Глава 7
После того, как Марина выразила мне все возможные и невозможные соболезнования, она перешла к делу. То есть, правильнее сказать, вернулась к наболевшей проблеме. Поскольку никак не могла отвязаться от маниакальной идеи преследования.
Я попыталась добиться от нее логических доказательств.
— Марина, ну отчего ты решила, что именно ты являешься жертвой преследования… Сходство еще не повод для подобного вывода. Убили Аню, а не тебя…
Марина махнула рукой. На ее взгляд, я не отличалась понятливостью.
— Господи, Таня, ну, как ты не понимаешь?! Они действительно охотились за мной! А подвернулась им Анька!
— По какой же причине они за тобой охотились? — поинтересовалась я.
— Причин — миллион, — печально констатировала возможная жертва. — Надо только подобрать поудачнее.
— Давай выбирать, — предложила я. Марина со мной согласилась. А чтобы выбирать было не скучно, мы решили скрасить унылое занятие хорошим вином. Хорошее вино в ее красивом баре нашлось мгновенно.
То ли Марина не любила одиночества, то ли была чуточку склонна к алкоголизму. Впрочем, может быть, ей было свойственно и то и другое.
— Ну? — безжалостно потребовала я изложить возможные мотивы предполагаемого убийства Марины.
— Начнем, пожалуй, с денег, — задумчиво промолвила моя собеседница и посмотрела в сторону холодильника. Я засекла ее взгляд и без особого труда догадалась, где хозяйка «Мамоны» хранит свои баксы.
Не знаю, у какой нации большинство наших упитанных сограждан позаимствовало сей нехитрый способ — хранить возлюбленные денежные запасы рядом с обожаемыми продуктами. Наверное, у эскимосов.
— Это первая версия, — согласилась я, — а вторая?
Марина задумалась. У меня создалось впечатление, что вторую версию она знала, просто решала, можно ли мне доверять до такой степени, чтобы этим знанием поделится. Наконец вопрос был решен в мою пользу, и она тихо сказала:
— «Мамона»…
— Что-что? — не расслышала я.
— «Мамона»… — повторила она громче и пояснила: — Наша фирма по продаже белья…
В моем воображении пластиковый Мамона помахал мне толстыми пальчиками и игриво улыбнулся. Кстати, надо не забыть спросить, откуда у них такая чудесная игрушка?
— Поподробнее можно? — спросила я. Марина кивнула:
— Конечно, можно…
Она плеснула себе в бокал новую порцию коктейля и продолжала:
— Когда мы с Моней развелись, этот толстый козел захотел получить половину моего имущества…
Она презрительно фыркнула. На ее лице появилось столько ненависти, что мне стало даже страшновато за несчастного толстого козла Матвеева.
Конечно, он пренеприятная личность, но нельзя же так…
— Это же не повод для убийства… — возразила я, — ты ведь не думаешь, что…
Она расхохоталась.
— Что ты! Я на этого паршивого труса и альфонса никогда и не подумаю. Чтобы он, своими руками… Нет, нет. Мы не такие. Мы добропорядочные граждане…
Ее смех стал похож на истерический хохот. Внезапно она затихла. Только плечи продолжали вздрагивать.
Значит, все-таки истерика, — печально констатировала я. Мне стало ее жалко. Неизвестно, каково было бы мое состояние, проживи я столько лет с невыносимым Моней.
— Он ни фига не получит, — мрачно сообщила она, — весь этот бордель был открыт на мои деньги. Понимаешь?
Я кивнула.
— Вот, — сурово изрекла Марина, — и пусть гастритный, вонючий альфонс зарубит это у себя на прыщавом носу… Скорее я сдохну!
Словесное уничтожение альфонса-Мони доставило его бывшей супруге такую сумасшедшую радость, что она снова залилась устрашающим хохотом.
Впрочем, приступ хохота быстро прошел, перейдя в тихие всхлипывания.
— Короче, Тань, — посмотрела она на меня пьяным и жалобным взором. — Возьмешься за мою проблему?
Я пожала плечами. Честно говоря, лезть в Маринину жизнь мне не хотелось. Но вполне возможно, что именно через нее я выйду на убийц Анечки?
Чем лукавый не шутит…
— Я тебе заплачу. Серьезно, — заверила меня Марина. — Сколько ты берешь?
— Двести в сутки… — меланхолично сообщила я, мысленно находясь в Анькиной квартире. Игорь просил забежать туда, чтобы забрать необходимые ему вещи.
— Чего так мало-то? — удивилась искренне Марина.
— Долларов.
— А… Ну, я осилю… — Марину ничто не могло остановить. Она была слишком напугана. Впрочем, станешь напуганной от такой жизни…
* * *
Деньги, которые были вложены в «Мамону», Марина заработала нелегким и неблагодарным трудом. Около года она паслась возле московской гостиницы «Космос», пока счастье не улыбнулось ей щедро и радостно.
Счастье выглядело респектабельно, хотя и несколько старовато, и звалось «господином Штайнером». Марина подцепила его на крючок мгновенно. Господина Штайнера русская красавица пленила. Сердце его заработало с юной ретивостью. Вид розовых щечек и русой косы, вкупе с пышненькими формами, заставил господина Штайнера поглупеть от нахлынувших чувств. Марина этот момент усекла. Действовала она мудро и мыслила стратегически. Очень скоро господин Юрген Штайнер несколько помешался в рассудке и потерял счет деньгам.
Марина старалась изо всех сил. Она шла на всевозможные ухищрения, проявляла чудеса изобретательности в постели, делала все, что заблагорассудится господину Штайнеру.
Казалось бы — вот оно, заслуженное нелегким трудом счастье советской женщины. Марина стала настолько уверена в себе, что решила идти до конца. Конец находился в немецкой кирхе, где обвенчанная с возлюбленным толстяком Марина могла бы стать богатенькой фрау со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Однажды господин Штайнер, прилетевший на крыльях любви, застал свою медхен в слезах. Печальная и беззащитная несчастная девица призналась ему в беременности, и вот тут-то оказалось, что местные приколы на импортных мужиков почему-то не действуют. Старательно выдуманная беременность не растопила сердце господина Штайнера.
Жизнь всей тяжестью обрушилась на плечи несчастной Марины. И на сей раз в образе существующей в Аусбурге реальной фрау Штайнер, уже обремененной тремя чадами. Более того, развестись с оной дамой несчастный любовник не мог уж никак! Поскольку вся его мыльная фирма принадлежала папеньке фрау Штайнер, который если и страдал альтруизмом, то не до такой степени, чтобы благодетельствовать обидчиков родной дочери?!
Конечно, Марине были выплачены отступные. И, признаться, отступные весьма немалые. Уж Марина постаралась выторговать сумму побольше…
Именно тогда, в трудную минуту, повстречался ей, брошенной и одинокой барышне, наш Михаил Иваныч Матвеев…
* * *
Марина вздохнула и закончила свой рассказ неожиданно резко:
— Лучше бы я осталась одна как перст, чем выходить замуж за этого кошмарного урода!
Она поморщилась, сплюнула на пол и передернулась.
Интересно, чем же это нужно было довести женщину до этакой реакции при одном упоминании о своей персоне?
— Так что — сама видишь… Магазин был открыт на мои деньги, он не вложил туда ни копейки! И рассчитывать он может только на пожизненную ренту в два бакса, И то много…
Она вздохнула. А я в очередной раз подумала о том, как тяжела жизнь деловых женщин! Во-первых, надо все время стараться сохранить и приумножить капитал. Во-вторых, пытаться соответствовать имиджу. Это, конечно, если ты им уже разжилась. А ведь нужно еще приглашать всяких стилистов, визажистов и прочих кутюрье! Это мирной трудовой бизнесменше влетает в копеечку.
Да еще и «кошмарные уроды»… Их тоже со счетов не сбросишь. Наша женщина, она ведь как воспитана? Хоть умри — а чтобы наличествовал муж. Даже если он пьяный на диванах валяется и толку от него ни в доходе, ни в приходе. Мы только начинаем отвязываться от дурной привычки обязательно выходить замуж. А если учесть, что до нас все доходит, как до жирафов, мучаться нашим дамам предстоит еще долго…
Словно прочитав мои мысли, Марина вздохнула так тяжело, что жалость к ней уничтожила во мне все другие чувства.
Мне показалось, что она близка к истерике и нужно срочно вызывать Волошина. Пускай потрудится по специальности!
Но Марина сама быстро справилась с минутной слабостью. И уже благополучно улыбалась. Вот это выдержка!
— Марин, — поинтересовалась я, — а какая у Мони машина?
— А ты как думаешь? — хмыкнула она. — «Мерин», конечно. Малиновый. Как пиджак.
Да. Моне Матвееву соответствовал именно «Мерин». Надо ж было нашим нуворишам так испоганить хорошую машину, что от нее уже начало тошнить! На месте концерна «Мерседес» я бы запретила им пользоваться этой маркой.
Правда, подсчитав, сколько потеряют на этом несчастные производители, я содрогнулась. И решила не приставать к ним со своими советами.
— А белую «девятку» ты никогда не встречала?
Марина наморщила лоб. Потом покачала головой:
— Сколько угодно. Но ко мне это отношения не имело. Ни у кого из знакомых такой машины нет. У меня — «девятка», но зеленая.
— И Аня тебе ничего не говорила?
— Так ты имеешь в виду эту «девятку»? — Марина оживилась. — Говорила. И я ее видела. Только больше я ничего об этом не знаю. Может, поклонник?
Я почувствовала злость на пресловутый фантом. Шныряет себе перед моим носом, явно чего-то добиваясь. Подъехал бы и сказал — чего. Нет, он просто так проплывает мимо. Голландец летучий… Черт бы его побрал!
— Так ты возьмешься, Тань? — спросила Марина, сложив молитвенно руки. — Пожалуйста!
Я кивнула:
— Подумаю, — ответила я — Давай сделаем так. Я тебе перезвоню. Согласна?
— Когда? — Марина даже затаила дыхание. Она действительно боялась.
— Вечером. Сегодня, — пообещала я. Лицо Марины почему-то напоминало мне куклу Барби, потерявшую туфельку… Глупенькое и растерянное. Я вздохнула.
— Да не бойся ты так, — попробовала я успокоить ее. — Прорвемся.
Марина судорожно кивнула. Я вздохнула. Новая клиентка явно нуждалась во мне. Хорошо быть сильной женщиной, — саркастически улыбнулась я самой себе, покидая Маринины апартаменты. Где бы только сил этих набраться…
* * *
Неужели все так просто? До безумия? Неужели моя бедная подруга погибла благодаря обезьяньим замашкам соседки по этажу?
Мысль была ужасной. Анька не заслуживала такой смерти. Меня переполняли обида и злость. Вся загнанная в уголок сознания энергия забушевала во мне с прежней силой. Я начала ощущать себя бомбой, готовой взорваться.
Последней каплей оказалась проклятущая белая «девятка». Увидев ее знакомый силуэт, я разозлилась так, что сосуды в голове угрожающе заныли, готовые к приступу боли.
Я плюнула на свою машину и, встав на пути «девятки», подняла руку. Пусть подвезет, заодно посмотрим, как выглядит загадочный ездок.
«Девятка» мой маневр разгадала мгновенно. Она спокойно объехала меня и продолжала свой путь.
— Он еще и хам! — рассерженно констатировала я вслед, успев, однако, заметить, что водитель довольно молод и симпатичен.
— А туда же, — проворчала я, — в преступники… Поэтому и ловить стало вас трудно. Больно обаятельные…
Делать было нечего. Он уехал. Встречаться со мной «фейс ту фейс», видимо, не входило в его планы.
Зато рядом остановился потертый «Запорожец», и пожилой джентльмен дружелюбно спросил, куда мне нужно добраться.
— До сути, — меланхолично ответила я, развернулась и пошла к собственному «коню».
«Вот куплю себе „Харлея“, — угрожающе подумала я. — Тогда никуда вы от меня не денетесь!»
Почему я связывала успех будущих предприятий с прославленным мотоциклом, сама не знаю.
Наверное, в прошлой жизни я все-таки была байкершей.
