Глава 8
Закончив разговор с Семеновым, я решила позвонить подполковнику Давыденко. Теперь я знала, что тайной вдохновительницей всех действий чернявого была Эльвира Колобкова, и мне необходимо было как можно быстрее установить место ее пребывания в Санкт-Петербурге.
Учитывая неприглядный характер предприятия, которое она затеяла, вряд ли она захочет афишировать свое появление в городе и останавливаться у кого-то из старых знакомых. Скорее всего, она поселилась в какой-нибудь гостинице и без особой нужды не высовывается. А если так, то, как и в случае с Настей, наиболее оперативным способом решения вопроса будет взаимодействие с официальными органами.
Гораздо проще будет агентам Давыденко под каким-нибудь предлогом запросить из отелей информацию о вновь прибывших, чем мне самой ходить и светиться по всем этим злачным местам. Особенно учитывая тот факт, что чернявый знает меня в лицо.
– Ну як, покалякали с доктором? – весело спросил Давыденко, узнав, кто ему звонит.
– Покалякала.
– Девочка у него?
– Да. Она очень плоха. Я ему объяснила все, сказала, что нельзя давать ей сильные препараты. Но из больницы забирать ее пока нельзя. Да и преступники на данном этапе должны думать, что все идет по их плану. Кстати, мне удалось установить, кто является настоящим организатором преступления.
– Та вы шо?
– Да, удалось. Это некая Колобкова Эльвира Игоревна, вторая жена Дмитрия Колобкова и мачеха Насти. И в связи с этим, Тарас Богданович, у меня будет к вам еще одна просьба...
– Говоритэ.
– Вы один раз уже так хорошо и оперативно посодействовали мне... я имею в виду, с поисками Насти. Так вот, не могли бы вы так же помочь мне теперь и с розыском Эльвиры Колобковой? Я почти уверена, что она остановилась в одной из гостиниц города... нельзя ли запросить информацию... о приезжих?
Я понимала, что не могу приступать со своими требованиями к подполковнику Давыденко так же свободно, как к подполковнику Кирьянову, но, учитывая фактор времени, подмога была мне необходима, и я со всей возможной мягкостью и дипломатичностью пыталась добиться своего.
– Ну шо ж, – после непродолжительного раздумья произнес Давыденко, и я сразу поняла, что ко второй моей просьбе он не был готов. – Шо ж, попробуем помочь... коллегам.
– Пожалуйста, очень вас прошу. Вспомните, что вы помогаете не столько коллегам, сколько беззащитной маленькой девочке, для которой дорога каждая минута.
– Та ладно уж... сказал же ж, – с досадой произнес Давыденко. Видимо, он не любил чрезмерных проявлений эмоциональности.
Петербургский подполковник пообещал навести нужные справки и, как только что-нибудь выяснится, перезвонить мне.
Закончив разговор, я поймала такси и поехала в гостиницу. При всей оперативности, которая так приятно поразила меня в работе петербургских коллег, на то, чтобы пробить гостиницы огромного мегаполиса, им, несомненно, потребуется время.
Я же, со своей стороны, смогу употребить это время на то, чтобы немного отдохнуть и подкрепить силы. Воспоминания о столкновениях с чернявым все еще были очень свежи, а если Давыденко найдет Эльвиру, мне потребуется немало энергии.
Приехав в свой номер, я набрала полную ванну теплой воды, плеснула туда какой-то ароматический гель и следующие полчаса отдала приятнейшим расслабляющим водным процедурам, которые завершились бодрящим контрастным душем.
Как всегда после такого сочетания, я почувствовала себя намного лучше. Теперь я была готова бегать за этой Эльвирой хоть целые сутки. Заказав кофе в номер и закурив сигарету, я уже начинала ощущать скуку от ничегонеделания, как снова зазвонил мой мобильник.
– Алло! Це Татьяна?
– Она самая.
– Ну шо вам сказаты... Нашли мы вашу Элвыру.
– Правда?! Ну вы... молодцы просто!
– А як же ж. И мы молодцы, та й вы дивчина фартовая. И девочку вашу долго искаты нэ пришлось, та й бабу цю... У мэни хлопчик одын... вин там... того... дэжурить... кое-где. Та й ще одын... кое-где. Тоже вот, чоловика соследають. А уж мэста-то гарни! Всэ гостыници, та все валютни. Ото ж я им и отзвонывся. А ну, давай, говорю, ребята, пощщюпай их, шхвейцаров этих. Так одын пощщупал, та й ничого нэ знайшов. А второй пощщупал, та й знайшов. Пишитэ.
Он стал диктовать мне адрес гостиницы, и я сразу поняла, что в списке Семенова этого названия нет. Поэтому я попросила объяснить мне, как лучше добраться до отеля, а заодно затронула и вопрос о конспирации.
– Та вы нэ волнуйтэсь, – успокаивал меня Давыденко. – Воны нэ знають. Воны хлопчики мои, так же ж просто списки затребовали у них и по ним уже посмотрели. Вроде бы як для своего дила. Кто там может знать, что искали именно эту вашу Элвыру?
– Да, пожалуй. Ну, спасибо! Спасибо огромное!
– Обращайтэся.
– А кстати, она одна зарегистрирована в номере или...
– Ни. Одна. А этого агента ее мы ж хвамилию не знаем, так шо...
– Да, разумеется.
Поговорив с Давыденко, я поняла, что нужно торопиться. События развивались стремительно, и сейчас мне нужно было многое успеть сделать за короткое время.
Зная местонахождение Эльвиры, я могла организовать слежку за ней, но все это было не так просто и требовало подготовки.
Я стала распаковывать свой арсенал. Среди моих домашних заготовок имелась пара «жучков», способных сохранять в памяти «увиденное». Правда, по размерам они были несколько больше обычных «видеожучков», передающих изображение на стационарный пункт наблюдения, и их было сложнее спрятать. Но для моего случая это было именно то, что нужно.
Стационарный пункт должен находиться в радиусе досягаемости сигнала от «жучка», и этот радиус, как правило, всегда невелик. В незнакомом городе, плохо ориентируясь в обстановке и географии, не имея машины, я не смогла бы организовать такое стационарное наблюдение, не рискуя быть обнаруженной. А автономный «жучок» решал эту проблему. Кроме того, если бы его даже засекли, невозможно было бы доказать, что поставила его именно я.
Аппаратура была распакована и снова уложена уже в мою повседневную сумочку, и оставалось только придумать, как мне проникнуть с ней в номер. В сущности, способов было достаточно много, но почти все они предполагали, что портье сообщит Эльвире, что ее персоной интересовались. А проникать в номер через окно среди бела дня было, мягко говоря, несколько рискованно.
И потом, не зная, как выглядит эта гостиница, я не могла ответить с полной определенностью, можно ли вообще проникнуть туда через окно.
Поэтому я придумала иной способ.
Учитывая специфику моей поездки, я не могла взять с собой много одежды и именно поэтому выбрала классическое сочетание – белый верх, черный низ. Оно подходило практически для всех случаев. И в пир, как говорится, и в мир. Но что касается макияжа, тут я могла не ограничивать себя. Ярко накрасившись и придав эффектную «растрепанность» своей белой гриве, я добилась именно того эффекта, который был мне необходим.
Снова оказавшись в такси, я назвала адрес и скоро подъехала к фешенебельному отелю. Кинув беглый взгляд на его внешний облик, я поняла, что путь через окно доступен только альпинисту, снабженному спецсредствами. Внешне гостиница представляла собой совершенно гладкую прямоугольную стеклянную коробку высотой этажей в двадцать. Впрочем, первые два этажа были снабжены пристройкой, в которой, по всей видимости, располагался ресторан, поэтому на третий и даже на четвертый этаж я, пожалуй, забраться смогла бы. Но, судя по номеру, который назвал мне Давыденко, Эльвира жила на седьмом.
Выйдя из машины, я уже держала возле уха телефон. В трубке висело гробовое молчание, но зато сама я разливалась соловьем.
– Да, уже подъехала, – говорила я, проходя мимо швейцара на входе, – сейчас поднимаюсь к тебе... Какой, ты говоришь, номер? Пятьсот седьмой? – наморщив лобик от усилий запомнить, говорила я уже в вестибюле, минуя фейсконтроль. – А это какой этаж? Да? А-а... Я к подруге, – ослепительно улыбнувшись, бросила я охранникам и прошла к лифту.
Я должна была выглядеть естественно, чтобы не вызвать ничьих подозрений, но лучше всего было то, что я чувствовала себя очень уверенно. Возможно, потому, что у меня имелся «отходной» вариант. Если бы кому-нибудь вздумалось остановить меня и проверить, точно ли я иду к подруге, я назвала бы Эльвиру. Ну а уж номер... пятьсот седьмой, семьсот пятый... очаровательной девушке незачем забивать такими мелочами свою очаровательную головку. Могла и перепутать.
Но никто не остановил меня. Так и не определив, отчего во все глаза пялились на меня охранники – то ли из-за того, что хотели остановить, то ли пораженные моей неземной красою, – я вышла из лифта на седьмом этаже.
Коридор был абсолютно пуст. Начало мне понравилось. Очень быстро обнаружив номер 705, я подошла к двери и приникла к ней ухом. Внутри было довольно тихо, но несколько едва слышных звуков передвигаемых стульев и переставляемой посуды дали мне понять, что внутри кто-то есть.
Пришлось ждать. Осмотревшись, я обнаружила укромное местечко, где можно было притаиться так, чтобы дверь номера и все, кто из него выходит, были мне видны, а я оставалась бы незамеченной. Укрывшись там, я встала на караул.
Время шло, а из номера никто не появлялся. Тогда я подумала, что неплохо бы мне вообще сориентироваться в этом коридоре. Есть ли тут, например, еще какие-нибудь возможности спуска, кроме лифта?
Отойдя немного от своего укрытия, я действительно обнаружила лестницу, очень искусно скрытую в какой-то нише так, что ее нельзя было заметить, если не искать специально.
Тут раздался звук отпираемого замка, и я поспешила на свой наблюдательный пункт.
Фотографии Эльвиры у меня так же не было, как и фотографии Насти. Но я знала, что она проживает в семьсот пятом номере, причем одна. Следовательно, высокая женщина с длинным носом и пышно начесанной, залаченной шевелюрой – это, скорее всего, и есть Эльвира Игоревна Колобкова собственной персоной.
Эльвира направилась к лифту, и я тут же поняла, что очень правильно сделала, удосужившись отыскать лестницу. Чтобы установить свои «жучки», мне требовалось время, а надолго ли вышла Эльвира – неизвестно. Следовало это уточнить. Метнув-шись к лестнице, я помчалась по ступеням вниз.
Семь этажей! Черт бы тебя побрал! Хорошо, что вниз, а не вверх.
Где-то между четвертым и пятым у меня мелькнула веселенькая мыслишка: совсем необязательно, что Эльвира едет на первый. Может быть, где-то на шестом проживает чернявый и она просто хочет навестить его?
От этой мысли я чуть было не споткнулась и не проделала дальнейший путь кувырком, но, к счастью, удержалась на ногах.
Прочь сомнения! Вперед, и только вперед. Точнее, вниз.
Пробежав последний пролет и наскоро отдышавшись, я осторожно выглянула в вестибюль. От дверей лифта отходила только что приехавшая Эльвира. Я успела. И главное – угадала! Она не собиралась на шестой. Судя по направлению ее движения, она шла в ресторан, куда можно было попасть прямо из вестибюля гостиницы. Действительно, через некоторое время Эльвира скрылась за дверью ресторанного зала. Взглянув на часы, я обнаружила, что сейчас семь с небольшим. Не иначе мадам решила поужинать. Что ж, отлично! Это нам очень на руку. Думаю, времени хватит.
К сожалению, подниматься обратно мне пришлось тоже пешком. Чтобы добраться до дверей лифта, мне нужно было бы пересечь вестибюль и снова попасться на глаза охране. А это в мои планы никак не входило.
«Испортили мне машину, – сердито думала я, взбираясь по лестнице, – чуть не придавили самосвалом, потом вообще чуть не убили. И после всего этого я еще должна бегать туда-сюда по этим чертовым лестницам!»
Но все на свете кончается. Закончились и лестничные пролеты. Точнее, те пролеты, которые мне необходимо было преодолеть по дороге на седьмой этаж.
Отель, в котором поселилась Эльвира, был хотя и фешенебельный, но, к счастью, не слишком современный. Номера в нем по старой доброй традиции открывались ключами, а не с помощью карточек, и, немного повозившись около двери, я смогла проникнуть внутрь.
Эльвира, как и я, решила не останавливаться в люксе. По-видимому, тоже не хотела привлекать к себе лишнего внимания. Ее номер по классу был, пожалуй, таким же, как и мой. Две комнаты – спальня и гостиная, совмещенная с небольшим баром, и ванная.
Меня это вполне устраивало. В моем арсенале было как раз два «жучка». То, что могло происходить в ванной, меня мало интересовало, а вот беседы в гостиной или – чем черт не шутит – в спальне могли оказаться интересными.
Теперь нужно было установить «жучки» так, чтобы сами они были незаметны, а обзор обеспечивали максимальный.
Впрочем, в гостиной это удалось мне легко. Бар, находившийся в углу, обеспечивал прекрасный вид всей комнаты, а нагромождение всевозможных навесных шкафов, шкафчиков, вытяжек и кондиционеров давало возможность спрятать там не только мой маленький «жучок», а, наверное, целый телевизор.
Со спальней было сложнее. Там, кроме кровати, почти ничего не было. Стояли еще какие-то маленькие тумбочки, но для укрывания «видеожучка» они представляли мало перспектив. В этом случае мне удалось бы разве что подсмотреть, насколько кривые у Эльвиры ноги.
Я обратила внимание на осветительные приборы. Бра мне не подошли, но люстра была великолепна. Сделанная в виде букета лилий, она была снабжена, наверное, целой сотней плафонов, среди которых мой «жучок» оказался бы совсем незаметным. А расположение люстры – в самой середине и на самом верху, делало обзорность просто идеальной. Проблема была в трехметровых потолках.
Но и тут я быстро нашла решение. Выдвинув на середину спальни одну из тумбочек, я поставила на нее стул, и люстра оказалась в пределах досягаемости.
Установив свои «жучки», я посмотрела на часы и увидела, что у меня еще оставалось немного времени, чтобы провести небольшой, так сказать, осмотр.
Стараясь не менять положения вещей, я проверила обе тумбочки, а также шкафы и секретеры в гостиной. Разумеется, я ничего не нашла. Несколько тюбиков крема, белье и одежда, пара каких-то журналов. Ни документов, ни чего-то такого, что указывало бы, что в номере проживает именно Эльвира Игоревна Колобкова, а не кто-то другой.
Здесь чувствовалась рука чернявого. Думаю, это именно он порекомендовал Эльвире все важные документы, а также записные книжки, если таковые имеются, всегда брать с собой.
«Что ж, не все коту масленица. Удовольствуемся пока „жучками“. Надеюсь, с их помощью я смогу получить какую-нибудь полезную информацию», – оптимистично думала я, даже приблизительно не предполагая, что именно я смогу получить очень скоро и как раз с помощью этих самых «жучков».
Спустившись вниз (на сей раз уже на лифте), я, снова одарив онемевших охранников очаровательной улыбкой, вышла из гостиницы. Одно дело было сделано – «жучки» поставлены. Вскоре предстояло сделать второе – забрать их обратно.
Сидя на заднем сиденье такси, я раздумывала, когда будет лучше всего это сделать. Скорее всего, самым оптимальным вариантом было бы навестить Эльвиру завтра в это же самое время. Надеюсь, ужинает она каждый день. Значит, велика вероятность того, что и завтра около семи часов вечера она отправится в ресторан. Тогда-то я и заберу «жучки». Думаю, за сутки мне наберется, что посмотреть.
Вернувшись в свой отель, я подумала, что и мне тоже на мешало бы поужинать, и спустилась в ресторан. Повара снова не обманули моих ожиданий. Блюда были приготовлены великолепно, и кофе снова был на уровне.
Поднявшись к себе в номер, я почувствовала непреодолимую тягу к подушке. Напряженность последних дней и далеко не оптимальное физическое состояние давали себя знать.
* * *
Проснувшись на следующее утро, я вдруг поняла, что до вечера мне нечего делать, и я абсолютно свободна. Ощущение было настолько необычным, что сначала я даже растерялась. Но потом решила, что мне представляется прекрасная возможность посвятить немного времени самой себе и хотя бы частично восстановить форму.
Позвонив консьержке, я узнала, что среди прочих услуг, которые гостиница предоставляет своим постояльцам, имеется и косметический кабинет с массажным салоном. Это было как раз то, что нужно.
Я спустилась вниз и в течение двух с половиной часов занималась своим здоровьем и внешним видом.
Выйдя наконец из салона, я чувствовала себя бодрой, отдохнувшей и внешне похорошевшей, но все равно до семи часов вечера оставалась еще уйма времени. Тогда я решила снова съездить в психиатрическую клинику и проследить, не появятся ли там Эльвира с чернявым. А если мне повезет и они придут, возможно, мне удастся проследить, куда они направятся потом.
Впрочем, даже если это не удастся, я все равно смогу извлечь из своей слежки нечто полезное. Ведь я до сих пор так и не знала, как выглядит внешне мой главный враг. Личность Эльвиры теперь была мне известна, а ее спутником, если таковой обнаружится, наверняка и будет чернявый.
Я снова облачилась в свой неприметный джинсовый костюмчик, взяла такси и поехала в клинику.
Как и большинство учреждений подобного типа, клиника была окружена парковой зоной, где очень легко было оставаться незамеченной, наблюдая за входом. Поэтому я даже не прилагала каких-то особенных стараний, чтобы спрятаться. Я просто села на лавочку, подальше от входа, и стала ждать.
Каково же было мое удивление, когда буквально минут через десять дверь здания открылась, и из нее появилась Эльвира в сопровождении здоровенного верзилы, одетого, несмотря на теплый летний день, в строгий черный костюм.
И «мосластый», и «чернявый», и «солидный» – все эти определения подходили к нему. В пиджаке он выглядел вполне солидно, но было совершенно очевидно, что если он снимет его, выдающиеся мускулы и огромные конечности сразу сделают его похожим на орангутанга. И лицо у него было соответствующее.
Глаза, действительно довольно глубоко посаженные, были самой незаметной деталью на этом лице, бо?льшую часть которого занимали выдающиеся скулы и длинный подбородок. Завершенность его облику придавали узкий лоб и черные, коротко стриженные жесткие волосы.
«Что ж, в каком-то смысле я пришла как раз вовремя», – подумала я, вставая со скамейки и направляясь вслед за этой парочкой.
Неожиданно и совсем некстати зазвонил телефон.
– Алло, это... э-э... Татьяна Иванова?
– Да, слушаю вас.
– Это доктор из клиники. Из детской психиатрии. Доктор Иванов.
– Да, я поняла. Здравствуйте, Степан Измайлович.
– Здравствуйте. Вы ведь просили звонить, если придут к этой девочке, к Насте. Ну вот я и... звоню.
– Да, конечно. Спасибо, Степан Измайлович. Есть какие-нибудь новости? Как там Настя?
– Настя почти так же, но, учитывая вашу информацию, мы несколько скорректировали лечение, думаю, дело скоро пойдет на поправку.
– Что ж, будем надеяться. А посетители ваши ничего интересного вам не сообщали?
– Сказали, что, возможно, вскоре понадобится медицинское заключение о состоянии здоровья девочки, спрашивали, смогу ли я это... организовать.
– Надеюсь, вы ответили положительно?
– Ну да, я согласился, но... подобные заключения не может выдавать один человек. Нужно собирать комиссию...
– Вы объяснили им это?
– Ну да, я так и сказал.
– А они что?
– Что – они... собирайте, говорят.
– Как вы думаете, они ничего не заподозрили?
– Думаю, нет. А для чего им это заключение?
– Извините, Степан Измайлович, сейчас я не могу говорить. Я обязательно все объясню вам, но только несколько позже. А сейчас мне нужно идти. До свидания.
– До свидания.
Эльвира и чернявый отошли уже довольно далеко от дверей клиники, и мне пришлось почти бежать, чтобы нагнать их. Они не брали такси и не садились в общественный транспорт, не торопясь шли по тротуару и что-то обсуждали.
Чернявый знал меня в лицо, поэтому я не могла подходить слишком близко, и мне почти ничего не было слышно из их разговора. Только изредка я улавливала краем уха обрывки фраз, среди которых чаще всего звучали слова «знакомый», «документы» и «виза». Скорее всего, они обсуждали возможность перевозки девочки в Финляндию.
Очень скоро обнаружился и пункт назначения, к которому они направлялись. Отойдя квартала два от больницы, они завернули в какой-то переулок, где стояло маленькое чистенькое здание, огороженное кованой решеткой, перемежающейся кирпичными столбами, на каждом из которых красовалось по видеокамере.
За решеткой в маленьком дворике расхаживали люди в незнакомой мне униформе, вооруженные пистолетами и дубинками. Над зданием развевался также незнакомый мне флаг.
«Не иначе посольство. Финское», – с непонятной мне самой иронией подумала я и, кажется, угадала.
На здании висела табличка, содержание которой можно было прочитать, только имея при себе бинокль, но странный язык, на котором охранники перебрасывались какими-то фразами, утвердил меня в моей первоначальной догадке.
Чернявый подошел к калитке, сказал что-то одному из охранников и показал свои документы. Охранник кивнул на Эльвиру. Та полезла в свою сумочку и тоже вытащила какую-то ксиву. После этого охранник поговорил с кем-то по рации и только потом впустил своих гостей в калитку.
Мне снова оставалось одно – ждать.
По всей видимости, учитывая то психическое состояние Насти, на которое они надеялись, с ее перевозкой через границу могли возникнуть проблемы. Эти-то вопросы парочка и пытается сейчас решить в посольстве. Интересно, что это за знакомый, о котором они говорили?
На сей раз ждать мне пришлось гораздо дольше. Около часа. То и дело поглядывая на часы, я уже начала беспокоиться, сумею ли беспрепятственно осуществить свою миссию по выемке «жучков». Что, если Эльвира после всех этих прогулок будет ужинать не дома, то есть в гостинице, а где-нибудь в ресторане, а к себе в номер как раз и заявится именно в тот момент, когда я буду там орудовать?
Но когда Эльвира и чернявый вышли из посольства, не было еще и пяти.
Увы, оказалось, что ждала я напрасно. Не отойдя и двух шагов от посольства, чернявый сразу же поймал такси и посадил в него Эльвиру. Затем остановил следующую машину и уехал сам.
Преследовать их было бессмысленно. Даже если бы они не разделились и я могла бы поймать машину сразу, как только они отъехали от здания посольства, все равно в сутолоке столичного движения я наверняка потеряла бы их. Особенно принимая во внимание то обстоятельство, что за рулем находилась бы не я, а какой-то незнакомый дядечка, которому еще нужно было бы объяснять, что к чему.
Мне ничего не оставалось, как вернуться в свой номер.
За время своей прогулки я слегка проголодалась и решила перед новой вылазкой в апартаменты Эльвиры немного подкрепиться. Спустившись в ресторан, я заказала легкий ужин, решив растянуть его, насколько возможно. Скучно было сидеть в номере. Но оказалось, что я совсем забыла о результатах утреннего посещения косметического кабинета. А они все еще давали себя знать.
Разумеется, я снова была в зале, где разрешалось курить, а в нем, как и следовало ожидать, обедали в основном мужчины. Вот один из этих мужчин и решил преподнести мне сюрприз.
Ничего не подозревая, я перешла к десерту и кофе, покуривая сигаретку и почитывая журнал, как вдруг к моему столику подошел официант и положил на скатерть розу. Уловив мой вопросительный взгляд, он сообщил, что так желает выразить мне свое восхищение мужчина вон за тем столиком.
Посмотрев на «тот столик», я обнаружила престарелого ловеласа, уже начинавшего слегка лысеть. В любой другой ситуации я не раздумывая послала бы его подальше, но сейчас мне нужно было скоротать время, а для этого подходил и престарелый ловелас.
Я мило улыбнулась дедушке, и он тут же материализовался рядом с моим столиком.
– Вы позволите?
– Пожалуйста.
Ловелас уселся рядом и заказал коробку конфет и коньяк.
– Здесь подают неплохой кофе, не правда ли? – несколько издалека начал он.
– Да... вполне.
– Но если добавить к нему капельку коньяка, он будет просто великолепным! Это, знаете, как последний штрих в картине художника. Кстати, меня зовут Борис.
– Вы художник?
– Нет, – усмехнулся Борис. – Я... ну, скажем, бизнесмен. А как вас зовут?
– Ну, раз уж вы Борис, то я, наверное, Дорис, – ответила я, в обоих именах делая ударение на «о». Но, по всей видимости, Борис был равнодушен к голливудским боевикам.
– В каком смысле? – как-то глупо спросил он.
– Ничего... не обращайте внимания. Дурацкая шутка. Меня зовут Татьяна.
– Татьяна... прекрасное имя! Прекрасное имя, прекрасная девушка... Почему такая прекрасная девушка скучает в одиночестве?
В общем, Борис оригинальностью меня не поразил. После двух-трех полушутливых, полупохабных фраз он стал напрашиваться ко мне в номер, и я уже пожалела, что завела с ним разговор. Если бы я могла знать тогда, какую службу сослужит мне это мимолетное знакомство, я бы поселила Бориса в своем номере до конца командировки. Правда, тогда мне самой пришлось бы переехать, но это уже пустяки.
Кое-как отделавшись от навязчивого Бориса, я поднялась к себе и стала собираться в гости к Эльвире. Снова облачившись в свою белую блузку и черные брюки и сделав заметный макияж, я поехала в отель.
Охранники уже узнавали меня и не таращились, как ненормальные, а приветливо улыбались. Сегодня я приготовила для них другое представление.
– Ну что ты, дорогой, это совсем недолго, – говорила я в трубку. – Сейчас только забегу на минуточку к Юльке, и сразу домой.
«Ага, „к Юльке“, – лукаво улыбались бдительные стражи, когда я проходила мимо них к лифту. – Знаем мы эту Юльку!»
Поднявшись на седьмой этаж, я подошла к знакомой уже двери и снова приникла к ней ухом. За дверью не было слышно ничего. Ни громких звуков, ни тихих. Посмотрев на часы, я обнаружила: без пяти минут семь. «Вчера она ушла ужинать в восьмом часу, – думала я. – А сегодня? Почему раньше? Проголодалась после напряженных дебатов в финском посольстве?»
Но рисковать мне было нельзя. Если Эльвира ушла не на ужин, а просто покинула на несколько минут свой номер, заходить туда нельзя. Мы могли встретиться с ней немного раньше, чем я это планировала.
Подождав в своем вчерашнем укрытии минут двадцать, я убедилась, что за это время никто не выходил из номера и никто в него не заходил. Тогда меня стало беспокоить другое обстоятельство.
«Вот балда, – раздраженно думала я. – А если она действительно просто пораньше ушла ужинать? За каким дьяволом я стою тут, жду у моря погоды? Эльвира вернется с минуты на минуту, а я здесь дурака валяю!»
Но все-таки, прежде чем проникнуть в номер, я из предосторожности постучала в дверь. И спряталась. Но зря. Никто не вышел.
Тогда я вскрыла замок и вошла сама.
Если бы я не боялась так сильно, что вот-вот в номер заявится Эльвира, если бы знала, что у меня вполне достаточно времени, чтобы не спеша сделать свое дело, я, конечно, заметила бы, что «жучки» расположены не совсем так, как вчера я оставляла их. Но я торопилась.
Наспех сдернув устройства, которые и так не слишком надежно были закреплены, я быстро окинула взглядом комнаты, чтобы убедиться, что в них не произошло никаких изменений. И убедилась. Все на своих местах, и, как и вчера, в номере не было ничего такого, что отличало бы его от любого другого гостиничного номера, где проживала бы любая другая женщина.
Без всяких проблем и сюрпризов я вышла из номера, спустилась в вестибюль и отправилась обратно в свою гостиницу.
Оказавшись в своем номере, я приступила к манипуляциям, которые позволили бы мне просмотреть, что зафиксировала память моих «жучков». Это можно было сделать на обычном компьютере, но операция требовала небольшой подготовки.
Вместо карманного компьютера, который был испорчен чернявым, мне пришлось купить новый, и именно его я сейчас собиралась пустить в дело. Компьютер был более современной модели (нет худа без добра), но в спешке, в которой происходили мои сборы в дорогу, я так и не успела подробно ознакомиться с его внутренним содержанием. Поэтому, прежде чем закачать в него содержимое «жучков», требовалось проверить эти технические устройства на совместимость.
Проведя все необходимые тесты, я смогла наконец увидеть на экране то, что до сих пор скрывалось в малюсенькой плоской коробочке «жучка». Моя современная модель компьютера имела встроенные колонки, поэтому звук и изображение поступали синхронно. Я стала просматривать запись с первого «жучка».
Некоторое время ничего не было слышно и на экране монитора держалось только неподвижное изображение полумрака гостиной в номере Эльвиры. Потом, минут через десять, послышался звук открываемой двери и зазвучал голос. Почему-то мужской.
– Неплохо здесь кормят, в нашей шарашке хуже.
Через секунду комната осветилась, и на экране появился чернявый.
«Значит, вчера вечером они обедали вместе, – подумала я, – и вместе вернулись в номер».
– Сравнил! Сколько здесь дерут за проживание, и сколько у вас. За такие деньги еще можно нормально покормить.
Это произнес уже женский голос, и на экране появилась Эльвира.
– Так что ты думаешь по поводу отъезда? – продолжала она. – Я боюсь, что возникнут проблемы.
– Можно позвонить кое-кому, – отвечал ей чернявый. – Есть один человек... у него связи в посольстве. Переговорю с ним, может... Подожди-ка, проверю...
– Да что ты все ерундой занимаешься? Кто может сюда зайти? Разве что уборщица. Да если и зайдут – что такого? У меня здесь ничего нет, как ты и говорил. Документы и деньги всегда с собой ношу. Чего бояться-то?
– Ничего, я все равно проверю.
То, что происходило на экране дальше, сначала повергло меня в шок. Открыв рот, я сидела и изумленно пялилась на картинку, не в силах пошевелиться.
Чернявый взял стул (учитывая рост, тумбочка ему не понадобилась), поставил его в центре гостиной, взобрался на него, протянул свои длинные руки вверх и стал ковыряться в люстре. Угадайте, что он оттуда вытащил? Разумеется, это был «жучок»! Почти такой же, как мой.
Комната была видна как на ладони, и я, и без того понимавшая, что он сейчас будет делать, могла в подробностях наблюдать весь процесс.
Пока Эльвира, стоя прямо перед камерой, брала из бара бутылку с каким-то алкоголем и наливала себе в стакан, чернявый поднял кресло и достал из-под него ноутбук. Он открыл его так, что изображение с экрана не попадало в объектив моего «жучка», но мне и без того было известно, что он там увидит.
Не прошло и трех минут, как раздался гневный вопль:
– Вот зараза!
– Что? – спросила Эльвира.
– Молчи!
– Что?!
Но чернявый не дал ее возмущению принять угрожающие формы. По крайней мере, я этого не услышала. Я увидела, как он нажал кнопку магнитофона и после этого, слушая веселенькую музычку, могла любоваться только на то, как оба они шевелили губами.
Еще некоторое время посидев у компьютера, он пошел к бару и взглянул прямо мне в глаза с экрана монитора.
Следует отдать должное его выдержке. Он не сделал ни единого неприличного жеста, не уменьшил звук, чтобы я получше расслышала, что он обо мне думает. Нет, ничего такого. Он просто развернул мое устройство объективом к стене. Это я поняла по образовавшейся черноте на экране. Звук, разумеется, остался, но какую пользу я могла извлечь из прослушивания мелодий и ритмов зарубежной эстрады?
Поняв, что весь оставшийся объем памяти «жучка» теперь занят темнотой и музыкой (или темнотой и тишиной), я обратилась ко второму устройству, уже не ожидая ничего хорошего.
Здесь тоже некоторое время наблюдалась тишина, потом стало светлее (видимо, когда в гостиной включили свет) и послышалось нечленораздельное «бу-бу-бу». Потом заиграла музыка.
Разумеется, и в спальне у чернявого стоял «жучок», и ему не составило ни малейшего труда узнать, где я оставила сюрприз. Интересно, а туалет он догадался «зарядить»?
Вскоре экран тоже стал совершенно пустым, но на сей раз он был светлым. Потолок в спальне Эльвиры был кипенно-белым.
Что ж, похоже, моя диверсия провалилась. Теперь чернявый знает, что я здесь, понял, что я слежу за ним, и, думаю, ему не составить особого труда узнать, где я обретаюсь. Но как ловко он с этими «жучками»... Снова он обошел меня!
Ну ничего, зато я нашла девочку. Впрочем, теперь, когда он знает, что я у него на хвосте, думаю, ей небезопасно оставаться в клинике. Нужно будет посоветоваться с Давыденко и перебазировать ее в какое-нибудь более спокойное место, где за ней могли бы ухаживать и в то же время ее не смогли бы достать Эльвира с чернявым. Например, можно было бы...
Вдруг я услышала стук в дверь. От неожиданности я даже вздрогнула и сразу почуяла неладное. Посмотрев на часы, я обнаружила, что они показывают половину первого ночи.
«Кого это черт принес в такое время?» – думала я, судорожно соображая, что мне делать.
– Откройте, милиция, – послышалось из-за двери, и стук повторился с новой силой.
Милиция?!
«Ось тоби та й пырожкы з котятамы», – стукнуло в голове.
– Подождите, я не одета, – кричала я в дверь, а в голове моей как вихрь проносилось: «Поддельный паспорт... запрещенное оборудование... пистолет... О черт!»
Впрочем, вздор – пистолет... на него есть разрешение. Оборудование? А кому какое дело? Может быть, я в кружке «Юный техник» занимаюсь? Паспорт... да, вот паспорт, это... это статья.
Бегая глазами по комнате в тщетных попытках найти место, куда можно было бы так засунуть паспорт, чтобы его не нашли при обыске (который обязательно состоится, если это милиция, и уж тем более если это не милиция), я остановилась взглядом на подоконнике.
В дверь колотили уже ногами.
«Если это чернявый, мне крышка, – думала я, изо всех сил пытаясь хоть немного отогнуть облицовочный пластик. – Но как ему удалось так быстро меня найти?»
Наконец мне удалось миллиметра на два отогнуть подоконник и подсунуть под него плоскую книжечку.
– Иду, иду, – говорила я, направляясь к двери.
За ней, как ни странно, действительно оказались люди в форме, и чернявого среди них не было.
– Почему так долго не открывали? – сердито спрашивали люди.
– Я была не одета, – говорила я. – Что же мне, голой к вам выходить? А в чем, собственно, дело?
– Значит, говорите, были не одеты, – спрашивал молоденький паренек, которого, вполне возможно, в первый раз взяли на взрослое задание. – А вот это что такое?
– Это, юноша, карманный персональный компьютер, сокращенно КПК, и рада сообщить вам, что работать на нем можно как в верхней одежде, так и без нее.
Юноша слегка покраснел, а товарищи его заулыбались. Лишь одно лицо не изменило своего выражения, и я сразу поняла, кто здесь старший.
– Иванова Татьяна Александровна? – обратилось ко мне лицо.
– Да, это я.
– Вы задержаны по подозрению в убийстве Колобковой Эльвиры Игоревны. Вот ордер. Начинайте, ребята!
