменов, которые как-то от него зависят, а он с ними находится в очень доверительных отношениях.
— Таких… сейчас подумаю… Насколько я могу судить, буквально три человека. Два его заместителя и один — директор филиала.
— Замечательно. Будем считать, что к одному из трех он и обратился за помощью в проворачивании своей аферы. А теперь, милая Катенька, скажи-ка мне, выезжал ли кто из этих господ за последнюю неделю в командировку в Москву или Петербург?
— Сейчас вспомню… Да, точно! Я оформляла командировочное удостоверение его заместителю Балбердину Петру Федоровичу.
— Куда?
— В Петербург…
— Ура! — я даже запрыгала по комнате. — Какая же я дура, почему раньше вас не спросила!
— Так раньше мы бы тебе ничего не сказали, с какой стати? — вежливо заметила Елена.
— Пожалуй, верно. Всему свое время. Значит, это новый человек в нашем деле — Бал…
— Балбердин Петр Федорович.
— Ага. А он действительно «упрямый», как нам только что подсказано гаданием?
— Да, зануда страшная. Мелочный, придирчивый… Гадкий, в общем, как и сам шеф, — Катерина передернула плечами.
— А когда он уехал в Питер?
— Да сразу после дня рождения шефа.
— Все сходится! И что, он еще не приехал?
— Вчера утром пришел на работу, они с Кульбицким заперлись и велели никого к ним не пускать. Где-то часа полтора сидели… Коньяка бутылку «уговорили». Иногда орали что-то.
— Катенька, а ты хоть словечко запомнила?
— Ну… матом… потом… баксы… старьевщик… Масеич, что ли, или Моисеич…
— Так, понятно. Антикварный магазин. Через него продают. Но какой? Их в Питере десятки.
— Слушай, Катерина, а как этого Балбердина можно разговорить, чтобы он проболтался?
— Никак. Он очень боится Кульбицкого, сильно от него зависит и ничего против него делать не станет.
— Есть такая теория и даже практика, что любого человека можно заставить «расколоться», нужно только подобрать ключик…
Тут раздался телефонный звонок. Я взяла трубку.
— Алло… А-а, выходит, тебя комарики не съели… Ну ты потише с угрозами, как бы я сама тебя и твоих ублюдков не грохнула, скажи спасибо, что вчера пожалела… Какой ключ?.. А-а, от «браслетов»… Это пожалуйста. В обмен на пистолет… Нет, нет… Тогда придется пилить… Как там у классиков, — «пилите, Шура, пилите…» …Ну пока… Лечи попку от укусов…
Я повесила трубку.
— Кульбицкий оклемался после вчерашнего, просит ключик от наручников. Бедняга, больно ему, наверное. Но ничего, мне тоже вчера было больно. Так на чем мы остановились? Да! Я уверена, что этого Балбердина можно либо купить, либо запугать. Есть еще варианты?
— Купить не получится, — сказала Катерина. — Он жадный, у тебя таких денег нет.
— А чем можно его пугнуть, прижать, пошантажировать?
Тут вмешалась Елена. Она кокетливо глянула на нас и сообщила:
— Этот козел вонючий, кажется, влюблен в меня. Он делал не раз вполне прозрачные намеки, какие-то сережки пытался подарить. В общем, если я его позову на чашечку чего-нибудь…
— Гениально! Лена, тебе надо будет его пособлазнять, а когда он распалится до предела, поставить условие — информация о пистолете.
— Татьяна, я не смогу, противно.
— Но, Леночка, для пользы дела! Я век не забуду, как ты меня тогда спасла на даче…
— Ну, так это Федька! Он хоть и «гоблин», но зато самец классный, кайф ловишь. А этот — тьфу, унылый тощий тип с длинным носом…
— Постой, постой!
Я подскочила к своей сумке, достала оттуда синюю кассету и поставила ее на видеомагнитофон. Когда экран засветился и пошли уже знакомые мне кадры, обе девушки, открыв рты, уставились на жуткие сцены, после чего Катерина закричала:
— Точно, это он, Балбердин! — И ткнула пальцем в длинного типа, который усердно облизывал попку какой-то шлюхе.
— Вот мы, девочки, и нашли ту самую ниточку, о которой я говорила вначале. Он женат, дети есть?
— Да, — ответила Лена, — классический подкаблучник, свою рыжую стерву боится до жути. Если ей крутнуть этот фильмец, баба или рехнется, или из его мошонки отбивную на ужин приготовит. Что, впрочем, одно и то же.
— Так, так! — я просто сияла от открывающихся перспектив. — Завтра, Лена, ты пригласишь его «к одной своей подруге в гости», то есть сюда. Когда он прилетит на крыльях страсти, ты впустишь его, скажешь, что подруга срочно уехала в больницу к маме, ну и немного раззадоришь… А там, сама понимаешь. Я войду и так далее.
— Хорошо, Татьяна, сделаем. Это будет тот еще аттракцион!
* * *
Весь следующий день я провела, изучая карту Петербурга и пригорода, собирая все доступные мне сведения о великой северной столице. К вечеру ожидался приход Елены с Балбердиным. Я собиралась закрыться в другой комнате и хотя бы слышать все происходящее. Елене я дала второй ключ от двери.
В семь часов они пришли.
— …понимаешь, Петр, — услышала я из-за двери веселый голос Лены, — ее срочно вызвали к маме в больницу, там кризис… Но нам и вдвоем будет не скучно, правда?
— Леночка, — ответил низкий, слегка гнусавый голос, — я так давно мечтал с тобой пообщаться тет-а-тет, открыть свои чувства…
— Ах, ха-ха, Петенька, о каких чувствах ты говоришь, разве что к любимой супруге!
Было слышно, как гости со всего маху уселись на мой диван.
— Лена, ты же знаешь, как я отношусь к Светлане. Она просто друг жизни…
— Хи-хи, такой суровый друг!
— Ну, перестань… Мы же хотели побеседовать о приятном, выпить… расслабиться.
— Давай доставай шампанское, наливай!
Хлопнула пробка. Было слышно, как жидкость льется в фужеры. Потом они чокнулись, выпили… Затем послышались какие-то не совсем понятные звуки… «Целуются, — решила я. — Скоро надо ждать развязки».
Они еще немного повозились, посопели, и Елена задыхающимся голосом проворковала:
— Ну, Петя, нельзя же так сразу… А что я скажу Алексею?
— Да пошел он… Дурак и аферист. Он тебя недостоин. Ну, Леночка…
— Подожди, мне надо возбудиться…
— Так я сейчас тебе… у-м-м… все сделаю…
— Нет, Петя… Сначала давай кино посмотрим, ну, порнушку… Я после этого вся пылаю!
— Как хочешь, дорогая, а у тебя есть кассета?
— Да еще какая! Сейчас.
Я слышала, как Елена вставила кассету, вспыхнул экран телевизора… Через пять секунд раздался рев Балбердина:
— Что это такое? Откуда? Сумасшедший дом! Выключи, Елена, умоляю… Нельзя же так… Где ты взяла… Что это значит! — он непрерывно орал и бегал по комнате.
И тут вошла я. Балбердин еще где-то с полминуты бегал от стены к стене, абсолютно не замечая меня и выкрикивая какие-то слова. Но вдруг остановился передо мной, как вкопанный, и с тупым изумлением открыл рот:
— Лена… Кто это? — он машинально стал застегивать брюки, рубашки на нем уже не было.
— Моя подруга, — спокойно ответила Лена и закурила.
— Н-ничего не понимаю… Зачем это?.. Вы хотите вдвоем, то есть втроем, да? — он плотоядно улыбнулся и немного воспрял. — Елена, да выключи ты эту дрянь, — махнул он в сторону экрана.
— Почему же дрянь, — нежно пропела я, — мне так, например, очень нравится. Особенно ваша роль в фильме — такая мужественная, непосредственная, даже возбуждающая, — я потрогала свои груди.
Балбердин стоял, дурацки распахнув рот.
— Вы просто маэстро группового секса, в вас дремлет необычайный, вулканический талант. Его нельзя таить от нуждающихся в любви масс!
— Да я… не то чтобы, — он то краснел, то бледнел…
— Не стесняйтесь, — несло меня напропалую, — мы будем активно пропагандировать ваши достоинства, и первый человек, который познакомится с новыми гранями вашего гения, — это ваша жена Света. Она наверняка станет благодарным зрителем.
Балбердин тяжело бухнулся на стул. Елена сидела на диване, поправляя прическу, и тряслась от безудержного внутреннего хохота.
— Отдайте кассету! — глухо с угрозой в голосе проронил мой невольный гость. — Я убью вас.
— Спокойно, приятель! — в моей руке мигом оказался пистолет, а Балбердин, было привставший, снова опустился на стул. — Кассету, пожалуй, отдам. Можете наслаждаться зрелищем вдвоем с супругой, воркуя в кроватке. У меня есть еще одна такая же.
— Елена, кто это, и что ей от меня нужно?! — Мужик истерично орал. Ему было плохо.
— Это Татьяна, лучший друг твоего шефа Алексея. Он, наверное, говорил тебе о ней…
— Да… говорил… — Балбердин смотрел на меня с тяжелой злобой. — Чего тебе надо, женщина?
— Ладно, будем на «ты». Мне, Петя, надо от тебя совсем немного, сущую ерунду. Расскажи о твоих впечатлениях от Северной Пальмиры.
— Ну… если только это… там есть… как их, статуи и белые ночи.
— А еще там есть антикварные магазины…
— Да, как в любом городе… Так вот… Клодтовы кони…
— Литейный мост… А Моисеич как там поживает?
Балбердину стало совсем не по себе, и он взорвался:
— Говорите прямо, чего вы от меня хотите!
— Я хочу знать — где, кому и на каких условиях вы продали (сдали на продажу) пистолет Лепажа. И не советую молчать. Кульбицкий признался, что кражу организовал он сам. По нему уже плачет уголовка, а ты, Петя, если будешь продолжать покрывать его, пойдешь как соучастник. Это помимо всенародного просмотра киношедевра сезона, — я кивнула на телевизор, где в это время Кульбицкий и Балбердин с двух сторон обрабатывали стонущую блондинку.
…Петя был раздавлен полностью, у него не оставалось никакого выбора. По его глазам я видела, что он со мной сделал бы, не будь в моих руках пистолета… Но…
— Антикварный магазин, свернуть от Литейного налево, — он объяснил, как найти и лавочку, и самого Якова Моисеевича в ней.
— Он уже купил у тебя пистолет или ищет покупателя за свой процент?
— Обещал в течение недели найти и продать…
— Бери ручку и бумагу и пиши ему письмо!
— Какое еще письмо?
— С подробностями, только вам двоим известными, проси отменить сделку, пиши, что передаешь деньги за пустые хлопоты, чтобы он отдал пистолет в руки такой-то (мои то есть) в связи с резко изменившимися обстоятельствами. А в нужный день будешь на телефоне, он тебе позвонит, и ты подтвердишь подлинность письма.
— Ну, ты придумала…
— Это самый надежный способ. Не с тобой же мне туда ехать. Я боюсь — ты вон какой темпераментный…
— Лена, — закричал опять Балбердин, — ну я тебя умоляю, выключи эту… эту…
Елена, насмешливо глядя на незадачливого любовника, взяла пульт — и экран погас. Балбердин сел к столу и долго что-то писал. Затем я просмотрела письмо, внесла кое-какие дополнения, он их вписал своей рукой. Дело было сделано.
— Мне еще нужна квитанция, что ты сдал пистолет именно туда.
Балбердин молча достал бумажник и бросил мне бумажку со штампом. Я внимательно просмотрела ее. Все совпадало.
— Вот так оно и лучше, Петя, для тебя же, — наставительно произнесла я. — А теперь иди себе к дорогой супруге Свете. И кассетку не забудь.
Я вынула из видика «компромат» и широким жестом вручила его Петру. Он с яростью бросил кассету на пол и начал ее топтать…
— Нехорошо ты, Петя, расстаешься со своим прошлым. Ну, иди с богом. Можешь спать спокойно.
Он злобно глянул на наши с Еленой довольные лица и выскочил за дверь. Мы долго после этого хохотали и на радостях распили бутылочку хорошего сухого вина. Потом я посадила Елену в такси и отправила домой, предварительно условившись о поддержании связи.
Завтра утром отходил поезд на Питер, и я решила ехать на нем, потому что рейсы самолета были редки — через день и с пересадкой.
А сейчас надо было отоспаться.
* * *
Явившись домой злее самой злой собаки, Балбердин долго ходил из угла в угол крупными шагами, и выражение лица его было таким, что ни стерва-жена, ни спиногрызы-детки не осмелились даже подойти к разгневанному главе семейства.
Наконец, подумав и немного успокоившись, он набрал телефон Кульбицкого.
— Алексей, я сейчас к тебе подъеду. Срочное дело.
— Жду.
Буквально с порога Балбердин, потеряв всякий пиетет, начал орать на шефа:
— Какого, скажи мне, х…я твои кассеты с нашими съемками попали в руки бабья?
— Не ори, не дома! Какого еще бабья?
— Этой Таньки и твоей Ленки!
— Ну… — Кульбицкий смутился. Он сидел и растирал запястья, с которых не так давно спилили наручники. — Танька, эта сука, напала на меня прямо в доме, изувечила, устроила погром и обыск… вот и нашла…
— А ты что, дите малое, не мог вместе со своими бугаями справиться с этой девкой?
— Это оказалось не так просто, — пожал плечами Кульбицкий. — Она профессионалка…
— В отличие от тебя!
— Не хами и не забывайся! Что ты прискакал, как будто у тебя скорпион в трусах?
— Сейчас и ты подскочишь! Танька начала меня шантажировать этой кассетой…
— А как это вы встретились? — Кульбицкий насторожился.
— Ну, мне позвонила твоя Елена… Предложила пойти в гости к подруге… Я подумал, почему бы не отдохнуть после командировки…
— С Ленкой отдохнуть, да, сволочь?! — Алексей вскочил.
— Леша, да ты успокойся, ничего я и не думал… просто… Ну она привела меня и поставила эту кассету, а тут и ворвалась эта Танька…
— Ну и что?
— Стала стращать насчет ментов, и что ты «раскололся», и что фильм моей Светке покажет.
— И ты поверил?
— А что, думаешь, не показала бы? Ты-то сам с нею не мог справиться!
— Ну, дальше, дальше…
— Стала «пушкой» грозить…
— Газовой!
— Это без разницы. Короче, у меня не оставалось выхода, и… я ей рассказал…
— Что-о-о?
— Это… про Питер… Антиквара…
Кульбицкий схватил своего зама за грудки и стал трясти:
— Ты е…нулся, ты нас всех посадишь! Разоришь! Как только эта тварь доберется до пистолета, она понесет его ментам, все откроется — и нам крышка. Что ты ей сказал?
— Все, не тряси меня, пожалуйста, она заставила меня написать письмо Моисеичу, чтобы он пистолет отдал…
Кульбицкий выдохся. С отрешенным выражением лица он медленно опустился на диван. Долго курил и смотрел в стену. Балбердин даже трухнул: а ну как у шефа крыша поехала с горя? Он налил 150 граммов любимого Лешиного «Арарата» и поднес рюмку ему прямо к носу:
— Давай прими… Легче будет, тоска отпустит. Не так все безнадежно. Что мы — несколько здоровых мужиков с деньгами и связями — одну сопливую наглую бабу не замочим?
— Я не хотел никаких мокрых дел вокруг этой пушки, — подал наконец голос Алексей и одним махом хватанул коньячок. Поморщился.
— Так не обязательно ее убивать. Это — уж самый крайний вариант, когда увидим, что нам приходит полный п…ц. А сейчас я вижу задачу…
— Видишь ты «задачу», — передразнил Кульбицкий, — я тоже вижу, а что толку? Кто будет заниматься этой сучкой?
— Ну, Углановы…
— Они, после той истории в лесу, мне сказали знаешь что?
— Что?
— «Держи нас, босс, подальше от этой бабы. Мы не хотим нарушать приказ, но больше цацкаться с нею не будем — как встретим, сразу грохнем».
— Ну вот и хорошо…
— Хорошего мало. У нее надо в обязательном порядке забрать твое письмо и — что еще ты ей дал?
— Квитанцию…
— Вот. А при этом если жива останется — замечательно. С пустыми руками ей в Питере делать нечего. Пока она вернется сюда, пока опять на тебя наедет — пушка будет давно продана и концы в воду, пусть потом ищет-свищет! — Кульбицкий оживился и стал ходить по кабинету, беспрерывно куря свой «Парламент».
— Согласен, что лучше обойтись без крови, так безопасней. Нам, в конце концов, нужны деньги, а не эта шлюха.
— Верно мыслишь, Петр! А теперь подумай, кого мы можем привлечь к операции. Нужно отправить в Питер человека, который бы по дороге познакомился с этой Танькой… Там все эти шуры-муры… Во, придумал! — Кульбицкий даже в ладони хлопнул и налил себе еще рюмку.
— Мы сделаем из этого человека благородного рыцаря. Ублюдки Углановы будут покушаться на Танькину честь и жизнь, а он как бы случайно окажется в центре событий и… ну, понимаешь?
— Здорово! Эта схема никогда не давала сбоев. Баба под своего спасителя ложится на сто процентов, и он вертит ею, как ему вздумается! — Балбердин стал жать руку шефу, радостно хихикая.
— А где мы возьмем такого человека?
— Что тут долго думать?! Она Сережку знает?
Кульбицкий стал барабанить пальцами по стеклу, стоя у окна. Он молчал. Через минуту повернулся к Балбердину и тихо спросил:
— Знать она его не должна. Но ты уверен, что Сергею можно доверять такое деликатное и сложное дело? В бизнесе он показал себя хорошо, по работе я им доволен. Но вот с бабами… А вдруг он в натуре влюбится в нее, и все всплывет. Мы можем подвергать себя такому риску?
— Без риска здесь не обойтись в любом случае. Ну кого мы сейчас ночью будем искать-крутить, когда с утра уже поезд, а надо еще все обговорить и подготовить.
— Ладно, решено. Звони Сергею, вызывай ко мне, потом разыщи Углановых, и побыстрее. Дел действительно невпроворот…
…Через час в доме Кульбицкого собрались упомянутые в разговоре лица. Инструктаж длился до полуночи. Учтены были все детали, решено задействовать все связи, денег велено не жалеть… но, разумеется, на дело.
После двенадцати «заговорщики» разъехались. Балбердину было поручено подкупить кассиров и приобрести нужные билеты. Поезд отходил в 8.30 утра.