Глава 9

Сволочь. Все обошлось для него. Выкрутился, гад. Повезло. А я, как дурак, даже помочь ему подрядился. Не из-за него. Из-за себя. Так сложились обстоятельства. Случай вонючий. Как я его ненавижу, скотина! Как его только земля носит. Это он заставил меня совершить то, что я совершил.

Он и не подозревает об этом. Он не знает, что именно он вынудил меня на крайние меры. Будь он трижды проклят!!! Как я его ненавижу! Тварь! Сволочь! И как я люблю эту стерву! Это из-за нее тоже. На ней тоже кровь этой невинной девочки. И бог, как и мне, ей тоже этого не простит. Я это знаю точно.

Она недавно сказала, что я — психопат. И алкоголик. Она меня даже лечиться уговаривала. Меня!!! Врача по образованию! Я сам знаю, что мне надо для спокойной и размеренной жизни. Мне нужна любовь. Любовь. Ее любовь. Любовь этой стервы, как я ее ненавижу! Она — просто дура. Она меня совсем не ценит. И никогда не ценила. С самого первого дня нашей совместной жизни. Никогда. Так пусть же она за это заплатит. И ее бойфренд тоже. От него я таким вот диким способом решил избавиться раз и навсегда.

Ищут серийного убийцу, так пусть и найдут. Назло врагам, на радость мамам. Он должен был стать этим самым серийным убийцей. Тогда и только тогда эта стерва отшатнется от него и вновь будет принадлежать мне, мне одному, и никому больше.

Господи, за что мне такие муки?! Я так ее люблю! Я ее всегда любил. И всегда думал, что она, как кошка, дарит свою любовь кому попало. И я почти не ошибся. Так оно и есть.

Была ночь. Было полнолуние. Она вернулась поздно. Я стоял у окна и ждал… Как долго я ждал. Никто не может меня понять. Я прождал ее почти всю ночь. Не знаю, где она шлялась. Вернее, знаю. Она была с ним. Потом узнал.

Эта сволочь и предположить не могла, что я на ногах. Она наивно думала, что я, напившись, как обычно, просто сплю. И все. Она тихо открыла дверь, крадучись, прошла в ванную. Я знал, что там она наденет свою сексуальную ночную рубашку и отправится в постель. А наутро скажет мне, что я — ни на что не способный мужчина.

Да, я устаю, я выпиваю иногда лишнего, я засыпаю, не прикоснувшись к ней. Бывает. У всех мужчин бывает. Только другим это прощают, а мне — нет. Я, по ее словам, импотент. Но это не правда, господа. Просто, когда это ставишь во главу вопроса, оно так и получается. Не у меня одного. Я спрашивал. Все мужики со мной солидарны в этом вопросе.

И я решился. Я должен ей доказать, что он гораздо хуже. А я лучше. Пусть она это увидит своими глазами. Это раз. А на счет «два» он исчезнет в тумане, и никто, вы слышите, никто уже не сможет нам помешать строить наше семейное счастье.

Я давно все это задумал. Я даже нож похожий подобрал. И кровью предыдущей жертвы его вымазал. Ее, изуродованную тем зверем, серийным убийцей, к нам на вскрытие привезли. Так что я уже знал, как убрать соперника с дороги. Не было подходящего момента. И не было решительности. Решительность пришла в тот самый день, когда эта тварь потребовала от меня развода. Тогда я и решил поставить точку.

Я прекрасно знал, когда он вернется домой. Еще бы! И знал, что дочь его дома. Правда, не предполагал, что не одна.

Вокруг девчонки этот чертов психолог уже с неделю крутился. Я-то знал, почему она к нему обратилась. Может, и мне надо было подойти к нему и поговорить? Не знаю. Наверное, надо было… Может, тогда я решил бы свои проблемы совсем по-другому. Он составил этот портрет убийцы, неглупый малый. У меня тоже были аналогичные мысли. Тем хуже для него, что Танюшку последнее время без присмотра не оставляет. Считает, что может ей помочь. И ее отцу. И матери тоже.

Это так трудно сделать. Они просто дураки. Все трое.

Я тоже пытался. Однажды ночью я связал эту стерву по рукам и ногам, заклеил рот пластырем, положил на палас и сел ей на спину. И говорил… И бил ее по щекам… А она плакала… Я долго говорил. А она начала задыхаться. Причина проста: ее душили слезы, она лила их беспрестанно. Заложило нос. И она чуть не погибла. Господи, благодарю тебя, что этого не случилось. Я люблю тебя, дура! И ненавижу!!!

Мне жаль эту девочку! Жаль! Но что поделаешь? Себя мне жаль еще больше.

Она открыла мне дверь не задумываясь — мы с ней были единомышленники: она хотела верного мужа для своей матери, а я — верной жены для себя. Она не ведала, что я решился. На все. Наш с ней симбиоз ничего бы не дал. И я знал, что мне делать…

А там был еще и этот ее моральный помощник. Что ж. Помогал ей, поможет и мне. Еще более достоверная картина.

Наркотики у меня всегда при себе. Я же все-таки врач, почти…

Они мне иногда так нужны, чтобы Алена не сбежала. Пусть лучше полутруп, чем летучий голландец. Иногда мне это удается, и она, опьяненная, падает в мои объятия. И у нее не хватает сил покинуть наш дом. Пусть так будет всегда!

Малышка готовит кофе. Ее бойфренд считает, что он сможет ей помочь. И она ему верит. Дурочка. Она и не знает, что все это происходит в самый последний раз. Потому… что ее папка жизнь мне портит. И нет ему места на земле. А она верит, что я спасу ее папку, что он перестанет в один прекрасный вечер шляться по чужим бабам. Именно поэтому она впускает меня в квартиру, где уже сидит это придурок-психолог.

Вхожу на кухню, смотрю в окно, привлекаю их внимание, асам…

Да… Как тот самый мерзкий, гадкий, неуловимый. Ну, нет. Он-то, точно, действовал совсем не так. А я…

— Кофе закипел, ребята.

Сам я не пил этого кофе: я сказал, что вообще не могу взять ничего в рот. А, впрочем, так оно и было.

Они пили кофе, мечтали о том, чтобы вернуть этого типа в семью. Я был с ними солидарен. Ради этого они меня впустили. Я тоже хотел вернуть эту стерву в семью. Только я — старше и мудрей, чем эти молодые люди. Я не верю в озарения и прочую чушь собачью. А вот стресс! Он всех меняет. Он заставляет пересмотреть мнение.

Словом, я был ориентирован на стресс.

Они почти одновременно заснули.

В этом самом кофе — нечто из моего арсенала.

Они оба засыпают за столом.

Дальше… Дальше все было, как во сне… Дозу я вкатил ему смертельную, на мой взгляд. Но для верности надо бы еще и ножом ударить.

Не судьба… Будь что будет. Ключ начал поворачиваться в двери. Пришлось уходить. Жаль…

Когда я узнал, что он все-таки остался жив, но у него амнезия, я понял, что бог меня оградил. Не надо лишних смертей. Хватит одной. И так страшно.

Уйти было совсем нетрудно. Под их квартирой магазин. Меня даже дотошные соседи не увидели. Вот так.

Потом я позвонил ему… Как дрожал его голос!

Жаль, что он выкрутился. Но ничего, еще не вечер. Я еще что-нибудь придумаю. Потом…

Плохо, что эта детективша влезла, мать ее ети. Она мне все карты спутала. Говорят, дотошная баба. До всего докопается. И я сглупил. Сдрейфил, как мальчишка. Сам не знаю, что на меня нашло. Тогда мой поступок мне показался логичным. Если я конфискую научный труд этого лопуха Харламова, тот самый психологический портрет, она решит: надо искать маньяка. А я не маньяк. Я несчастный, одинокий человек, запутавшийся в своих проблемах.

Глупый человек. Если она все-таки вычислит, что это я напал на нее в тот вечер, то сумеет сделать из меня маньяка, все деяния этого типа мне припишет. Все ужасно… И ужасно хочется спать…

Кажется, я перебрал сегодня. Или озона передозировал. Труд на свежем воздухе лечит душу. А ее все нет… Мысли путаются. Спать… Надо спать.