ГЛАВА 12
— Слушай, мне нужно быстрее выбраться отсюда. Я не могу спокойно лежать в больнице, когда такое делается. Выручай, а… — стала я умолять Мельникова помочь мне.
— Даже не думай, — строго пробурчал он. — Мне врач рассказал, какие у тебя болячки. Я вообще удивляюсь, как ты можешь так спокойно со мной разговаривать. Неужели боль не мучает?
Как только Мельников заговорил о боли, я тут же поняла, что она совершенно не думает меня отпускать. Просто я настолько увлеклась размышлениями, что перебила ее.
— И зачем ты мне напомнил? — У меня снова пересохло во рту, и я вспомнила, что все никак не могу напиться. — Принеси попить. Ужасно хочется.
— Врач не разрешил давать тебе пить. Разве что один небольшой глоточек.
— Мельников, хорош над больным человеком измываться! Неси воды, а то я устрою тут скандал. Чего придумали! Я не такая развалюха, как может некоторым показаться. И вообще…
Я хотела было сказать бывшему однокурснику, что все равно долго оставаться в больнице не намерена, но потом спохватилась и решила не посвящать его в мои тайные замыслы. Ведь наверняка не позволит мне это сделать. Мало того, будет всячески препятствовать. И даже охрану выставить может, чтобы уж точно не упустить.
— Мне так кажется, что тебе сейчас даже здесь, в больнице, грозит опасность, — Андрей словно прочел мои последние мысли.
— Я знаю, как все уладить, — с видом заговорщика обратилась я к другу.
— Ну и как?
— Быть может, стоит всем сообщить, что я погибла? Думаю, с врачом ты договориться сумеешь. А? Тогда преступник будет твердо уверен, что цели своей достиг, и забудет про все. Как тебе мое предложение?
— Но ты ведь понимаешь, что тогда ты должна будешь исчезнуть. Спрятаться где-нибудь, чтобы никто даже из знакомых не смог тебя увидеть.
— Конечно, понимаю. Я и спрячусь. Перевезете меня в какую-нибудь частную клинику. И все дела.
Я с удовольствием смотрела, как Мельников задумался. Вот сейчас он еще поразмышляет и скажет, что я здорово придумала, что так будет лучше всего и тому подобное.
— Ты это здорово придумала, — не стал оригинальничать Андрей. — Так будет лучше, пожалуй. Я даже знаю, куда тебя перевезти. Мы тебя на дачу к одному моему знакомому отправим. Он врач, кстати. Сейчас в отпуске. И присмотрит за тобой, и полечит.
— Отлично. Действуй, — скомандовала я.
Мельников пулей вылетел в коридор. Я довольно улыбнулась.
Уже минут через двадцать в палату вошли мой симпатичный доктор, знакомая медсестра и сам Андрей. Они ввезли каталку, накрытую простынкой грязно-желтого цвета.
Я поморщилась.
— Иванова, вы хотели покинуть наше заведение, — улыбнулся врач. — Можете сделать это. Было приятно с вами познакомиться.
— А мне-то как приятно… — криво улыбнулась я.
Ко мне подошла медсестра, взяла мою руку и снова быстро сделала мне укол.
«Ну что у них за манера такая усыплять людей?» — успела подумать я, пытаясь разозлиться. Но перед глазами все поплыло, а потом изображение вообще пропало. Моя рука безвольно упала.
Меня, как потом рассказал Андрей, перенесли на каталку, накрыли простыней с головой и покатили по коридорам. При этом говорили всем, что женщина, попавшая в автокатастрофу, неожиданно скончалась. Травмы оказались гораздо серьезнее, чем предполагалось ранее. Спасти не удалось.
Повезли даже в морг. Но потом вынесли с другого выхода, впихнули в грузовую «Газель» и отвезли на дачу, где я благополучно и проснулась.
Было уже два часа дня — открыв глаза, я увидела перед собой большой будильник. Я не могла взглянуть в окно, но солнце освещало всю комнату. Какой сегодня день? Сколько я спала?
Потолок деревянный, и запах… Этот запах ни с чем не спутаешь. Так может пахнуть только дача. Причем на берегу реки. Волга, сады, цветы… Кажется, в этот приятный ряд примешивается еще и обалденный запах жареного мяса.
Я почувствовала, как голодна. У меня началось такое сильное слюноотделение, что только благодаря героическим усилиям я не намочила подушку. И пить! Как же хочется пить! Полцарства за стакан воды!
Ребра болели, но с головой было куда лучше. Я попробовала встать, и у меня получилось. Сначала я села на постели, свесив ноги. Потом медленно поднялась. Конечно, меня пошатнуло, но я предусмотрела такой вариант, поэтому вовремя схватилась за рядом стоящий стул. Перевела дух и маленькими шажками двинулась к двери.
Выйдя из комнаты, я чуть не заругалась. Они что, специально поселили меня на втором этаже? Чтобы было меньше желания вставать и спускаться вниз? Вот балбесы! Ну, незнакомые хозяева дачи — ладно. А Мельников? Наивный, однако.
Не буду говорить, чего мне стоило оказаться внизу. Там я увидела толстенного мужика и молодую девицу. Они накрывали стол на веранде и весело смеялись.
— Здравствуйте, — подошла я ближе и села на скамью.
— О, вы уже пришли в себя, спустились со второго этажа, — затараторила девушка. — Значит, вам лучше?
— Мне и раньше было нормально. Не могу понять, зачем врачам понадобилось колоть мне снотворное. Давайте знакомиться. Только воды сначала дайте.
— Я — Ирина. — Девушка подала мне стакан с минеральной водой.
Я выпила все, потом отдышалась и попросила еще.
— А меня Татьяной зовут, — наконец выдала я.
— Да мы все знаем. Нам Мельников доложил. Ты ценный свидетель. Тебя надо беречь, потому как бандиты охотятся за твоей головушкой. — Толстый мужичок был довольно милым. — Я — Федор.
— Так все и выболтал? — Я поняла, что Андрей про меня наврал. Вернее, сказал неправду.
— А что ему оставалось делать? — засмеялась девчонка.
— Понятно. А что у вас за праздник? Так есть хочется.
— Праздника нет. Сегодня Мельников приедет. Решили побаловать его шашлыками, — сообщил Федор.
— Но вам, — перебила его Ирина, — можно только что-нибудь легкое. Потому что вы столько дней не ели, — округлила она глаза.
— Сколько? — испугалась я.
— Дня два.
— Фу-ты. Мне все можно. Мой организм и не такое испытывал. А вот как раз от легкого может произойти непоправимое. Так что для начала, Иришка, покорми меня салатом каким-нибудь и колбасой. Бутерброды — моя любимая еда.
Девушка снова рассмеялась. Она вообще часто смеялась. И мне это сразу понравилось.
Ира налила мне чай, сделала бутерброды. Кофе она ни под каким предлогом варить не стала. Я испытывала такой голод, что возникать не стала, а с удовольствием съела то, что дали.
Голова и ребра продолжали болеть. Но эта боль не шла в сравнение с моими мысленными мучениями. Я ждала Мельникова, чтобы задать ему пару вопросов.
Долго томиться в ожидании не пришлось. Уже через полчаса Андрюха нарисовался на горизонте. Я хотела броситься ему навстречу, но от первого же движения и немедленно возникшей резкой боли снова опустилась на свое место.
— Привет, — невесело поздоровался Мельников. — Я гляжу, ты уже встала на ноги. И жрешь сидишь как лошадь.
— Будешь жрать с такой голодухи. Ну рассказывай, что в мире делается? — Я жестом пригласила его сесть рядом со мной.
— Хороших новостей у меня нет, — отчеканил Андрей. — Только плохие.
— Что-то случилось?
— Твою машину я отдал своему другу. Он классный специалист. Конечно, там много чего заменить придется, и влетит тебе это в копеечку, но, думаю, он справится. Да к тому же ты вполне платежеспособна, насколько мне известно.
— По глазам вижу, это не все, — небрежно бросила я, напрягая все свои физические и умственные возможности, чтобы догадаться, что же еще произошло.
— Вчера украли вазу, — буднично сообщил Андрей, не дав мне времени на догадки.
— Что? — воскликнула я.
— Вазу, говорю, украли. По дороге с выставки. Прямо из машины.
— Но как же так получилось? — Мне трудно было поверить, что подобное возможно.
— А вот так. Машина с охраной ехала, никого не трогала. Но тут с ней столкнулся другой фургончик. Небольшой такой. Когда вышли разбираться, на охранников напали двое в масках и, грозя оружием, забрали вазу.
— А что охранники? Они ведь тоже вооружены?
— Да. Но их оружие не стреляло. Как мы уже выяснили, были срезаны бойки, — Мельников говорил спокойно, но я видела, как он огорчен.
— Ни фига себе! — присвистнула я. — И кто это сделал?
— Ты задаешь слишком много вопросов. Что для твоего положения нежелательно.
— А охранников не тронули?
— Какой смысл? Похитителям была нужна ваза, а не трупы.
Я замолчала. Мне было о чем подумать. Совершенно неожиданно в голове мелькнула мысль, что эта кража каким-нибудь образом должна быть связана с гибелью Глеба и Никиты. Но меня отвлекли.
Федор и Ирина уже закончили возиться с шашлыком. Еще полчаса все ели, а потом Мельников с хозяином дачи сели в машину и уехали в город. Перед этим Андрей, правда, сказал прощальное слово.
— Буду только через два дня. Раньше никак. В городе все считают, что ты погибла в автомобильной аварии, так что свыкайся с этой мыслью. В общем, все. Федор сказал, что ты довольно быстро идешь на поправку. Отдыхай, дыши свежим воздухом и все такое. Пока.
— Пока. — Я помахала ему ручкой.
— Что он сказал? — подошла ко мне Иринка.
— Сказал, чтобы я выехала не раньше чем через полчаса после него. А так больше ничего интересного, — будничным тоном заметила я и пошла в дом.
— Как же так? — воскликнула девушка. — А я поняла, что вы у нас остаетесь…
— Устаревшие сведения, — обернулась я, а потом подошла к ней. — Но надеюсь, тебя попросили, чтобы ты обо мне вообще ничего никому не говорила.
— Конечно.
— Так что смотри! Если кто звонить будет, говори, что у вас только тетя родная живет. Даже Мельникову. Позовет меня к телефону, придумаешь что-нибудь: в огороде полет, навоз таскает — у самой фантазия должна работать. Дело у меня секретное. Особо важное. Так что не подведи. Лады?
— Лады, — на автомате произнесла девушка. — Но я все равно ничего не поняла.
Я только махнула рукой.
В доме я нашла свою сумку. На тумбочке лежали обезболивающие таблетки. Я бросила их к себе в карман и вышла во двор.
— Автобусы у вас тут ходят? Или электрички?
— Автобусы.
— Я ушла. Запомни: будут про меня спрашивать, говори, что сплю. Никому не сообщай, что уехала. Я скоро буду. Дня через два.
Я пошла по единственной тут дороге, и она вывела меня на шоссе. Вот сейчас доеду до дома, переоденусь, меня не то что просто знакомые, сам друг Мельников не узнает. А жить буду пока на конспиративной квартире. И тогда я все разведаю. Я им всем войну объявляю, раз такое дело!
Автобусы шли полупустыми. Я села в первый попавшийся и закрыла глаза. Все же болезненное состояние давало о себе знать.
Я испытывала огромное желание прийти домой и первым делом кинуть магические кости. Мне нужен только их совет, и ничей больше. Вполне понятно, что Мельников хочет оградить меня от всего этого, но неужели он сам не понимает, что я все равно доведу дело до конца? Неужели за столько лет не выучил мои принципы, привычки, замашки? Просто смешно!
На конечной остановке автобуса, на котором я приехала в город, мне пришлось пересаживаться еще на троллейбус, что окончательно вывело меня из себя. Угробили мне машину! Как я теперь без нее?
Но вот я и дома. В подъезд я проскользнула так, что меня никто, к счастью, не видел. Поднималась по лестнице пешком, потом быстро открыла дверь и юркнула в квартиру.
Закрылась на все замки и прошла в комнату. Достала заветный мешочек, вынула кости и погрела их в руках, пока думала над вопросом, который намерена задать.
Пожалуй, мне стоит спросить, кто преступник. Пусть я не получу ясного ответа, зато смогу понять, в каком направлении нужно двигаться. Впрочем, я и так примерно представляю, что буду делать. Но ориентиры все же нужны.
Я кинула кости на стол. Комбинация — 36+20+3. «Начало периода деловой активности, благодаря которой вы достигнете всего, к чему стремились».
Отлично. Но я и так верю в свои силы. Мне бы поточнее…
И я решила еще раз бросить кости. Конечно, это очень не приветствуется, но сейчас я нуждаюсь в хорошем пинке.
На сей раз выпало — 32+10+13. «Если вы думаете, что что-то о ней знаете, то вы ошибаетесь».
О, это уже ближе к делу. Мне выпал явный знак искать женщину. Но при чем тут женщина? Неужели я до сих пор ошибалась, совершенно не беря в расчет при расследовании слабый пол?
В голове закрутилась мысль, которая уже готова была, ну совсем готова была пойматься, но… никак не ловилась. Казалось, еще секунда, и я пойму, что меня так беспокоит. Я усилила мозговое напряжение… Тщетно. Только голова еще больше разболелась.
Я переоделась и пошла в душ. Как только я себя увидела в голом виде, то чуть дара речи не лишилась. Надо же, сколько на мне синяков и ссадин! Прав был доктор. Видно, я на самом деле пострадала достаточно сильно. Ой, а в районе бедра какой огромный синячище! Правда, он уже «цвести» начал — радовал сейчас мой глаз желтизной, пробивавшейся на месте черноты кровоподтека.
Откинув жалостливые мысли, я смыла с себя грязь, больничные запахи, вымыла голову и, обновленная, появилась на кухне. Теперь никто и ничто не помешает мне сварить себе настоящего черного кофе. Еще только я банку открыла, еще только появился запах, а я начала глотать слюнки. Божественный напиток!
Насильно заставив себя ни о чем не думать, я спокойно пила кофе. Есть совершенно не хотелось. Я ненавязчиво стала вспоминать все, что предшествовало аварии, и вообще все с самого начала. Просто вспоминать. И старалась делать это без всяких эмоций и анализов.
Потом я покурила. Потом полежала.
В голове не прояснилось. Ну ничего, будем действовать по собственному плану. Обойдемся пока без женщин.
Прежде всего мне надо изменить внешность. И я достала со шкафа свой чемоданчик, в котором у меня хранится все, что может пригодиться для такого случая.
Можно, например, сделать из себя брюнетку, чтобы не быть похожей на себя, но брюнетки — они все же яркие, запоминающиеся. А мне надо незаметной стать. Ага, решено. Лучше я… старушкой буду. Точно. У меня имеется просто замечательный седой парик со смешным пучком сзади. Очки. А на лицо наложу старческую маску. Все загримирую, будет отлично. Накладной живот можно будет спрятать под длинным платьем-халатом. А вот руки показывать нельзя. Они у меня молодые. Значит, придется кофточку с длинными рукавами нацепить. Старенькие женщины всегда мерзнут, так что никто не удивится. А на ноги кроссовки. Пусть. Сейчас их все носят. Теперь палочку в руки… Ну, зашибись!
Через сорок минут из зеркала на меня смотрела сутуловатая бабулька, милого и даже смешного вида. Божий одуванчик. На такую рука ни у какого злодея не поднимется. Даже прогнать стыдно. Разве что помочь захочется.
Я понравилась себе. Довольная, глотнула еще кофейку и взялась за телефон, чтобы позвонить одному моему хорошему знакомому.
— Пашка, привет, это я, — брякнула я и тут же прикусила язычок. Я ж должна для всех быть погибшей!
— Ну… — Но он по голосу все равно меня узнал. И откликнулся в своей манере: — Ты еще не продал свою раздолбанную «шестерку»?
— Кому она нужна?
— Слушай, дай погонять?
— Ты что, спятила? — пробасил мой товарищ.
— Нет. Моя в ремонте. А без колес я не могу. Тебе все равно ведь. Выручи.
— Да бери. Можешь вообще ее себе оставить.
— Насовсем не надо. Спасибо большое. Только вот еще что. Я тебе не звонила, ты меня не видел и вообще не помнишь. Ничему не удивляйся, если что. И про меня не болтай. Даже сейчас хорошо, что не называешь меня ни по имени, ни по фамилии. Машину брось у учительского парка, ключи сунь под бампер. Только быстро.
— Ты такая загадочная. А если я тебя на улице увижу, не подходить? — на всякий случай поинтересовался Павел.
— Не увидишь.
— А вдруг? Конечно, я могу тебя не узнать, но все равно ты будешь напоминать мне себя.
— Ты сам-то понял, что сказал? — засмеялась я. — Все. Пока. Как скоро можно будет забрать машину?
— Думаю, через полчаса она уже будет там стоять, где ты сказала.
— Ну и отлично.
Я бросила трубку. «Ты будешь напоминать мне себя». Надо же так выразиться! Напоминать… Стоп. Та девушка в приемной Тимохина. Она мне кого-то напомнила. Или… Точно, я видела ее раньше. И если не вспомню сама, где и когда именно, то все равно узнаю.
Я подпрыгнула от радости. От старушки было странно такое ожидать.