Глава 3
Капитан Виллем ван Тромп был осторожным человеком. Он предварил свое прибытие на Землю таким сообщением: «Не устраивайте моему пассажиру шумного приема. Необходим автомобиль скорой помощи, носилки, палата с гидравлической кроватью и вооруженная охрана».
Капитан поручил корабельному врачу проследить, чтобы Валентайна Майкла Смита (именно так звали пассажира «Чемпиона») поместили в отдельную палату медицинского центра в Бетесде, уложили в гидравлическую кровать и изолировали от внешнего мира. Сам ван Тромп отправился на чрезвычайное заседание Верховного Совета Федерации.
В ту минуту, когда Смита укладывали в Бетесде в кровать, Верховный министр науки раздраженно говорил ван Тромпу:
— Капитан, ваше положение командира так называемой «научной экспедиции» дает вам право приказывать медицинской службе охранять человека, за которого вы в ответе. Но я не понимаю, на каком основании вы осмеливаетесь вмешиваться в дела моего министерства? Ведь Смит — это просто клад для науки!
— Да, сэр.
— В таком случае, — министр науки обернулся к Верховному министру по делам мира и безопасности, — Дэвид, распорядитесь, пожалуйста, чтобы к Смиту пропустили профессора Тиргартена, доктора Окадзиму и остальных. Министр по делам мира взглянул на капитана Тромпа. Тот покачал головой.
— В чем дело? — спросил министр науки. — Вы ведь сказали, что он не болен!
— Выслушайте капитана, Пьер, — попросил министр по делам мира. — Говорите, капитан.
— Смит не болен, сэр, — терпеливо начал разъяснять ван Тромп, — но и здоровым его назвать нельзя. Он не адаптирован к земному тяготению. Здесь он весит в два с половиной раза больше, чем весил на Марсе, и его мышцам не справиться с такой нагрузкой. Смит не привык к атмосферному давлению, которое мы здесь считаем нормальным. Он не приспособлен ни к чему земному, для него здесь все — сплошные перегрузки. Черт возьми, господа, я сам устал, как собака, хоть и родился на этой планете!
Министр науки посмотрел на капитана с осуждением:
— Вполне естественно, капитан, идет адаптационный период. Я тоже побывал в космосе и все это испытал. И молодой человек по имени Смит… Капитан ван Тромп решил, что больше не стоит сдерживаться. Потом можно будет оправдаться усталостью: он чувствовал себя так, как будто приземлился на Юпитере. И капитан перебил министра:
— О-о! «Молодой человек»! «Человек»! Да как вы не понимаете, что Смит — не человек?!!
— Что?!
— Смит — не человек.
— Вот как? Поясните свои слова, капитан.
— Смит — разумное существо земного происхождения, но он не человек, а марсианин. Мы — первые люди, которых он увидел. Смит думает и чувствует по-марсиански. Его воспитало племя, совершенно не похожее на нас. Смит не может отличить мужчину от женщины. Он — человек по рождению, но марсианин по воспитанию. Если вы спешите уничтожить этот, как вы выразились, клад, — зовите ваших дубинноголовых профессоров! Пусть Смит сойдет с ума раньше, чем привыкнет жить в сумасшедшем мире; я же умываю руки. Свою задачу я выполнил.
— И с честью выполнили, капитан, — вступил в разговор Генеральный Секретарь Дуглас. — Если вашему человекомарсианину нужен денек-другой, чтобы привыкнуть к Земле, я думаю, наука подождет. Пит, не обижайтесь на капитана: он устал.
— Есть дело, которое не может ждать! — возразил министр средств массовой информации.
— Да, Джок?
— Господин Секретарь, если мы в ближайшее время не покажем марсианина по стереовидению, начнутся беспорядки.
— Пожалуй, вы преувеличиваете, Джок. Мы включим в информационные выпуски марсианский материал. Завтра — награждение капитана и всего экипажа, а послезавтра, когда капитан отдохнет, — его рассказ о полете. Министр покачал головой.
— Что не годится, Джок?
— Люди ждали, что им привезут настоящего марсианина. Раз его не привезли, нужен хотя бы Смит, причем немедленно.
— Вам нужен живой марсианин? — Генеральный Секретарь Дуглас обернулся к ван Тромпу. — Вы снимали марсиан?
— Мы перевели на них километры пленки.
— Чего же вам еще, Джок? Нет живых марсиан — показывайте фильмы. Да, капитан, марсиане не выступали против вас?
— Нет, сэр, но они нас и не приветствовали.
— Не понял?
Капитан ван Тромп подыскивал ответ.
— Видите ли, сэр, говорить с марсианином — все равно что кричать в лесу. Вы не получите ответа: ни да, ни нет.
— Вы привели с собой вашего лингвиста, как его там?…
— Доктора Махмуда, сэр? Доктор Махмуд нездоров. У него нервный срыв. («Читай: „мертвецки пьян“, — подумал капитан ван Тромп.) — Космическая эйфория?
— Да, пожалуй. («У-у, сухопутные крысы!»).
— Ну что ж, побеседуем с ним, когда ему станет лучше. А заодно пригласим нашего юного гостя Смита. Я думаю, это будет полезно.
— Возможно, — с сомнением произнес ван Тромп.
…А юный гость изо всех сил старался выжить. Невыносимое давление чужого мира стало ощущаться меньше, когда его поместили в мягкое гнездо. Сердце и легкие едва справлялись с усиленной гравитацией, приторно густой и невыносимо горячей атмосферой. Смит боролся. Он отвел все три уровня на управление дыханием и работой сердца. Через некоторое время, когда пульс и дыхание замедлились, Смит решил, что можно уделить внимание и другим проблемам. Он выделил часть второго уровня для наблюдения за своим организмом и окружающим пространством, а остальное использовал для осмысления последних событий. Нужно было не только приспособиться к новому миру, но и попытаться понять его.
С чего начать? С того, как он покинул Марс? Или с того, как очутился в этом гнетущем мире? Смит снова болезненно ощутил жар и грохот, которыми встретила его эта планета. Нет, он еще не готов все это осмыслить! Назад! Назад! К тому моменту, когда он впервые увидел чужаков, впоследствии оказавшихся соплеменниками. Нет, еще дальше, в то прошлое, когда он с ужасом осознал, что он — чужак. Назад, к самому началу!
Смит мыслил не так, как мыслят земляне. Его обучили основам английского языка, но английский был нужен ему, как он был бы нужен индусу для объяснения с турком. Английский был для Смита сложным кодом, с помощью которого можно лишь приблизительно выразить мысли. Образы и ассоциации, возникавшие в его мозгу, невозможно было привести к земным: они были порождены иной культурой.
В соседней комнате доктор Тадеуш играл в криббедж с Томом Мичемом, приставленным к Смиту в качестве сиделки. Одним глазом доктор смотрел в карты, а другим — на датчики. Увидев, что пульс у Смита упал до двадцати ударов в минуту, Тадеуш бросился в его комнату. Мичем вскочил следом. Гидравлическая кровать тихо покачивалась. Смит казался мертвым.
— Позвать доктора Нельсона! — приказал Тадеуш.
— Есть, сэр! — мгновенно отозвался Мичем. — А, может, сделаем электрошок, док? — неуверенно добавил он.
— Позвать доктора Нельсона!!
Мичем выбежал. Тадеуш смотрел на пациента, не решаясь прикоснуться к нему. Вошел доктор Нельсон. Он двигался тяжело и неловко, как человек, долго пробывший в космосе и еще не привыкший к земному тяготению.
— Что случилось?
— Две минуты назад, сэр, пульс и температура пациента резко упали.
— Что вы предприняли?
— Ничего, сэр, согласно вашему указанию.
— Хорошо, — Нельсон посмотрел на Смита, потом на датчики, такие же, как в соседней комнате. — Будут какие-нибудь изменения — дайте мне знать. Он собрался уходить. Тадеуш испуганно промямлил:
— Позвольте, доктор…
— Что — «доктор»? Какой диагноз вы ему ставите?
— Это ваш пациент, и мне не хотелось бы…
— Ваш диагноз?
— Хорошо, сэр. Это, скорее всего, шок, травматический шок, за которым последует смерть.
Нельсон кивнул:
— Для большинства ситуаций это было бы справедливо. Но перед вами уникальный случай. Мне уже приходилось видеть его в таком состоянии. Смотрите.
Нельсон поднял руку пациента и отпустил. Рука не упала.
— Каталепсия? — неуверенно спросил Тадеуш.
— Называйте это как хотите, только не трогайте его и всегда зовите меня. — Нельсон опустил руку Смита, покачал головой и вернулся на пост. Мичем собрал карты:
— Сыграем?
— Не хочу.
— Знаете, док, мне сдается, что он еще до утра сыграет в ящик.
— Вашего мнения на этот счет никто не спрашивает. Можете пойти покурить. Мне надо подумать.
Мичем пожал плечами и вышел в коридор, где стояла охрана. Солдаты вытянулись, но, увидев, кто идет, снова расслабились. Солдат повыше спросил:
— Что за шум?
— Он выкидывал коленца, а мы гадали, что бы это значило. Дайте закурить, черти!
Солдат пониже вынул пачку сигарет:
— А как насчет выпить?
— Что-то не хочется, — Мичем взял сигарету.
— Слушай, а почему к нему не пускают женщин? Он что, сексуальный маньяк?
— Я сам ничего не знаю, кроме того, что его привезли с «Чемпиона», и ему нужен абсолютный покой.
— С «Чемпиона»? Тогда все ясно, — заявил высокий солдат.
— Что тебе ясно?
— Как же! Столько времени баб не только не трогал, но и не видел! Вот и свихнулся маленько. А теперь они боятся, что он на бабу глянет и удавится. Я на его месте точно бы удавился!
* * *
Смит видел, как появились врачи, понял, что они пришли с добрыми намерениями, и ушел в себя окончательно. А утром, в тот час, когда сиделки умывают больных, он вернулся. Активизировал сердце, дыхание и стал осматриваться.
Смит оглядел комнату, оценивая каждую деталь. Он видел это помещение впервые: раньше у него не хватало на это сил. Обстановка была необычной; ни на Марсе, ни на «Чемпионе» не было ничего подобного. Восстановив события, приведшие его из родных мест сюда, Смит уже готов был признать новый мир, принять его и даже полюбить.
В комнате было еще одно живое существо: с потолка, кружась, спускался паук. Смит с восхищением смотрел на этот танец, готовый признать в пауке соплеменника и опекуна.
Вошел доктор Арчер Фрейм, стажер, сменивший доктора Тадеуша.
— Здравствуйте, — сказал он. — Как вы себя чувствуете?
Смит проанализировал фразу. В первой части он узнал формальность, не требующую ответа. Для второй в его памяти было зафиксировано несколько значений. Если подобный вопрос задавал доктор Нельсон, он имел определенный смысл; в устах же капитана ван Тромпа этот вопрос превращался в пустой звук.
Смит всякий раз испытывал неловкость при обращении с этими существами. Он встревожился, но приказал себе успокоиться и рискнул ответить:
— Чувствую хорошо.
— Отлично! — улыбнулся человек. — Сейчас придет доктор Нельсон. На завтрак пойдете?
Смит знал значения всех произнесенных слов, но сомневался, что правильно понял вопрос. Да, он знал, что съедобен, но его не предупреждали, что он может пойти кому-то на завтрак. Видимо, это большая честь? Или запасы пищи на Земле настолько истощились, что им приходиться есть себе подобных? В душе Смита не возникло протеста, он почувствовал лишь сожаление, что не успел познать этот мир.
Вошел доктор Нельсон и избавил его от необходимости обдумывать ответ. Доктор посмотрел на Смита, потом на приборы, потом опять на Смита:
— Желудок работает?
Смит понял: это был привычный для него вопрос.
— Нет.
— Ладно, это мы исправим. Но прежде всего надо поесть.
Сначала Нельсон кормил Смита с ложки, потом попросил его есть самостоятельно. Это было трудно, но Смит торжествовал: в этом мире он впервые обходился без помощи. Он опустошил тарелку и решил узнать, кто его облагодетельствовал, позволив себя съесть.
— Кто это был? — спросил Смит.
— Не кто, а что. Синтетическая пищевая масса. Это тебе что-нибудь говорит? Доел? Вылезай-ка из кровати.
— Прошу прощения? — Смит знал, что эта фраза используется, когда необходимо возобновить прерванное по какой-либо причине общение.
— Я говорю — вставай. Пройдись. Сил у тебя, конечно, немного, но если будешь валяться в кровати, их не прибавится.
Нельсон открыл кран и стал выпускать воду из баллона. Смит отогнал тревогу: Нельсон никогда не делал ему ничего плохого.
Вода, поддерживавшая тело Смита, вылилась, и он оказался на дне кровати среди складок непромокаемой ткани.
— Доктор Фрейм, возьмите его под руки, — попросил Нельсон. Поддерживаемый с двух сторон и подбадриваемый Нельсоном, Смит кое-как перелез через борт кровати.
— Спокойно! Выпрямись! — командовал Нельсон. — Не бойся, я поддержу. Смит сделал над собой усилие и выпрямился. У него была слабая мускулатура, но хорошо развитая грудная клетка. Еще на «Чемпионе» его постригли и побрили. На бледном лице выделялись мягкий детский рот и глаза умудренного жизнью старика.
Смит постоял на дрожащих ногах и шагнул вперед. Сделав три шага, он по-детски радостно улыбнулся. — Умница! — похвалил Нельсон. Смит сделал еще шаг и потерял равновесие. Врачи едва успели подхватить его.
— Черт! — выдохнул Нельсон. — Падает… Давайте-ка положим его в кровать… Нет, сперва нужно набрать воду.
Наполнив баллон, врачи осторожно уложили в кровать Смита, застывшего в позе зародыша.
— Положите ему под затылок валик, — распорядился Нельсон. — Если что-нибудь случится — позовите меня. Вечером вернемся к занятиям. Через три месяца он у нас будет лазать по деревьям не хуже обезьяны. Все идет нормально.
— Да, доктор, — ответил Фрейм без особого энтузиазма.
— И еще: когда он вернется, покажите ему, как пользоваться ванной. Позовите себе в помощь сиделку и следите, чтобы он не падал.
— Хорошо, сэр, но как ему объяснить…
— Объяснять ничего не нужно. Он все равно не поймет. Именно покажите…
…Ленч Смит съел без посторонней помощи. Санитар, забирая поднос, наклонился к нему и тихо сказал:
— Слушай, у меня к тебе есть дело.
— Простите?
— Мы можем заработать кучу денег. — Денег? Что это такое?
— Брось философствовать. Деньги нужны всем. Мне некогда долго разговаривать: смываться пора. Я из Пирлесс Фичерс. На нас работают лучшие писатели. Они будут задавать вопросы, а ты будешь на них просто отвечать. За это получишь шестьдесят тысяч. На, подпиши.
Смит взял протянутый лист бумаги и уставился на него, держа текст вверх ногами.
Санитар воскликнул:
— Боже! Да ты читать не умеешь!
Смит понял и ответил:
— Нет.
— Ну, ладно, я прочитаю, ты поставишь отпечаток пальца, а я засвидетельствую. «Я, нижеподписавшийся, Валентайн Майкл Смит, известный как Человек с Марса, передаю компании Пирлесс Фичерс Лимитед все права на мой (основанный на фактах моей биографии) рассказ „В плену у марсиан“ в обмен на…»
— Санитар!
В дверях стоял доктор Фрейм. Санитар быстро сунул бумагу за пазуху.
— Иду, сэр. Я забирал поднос.
— Что вы читали? Учтите, я вас запомнил. Вы знаете, что с этим больным разговаривать нельзя.
Санитар и врач вышли. Дверь закрылась. Смит долго лежал без движения, пытаясь осмыслить это событие, но, как ни старался, ничего не смог понять.
