Глава 10

На следующее утро я согласно договоренности приехала к Виктору Георгиевичу Сандалову. Выглядел он неважно, еще хуже, чем обычно. Нервозность последних дней не замедлила сказаться и на его самочувствии, а не только на внешнем виде. Мешки под глазами свидетельствовали о бессонных ночах, кожа приобрела сероватый оттенок, а мышцы лица время от времени содрогались в конвульсиях. В общем, держался Сандалов неважно.

На мое появление он отреагировал так, словно к нему явился ангел-хранитель. В приветственном рукопожатии он схватил меня за руку и стал отчаянно трясти, потом наконец отошел в сторону и рухнул в кресло, как будто его оставили последние силы. Я уселась напротив него и приступила к делу, ради которого пришла.

— Виктор Георгиевич, мне нужна ваша помощь.

В настоящее время Виктор Георгиевич сам более всего нуждался в том, чтобы ему кто-нибудь помог, и в качестве своего спасителя он видел меня. Поэтому, когда я попросила его о помощи, на его лице отразилась весьма сложная гамма чувств. Но он усилием воли подавил эмоции и натянуто произнес:

— Да-да, говорите, прошу вас.

— Во-первых, я хочу, чтобы вы установили наблюдение за Игорем. Пусть ваши люди следят за каждым его шагом. Особенно вне работы. Поймите, это очень важно.

— Вы думаете…

— Я ничего не думаю, — довольно бесцеремонно прервала я его. — Послушайте меня, не перебивая. Помимо наблюдения за Игорем, мне необходимо, чтобы вы устроили одну небольшую вечеринку, на которой непременно будет находиться определенный гражданин. Скажите, есть у вас загородный дом?

Вопрос оказался риторическим. Загородный дом у Сандалова, естественно, был.

— Замечательно, — продолжила я свою речь. — Пожалуй, дача будет идеальным местом для вечеринки. Там вам, безусловно, понадобится охранник. Вдруг что-нибудь случится… Так вот, в качестве охраны возьмите Игоря. Ну и еще кого-нибудь, на ваше усмотрение. Но Игорь должен быть обязательно. Кроме того, там буду и я. Остальных гостей можете приглашать сами. У вас есть какой-нибудь достойный повод, ради которого не грех было бы устроить небольшое празднество? Но, впрочем, это неважно, поскольку торжество является необходимым. В конце концов, не будет ничего страшного, если вы предложите друзьям встретиться на природе и культурно отдохнуть. Это не вызовет никаких подозрений?

— Да нет, в общем-то. Я довольно часто приглашаю народ в свой загородный дом.

— Ну и замечательно. Тогда прошу вас сделать это поскорее. Договаривайтесь на завтра, ближе к вечеру, а потом позвоните мне.

На этом мы и расстались. Сандалов пообещал приставить двух человек к Игорю и вечером по телефону сообщить мне час, на который назначена вечеринка. Попутно поинтересовался, должны ли соглядатаи сопровождать Игоря в поездке в загородный дом, но я сочла это лишним. Мне было необходимо лишь знать, когда Игорь встретится со своим отцом и что будет обсуждаться в ходе встречи, а на даче Сандалова этого точно не произойдет.

Когда я покидала офис, в моей голове уже утвердился окончательный план, и я отправилась улаживать некоторые детали.

В общем, весь день прошел в суете. Около полуночи, когда я честно пыталась расслабиться, чтобы в перспективе через некоторое время отойти ко сну, зазвонил телефон. Это был Сандалов, который сообщил время начала вечеринки. Ожидался не очень большой круг гостей, в основном достаточно близкие друзья и по совместительству партнеры по бизнесу. Наверное, у всех «новых русских» друзья так или иначе связаны с работой.

Из приглашенных я почти никого не знала, за исключением Михал Палыча и еще двух человек, которых мельком видела в офисе Сандалова. В качестве охраны и водителя Виктор Георгиевич, как мы и договаривались, выбрал Игоря и еще одного парня, Диму. Обрисовав все детали, Сандалов предложил мне поехать в его машине. Однако такой вариант мне не подходил, и я уверила его, что доберусь самостоятельно. Он описал, где находится его дача, и дал отбой.

Ну вот, теперь можно ложиться спать, чтобы назавтра быть свежей и энергичной.

Дача Сандалова, или, по-другому, загородный дом, как он сам предпочитал называть свои владения, находилась в элитном месте, застроенном сплошь шикарными особняками и коттеджами. В отличие от тех домиков, которые строили простые люди на личных огородах, загородные дома «новых русских» как нельзя более соответствовали известной английской пословице «Мой дом — моя крепость». Каждое владение представляло собой сплетение мастерства различных видов — архитектуры, строительства, дизайна — и свидетельствовало об огромных деньгах, вложенных в этот район в целом и в каждый его элемент в отдельности.

Дом Сандалова был самым крайним, за ним уже начиналась лесная полоса. Как и все остальные строения, он предварялся земельными угодьями значительной величины, которые были обнесены высоченным бетонным забором. Здесь можно было запросто совершать конные прогулки, масштабы огороженной площади это вполне позволяли.

С левой стороны от дома был разбит небольшой садик с уютными лавочками и беседкой, справа внушительных размеров площадка была заасфальтирована под стоянку. Сейчас здесь располагалось несколько иномарок, откровенно кричавших о масштабности материального достатка приехавших к Сандалову гостей.

Я поблагодарила водителя машины, на которой приехала, расплатилась с ним и, ободряюще подмигнув своему спутнику, вошла в открытые ворота. Мы прошествовали по бетонированной дорожке, позвонили в дверь парадного входа и замерли в ожидании.

Дверь открыл охранник Дима, который не сразу смог узнать пришедших, то есть нас. Когда же ему это удалось, то от удивления он не смог быстро сориентироваться и застыл как каменное изваяние. Я приветственно помахала рукой прямо перед его изумленной физиономией, а мой спутник смущенно буркнул: «Привет». Охранник немного отодвинулся. Как раз настолько, чтобы мы смогли протиснуться внутрь.

Судя по доносившимся голосам, гости расположились наверху, куда вела стилизованная под старину лестница. В доме имелось два этажа плюс подвальное и чердачное помещения. Мы поднялись на второй этаж и очутились в просторной комнате в деревенском стиле, светлой, с виду непритязательной, но уютной и, очевидно, дорогой. Хотя обстановка не была кричащей, все же высокое качество мебели, ее композиция свидетельствовали о значительных средствах, затраченных на оформление гостиной. Кроме того, здесь наличествовал самый главный современный символ завидного достатка — настоящий камин. Сейчас возле него вальяжно развалился усатый дядька, пододвинув кресло как можно ближе к огню.

Народу было человек десять-двенадцать, и я окинула всех взглядом, пытаясь определить, с кем уже знакома. Взгляд мой остановился на Михал Палыче и на тех, с кем встречалась, когда приходила к Сандалову. Остальных я не знала вовсе. Компания собралась исключительно мужская, если не считать меня. Мне стало любопытно, как же в среде богатеев называют подобные тусовки. Уж не мальчишники ли?! Тогда, по идее, я здесь лишняя.

Кстати, при моем появлении все участники запланированного «скромного» банкета, исключая, пожалуй, Сандалова, отреагировали однозначно. Уж не знаю, что их так удивило, но именно это чувство в той или иной степени первоначально отразилось на их милых физиономиях. Помнится, у меня еще мелькнула шутливая мысль, будто они просто разочарованы тем, что их чисто мужскую компанию разбавила особа женского пола.

Однако в целом дядьки оказались настроенными вполне благодушно. Один из них широко улыбнулся, отчего стал похож на доброго хомяка, и громогласно проговорил:

— О, так мне, оказывается, не придется сегодня прозябать среди одних мужиков! Я так и думал, что день будет удачным. Вот и астролог обещал то же самое.

При этих словах он довольно бесцеремонно ткнул локтем в бок стоящего рядом с ним мужчину, который, похоже, и был астрологом. Тот лишь сдержанно улыбнулся в ответ и слегка кивнул головой, а потом, отвернувшись, досадливо поморщился. Кажется, добродушный толстяк уже успел изрядно его достать, однако положение не позволяло несчастному астрологу поставить его на место.

— Позвольте, Татьяна, я представлю вас обществу, — галантно произнес Сандалов, а потом сразу перешел на тот тон, который, очевидно, был ему более привычен. — Мужики, это мой самый красивый партнер по бизнесу. Зовут Татьяной, любить не прошу — перебьетесь, а вот жаловать — будьте добры.

Не придумав ничего лучше, я присела в импровизированном реверансе, а потом сказала:

— Виктор Георгиевич, только я не одна приехала. Надеюсь, вы не против?

Все это время мой спутник стоял за дверью. Не знаю, что побудило меня придать его появлению некоторый налет театральности, однако когда я распахнула дверь и втянула его в комнату, то эффект оказался впечатляющим.

Сандалов негромко охнул, присел на стул, который, к счастью, стоял прямо позади него, и его брови поползли вверх.

— А? Тебя… уже… выпустили? А почему… вы мне ничего не сказали?

— Так сюрприз, Виктор Георгиевич! — глумливо провозгласила я. — Не хотелось раньше времени открываться.

На самом деле неожиданное появление Виталия в данном почтенном обществе было тщательно продуманным стратегическим ходом, который я решила провести с целью выявления слабинок в личности Сандалова. Я ведь должна действовать наверняка, и потому мне необходимо получить уверенность в том, что Виктор Георгиевич не ведет двойную игру, пытаясь с моей помощью воплотить в жизнь какие-то свои цели. Поэтому я и не стала предупреждать его об освобождении Виталия и о моих планах представить его в скором времени определенному обществу.

Теперь насчет Сандалова можно было успокоиться: судя по всему, он был правдив по отношению ко мне и ничего не скрывал. Его реакция на появление Виталия была вполне естественной в данных обстоятельствах, хотя и несколько грубоватой. В первый момент Виктор Георгиевич как-то странно надулся и угрожающе покраснел. Потом схватил меня за руку и куда-то потащил. Мы оказались в самом дальнем конце длинного коридора.

— Я не понял, это че такое? Это как, типа, понимать?!

Я, конечно, не люблю, когда со мной грубо обращаются, но в данном случае пришлось усилием воли заставить себя не обижаться на Сандалова, ведь он был так взволнован. Поэтому я лишь слегка отпихнула его, чего он явно не ожидал, потому что потерял равновесие и ухватился за меня. В таком трогательном положении мы и стояли, когда я более или менее прояснила ситуацию:

— Мне необходимо было сделать так, чтобы Игорь увидел Виталия и передал своему шефу о моем с ним знакомстве и наших хороших отношениях, а кроме того, о вашей готовности принять его в своем доме. Таким образом, ваш недоброжелатель поймет, что вы не верите в виновность Виталия и предпринимаете действия для поимки настоящего преступника. Он поймет, что я вовсе не являюсь вашей компаньонкой, и начнет действовать, боясь не опоздать. Сейчас для него наступил благоприятный момент, поскольку Виталий на свободе и его можно использовать в качестве подставы, совершив повторную попытку убийства. В общем, мне нужно, чтобы наш противник начал шевелиться, — закончила я, от всей души надеясь на понимание Сандаловым ситуации.

Однако его следующее замечание свидетельствовало об обратном.

— Так они же попытаются меня убить…

Поистине, какое ценное наблюдение! Я начала объяснять ему, как ребенку:

— Нам с вами как раз и нужно, чтобы они попытались сделать это в тот момент, когда и вы, и я будем наготове. Кстати, вы приставили людей следить за Игорем?

— Да. Я взял их в качестве дополнительной охраны, но сюда, как вы и говорили, не привез.

— Это правильно. А где же сам Игорь? Я не видела его в компании.

— Он где-то внизу.

— Я бы хотела, чтобы он поднялся и некоторое время находился вместе со всеми. Такое возможно или же это может не понравиться кому-то из гостей?

— Да нет, не думаю… Послушайте, я хочу вас спросить. Виталий-то, как ни крути, пытался в меня выстрелить. А вдруг это действительно он хочет меня «замочить» по какой-то непонятной мне причине?

Клиента мучили сомнения. Они не давали ему сосредоточиться, и потому вид у господина Сандалова был сейчас довольно жалким. В конце концов даже мое жесткое сердце не выдержало, и я, глядя на его умоляющую физиономию, терпеливо, словно ребенку, начала объяснять ситуацию:

— Виктор Георгиевич, послушайте меня внимательно. В настоящее время я отрабатываю версию, которая представляется мне наиболее вероятной. Не стоит думать, будто я свято верю в невиновность Виталия. Однако мною не выявлено ни одного фактора, который мог бы побудить его совершить преступление. Зато на другого человека указывает многое, поэтому в первую очередь стоит проверять именно эту версию, а Виталия можно временно оставить в покое. В конце концов, он не будет пытаться убивать вас прямо здесь и сейчас, так что на ближайшие несколько часов можете успокоиться.

— Не знаю, — неуверенно пробормотал Сандалов. — Лично я в последнее время везде чувствую себя, как на пороховой бочке.

— Виктор Георгиевич, сейчас вы действительно можете не бояться. Если же невиновность Виталия все же представляется вам сомнительной, то посмотрите в лицо фактам: здесь, помимо Виталия, еще трое охранников. Кроме них, дом полон других людей. Вы же не думаете, что преступник, кем бы он ни был, не попытается найти более удобный момент, чем сегодняшний вечер?

— Не знаю, — повторил он свою любимую фразу, и я поняла, что пора заканчивать разговор.

— Пойдемте-ка лучше к гостям. И пригласите ребят из охраны присоединиться к нашему обществу.

Оказалось, что они уже и так были в комнате и накрывали на стол. Я немного подивилась специфике их профессии и неожиданным обязанностям здоровенных парней, а потом обвела взглядом помещение в надежде найти Виталия. Он скромненько стоял в уголке и глядел на меня во все глаза. Жестом подозвав его, я спросила:

— Ну как ты, освоился?

Виталий был похож на побитого котенка, которого злые хозяева почему-то выставили на улицу. Мне мельком подумалось, не является ли этот вид частью его имиджа, однако широкого развития эта мысль не получила.

— Ты с Игорем виделся? — тихо спросила я.

— Виделся.

— Ну и как он себя вел?

— Да нормально, в общем. Ему некогда было, поэтому он сказал, что мы потом поговорим, когда все за стол сядут. Так мы что, ради него сюда приехали?

— Ну да, как бы. Да ты не волнуйся, не стесняйся. Лучше иди с гостями пообщайся. А то стоишь в углу как бедный родственник.

— Хм… — усмехнулся он. — Так я и есть по сравнению с ними бедный.

По-моему, он отчаянно кривил душой, поскольку его так называемая «бедность» представлялась весьма сомнительной, если учесть, чьим сыном он являлся. Однако вполне возможно, Виталий любит самостоятельность и родительские деньги действительно не считает своими, предпочитая лично добиваться богатства. Я решила его поддержать на этом славном жизненном принципе.

— А ты, Виталь, не сравнивай. У нас же демократия в стране. Значит, все равны. А потом, кто знает, может, в будущем ты переплюнешь любого из собравшихся здесь по богатству.

Моя мысль Виталику определенно понравилась. Он заметно оживился, широко и очень симпатично улыбнулся, и я, пожалуй, впервые увидела его по-настоящему радостным. Правда, этот проблеск был мимолетным, и вскоре Виталий снова обрел облик хронического меланхолика.

А тем временем последние приготовления к застолью завершились. На столе располагались закуски в лучших русских традициях: икра, балык, соленые грибочки, копчености. Выпивка тоже была традиционной. В настоящий момент Михал Палыч любовно сжимал в руках бутылку водки, читая надпись на этикетке, а остальные бутылки были равномерно распределены по всей площади добротного дубового стола. Определенно, мне здесь нравилось, потому что в окружающей атмосфере абсолютно отсутствовали напыщенность и пафос — качества, которыми грешны некоторые представители так называемого высшего общества. Гораздо меньше мне бы сейчас понравилась изысканно-утонченная обстановка, которая, согласитесь, изрядно напрягает и требует четкого соответствия общему имиджу.

Сейчас же я чувствовала себя почти в своей тарелке, и это было чертовски приятное ощущение. Нравилось и то, что солидные дядьки вели себя просто и непринужденно, но одновременно с этим прилично. Один из них начал рассказывать мне о своем бизнесе, и я с некоторым удивлением заметила, что слушать его очень интересно.

— В какой-то момент, Танюша, я вдруг понял, что не могу работать на кого-то другого. И я решил во что бы то ни стало открыть свое дело. Это случилось в начале девяностых. Тогда очень легко было войти в бизнес, но очень трудно вывести его на достойный уровень. Фирмы открывались, какое-то время существовали, после чего обрастали кучей долгов и благополучно лопались как мыльные пузыри.

— Ну хватит тебе забивать голову нашей прелестной Танюше своими ностальгическими бреднями, — прервал моего собеседника Михал Палыч. — И вообще, с твоей стороны просто свинство так завладевать ее вниманием. Думаешь, если ты самый молодой среди нас, то тебе все можно?

Мой собеседник лишь усмехнулся в ответ. Он действительно был довольно молодым, к тому же очень симпатичным. Мне нравилась его манера говорить, но еще больше то, как он весело и вместе с тем проникновенно смотрел на меня. За стол мы сели рядом, и он опять стал развлекать меня рассказами о своей жизни. Обычно подобные истории отличаются большим занудством, но Слава — его звали так — умело преподносил произошедшие с ним события, рассказывая их, словно какие-то байки.

— Однажды я, будучи еще неопытным юнцом, здорово профанулся. Короче, по порядку, дело было так. Мне было лет двадцать, я учился в институте и работал везде, где только успевал. Родители у меня были самые обыкновенные служащие, но в некоторых компаниях я предпочитал это скрывать. И вот однажды я оказался на вечеринке, где все приглашенные были, по-нашему говоря, «крутые». Ну, понятно, разговоры соответствующие, все стремились показать понты, громко называли своих знаменитых знакомых и друзей. В общем, рисовались по-страшному. Так я, чтобы не показаться белой вороной, решил вести себя, как все, и тоже начал строить из себя «крутого». Стал в разговорах упоминать всем известные имена знаменитых людей нашего города, создавать видимость, будто бы с ними знаком. И так разошелся, что в пылу азарта говорю своим собеседникам, что, мол, сам директор первой в городе фирмы по недвижимости «Терем» — мой родственник. Смотрю: одна девчонка как-то подобралась и смотрит на меня очень подозрительно. Я внимания особого на нее не обратил, подумал, мало ли какие причуды могут быть у «крутых». Решил, что она на меня попросту «запала», но боится это открыто показать. Разговариваем, значит, дальше, а я-то воодушевился, что моя байка прошла, и начал ее развивать. Мол, дядька мой так к нашей семье хорошо относится, все праздники с нами проводит, на рыбалку и на охоту ездит, ну и так далее. Гляжу, а девчонка та с меня уже глаз не сводит, причем смотрит так скептически, как будто я ей что-то должен. Чего ей, думаю, надо? И тут все покурить вышли, а она мне иронично так говорит: ну, что, родственничек, может, познакомимся? Оказалось, что она — дочь того самого мужика, которого я за своего родного дядьку выдал. Остальные-то этого не знали, девчонка на удивление скромной оказалась, в малознакомой компании в отличие от некоторых предпочитала своим «крутым» предком не гордиться.

Мы все посмеялись над этой историей, а Михал Палыч спросил:

— А девчонка-то тебя не выдала?

— Да нет, наоборот! Мы после этого с ней даже встречаться начали. Ей понравилось, как я упоенно завирал, — добродушно сказал парень, открыто улыбаясь.

Я от души рассмеялась, а когда подняла голову, то увидела, что за нами напряженно наблюдает Игорь.

Извинившись перед Славой, я подошла к нему и вблизи заметила — выглядит Игорек неважно. Следы того, что в последнее время ему пришлось несладко, в буквальном смысле слова отразились на его лице. К тому же сейчас физиономия Игоря была откровенно злой, что отнюдь не украшало его.

— Привет, — непринужденно сказала я ему. — Куда ты пропал в последнее время?

— Дела были. А ты тут какими судьбами? — Он говорил достаточно резким голосом, время от времени многозначительно поглядывая на Славу и стараясь, чтобы я уловила движение его глаз.

— Да вот, Виктора Георгиевича решила почтить своим присутствием. Я вместе с Виталием приехала, — осторожно произнесла я, выжидательно глядя на Игоря.

— Так ты что же, его знала?

— Ну да, как видишь. Тебя это удивляет?

— А почему ты мне об этом не говорила?

— Так ведь ты мне тоже многого не рассказывал. Например, о том, что твой отец — Юрий Родионович Тищенко, предпочел умолчать. Да и вообще ты мне сразу довольно скрытным показался, вот я и подумала: «А чего это я, собственно, буду перед ним свою душу раскрывать?»

Игорь выглядел обескураженным и помрачнел еще больше, а я тем временем продолжила:

— О том, чем занимаешься, ты тоже особо не распространялся, а ведь я сразу догадалась, что ты не только охранником работаешь.

— С чего ты взяла?

— Птичка на хвостике принесла! — с вызовом заявила я. Со стороны мы, наверное, казались молодоженами, которые решили выяснить отношения. — Да я элементарно сопоставила факты! Зачем тебе дорогой компьютер, если ты — обыкновенный охранник? Да и деньги у тебя явно немалые водятся. Или ты у Виктора Георгиевича на особом счету?

На его лице отобразилась некоторая растерянность. Наверное, Игорь не ожидал, что я начну выговаривать ему здесь и сейчас, но это как раз являлось частью моего плана. Я пыталась показать ему, что осведомлена о некоторых скрытых сторонах его жизни и что буду продолжать интересоваться ими в дальнейшем. Поэтому сейчас мне необходимо было показаться ему обиженной, но не переиграть при этом, чтобы он ни в коем случае не подумал, будто я хочу окончательно разорвать наши отношения.

Кажется, я попала в точку, потому что Игорь неуверенно произнес:

— Да хватит тебе… Я же объяснить могу.

— Ничего мне не нужно объяснять. Опять какие-нибудь сказки выдумаешь? И вообще не перебивай меня, я, между прочим, еще не закончила. Спрашиваю тебя, где ты был два последних дня и почему мне не звонил?

— Я ж тебе говорил, у меня дела были.

— Ах, дела, — переходя на зловещий шепот, уточнила я. — Дела, значит?

— Да подожди ты! У меня брата убили, двоюродного…

— Татьян, Игорь, ну вы долго там? Садитесь за стол, хватит разговаривать, потом успеете!

Михал Палычу уже не терпелось приступить к самой главной части сегодняшнего торжества, да и остальные не скрывали желания поскорее приступить к застолью. Что ж, необходимое я сделала — дала Игорю толчок к действию. Теперь нужно взять под особый контроль Тищенко, ведь Игорь непременно расскажет отцу о том, что я в хороших отношениях с Виталием. Будем надеяться, те смутные намеки, которые я кинула Игорю в качестве обвинения, сыграют свою роль. Тищенко, получив информацию о том, что кто-то интересуется Игорем и знает об их родственных связях, должен начать осуществлять задуманное.

Согласно разработанному мною плану Юрия Родионовича следовало ненавязчиво проинформировать о том, что Виталий может вскорости предстать перед судом. Но с этим могли возникнуть и проблемы, поскольку Юрий Родионович наверняка в курсе всех обстоятельств пребывания Виталия в СИЗО. Ладно, он скорее всего и без дополнительного вмешательства будет действовать согласно моему плану. Нужно только чуть-чуть его подтолкнуть. Что я, в общем-то, уже и сделала, явившись сюда под руку с Виталием.

Я демонстративно отвернулась от Игоря и вернулась на свое место, мило улыбнувшись Славе. Между тем застолье постепенно набирало силу. Первый тост произнес Михал Палыч, который отнесся к этому серьезно и обстоятельно: говорил он довольно долго и достаточно складно, что, между прочим, было не совсем ему свойственно. «Наверное, переволновался», — решила я.

Разговоры постепенно свелись к бизнесу, и вскоре я поняла, что официальным поводом для торжества явились вечно живущие дела. Вовсе не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы решить деловые вопросы, господа «новые русские» собрались сегодня вместе. И на их лицах усиливалось выражение озабоченности, соразмерное количеству выпиваемой водки.

Мне стало ужасно смешно от пришедшей в голову мысли: чем больше дядьки пили, тем серьезнее они становились. Очевидно, сказывалась долгая тренировка, выработанная годами. Деловой человек, подобно дипломату или шпиону, не имеет права становиться уязвимым, и даже если он пьян, то все равно должен сохранять мысли трезвыми. Это один из залогов успеха в бизнесе.

Однако данное утверждение совершенно не относилось к Виктору Георгиевичу Сандалову. Через короткое время после начала застолья он начал угрожающе пьянеть. Первоначально это проявилось в том, что его лицо приняло оттенок спелого помидора, но он еще продолжал принимать активное участие в общей беседе. Гости с упоением обсуждали свои дела и не забывали о выпивке, а потому Сандалову приходилось несладко. По части пития он оказался человеком нестойким, и в какой-то момент всем стало ясно, что сегодня он более не скажет ничего путного. Первым это заметил Михал Палыч, который активно разливал водку. Откупорив бутылку в очередной раз, он мимолетно глянул на Сандалова, потом посмотрел уже более внимательно и передумал наливать ему. Он несильно ткнул своего друга в бок и сказал:

— Вить, ты бы шел спать, а?

В ответ на это Сандалов пробурчал что-то невразумительное, из чего все поняли, что спать он собирается прямо здесь. Михал Палычу эта идея пришлась не по душе, и он решил отвести друга и компаньона в более подходящее для отдыха помещение. Сидящий рядом мужчина хотел было прийти на помощь, но он остановил его, сказав, что ему поможет кто-нибудь из охранников.

Охранники Дима, Игорь и Ваня сидели за столом вместе со всеми только в самом начале, но вскоре поспешили ретироваться на первый этаж. Видимо, им было непривычно сидеть за одним столом со столькими богатеями сразу. Чувствовали они себя неловко и явно не понимали, зачем Сандалову понадобилось сажать их за общий стол, если обычно такого никогда не бывало.

Игорь постоянно кидал на меня косые взгляды и, видя, как я мило общаюсь со Славой, злобно поджимал губы. Дима тоже выказывал признаки беспокойства. Поэтому, как только беседа за столом плавно перешла на деловые темы, охранники мгновенно слиняли.

Все это время Виталий сидел возле меня и в разговорах не принимал никакого участия. Похоже, он чувствовал себя не лучше остальных ребят, а скорее всего гораздо хуже. Он не только молчал как рыба, но еще и выглядел так, словно враги сожгли его родную хату, как поется в известной песне. Периодически я пыталась как-то его развлечь, но, получив несколько односложных ответов, перестала предпринимать эти ненужные попытки. Увлекшись беседой со Славой, я даже на какое-то время вовсе забыла о Виталии.

Спохватилась я тогда, когда степень моего опьянения оказалась столь значительной, что не могла не внушать своеобразного уважения. Ужас, сколько же я выпила? Мысли шевелились в моей голове с большим трудом, а движения почему-то были совсем не такими, какими я их хотела бы видеть. Дядьки все еще что-то обсуждали, однако смысл их высказываний доходил до меня не сразу.

Я повернулась, но Виталия рядом с собой не обнаружила. Мне это как-то сразу не понравилось, а в затуманенном алкоголем сознании возникла подлая мысль, что Виталий вроде бы давно ушел в туалет, и с тех пор я его не видела. Или видела? Этот вопрос остался загадкой, и, отчаявшись получить на него ответ, я решила пойти и отыскать парня сама.

Для этого мне требовалось по меньшей мере подняться, а сделать подобное в том состоянии, коего я незаметно для себя достигла, — дело нелегкое. Все же я оторвала свое непослушное тело от стула и постаралась пройти к двери, снеся на своем пути как можно меньше стульев. Это для меня сейчас представлялось высшим пилотажем, но все же достигнуть совершенства не удалось, и один стул грохнулся на пол, когда я пыталась выбраться из-за стола. Его падение взбудоражило Славу, который вознамерился было меня проводить. Однако его состояние было практически таким же, как и мое собственное, поэтому от помощи я великодушно отказалась и попросила подождать меня. Похоже, этот вариант его абсолютно устраивал, поскольку он тут же положил буйную голову на стол и через несколько секунд уснул сном праведника. А я продолжила свой нелегкий путь.