Теперь мне необходимо было определиться, как действовать дальше. Я колебалась, заняться ли мне вплотную Светланой или сфокусировать все свое внимание на фигуре Бартвелла. Можно было, конечно, и Радковского прижать, использовать некоторые силовые приемы. Но я предпочитала не прибегать к ним без крайней нужды. В конце концов, интеллект гораздо важнее кулаков или пистолета!

Размышляя об этом, я почти не замечала, что происходит вокруг. Но неожиданно увидела, что Борис облачается в свое кашемировое пальто, видимо, собираясь оставить ночной клуб и бросить своих карточных партнеров, как говорится, на произвол судьбы. Он одевался сосредоточенно, так что не обратил на мою скромную персону никакого внимания. Кажется, тоже был занят рассуждениями на «вольную тему», подброшенную мной, естественно, его голову я основательно загрузила. В чем в чем, а уж в этом сомневаться не приходилось. Вывести человека из состояния внутреннего равновесия я всегда умела, тут бог меня талантом не обделил.

Спешит, значит, наш романтик куда-то. Вот и ладушки. А мы проследим, куда именно. Я быстренько забежала в гардероб, набросила на себя пиджак и приготовилась следовать за Радковским. Художник был без машины, видимо, любил иногда по ночному городу прогуляться. Я тоже решила оставить свою «девятку» у клуба, заплатив охраннику до утра. В конце концов, здоровье дороже, так что рисковать не будем – хоть мои два коктейля и были легкими, но алкоголь содержали. Да и на предмет правил дорожного движения мнение осталось прежним: спиртное и автогонки несовместимы.

Подморозило, но снег продолжал идти. Он ложился под ноги хрупким ковром, поблескивающим при лунном свете. В воздухе запахло зимней свежестью, тем не менее холод не чувствовался. Следуя за Радковским, я укрывалась то в тени фонарных столбов, то за подъездными дверями, либо рассматривала подсвеченные витрины, когда художнику приходило в голову обернуться. Иногда у меня возникало странное ощущение, будто кто-то так же преследует и меня, но я старалась отогнать его прочь, как навязчивую галлюцинацию.

«Таня, ты превращаешься в параноика!» – проявил себя внутренний голос, и я почти готова была с ним согласиться.

Улица, на которую мы пришли, показалась мне знакомой. Так и есть: романтик Грей вывел меня прямо к дому Светланы Марусич.

«И что же здесь нам понадобилось?» – прошептала я, сгорая от любопытства.

Борис поспешил в сторону ее подъезда, а я осталась на свежем воздухе – ждать, уверенная, что совсем скоро получу прекрасную возможность убедиться во всех своих подозрениях. И все мои сомнения растают без следа вместе с первым ноябрьским снегом. Эта последняя мысль, сформированная столь романтически, в духе человека, за которым я следила, показалась мне особенно забавной. Чтобы время даром не пропадало, я связалась по мобильнику с Мишей и бодро сказала, когда он снял трубку:

– Салют, ты еще не спишь?

– Очень мило, Танюша, с твоей стороны об этом побеспокоиться, – заметил он в ответ довольно сдержанно, так что даже я уловила в его юморе некоторый холодок. Похоже, я все-таки умудрилась достать друга своими неурочными звонками. Просить его о чем-то теперь было и вовсе неудобно… Но надо. И я все же отважилась рискнуть, для начала протянув как можно нежнее:

– Миш.

– Ну, не морочь голову, говори, что тебе еще на ночь глядя понадобилось? – осведомился он, правда, уже теплее.

– Отгони, пожалуйста, мою машину от «Праги» до автостоянки. Ну, ты знаешь куда. А то я сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль.

– Хорошо, моя милая, чего только ради тебя не сделаешь, – обреченно вздохнул в трубку Ефремов и тут же взмолился: – Только пусть это будет последняя просьба на сегодня!

– Лады, – с готовностью согласилась я.

Отключившись, я засунула «Моторолу» в сумку. И как раз в этот момент из Светланиного подъезда вышла парочка… воркующих голубков. При ближайшем рассмотрении в одном из них я узнала, конечно, Радковского, а другого человека звали… естественно, Светланой. Хотя, пожалуй, в таком образе ее не признал бы и сам родной бывший и столь заботливый по сей день муж, Андрей Марусич. Да, перевоплощаться она умела феноменально, просто заправский агент из американского телесериала. Только темных очков на ней не хватало. Но сейчас, ноябрьской ночью в Тарасове, это был бы совсем перебор. В том, что сейчас передо мной именно Лаки, никаких сомнений не было. Я хорошо рассмотрела ее в бинокль из-за угла.

Парочка прошествовала к шикарной иномарке и вмиг укатила на ней в неизвестном направлении. Я едва успела разглядеть номер. Ну и что теперь делать?! Нет, все-таки без машины я как без рук!

– Ух ты! – присвистнул Виталя, сидя в машине шефа. – Вот оно что…

Он смекнул наконец, что происходит. Эта шалава водит их за нос, а они попались, как малолетние пацаны. Виталя снова надел наушник – Лаки беседовала с Бартвеллом из машины по сотовому, обсуждая планы отъезда.

– Никуда ты, миленькая, не денешься, – прошептал Виталя, выруливая из темного переулка. Ее машина все еще была в поле его зрения. Он старался двигаться по возможности осторожно, чтобы Лаки не сообразила, что за нею «хвост». А то она – девушка сообразительная, в этом Виталя уже успел убедиться на собственном опыте. Но машин на улице еще было довольно много, за последние годы прибавилось любителей ночной езды. Так что можно было легко затеряться в потоке. Как он и предполагал, иномарка Лаки подъехала к галерее и остановилась у входа. Из нее вышла «примадонна» вместе со своим бойфрендом. Они подошли к двери, и Лаки нажала на клавишу звонка. Появился охранник и пропустил парочку в галерею. Потом он огляделся вокруг, закрыл вход на замок, погремев допотопными ключами, подергал дверь и удалился восвояси, куда-то в глубь выставочного зала.

– Интересно… что, этот американский мазила так и живет на своей выставке? – произнес вслух Виталя, пожимая плечами. – Зачем ему тогда номер в гостинице, если он все равно, можно сказать, поселился в галерее у Ефремова?

Потом набрал номер Араба.

– Эта дрянь нас подставляет, – зло бросил он в трубку.

– Спокойнее, – мягко попросил Араб. – Какая из двух?

– Я говорю о Лаки. Она сейчас у Бартвелла, в галерее. Они на пару затеяли двойную игру. Решили сбежать куда-нибудь за бугор. В Нью-Йорк, к примеру. Говорили об этом по телефону, а сейчас наверняка обговаривают детали побега.

– И она надеется нас обставить? – Араб усмехнулся. – Будь уверен, Виталя, она свое получит. Я ее породил, я ее и убью. Вот только сначала заберем у нее то, что принадлежит нам по праву.

– Да я ее собственными руками!

– Нет, один не езди. Возьми кого-нибудь и дуйте к ней на хату! – распорядился Араб. – А там…

Я проводила глазами отъезжающую машину Лаки и заметила еще одну – черную «Ауди», которая явно последовала за ней.

– Любопытно, – произнесла я вслух, наводя бинокль на водителя. И, разумеется, узнала и тачку, и героя голливудского боевика по имени Виталя, который не так давно жаждал познакомиться со мною поближе.

– Значит, Лаки пасут, – заключила я, – а она, кажется, об этом не догадывается.

«Плохи твои дела, малышка!» – мысленно посочувствовала я ей, правда, не особенно искренне. Из увиденного мною следовало, что одной проблемой у меня поубавилось, но от этого все равно легче не становилось. С гербом Марусича я как была на нуле, так и осталась. Зато именно теперь у меня появилась прекрасная возможность забраться домой к Светлане Марусич в отсутствие хозяйки. И я не замедлила ею воспользоваться.

По счастливой случайности я не выложила из сумки отмычки, несмотря на то что сегодня совсем не рассчитывала на подобные подвиги. Дверь поддалась, правда, не сразу. Но тем не менее мне удалось с ней справиться, и это уже внушало надежду на благополучный исход предприятия. Как говорится, лиха беда – начало!

В квартире ничего не изменилось – она блистала ухоженностью и чистотой. Оставалось лишь удивляться, когда Лаки все успевала. На письменном столе была сложена груда учебников по алгебре с геометрией и пара сборников задач по высшей математике с элементами анализа, а также стопка непроверенных тетрадей с контрольными. Я взяла в руки и бегло пробежала глазами брошюру по методике преподавания математики в средней школе. Что я могла сказать? Ум у Лаки и правда был математическим, хотя логика у нее иногда и прихрамывала.

Я тщательно обыскала ее комнату, так ничего и не обнаружив. Однако уходить я не торопилась – было у меня маленькое подозрение, что не все так просто. Должен же у нее где-то быть сейф либо тайник, иначе и быть не может! Поэтому с особой внимательностью я осмотрела стены и мебель и наконец обнаружила то, что искала, – сейф и в самом деле оказался встроенным в стену. Я отодвинула кресло-кровать и добралась до маленькой магнитной пластины, нащупав ее под вмятиной на обоях в бледно-лиловый цветочек. Она располагалась примерно в сорока-пятидесяти сантиметрах от пола. Только вот что делать без карточки с кодом? А ее, как я полагала, Лаки носила всегда с собой. Что ж, значит, надо действовать по-другому. Только вот пришлось порядком повозиться, прежде чем удалось взломать замок. Хорошо хоть кое-какой опыт в делах подобного рода приобрести успела.

В итоге сейф-то я вскрыла и выгребла из него все, что Лаки заблагорассудилось спрятать. Чего там только не было! Но… никаких намеков на щит с гербом. Я снова осмотрела сейф самым пристальным образом, попробовала даже поискать секретные отделения – ощупала все стенки. Но никакого дополнительного тайника не нашла.

Вся моя добыча представляла собой гору побрякушек, внушительную пачку хрустящих зеленых банкнот, связку отмычек, наподобие моих, и увесистый «браунинг» с обоймой, полной патронов.

Я быстренько сунула все обратно и замаскировала сейф, чтобы на первый взгляд ничто не напоминало о моем посещении. Зачем мне вдруг понадобилось скрывать свой визит, я бы, пожалуй, объяснить не смогла. Может, внутренний голос подсказал и я его послушалась? В общем, было в этом моем желании замести свои следы что-то иррациональное.

Итак, поиски оказались практически безрезультатными. Мои самые радужные предчувствия меня обманули! И что ж теперь? Поразмыслив немного, я пришла к выводу, что лучшее, что можно сделать в данной ситуации, – это отправиться домой, то есть на конспиративную квартиру, и хорошенько отоспаться. А утром в мою умную голову наверняка придут свежие идеи, которые я непременно достойно реализую. В конце концов, отрицательный результат – тоже результат.

Так успокаивала я себя, собираясь убраться восвояси, как вдруг услышала резкий скрип тормозов, который донесся со двора. Он раздался очень отчетливо, так как автотранспортное движение к этому времени в Тарасове уже затихло. Я выглянула в окно и тут же спряталась за портьерой. А потом метнулась к выключателю. Через секунду оказавшись во тьме, я смогла вздохнуть спокойно.

Дело в том, что прямо к Светиному подъезду направлялись Виталя… и Алексей Васильев. Как я могла догадаться, намерения у них были далеко не безобидные. Мне стукнуло в голову, что не мешает на всякий случай немного замаскироваться, поэтому я в спешке бросилась к шкафу и едва не наступила на кошку, которая проскользнула у меня между ног. В большую спортивную сумку запихала свой черный пиджак, все тот же, с отделкой под леопарда, и свою маленькую сумочку с пистолетом, мобильником и прочими дамскими принадлежностями вроде отмычек, потом набросила на себя Светин бледноватый плащ, который Лаки не надела бы даже под угрозой медленной и мучительной смерти, да еще на голову намотала белый пуховый платок.

«Таня, да тебя и родная мама в таком виде не узнает!» – восхитился внутренний голос. Это был редкий случай похвалы с его стороны. Я, правда, не всегда понимала, когда именно он иронизировал, но предпочитала расценивать некоторые хлесткие характеристики в свою пользу. Так мне было как-то спокойнее.

Схватив сумку, я как на крыльях вылетела из квартиры, захлопнула дверь и помчалась вниз по лестнице. На втором этаже едва не столкнулась нос к носу с бандитами, но они, к моей несказанной радости, проигнорировали сумасшедшую тетку в платке.

На улице довольно быстро поймала такси, в котором благополучно доехала до своей тайной квартиры, где мечтала отдохнуть и расслабиться до завтрашнего утра.

Только вот расслабиться никак не получалось. Я курила сигарету за сигаретой, но не могла избавиться от пережитого волнения и преследующих мыслей.

Наконец я взяла себя в руки, выбросила пустую пачку в мусорное ведро, выпила привычную чашку кофе с немереным количеством сахара, забралась под теплое пуховое одеяло. В комнате было холодно. Значит, отопление опять отключили в связи с долгами в местном бюджете. А я так и не собралась до сих пор устроить себе нечто вроде отдельной котельной, то есть провести газовое, как сделали одни мои «новорусские» знакомые.

Я вырубила ночник, попросту выдернув шнур из розетки, и комната погрузилась в ночную мглу. Некоторое время я слушала тиканье настенных часов и не заметила, как погрузилась в сладостные объятия Морфея.

Я проснулась на рассвете с мыслью, что и ночью не могу забыть о деле Марусича, которым занималась уже третьи сутки. Во всяком случае, можно было поручиться, что во сне я видела его бывшую жену. Итак, что же пыталось мне сообщить мое подсознание? Я перебирала в памяти отдельные эпизоды сна, расплывчатые картинки, разрозненные и довольно бессмысленные, как хорошо перетасованные карты в руках грамотного крупье.

Мне снился Андрей Марусич, рассказывающий о своей командировке в восточную Африку, а потом Марина, собирающая алмазы в тропических джунглях. Она вся так и светилась от счастья, сражаясь с москитами.

– Светлана знает, как надо сделать. Она такая умная, хоть и беззащитная, – говоря это, Марина заговорщически мне подмигнула, и в эту же секунду к ней подошел голубой леопард. – Джунгли, – развела она руками. – Каждый охотится друг за другом. Меня вот поймали на дигиталис, – сообщила она с гордостью, одной рукой поглаживая хищника, а другой извлекая огромный алмаз из-под песчаной глыбы. – Светлана умеет дружить, – добавила она.

На этом мой сон заканчивался.

Я подумала и решила, что Марина Калугина как угодно могла относиться к Светлане, но действовали они заодно. Просто Марина, наверное, слишком многого захотела, за что и поплатилась. Хотя я могла предположить, что дело не только в этом. Лаки всегда была себе на уме, но, возможно, она так и не простила измены мужа, а вместе с ней и предательства подруги.

Интересно, нет ли чего-нибудь на Свету Марусич у Мельникова? Задавшись этим вопросом, я набрала его номер телефона. Мне опять повезло – он оказался на месте.

– Соскучилась, моя красавица? – ехидно осведомился он. – Или что-то еще понадобилось?

– Ты не только блестяще разбираешься в фармакологии, – ответила я ему в тон, – но еще и мысли читаешь.

– Только твои, – заскромничал Андрюша. – Моя экстрасенсорика настроена исключительно на твою волну, и никаких отклонений!

– Шутки шутками, а я действительно нуждаюсь в твоей услуге, – призналась я. – Нет ли у тебя чего-нибудь на Светлану Марусич?

– Перезвони минут через пятнадцать, и я просвещу тебя, загляну только в нашу базу данных, – милостиво согласился Андрюша и повесил трубку, прежде чем я успела с ним попрощаться.

Эти минут пятнадцать я потратила на то, чтобы привести себя в порядок, а заодно и осуществить утренние водные процедуры. Правда, сегодня я не стала превращать квартиру в спортивный зал, полагая, что и так нахожусь в достаточном тонусе. Иногда бывает приятно сделать из правила небольшое исключение.

Мельников позвонил сам.

– Танечка, ничем не могу тебя обрадовать. Твоя Светлана чиста, как ангел или новорожденный. Так что не обессудь…

– Почему-то у меня совершенно другое мнение на этот счет, – усмехнулась я, доставая очередную сигарету. Я заметила, что стала в последнее время намного больше курить. Стрессы, что ли, сказались?

– Все может быть, – не стал спорить Андрюша. – Мне надо с тобой встретиться, – предложил он неожиданно. – Назрела тема для разговора.

Мельников меня заинтриговал.

– Ио чем же речь пойдет? – поинтересовалась я.

– Об убийстве Марины Калугиной.

Надо сказать, что этим заявлением Андрюше удалось меня не на шутку обескуражить. Он вновь подтверждал свое звание лучшего тарасовского мента. Жаль, что у меня не было золотой медали, а то бы я ее ему непременно преподнесла.

– Любопытно…

– Еще бы! – воскликнул он. – Так, значит, встречаемся в «Водолее» минут через тридцать.

– Уговорил!

Кто знает, вдруг мне представится возможность именно таким образом, через Мельникова, поприжать неуловимую Лаки вместе с ее неисправимым романтиком Радковским? Я привыкла не упускать даже малейший шанс на удачу! Меня немного смутила неожиданная игра слов – Лаки-Удача и просто удача. И я впервые невольно рассмеялась за это утро.

Быстренько натянув на себя джинсы и вязаный джемпер бежевого цвета, а затем слегка подкрасив лицо, я устремилась на встречу с Мельниковым, которая сулила преподнести мне в качестве сюрприза новую информацию. Через десять минут я уже мчалась на своей «девятке» в сторону любимого кафе Андрюши.

От Тадеуша Бартвелла Лаки вернулась немного утомленной. Общение с ним одним не доставляло ей особого удовольствия, а уж вкупе с Радковским… Вдвоем они являли собой пару просто убийственную. Лаки не знала, как отделаться от Бориса, порой вызывавшего в ней щемящее чувство вины. Оказывается, он давно уже понял, что именно она навела Араба на его коллекцию, и тем не менее продолжал ей помогать. Как раз Грей свел ее с Бартвеллом – и оставался предан ей по сей день, даже после соучастия в убийстве Марины. Это он раздобыл порошок дигиталиса через знакомого фармацевта. Теперь надо было отдавать долги и брать его с собой в Штаты. Но до чего же Лаки этого не хотелось! Вообще-то она уезжать никуда не хотела и не собиралась. До тех пор, пока события не начали развиваться по сценарию, который придумала не она. Сейчас Лаки сильно опасалась, что настырная сыщица, которую она вроде бы как подставила, споется с Арабом. Тогда пиши пропало, все усилия насмарку пойдут. Нет уж, лучше она промотает деньги Тадеуша где-нибудь в Нью-Йорке или Лас-Вегасе, подальше от местной неразберихи!

С этими мыслями Лаки переступила порог своей квартиры и остолбенела! Ее Жозефина, ее гордая красавица с повадками древнеегипетской богини, лежала на полу в коридоре в луже крови, уставившись мертвыми глазами в недавно побеленный потолок. На стене над ее изуродованным тельцем был приколот гротескный картуш в виде щита с гербом Вальдемара Готвальдессона, выполненный не иначе как каким-то карикатуристом.

Лаки услышала крик и лишь секунду спустя поняла, что это кричала она сама. По щекам у нее потекли слезы ненависти и обиды. Лаки клялась всем богам, что отомстит. Никого в своей жизни Светлана Марусич не любила сильнее, чем эту черную кошку, когда-то подаренную ей Андреем.

Телефонный звонок заставил ее оторваться от планов мести.

– Да, – прошептала она дрожащим голосом в ненавистную трубку.

– Ты все поняла? – спрашивал Араб.

Женщина улыбнулась в пустоту:

– Все.

Бандиту повезло, что он не видел ее лица в этот момент.