Глава 10

В половине девятого утра я проехала по улице Алексея Толстого мимо таксидермической мастерской. Судя по открытому окну, Хмельков был уже там. Завернув за угол, я, как и в прошлый раз, припарковалась около офисного здания, выключила двигатель и надела наушники. Фоновый шум подтверждал, что в мастерской кто-то есть. Периодически слышались шаги, звон посуды, покашливание. Мне было важно убедиться, что Света не только позвонит Антону, но сделает это вовремя, до того, как Лазарева соберется наводить справки о журналистке Лифановой. Таисия Вениаминовна хотела заняться этим вопросом после второй пары. Я была убеждена, что она откажется от этой затеи, если узнает, что Анна никуда не пропала, а все-таки позвонила ее ученику. Только Кулько не спешила выполнять свое обещание. Часов до десяти я особо не нервничала, а в начале одиннадцатого не выдержала и набрала мобильный номер Светланы.

– Алло! – ответила она шепотом.

– Света, как твои дела?

– Таня, извини, у нас совещание, я не могу говорить, – после этих слов журналистка сразу же отключилась.

Время подходило к одиннадцати, а Кулько все еще не звонила таксидермисту. Я не верила, что совещание длится уже два часа. Мне вдруг подумалось, а не морочит ли Светочка мне голову? Вдруг она все-таки решила посоветоваться с главным редактором, и он не одобрил нашей с ней инициативы? Идти со мной на откровенный конфликт Володька не захотел и посоветовал своей сотруднице просто тянуть время, не отказываясь от своих обещаний, но и не выполняя их. В таком случае мне надо было срочно менять планы. Только я так подумала, как в наушниках послышался отдаленный голос.

– Да, это я. Очень приятно. Польщен… Не вижу причин, чтобы вам отказать. Давайте не будем откладывать нашу встречу. Хорошо, в час дня в кафе «Дилижанс». Анна, а как я вас узнаю? Брюнетка в красной кофточке? Я запомню. До встречи! Yes! – воскликнул Антон, закончив разговор с журналисткой.

Сразу после этого Света перезвонила мне. Я сняла наушники и ответила:

– Алло!

– Таня, привет! Ты извини, что я связалась с Хмельковым с некоторым опозданием, просто раньше никак не получалось. Мы с ним встречаемся в тринадцать ноль-ноль, – сообщила Кулько запыхавшимся голосом.

– Надеюсь, этому ничто не помешает.

– Не должно, – заверила меня Света и отключилась.

Когда я снова надела наушники, в мастерской уже шел разговор. Мой расчет оказался верным – Антон сразу же поставил Лазареву в известность о звонке журналистки Лифановой.

– Таисия Вениаминовна, да говорю же вам, это совсем другая женщина. Голоса у них совершенно непохожи. Да разве я не понимаю? Конечно, я буду думать, прежде чем отвечать на ее вопросы… Ладно, спрошу… Хорошо, после встречи с ней я вам обязательно перезвоню. Спасибо. – Не иначе, Лазарева пожелала своему ученику удачи.

Убедившись, что все идет по плану, я поехала в цирк. Минут через двадцать я уже была на месте, но, несмотря на наличие свободных парковочных мест, не стала светиться у служебного входа, проехала мимо и припарковалась на соседней улице. Прежде чем выйти, я позвонила Кирьянову.

– Слушаю вас, – ответил он суперофициальным тоном.

– Здравствуй, Владимир Сергеевич! Как твои дела?

– Добрый день, Танюша, – голос полковника полиции подобрел. – У меня все хорошо. А у тебя?

– Да и у меня неплохо. – После обмена дежурными фразами я обратилась к Кире с просьбой: – Володя, ты мне один адресок срочно не пробьешь?

– Отчего нет? Кто тебя интересует? – услужливо поинтересовался мой приятель.

– Антон Хмельков. Отчества, извини, не знаю. Год рождения – ориентировочно восьмидесятый.

– Минуточку, сейчас я попрошу Ильина, чтобы он поискал этого человека в нашей компьютерной базе. – Мне было слышно, как Кирьянов повторил своему сотруднику данные, которые я назвала. Пока он искал адрес Хмелькова, мы с Володькой болтали о каких-то пустяках. Потом на том конце послышался еще один голос. – Таня, тут мне Сергей подсказывает, что в Тарасове есть только один Хмельков – Антон Николаевич, семьдесят девятого года рождения.

– Где он зарегистрирован?

– На улице Алексея Толстого, – Киря назвал адрес мастерской. Я не была уверена, что таксидермист живет там же, где работает. Запах химикатов, которым была пропитана комната для посетителей, показался мне неистребимым.

– Спасибо тебе за справочку, – поблагодарила я полковника.

– Пустяки, обращайся! Поможем чем можем, – Киря, как всегда, был любезен.

Убрав телефон в сумку, я вышла из машины и отправилась в цирк. На вахте сидел Андрон. Увидев меня, он вышел из своей будки и пошел мне навстречу:

– Здравствуйте, Татьяна! Как продвигается ваше расследование?

– Поступательно, – ответила я. – Пропустите меня без заявки?

– Разумеется. А вы к кому конкретно идите? Мне в журнале надо записать. К Варецким?

– К Косицыну.

– Он где-то по территории с проверяющими ходит. – Андрон пригладил свои пышные усы.

– Тогда я к Теплову загляну.

– Проходите. – Охранник вернулся в застекленную будку.

Я поднялась на второй этаж и только хотела постучаться в кабинет заместителя директора по безопасности, как дверь открылась.

– Татьяна? Вы ко мне? – растерялся Валерий Валерьевич.

– К вам.

– Проходите. Что у вас нового?

– Мое расследование подходит к заключительной стадии, – ответила я, уже войдя в кабинет. – Мне нужна ваша помощь.

– Силовая поддержка во время задержания преступника? – уточнил Теплов с некоторым сарказмом.

– Нет, пока информационная. Я хотела бы уточнить адреса некоторых сотрудников.

– Некоторых, – повторил Валерий Валерьевич, – то есть вы хотите сказать, что в пропаже тигра замешаны несколько человек?

– Не думаю. Просто мне нужны кое-какие адреса.

– Чьи конкретно?

Я уже собиралась назвать фамилии подозреваемых, но в последний момент передумала. Не доверяла я Теплову, пока не понимала, почему, но не доверяла.

– Валерий Валерьевич, может быть, вы просто проводите меня в отдел кадров и попросите тех, кто там работает, оказать мне содействие? – попросила я.

– Татьяна, я имею право знать, на кого пали ваши подозрения! – Замдиректора встал в начальственную позу.

– Вы имеете право знать окончательный результат расследования, а не промежуточный, – заметила я.

– Поймите, я отвечаю здесь за безопасность, в том числе информационную. Вы в курсе, что передавать кому-либо паспортные данные без согласия тех лиц, которым они принадлежат, запрещено? – Теплов сощурился.

– Вы предлагаете оповестить подозреваемых, что они находятся на крючке? – усмехнулась я.

– Нет, достаточно того, что вы назовете их фамилии мне.

До меня вдруг дошло, почему Теплов выбрал такую позицию: он вел свое собственное расследование и пока в нем не преуспел.

– Татьяна, ну что вы так скрытничаете? У нас ведь с вами общая цель. И я, и вы заинтересованы в том, чтобы найти негодяя, затесавшегося в наши ряды. Давайте работать вместе, – предложил Валерий Валерьевич.

Это был момент истины! Замдиректора по безопасности понял, что сам не способен раскрыть преступление. Расписываться в собственной несостоятельности он не хотел, поэтому решил примазаться ко мне, чтобы потом не краснеть перед директором.

– Я считала, что мы с вами уже работаем вместе. Но раз вы отказываетесь помочь мне в таком пустяковом вопросе, как предоставление доступа к личным делам некоторых сотрудников, то я уже начинаю сомневаться в этом. А знаете, я, пожалуй, пойду к Артему Юрьевичу! Думаю, он решит этот вопрос за считаные секунды. – Я развернулась и протянула руку к двери.

– Ну хорошо, – сдался-таки Теплов, – пойдемте в отдел кадров. Зачем беспокоить Косицына по таким пустякам? У него и без этого дел хватает. Кстати, вчера к нам приехала комиссия из Росцирка. Она могла бы обнаружить Урала…

Замдиректора не стал дальше распространяться на эту тему. Я и сама догадалась, что у Косицына могли быть неприятности из-за того, что он не сообщил об уральской находке. Но, как говорится, нет худа без добра. Хотя эта поговорка была бы к месту только в том случае, если Урал был еще жив. Но уверенности в этом у меня заметно поубавилось. Скорее всего, от него осталась одна шкурка, которую Антон собирался набить опилками.

Мы зашли в отдел кадров, и Валерий Валерьевич попросил женщин показать мне личные дела некоторых сотрудников.

– Кто именно вас интересует? – поинтересовалась та из женщин, что сидела рядом с сейфом.

– Для начала дайте мне дела тех, чьи фамилии начинаются на буквы «А», «Б» и «В».

– Хорошо, – кивнула кадровичка, – присаживайтесь сюда, за свободный стол. Я сейчас дам вам эти папки.

Я села на предложенное место, а Теплов подошел к женщине, сидящей около окна, и стал задавать ей какие-то бессмысленные вопросы. Он явно искал повод, чтобы здесь задержаться.

На первую букву алфавита начинались фамилии пяти сотрудников цирка. Все они когда-то были у меня под подозрением. Только Абросимов и братья Алиевы проживали далековато от улицы Алексея Толстого. Ветеринар был зарегистрирован в Трубном районе, на проспекте Энтузиастов. Тимур Алиев жил в пригороде Тарасова, в Березиной речке, а трое его братьев – в Волжанском районе, но по разным адресам. Отложив эти папки в сторону, я стала просматривать личные дела тех, чьи фамилии начинались на вторую букву алфавита. Их было всего три. Для пущей важности я пролистала личное дело буфетчицы Басовой. Она была прописана в малосемейке на Пушкинской улице. Затем я поинтересовалась биографией фокусника Льва Бирмана. Тот оказался чуть ли не моим соседом – жил в доме напротив. Когда я открыла личное дело Екатерины Евгеньевны Быстрининой, Теплов подошел ко мне и стал усердно делать вид, что рассматривает течь на потолке. Все его вопросы к сотрудницам отдела кадров исчерпались, а вот интерес к моим подозреваемым не пропал, а только усилился. Кадровичка, сидящая рядом с сейфом, предложила:

– Валерий Валерьевич, может, вам чайку налить?

– Спасибо, Юля, не откажусь, – с радостью согласился тот.

– А вы чай будете? – обратилась она ко мне.

– Нет, я работаю, – ответила я, уткнувшись взглядом в личное дело Быстрининой.

Екатерина Евгеньевна проживала далековато от мастерской Хмелькова, что меня ничуть не удивило.

Затем я стала изучать личные дела сотрудников, чьи фамилии начинались на третью букву алфавита. Мне хотелось сразу же заглянуть в папку Вырубова, но я находилась под наблюдением Теплова, поэтому работала без суеты, просматривала подряд все папки, лежащие строго в алфавитном порядке.

– Вы что же, и Варецким не доверяете? – усмехнулся Валерий Валерьевич, размешивая сахар. – Это же ваши клиенты.

Я проглотила его язвительное замечание и положила перед собой личное дело Маргариты Великановой, дрессировщицы собачек и пеликанов. Мне сразу бросилось в глаза, что она зарегистрирована на улице Алексея Толстого, как и ее муж, Роман Великанов, вместе с которым она выступала в первом отделении циркового шоу. Неужели все мои прежние изыскания оказались далекими от истины? В кражах Аркаши и Урала оказались замешаны люди, не входившие в круг моих подозреваемых? Да как же эти артисты, сами работающие с животными, могли снабжать таксидермиста необходимым ему материалом!?

– Вы там что-то обнаружили? – поинтересовалась кадровичка.

– Нет, вам показалось, – ответила я как можно непринужденней.

Я не смогла справиться со своими эмоциями, и Юлия это заметила. Впрочем, не только она, но и Теплов. Хоть он промолчал, но определенно намотал себе на ус, что супруги Великановы заинтересовали меня больше, чем все предыдущие сотрудники цирка, личные дела которых я уже изучила. Вглядевшись внимательнее в их адрес, я поняла, что мои выводы были преждевременными. Да, эти дрессировщики проживали на той же улице, что и Антон Хмельков, но соседями их уж точно нельзя было назвать. Таксидермическая мастерская находилась в начале улицы, а дом, в котором были зарегистрированы Маргарита и Роман, располагался в конце. Между ними было кварталов шесть-семь. Сама не желая этого, я ввела замдиректора в заблуждение, и меня это даже позабавило. Пролистав еще несколько папок и не найдя в них ничего заслуживающего внимания, я наконец положила перед собой личное дело Геннадия Станиславовича Вырубова, коверного. Валерий Валерьевич уже не так пристально наблюдал за мной. Я бегло прочитала автобиографию Вырубова, а когда дошла до места его жительства, то не поверила своим глазам – Геннадий жил на Старой набережной. В другом документе было подчеркнуто, что адрес регистрации совпадает с фактическим местом его жительства. Так что соседом Хмелькова он никак не мог быть. Это меня одновременно радовало и огорчало. С одной стороны, мне меньше всего хотелось, чтобы злодеем оказался Вырубов. Но, с другой стороны, я поняла, что мое расследование забуксовало.

– Будьте добры, – обратилась я к Юлии, – дайте мне дела на буквы «Г» и «Д».

– Хорошо.

Женщина сначала убрала все просмотренные мной папки, а затем положила передо мной новые.

– Ладно, я, пожалуй, пойду. – Теплов наконец перестал вертеть в руках давно опустевшую чашку и направился к выходу. Задержавшись у двери, он сказал: – Татьяна, если я вам еще понадоблюсь, то обращайтесь. Я буду у себя.

– Хорошо, – ответила я, не поднимая на Теплова глаз.

Пересмотрев без особого энтузиазма новые папки, я сказала:

– Пожалуй, я схожу в буфет, перекушу.

– Как знаете, – пожала плечами Юлия.

– Я еще вернусь, – предупредила я, выходя из отдела кадров.

Дамы этому не слишком обрадовались, но и не возражали. Я зашла в буфет и увидела Ольгу Варецкую с помощницей Танечкой. Они ели йогурты. Взяв кофе с коржиком, я присоединилась к ним. Дрессировщицы смотрели на меня во все глаза, ожидая новостей. Конечно же, приятных.

– К сожалению, пока ничего утешительного я вам сказать не могу.

– Мы с Таней так и поняли, – вздохнула Ольга. – А у нас комиссия из Росцирка. Артем Юрьевич вертится как белка в колесе.

– Наверное, ему здорово бы влетело за Урала, – предположила я, вернувшись к первой версии, возникшей с подачи воздушной гимнастки.

– Ну что вы, – возразила Варецкая. – О приезде проверяющих было заранее известно. Мы бы на время забрали Уралушку домой. У нас ведь частный дом. Люда, Юрина сестра, ухаживала бы за ним.

– Понятно. А что с лошадьми? Прояснилось, почему они внезапно заболели перед вчерашним выступлением?

– С этим полные непонятки, – сказала Ольга. – Саша Абросимов предполагает, что Офелию и Князя кто-то накормил снотворным, правда, в очень маленькой дозе. Они не заснули, но их реакции были заторможены.

В моей сумке завибрировал мобильник. Я достала его и по номеру, высветившемуся на дисплее, поняла, что это Кулько.

– Да, Света, я тебя слушаю.

– Таня, я встретилась с Антоном. Он показался мне очень симпатичным молодым человеком. Даже не верится, что Хмельков способен безжалостно убивать животных ради того, чтобы сделать из них чучела, – протараторила журналистка.

Варецкая взяла свою помощницу за руку, давая ей понять, что не стоит слушать чужой разговор. Проявив деликатность, они вышли из буфета.

– Знаешь, маньяки тоже производят положительное впечатление на свое окружение, – негромко сказала я, глядя им вслед.

– Не знаю, с ними я еще не встречалась. Короче, я задала таксидермисту все вопросы, которые мы с тобой наметили, и даже добавила парочку своих. Не волнуйся, они были совершенно невинными. Понимаешь, Антон меня едва не раскусил, – вдруг призналась Кулько. – Похоже, он что-то заподозрил, поэтому стал спрашивать, кто у «нас» главный редактор, где находится редакция и дальше в том же духе. Хорошо, что я подготовилась и навела справки о «Тарасовском вестнике». Правда, один его вопрос все же застал меня врасплох.

– Какой?

– Хмельков стал обсуждать статью Анны Лифановой примерно месячной давности. Где он ее только нашел!

– Наверное, этот номер у него случайно дома завалялся, – предположила я.

– Наверное. Кто же знал, что он макулатуру всякую собирает! Я не знала, что говорить. Хорошо, мне как раз Миша эсэмэску прислал, а после того, как я ему ответ написала, мы уже не вернулись к этому вопросу. Я стала задавать Антону свои. В общем, все прошло более или менее гладко, – успокоила меня Света.

– Молодец! До чего же вы договорились?

– Ну так, – моя собеседница замялась. – Понимаешь, Таня, хотя я придерживалась делового стиля общения, Хмельков все время пытался меня кадрить. Он то в ресторан меня звал, то на шашлыки к себе на дачу. Разумеется, я отказывалась. Мне, кроме Миши, никто не нужен. А вот к себе в мастерскую он меня так и не пригласил. Сказал, что я могу увидеть его работы в стрелковом клубе «Арамис», в рыболовном магазине «Три пескаря» и в Покровском краеведческом музее. Туда я обязательно зайду прямо сегодня же, это ведь рядом с моим домом.

– Света, а он тебе не сказал, где у него дача?

– Где-то на Волге. А что?

– Да так, ничего.

– Я сказала Хмелькову, – продолжила журналистка, – что сфотографирую его работы, сделаю набросок статьи и тогда позвоню ему.

– Ладно, Света, пока этому сценарию и следуй. Я с тобой созвонюсь. Пока!

Поговорив с Кулько, я пригубила эспрессо. Он безнадежно остыл. Я допила его, но потом заказала еще одну чашку горячего напитка. Попивая его мелкими глотками, я анализировала услышанное. Мое внимание привлекло одно, казалось бы, малозначительное обстоятельство. Антон приглашал понравившуюся ему журналистку на дачу. Может, это сосед по даче поставлял ему животных? Хмельков жил не в многоквартирном доме, а в отдельно стоящем, частном, так что у него на улице Алексея Толстого с близкими соседями была напряженка. Надо было выяснить, есть ли дачи у Абросимова и Вырубова и где они находятся. В личных делах такая информация не содержалась, так что возвращаться в отдел кадров не было никакого смысла. Стоило поговорить об этом с Варецкими. Я уже собиралась вставать из-за стола, когда в буфет зашли супруги Великановы. Оба они явно были не в себе, Рита чуть не плакала. Я догадалась, что Теплов времени даром не терял. Выйдя из отдела кадров, он сразу же позвал к себе этих дрессировщиков и стал обвинять их в краже Урала. Я невольно улыбнулась его непрофессионализму и вышла из буфета.

В гримерной был только Варецкий.

– Проходите, Татьяна, – неприветливо сказал он, когда я к нему заглянула. – Я как раз хотел с вами поговорить.

Я села в кресло перед зеркалом и повернулась к своему клиенту. Такое же суровое выражение лица у него было на арене, когда он работал с хищниками.

– Да, Юрий, я вас слушаю.

– Татьяна, вы уже пятый день занимаетесь расследованием, но подвижек как не было, так и нет, – начал он, глядя мне прямо в глаза. – Вы можете сообщить мне что-нибудь конкретное?

«Если не можете, то я вас увольняю», – пролонгировала я ход мыслей своего клиента. Мне не хотелось посвящать кого бы то ни было во все детали расследования до тех пор, пока я не выясню, кто же все-таки украл Урала и жив ли он. Варецкий был настроен весьма решительно. Его можно было понять – он платил деньги и имел право знать, впустую они потрачены или нет. У Юрия создалось впечатление, что впустую, поэтому он решил сменить тактику. Все, как в работе с животными – если пряник не помогает, надо использовать кнут. Поразмыслив несколько секунд, стоит ли вводить дрессировщика в курс дела, я все же решила, что стоит. Точнее, что нет смысла молчать.

– Мне наконец удалось выяснить, для каких целей был похищен Урал.

– И для каких же? – уточнил Варецкий.

Я собралась с духом и сообщила:

– Он понадобился одному таксидермисту.

– Кому? – Дрессировщик то ли не расслышал меня, то ли не поверил своим ушам. А может, он просто не знал, что это за профессия.

– Изготовителю чучел, – пояснила я.

– Значит, мы Урала больше не увидим, – Юрий заметно расстроился.

– Пока утверждать это со стопроцентной уверенностью рано. Помните, вы в первый день спросили меня, какие шансы найти тигренка? Я сказала, что пятьдесят на пятьдесят. Теперь шансы стали намного меньше. Не исключено, что таксидермист уже законсервировал полосатую шкурку.

– Да, скорее всего, так и есть, – обреченно произнес Варецкий. – Вот Ольга с Танечкой расстроятся.

– Юрий, я вам сейчас все это рассказала, чтобы хотя бы вы были готовы к трагическому исходу и смогли морально поддержать женщин. Хотя, я повторяю, шанс найти Урала живым все еще есть.

– Не успокаивайте меня! Прошла почти неделя со дня его исчезновения. Вряд ли кто-то будет терять силы и деньги на временное содержание животного. Урал хоть и маленький еще, но он все-таки хищник, уход за ним не так-то прост. С кормлением в его возрасте тоже большие проблемы. И потом, его где-то держать надо…

– Я думаю, если Урал жив, то его держат не в городе, а, скорее всего, на даче.

– Да какая разница! Проще, как вы выразились, законсервировать шкурку… Татьяна, вам удалось выяснить, кто из наших, цирковых, в этом замешан?

– Я не могу назвать вам конкретную фамилию, но я почти уверена, что у этого человека имеется дача на Волге.

– Во всяком случае, у Сашки Абросимова ее точно нет, – заверил Варецкий, не дожидаясь моего вопроса. – Он целыми днями торчит здесь, а жена сидит дома с двумя детьми. Им не до дачи. Что касается других ваших подозреваемых, то тут я ничего сказать не могу. Мне это неизвестно. Вот что, Татьяна, мы с Олей попробуем выяснить, кто из подозреваемых является дачником.

– Ну, все семеро меня уже не интересуют. Селиванова, я думаю, можно исключить, так же как Косицына. Насчет Абросимова вы уже сказали. – По идее, меня интересовал только Вырубов, но я сознательно не стала сужать круг до одной кандидатуры. Не хватало того, чтобы дрессировщик устроил разборки с коверным. Это могло иметь необратимые последствия.

– Я это учту, как только у меня будут новости, я вам позвоню. А сейчас, извините, мне надо идти.

– Не буду вас задерживать.

Сев в машину, я поехала на улицу Алексея Толстого. По дороге мне пришла в голову мысль о том, что надо раздобыть распечатку телефонных разговоров Хмелькова как с мобильного, так и со стационарного телефонов. Сначала я хотела позвонить Кирьянову, но потом передумала – он решал такие вопросы не самым оперативным образом, потому что делал официальные запросы операторам связи. Гораздо быстрее раздобыть подобную информацию мог Дима Авельянов. Припарковавшись за углом таксидермической мастерской, я позвонила знакомому программисту.

– Алло! – ответил тот.

– Дима, привет! Я тебя не отвлекаю от важных дел?

– Ну так, – протянул он. – Я, конечно, работаю, но ты, наверное, тоже не от скуки звонишь.

– Конечно, нет. Мне надо бы детализацию звонков по одному номерочку раздобыть. Причем срочно.

– Диктуй номер.

– Записывай, – я назвала десять цифр федерального номера, затем добавила: – А еще я хотела бы узнать номер домашнего телефона Хмелькова Антона Николаевича, проживающего на улице Алексея Толстого, десять, и, если можно, расшифровку его звонков с этого номера, ну и соответственно на него.

– С тех пор как кабельную телефонию перевели на цифру, это стало возможно. Таня, а за какой срок тебе нужна информация?

– За две последние недели.

– Ладно, сейчас я свою работу закончу и займусь твоим вопросом. Тебя устроит, если я тебе на мыло сброшу обе распечатки?

– Да, вполне, – поговорив с Авельяновым, я включила прослушку.

В наушниках была полная тишина. Сначала я решила, что в мастерской никого нет, но минут через пять раздалась мелодия звонка мобильного телефона.

– Алло! – ответил Антон. – Слушай, я сейчас занят. Давай как-нибудь на следующей неделе созвонимся? Хорошо, я сам тебе позвоню. Пока.

Я поняла, что Хмельков работает, вероятно, над лесной диорамой. Ждать здесь было нечего, поэтому я поехала домой. Вся надежда была на распечатки его телефонных переговоров.

Дома мне попался на глаза мешочек с гадальными двенадцатигранниками, и я решила спросить у них, насколько близок финал моего расследования. Достав косточки, я бросила их на стол. Двенадцатигранники немного покрутились и застыли, сформировав следующую числовую комбинацию: «5+36+17». Ее трактовка оказалась философской: «Продолжать смеяться гораздо легче, чем окончить смех». Ну, как тут было не подумать о коверном? Когда я на улице спросила Геннадия, зачем он украл Урала, тот стал смеяться громко и безудержно. Включить свое профессиональное умение ему было намного легче, чем сказать мне что-то вразумительное. Пока Вырубов хохотал, он размышлял над достойным ответом, но ничего толкового не придумал. Тем не менее неприятная ситуация, в которую я его поставила, была сглажена этим истерическим хохотом. Разобрав эту мизансцену, я мысленно перекинулась на другую, которая разыгрывалась уже на арене цирка. Коверный весело хохотал над зрительницей, безуспешно пытавшейся лопнуть шар, чтобы узнать, какая у него начинка. Геннадий продолжал смеяться даже тогда, когда к нему присоединилась добрая половина зрительного зала. Ему было гораздо проще продолжать хохотать, чем остановиться. Наверное, такое происходит каждый раз во время его реприз, и эту тактику Вырубов перенес за пределы цирка. Как ни крути, но мое расследование закончится только тогда, когда я заставлю коверного «окончить смех».

Я убрала кости в мешочек и вдруг усомнилась в правильности своих выводов. А если все-таки не Геннадий украл тигренка? Зачем ему это? Материальных проблем он не имеет, так как не обременен семьей и имеет возможность подзаработать на корпоративах. Может, он в чем-то зависит от Хмелькова? Вряд ли. Скорее сам Геннадий способен манипулировать другими людьми. Я была вынуждена признать, что все-таки попала под влияние Вырубова. Он дважды подкидывал мне версии, далекие от истины. Впрочем, это тоже не являлось доказательством его вины. Любой человек имеет право на собственное мнение, в том числе на ошибочное. Не ошибается тот, кто ничего не делает, в данном случае ни о чем не думает. Я тоже ошибаюсь, но отношусь к этому философски – отработав каждую неверную версию, я приближаюсь к единственно верной.

Версия о том, что директор замешан в исчезновении тигренка, попавшего в цирк нелегальным путем, была не такой уж нереальной. Особенно если учесть, что в Тарасов вот-вот должна была приехать (и приехала!) комиссия из Росцирка. Варецкие тоже не исключали, что такое возможно, но промолчали, чтобы я в начале своего расследования не оказалась в шорах предубежденности. Пообщавшись с Артемом Юрьевичем и прослушав его разговоры, я пришла к выводу, что он не лицемерит. За глаза говорит то же, что и в глаза. Для меня этого было вполне достаточно, чтобы убедиться в его невиновности.

Вторую версию, сам того не подозревая, мне подкинул лысый дядечка, разыскивавшей в малосемейке своего пингвина. Его короткое замечание о том, что некий Городецкий забирает к себе «непослушных мальчиков», меня заинтересовало настолько, что я попыталась выяснить, кто же он такой. Оказалось, что он – покровский бизнесмен, устроивший на территории своей загородной усадьбы зоопарк. Возможно, я не ухватилась бы руками и ногами за эту версию, если бы не юбилей Городецкого, для которого нет лучше подарка, чем новый питомец. Поскольку Урал пропал за несколько дней до этого знаменательного события, то выводы напрашивались сами собой. Мне пришлось пообещать своему бывшему однокласснику Володьке Коврову, нашедшему способ попасть на эту закрытую вечеринку, собрать материал для статьи. Только я не нашла у Городецкого ни тигренка, ни каких-либо фактов, вписывающихся в формат скандальной газеты «Покровская волна».

Третью версию мне подсказал Венчик Аякс. Неважно, что он бомж, со здравым смыслом у него все в порядке. Я многократно убеждалась в этом. Правда, в этот раз Вениамин несколько перемудрил, но я не так уж много времени занималась разработкой версии о том, что тигренок понадобился для научных экспериментов в области генной инженерии.

Выяснение, правдива ли четвертая версия, подкинутая мне Геннадием, тоже не заняло много времени. Я пообщалась со своей клиенткой и поняла, что подозрения против Ивана Селиванова-Зельцер вовсе не беспочвенны. Этот акробат уже не раз устраивал Ольге подлянки из чувства ревности. Только Селиванов-старший разгромил эту версию в пух и прах. Я убедилась, что Иван не причастен к исчезновению Урала, к которому так привязалась его бывшая возлюбленная. Более того, акробат еще и поспособствовал тому, что Варецкие обратились ко мне за помощью.

Пятую версию я выдвинула сама, зацепившись во время антракта за слово «чучело», в сердцах брошенное зрительницей. Она употребила его в переносном смысле, но я подошла к рассмотрению вопроса прямолинейно и не ошиблась. Подслушав разговор единственного в нашем городе, да и в области таксидермиста с его бывшей преподавательницей, я поняла, что тигренок был похищен из цирка для Хмелькова. А сделал это его сосед…

Я подумала, что прошло уже достаточно времени для того, чтобы Димка успел вскрыть интересующие меня базы данных и сбросить информацию на мой электронный ящик. Открыв свою почту, я обнаружила там несколько писем, в том числе от Авельянова. Бегло проверив всю корреспонденцию, я загрузила в компьютер файл, который хакер прикрепил к своему письму. Прежде чем заняться детальным изучением расшифровки телефонных звонков таксидермиста, я взяла небольшой тайм-аут для того, чтобы сварить себе кофе. Минут через пятнадцать, смакуя мелкими глоточками горячий ароматный напиток, я принялась за работу, от которой зависел финал моего расследования. Антон наверняка связывался по телефону со своим соседом. Осталось только вычислить нужный номер.

Мне сразу бросилось в глаза, что Хмельков чаще всего общался с одним и тем же абонентом, причем как по городскому телефону, так и по мобильному. Я предположила, что это могла быть Лазарева, и тут же решила проверить свою гипотезу. Поскольку городской телефон у меня был с антиопределителем номера, я им и воспользовалась.

– Алло! Слушаю вас! Алло! Вас не слышно, – этих фраз, сказанных голосом, очень похожим на мужской, было вполне достаточно для того, чтобы я смогла убедиться в правильности своих предположений. С Таисией Вениаминовной Антон связывался гораздо чаще, чем с другими абонентами. Я выделила строчки с номером ее телефона курсивом, чтобы больше на них не отвлекаться.

Предположив, что таксидермист разговаривал со своим соседом перед похищением тигренка и сразу после него, я стала изучать звонки, зафиксированные в прошлую среду. По мобильному телефону Хмельков разговаривал в тот день только один раз, с Лазаревой, а вот на его домашний телефон поступило два звонка. Один был в 21.02, а второй – около полуночи. Время слишком красноречиво свидетельствовало о содержании разговора. В девять вечера начинается второе отделение, в котором выступают Варецкие. Так что злоумышленник мог не опасаться, что встретит в изоляторе дрессировщиков. Сделав последние приготовления, он отзвонился заказчику. А около полуночи, уже после того как передал Урала через окно швейного цеха посреднику, он еще раз связался с Хмельковым. Вор наивно полагал, что звонки на домашний телефон невозможно отследить. Подняв курсор выше, я увидела, что Антон не раз звонил этому же абоненту из дома.

Итак, дело осталось за малым – набрать этот номер и попытаться по голосу узнать человека. Допив последний глоток кофе, я позвонила предполагаемому похитителю. Увы, номер был отключен. Может, этот абонент в данный момент очень сильно занят, поэтому просто отключил свой мобильник? Свой… А кто сказал, что вор звонил таксидермисту с номера, зарегистрированного на свое имя? Не так уж и сложно заполучить левую симку. Возможно, она больше вообще не будет использоваться. Я снова набрала тот же номер телефона, но ничего не изменилось – он по-прежнему был отключен. Только я подумала о том, что надо все-таки выяснить, на кого зарегистрирована эта симка, как зазвонил мой мобильный.

– Алло! – ответила я.

– Таня, я тут кое-что вспомнил, это касается нашего последнего разговора о дачниках, – напомнил Юрий. – Когда я отработал в цирке первый сезон, Станислав Сергеевич отслужил последний. Он устроил грандиозную загородную вечеринку по поводу завершения карьеры и пригласил к себе на дачу буквально всю труппу, и меня в том числе. Дача у него была как раз на Волге, в поселке Сосенки. Уж не знаю, что стало с ней после его смерти, может, сыновья ее давно продали…

– Так, если я правильно поняла, то Станислав Сергеевич – это отец Геннадия Вырубова, известный в прошлом клоун? – уточнила я.

– Да, он самый. Станислав Сергеевич, пожалуй, единственный артист на моей памяти, который ушел не только с арены, но и вообще из цирка.

– А что так? Здоровье не позволяло работать дальше?

– Скорее амбиции. Вырубов-старший был заслуженным артистом СССР, лауреатом многих премий. Для него только одна должность подходила – директора цирка, но из Министерства культуры ему такого предложения не поступало. А униформу он надеть не мог.

– Юрий, вы сказали, что у Станислава Сергеевича два сына. А второй тоже имеет какое-то отношение к цирку?

– Андрей пошел по стопам матери, которая была травматологом. Она умерла еще до того, как Станислав Сергеевич ушел на пенсию. Что касается Андрея, то он в девяностых бросил практическую медицину и ударился в коммерцию – стал распространять биодобавки. Он на них чуть ли не весь цирк подсадил. Тогда это модно было. Мы с Людой, моей сестрой, тоже кое-какие БАДы у него покупали. Затем фирма, поставляющая эти биодобавки, закрылась, и Андрей остался без работы. Генка даже пытался пристроить его к нам в цирк травматологом, но старший брат надолго у нас не задержался. Он не привык к постоянным разъездам, поэтому после первых же гастролей уволился. Больше я ничего о нем не знаю.

– Юрий, объясните мне, как найти дачу Вырубовых, – попросила я.

– Таня, я был там пятнадцать лет назад. Тогда она была в первом ряду от Волги, но сейчас, возможно, кто-то еще ближе свои коттеджи поставил. Таня…

– Да, – отозвалась я.

– Неужели это Генка украл нашего тигренка?

– Не исключено.

– Вот так работаешь рядом с человеком и не знаешь, чего от него ожидать. Сегодня он животных ворует, а завтра киднеппингом займется, так что ли?

– Юрий, давайте не будем делать преждевременные выводы. Помните, как я с Городецким просчиталась?

– Да, тогда и у нас с Олей абсолютно не было сомнений, что Урал попал к нему в зоопарк… Таня, вы не переживайте, я никому ничего пока не скажу. Удачи вам!

После разговора с Варецким я сразу же поехала в Сосенки. Мне давно не давал покоя вопрос о том, кто же является посредником между коверным и таксидермистом. Теперь появилось предположение, что этим мужиком в костюме, который договаривался с бомжем принять птицу через забор, был брат коверного. Возможно, в этот раз Андрей сам забрал у Геннадия тигренка через окно. Но вот передал ли он его таксидермисту, было пока неясно. Может, Урал ждет своей печальной участи за городом?