Глава 6
— Ашим тевирп! Отч ыт летох? — где-то в начале девятого тихо произнес в трубку женский голосок, заставивший меня моментально напрячься. Впрочем, не столько сам голос, сколько слова, которые он произносил.
— Ташылсу, отч ыт алишер? — так же загадочно откликнулся тут же мужской голос.
«Это еще что за галиматья? — дождавшись наконец желаемого, удивилась я. — Что за язык? Хотя похоже, что девушки правы — не язык даже, а свой собственный шифр, — слушая дальше, сделала я вывод. — М-да, вот так новость. И как же теперь все это переводить?»
Совершенно ничего не понимая из произносимого телефонными собеседниками, я все же попыталась разобрать отдельные фразы, но безрезультатно. С подобным издевательством над языком мне сталкиваться не приходилось, а потому я все просто записывала, отложив работу по переводу разговора на потом.
Когда парочка закончила свою загадочную беседу, я отключила прослушивающее устройство, завела машину и направила ее к своему дому. Сейчас мне просто необходима была чашка горячего ароматного кофе, удобное кресло и теплый халат. Только в таких условиях я смогу справиться с неожиданной задачкой и все выяснить…
Довольно быстро добравшись до дома, я влетела в квартиру, сварила себе кофе, затем притащила в кухню магнитофон, вставила в него кассету и уселась на стул. Снова зазвучали нелепые слова, не имеющие никакого смысла. Я сделала глоток кофе и попыталась сосредоточиться.
«Ашим тевирп». Что бы это могло значить? Если рассуждать логически, это должно быть какое-то приветствие. В таком случае, почему его не повторил парень? Значит, не приветствие, а обращение. А как можно обратиться по телефону к тому, кто только что снял трубку, особенно если точно не знаешь, кто ее снимет. Стоп. Раз девушка начала сразу разговаривать подобным образом, значит, она была твердо уверена, что трубку снял тот, кто ей нужен. Это меняет дело. Теперь можно предположить, что разговор был начат с вопроса или утверждения.
Я перемотала кассету на начало и еще раз внимательно прослушала запись.
«Нет, на вопрос не похоже, не та интонация, — сделала я вывод. — Значит, утверждение. Только какое? По голосу, как будто что-то обидное. Черт, как же все сложно», — чертыхнулась я, все больше и больше запутываясь и не находя ответа на выдвигаемые вопросы. Затем я заставила себя на время отвлечься, допила кофе, закурила сигарету и только после этого еще раз поставила кассету на прослушивание.
Вникая в слова, я старалась ни о чем конкретном не думать, а просто слушать. И через несколько минут почувствовала, что в голове зарождаются какие-то мысли. Стараясь им не мешать, я попыталась глубоко дышать и расслабилась. Наконец-то на меня снизошло озарение! Как же все, оказывается, просто! Я догадалась. Слова попросту произносились задом наперед!
Желая проверить свое предположение, я схватила с холодильника старую газету и карандаш, в который раз уже перемотала кассету на начало и, включив ее, принялась записывать все произносимое парочкой. Написав первые два предложения, нажала на «паузу» и стала переводить.
«Ашим тевирп» — означает «Миша, привет», — без проблем расшифровала я и даже по-детски подпрыгнула на стуле, радуясь своей удаче. Дальше все пошло как по маслу. Фраза «Отч ыт летох» с легкостью перевелась в вопрос: «Что ты хотел?» А ответом парня на нее оказалось следующее: «Услышать, что ты решила».
Заинтересовавшись дальнейшим ходом разговора, я даже увлеклась расшифровкой фраз. Потратив на это занятие почти целый час, к полуночи я получила полный перевод всего. И таким образом я узнала, что Катерина и Михаил в самом деле встречались во время отсутствия Артема. Рассказывать же о своих отношениях посторонним ребята не стали, насколько я поняла, по просьбе Кати. Именно она предложила придать отношениям немного таинственный и романтический характер, и Михаил на это клюнул.
Теперь же, после того как Артем вернулся и не изменил своих планов относительно Бирковой, Катюша решила порвать свои отношения с Мишей. Однако он отказался против такого окончания романа, вот и названивает ей вечерами. О причине, по которой его бросают, паренек пока еще не догадывался. В разговоре Катя пыталась убедить его в том, что причина заключается в возрасте — Миша был на год моложе девушки.
Повод был наиглупейшим, но Катюша упорно продолжала о нем твердить. О том же, что у нее есть жених, девушка молчала. Скорее всего, оставляя для себя возможность вернуться к Михаилу, если вдруг что-то не сложится с Апроянцем. Когда же Михаил сам спросил, есть ли у Катерины кто, девушка схитрила и ответила:
— Есть. Но это выбор родителей, они меня давно просватали.
Досконально изучив весь разговор Катерины и Михаила, я отложила исписанную по полям газету в сторону и задумалась.
Так, значит, ухажер у Катерины все же есть, но с ним она пытается порвать. Стало быть, подговорить его обокрасть своего жениха девушка не могла. Да и ни к чему ей это было вовсе, учитывая, что она решила остаться с Артемом, а значит, деньги все равно должны достаться ей. Непонятно только, почему Катя не изменила своих планов относительно того, с кем остаться, узнав, что заработанные Апроянцем доллары украдены. Может, она и в самом деле любит Артема, а с Мишей встречалась только для того, чтобы не остаться в конечном итоге одной?
Относительно шифрования разговоров я предположила, что так общаться Катерина предложила Михаилу лишь по одной причине: чтобы ее болтливые подруги не прознали о романе и не проболтались о нем Артему. Если бы Апроянц узнал о похождениях Кати, роль его жены ей бы уже не грозила.
Таким образом, у меня получалось, что девица увлечена решением своих собственных любовных проблем и ей было совсем не до того, чтобы заниматься еще и организацией кражи. Стало быть, ее также можно вычеркивать из списка лиц, способных на преступление. Подозреваемых у меня больше не осталось — расследование зашло в тупик. Понимая это, я сильно расстроилась.
Однако спустя некоторое время подумала, что не все еще потеряно, хотя дело оказалось сложнее и запутаннее, чем мне показалось сначала. Вот завтра наведаюсь еще раз к клиенту, побеседую с ним, может, какие новые подробности проясню, а там посмотрим.
Приняв такое решение, я сполоснула чашку, выбросила газету в мусорное ведро и пошла спать.
* * *
— Наконец-то вы приехали, — распахивая передо мной дверь в свою квартиру, радостно произнес Родниченко. — Я вас заждался уже.
Я попробовала представить, как можно было заждаться меня, если я позвонила, почти подъезжая к его дому, но так и не сумела, а потому лишь усмехнулась про себя и прошла в квартиру. Я быстро переобулась в домашние тапочки, поданные мне Петром. Он сообщил мне, что Артема дома нет, а следовательно, никто не будет нам мешать. Затем Петр пригласил меня в комнату, и я последовала за ним.
Представшая моему взору комната ничего особого собой не представляла — обычное безликое жилище мужчины. Почему именно мужчины? Это ощущалось с порога. В интерьере и убранстве комнаты явно не хватало приложения женской руки: картины висели в одном месте, едва ли не задевая друг друга рамами, на шкафах толстым слоем лежала пыль, да и вообще все вещи находились в беспорядке. Отсюда можно было сделать вывод, что девушка, с которой Родниченко встречается, в его квартиру совсем не заглядывает.
Не став особенно придираться к внешнему виду жилища Петра, я уселась в кресло и, дождавшись, когда Родниченко сделает то же самое, сказала:
— У меня к вам есть несколько вопросов.
— Уже что-то нашли? — возбужденно поинтересовался Петр и слегка подался вперед.
— Увы, пока еще нет, — вынуждена была разочаровать его я. — Я проверила всех ваших друзей и выяснила, что никто из них не мог или не имел основательной причины для того, чтобы красть деньги Апроянца.
— То есть как? — удивленно переспросил Петр. — А кто же тогда их взял?
— Именно это я и пытаюсь выяснить, но мне требуется ваша помощь, — пояснила я, заметив, как поник Родниченко.
Невольно вспомнив о подслушанной в парке беседе Петра с его девушкой, когда он обвинил меня в некомпетентности и усомнился в том, что я смогу хоть чем-то помочь, я почувствовала себя очень неуютно. Еще немного, и вовсе бы нос повесила. Спасибо моему внутреннему голоску, иногда все же бывающему совсем и не противным. Сейчас он мне тихо прошептал: «Что, Танюша, нос повесила? Клиент что, думает: преступления так легко раскрываются, за сутки? Ничего подобного! И тебе это, как никому другому, хорошо известно. Стало быть, все идет по плану…» — «И верно, идет, — согласилась я. — Полдела уже сделано: теперь я знаю, кого подозревать не стоит, стало быть, могу переключать свой ум на другие версии».
Немного воспрянув духом, я подняла глаза на клиента и спросила у него:
— Скажите, Петр, а вы уверены, что никто из присутствовавших на вечеринке никуда не отлучался, когда вы были на набережной? Возможно, кто-то все же уходил ненадолго, а значит, имел возможность вернуться к вам в квартиру и забрать деньги?
— А с чего вы взяли, что вор возвращался? — спросил в свою очередь Петр. — Он мог и сразу взять деньги из дома, никто же специально за ними не присматривал.
— Мог. Но все же вспомните — не отлучался ли кто? — продолжала упорствовать я, понимая, что сейчас у меня нет никаких зацепок и пригодится все, включая любые мелочи.
— Так, на набережную мы поехали уже поздно вечером… — стал вспоминать Петр. — Из дома вышли все вместе. В кафе сидели тоже все. Правда…
— Что? — догадавшись, что Петр о чем-то вспомнил, встрепенулась я.
— Да нет, нелепость, — попытался было отмахнуться Родниченко. — К тому же я совсем не уверен, пьян был.
— В чем не уверены?
— В том, что Катерина отлучалась на полчаса.
— Катерина? А как она это объяснила?
— Я не помню. По-моему, говорила, что ей обязательно надо к больной подруге заглянуть, в общежитие, — неуверенно ответил Петр.
— Как зовут ту подругу? — не ожидая такого поворота, спросила я.
— Скорее всего, Вика. Она у нее одна подруга, — не задумываясь выложил Родниченко.
— Да? — удивилась услышанному я. — Очень интересно.
— Почему? — не понял меня Петр.
— Потому что я беседовала вчера с Викой и не заметила, чтобы она была чем-то больна. Весьма бодрая и здоровая девочка.
— Так, может, она выздоровела уже? Времени-то прошло достаточно… — предположил Петр.
— Может, и выздоровела, — задумчиво согласилась я и, поднявшись, подошла к окну.
У меня вновь возникли подозрения: вдруг девушка Артема все же причастна к краже? Ведь Катя запросто могла вернуться в квартиру Родниченко, взяв заранее ключи у пьяного хозяина или у своего жениха. А там уж — забирай спокойно деньги, прячь их и возвращайся к мужской компании. Точно: больная подруга — наверняка обычная отговорка.
Жаль, что я не знала этой информации раньше, иначе бы еще вчера расспросила обо всем соседок Кати по общежитию. Впрочем, вряд ли они сказали бы что-то, о чем я не догадываюсь сама. Тем более сразу было видно, что отношения между Катериной и ее соседками весьма натянутые и никак не доверительные. Что ж, эту новую версию также нужно будет проверить.
— Скажите, Петр, а у Артема были ключи от вашей квартиры? Я имею в виду в день кражи, — поинтересовалась я, продолжая стоять у окна и неторопливо изучая комнату.
Я старалась понять, каким еще способом, кроме как через дверь, можно было проникнуть сюда и забрать деньги. Пока ничего из этой затеи не выходило. Квартира была двухкомнатной, располагалась на третьем этаже, входные двери, насколько я успела заметить, поставлены железные, с хорошими замками. Чтобы их открыть, не повредив, требовался настоящий профессионал. Но и в этом случае должны были остаться следы работы отмычкой, милиция же таких следов не обнаружила. Следовательно, все опять возвращалось к тому, что украл деньги кто-то из гостей вечеринки.
— Ключи были только у меня, — отвлек меня от размышлений Родниченко. — Я никогда их никому не даю, даже сейчас у Артема их нет, он ведь все-таки человек посторонний.
— Понятно, — со вздохом произнесла я и собралась было выяснить еще, не просил ли ключи кто на время, например, отправляясь в магазин за очередной порцией спиртного или для чего-то еще, но Петр сам догадался о ходе моих мыслей, а потому тут же добавил:
— Нет, с ключами кража точно не связана. Я никому из присутствовавших их не давал даже на время. Могу в этом даже поклясться.
«Это уже сложнее, — вздохнув, подумала я про себя и отвернулась к окну. — Если ключи никак не могли попасть в посторонние руки, значит, и копии с них сделать тоже было нельзя. Таким образом, получается, что деньги нужно было выносить из квартиры в тот момент, когда все отправились на набережную. Однако преступник сильно рисковал».
Я попыталась представить себе, как все должно было выглядеть в тот злополучный вечер и как можно спрятать в летней одежде довольно крупную сумму денег. Однако ничего из этого не вышло. В одежде вынести деньги было просто нереально, их бы сразу заметили. Ладно бы еще была зима, засунул в рукав, в карман или под одежду, никто и не обратит внимания. Но сейчас ведь лето!
— Петр, а вы не знаете, сколько примерно было пачек у Артема? Хотя бы приблизительно.
— Ну, если только приблизительно… — перестав отрицательно мотать головой, задумался Родниченко. — Штук, наверное, десять, а может, и больше. Я ведь точно не узнавал.
— Допустим, что их было десять, толщиной в один сантиметр каждая… — начала вслух размышлять я.
— Ну и что с того? — не понимал меня пока еще Петр.
— А то, что все ваши гости наверняка были одеты по-летнему, в тонкие рубашечки и легкие брюки. Я права? — продолжала собирать детали в кучку я.
— В общем-то да, — согласился Петр. — Одеты все были по-летнему. Только я не понимаю, какое значение эта мелочь может иметь для поиска виновного.
— Очень и очень большое, — улыбнулась в ответ я. — Давайте представим, что вор — это вы.
— Я? — почему-то немного испугался Родниченко.
— Да, вы, — кивнула я и продолжила: — Допустим, вы решили украсть деньги, а единственный способ их вынести — только один, через дверь. Да и то лишь тогда, когда все пошли на набережную. Так?
— Так, — согласился Петр, сглотнув и продолжая пялиться на меня.
С легкой улыбкой на губах я попросила его:
— А раз так, скажите, куда бы вы спрятали десять пачек банкнот, если на вас одна лишь тонкая рубашечка и не менее тонкие брючки. А?
— Куда? — в тон мне повторил Петр и принялся осматривать себя с ног до головы, выискивая место, куда бы можно было спрятать деньги.
Естественно, что найти ему ничего не удалось, и лишь после этого до Родниченко наконец дошло то, что я хотела ему сказать. Он поднял на меня расширенные глаза и глупо спросил:
— А как же тогда еще можно было забрать деньги?
— Вот меня это тоже интересует, — со вздохом призналась я. — Как видите, те, кто присутствовал в вашей квартире, просто не имели реальной возможности вынести деньги, а значит, и не стали бы их брать, даже попадись они им под руку. Стало быть, вором был кто-то посторонний, проникший в квартиру в ваше отсутствие. Поэтому я и спрашиваю про ключи.
— Да, зря мы подозревали в воровстве моих друзей, — немного огорчился Родниченко.
— Ну-ну, окончательно еще ничего не установлено, — попыталась удержать его от поспешных выводов я. — Сами они действительно не могли этого сделать. Но если хорошенько подумать, то можно предположить, что кто-то успел позвонить…
— Сообщнику, — вставил Петр, перебив меня.
— Скорее, помощнику. Объяснил ему, в каком месте лежат деньги, назвал адрес и позаботился о том, чтобы возникла идея пойти погулять. То есть сделал так, чтобы все покинули квартиру. И пока компания дышала свежим воздухом, предупрежденный обо всем человек забрал деньги.
Высказав это предположение вслух, я замолчала и задумалась. Петр, который только теперь понял, что я не так глупа и неопытна, как он с самого начала предположил, нетерпеливо помялся, а затем спросил:
— О чем вы думаете?
— Пытаюсь восстановить весь ход событий, то есть действия преступника.
— Получается?
— Нет, не хватает каких-то деталей, — призналась я и попросила: — Покажите мне место, где лежали деньги. Также я бы хотела осмотреть всю квартиру сама. Возможно, милиция что-то упустила из виду.
— Да, конечно, — заторопился выполнить мою просьбу Родниченко, которому не терпелось покончить поскорее со всем этим делом и выпроводить из своей квартиры Апроянца. И тут вдруг забрезжил слабый лучик надежды…
Приятно было осознавать, что пробиться этому лучику сквозь пелену тьмы помогла именно я.
Проследовав за хозяином квартиры в соседнюю комнату, я увидела большую спортивную сумку, стоящую под кроватью. Именно в ней, как объяснил Петр, и лежали привезенные деньги. Посмотрев на сумку, я для себя отметила, что вряд ли обратила бы на нее внимание, даже если бы и заметила, — видок она имела довольно потрепанный.
— А лежала она в тот день так же, как и сейчас? — обратилась я с вопросом к Родниченко.
— Да, так и лежала. Большая очень, поэтому другого места для нее и не нашли, — ответил мне Петр.
— А вечеринка была, как я понимаю, в зале? — задумчиво спросила я.
— Да, там ели и пили. Курить ходили в кухню.
— А в эту комнату кто-нибудь заходил?
— Да все почти, дверь-то была в нее открыта. Кто хотел, мог даже вздремнуть тут.
— И много таких желающих было?
— Не считал, но половина из присутствующих отдыхали, это точно. Пили-то ведь почти весь день. К тому же мы сюда телевизор выносили, некоторые его смотрели здесь, а остальные в зале музыку слушали. Никто же не пытался следить друг за другом, — со вздохом закончил Петр.
— Понятно, — тихо произнесла я и начала медленно прохаживаться по комнате, изучая расположение мебели в ней.
В принципе спальня была довольно стандартной, а интерьер типичным. Все как везде: кровать по центру, платяной шкаф в углу, рядом стол с какими-то книгами и пачками сигарет на нем, несколько стульев, тумба со старым телевизором и небольшое зеркало на стене. Над кроватью ковер с незамысловатым цветочным рисунком, на полу серенький линолеум, кое-где порезанный, потрепанный. Впрочем, были еще несколько вьющихся цветов в обернутых бумагой горшках, и находились они там, где для них нашлось подходящее местечко: два горшка стояли на подоконнике, один цветок пытался оплести черно-белый телевизор, а еще два сиротливо висели на стене, в специальном кашпо-«березке».
Еще раз окинув взором комнату, я вышла в зал, оставив дверь в спальню открытой, и стала смотреть с разных углов комнаты в дверной проем. Родниченко молча семенил за мной, внимательно наблюдая за моими действиями, хотя явно ничего не понимал и даже не догадывался, зачем я все это делаю. Спрашивать же, то ли из-за нежелания показаться глупым, то ли еще из-за чего, он не решался, ожидая, пока я сама что-нибудь скажу.
Я не стала слишком долго томить клиента неведением и, сделав кое-какие выводы, произнесла:
— Все больше и больше убеждаюсь в мысли, что деньги взяли не те люди, которые были у вас на вечеринке.
— Почему? — тихо донесся у меня из-за спины голос Родниченко.
— Ну, первая причина — вынесение денег из квартиры — вам уже известна. Второй я считаю не слишком удобное для успешной кражи расположение комнат. Если вы утверждаете, что дверь в спальню все время была открыта, значит, хоть кто-то из гостей обязательно видел бы, что там творится. Не видеть этого просто было нельзя, так как спальня хорошо видна с любого места в зале. Следовательно, брать деньги было слишком опасно. Тем более что это требовало порядочного количества времени — сумку сначала следовало достать из-под кровати, потом извлечь из нее пачки денег, затем их спрятать. Минут пять-десять, не меньше. А вдруг кто-нибудь вошел бы или же увидел бы из зала? Нет, слишком глупо и рискованно.
— Если я вас правильно понял, то вы склоняетесь к мысли, что вор был посторонним, — наконец-то догадался Петр.
— Именно так я и думаю, — согласилась я.
— И что это значит? — тут же задал следующий вопрос Родниченко.
— Только то, что найти его будет намного сложнее, — вздохнув, призналась я. Впрочем, тут же постаралась стряхнуть с себя нахлынувший было пессимизм и пошла проверять дверь.
Дверь, а точнее ее замки, я осмотрела со всей присущей мне тщательностью, но так ничего и не обнаружила. Пришлось вернуться в комнату. Там меня неожиданно посетила такая мысль: преступник мог попасть в квартиру через окно. На первый взгляд, конечно, глупое предположение, как-никак третий этаж, от земли высоко, да и прохожие запросто могли увидеть. Но, с другой стороны… Сколько у нас в Тарасове было случаев, когда квартиры даже на девятом этаже с легкостью обворовывались живущими этажом ниже. Ребята просто перелезали с балкона по трубе к соседям, пока те отсутствовали, спускали своим дружкам все, что приглянулось, а затем возвращались назад тем же путем. Вполне могло быть, что и тут постаралась какая-нибудь шустрая молодежь.
Решив проверить эту версию, я подошла к окнам, расположенным в зале, и занялась их осмотром. Первый же взгляд на окна сразу отсеял мою версию — они были пластиковыми, закрывались изнутри, причем на очень хорошие задвижки, которые снаружи никак открыть не получится. Что же касается форточек, то в зале их попросту не было в связи с тем, что имелся кондиционер, пусть и довольно дешевый.
Пришлось перейти к осмотру окон в спальне, но и там я ничего не обнаружила, несмотря на то что в комнате была дверь, ведущая на лоджию. Родниченко заверил меня в том, что в день кражи перед самым уходом с гостями вместе он сам закрыл лоджию, а значит, проникнуть через нее в квартиру никто уже не мог. Верить Петру полностью я не стала, прекрасно понимая, что в пьяном состоянии человек мог и забыть закрыть окно, только не помнит этого. Так что эта версия пока еще оставалась до конца не проверенной.
Завершив осмотр квартиры Родниченко, который так ничего и не дал, я совершенно запуталась и никак не могла определиться с тем, что делать дальше. Вроде бы и ясна была непричастность к краже гостей, которых я сама тщательно проверила, однако невеста Артема все же отлучалась от компании куда-то. Можно было бы предположить, что у девушки было свидание с молодым человеком по имени Михаил. Но, если подумать, ей совсем незачем было идти на это свидание, ведь приехал ее жених. Что-то тут было не так. Что-то сбивало меня с мысли и не давало возможности обдумывать другие версии преступления.
Все, мне срочно нужно остаться одной, хорошенько подумать и проанализировать имеющуюся информацию. Я сообщила Родниченко о том, что покидаю его, на что вежливый хозяин довольно настойчиво заявил:
— Я не отпущу вас, пока вы не выпьете со мной чашечку кофе. Я готовлю очень вкусный кофе, вот увидите, — и, даже не дождавшись от меня ответа, он убежал на кухню.
Уйти не попрощавшись было невежливо, а потому я направилась туда же, прикинув, что пять минут погоды не сделают. Оказавшись в кухне, села на единственный стул со спинкой и стала следить за уверенными действиями владельца квартиры. Родниченко хлопотал у плиты как заправская хозяйка. Было ясно — парень к кухне аллергии не испытывает и вполне может обходиться без жены.
Вскоре кофе был готов и разлит по чашкам. Я взяла поданный мне напиток, поднесла его к носу и с наслаждением вдохнула сладостный аромат. По телу тут же пробежала волна легкого тепла и неги. Я открыла глаза и сразу же напряглась.
— Что с вами? — заметив такую резкую перемену в моем лице, испуганно спросил Петр.
— Ничего, — возвращая чашку на стол, произнесла я. Затем встала со стула, подошла к окну и пристально посмотрела вверх. — Черт, так я и думала… — минуту спустя вырвался у меня из груди тяжелый вздох.
— Что? Что вы там нашли? — подскочил ко мне Родниченко.
Я ловко взобралась на подоконник и открыла форточку. Затем высунула руку на улицу, дотянулась до торчащего из рамы небольшого гвоздика и осторожно, двумя пальчиками, сняла с него маленький кусочек какой-то тряпицы.
— Что это? — внимательно следя за моими действиями, с интересом спросил Петр.
— Улика, — спокойно доложила я. — Похоже, мой дорогой друг, вашу квартиру обокрали форточники.
— Форточники? — удивленно переспросил Петр. — Но почему?
— Сложный и не совсем правильно поставленный вопрос, — откликнулась я, спрыгивая на пол. — Зачем вообще люди воруют? Чтобы обогатиться. А для форточников — так называют воров, которые проникают в квартиры через форточки, — это вообще работа. Как говорится — средство выживания.
— Это значит, — задумчиво начал Петр, — воры даже не знали, есть ли у нас деньги, и просто влезли, рассчитывая хоть чем-нибудь поживиться?
— Похоже на то, — согласилась с предположением Родниченко я. — Это объясняет и то, что у вас украдены кое-какие золотые вещи. Так ведь?
— Верно, — расстроенно кивнул Петр, а потом с затухающей надеждой в глазах спросил: — Поймать их, наверное, уже не получится?
— Ну почему же? — дружески похлопала я его по плечу. — Не все еще потеряно. У нас, например, есть улика — кусок от одежды вора. По нему эксперты могут очень многое определить. К тому же форточников, хоть в нашем городе и много, я могу всех проверить.
— Да, проверьте, пожалуйста, — снова воспрянул духом мой клиент. — Я вам даже аванс за работу заплатить могу.
— Аванс мне не помешает, — не задумываясь согласилась я и села допивать кофе, а поверивший в меня заказчик умчался в другую комнату за деньгами.
* * *
Покинув квартиру Родниченко, я сразу отправилась к Кирьянову. На мое счастье, тот никуда не уехал и пребывал на рабочем месте, полностью загруженный какими-то делами. Я вошла в его кабинет без стука и, тихо поздоровавшись, поинтересовалась:
— Володя, пять минут уделишь?
— Давай, что там у тебя? — продолжая глядеть в экран компьютера, откликнулся Киря.
Я не стала дожидаться второго приглашения и положила на стол только что обнаруженную в квартире Родниченко улику.
— Что это? — кинув поверхностный взгляд на принесенное, спросил Киря и только теперь отвернулся от монитора.
— Улика. Предположительно кусок ткани с одежды вора, — пояснила я.
— Все еще занимаешься тем делом? — уточнил Киря.
Я молча кивнула. Киря поднял трубку стоящего на столе телефона и вызвал своего помощника. А когда тот появился, передал ему мою находку и велел срочно отнести ее на экспертизу, результаты же доставить ему, как только они будут готовы. Мне даже просить ни о чем не потребовалось, Киря всегда понимал меня с полувзгляда.
— Подождешь здесь или тебе потом перезвонить? — поинтересовался мой верный друг, как только его помощник скрылся за дверью.
— Я позже сама подъеду, мне нужно сейчас заглянуть в одно место, — вспомнив о том, что собиралась проверить алиби Катерины, ответила я. — Меня не будет где-то минут сорок, успеют твои эксперты за это время все выяснить?
— Полагаю, что да, — откликнулся Володька и сразу снова погрузился взглядом в мерцающий экран монитора.
Я не стала прощаться, ведь скоро вернусь, села в машину и направилась к общежитию, где проживала Катерина Биркова, планируя поговорить как с подругой девушки, так, возможно, и с ней самой. Пока твердой уверенности в том, что обворовал квартиру вор-форточник, у меня еще не было, ведь найденный кусок ткани, может быть, вовсе и не часть его одежды, а например, тряпка какая-нибудь столетней давности от робы строителя дома. Так что надо было проверять все, что имелось на данный момент.
С большим трудом добравшись до общежития по причине дорожных заторов, обычных в этот час, я поместила свою «девяточку» под старый покосившийся дуб, а затем вошла в здание. Как и в прошлый мой приезд, в дверях меня встретила вахтерша. Она сразу узнала меня, так что не пришлось даже ничего объяснять.
Я поднялась на второй этаж и постучала в нужную дверь. Мне открыла Вика.
— Ой, здравствуйте! — выскальзывая из комнаты и не пуская меня внутрь, затараторила она. Затем торопливо захлопнула за своей спиной дверь и уже шепотом добавила: — А Катерина сегодня здесь.
— Ну вот и отлично, — улыбнулась я в ответ. — Теперь ее присутствие будет очень даже кстати. Так я могу войти?
— Ну, если так, то, конечно, проходите, — извиняющимся тоном произнесла Вика и отворила дверь.
Мы прошли в комнату, где в следующую же минуту прекратились все разговоры и смех, а на меня уставились две пары глаз. Сегодня отсутствовала молчаливая девушка, зато присутствовала невеста Апроянца. А занимались девушки тем, что перемывали косточки звездам нашей эстрады. На это указывала кипа журналов, разбросанных по кроватям, некоторые из них девушки с интересом разглядывали.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась я и представилась специально для Катерины.
Невеста Апроянца оказалась довольно своеобразной девицей как на лицо, так и по характеру. У нее были длинные вьющиеся каштановые волосы, маленький островатый носик, крупные глаза, почти не имеющие ресниц, и пухлые губы. Красавицей девушку никак нельзя было назвать, хотя она явно себя таковой считала, гордо держа свою маленькую головку и глядя на всех свысока.
Я сразу поняла, что девица эта из разряда тех своевольных особ, у каких и в самом деле обычно не бывает подруг-женщин, потому они считаются главными врагами и соперницами. Зато с каждым мужчиной у них полное взаимопонимание, несмотря на то, симпатичен ли он им или нет.
Прикинув, что в обществе подруг побеседовать с Катериной по душам вряд ли получится, я попросила девушек оставить меня наедине с Бирковой. И когда те стали торопливо собираться, как бы невзначай спросила у Вики:
— Виктория, скажи, как давно ты в последний раз болела?
— Чем? — подняв на меня глаза, переспросила девушка, собирая с кровати разбросанные журналы.
— Не важно, чем угодно, — откликнулась я, при этом внимательно наблюдая за реакцией Бирковой. Та демонстрировала полное безразличие, как будто разговор ее нисколько не касался.
— Ой, да я давно уже не болела. Кажется, зимой немного простужена была, — донесся до меня ответ Вики.
— Спасибо, — коротко поблагодарила я ее и направилась к стулу.
Сев на него, дождалась, когда Виктория и Лейла покинут комнату, и только после этого обратилась к Катерине:
— Полагаю, причина моего беспокойства тебе ясна?
— Более чем. Хотя странно, Артем мне не говорил, что нанял детектива, — приятным голоском ответила девушка.
— А он и не нанимал. Это сделал его друг, — не стала скрывать правды я. — Он желает найти того типа, который оставил Артема без денег.
— Похвальное стремление, — как ни в чем не бывало откликнулась девица, а я подумала, не слишком вежливо и тактично она ведет себя со мной, словно разговор ее совершенно не волнует.
— А ты разве не расстроен тем, что твой жених оказался обворованным? — напрямик спросила я.
— Не так чтобы расстроена… — положив ногу на ногу, ответила мне Катя. — Если честно, ему вообще не надо было куда-то ездить, чтобы заработать. Будет ему уроком на будущее.
— Ты как-то странно рассуждаешь, — заметила я. — Разве не ради тебя он это сделал? Не ради того, чтобы в будущем приобрести квартиру и забрать туда тебя?
— Вообще-то у меня есть квартира, — вздохнула девица. — От бабушки осталась. Только он гордый очень, говорит, что сам все должен заработать. И потом… получится, как с братом, — укатит за рубеж, и не дождешься его обратно.
— А что, брат Артема живет за границей? — поинтересовалась я.
— Живет. Он когда с родителями поругался, укатил в Америку, только его и видели. Они теперь даже не переписываются.
— И что, ты боишься, что с твоим женихом случится то же самое? — высказала я вслух свое предположение.
— Да, боюсь, — призналась девушка. — У них в семье уехать за границу — навязчивая идея. Да только кому он там нужен?
— Разве обязательно нужно быть кому-то нужным? — не поняла я, что имеет в виду Катя. — Разве тебе самой не хочется уехать куда-нибудь в теплое комфортабельное местечко и остаться там жить? По-моему, об этом мечтают тысячи девушек.
— Но не я. У меня тут мать больная, сестра и два младших брата, а отца нет. Как я могу их одних оставить? К тому же Артему у нас в районе работу хорошую предлагают. Не каким-то там уборщиком, как в его любимой загранице. Он ведь ни одного языка иностранного не знает, как он там может жить?
— И все же мне непонятно такое твое отношение к жениху и его стремлению заработать, — дождавшись, когда девушка замолчит, продолжила я. — Тем более непонятно, почему ты не расстроилась из-за кражи денег. Даже если вы останетесь тут, эти средства вам бы очень помогли.
— Не спорю, помогли бы, — кивнула девушка. — Но моя бабушка всегда говорила: «Чем больше у человека есть, тем больше ему хочется». Понимаете, о чем я?
— Не совсем.
— О том, что деньги слишком большие. Ну, купили бы мы квартиру… А что дальше? А дальше начались бы пьянки, гулянки, как и в этот раз. Деньги бы пошли на разврат, на девочек…
Катерина брезгливо поморщилась и отвернулась в сторону.
— Так ты боишься, что Артем тебя оставит? — догадалась об истинной причине я.
— Боюсь, — скромно откликнулась Катерина. — С моей матерью так же получилось. Теперь отец — бомж, никому не нужный, состояние-то его быстро испарилось. Так зачем все это? Деньги должны быть заработаны своим потом и трудом, тогда им человек цену знать будет.
В этом я с Катериной была полностью согласна. И винить ее за такие мысли не стоило. Теперь, предположив, что деньги Катя могла взять и сама с целью лишить своего жениха соблазна жить на широкую ногу, я спросила:
— Зачем ты уходила с набережной в день вечеринки, солгав остальным, что должна навестить больную подругу?
Катерина сначала вопросительно посмотрела на меня, но потом, поняв, что на то я и частный детектив, чтобы все знать, ответила:
— А что я должна была им сказать? Не могла же я признаться, что у меня назначена встреча с бывшим парнем, на которую я собиралась, чтобы раз и навсегда поставить точку в наших с ним отношениях? Да Артем бы после этого просто послал меня куда подальше, этим бы все и закончилось.
— Неужели нельзя было перенести встречу на другое время? — все еще не верила девушке я.
— Нет, Михаил уезжал к родителям, поезд уходил поздно ночью. Он собирался сказать им, что мы женимся. Я этого не хотела. Что мне еще оставалось?
Признавшись, Катерина сделала небольшую паузу, а потом добавила:
— Если не верите, можете спросить обо всем у Михаила, я дам вам его телефон.
Я на всякий случай записала телефон юноши, хотя и не собиралась его беспокоить и просить подтвердить слова Катерины. Я была уверена — девушка говорила правду. Так что ее тоже можно было оставить в покое и переходить к другим версиям кражи.
