Я попросила Вересова подождать в коридоре, а сама вошла в кабинет Мельникова. Он сидел за столом и без всякого вдохновения что-то писал. Увидев меня, с удовольствием оттолкнул от себя писанину. Не любит Мельников писать, ох и не любит. И правильно: ему, такому большому и сильному, надо за преступниками бегать, а не бумагу изводить. Меньше приходилось бы ему писать, больше толка было бы.

– Ну, где твой очень ответственный человек? Давай его, Танька, сюда!

– Здороваться надо, Мельников, когда к тебе приходят, – напомнила я.

– А мы уже сегодня виделись.

– Это когда же?

– По телефону. Ты что, уже забыла, что звонила мне? Я тебя весь день ищу – должен тебя как свидетеля допросить по вчерашнему трупу. А тебя черт знает где носит. Телефон не отвечает, и никто не знает, куда ты девалась. Пропал ценный свидетель, представляешь себе, что это такое? Следующий раз, когда ты ко мне с трупом придешь, ни на шаг не отпущу, пока не отчитаешься.

– Делом я занималась, Мельников. И кое-чего для тебя нашла. А ты вместо того, чтобы спасибо сказать, рычишь на меня. Будешь рычать, я тебе ничего не скажу.

– Я тебе устрою допрос с пристрастием. Все выложишь как миленькая.

– С пристрастием теперь запрещено. Не то время сейчас, чтобы с пристрастием. Сейчас везде, куда ни зайдешь, права человека защищают.

– А я тайно…

Так мы обменялись с ним любезностями, и я перешла к делу.

– Есть предположение, – сказала я, – что наш неизвестный покойник – это некий Евгений Константинович Чернов, технический директор фирмы «Химсинтез». У тебя в предбаннике ожидает его друг, соратник и председатель совета директоров этой фирмы Геннадий Валентинович Вересов. Давай не будем держать человека, пойдем проведем опознание, а со всеми подробностями потом разберемся.

– Дельно, – согласился Мельников. – Чего тянуть кота за хвост. Если опознаем труп, то и работать дальше можно будет. А то висит у нас этот покойничек, как… – он замолчал, подумал и не стал говорить, как висит у них этот покойничек.

Мы вышли, я представила мужчин друг другу, и втроем мы отправились на машине Мельникова в морг.

На этот раз Вересова отпаивать не пришлось. Держался он крепко.

– Да, – подтвердил он. – Это Евгений Константинович Чернов, технический директор нашей фирмы. Надеюсь, мне расскажут, как это произошло?

– Расскажем, – пообещал Мельников. – Непременно расскажем. Тайны здесь никакой нет. А сейчас надо оформить протокол опознания. Это позволит нам работать далее.

Мы вернулись в кабинет Мельникова, где к этому времени уже обосновался Витя Самойлов. Он, очевидно, только что вернулся с какого-то задания и ожидал начальство, чтобы доложить. Но в нашем присутствии ничего говорить не стал, ждал, пока мы закончим.

После того как протокол опознания был составлен и все требуемые формальности соблюдены, Мельников коротко, не вдаваясь в подробности, рассказал, как, где, когда и в каком состоянии был обнаружен Чернов. Вересов выслушал его не перебивая.

Потом я, тоже коротко, сообщила о том, что в фирме «Химсинтез», руководит которой Вересов, пропали важные документы. Вполне вероятно, что убийство Чернова напрямую связано с похищением этих документов.

– Кто это мог сделать? – спросил Вересов у Мельникова, когда я закончила. – Кто мог убить Евгения Константиновича?

– А вот это я как раз хотел спросить у вас, Геннадий Валентинович. Для меня Чернов человек совершенно незнакомый. Вы же знаете его десятки лет. И вам, думаю, легче разобраться в том, что произошло и почему человека убили. Но прежде всего я хотел бы узнать, что за документы у вас похитили?

– Документы чрезвычайно важные. Мы довольно успешно ведем работу по созданию нового химического волокна, очень прочного, на негорючей основе. У него большое будущее. Конкурирующая фирма «Менделеев» работает в этом же направлении. В последнее время их успехи явно были связаны с утечкой информации из наших лабораторий. Мы пригласили Татьяну Александровну, чтобы она разобралась с этой проблемой, определила источник утечки информации. А сегодня выяснилось, что у нас пропала тетрадь с результатами последних исследований, я бы сказал, с ключевыми разработками. Вот так, если говорить коротко.

– А Чернов, надо полагать, имел отношение к этим исследованиям? – спросил Самойлов.

– Не просто имел, а руководил ими. Чернов наш технический директор. Добавлю: о том, что Татьяна Александровна занимается проблемой утечки информации, он знал. Вернее, знали мы. Только я и он.

– Да, теперь, пожалуй, суть дела понятна, – как бы подвел черту Мельников. – Пропадают документы, вы нанимаете частного детектива, знают об этом только два человека: вы и технический директор… И вот вашего технического директора находят убитым на лестничной площадке этого частного детектива. Вот я и спрашиваю, как вы считаете, кто может быть заинтересован в смерти Чернова?

– Это смотря из какой посылки исходить… – Вересов задумался. – Я уже размышлял об этом и пришел к определенным выводам. Я лично уверен, что Чернов не мог передавать информацию нашим конкурентам. Вполне возможно, что он обнаружил пропажу тетради и, зная, что Татьяна Александровна ведет эту тему, простите, занимается данной работой, пошел к ней, дабы сообщить об этом. Но я не понимаю, какой смысл убивать его. Тетрадь все равно была уже в руках конкурентов, и он ни в чем помешать им не мог. Нет, убивать его не имело никакого смысла.

– Логично, – согласился Мельников. – А если исходить из того, что именно Чернов передавал конкурирующей фирме ваши секретные документы?

– В это я не могу поверить, – ну и упрям же был Вересов. Хотя, может быть, и не упрям, просто хорошо знал Чернова.

– И все-таки…

– Тогда еще более нелепо получается. Ему незачем было бы идти к Татьяне Александровне. И тем более незачем было его убивать.

– К Татьяне Александровне ему идти было действительно незачем, – согласился Мельников. – А вот для убийства основание было. Хотели замести следы. О том, кому переданы украденные документы, знал только Чернов. С его смертью конкурирующую фирму в воровстве никто обвинить уже не сможет.

– Звучит правдоподобно, – согласился Вересов. – Но Чернов на такую подлость пойти не мог. Он человек чрезвычайно высокой порядочности.

– А деньги ему нужны, как вы считаете? – спросил Мельников.

– Деньги нужны всем, – Вересов пожал плечами. – Но есть кое-что гораздо важней денег…

На этом и закончились наши разговоры. Решили, что жене Чернова о смерти ее мужа сообщит Вересов.

– И попросите Ларису Витальевну, пусть она побудет сегодня у Черновых. Сочувствующий человек там сегодня очень нужен, тем более женщина, – посоветовала я.

– Совершенно верно, – поддержал меня Мельников. – А завтра, часам к десяти, привозите жену Чернова сюда. Вас, надеюсь, не затруднит с ней приехать?

Вересов ушел, а мы втроем остались в кабинете Мельникова.

– У тебя что? – спросил Мельников Самойлова.

– А у меня ничего. Отпечатков его пальцев в нашей картотеке нет, по фотографии никто опознать его не может, среди пропавших без вести не числится, документов подходящих никто не находил… Зато у вас, кажется, полный ажур?

– Ага, – подтвердил Мельников. – У нас теперь почти полная ясность – точно знаем, кого убили. Осталась мелочовка: непонятно, за что убили и кто убил. А дальше уж совсем пустяки: убийцу поймать. Вот и надо нам сейчас сообразить, как это все сделать. Ты, Танька, уже над этим делом думала, давай выкладывай свои мысли.

Я выложила все свои мысли и сомнения. Мыслей было мало, сомнений много. С одной стороны, все сходилось на том, что сведения передавал Чернов. Ему это делать было проще, чем кому-нибудь другому. И убрать его могли, как Мельников это определил, чтобы замести следы. Причем если сведения передавал Чернов, то, разумеется, делал это не даром, а за довольно крупную сумму, которую заказчики, вполне возможно, платить не захотели. Теперь, когда тетрадь с последними формулами была у конкурентов, Чернов им был не нужен. Более того – в какой-то степени мешал. И проще убрать его, чем платить эту крупную сумму.

– Подходит, – согласился Мельников. – Значит, считаешь, что Чернов передал конкурентам тетрадь, а потом те его убрали…

– Я-то, может быть, так и считаю, а вот Вересов так не считает. Он уверен, что Чернов не мог передать кому-то секрет фирмы. А его мнение нам учитывать надо. Мы ведь о Чернове никакого представления не имеем, а Вересов его хорошо знал, они что-то лет двадцать вместе работали. Да и учились, кажется, вместе.

– Но если тетрадь передал конкурентам не Чернов, то вроде бы нет причины его убирать, – включился в разговор Витя Самойлов.

– Причина есть, – не согласилась я. – Только давайте я вам все по порядку расскажу.

– Давай по порядку. – Мельников открыл свой сейф, вынул оттуда пустую бутылку, с презрением осмотрел ее и засунул обратно. – И кто ее сюда пустую положил – непонятно. Везде, куда ни посмотришь, – пустые бутылки, и ни одной полной, – пожаловался он. – Витя, может, сбегаешь?

– Не надо, мальчики, – попросила я. – Давайте не будем сегодня.

– Не будем так не будем. – Мельников закрыл сейф, вернулся к своему столу и сел. – Значит, весь день, пока я искал по городу твою пропавшую душу, ты в этой самой конторе сидела? Так, что ли?!

– Сидела, – призналась я. – Но, честное слово, Мельников, я собиралась к тебе прийти после обеда. И, как видишь, пришла. И не с пустыми руками.

– Как думаешь, простим, что ли, на первый раз? – спросил Мельников Самойлова.

– Так если бы это первый раз… – откликнулся тот. – Кто-то, мне помнится, вчера говорил, что труп на лестничной площадке никак с его делами не связан…

– Ну, я говорила. Так я тогда еще не знала, что он из этой конторы. И вообще, чего вы ко мне пристали?! Если бы не я, вы бы еще два дня бегали, искали у покойника паспорт и адрес, по которому он прописан. А я вам все на блюдечке с голубой каемкой.

– И верно, – согласился Самойлов. – Свидетеля привела и опознание организовала.

– А то, что утром, чуть свет, не пришла для дачи показаний по поводу обнаруженного возле квартиры неизвестного трупа? Это же нарушение закона! – продолжал обличать меня Мельников.

– Так по молодости ведь, по глупости, – не отдавал меня на растерзание суровому Мельникову верный друг Витька Самойлов. – Она ведь еще не понимает, что законы надо выполнять… Может быть, все-таки простим?

– Хорошо, на этот раз простим, – сменил Мельников гнев на милость. – Ох, пользуешься ты, Танька, нашей добротой. Но учти – в последний раз. Больше никаких поблажек. А теперь давай, не тяни. Ты у нас единственный очевидец. И труп нашла, и в конторе уже побывала. Так что излагай, что ты там, в фирме, видела?

Я стала излагать.

– Пропавшая тетрадь хранилась в кабинете Чернова в железном ящике. Ящик примитивненький. Чтобы его открыть, специальных курсов заканчивать не надо. Ломиком крышку поддел, нажал, и все дела. Но его и не надо взламывать. Ключ от этого бронированного чуда техники лежит тут же в комнате, под ковриком. Приходи, открывай и бери все, что надо. Не исключено, что кто-то именно пришел, открыл и взял что надо. Тем более Чернов никогда на работе не задерживается, в шесть часов уходит домой, все это знают. А многие задерживаются. Зайти в кабинет к Чернову и взять эту тетрадь имел возможность почти каждый.

– И на кого у тебя глаз лег?

– Есть там трое, которые как раз этой темой и занимаются: многодетный отец, которому казенного содержания явно не хватает, очень современный молодой человек, живущий несколько более широко, чем позволяет зарплата научного работника, и девица на выданье с золотой цепочкой на шее и золотыми сережками.

– И кто из них, по-твоему, мог пойти на это?

– Представления не имею. Тем более что я их и не видела. Все, что я о них знаю, – из рассказов Вересова. И личные дела почитала. Но по этим личным делам, кроме фамилии и того, что иностранным языком они владеют только со словарем, ничего не узнаешь. Хлипкие нынче составляют личные дела, пустячные.

– Вот завтра и пойдешь в контору, встретишься с ними, поговоришь, разберешься, чем они дышат, – выдал ценное руководящее указание Мельников.

Только я по этому поводу имела другое мнение. Просто говорить с разработчиками никакого смысла не имело. Кто-то из них вполне мог взять злополучную тетрадь, но сам он в этом, естественно, не признается. Так что для начала с ними надо было как следует разобраться. А это требовало времени, времени и еще раз времени. У меня же его не было. Так что на этих троих непременно надо бы самого Мельникова натравить. У него в отделе народ бойкий, работают быстро и круто.

– Не смогу я, Андрей, с ними быстро разобраться. Нам ведь торопиться надо, чтобы по горячим следам. А их трое. Тут группа нужна.

– А у меня что, по-твоему, полон коридор оперативников, которым делать нечего?

– И все равно, убийцу искать – ваше дело, мое место с краю. А тот, кто эту тетрадь взял, с убийством связан, это точно. За это я ручаюсь.

– С краю ее место! Как труп подсунуть, так она здесь, а как убийцу искать, так ее нет!

– Не сможет она быстро трех человек изучить, – снова поддержал меня Самойлов. – Правильно Татьяна говорит, здесь группа нужна. А ведь сыщица наша, учти, на хозрасчете. Тебе в любом случае зарплату выдадут. Ну, может, задержат месяца на три, но все равно когда-нибудь выдадут. А ей бегать надо, зарабатывать. Ее ноги кормят.

– Сам знаю, что не сможет она… А раз ты такой защитник, так и подбери себе пару оперов, да и изучи эту троицу! Два дня вам срока на это дело.

– За два дня я ничего не успею! – взмолился Самойлов.

– Надо успеть! Нам чесаться некогда, и без этой истории работы по самое некуда. А ты, Танька, занялась бы тем временем конкурентами. Как они там называются?

– Фирма «Менделеев», – напомнила я.

– Вот именно, «Менделеев». Хороший, говорят, был человек, классные чемоданы делал. А всякие прохвосты теперь его именем прикрываются. Вот ты и сходи туда, разведай обстановку. Кажется мне, что к убийству Чернова именно они руку приложили.

Я и так собиралась туда наведаться. Мне ведь убийцу искать не надо, мне красную тетрадь надо найти и с утечкой информации определиться. Хотя все это, кажется, связано крепко-накрепко. Во всяком случае, фирму эту не обойдешь.

– Как прикажешь, – с готовностью согласилась я. – Если ты считаешь, что надо сходить на эту фирму, то завтра же утром и пойду, – пусть радуется, что я сегодня такая послушная.

Мельников не особенно надеялся на мою покладистость и подозрительно посмотрел на меня. А я приняла вид примерной подчиненной, только и ждущей указаний начальства, чтобы броситься их выполнять.

– Вот и хорошо. А оттуда прямо ко мне, и никаких фокусов. Понятно?

Он, кажется, уже зачислил меня в штат… Ладно, пусть думает, что зачислил.

– Понятно… Ой, ребята, я вам еще кое-чего должна сказать, – вспомнила я. И пересказала все, что сообщила вахтерша. Не все, конечно, но самое главное: о том, что вчера Чернов два раза после работы приходил и как он себя неестественно, по ее мнению, при этом вел.

– М-да, интересно… – протянул Мельников. – И как ты это можешь объяснить?

– А никак не могу.

– Но это ведь что-то значит… – заинтересовался Самойлов. – Человек просто так два раза после работы приходить не будет. Да еще такой аккуратист, как Чернов.

– Меня это пока еще больше запутывает, – призналась я. – Ведь если он унес нужную тетрадь, когда уходил с работы, то ему не было необходимости приходить второй раз. А если он взял тетрадь, когда пришел второй раз, то не было необходимости приходить третий раз…

Вот так мы часа два сидели и пытались понять, что же произошло и где искать убийцу. И постепенно складывались некоторые версии.

Версия первая. Материалы о новом волокне передавал конкурентам сам Чернов. Когда он передал им последнюю тетрадь, они решили его убрать. Основания: чтобы денег не платить и обезопасить себя от шантажа. Ведь если человек продал секрет фирмы, то и шантажом не побрезгует.

При этой версии остаются непонятными некоторые действия Чернова. Зачем он дважды приходил в свой кабинет после работы? Зачем пришел ко мне? И, кроме того, Вересов характеризует Чернова как человека чрезвычайно порядочного.

Версия вторая. Материалы о новом волокне передал конкурентам кто-то из той троицы, которая работала над ним. Чернов узнал об этом и отправился ко мне домой, чтобы сообщить. За ним проследили и не дали ему встретиться со мной. Убили.

В таком случае опять непонятным остается двукратное посещение Черновым своего кабинета после работы. А он, судя по его поведению, приходил туда не просто так, а по какому-то очень важному делу.

Версия третья. Чернова убил сам Вересов. Основным разработчиком нового волокна, очевидно, был Чернов. Вересов же, его начальство, как это принято у нас, был соавтором. Впереди светило значительное вознаграждение, львиная доля которого должна была поступить Чернову и Вересову. С устранением Чернова автором разработок становится Вересов, и основная часть вознаграждения переходит к нему. Вот он и разыграл спектакль с утечкой информации, конкурирующей фирмой, женой, частным детективом и тому подобным. Надо сказать, спектакль получился довольно неплохим. А убийство соратника заказал профессионалу. Вчера вечером Вересов послал Чернова ко мне домой с каким-то поручением. Там его и поджидал киллер.

При этой версии, пожалуй, можно объяснить посещение Черновым лаборатории после работы: Вересов поручил ему там что-то сделать. Это чтобы еще погуще тень на плетень навести. Все знают, что он по вечерам там не бывает. А вот пришел. Значит, происходит что-то нестандартное и, можно предположить, подозрительное.

Версия четвертая. Тетрадь в красной обложке похитили пришельцы. Прилетели на НЛО, убили Чернова, забрали тетрадь с формулами и улетели. Теперь они у себя, в созвездии Альдебарана, налаживают производство по выпуску прочного синтетического волокна на негорючей основе.

Но и в этом случае непонятно, зачем Чернов после работы дважды приходил в свой кабинет.

Неясного было много. По сути дела, во всей этой истории вообще не было никакой ясности. Но самым непонятным было двукратное возвращение Чернова в кабинет. У нас сложилось впечатление, что если бы мы узнали, зачем он приходил, то во всем остальном разобрались бы довольно быстро.

В этот вечер ни одна гениальная мысль так нас и не посетила… Мысли приходили все больше худосочные, убогие и совершенно бесполезные.

А потом я долго и скучно писала объяснительную «по поводу обнаружения трупа на лестничной площадке перед моей дверью».

Уже было довольно темно, когда я добралась до дома. Мельников и Самойлов остались на работе, у них и кроме этого дела было чем заняться. Поднявшись на свой этаж, я просто обомлела – что-то темное снова лежало на ступеньках перед моей лестничной площадкой. Кто-то улегся там очень удобно: так, чтобы голова была повыше, а ноги пониже. Я, совсем как вчера, подумала, что бродяга какой-то пробрался сюда тайной тропой. И не знает, бедолага, что лежит на довольно опасном месте, перед квартирой, в которой проживает частный детектив. Но я сегодня усталая и добрая, не буду вызывать наряд милиции, просто прогоню его отсюда, пусть найдет себе для отдыха место подальше от меня.

Не дойдя двух ступенек до визитера, я остановилась. Испугалась? Да нет же, конечно! Чего уж тут бояться. Я трижды была уверена, что пугаться мне нечего: то ли пьяница на этаж забрался, то ли бродяга. А вероятней всего, то и другое в одном лице. Во всяком случае, не то что вчера, не покойник. Как снаряд не попадает два раза в одно и то же место, так и второй труп не может оказаться точно там же, где сутки тому назад лежал первый. Такова закономерность, о которой знают абсолютно все.

– Чего разлегся? – строго спросила я.

Но человек молчал и даже не пошевелился. Ох, и крепко же вы спите, дорогой товарищ! Но мы вас все равно разбудим… Я нагнулась, ухватила мужичка за плечи и повернула на спину… Вот тут-то у меня дыхание и перехватило – передо мной опять лежал Евгений Константинович Чернов.

Не мог он здесь лежать! Это было не только вопреки всем закономерностям, но и вопреки здравому смыслу. Но лежал он: густые темные волосы с проседью, зачесанные назад, широкие брови, крупный нос, четко очерченные губы… И костюм тот же, и те же дорогие мокасины… Не знаю, сколько я стояла и смотрела на него. Может быть, несколько секунд, а может, полчаса. Я просто как-то застыла и ни думать, ни двигаться не могла… Потому что творилось что-то совершенно неестественное. Передо мной действительно лежал Чернов, это точно. Тот самый, которого вчера убили на этой лестничной площадке и которого вчера же увезли отсюда. Я сегодня видела его в морге, мертвого и раздетого, с картонным номерком, привязанным к большому пальцу правой ноги. Вересов опознал его. А сейчас он опять лежит у меня на лестнице, одетый в серый костюм и обутый в дорогие мокасины. В морге их на нем не было. В голове крутилась совершенно дурацкая мысль: «Как же он достал свой костюм, если тот находился в другой комнате, под замком?»

«Наверное, это от переутомления», – решила я. Хотя какое переутомление – нормальный рабочий день. Случались у меня дни и потяжелей, и поканительней, чем сегодняшний, и ничего, никаких галлюцинаций не было…

Потом я нагнулась и откинула полу пиджака. Все правильно, огнестрельное ранение прямо в сердце. И громадное пятно засохшей крови вокруг маленькой дырочки на рубашке, проделанной пулей. Кровь старая, запекшаяся. А как же иначе? Убили-то его вчера…

Потом я стала успокаивать себя. Наверное, кто-то пошутил: выкрал из морга покойника, одел его и принес на место убийства. Ничего особенного. Просто это сейчас шутники пошли такие ненормальные. И нечего паниковать. Просто надо сейчас позвонить Мельникову, пусть приезжает и разбирается. В конце концов, мертвые по его линии. И пусть найдет мерзавца-шутника и даст ему хороший разгон. Я потом попрошу, чтобы мне его показали. И тоже скажу ему пару ласковых. Он на всю жизнь запомнит эту шуточку и вообще шутить перестанет.

Вообще-то, я уже совсем успокоилась. Пора звонить Мельникову. Он и Самойлов наверняка еще сидят в отделе, планируют какую-нибудь хитроумную операцию и пьют чай. Хм, тут покойники по городу разгуливают, а они чаи гоняют. Блюстители порядка! Мастера криминального сыска! Вот я им сейчас настроение-то испорчу…

Мобильник я сегодня с собой не брала, значит, чтобы позвонить, надо идти домой. Ничего, схожу, покойничек никуда не убежит. Это ему не морг. Убить здесь, конечно, могут, но чтобы труп отсюда сбежал – никогда!

Мельников отозвался сразу.

– Не скучаешь? – спросила я.

– Без тебя, что ли? По правде сказать, не очень. Мы тут сидим с Самойловым, кое-чего намечаем на завтра… А ты чего звонишь?

– Я к тому, что, если вам скучно, приехали бы ко мне.

– Да нет, Танька, спасибо, но сейчас ничего не получится.

– А я думаю, получится. Тут у меня для вас сюрпризик образовался. Спорим, Мельников, приедешь, посмотришь – и глазам своим не поверишь? На бутылку самого дорогого коньяка, который только у нас в городе найти можно.

– Оно, конечно, заманчиво… – начал поддаваться Мельников. – И спор я выиграю, потому что удивить меня невозможно. А хороший коньяк я люблю. Только мы ведь и вправду делом занимаемся.

– А я вас что, в оперный театр приглашаю? Я от вас, служивые, требую, чтобы вы свой долг выполнили. Короче, надоело мне тебя, Мельников, уговаривать. Бери группу и приезжай. Я вам тут знакомого покойничка приготовила, так что вези всех, кого положено.

– Ты что, шутишь? – не поверил Мельников.

– А вот приезжай и посмотри, шучу я или нет. И предупреждаю, второй раз звонить я тебе не буду. Через двадцать минут жду. Не приедете, на себя пеняйте, кого-нибудь другого позову, – и положила трубку.

Потом я вышла на площадку и все эти двадцать минут, пока ждала, просто стояла в сторонке и копила злость. Все прикидывала, что я скажу Мельникову по поводу работы нашей славной милиции, которая не только живых людей сберечь не может, но и покойников. Бегают от нее покойники, куда кому вздумается, и вот вам яркий пример, дорогие товарищи. Этот, наверное, сбежал от плохих условий содержания. Холодно у них в морге, вот он и сбежал. Может, и жалобу уже написал. Эх, и шум поднимется, когда узнают, что из морга покойник исчез и спокойно перемещается по городу. А вдруг не один? Может, это у них коллективный побег? По-моему, срочно надо морг на переучет закрыть.

Хорошо, никто из жильцов нашего подъезда в это время домой не пришел. Терпеть не могу объяснять людям то, чего сама понять не могу.

Двадцать минут прошло, и точно, топает наша милиция. Ее сразу слышно, не стесняется. Первым, конечно, Мельников. За ним Самойлов.

– Ну, что у тебя тут? Чего паникуешь? – с ходу спросил Андрей, потом увидел труп и остановился.

– У меня все ясно. У меня, товарищ начальник, чрезвычайное происшествие. А у вас что там делается? Почему покойники по городу гуляют?

Мельников мне отвечать не стал, проигнорировав ехидные вопросы. Мельников нагнулся и начал осматривать труп. Посмотрел на лицо, пробурчал что-то непонятное, откинул полу пиджака и глянул на кровавое пятно. Ничего нового не увидел, все то же, что и я. Потом стал ощупывать карманы. А что там в карманах могло быть? Их же еще вчера очистили. Но Мельников, надо отдать ему должное, нисколечко не растерялся, когда понял, что перед ним опять Чернов. Только задумался что-то.

С другой стороны пристроился Самойлов. Поглядел он в лицо Чернову и только повертел головой, как будто воротник вдруг стал очень тесным.

– Ну что, пойдем к тебе, звонить будем, – сказал Мельников, и лицо у него при этом было какое-то отрешенное, будто он сейчас находился и здесь, и где-то в другом месте. Да, будет сегодня гроза, с громом и молниями. Когда у Мельникова лицо делается таким спокойным и задумчивым, непременно следует ожидать грозы.

– Кому звонить будем? – поинтересовалась я.

– Уж найдем кому, – мрачно пообещал Мельников. – А ты, Самойлов, пока побудь здесь, присмотри.

Зашли ко мне. Мельников уселся в кресло, сгреб в свои большущие лапы мой телефон и набрал номер.

– Шлите группу и труповозку, – сказал он и назвал адрес. – Кажется, убийство, а вообще разбираться будем.

Потом набрал еще один номер. Телефон долго не отвечал, наконец кто-то снял трубку.

– Ага, очень рад, что это ты. – Глядя на мрачную физиономию Мельникова, я усомнилась, что он очень рад. – Я по тебе как раз и соскучился. Ты мне вот что, Лекарев, скажи… Как у тебя сегодня с покойничками? Наличность какая? Так… Тогда посмотри-ка, как себя чувствует некий господин Чернов. Какой Чернов? А тот самый, которого сегодня опознание проводили…

Пока Лекарев выяснял, как себя чувствует господин Чернов, Мельников отложил трубку.

– Пьют они глухо, – пожаловался он мне. – Даже в трубку перегаром несет. И ничего не поделаешь, работа у них такая, никакой романтики.

Потом он опять приложил трубку к уху, какое-то время ждал и наконец дождался. На другом конце провода снова материализовался Лекарев и стал что-то рассказывать.

– А ты не ошибся? Уверен, что это тот самый? А тебе его, часом, не подменили? Ага, стопроцентной уверенности нет, но подменить не могли, поскольку ты бдительно несешь службу. Вот и хорошо, что бдительно несешь. Скоро приеду к тебе. Нет, не в гости, так что стол накрывать не надо. Я с твоим Черновым хочу кое-какие вопросы выяснить. Так что жди, скоро буду.

Мельников положил трубку и повернулся ко мне.

– Ничего не понимаю, – пожаловался он.

– Думаешь, я понимаю? Лекарев что говорит?

– Лекарев говорит, что наш покойничек лежит на своем законном месте. Они там совсем свихнулись. Или решили подменить, кого-нибудь похожего подложить, или еще что-то. Сейчас поеду туда и дам всем разгон. Слушай, Танька, а зачем его опять к тебе притащили? Ведь определенно намек на что-то.

– И мне кажется, что намек, только я никак не могу понять на что. Мне теперь ясно, что дело это вокруг нового волокна и вокруг пропавшей тетради с формулами закручено. Наверное, там очень уж крупными деньгами пахнет. И, конечно, надо эту менделеевскую фирму трясти. Их уши торчат, точно. Только не знаю, с чего начать.

– Вот и я не знаю.

Зашел Самойлов.

– Что эксперты решили? – спросил Мельников.

– Ничего не решили. Сфотографировали его, прощупали и сказали, что можно увозить. Документов никаких при нем не обнаружили.

– А откуда у него документы возьмутся? У него их еще вчера не было.

– Как же он попал сюда? – не смогла удержаться я.

– Очень просто, – Витю Самойлова таким вопросом в тупик не поставишь. – Он ведь вчера к тебе шел, видимо, хотел сказать тебе что-то очень важное. А ему не дали. Вот он в морге полежал, подумал и решил свое дело до конца довести. Встал, раздобыл свою одежонку и прямо к тебе. Причем пешком. У него ведь денег при себе ни копейки не было, я сам вчера карманы проверял. Так что пешочком трюхал. И устал, конечно, невероятно. Такие расстояния пешком и живому нелегко осилить, а мертвому – тем более. До твоей двери так и не дотянул. На лестнице прилег отдохнуть, сердечный, так и остался. Шутка ли, покойнику такую дорогу проделать.

– Тут ты, пожалуй, прав, – согласилась я. – Он очень хотел мне что-то рассказать.

– Что-нибудь постороннее на площадке или где-нибудь в подъезде нашли? – спросил Мельников, совершенно не обративший внимание на наш с Самойловым разговор.

– Нет, ничего не нашли. Да и что тут найти можно было? Стрелять в него не стреляли, так что гильза отпадает, оружие тем более. А следы какие-нибудь… Так кто же в подъезде жилого дома еще и следы искать будет…

– Поеду-ка я к Лекареву, посмотрю, что у них там делается, – решил Мельников. – А тебя, Самойлов, могу по дороге домой подбросить.

– Домой – это мне подходит, – согласился Самойлов.

– А ты, Танька, завтра к десяти приходи ко мне. Там и жена Чернова будет, и Вересов. Покумекаем все вместе…

Так и решили.