Глава 8

Вернувшись домой после поездки в Поклеповку, я проверила, не случилось ли за время моего отсутствия каких-либо инцидентов в квартире, и, не обнаружив ничего, кроме, пожалуй, давно уже спящего в кресле ребенка, удалилась в кухню. Там я сварила кофе и некоторое время просидела в задумчивости, потягивая этот фантастический напиток. Я все пыталась понять, верно ли мое предположение насчет подмены или же нет. Ошибка или правильный вывод?

Окончательно ответить самой себе на этот вопрос без дополнительной информации я пока не могла. Мне просто позарез нужно было знать, каким было зрение второй из сестер: плохим или хорошим.

Если оно вдруг окажется плохим, то тогда Людмилу-Ольгу можно будет проверить и подловить именно на этом. Ведь не так просто сыграть слепоту, если у тебя ее на самом деле нет, уж я-то хорошо знаю. Если же зрение девушки окажется хорошим, что тоже не исключено, тогда…

«А что тогда?» — выудив слабинку в логике, моментально поинтересовался мой язвительный внутренний голосок. «А ничего, — равнодушно ответила ему я. — Это все равно еще не будет означать, что виденная мной Людмила — настоящая Ситенкова. Может, она купила этот набор кому-то в подарок. Такое ведь тоже возможно».

После моего объяснения внутренний голосок быстренько успокоился, а я, понимая, что прояснить ситуацию в настоящее время невозможно — не стану же я беспокоить ни в чем не повинных людей в три часа ночи, — решила отправиться спать. И не просто решила, но и отправилась. И, едва коснувшись головой подушки, погрузилась в сон.

Проснулась я поздно, несмотря на то, что еще с вечера установила будильник на семь часов, но он почему-то не прозвенел. Почему именно, я поняла довольно быстро, едва взглянув на него. Стрелка утреннего звонка, как я ее называю, стояла на девяти часах, до которых еще было тикать и тикать.

«Так, опять проделки Константина, — сразу же догадалась я. — Решил вновь отмазаться от посещения школы. Как бы не так, не выйдет».

Быстро встав, я накинула на себя халат и пошла задавать трепку мелкому пакостнику, местонахождение которого в квартире вычислить было совсем не сложно.

— Ну-с, как житье-бытье? — остановившись на пороге кухни, произнесла я.

Разгадывавший в тот момент японский кроссворд Константин от неожиданности резко дернулся и устремил на меня испуганный взгляд.

— Что, страшно? — подколола его я. — Правильно делаешь, что боишься, потому что я терпеть не могу, когда кто-то нарушает мои планы.

— Я тебя не понимаю, — снова уткнувшись носом в газету, отозвался мальчишка.

— Прекрасно ты все понимаешь. Зачем стрелку на будильнике перевел? — грозно спросила я.

— Ах, это… — равнодушно отозвался Костик. — Хотел тебе приятное сделать. Проснулся, смотрю — он, зараза, вот-вот зазвенеть должен. Ну, я и подумал: ты поздно вернулась, поспать подольше захочешь. Вот и перевел его.

— Ну ты и хитрая лиса, — не смогла не усмехнуться я в ответ. — Из всего выкрутиться умеешь. Только все равно тебе в школу пойти придется, так что давай одевайся.

Костик тяжело вздохнул и медленно поплелся в зал, понимая, что теперь-то уж ему не отвертеться. Я же поставила для себя джезву, а пока варился кофе, принесла из зала телефон, установила его рядом и принялась звонить на работу Ситенковой. Я посчитала, что уж кто-кто, а ее коллеги должны иметь представление о качестве зрения своей сотрудницы. Видели же, носит ли она очки, знают, жалуется ли на то, что плохо что-то видно.

Набрав номер фирмы, в которой работала Людмила, я очень быстро попала на тех, кто мне был нужен, — трубку сняла секретарша, и она соединила меня с отделом, который мне уже был знаком. Там к телефону, по всей видимости, подошла та самая толстушка, что оказалась наиболее общительной, и сразу спросила:

— Что желаете?

Я еще раз представилась, напомнила, что уже была у них, а лишь затем спросила:

— Скажите, насколько хорошим было зрение Людмилы Алексеевны Ситенковой?

— Зрение? А почему вы спрашиваете? — вопросом на вопрос ответила мне женщина.

Я слегка разозлилась от такого проявления тупости, но сумела справиться с собой и как ни в чем не бывало произнесла:

— Это необходимо для следствия. Так вы можете сказать, каково зрение Ситенковой?

— Могу, — теперь уже перешла к тому, что я и хотела услышать, собеседница. — Зрение у нее прекрасное, она никогда не жаловалась, легко читала тексты, напечатанные весьма мелким шрифтом.

— Но, может, она носит линзы? — немного разочаровавшись, сделала последнюю попытку услышать желаемое я.

— Нет, — прозвучал достаточно твердый ответ. — У нас линзы многие носят, так их нам какая-то фирма привозит иной раз прямо в офис. Она бы в таком случае их тоже покупала, — пояснила моя собеседница.

— Что ж, спасибо, — поблагодарила я женщину за помощь и сразу же отключилась. Надежды мои не оправдались.

Отодвинув телефон в сторону, я выключила газ и, сев с чашкой свежего кофе в руках на прежнее место, принялась размышлять.

Набор для контактных линз… Что он может значить? Для чего Людмила держала его на своем столике, если со зрением у нее все в полном порядке? Я сделала маленький глоток кофе и скользнула взглядом по обоям. Бледно-голубые цветы плавно сливались на них с нежно-розовым фоном. На минуту задержав на них взгляд, я моментально все поняла. Линзы нужны не потому, что у какой-то из сестер плохое зрение, а потому, что у них разный цвет глаз. Иначе быть просто не может. Как же я раньше об этом не подумала?

Впрочем, фотокарточки обеих девушек были настолько некачественными, что заметить различие было не так-то просто. Если бы не Костик, я бы, наверное, еще не скоро заподозрила подмену и так бы и относилась к делу с некоторым равнодушием. Ведь пропажа — это еще не труп. Но теперь все вроде бы вставало на свои места. Людмила — это совсем не Людмила, а ее сводная сестра Ольга, которая ради наследства отца решилась убрать свою собственную сестру и занять ее место. Она все тщательно продумала и замаскировалась. Перекрасила волосы, став из натуральной блондинки брюнеткой, при помощи контактных линз подправила и цвет глаз, сделала соответствующую стрижку… И попробуй теперь кто докажи, что она не Ситенкова. Она все сделала как надо, позабыла лишь одно: замести следы своей прежней жизни, вот концы и полезли.

Я удовлетворенно усмехнулась, чувствуя, что развязка близка — вскоре все станет на свои места и последует соответствующее наказание наглой особы за все ее выкрутасы. Этот вопрос я довольно часто решаю сама, но тут дело слишком уж сложное, и мне не хотелось брать его на свою совесть. Стало быть, его нужно передать в милицию, а потом и на рассмотрение суда.

Но я вовсе не собиралась сделать это прямо сейчас. Я никогда не передавала Кирьянову дела, не доведенные мной до конца. Предстояла еще кое-какая работа, а именно — поиск тела убитой Ситенковой. Пока нет тела, нет и убийства. Без него обвинение Туркиной будет не полным, и у нее появится возможность воспользоваться деньгами папеньки, которые она уже успела прибрать к рукам, — выйти под залог. А потом стоит ей нанять хороших адвокатов — и… Такого я допускать никак не намеревалась.

Понимая, что мне во что бы то ни стало нужно найти если и не труп Ситенковой, то хотя бы какие-то доказательства совершения убийства, я переключилась на обдумывание того, каким образом это можно сделать.

По всему выходило, что дом Ситенковой следует обыскать. Тем более что сейчас это сделать намного проще — Туркина ведь отдыхает в Туапсе. Ну и пусть себе отдыхает дальше.

Приняв решение, я стала собираться. Отыскала старые, но очень удобные джинсы и черную водолазочку со свободным воротом. Облачилась во все это, волосы собрала в хвост и обкрутила его вокруг головы, укрепив в таком положении шпильками. С макияжем особо возиться не стала, посчитав, что подкрашенные слегка реснички и губы — более чем достаточно, чтобы выглядеть естественно. Потом я обулась в мягкие кроссовочки, побросала в свою безразмерную сумочку все, что может пригодиться при обыске, и, заперев квартиру, спустилась во двор.

В лучах утреннего солнца моя «девяточка» казалась невероятно пыльной, но сейчас заниматься ее марафетом мне было совершенно некогда, а потому пришлось оставить уход за ней на потом. Сев в машину, я быстренько завела ее и направилась в поселок Солнечный. Путь туда был довольно длинным, но укоротить его не имелось никакой возможности — поселку проложили лишь одну-единственную нормальную трассу, все же остальные дороги представляли собой прокатанные автомобилистами подъезды к собственным гаражам. Вероятно, по ним и можно было сократить путь, но я это сделать не решилась. К тому же спешить особенно мне было некуда, и я легко переносила все трудности пути, создаваемые мелкими пробками.

Спустя примерно сорок минут с того момента, как я завела машину, передо мной показались знакомые дома, обдуваемые всеми ветрами, а за ними особняк Ситенковой. Я остановилась прямо возле него, на всякий случай несколько раз просигналила и, лишь убедившись, что его новой хозяйке не приспичило неожиданно вернуться домой, стала обдумывать, как попасть за ворота. Впрочем, особо гадать тут не приходилось. Высота ворот и забора была не настолько большой, чтобы я не смогла их преодолеть. Главная проблема состояла в другом — в том, чтобы при этом остаться незамеченной.

Я отогнала машину за угол стоящей рядом новостройки, а затем вернулась к дому уже пешком. Преодолевая расстояние до особняка, я внимательно изучала окрестности, пытаясь понять, с какой стороны за мной проще всего будет наблюдать, а с какой обозрение закрывается деревьями или чем-либо еще. Наконец такое место было найдено — им оказался один участок забора, сплошь заросший каким-то кустарником. С одной стороны находилась полуразвалившаяся дачка, причем окна ее были закрыты ставнями, с другой шла новая, только что засыпанная щебенкой дорога, совершенно безлюдная.

Воспользовавшись тем, что пока меня вроде бы никто не видит, я торопливо взобралась на кирпичный забор и незамедлительно спрыгнула с него во двор. Место, куда я попала, оказалось вовсе не задворками, а участком возле гаража. С одной его стороны располагались клумбы с цветами, а с другой сад с уже отцветающими фруктовыми деревьями. Прежде чем проникнуть в дом, я решила для начала осмотреть сад и поискать в нем участки, земля на которых была бы не так давно вскопана.

Но так как мне пока было неизвестно, имеется ли во дворе собака, я на всякий случай тихонько посвистела и, не получив никакого ответа в виде непрерывного «гав-гав», спокойно пошла в сторону деревьев. Под ногами у меня зеленела свежая травка, но я пристально осматривала и ее, понимая, что за месяц она запросто могла вырасти на перекопанном месте. Пока ничего, указывающего на то, что в саду велись какие-то подозрительные работы, не попадалось.

Осмотр сада занял минут двадцать, но никаких результатов он так и не дал — я не обнаружила ни одного кусочка земли, которого бы недавно коснулась лопата. У меня сложилось впечатление, что сад был заброшен с осени. Пришлось переключиться на дом и подсобные помещения. К последним относились гараж и что-то вроде летней кухни, стоящей в сторонке от дома. Первым делом я направилась к гаражу, предположив, что труп, может быть, оставлен там до того момента, как появится возможность его вывезти.

Подойдя к воротам гаража, я поняла, что открыть их, не поломав, невозможно — требовался специальный пульт-ключ, так как они были автоматическими. Пришлось поискать дверь. Мне повезло — таковая и в самом деле имелась, но располагалась она не спереди, а с другой стороны гаража и при этом запиралась на самый что ни на есть обычный замок.

Быстро достав из сумочки отмычки, я вставила одну в отверстие, предназначенное для ключа, несколько минут повертела, ощупывая внутреннюю резьбу, и вскоре дверь была уже открыта. Затем я извлекла из сумочки маленький фонарик, который тоже всегда ношу с собой, и только после этого вошла в сам гараж. Не отходя от прикрытой двери, я просветила поочередно стену за стеной и, обнаружив выключатель, направилась к нему. Через минуту раздался щелчок, и помещение гаража озарилось ярким электрическим светом.

Выключив фонарик, я стала осматриваться. Гараж был обычным, без особых излишеств и наворотов. Рассчитан он был на две машины, но в данный момент в нем отсутствовали обе. Впрочем, второй могло и не быть вовсе. Один участок гаража был предназначен для ремонта — здесь было сделано углубление, позволяющее не лежать, а стоять под автомашиной.

Увидев эту выемку, я сразу поспешила к ней, решив, что туда Туркина могла временно сбросить тело и прикрыть его чем-то сверху, но меня ждало разочарование. В углублении не было ничего, кроме забытого там кем-то гаечного ключа. Других же мест, где можно было бы спрятать труп, в гараже попросту не было, и я покинула его.

Далее моему осмотру подверглась летняя кухня, но и там не оказалось никаких следов криминала. Теперь с чистой совестью можно было перебираться в дом и изучать его. Оказалось, что через дверь туда не попасть. Замок был слишком хорош и ни за что не хотел поддаваться моим отмычкам. Оставались окна, и я переключила внимание на них.

На первом этаже дома было всего четыре окна — первое в кухне, два в гостиной и еще одно, небольшое, по всей видимости, размещалось под лестницей в коридоре. Его я и выбрала в связи с тем, что на остальных окнах красовались решетки, а это почему-то данным архитектурным украшением было обделено.

Присев на подоконник, я осторожно надавила на раму, пытаясь понять, насколько хорошо она закрыта. Рама слегка отклонилась внутрь, после чего я начала ее дергать туда-сюда, добиваясь, чтобы единственная на ней верхняя защелка открылась. Это у меня получилось, и вскоре уже первая рама была распахнута. Теперь предстояло проделать то же самое и со второй, внутренней. Но выяснилось, что она имеет задвижки как сверху, так и снизу, а значит, тем же манером ее не открыть.

Я задумалась, внимательно изучая окно. Можно было вскрыть его при помощи стеклореза, но мне не очень хотелось оставлять в доме следы своего пребывания — Туркина не должна была ничего заподозрить, иначе станет бдительной и испортит мне все планы. И тут я заметила, что в верхней части рамы раньше была выставляющаяся форточка — затем ее просто вернули на место и закрасили краской. Если бы суметь сейчас вытащить эту форточку…

Я быстренько достала из своей сумочки длинный тонкий ножичек и принялась проходить им по краю форточки, добиваясь того, чтобы лезвие проникало сквозь всю раму и вылезало по ту ее сторону. Возиться с этой тонкой работой пришлось долго, но, по крайней мере, не зря. К тому моменту, как у меня уже затекли все руки и ноги от длительного пребывания в одном положении, форточка подалась и вывалилась в мою сторону. Я едва успела схватить ее руками и опустить на подоконник, не разбив стекло.

После этого несколько минут я разминала затекшие руки и ноги, затем забросила в дом сначала свою сумку, а вслед за ней полезла туда и сама. Втиснуться в форточное отверстие большого труда не составило, зато вот втащить внутрь ноги, опираясь на подоконник руками, было не так-то просто. Тело того и гляди норовило рухнуть на пол, а по пути свалить и разбить что-нибудь. Я вынуждена была собрать в себе все силы и, контролируя каждое движение, медленно втискиваться в помещение.

«Да, видели бы тебя кто-нибудь из знакомых, Иванова! — подколола я сама себя. — Умерли бы со смеху. Ты сейчас, наверное, на бабочку похожа, которая, выбирается из жесткого кокона, сделанного для нее гусеницей. Такие сюжеты на пленку надо снимать, а потом посылать в „Сам себе режиссер“. Глядишь, и телевизор какой выиграешь. М-да, вот такая она веселая, работа частного детектива», — вздохнула я напоследок и, расслабив наконец руки, устало плюхнулась на пыльный пол.

Отдыхать я себе не позволила — не для того было потрачено столько усилий. Выпрямившись, я подвигала руками и ногами — все было в порядке, не считая того, что это самое «все» слегка подергивалось и сотрясалось от длительного напряжения мышц. Ну да ничего, мое тренированное тело придет в норму. Шагнув к двери, расположенной прямо перед лестницей, я попробовала было толкнуть ее, но не тут-то было: дверь оказалась запертой на ключ.

«Теперь понятно, почему на окне нет решеток — лезь, воришка, все равно зря стараешься, ничего тебя тут не ждет, — подколол меня мой язвительный голосок. А я вздохнула и добавила: — Вот я, глупая, и попалась. Хотя не все еще потеряно, у меня же есть отмычка, да и лестница тут под боком. Наведаюсь-ка я для начала наверх».

Поднявшись по лестнице, я также столкнулась с препятствием в виде двери. Так что теперь у меня появился выбор: которую дверь вскрывать первой — внизу или же наверху. Немного подумав, я решила, что осмотр стоит начать с первого этажа. Там больше шансов чего-нибудь найти, тогда, может, и на второй лезть не придется.

Снова спустившись вниз, я достала свои незаменимые отмычки и принялась открывать дверь. Замок оказался довольно сложным, но я все же справилась с ним и наконец-то оказалась в гостиной. Не став задерживать взгляд на рассмотрении всех ее прелестей, которых, к слову сказать, тут было не так и много, я сразу занялась поисками. Заглянула во все шкафы, осмотрела сверху донизу кухню… В общем, обшарила все, но так ничего и не нашла.

И тут я вспомнила, что до сих пор еще не обнаружила погреба или какого-нибудь подвала. А ведь в большинстве случаев трупы прячут именно там — и безопаснее, и запаха, извините, меньше. Вернувшись в кухню, я принялась заглядывать под все столы и стулья, пытаясь найти какой-нибудь вход. Мне повезло, я его обнаружила. Но не на полу, а в стене, где располагался встроенный шкаф. Заглядывая в него первый раз, я не догадалась отодвинуть висящие в нем вещи в сторону и посмотреть, что находится за ними.

«Сейчас все прояснится», — мысленно подбадривала я себя, вновь доставая отмычки. Ясно, что ключа от кладовки у меня не было.

Я сразу склонилась над замком и занялась его открыванием. Но только я начала к нему примериваться, как со двора донесся звук работающего двигателя. Я испуганно отскочила от кладовки и осторожно выглянула в окно. Во дворе, напротив гаража, стояла стального цвета иномарка, а в ней сидела псевдо-Людмила.

Какого черта ее вдруг принесло?! Не могла побыть в своем Туапсе еще пару деньков. Видно, напугалась после моего там появления: например, того, что в ее дом могут залезть и найти там то, что она желала скрыть.

Я в сердцах выругалась и быстренько принялась возвращать все вещи на свои места. О том, чтобы заглянуть в подвал, теперь не могло быть и речи. Покинув кухню, я, конечно же, заторопилась к лестнице и, лишь добравшись до нее, остановилась. Мне в голову пришла довольно шальная идея, и можно было попробовать ее осуществить.

«Эх, была не была!» — подняла лежащую на подоконнике форточку, торопливо вставила ее на место, закрыла за собой дверь, сама вернулась в гостиную и спряталась в складках одной из плотных штор, закрывающих окна.

Я надеялась успеть вставить в телефон девушки прослушивающее устройство, чтобы иметь возможность следить за тем, с кем и по какому поводу она общается. Выйти же планировала через парадную дверь, как только эта особа поднимется на второй этаж. Задумка, конечно, была довольно рискованная, но… на крайний случай я могла просто взять девушку и отвезти в ментовку — доказательства того, что она не Людмила, у меня уже были. Так что теряла я немного.

Дверь скрипнула, и в дом вошла его новая хозяйка. Она первым делом остановилась на пороге и внимательно осмотрела комнату, я это видела в щелочку между шторами.

Осматривается, значит, я права и рыльце у нее и в самом деле в пушку, квалифицировала свое наблюдение я. Девушка же, видимо, не обнаружив ничего странного и подозрительного, вернулась к машине, забрала из нее чемоданы и внесла их в дом. После этого прошлась по помещениям, но и в них не нашла признаков присутствия посторонних, затем она достала из кармана ключ, открыла дверь на лестницу и стала подниматься наверх.

Я дождалась, когда цокот каблучков стихнет, быстро вынырнула из-за штор, схватила телефонную трубку и стала ее раскручивать. На это у меня ушла пара минут — дело-то не новое, навыки уже имеются. Еще столько же времени потребовалось на то, чтобы установить «жучок» и, собрав трубку, вернуть ее на место. После того, как все это было проделано, я снова спряталась за штору, хотя могла бы и не торопиться. Туркина спустилась лишь спустя пять минут.

Теперь она уже была в другой одежде, с забранными наверх волосами и со слегка покрасневшими глазами. И я сразу догадалась, что девушка только что сняла линзы.

«А может, выйти прямо сейчас и взять ее? — мелькнуло в голове. — Нет, — отмахнулась от этой идеи я. — Подтверждения того, что труп в доме, у меня пока нет, а рисковать я не могу. Ведь Туркина вряд ли сама признается, что совершила убийство. Слишком уж решительно себя ведет, она явно не из робких. А без трупа дело дрянь, ломаного гроша не стоит. Нет, так глупить ни к чему, лучше дождусь, когда Ольга станет от него избавляться или еще как-то проявит себя. Вот тогда и возьму ее с поличным».

Девушка прошла в кухню и загремела там какой-то посудой. Потом вернулась в зал с бутербродом в руке и принялась потрошить свои чемоданы, все еще стоящие тут. Она извлекла из них что-то из одежды, затем достала какие-то журналы и, бросив их на столик, понесла платья в расположенную наверху комнату.

Воспользовавшись моментом, я торопливо вынырнула из своего укрытия и выскочила на улицу. Правда, дверь потихонечку захлопнуть не удалось и она громко ударилась о выступ на косяке. Раздался грохот, а за ним и громкий крик из дома:

— Кто там?

«Только этого мне сейчас не хватало», — рванув за угол, подумала я.

Оказавшись вне зоны видимости, я остановилась и прислушалась. Входная дверь снова отворилась, и скорее всего из нее выглянула хозяйка. По крайней мере, хлопка, указывающего на то, что она вышла во двор, до сих пор не прозвучало. Не став дожидаться, когда мне еще больше не повезет и я буду обнаружена, я поспешила через сад к забору и со всей возможной быстротой перелезла через него. При этом, на мгновение задержавшись наверху, успела бросить прощальный взгляд в сторону дома и поняла, что я не замечена.

Спрыгнув вниз, я не совсем удачно приземлилась — в самый центр какого-то колючего куста — и слегка поцарапала себе руки. Затем выбралась из зарослей и направилась к машине. Приведя себя в порядок, утолив жажду кока-колой, к сожалению уже теплой, и немного отдышавшись, я принялась рыться в вещах, лежащих в багажнике «девяточки».

Я точно помнила, что где-то тут должен лежать старенький прослушивающий аппарат. Он, конечно, мог работать, только находясь на определенном расстоянии от «жучка», но сейчас этого было вполне достаточно. Я планировала установить его в тех самых кустах, из которых только что вылезла, и настроить на телефон Туркиной. Другой возможности узнать, с кем и о чем говорит по телефону Ольга, у меня не было.

Аппарат нашелся на самом дне, под кучей пакетов с различными шмотками, оставшимися от нашей с Костиком поездки на море. Причем в них обнаружились исключительно мои вещи, а свои малец вынул и отнес в надлежащее место. Послав в адрес Костика парочку не очень лестных эпитетов, я занялась аппаратом. Сначала проверила его, затем настроила на нужную волну, завернула в одну из не очень любимых юбок и понесла прятать.

Как и планировала, я разместила прослушивающее устройство, включающееся и выключающееся одновременно с наступлением соединения на телефонном аппарате, в кустах, в самой их гуще, да еще и присыпала сверху какой-то травой и остатками не перегнивших за зиму листьев. После чего отошла в сторону и полюбовалась на результаты своей работы. Устройство совершенно не обнаруживало себя, а значит, найти его можно было, лишь за чем-то забравшись в середину колючих кустов. Но я надеялась, что таких дураков среди дачников и прочих людей, живущих в поселке Солнечный, не найдется.

Теперь мне оставалось лишь ждать, когда Туркина себя выдаст, и, конечно же, внимательно следить за ее передвижениями вне двора.

Я решила, что сегодня девушка вряд ли что-то предпримет, тем более после того, как услышала хлопок двери. Может быть, она даже подумает, что за ней следят. Вот и славненько. Значит, можно расслабиться и посвятить день самой себе. Как раз этим я и планировала заняться, садясь за руль своей «девяточки» и разворачивая ее в сторону города.