Глава 8
С этими людьми я знакома не была — они жили в другом подъезде, да и дом у нас большой, девятиэтажный — разве упомнишь всех?
— Здравствуйте, — еще раз поздоровалась я.
Дима только кивнул головой, разговаривать он не мог — в зубах держал мой кухонный нож. Словно кавказец, танцующий лезгинку.
— Телефон у вас есть? — спросила я.
Соседи продолжали смотреть на нас в том же тупом оцепенении. Толстяк отрицательно мотнул головой.
Как видно, нет.
Ну, нельзя так. Тут времени в обрез, пули, можно сказать, свистят над головой, а они… Я с удовольствием отметила, что ко мне возвращается мое чувство юмора. Уже неплохо.
— Так, тетенька, и ты, толстый, — приказным тоном начала я, — мы из милиции, — я попыталась пошарить по карманам, чтобы найти свое незаменимое удостоверение, но махнула рукой — некогда, — сейчас идет важная операция по… — я напряглась, — по освобождению заложников.
Дима снова кивнул, он так и не догадался вынуть нож изо рта. Я посмотрела на него — ну и зрелище — растрепанные длинные космы, свирепый вид, кожаный плащ. Да еще огромный тесак в зубах. Есть от чего вытаращить глаза и раскрыть рот!
Из моей квартиры послышался выстрел. Кого это они там застрелили? Вроде я никаких любовников в шкафах не держу. Я имею в виду — в данный момент.
Еще выстрел.
Интересно, ребятишки догадаются, куда мы делись? Хорошо, если нет, а то…
Надо обрисовывать ситуацию побыстрее.
— Короче, операция провалилась, — быстро договорила я, — сматываемся. Вам советую бежать с нами, потому что бандиты сейчас будут здесь.
Женщина охнула и всплеснула руками так, что на ней зазвенели бусы. Толстяк закрыл рот. Дима наконец вынул изо рта нож и сунул его в карман плаща.
Я устремилась к выходу, подталкивая оторопевших хозяев квартиры. Дима шел сзади. Как говорится, прикрывал тылы.
— А как же… заложники? — спросил, задыхаясь на бегу, сосед.
— Заложники — это мы, — ляпнула я первое, что пришло в голову, — и вы тоже.
Женщина снова охнула и вдруг тихо позвала:
— Милиция…
Мы уже стояли перед входной дверью. Я попыталась открыть ее, но запуталась в замках — их было штук пять-шесть, наверное. Да и дверь была с металлическим покрытием. Мне бы такое, так я бы не бегала с балкона на балкон на высоте восьмого этажа. Стояла бы себе под дверью да посмеивалась.
Женщина, непрерывно охая и постанывая, принялась копаться в замках. Дядька дрожащими руками принялся помогать ей.
— А все-таки грубо нынешние киллеры работают, — сказала я, обращаясь к Диме, — когда-то было принято обманом заставить жертву открыть дверь. Был какой-то простор для творческой мысли — ну там, почтальоном притвориться, медсестрой, то есть медбратом.
— Ага, ага, — закивал Дима, переводя дух. Он явно не знал, что в таких ситуациях нужно говорить.
— А впрочем, — задумчиво продолжала я, — в этом есть свой смысл — они знают, с кем имеют дело, меня-то на почтальонах и всяких медицинских работниках не проведешь. Уж лучше мою хлипкую дверь разгромить — быстрее и эффективнее…
Соседи наконец справились со своими замками — они топтались на лестничной площадке, не зная, что делать дальше. Нужно было от них избавляться.
— У вас знакомые в подъезде есть? — спросила я.
— Есть… — ответил толстый подрагивающим голосом.
А женщина вдруг встрепенулась и подняла голову.
— Я квартиру не оставлю!
Начинается. Терпеть не могу такое жлобство!
— Запирайте квартиру вашу гребаную, бегите к знакомым, вызывайте милицию! — заорала я что есть силы.
Соседи кубарем скатились вниз по лестнице и принялись дубасить кулаками в дверь какой-то квартиры этажом ниже. Подействовало!
Мы с Димой решили тоже не оставаться здесь и спустились в подъезд на первый этаж. Я тихонько выглянула в окошко — напротив моего подъезда стояла потерханная черная «шестерка», возле которой нервно курил бритоголовый парень в спортивном костюме. Его друзей, уже нам знакомых, нигде видно не было. Может быть, эти товарищи догадались, куда мы сбежали?
У меня моментально созрел план, которым я не замедлила поделиться с Димой.
Спустя минуту мы вышли из подъезда, направляясь к черной «шестерке». Я шла позади Димы, укрываясь за его спиною, так, чтобы парень не мог разглядеть мое лицо.
Дима, сунув руки в карманы, вразвалочку подошел к нему.
— Братан, сигаретой не угостишь?
«Братан» даже не посмотрел на него.
Я заметила, что руки у парнишки дрожат, — волнуется.
— Не угостишь сигаретой? — повторил Дима, подходя ближе.
Парень мельком глянул на него и бросил сквозь зубы:
— Отвали, мужик…
Дима вздохнул, начал отворачиваться от него, как бы собираясь уходить, но вдруг с размаху врезал ему локтем в лицо. Бритоголовый без звука отлетел к своей «шестерке» и, уцепившись за нее, остался на ногах.
Ну, ладно. Я отстранила Диму и ударом ноги по голове заставила парня лечь на землю. Больше он не шевелился.
Я заглянула в салон автомобиля — ключи на месте.
— Садись! — крикнула я Диме.
Он прыгнул на переднее сиденье рядом со мной.
Одновременно с этим грохнул выстрел и вдребезги разлетелось заднее стекло.
Я обернулась — вот черт, возле того подъезда, из которого мы только что выбежали, стояли два уже знакомых нам парня. Значит, они все-таки проследовали нашим путем через балкон. Похвально, молодые люди!
— Пригнись! — бросила я Диме.
Бритоголовые бежали к нам. Я завела машину и резко дала задний ход. От неожиданности парни остановились, один из них упал, выронив пистолет. Так-то!
Теперь вперед. К моему удивлению, ход у машины был довольно сносный — мы быстро набрали скорость.
— Давай я сяду за руль, — закричал мне Дима. Он, видимо решил, что сидеть рядом со мной, пригнувшись, упираясь головою в пол, ниже его достоинства, и выпрямился.
— Сиди, где сидишь, — со смехом ответила я ему. Мы вырвались! У нас получилось! Я даже не смогла удержаться от радостного восклицания: — Ура!
В это же самое время я почувствовала сильный удар куда-то в область ключицы и не удержала руль. Одновременно с этим до меня донеслись несколько выстрелов. Черт! Все же им удалось меня достать. Наша «шестерка» вильнула, Дима попытался перехватить руль, но его отбросило назад на сиденье. Я старалась совладать с управлением автомобиля, но перед глазами у меня был туман. Видимо, от боли. Машину уже несло черт знает куда, я ничего не соображала, Дима, по-моему, тоже, и тут все внезапно кончилось.
Я сидела в остановившейся машине, держась за свое плечо. Оба рукава пиджака от делового костюма Рачковской были в крови. Голова кружилась. Я посмотрела вниз: оказывается, мы остановились, потому что инстинктивно я нажала на тормоз. Как хорошо быть автомобилистом со стажем!
Наполняя мою больную голову звоном, вокруг нас завывали милицейские сирены. Выстрелов больше не было. Все.
Я посмотрела на Диму — что-то его не слышно. Дима без признаков жизни лежал, откинувшись на сиденье. Убили?!
Морщась от боли, я протянула руку и потянула его за плечо. Он свалился на меня. Не сдержавшись, я громко застонала от боли. Отдышавшись, одной рукой похлопала по груди, по голове — тем местам, куда его могли бы ранить. Вроде ничего. Пощупала пульс — нормально. И дышать — дышит. Когда до меня дошло, что с Димой, я, несмотря на свою простреленную ключицу, рассмеялась.
Дима просто упал в обморок.
Открылась дверь, в нашу «шестерку» заглянул омоновец с автоматом Калашникова в руках:
— Живы? Вылазьте!
Шатаясь, я вышла из машины. Омоновец толкнул меня на нее и приказал расставить ноги, чтобы обыскать меня. Может быть, он не заметил, что я ранена, может быть, не придал этому особого значения. Одной рукой я попыталась держаться за открытую дверцу, но не смогла и сползла на землю, оставив на корпусе автомобиля кровавый след. Боли я уже не чувствовала, была только огромная усталость и страшно кружилась голова. Я все ждала — когда наконец сознание покинет меня. Как просто — вон Дима бухнулся в обморок и лежит себе в тачке и в ус не дует.
Я хотела подняться, но сил не было. Омоновец, взяв меня за шиворот своей железной ручищей, поставил на ноги. Я открыла глаза. К нам подходили еще двое в штатском.
Я повела головой, осматриваясь: да, недалеко мы уехали, только на метр за двор — до первого столба. У подъезда стояли три ментовских «козла». И ни одного из бритоголовых бандитов! Здорово. А может, их уже в машины погрузили?
Омоновец все еще удерживал меня за шкирку в вертикальном положении.
— Давай, второго вытаскивай! — приказал один из ментов в штатском.
Меня уложили лицом вниз на капот «шестерки», попытались надеть наручники, но я так страшно закричала от боли, что один из них просто положил мне свою руку на шею, чтобы, наверное, удержать меня в этом положении. Правильно, а то вдруг я всех сейчас раскидаю и задам стрекача.
Накатывала тошнота, и я закрыла глаза. Все равно мордой в капот много не увидишь. Ненавижу ментов. По-моему, последнюю фразу я сказала вслух, потому что получила болезненный тычок в поясницу.
Вытащили Диму. Он пришел в чувство, судя по крикам; Дима громко и страшно матерился, временами мне даже казалось, что на украинском языке.
— У него же, бля, нож в кармане! — радостный ментовский голос.
Потом я слышала звуки ударов, несколько раз дрогнула машина. Димина матерщина стала громче и вдруг пропала. Лязг наручников.
— Твари! — откуда-то снизу донесся глухой Димин голос. Сразу — звук удара. Видимо, Диму уложили на землю.
Послышались какие-то новые голоса, мужской и женский.
— Это они, они, точно! — мужской.
— У лохматого ножик был! — женский.
А, это же мои соседи! Душевные, как выясняется, люди.
— Через балкон к нам влезли! В подъезде стреляли! Из квартиры нас выгнали! — наперебой орали они.
Я открыла глаза: на земле рядом с машиной лежал Дима с разбитым в кровь лицом. Тот самый толстый дядька, успевший уже прикрыть свое пузо свитером, вдруг вырвался из объятий своей супруги, подбежал к Диме и, пока менты не успели среагировать, несколько раз сильно пнул его ногой.
— Сука. Я же, сука ты грязная, доберусь до тебя.
Я дернулась, рука державшего меня съехала с шеи к моему лицу. Изо всех сил я схватила зубами толстые, пахнущие табаком пальцы, одновременно помогая себе подняться здоровой рукой. Разжала зубы и выпрямилась. Прямо передо мной, схватившись за укушенную мной руку, орал мент в штатском. Человек пять омоновцев стояли, оторопев, вокруг. Мои дорогие и уважаемые соседи прижались друг к другу.
Стараясь устоять на ногах, я лягнула ближайшего ко мне мента в мошонку и, когда он согнулся пополам, еще раз носком туфли в лицо.
Ко мне со всех сторон кинулись пришедшие в себя омоновцы, я, сумасшедшая от дикой злобы, орала им что-то, пока в общей свалке кто-то не ударил меня в раненую ключицу.
От страшной боли я наконец потеряла сознание.
* * *
Сначала перед глазами плавали черные круги, затем серые. Потом они посветлели, растворились, и я увидела потолок. Белый.
Я подняла голову и посмотрела вокруг — странно: вроде не морг, не больничная палата и даже не тюремная камера. Скорее, похоже на чью-то спальню. И шикарную, надо сказать, спальню. Я попробовала привстать — у меня получилось. Спустила ноги с постели и поднялась. Ничего, ноги держат, правда, голова немного кружится, но это пройдет.
Левое плечо, ключица и часть шеи у меня были туго забинтованы. Пошевелив пальцами левой руки, плечами и головой, я подумала, что ничего серьезного в моей ране нет — по крайней мере, все функционирует.
Ну и слава богу. Все хорошо, что хорошо кончается, как люди говорят.
На тумбочке у постели стояла ваза с фруктами и бутылка красного вина. Я почувствовала, что очень проголодалась. Присев на край кровати, я съела все фрукты, их было не так уж и много. Потом взяла в руки бутылку. Она была закрыта, ни штопора, ни стакана не было. Специально, что ли?
Очень хотелось пить. Я зубами отгрызла целлофановую обмотку и продавила пробку пальцем.
Из горлышка я выпила полбутылки. Хватит пока. И так голова кружится.
Я еще раз осмотрела комнату: в углу стоял небольшой столик. Я подошла к нему и обомлела — на нем лежал мешочек с моими гадальными костями. Вот здорово! Это кто же догадался принести? Неважно, впрочем.
Я кинула кости. Что меня ждет, допустим, сегодня?
2+20+25
Вот уж в точку так в точку. Я рассмеялась.
«Веселые развлечения вскружат вам голову».
Веселых развлечений в последнее время у меня навалом. Хотелось бы даже поменьше. И что голова кружится, тоже верно. Кружится. От потери крови, надо думать. Или еще от чего-нибудь в этом роде, я в медицине мало понимаю.
Я собрала кости и положила их обратно в мешочек. Хотела сунуть его в карман, но карманов у меня не оказалось. Ой, я ведь только сейчас заметила, что на мне не моя одежда, а какая-то ночная рубашка. И белья под ней нет. Интересно. Если это не больница, то кто же меня переодевал?
Впрочем, кто мой благородный покровитель, я догадывалась — наверняка Благушин. Только вот где я? Уж благушинскую-то спальню я запомнила.
Я направилась к двери, открыла ее. Незаперта — это хороший знак — я не в заточении. Это я подумала на тот случай, если меня не Благушин сюда привез.
Прошла через комнату и остановилась перед большой дубовой дверью. Не буду стучаться. Так и сделала — открыла и вошла.
Ба! Какой я увидела кабинет! Такой, в каких я еще не бывала. За столом, спиной ко мне, сидел Благушин собственной персоной.
«Увлекся, наверное, своими делами, — подумала я, — если не слышал, как я дверь открыла…»
Я подошла к нему и встала у него за спиной.
— Здравствуйте, Вадим Павлович.
Он обернулся:
— Здравствуй, Таня. Как ты?
— Да ничего, — ответила я. Я в самом деле неплохо себя чувствовала. Ключица не болела, просто немного ныла. И голова уже перестала кружиться.
Он посадил меня к себе на колени:
— Врачи сказали, что у тебя ничего серьезного нет, — пуля пробила ключицу, не задев кости. В общем, повезло тебе.
— Да, повезло… — я вспомнила, как нас с Димой вязали менты. — Кстати, а Запупоненко где?
— Ну, я думаю, что придется все рассказывать по порядку…
— Да уж, пожалуйста, — я встала с его колен и присела на стол.
— Как я понял, вы с этим Запупоненко, — Благушин поморщился, пытаясь показать, насколько ему противна эта фамилия, — находились в твоей квартире. Чем вы там занимались, другой вопрос…
— К данному делу никакого отношения не имеющий, — вставила я.
Благушин прокашлялся в кулак и продолжил:
— Потом к вам ворвались какие-то костоломы, которых, кстати сказать, не задержали, сломали дверь. Далее, — он поглядел на меня взглядом провинциального Шерлока Холмса, — как известно из показаний соседей…
На этом месте я непристойно выругалась. Благушин с укоризной посмотрел на меня.
— … соседей, — продолжил он, — вы вдвоем проникли через балкон к ним в квартиру, оттуда во двор, где пытались угнать машину «Жигули», шестую модель… э-э-э… номер и цвет не помню. Между прочим, владельца этой тачки тоже не нашли. А вы ему бампер помяли передний.
— Владелец этой тачки убег вместе с теми костоломами. Это их тачка была, — сказала я.
— Да? — поднял брови Благушин. — Это меняет дело.
Он взялся за телефон на столе, но отложил его.
— Потом позвоню.
Он открыл рот, намереваясь продолжать свой рассказ.
— Все, что ты говоришь, я и без тебя знаю, — прервала я его, — ты лучше скажи мне, что было, когда нас на капоте распластали. И что случилось с Димой?
— Что было? Ну, мне позвонили, я приехал. Смотрю — вы уже оба на земле в наручниках. В крови все. Ты без сознания, а Запупоненко на ментов орет, матерится. Я просто представился и объяснил, в чем дело. И все.
— Ну, меня — понятно — ты к себе отвез. А Диму куда дел? — спросила я.
Благушин едва заметно замялся.
— Никуда я его не девал. Менты его с собой увезли, им же нужно показания у него взять. Как у свидетеля. Там он и переночевал. А потом я ему билет на самолет купил, у него денег уже не было. Он вчера поездом должен был уехать, но… так все получилось…
Я встала со стола и отошла к окну.
— Он улетел?
Благушин посмотрел на часы и сказал с заметным облегчением:
— Да, уже улетел.
Я отвернулась и посмотрела в окно. Там был сад. Благушин привез меня на свою дачу. Как и обещал.
Дима вот уехал, а мы не попрощались даже по-человечески.
Благушин что-то еще говорил, но я не слушала. Смотрела за стекло. Сигарету бы мне сейчас…
— Вадим, я курить хочу.
— Тебе, наверное, нельзя, — неуверенно сказал он.
— Ерунды не болтай…
Он пожал плечами:
— У меня на даче нет сигарет. Сигары есть. Гаванские. Я их для гостей держу.
— Вот и давай, раз для гостей.
Благушин еще раз пожал плечами и достал из ящика своего стола коробку с сигарами. Я такие только в кино видела у всяких больших боссов и различных мафиози. Теперь вот и мне довелось попробовать. Вадим Павлович откинул крышечку, достал одну сигару, отрезал какой-то штучкой у нее кончик и протянул мне. Из того же ящика вынул массивную серебряную зажигалку. Я закурила и тут же закашлялась.
— Ими же не затягиваются, — с видом знатока сообщил мне Благушин.
— Да знаю я, — ответила я с досадой. Затянулась и снова закашлялась. — Я ведь курить хочу, мне затягиваться нужно, — вот черт.
Еще две следующие затяжки вызвали кашель, потом я приноровилась потихоньку заглатывать дым, и дело пошло.
Вдруг я вспомнила об утреннем своем предсказании. Что там? Обещали веселые развлечения, которые вскружат мне голову.
— Куда мы сегодня поедем? — с невинным видом спросила я у Благушина. — Ты ведь не занят.
— Да нет, я сегодняшний день решил целиком посвятить тебе, — торжественно объявил мне он.
— Ну так как?
— Для начала, конечно, к врачу. Тебе нужно снять бинты.
Ура! Уже бинты снимать! А я-то думала, что неделю с этим хомутом прохожу.
— А потом, — интригующая пауза, — выбирай сама, любое место в городе!
Благушин, прищурившись лукаво, радостно смотрел на меня, ожидая, видимо, что я вне себя от счастья брошусь к нему на шею.
— Нормально, — сказала я, выпустив струю дыма, — ты что же, не можешь придумать, куда даму пригласить?
Улыбочку и радостный взгляд с него как ветром сдуло.
Где-то я слышала или читала, что богатые люди, увлекаясь простой девушкой, чтобы поразить ее широтой и размахом, вот также предлагают ей поехать в любое место, какое она пожелает. Эта дурочка называет ему самый, по ее мнению, шикарный ресторан. Богатый говорит: «Изволь». Но для него-то тот ресторан вовсе не самый шикарный, а в крайнем случае среднего пошиба. Вот так, дешево и сердито. И средств немного затратил, и девчонку поразил.
Так вот, хрен тебе, Благушин! Командовать парадом буду я. И я постараюсь, чтобы это пророчество исполнилось. Тем более что предпосылки-то неплохие.
Пока я таким вот образом размышляла, Благушин, оказывается, вел длинную оправдательную речь — мол, он хотел как лучше и так далее. Закончил он ее так, как я и предполагала. Ожидаемой от него фразой.
— Ну, скажи, куда ты хочешь?
С чего начали, тем и закончили.
Я ответила:
— Для начала к врачу.
* * *
Благушин, оказывается, привез из моей квартиры не только гадальные кости, но и весь мой гардероб. Одевшись, я вспомнила, что одолженный мною у Рачковской костюм пропал. Когда я справилась об этом у Благушина, он сказал, что его выбросил — очень уж, дескать, грязный был, — и тут же пообещал купить новый. «Тогда уж два», — обнаглела я. Ну, нравился мне этот костюм! Благушин согласно склонил голову.
Хорошо!
Потом мы спустились в гараж. Благушин сам повел свой «Мерседес».
«Ну, уж обратно, голубчик, ты точно за рулем сидеть не будешь», — подумала я. Просто у меня уже созрел план действий на сегодня. Кстати, насчет плана действий…
— Вадим, — спросила я, — а когда начнется штурм дачи Чумака?
Он посмотрел на часы:
— Через двадцать минут.
Да, я думаю, ментов в городе поубавится — все вокруг этой дачи будут, можно сегодня и похулиганить.
Мы заехали к врачу, с меня сняли бинты. У врача я снова услышала, что мне страшно повезло, что рана у меня легкая. Вместо бинтов мне оставили только небольшие нашлепки вроде пластырей на местах входа и выхода пули. И все!
Из больницы мы поехали в «Хрустальный» и там позавтракали. Что ж, пора приводить мой план в действие. Я попросила у официанта телефонную книгу, нашла графу «Рестораны». Вот: более десяти названий. Неплохо. А вечерком надо будет заглянуть в графу «Казино».
Благушин, наблюдая за моими манипуляциями с телефонной книгой, несколько напрягся. Я решила ознакомить его со своим планом, а то вдруг дорогого друга от страшной неизвестности еще кондрашка хватит. Или он сбежит сейчас отсюда. Не заплатив по счету.
— Так вот, Вадим, — начала я сладким вкрадчивым голоском, — я приняла во внимание твое предложение, соразмерила его с твоими же финансовыми возможностями…
На лице Благушина ясно отражалась борьба между чувством и долгом. Расчетливый бизнесмен сражался с влюбленным богатеем.
«Ой-ей-ей, — подумала я, — а не перегибаю ли я палку? А ну как расчетливый бизнесмен победит?»
Ну и хрен с ним! Будь что будет! Меня наполняло какое-то злое веселье.
— Мне, Вадим, хочется, — капризно продолжала я, — прошвырнуться по всем городским ресторанам, хорошим, естественно. Ты не бойся, я не буду много заказывать, мне просто пришла на ум мысль попробовать, в каком ресторане лучше готовят.
— А разве в одном в каком-нибудь посидеть нельзя? — жалобно спросил Благушин.
И на это у меня был готов ответ:
— Я понимаю, — коварно начала я, — так, конечно, дешевле…
Благушин изменился в лице:
— Ну что ты! Ну как ты могла подумать?!.
— Ты согласен, дорогой? Тогда поехали!
Я перегнулась через столик и крепко его поцеловала. Он прямо-таки расцвел. Так-то лучше.
И мы поехали.
