– Виталь, подъезжай с другой стороны, – советовал Васильев. – С черного хода удобнее.

– Без тебя знаю, – прошипел тарасовский Рэмбо, объезжая галерею. Он заметил женскую фигурку, которая маячила неподалеку. – Ты только посмотри! – буркнул он. – Наша красавица снова к Бартвеллу намылилась!

– Сочувствия ищет, – заключил Васильев и предположил: – Страшно, наверное, с дохлой кошкой в пустой квартире ночь коротать.

– Сочувствие сочувствием, – заметил Виталя раздраженно, – а нам-то что делать? Шеф с нас три шкуры сдерет, если мы ее вместе с галереей подпалим до того, как она щит вернет!

– Рассуждаешь ты больно много, – ответил Васильев. – Попроще надо быть! Делай, что тебе говорят, и все. Неужели ты думаешь, что эта бестия из огня не выберется?

– Как знаешь, – пожал плечами Виталя. – Если что, буду все валить на тебя.

– Вали, – усмехнулся Васильев. – Где наша не пропадала?

Лаки шагнула внутрь здания, встреченная разбуженным охранником, который громко выражал свое недовольство.

В это же самое время Виталя взломал дверь черного входа.

– Леха, тащи бензин! – велел он. – Канистра в багажнике.

Минут через пять вспыхнуло пламя, озарившее пустынную улицу и на удивление быстро охватившее здание галереи.

Лаки кашляла, задыхаясь от дыма. Она тащила за собой причитающего Бартвелла, который оплакивал свои компьютерные картины вместе с кикладской коллекцией.

– Да заткнись ты! – прикрикнула она на него, вылезая через окно.

Охранник помог женщине подобраться к водосточной трубе, затем спустился вниз. Следом за ним спрыгнул на землю перепуганный Бартвелл, последней – растрепанная Лаки. К выставочному центру съезжались пожарные машины. Лаки и Тадеуш разошлись в разные стороны. Их фигуры растаяли, скрываясь от любопытных глаз.

Лаки не медлила, она твердо знала, что теперь делать. Бартвелл был не против выплатить ей все деньги сразу прямо в аэропорту. Относительно Радковского они договорились с Тадом, что он останется за бортом. В Штатах и без него таких хватает, зачем переполнять ими и без того тесную Америку, она ведь не резиновая. Да и к «зеленым» Лаки трепетно относилась, ни к чему пускать баксы на ветер, тратиться на ставшего обузой художника. Осталось лишь по-быстрому раздобыть билеты да выполнить пару последних дел.

При этой мысли лицо ее стало жестким, словно выточенным из камня. Одно из них она намеревалась сделать прямо сейчас, не откладывая на завтра. Сначала месть. Когда варяжский щит окажется в ее руках, ей будет некогда сводить счеты с убийцами ее Жозефины. Надо будет заботиться о том, чтобы перевезти реликвию через границу. Но пока это ее мало беспокоило. Надо подумать, как до Москвы добраться… В конце концов, пусть и Бартвелл о чем-нибудь похлопочет! А у нее сейчас другое дело.

Лаки с трудом удалось поймать такси, слишком позднее время она выбрала для своей мести, но откладывать нельзя. «Сейчас или никогда!» – пульсировало в ее мозгу. Она расплатилась с водителем недалеко от дома Васильева, в подворотне перезарядила пистолет и твердой, уверенной походкой направилась в сторону его подъезда. Лифт, разумеется, уже не работал, но Лаки такие мелочи смутить не могли. Она позвонила в железную дверь, другой рукой сжимая оружие…

Труп Алексея Васильева обнаружили только на вторые сутки после убийства.

Следующими на очереди стояли Виталик и Араб. Лаки должна с ними расквитаться до того, как навсегда покинет Тарасов.

Мельников ожидал меня за красиво сервированным столиком с белыми, туго накрахмаленными салфетками и букетиком искусственных фиалок в фарфоровой вазочке. Войдя в зал, я увидела, что он задумчиво рассматривал лиловые цветы, периодически переводя взгляд с букета на часы. Андрюша заметно нервничал из-за того, что я опаздывала, видимо, на сегодня у него было намечено еще много важных дел.

В таком месте приятно было отдохнуть, и мы с Мельниковым в старые добрые времена нередко сюда захаживали попить горячего кофе с мороженым и потрепаться о жизни.

– Привет, – я брякнулась на соседний стул.

– Ну, здравствуй! – заулыбался он, явно обрадовавшись моему появлению, причем до такой степени, что даже не выговорил мне за опоздание.

– Какие новости? – осведомилась я, поглаживая ладонью свежую скатерть.

– Сейчас расскажу, – пообещал Андрюша, отправляясь за кофе. Он вернулся довольно быстро с двумя чашками ароматного напитка и блюдцем с пирожными, отодвинул стул и наконец устроился за столиком. Я пододвинула к себе чашку и сделала пару глотков.

– Ну? – нетерпеливо спросила я.

– Я разговаривал с консьержкой, которая в день убийства Калугиной не вышла на работу. Она призналась, что ее заставили сказаться больной! Ей угрожала женщина с пистолетом, и теперь она весьма опасается за жизнь своего внука.

– Как же тебе ее разговорить-то удалось?

– Старушка очень переживала, когда узнала, что девушка умерла, вот и не выдержала. Пожилая уже, нервы-то слабые!

Я случайно посмотрела в сторону входа и увидела, что прямо ко мне направляется Аня Круглова, референт фирмы Марусича. Она подошла к столику и вежливо со мной поздоровалась под игриво-заинтересованным взглядом Мельникова.

Андрюша к этому моменту уже допил свой кофе и вынужден был откланяться, хотя ему явно очень хотелось послушать наш разговор.

– Присаживайтесь, – любезно предложила я, когда Мельников ушел.

– Нет, – Аня отказалась. – Я совсем ненадолго.

– Какая неожиданная встреча!

– В самом деле неожиданная, – как-то рассеянно произнесла девушка. – Зато весьма своевременная.

– Правда?

Круглова кивнула в ответ.

– Мы с вами как-то в первый раз не поладили, – смущенно сказала она. – Но мне совсем не нравится то, что происходит на фирме.

Я насторожилась:

– Что именно?

– Светлана просила Андрея заказать билеты до Москвы, причем срочно. Он же исполняет любое ее желание! Сегодня она выглядела не так, как обычно. Я начинаю ее бояться, и мне показалось, что у нее в сумочке что-то вроде пистолета. И не такая уж она беспомощная…

Я подумала, что Мельников вовремя ушел – мне пока не хотелось посвящать его во все подробности своих взаимоотношений с Лаки. Я мечтала поставить все точки над «i» самостоятельно.

– На какое время билеты?

– На семь вечера.

– Я вам очень признательна за информацию!

– Мне бы не хотелось, чтобы Андрей пострадал. Я к нему очень хорошо отношусь. Ну ладно, я побежала. Дела, – виновато улыбнулась она.

Не успела Аня уйти, как зазвонил мобильник. Я сильно удивилась, как только поняла, что понадобилась Мишке. Мне казалось, что я надоела ему до чертиков.

– Танечка, беда, – едва не плакал он. – Галерею ночью сожгли!

– Начинается, – констатировала я.

– Что начинается? – вопил в трубку Ефремов. – Такие деньги! А Бартвелл исчез, скотина! – распалялся он.

– Разборки начинаются, – спокойно ответила я. – Жертв, надеюсь, нет?

– Нет, – подтвердил Ефремов. – Но что же мне делать?

– Взять себя в руки. Ни за что не поверю, что галерея не застрахована!

– Ну, никакого сочувствия! – разозлился Мишка и бросил трубку.

«Итак, Араб пошел ва-банк! – заключила я. – Лаки теперь несдобровать. Или… Арабу!»

Я снова села за руль, собираясь ехать к Марусичу. Он должен был знать, что происходит. Я просто обязана была посвятить его во все подробности.

Опять запиликал мобильник.

«Неужели снова Мишка?» – с тоской подумала я. Однако оказалось, что со мной надумал переговорить сам Араб. И при этом попросить моей помощи.

– Признаю свою ошибку, – начал он с извинений. – Теперь, Татьяна, я вам предлагаю сотрудничество. Происходят странные вещи. Стали пропадать мои люди. Виталю нашли возле дома с простреленной головой. Я подозреваю, что это дело рук Лаки. Она исчезла вместе с гербом, Бартвелл тоже куда-то запропастился. Мы могли бы объединить усилия.

– Слишком поздно, – сказала я. – Теперь я в вас не нуждаюсь!

– А жаль, – произнес он печально.

Но я не испытывала к нему никакого сострадания и не хотела иметь с ним никаких дел. Я никогда не помогала тому, кто однажды отказал мне в услуге. Это было чем-то вроде жизненного принципа.

Расстроенный Марусич, увидев меня, особо не обрадовался.

– Чему обязан? – осведомился он. – Неужели что-то удалось раскопать?

– Я хочу объяснить вам, что происходит.

– Буду премного благодарен, – заметил он иронически.

– Вас с самого начала водили за нос, – начала я рассказывать. – Кражу герба замыслила Светлана и каким-то образом уговорила Марину в этом участвовать.

– Никогда не поверю! – запротестовал Андрей. – Света? Да это же совсем не в ее характере!

– Вы до сих пор не знаете как следует свою бывшую жену. Она давно совсем не та женщина, какой вы ее представляете. Светлана грабит музеи, отлично дерется и стреляет из пистолета. А вам за развод с ней она намерена мстить до последнего! И, по-моему, на днях она превратилась в хладнокровную убийцу. Марине – своей сопернице – она уже отомстила. Хотя я подозреваю, что деньги здесь также играли не последнюю роль.

– Вы меня поражаете!

– Не сомневаюсь. – Я закурила. – Дальше рассказывать?

– Конечно, если это не бред.

– Светлана входила в банду некоего Араба, в которую также и ваш друг Васильев входил. Между прочим, личность с уголовным прошлым. И вы должны были об этом знать.

– Человеку всегда надо дать шанс! – заявил Андрей.

– Впредь будьте умнее, – сказала я назидательно.

Он только поднял брови, но ничего не ответил.

– Васильев был в приятельских отношениях с Аскольдовым, – продолжала я рассказ. – И тот приложил все усилия, чтобы заполучить герб на выставку. А ваша жена тем временем подыскивала покупателя через художника Бориса Радковского. Приобрести реликвию согласился Тадеуш Бартвелл, он такие штучки коллекционирует. Но первая попытка ограбления, в которой участвовал Араб, оказалась неудачной, и тогда Светлана решила действовать тоньше. Я не сомневаюсь, что именно Марина подсказала ей код вашего сейфового замка. При второй попытке, удачной, Араба обошли, и он занервничал. А Бартвеллу не понравилось, когда в дело вмешалась я. Вот Лаки и решила меня устранить при помощи Араба. Впрочем, это уже отдельная история.

– Какая еще Лаки? – не понял Андрей Марусич.

– Светлана, – я усмехнулась. – Это ее новое имя, переводится как «удача».

– Фантастика какая-то, – Марусич еще не верил. – А где же герб?

– Я полагаю, что сегодня в семь часов вечера Светлана вместе с Бартвеллом вывезут его за пределы Тарасова. И не без вашей помощи, между прочим. Светочке захотелось поиграть с вами напоследок, чтобы вы подсуетились насчет билета. Сейчас я еду в аэропорт. Если до восьми вечера не появлюсь, звоните Мельникову, в нашу доблестную милицию. Вот телефон, – я протянула Марусичу листок из записной книжки с номером.

Пока я добиралась до аэропорта, погода испортилась. Я включила радио послушать прогноз. Гидрометеоцентр сообщил, что в Тарасове ожидается температура выше нуля, переменная облачность, осадки и южный ветер с кратковременными порывами до тридцати-сорока метров в секунду. Кажется, Лаки сегодня определенно не везет. Наверняка рейс задержан.

В машине я все-таки попробовала дозвониться в отдел до Андрюши, но его не оказалось на месте. Я посчитала, что, может быть, это и к лучшему. И, как всегда перед ответственным мероприятием, решила посоветоваться с Судьбой, бросив кости. Ей захотелось меня порадовать, выпали числа: 13+30+12. Это сочетание всегда означает удачу во всех начинаниях. Что ж, в этом я почти и не сомневалась!

В аэропорту толпился народ. Я специально приехала пораньше, чтобы успеть затеряться в толпе и заодно выбрать себе место для наблюдения. Лаки появилась где-то в половине седьмого, с огромной спортивной сумкой через плечо, больше никаких вещей при ней не было. Бартвелл запаздывал, но ее, по-видимому, это не смущало. И я тут подумала, что, пожалуй, эта женщина только бы обрадовалась, если бы смогла избавиться и от него.

Ливанул дождь, вслед за чем прозвучало сообщение, что рейс на Москву откладывается на час. Видимо, метеослужбой действительно было передано грозовое предупреждение.

Лаки вдруг засуетилась, никакие задержки в ее планы не входили. По ее лицу было заметно, что происходящее ей совсем не нравится. Я имела возможность спокойно за ней наблюдать, находясь буквально в трех шагах, так как заблаговременно позаботилась о том, чтобы кардинально изменить свой облик, и теперь являла собой задумчивую пенсионерку в пальто тридцатилетней давности, абсолютно седую и темноглазую, нагруженную немыслимо древним чемоданом.

Светлана направилась со своей сумкой к автоматическим камерам хранения, я старалась от нее не отстать. Пристроившись сбоку от нее, я делала вид, что собираюсь поставить в ячейку свою поклажу, а сама зорко следила за тем, в какой последовательности манипулировали пальцы Лаки. Код рассмотреть удалось, и, как только Света ушла, я набрала нужную цифровую комбинацию и вытащила на свет божий ее сумку.

– Yes! – воскликнула я, расстегнув молнию и увидев щит с гербом. Я подхватила сумку и направилась к выходу из аэропорта, но путь мне внезапно преградили Лаки с Тадеушем. Ну уж тут-то мне было не до размышлений о гуманности. Стремительно отпрянув, я нанесла художнику настолько мощный удар в голень, что Бартвелл с воплем согнулся. В следующее мгновение удалось вывести из строя и Лаки, которая, правда, не теряя времени даром, резко подалась на меня, ухватив за правую руку. Тогда я вывернула ей кисть, применив свой излюбленный прием, так называемое «правило большого пальца». Освободившись от захвата, ударила каблуком в колено, а затем свалила противницу на землю подножкой и бросилась бежать, не дожидаясь, когда они оба опомнятся. По всей видимости, Лаки от меня такой прыти не ожидала и поэтому не смогла вовремя сориентироваться. Скорее всего, сработал фактор внезапности.

На улице я впрыгнула в свою «ласточку», которая на этот раз завелась с пол-оборота, за что я была ей чрезмерно признательна, и рванула с места, словно участница авторалли. А вот моя противница-то оказалась без автомобиля. Видимо, брать машину с собой в Москву в ее планы не входило, и она приехала в аэропорт на такси. Но Лаки снова проявила чудеса «высшего пилотажа»: вытолкнула на дорогу водителя ближайшего к выходу «жигуленка» и с бешеной скоростью устремилась за мной в погоню под беспомощный крик владельца автомобиля.

Тадеуш Бартвелл схватился за голову, потрясенный всем происшедшим ничуть не менее, чем пожаром на выставке. Он проклинал день и час, когда его угораздило связаться со Светланой Марусич. Диспетчер сообщил, что объявлена посадка на самолет, и художник понуро побрел в сторону взлетной полосы.

Я мчалась, как мне казалось, со скоростью света, преследуемая моей сумасшедшей противницей. Через десять минут мы выехали на загородную автостраду. Дождь лил как из ведра, я побоялась, что на скользкой дороге где-нибудь на повороте не сумею справиться с управлением, и давним, хорошо отработанным приемом резко развернулась навстречу Лаки, которая вынуждена была резко вывернуть в сторону. Ее машина соскользнула с пригорка, пару раз перевернулась и взорвалась, вспыхнув факелом среди заснеженного пейзажа.

Утро выдалось сказочным, светлым и прозрачным, словно богемское стекло, зима вступила в свои права. Я проснулась с отличным настроением в предвкушении прекрасного дня. Марусич со мной окончательно расплатился, мы совсем по-дружески перешли с ним на «ты», и я провела полвечера в блаженных грезах о новой заграничной поездке. Осталось только выбрать страну, чтобы под Новый год оторваться на полную катушку.

В сумке покойной Лаки помимо варяжского щита, благополучно переданного мною Андрею, я обнаружила пачку долларов, видимо, от Тадеуша Бартвелла. И мне показалось, что не будет нескромным оставить эти деньги себе в качестве премиальных.

Наконец я все-таки надумала встать, чтобы одеться и привести себя в божеский вид. Сегодня Марусич обещал устроить мне сюрприз, и поэтому следовало подготовиться к встрече. И когда Андрей заехал за мной пару часов спустя, для того чтобы отвезти в ресторан, я была во всеоружии своей красоты и неотразимости.

– Мадемуазель, вы очаровательны, – он подчеркнуто галантно поцеловал мне руку, и я приняла его комплимент без ложной скромности. В новом розовом платье я и впрямь выглядела восхитительно. Бывший клиент помог мне набросить на плечи белую шубку и проводил меня до своего «Опеля», который красовался на улице у подъезда.

В машине разговор вновь зашел о банде Араба.

– Ты слышала, что Араба нашли убитым в тот день, когда Света решила устроить гонки?

– Разумеется, – передернула я плечами. – Слышать такое – моя работа!

– Убийцу нашли? – поинтересовался Марусич, переключая скорость на повороте.

– Нет, конечно, – ответила я невозмутимо. – Очевидно, это – судьба!

– Ты думаешь? – спросил он с сомнением.

– Я думаю, что это дело рук Лаки, – на этот раз я говорила совершенно серьезно. – Так что ты еще легко отделался!

– А что произошло с остальными?

– Васильева вместе с Виталиком, доверенных лиц Араба, насоливших Лаки больше всего, она перестреляла поодиночке, как цыплят. Человек, отвечавший за безопасность Араба, был убит вместе с хозяином. Остальных отправили в тюрьму, причем не без участия Мельникова, который как мог помогал мне в расследовании, – я не хотела быть неблагодарной. – Только, по-моему, тебя не должно это волновать. Пора бы уже переключиться на что-то другое, более приятное.

– Я просто хочу, чтобы восторжествовала справедливость и никто из замешанных в этой истории не остался безнаказанным, – произнес он твердо.

– А никто и не остался, – успокоила я его. – Бартвелл улетел из Тарасова, потеряв свои картины и редкости, Радковский просто уничтожен горем и не скоро еще оправится. Если только Аскольдов…

– Ну, насчет него можно не волноваться, – удовлетворенно заметил Андрей. – Я уже приложил все усилия, чтобы на днях он пополнил ряды городских безработных. Так что, скорее всего, его в недалеком будущем можно будет встретить на паперти с протянутой рукой.

– Я и не подозревала, что ты такой злопамятный, – вскользь заметила я. Он только пожал плечами.

Сюрприз меня и в самом деле ожидал сногсшибательный. В ресторане Марусич одолел меня просьбой закрыть глаза, и я наконец послушалась. Тогда Андрей надел мне на шею бриллиантовое колье. У него и в самом деле оказалось острое чувство справедливости – о такой оплате моей работы мы с ним не договаривались. Широкая душа, что и говорить!

Я еще не успела прийти в себя от восторга, как увидела молодую девушку, которая явно направлялась к нашему столику. Мгновением позже я узнала в ней экскурсовода Ларису.

– У меня проблемы, – начала она без предисловий. – Очень нужна ваша помощь, – добавила девушка взволнованно. – Кажется, мою маму похитили…

И тогда я поняла, что все снова вернулось на круги своя, а в ближайшем будущем поездка за границу мне не грозит. Впрочем, эта мысль меня только обрадовала!