Глава 10

И что дальше? Куда свой взор направить?

Наверное, надо посетить фирму, где работал Харламов. Не знаю пока, что это мне даст. Разве что дополнительные впечатления, которых у меня и так предостаточно.

Посмотрю им в глаза и спрошу, а верят ли они в виновность Харламова Алексея Павловича? И не считают ли нужным нанять маститого адвоката? Такого, который все ходы и выходы знает. Только такой сумеет выиграть дело при теперешнем раскладе. От адвоката зависит очень многое, если не все. Особенно в такой щекотливой ситуации.

Пока это. А там посмотрим. Как карта ляжет.

Фирма «Неон» располагалась на Немецкой улице в старинном здании. Она занимала весь второй этаж. И, судя по количеству арендуемых метров и интерьеру, вовсе не бедствовала. У лестницы охранник в камуфляже.

— Вы к кому, девушка?

Я пояснила, что мне необходимо переговорить с генеральным директором, и, конечно же, показала с безопасного расстояния свое липовое удостоверение.

А потом мне пришла в голову одна мысль:

— Простите, пожалуйста, а вы каждый день работаете или по графику?

— Я — да, а другие…

До других мне сейчас дела не было. И я несколько невежливо перебила:

— А вы случайно не видели здесь вот эту девочку? Показала Танину фотографию. Я еще и сама не знала, для чего это спрашиваю. Видимо, просто интуиция. Я должна как-то объяснить ее появление в Лешином жилище и Лешино появление в ее квартире. Он рассмотрел снимок и кивнул:

— Да, она была здесь несколько раз. А однажды пришла, его не было на месте, так она до директора дошла, адрес его просила. Какое-то дело у нее к нему было, как она утверждала, срочное. Да влюбилась, наверное, девочка по уши. Вот и таскалась за ним по пятам.

Я не стала убеждать в обратном. Его право думать в меру своей испорченности. Главное, я поняла теперь, почему она появилась у него в квартире и почему потом они отправились к ней домой. Таня в это утро слышала разговор отца с матерью, которые решились на развод.

Это, по словам самого Ковалева, ее убило. И она отправилась к Алексею, который, видимо, все-таки согласился помочь ей справиться с проблемами. А тут и Наталья подоспела. Разъяренная, она вынудила их сменить место дислокации.

Так Леша оказался в тот роковой день в квартире Ковалевых.

Разговор с директором мне практически ничего не дал. Скажем прямо, я и не рассчитывала на многое.

— Мы же наняли адвоката. Что, по-вашему, еще могли сделать?

— Скажите честно, Юрий Антонович, вы верите, что Харламов мог так поступить?

— Нет, разумеется.

— Ну, хоть какие-то меры вы должны были принять. Хоть что-то.

Я знала, что не права по всем статьям. Просто была на перепутье, и все мне казались виноватыми.

— Что вы предлагаете, Татьяна Александровна? Пойти попросить снять с меня показания и рассказать, какой славный парень наш имиджмейкер? Так?

— Хотя бы и так…

Все, "время пить «Херши». Мой бедный желудок взбунтовался. Он больше не мог мириться со столь непочтительным отношением. Действительно, за всей этой рутиной, которая не принесла ни малейшей пользы делу, я совсем забыла, что практически макового зернышка с утра во рту не держала.

Прежде всего поправим это упущение. На сытый желудок все проблемы как бы теряют свою значимость, уменьшаются в размере, что ли. Если у кого-то и пропадает из-за переживаний аппетит, то вовсе не у меня. У меня как раз все наоборот.

Я остановилась у маленького кафе с теплым названием «Солнышко» и вошла вовнутрь. Ассортимент меня вполне устроил. И, заказав себе обед по полной программе, принялась изучать антураж.

— Таня, как я рад тебя видеть! Здравствуй, еще раз! Какая приятная встреча!

Я повернула голову на знакомый голос:

— А, привет.

Вадим улыбался. Что ж, замечательно. Все равно сегодня у меня уже вряд ли будут важные дела, кроме поездки к Елене Владимировне. Остальное время — на раздумья. А думать можно и вслух. Особенно в том случае, если у вас есть очень благодарный слушатель, который сразу почувствует тот момент, когда вы устали думать, и отвлечет вас на время. Создаст условия серому веществу для приятного отдыха.

Главное, чтобы этот слушатель не перестарался. Но держать процесс под контролем мне вполне по силам. Официантка принесла поднос с моими яствами и пожелала приятного аппетита. Как все здесь мило.

— Можно к тебе присоединиться? Не помешаю работе по дедуктивному методу?

— Пожалуйста-пожалуйста. Я даже рада пообщаться.

— Правда? — он обрадовался и, сделав свой заказ, пошел на абордаж:

— Таня, а вечером ты не сильно занята?

— Как тебе сказать, — я решила подразнить его немного, — у меня свидание вообще-то запланировано.

— Вот как. А я… Спасибо большое, — поблагодарил он официантку и продолжил мечтать вслух:

— Я думал, что застану тебя вечером дома.

Малыш был явно разочарован. Смилостивимся:

— Это деловое свидание и совсем ненадолго. Около пяти мне надо заехать к одной женщине и кое-что ей сказать.

— И все?!

— И все.

Мы договорились встретиться у меня. Вадим работал до пяти. Он поспешно проглотил свой обед и испарился — перерыв закончился. А мне спешить было некуда. Вынужденная остановка. Но кое-что я для себя все-таки решила. И, вернувшись в «девятку», позвонила Кире:

— Володя, мне совершенно необходимо посмотреть дело «серийного убийцы». Его же вернули на доследование? Придумай что-нибудь. Ты же умница. Ничего невозможного нет. Ведь так?

Через полчаса я листала пухлую папку, где были запротоколированы все «подвиги» этого изверга. Просто волосы на голове шевелятся, когда все это читаешь.

Для себя я сделала вывод, что последнее преступление все же выбивается из общего ряда. Все-таки просматривался, на мой свежий незамыленный взгляд, совсем другой почерк.

Во-первых, для того типа совсем нехарактерно «забегать на огонек» к своей будущей жертве и убивать ее в квартире. Он предпочитал подкарауливать девочек в темном переулке вечером. Во-вторых, он ни разу до этого не воспользовался наркотиком.

Хотя все течет, все меняется. Может, у него новый этап.

— Чаю хочешь, Тань? — Киря вошел в кабинет с банкой воды.

— Давай! За компанию, говорят, и жид удавился. Пока он готовил чай, я курила и думала, думала и курила…

— Ты знаешь, Володя, у меня такое впечатление, что последнее убийство совершил совсем другой человек. Почерк, как он ни старался, несколько отличается. А потом, я просто нутром, как говорится, чую.

Киря пожал плечами, разливая чай по стаканам, и сказал:

— Во всяком случае, он хотел походить на него. Тогда остается одно: у Ковалева есть такой враг, который ненавидит его всеми фибрами. Только так. Альтернативы не вижу.

— Я тоже. И одна интересная мысль у меня все-таки есть. И очень может быть, что она окажется верной. А может, и не окажется.

— Поделись.

— Рано. Чуть позже. Я сначала в этом сама должна убедиться.

— Ваше слово, дорогие косточки. Вам оказывается чрезвычайное доверие.

Я беседовала со своими магическими двенадцатигранниками, сидя в своем автомобиле прямо у здания УВД.

Уж они-то постарались «угодить» своей хозяйке и выдали комбинацию:

36+20+2 — «Выходите замуж при первой предоставившейся вам возможности».

— Шарман. Ну это вообще ни в какие ворота, Прямо вот так сейчас все брошу и побегу платье покупать подвенечное. Кошмар какой-то. Ни грамма моральной поддержки.

Повозмущавшись немного вслух, я успокоилась. Они ж прикалываются. Решили мне настроение поднять. Это у них иногда бывает. Кости тоже надо чувствовать: какую информацию как воспринимать. А я этот процесс четко контролирую и в таких случаях поступаю с точностью до наоборот. В гаданье нюх надо иметь. С моим нюхом всегда полный порядок. И на вопрос: «Сколько будет дважды два?» — я, как прирожденный бухгалтер, отвечу: «А сколько надо?»

Я выкурила еще одну сигаретку и отправилась к Елене Владимировне.

Она открыла мне дверь и приложила палец к губам, призывая к молчанию.

— Тихо, — прошептала, — муж спит, не надо, чтобы он проснулся. Проходите.

Она проводила меня на кухню и поставила чайник на плиту:

— Бутербродов с сыром хотите? Я пожала плечами:

— Вообще-то я не голодна. Спасибо. Я к вам по делу, Елена Владимировна.

— Я поняла, собственно говоря. Она все же поставила на стол тарелочку с сыром, нарезала хлеба и приготовила чайные чашки.

— Вы не суетитесь, Елена Владимировна, присядьте лучше. Мне надо обсудить с вами сразу несколько вопросов.

— Каких?

— Во-первых, по поводу Игоря Игоревича я хотела вам сообщить, что…

Она восприняла это спокойно, с достоинством выслушала меня и грустно кивнула головой:

— Я была просто уверена, что в конечном итоге он именно так и поступит. Вообще-то он хороший человек. Обидно, конечно, что не выдержал такой проверки на прочность. Сломался. Но кто за себя самого может поручиться, что в точно такой же безвыходной ситуации поступит благороднее. Осудить человека всегда легко. Сложнее понять. Я все-таки буду стремиться понять его. Он и так несчастен и одинок на данном этапе. И уже наказан. Более страшного наказания, чем муки совести, и представить себе трудно…

Что ж, каждому из живущих на Земле — только бог судья. Мне пора было переходить ко второму вопросу, который я на десерт для себя оставила. Я не торопилась. Во-первых, никуда это не уйдет, а во-вторых, прямо панически боялась спугнуть удачу.

Когда я выразила скромное желание хоть одним глазком взглянуть на супруга Елены Владимировны, она удивилась.

— Да что на него смотреть? Проснется, потом его не уложишь. Тогда от него покоя не будет. Всю ночь спать не даст. А не проснется — может и до утра проспать. Он такой канительный. Пожалуйста, осторожно, Таня.

— Не волнуйтесь.

Она осторожно приоткрыла дверь в зал.

На диване мирно храпел Евгений Иванович. На щеке у него красовались четыре полосы от моих собственных ногтей.

Вот как все, оказывается, просто! Убийца — коллега Ковалева. И одновременно его соперник. Рогатый муж, у которого скорее всего не все в порядке с психикой. Такой вывод можно было сделать хотя бы из того, что я услышала о нем от соседского мальчика и только что — от его жены.

Да и собственные его высказывания должны были навести на определенные размышления. Во всяком случае, неадекватность поведения налицо. Скорее всего он болен. Вялотекущая шизофрения. Плюс алкогольная зависимость. И вялотекущая перерастает в злокачественную. Со временем личность деградирует. Человек становится способным на все. Алкогольный бред ревности этому способствует.

— Лена, — сказала я хозяйке квартиры, когда мы снова вышли с ней на кухню, — наверное, я через час к вам вернусь, мне есть о чем поговорить с вашим мужем. Вы уж не уходите никуда.

Она ужаснулась:

— Вы хотите сказать, что разбудите его? Я же вам объяснила, что мне потом несдобровать. Считай, всю ночь мне тогда спать не придется.

— Не бойтесь. Я полагаю, он перестанет портить вам жизнь. Даже уверена в этом.

Она посмотрела на меня вопросительно. А я не посчитала нужным пока все ей объяснять. Пока не время.

Можно было спокойно прямо сейчас сдать его в милицию. Те самые частички кожи, которые вытащила из-под ногтей, я сохранила, хоть это и не мой метод работы. Интуитивно с самого начала я знала, что в этом деле будет все не так. Абсолютно все.

Так что идентификация возможна. Его бы, конечно, задержали… за разбойное нападение на женщину с целью ограбления. Или за хулиганский поступок. Не время, Таня. Его пока надо оставить в покое.

И есть еще кое-что… Я поняла, почему эксперт Вера Ивановна показалась мне такой знакомой.

— Лена, у вашего мужа есть сестра?

Я позвонила Вадиму на работу: по идее, он должен уже освободиться. А значит, пусть немного поможет мне. Хоть по мелочи. Он был счастлив выполнить любое мое поручение. У него свои корыстные цели.

Я позвонила соседке тете Даше и попросила ее не пугаться, когда к ней придет молодой симпатичный парень и попросит ключи от моей квартиры.

А мне надо поговорить с Леной. Нам долго придется говорить. Пока я доберусь до цели, Вадим уже будет ждать у подъезда.

— Привез? Вот спасибо, родной. Заботливый ты мой. Теперь дело за малым. Надо разговорить сообщницу, что совсем непросто.

Но одна голова хорошо, а две лучше. Мы придумали маленький трюк. Запросто может сработать. Расписали все как по нотам. Пришлось моего поклонника посвятить в некоторые подробности дела.

Даже Кирю пришлось впутать:

— Ничего же криминального, Володя, я не прошу тебя делать. Ты просто позвони Вере Ивановне и скажи, что изменились кое-какие обстоятельства, и она обязана сказать правду коллеге, который сейчас придет. Уточни, что он новенький.

Собственно говоря, трюк был рассчитан исключительно на эффект неожиданности. Ни в каком другом случае он бы не сработал. В народе такой трюк называют: «взять на шап-шарап». Не зря ж Вадим появился именно в такой сложный период моей жизни. Я сочла, что просто бог послал мне его и грешно не воспользоваться этим.

Он, улыбаясь, помахал мне рукой и скрылся в подъезде.

— Все будет хорошо, Танечка, умница-девочка, — подбодрила я себя, родную, и, надев наушники, включила магнитофон на запись.

— Что ж, — сказал Киря, — будем действовать на свой страх и риск. Ничего другого не остается. Надеюсь, все получится как надо и прокурор не оторвет мне голову. Поехали, ребята.

Ребята уселись в видавший виды «уазик», а я в свою «девятку». Вадим отправился ко мне домой готовить ужин. Его карьера представителя правоохранительных органов закончилась. Со своей довольно сложной ролью он справился прекрасно. Молодец. Ставлю ему пятерку.

А наш путь лежал в дом Евгения Ивановича.

Когда мы подошли к двери Никитиных, то поняли, что прибыли весьма вовремя. Хозяин, похоже, проснулся. За дверью крики, ругань и женский плач, которые разом прекратились, как только Киря надавил на кнопку звонка.

Открыла Лена. Волосы растрепаны. Домашний халат разорван на плече. На левой скуле синяк. Она стояла, бледная и несчастная, стыдясь поднять на нас заплаканные глаза.

— Нам нужен Никитин Евгений Иванович. По срочному и важному делу.

Лена замешкалась на несколько мгновений. Она явно не знала, как себя вести.

Киря бесцеремонно отодвинул ее и вошел. Мы следом за ним.

Из комнаты разъяренным тигром выскочил хозяин квартиры и набросился на жену с кулаками:

— Сволочь!

Два опера в гражданском быстро заломили ему руки за спину.

— Успокойтесь, гражданин Никитин, — миролюбиво произнес Киря.

Но тот и не собирался следовать мудрому совету моего однокурсника.

— Шлюха! — выплеснул он новое оскорбление. — Ты еще и ментов в наше семейное дело впутать собралась. Я давно знал, что ты хочешь от меня избавиться, чтоб к своему слизняку сбежать. Будь ты трижды проклята, тварь! Тебя убить мало!

— Хватит с вас и одного убийства, — совершенно невозмутимо заявил Кирсанов.

Никитин сразу заглох и насторожился. Он даже трепыхаться перестал.

— А может, вовсе и не одно убийство вы совершили? А? Может, этих девочек вы убивали и насиловали? Вот сейчас вы и расскажете нам все про свои незабываемые подвиги.

Евгений Иванович побледнел.

— Что вы такое говорите? — прошелестел он одними губами. — Ведь я же врач.

Лена смотрела во все глаза на каждого поочередно. Кирины слова просто шокировали ее. На лице отразился ужас.

— Боже, — прошептала она, приложив ладони к горящим щекам, — этого не может быть.

— Придется вас огорчить, Елена Владимировна. Может. Таню Ковалеву убил ваш муж.

— О, господи! Какой ужас! Скажи, что это не правда, Женя! Скажи.

Глухое рыдание вырвалось из ее груди.

— Скажи, что они ошибаются. Тот нервно глотнул:

— Конечно, не правда. И скоро все выяснится. Я не убийца.

— Разберемся, — вмешался опер приятной наружности, смахивающий на Алена Делона, чем очень гордился.

— Евгений Иванович, мы вынуждены задержать вас по подозрению в убийстве Тани Ковалевой, — официально заявил Владимир Сергеевич Кирсанов.

Здание УВД вымерло. Кроме дежурного и нас, никого в нем не было. Мы шли по слабо освещенному коридору, и наши шаги гулко отдавались в полной, жуткой тишине.

Кирсанов открыл свой кабинет и включил свет.

— Присаживайтесь, Евгений Иванович. Разговор нам предстоит долгий и трудный. Киря пододвинул ему стул.

— Вот сюда.

Тот сел, съежился весь, сцепил пальцы так, что они побелели.

Мы разместились на стульях, стоящих вдоль стены.

Я достала из пачки сигарету и с наслаждением закурила. Целых сто лет никотинчиком не травилась.

Задержанного колотила предательская дрожь. К тому же, несмотря на теплую майскую погоду, в кабинете было довольно прохладно. Мне самой было зябко. А уж тому, кто очень нервничает, и тем более.

— Можете курить, — обратился Киря к Никитину.

Тот взял предложенную сигарету, пошарил в кармане в поисках спичек.

Киря дал ему прикурить от зажигалки и присел на краешек стола рядом с подозреваемым, возвышаясь теперь над ним. Тоже, надо заметить, производит определенное впечатление.

Евгению Ивановичу придется теперь смотреть на него снизу вверх, отвечая на вопросы.

Я решила начать разговор первой. Имею, однако, моральное право:

— Для начала, любезный Евгений Иванович, объясните нам происхождение царапин на вашем лице.

Он попытался, конечно же, выкрутиться, надеясь на русское «авось пронесет»:

— Это меня кошка соседская поцарапала. Замечательный ответ. Вполне достойный. Я тут же парировала:

— А вы знаете, что эта самая кошка, как вы изволили выразиться, взяла и сохранила частички вашей кожи для истории, для идентификации? Как вам это нравится?

— Объясните непонятливым, — язвительно добавил один из оперов.

Никитин помолчал, собираясь с мыслями, стряхнул пепел с сигареты. И все-таки сориентировался на «местности»:

— Простите меня, Татьяна Александровна, я не хотел вас обидеть. Я, конечно, виноват, но мне необходим тот научный труд, которым вы завладели. Ведь Харламову он теперь не пригодится. А я ему помогал в некотором смысле. Поэтому счел, что имею на него право. Я ошибался. Простите. Мне надо было его у вас попросить, но я боялся, что вы не отдадите.

Ребята насмешливо кивали головами.

— Сочинять умеет, — улыбнулся Ален Делон, — ему бы писателем быть. А он убийцей стал. Докатился.

Задержанный нервно затушил свою сигарету. Он ее попросту размочалил в пепельнице своими изящными пальцами хирурга.

— Все, Евгений Иванович, хватит изворачиваться. Послушайте вот это, вам будет интересно, я думаю.

И Киря включил магнитофон. Евгений Иванович безучастно слушал запись, которую сделала я, отправив Вадима к Вере Ивановне в качестве опера. Слушал и не поднимал глаз от пола.

Я полагаю, что уважаемому читателю будет интересно узнать, как нам все удалось провернуть. Шоковая терапия — мое излюбленное средство. Приведу эту самую запись почти дословно. Никитину этого не удалось, поскольку мы смонтировали пленку таким образом, чтобы не была брошена тень на методы работы правоохранительных органов. Ведь Вадиму пришлось прибегнуть к шантажу.

— Добрый вечер. Вера Ивановна. Я оперуполномоченный Петров Вадим Михайлович. (У моего нового знакомого оказалась такая же пролетарская фамилия, как и у меня.) Вам звонил Кирсанов Владимир Сергеевич и предупредил о моем визите. Вот мое удостоверение.

Вадим продемонстрировал мои просроченные корочки, не открывая их. Звонок Кирсанова способствовал тому, что дама поверила ему безоговорочно.

К тому же он бросился с места в карьер, не давая ей никакой возможности в чем-то усомниться.

— Ваш брат, Никитин Евгений Иванович, арестован за акт насилия и убийство девочки, Ковалевой Тани. Он уже сознался. (Вот этого Никитин не услышал.) Осталось уточнить некоторые детали.

— Господи, что вы такое говорите? Этого не может быть. Женя не мог убить. Это не правда! Не правда!

Вадим продолжил наступление, несмотря на ее возмущение:

— Вы совершили должностное преступление, подтасовав факты. Ведь спермограмму делали вы, не так ли?

— .. (Жестов по телефону не увидишь.) — Вам лучше рассказать всю правду. Не осложняйте себе жизнь. Вы и так уже дров наломали. Помогли избежать наказания настоящему преступнику и подставили ни в чем не повинного человека. Вы облегчите свою участь, если расскажете все как было. К тому же посмотрите на все это хотя бы с точки зрения матери. Представьте себе, что вашего собственного сына вот так ни за что ни про что упекут в каталажку, где над ним будут измываться настоящие преступники, матерые. Не надо вам объяснять, как они ненавидят насильников несовершеннолетних девочек. Советую вам не молчать.

И Вера Ивановна изложила-таки историю своего грехопадения:

— Понимаете, Женя позвонил мне и сказал, что надо подменить результат спермограммы, иначе все подумают, что убил именно он. Ведь он был в тот день в квартире Ковалевых. Пил кофе с Танечкой и ее другом. А потом ушел. И хоть подозреваемый пока не вспомнил об этом, но в любой момент может вспомнить.

— И вы, конечно, поверили и даже не поинтересовались, почему именно его должны заподозрить, и, разумеется, не знали, что в кофе был подмешан наркотик? Так?

— Я… Я… — и рыдания.

— Вы знали, что убил ваш брат. Вы просто решили его выгородить. И даже не задумались о том, что завтра он может убить снова.

Вот такой приблизительно диалог я записала на свой портативный магнитофон и дала прослушать Кире. Он вник в ситуацию. Это же не Бендер, которому, чем больше задержанных, тем лучше.

Часам к десяти Евгений Иванович сдался и рассказал, как он вынашивал это преступление, как лелеял в себе мечту отомстить сопернику, а заодно и своей жене.

Все это было настолько ужасно и отвратительно, что просто не укладывалось в голове. За все проступки взрослых ответила ни в чем не повинная девочка, которая только начинала жить, радовалась жизни, весне и вообще этому прекрасному миру.

— Но других я не убивал. Тот нож испачкан кровью уже мертвой девочки. Ее привозили к нам на вскрытие. Это может показать анализ крови. Ведь уже произошел процесс коагуляции. Понимаете? Кровь умершего несколько часов назад человека отличается от крови живого…

Потрясающе! Он был просто уверен в том, что сестра не откажет ему в такой «мелочи» и пойдет навстречу. Получается так. А еще он совершенно точно знал, что и милиция изобилует такими бендерами, которым жизнь человеческая так же дорога, как и жизнь самого мерзкого создания на Земле — таракана.

Ваше слово, гражданин-товарищ Бендер. Что вы теперь скажете, уважаемый? Где ваш серийный убийца? Ваш серийный убийца продолжает гулять по мирным улицам Тарасова и присматривать новую жертву. И все это время, пока вы изгалялись над невиновным человеком, тоже гулял. И, возможно, уже успел совершить еще что-нибудь ужасное…