Глава 10
В кресле сидел Федор, с которым я познакомилась недавно, когда разыскивала Венчика. Сам Венчик скромно стоял в сторонке и созерцал своего друга, упившегося, по сложившемуся мнению всех присутствующих, до смерти. Я было тоже так решила. Но мой взгляд упал на кресло.
Обыкновенное вращающееся черное кожаное кресло с малиновым ободком.
Я не стала терять время на лишние разговоры:
— Ребята, скорее все на улицу и вызывайте специалистов из МЧС! Это кресло-убийца. Федор умер от радиации! Внутри этого кресла находится предмет из высокоактивного металла… — У меня аж голос сорвался.
И я стремглав вылетела из камеры смертников. Мне поверили. Шумно переговариваясь, все выскочили вслед за мной, плотно закрыв дверь.
— Ты где его откопал? — Я налетела на Венчика, как орлица, когда мы оказались во дворе. — Когда приволок?
Меня кто-то тянул за руку, кто-то о чем-то спрашивал. Но для меня сейчас важнее всего было переговорить с моим чудом спасшимся другом.
— Да ничего я не приволакивал. Это Федор, наверное, его откуда-то принес. Меня самого уж дней десять дома не было. Я не знаю ничего, прихожу, а он тут мертвый. Я сразу милицию вызвал.
— Вай, Таня-джан. Уймись уже, да, ласточка, — взмолился Папазян. — Рассказывай по порядку, слюшай.
А я совала ему в руки мобильный телефон и, даже не сообразив понизить голос, орала как оглашенная:
— Вызывай ребят из МЧС! Это то самое кресло, которое убило Губера! Понимаешь?
Остальные бурно обсуждали мое заявление.
— Ты не ошибаешься, Таня-джан, да? Откуда тебе про кресло известно?
— Да какая разница? Звони быстрее лучше!
— А может, он просто от алкогольного отравления умер?
— Хотела бы я ошибиться, милый Гарик, но думаю — нет. Вызывай, — уже немного успокоившись, ответила я.
Папазян принялся звонить, а я отвела в сторону Венчика.
— Как же все произошло?
— Как. Я уже сказал. Прихожу — он мертвый в кресле. Я милицию вызвал. Одна бригада приехала. Потом выясняется, что Федор прописан в Тарасовском районе. Другая бригада приехала. Начали друг другу это дело спихивать. Так никто никому и не спихнул. Решили сотрудничать. А тут ты, как молния. Вот, собственно, и все. Что еще?
— Ф-фу. Ну и денек. Это судьба.
— Ты о кресле или о сотрудничестве?
— Обо всем сразу, милый мой Венчик.
— Жаль Федора, — вздохнул Аякс.
— Жаль, конечно. А к тебе судьба просто благоволит. Случись тебе дома ночевать — милицию вызывать было бы некому.
— Все под богом ходим, — философски изрек Аякс. — Вон Федор тоже не думал не гадал.
— Да уж. А я сегодня собиралась тебя искать, Венчик.
— А что такое?
На нас с Вениамином никто не обращал ни малейшего внимания. Удостоверившись в этом, я тихо сказала:
— Мне нужна твоя помощь, — и посмотрела ему в глаза.
— Говори, Танюх.
— Я знаю этого подонка, который кресло «зарядил». Если ты поможешь, то он отправится куда следует.
— Конечно, помогу. Я же тебе никогда в помощи не отказывал. А уж теперь, когда Федора не стало, и вовсе святое дело убийцу его найти. Даже и не сомневайся, Танюха.
— Вот и хорошо. Возьми ключи от моей квартиры. Когда подпишешь протокол и освободишься, езжай ко мне и жди меня там. Кстати, можешь обед приготовить.
Это, вообще-то, было наглостью с моей стороны. Но мы с Вениамином так давно знаем друг друга, что можно и не церемониться.
Он кивнул и убрал ключи в карман:
— Сооружу что-нибудь.
Прибыли ребята из МЧС. Облачившись в защитные костюмы и вооружившись счетчиками Гейгера, они направились в комнату Венчика.
Разумеется, им пришлось проводить дезактивацию. Радиационный фон сильно превышал предельно допустимую норму. В кресле была пластина из высокоактивного металла.
Пока проводилась дезактивация, стражи порядка разобрались-таки, кому браться за это дело.
Гарик «смилостивился» и заявил коллегам, что дело он «берет». (Еще бы! Кому лишняя звездочка помешает?)
«Жигуленок» отбыл в неизвестном направлении. Я в ту комнату больше — ни ногой. Хватит того, что в доме Ирины Анатольевны некую дозу хапнула. А мне еще хочется внуков понянчить. Правда, лучше чужих… иногда, не слишком часто.
Когда ребята освободились, я подошла к одному из них. На мой взгляд, наиболее податливому.
— Илюша, солнышко, а можно тебя на секундочку? — Я была само обаяние. Уж очень хотелось, чтобы он мне не отказал.
Он вытер пот с лица и шагнул за мной.
— Что, Танечка?
— Илюшенька, а ты не дашь мне напрокат всего на один вечерочек, разумеется, за приличную плату твой счетчик и костюмчик защитный?
— Это еще для какой модели?
— Ну очень надо. Я все верну тебе сегодня же. Клянусь своей непутевой жизнью. И обещаю использовать твое снаряжение с благородной целью.
Парень пожевал губами, размышляя над моей просьбой. Ему понравилась наверняка мысль подзаработать.
— Ну так как, Илюшенька? — И улыбаюсь, и улыбаюсь.
Он махнул рукой и вздохнул:
— Считай, что уговорила. Только имей в виду, что мне еще и делиться придется. Сама понимаешь.
Я кивнула:
— Еще бы мне этого не знать. — И вручила ему деньги.
— Забирай вот этот костюм. Он еще не использованный. А вернешь утром.
Я была на все согласна. Еще бы! Это обеспечивало мне победу.
Теперь я была экипирована полностью. Дело оставалось за малым: за креслом и за правильным поведением господина Мартынова. Теперь можно и с Кобеляном разобраться.
Федора уже увезли. Царствие ему небесное. Жалко мужика. Стражи порядка тоже закончили свою работу.
Венчик теперь около плиты за кока «вышивает». Короче, все на мази.
— Ну, Таня-джан, поехали, слушай, да?
— С удовольствием, Гарик, а то меня, бедненькую, совесть уже замучила.
Папазян насмешливо поцокал языком:
— Вах-вах, какие мы совестливые вдруг стали. С чего бы это? Может, где волчара подох? Садись давай. Времени нет.
Я кивнула и села в «уазик».
* * *
Я пила папазянский чай и выкладывала свои скромные познания. Рассказала ему о своем странном клиенте и его поручении:
— Сначала я была уверена, что его жена к праотцам отправила. Она ведь его единственная наследница. Была. А у частного детектива я выкупила вот это.
Я достала фотографии, где Ирина Губер была изображена с Мартыновым.
Папазян просмотрел материал, скептически хмыкнул и спросил:
— И что же тебя заставило переменить мнение, Танэчка?
— А я поверила ей на слово, во-первых. Она была в шоке, узнав, что ее муж убит. Да тем более еще и с ее помощью.
Папазян вопросительно взглянул на меня:
— Ты же только что сказала, что эта женщина ни при чем.
— В том-то все и дело. Она подсыпала снотворное по просьбе своего любовника, чтобы муж не мешал их милому общению. Мартынов прекрасно знал о свойствах кресла. Это он подослал своего сообщника его подменить. Потом кресло подменили еще раз. А то самое, термоядерное, ты сегодня своими собственными глазами видел. Так-то вот, Гарик.
Я поставила пустую чашку на стол и закурила.
— М-м-да. Звучит убедительно. А как же ты, Таня-джан, про кресло догадалась?
— Секрет фирмы. Все тебе расскажи да покажи. Это уже теперь не имеет значения. Главная наша задача — установить, кто этот тип и что ему было нужно от Губеров.
Брови Гарика взлетели вверх:
— Как же ты, Танэчка, такая дотошная, а имени стервеца не узнала. Не похоже на тебя.
Я решила сыграть обиженную:
— Почему не узнала? Узнала. Антоном его зовут. А фамилию вдова и сама не знала.
Ну не буду же я Папазяну все, что сама знаю, выкладывать. Пускай сам мозгами пошевелит да побегает маленько, пока я дело завершу. А еще лучше вообще его по ложному следу пустить.
— Может, Гарик, тебе того самого детектива потрясти? Вдруг он не все сказал? А? Как думаешь?
Иногда мне приходится разыгрывать из себя глуповатую дамочку, аж самой противно становится. Но мне это всегда приносит определенную пользу.
Гарик кивал, вытянув губы в трубочку. Потом что-то пометил в блокнотике. А я приступила к выполнению самого главного пункта моего плана.
— У меня идея, — радостно произнесла я. Потом, вздохнув, добавила: — Хотя я, может быть, и ошибаюсь.
— Говори, Танэчка. — Гарик оживился.
— Понимаешь, мне кажется, что Губер хранил что-то в сейфе. И это «что-то», возможно, показалось интересным Антону. Тогда все сходится. Может, он по той же причине уговорил Ирину дать мужу снотворное, только в известность ее об этом не поставил. Вы сейф хорошо осмотрели? Ничего из виду не упустили? Как думаешь? Во всяком случае, я бы лично не отказалась его осмотреть. Может, там хоть отпечатки пальцев остались. Или же, к примеру, ворсинка от перчаток…
И я снова обезоруживающе улыбнулась. В глазах Гарика заплясали чертики. Мне почему-то вдруг показалось, что он перестал мне верить. Во всяком случае, догадался, что я чего-то недоговариваю. И это что-то он непременно хотел знать.
Но я была сама наивность.
— Вай, Танэчка, темнишь, слушай.
— Да ничего я не темню, — искренне возмутилась я, — все как на духу. Просто я уверена, что разгадка именно в сейфе.
Гарик хлопнул ладонью по столу:
— Ладно. На месте разберемся. Поехали, Таня. Найдем убийцу — я тебя в самый лучший ресторан Тарасова поведу. Иначе я не Гарик Папазян.
Он поднялся и, подойдя ко мне, игриво обнял за плечи:
— Не откажешь же ты лучшему другу в такой мэлочи? А, Таня-джан?
— Этот вопрос мы пока оставим открытым, — ответила я и улыбнулась. — Тебе ведь только палец в рот положи, ты всю руку оттяпаешь.
Папазян хохотнул. А я поднялась.
— Подождите меня внизу. Я забегу кое-куда. — И пояснила: — Твой чай наружу запросился. Я быстренько.
* * *
А в заведение я по другому поводу помчалась. Мне надо было позвонить знакомому журналисту. Оставлять на потом звонок рискованно: застать его на месте — дело нелегкое. И оно мне пока не удалось. Ничего, попытаю счастья попозже. Я неугомонная.
Рисоваться я обычно не люблю. Но именно в этом деле я не могу допустить, чтобы лавры достались стражам порядка. Именно я должна в этот раз показаться на белом коне и предъявить доказательства того, что Губера убили. В противном случае денег за расследование мне не видать как своих ушей.
* * *
Ох, как я усердно ворошила содержимое сейфа. Очень старательно. Но ничего интересного для данного дела мы не обнаружили. Убийца, вероятно, работал в резиновых перчатках.
— Вах-вах, не зря мудрецы говорили: «Послушай женщину и сделай наоборот».
— Папазянчик, милый, ну что ты так распереживался? Ну найдем мы этого кренделя, ей-богу. У него все и спросим. — Я по-дружески ткнула Папазяна кулаком в плечо.
Лучший мент всех времен и народов обреченно махнул рукой и устало пробормотал:
— Не знаю. Но у нас есть кресло и есть детектив, который, возможно, прольет свет на это темное дело.
А вот кого из нас он имел в виду: меня или Шимаева Романа Николаевича — для меня осталось тайной.
Коллеги уже закрывали дверь особняка, когда я вдруг «вспомнила», что оставила косметичку в кабинете Губера, когда подправляла губы.
— Я мигом, ребята. Дорогу знаю. — И умчалась, оставив их в дверях.
В кабинете я открыла окно и аккуратно выставила кресло в сад. А потом достала из пакета и включила счетчик Гейгера в первом диапазоне. Ведь радиационный фон там был, как я уже говорила, повышен. Всего на пару секунд. Этого достаточно, остальное я просто смонтирую, многократно переписав звуки с помощью другого магнитофона. Для того и была забыта косметичка.
— Совсем крыша поехала. Наверное, старею, — обезоруживающе улыбнулась я коллегам, вернувшись.
Они ничего не ответили. Настроение у них было явно хуже, чем у меня. Я решила дать им ЦУ.
— Знаете, ребята, на свалке поспрашивать надо. Может, они номер машины, на которой кресло привозили, видели. Ведь Федор его наверняка оттуда приволок.
— Не такие уж мы и глупые, Татьяна Александровна, — заметил сухопарый опер.
Вот и ладненько. Пусть ищут, бродяги. Я сделала им ручкой.
— Тут я с вами расстаюсь.
А на вопросительный взгляд Гарика ответила:
— С Кешкой договорилась. А слово я привыкла держать.
— Опять купаться ночью пойдешь? — съязвил коллега.
— Может быть. Какие наши годы. — Я беззаботно пожала плечами и удалилась. Недалеко. За угол соседнего дома.
И тут же вернулась. Вспомнила кое-что. Их уже на взлете выловила.
— Гарик, возьми мой мобильный телефончик. Вдруг я что-то полезное откопаю. Тогда смогу позвонить тебе в любой момент.
Взгляд Папазяна стал лукавым:
— Темнишь, Танэчка, слушай. Чует мое сэрдце. С чего вдруг такой заботливой стала?
— Не хочешь — и не надо. Так бы сразу и сказал. — Я обиженно надула губы и повернулась, чтобы уйти.
— Давай, Таня-джан. Только ведь по этому телефону никто, кроме тебя, мне позвонить не сможет. А это значит, что ты на сто процентов уверена, слюшай, что очень скоро тебе будет чем поделиться. Скажи, что лучший сыщик Тарасова Гарик Папазян прав, как всегда?
— Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Вот и я мечтаю, что мои труды увенчаются успехом. А уж когда увенчаются, я тебе свистну и поделюсь лаврами, недоверчивый ты мой.
— А что, Папазян, девушка дело говорит, — вмешался в разговор напарник Гарика, молчавший практически все это время. У меня даже сложилось впечатление, что он, кроме профессиональных арго, и слов-то никаких не знает.
Таким образом, вопрос со связью тоже был решен. Теперь в любой момент я смогу вызвать Гарика. В любой, конечно, не имеет смысла. Именно тогда, когда этот самый момент созреет.
Убедившись, что конкурирующая фирма отбыла в неизвестном направлении, я вышла из укрытия и отправилась к месту парковки моей машины. Умничка Шурик все сделал как надо. Премного ему благодарна. Остальное, как говорится, дело техники.
А полутораметровый забор губеровского сада для меня не преграда. Добрую службу мне сослужила веревка, которая всегда имеется у меня в багажнике.
До поворота на Тарасов все шло как надо. Я уже была склонна поверить, что истина «все начинается с утра» устарела. Все было гладко, несмотря на ночные кошмары и утренние беды.
И откуда они только вынырнули, козлы, пасущиеся на асфальте! Они, гады, за кустиками притаились. Терпеть не могу эту партизанскую войну с автомобилистами. Полосатый жезл приказал мне остановиться. Сердечко мое затрепетало. Приехала, похоже. Если дыхнуть заставят, пропала, девочка: остаточные явления наверняка имеются.
Но все мои переживания останутся при мне. Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла. Улыбочку, Танька! Голливудскую. И, главное, понаглее, понаглее. Наглость — второе счастье.
Я притормозила и заглушила движок, но из салона выходить не стала. «Дудки, уважаемые. Хлеб за брюхом не ходит», — мысленно сказала я гаишникам.
Один из них, тот, что помоложе, с прилизанной шевелюрой, подошел к моей «девятке» и, козырнув, представился:
— Лейтенант Синицын. Документики предъявите, пожалуйста.
Я молча протянула ему права, техпаспорт. Он внимательно изучил бумаги, сравнил, так сказать, с «оригиналом» и попросил открыть багажник. Нашел-таки способ извлечь меня из салона. Ничего не поделаешь. Пришлось подчиниться.
— А что, собственно говоря, случилось? — поинтересовалась я, выполняя его требование. — Я ничего не нарушала, скорость не превышала.
И, надо думать, совершенно напрасно это сделала. Они, голубчики, таких вопросов не любят. Промолчи я, они меня, может, и отпустили бы подобру-поздорову. А теперь, увы и ах, заставили еще и продышать.
Я мысленно обратилась к богу: «Господи, помоги!» — и загадала: если трубочка мне посодействует, в остальном тоже повезет. То есть дело я завершу успешно.
Только богу в этот момент явно было не до меня. Кристаллики позеленели.
«Понаглее, Танька, понаглее».
— Нехорошо, сударыня, в нетрезвом виде за руль садиться, — покачал головой моложавый и достал чистый бланк, собираясь составить протокол изъятия удостоверения.
Бросила бы я кости перед тем, как завести движок, они наверняка выдали бы мне предупреждение: «В вашей судьбе наступят неприятные изменения». И я бы спокойно отправилась по объездной дороге или хотя бы на несколько минут задержалась. Вон другие машины чешут себе преспокойненько, и — ничего. Их даже не останавливают. А ко мне прицепились, лихоманка их возьми.
Я твердо решила не сдаваться:
— Да вы что, ребята, ей-богу. Я вообще не пью. Зато корвалол с утра хлебаю. — И понесла пургу про страшный труп, про свою неоценимую помощь милиционерам, которые только что проехали на «уазике» в сторону Тарасова.
— Можете позвонить им и проверить. Я им даже свой мобильный отдала, чтобы они более оперативно работать могли. (И хоть телефончик-то я дала совсем для других целей, мне это, бог даст, поможет.)
— Очень умно, конечно. Особенно если учесть, что у нас такой роскоши не имеется, — съязвил молодняк, расположив бланк на капоте моей «девятки».
«Все. Иду ва-банк».
— Тогда везите меня на глубокий анализ крови. Но подписывать ваш вшивый протокол я не собираюсь.
Парень удивленно посмотрел на меня. Было похоже, что засомневался и даже склонен мне поверить. Если человек напрашивается на глубокий анализ крови, значит, он совершенно уверен в своей правоте. Кому же охота терять время даром, да еще потом получать по шапке от начальства, когда вокруг полно других, более сговорчивых водителей. Гаишник явно не знал, что делать.
Молчавший до сих пор старшой вмешался в наш диалог:
— Игорюха, не загоняйся, давай наших по рации вызовем, пусть они и позвонят. Номер-то какой?
Я назвала номер своего мобильного.
— Тут у нас дамочка в «девятке» беж, номер… с креслом на заднем сиденье, и так далее.
Что ответил Папазян, я не знаю. Только пожилой гаишник хитренько так улыбнулся и спросил:
— Так что же ты все-таки пила: сок или корвалол?
— Вообще-то и то, и другое, — горестно вздохнула я. — Уж и сама не помню. Денек выдался жуткий.
— И после такого коктейля рискнула сесть за руль, — укоризненно покачал головой старшой. — Скажи спасибо, что мы такие отзывчивые. Другие фига два звонить бы стали.
— Я вам безмерно благодарна, ребята, — устало ответила я. — Век доброты вашей не забуду.
Инцидент был исчерпан. Я мчалась по шоссе и размышляла о том, как глупая случайность спутала мне все карты. Вся моя конспирация полетела к чертовой матери. Теперь надо было глядеть в оба, чтобы Папазян не сел на хвост. И я упорно искала теперь глазами ментовский «уазик». Но он мне нигде не встретился. У Папазяна, видно, своих проблем навалом, и ему просто не до меня.
