Книга: Дольче вита по-русски
Назад: Глава 14
На главную: Предисловие

Эпилог

Получив диплом патологоанатома, Шура прекратил отмечать дни своего рождения. Только идиот может праздновать очередную дату приближения к смерти, посчитал он и начал широко отмечать каждую годовщину смерти своего отца, которого он жутко ненавидел. Как-то раз на следующий день после очередных «поминок», Шильдиков поднялся с большим трудом, явился в морг со значительным опозданием и «запорол» свою работу. Дело в том, что после его вскрытия лицо покойника стало практически неузнаваемым. А это был бывший военком Тарасова, скончавшийся от кровоизлияния в мозг, на похоронах которого ожидалось присутствие первых лиц города и области. Грындин, новый начальник Шильдикова, потребовал, чтобы нерадивый патологоанатом немедленно написал заявление на увольнение. Шура понял, что теряет больше, чем работу: он теряет почву под ногами. В другой профессии он себя просто не представлял, а Павел Сергеевич грозился дать ему такую характеристику, с которой ему даже санитаром никуда нельзя будет устроиться. Не то, что патологоанатомом.
Когда до увольнения осталось три дня, Шильдиков по совету своего приятеля презентовал начальнику дорогой коньяк и попросил дать ему еще один шанс. Грындин взятку принял со словами:
– Ладно, черт с тобой, оставайся, только одним коньяком тут не отделаешься. Будешь мне должен, понял?
– Сколько? – уточнил Шура, понявший своего шефа слишком буквально.
– Не все можно измерить в цифрах, – философски изрек Грындин. – Иди работать. Тебя ждут два покойника. А я заберу твое заявление из отдела кадров.
Александр очень быстро забыл о своем «долге» великодушному шефу, но примерно через месяц тот сам о нем напомнил.
– Шильдиков, помнишь, как ты умолял меня оставить тебя на работе? – спросил Павел Сергеевич, вызвав его в свой кабинет.
– Помню.
– А помнишь ли ты, что должен отработать за то, что я позволил тебе остаться?
– Помню.
– Так вот, теперь у тебя появился шанс закрыть свой долг, – сказал Грындин.
– Каким образом? – уточнил Александр.
– Сегодня к нам доставили тело некоего Скворцова. Что-то мне подсказывает: он умер от перитонита, вызванного прободением воспаленного аппендикса. Иди проверь мой диагноз и оформи все документально.
Шура понял, что к чему, только после того, как взглянул на покойника. Проникающее ранение в область кишечника никак нельзя было перепутать с разрывом внутренних органов, вызванным воспалительным заболеванием. Труп явно был криминальный, но почему-то попал на вскрытие не в бюро судебно-медицинской экспертизы, а в больничный морг. За десять лет своей работы патологоанатомом Шильдиков не сфальсифицировал ни одного диагноза. Собственно, к нему никто до сих пор и не обращался с такой просьбой. А теперь он оказался перед сложной дилеммой – пойти на профессиональное преступление или оказаться безработным? Александр долго боролся с собой и, в конце концов, пошел на компромисс со своей совестью. «Всего лишь один раз, – сказал он себе, – больше – никогда и ни за что».
Шура ошибся. В дальнейшем ему не раз пришлось скрывать следы явных преступлений за «благообразными» диагнозами. И все это было с подачи Грындина. Тот уже не шантажировал своего подчиненного – он его искушал деньгами, порою очень большими. Шильдиков, хоть и мучился каждый раз угрызениями совести, но устоять перед лихими деньгами не мог. А однажды ему презентовали новую иномарку. Когда-то авто было пределом мечтаний Александра, но, заимев его незаконным путем, он не почувствовал себя счастливым. Шуре казалось, что все вокруг знают, каким образом он приобрел «Рено Логан». Он конспирировался как мог: ставил на ночь машину на платной автостоянке, а днем – подальше от тачек других сотрудников больницы.
Последний подложный диагноз он сделал относительно причин смерти тридцатидвухлетнего Виктора Кузнецова. Причем никакого вознаграждения он за это не получил. Павел Сергеевич сказал, что очень серьезные люди заинтересованы в том, чтобы смерть этого молодого мужчины выглядела ненасильственной.
– В противном случае нам обоим грозит увольнение, – подытожил шеф.
– Но я понятия не имею, что тут можно придумать, – развел руками Шильдиков.
– Знаешь что, – сказал шеф, немного подумав, – а пусть-ка он скончался от стремительного отека легких, вызванного атипичным гриппом!
– Как скажете, Павел Сергеевич, – Шура вновь не сумел воспротивиться своему шефу, хотя и почувствовал, что эта афера до добра его не доведет.
Прошло несколько дней, все было тихо и спокойно. Работа шла своим чередом. Шильдиков вскрывал тела почивших мужчин, а Грындин – женщин.
– Саша, ты только посмотри на эти синяки, – сказал как-то Павел Сергеевич. – У кого же рука поднялась на такую пожилую женщину?
– Так это Нежинская, жена ювелира, – заметила санитарка, случайно оказавшаяся рядом с ними. – Я у них как-то в прислугах ходила, правда, недолго. Иосиф Львович точно не мог это сделать, он милейший человек.
– Это мы еще посмотрим, – ухмыльнулся Грындин. – Вера Ивановна, у вас телефончика этого еврея случайно нет?
– Имеется. А вам зачем?
– Будете много знать, скоро состаритесь! – рявкнул бывший военврач.
– Да я и так уже не молодая. Ладно, ладно, сейчас найду его номерок.
Шура предпочел не вникать в эту ситуацию и с головой ушел в свою работу. Но на следующий день ему поневоле пришлось поучаствовать в очередной грындинской афере.
– Саша, кажется, к нам гости, – встревожился Павел Сергеевич, внезапно увидев кого-то в окно, и открыл сейф, – на, спрячь это так, чтобы никто не нашел. Живо! Иначе мы вдвоем пойдем на нары.
Шильдиков поймал брошенный ему мешочек с драгоценностями и рванул в операционную. Он едва успел зашить улики в покойника, как в морг нагрянули с обыском.
– Вы хоть скажите, что ищете? – спросил Шура, снимая перчатки.
– Женские ювелирные украшения – колье и браслет из золота с бриллиантами.
– Согласно описи у Краснощекова была только серебряная цепочка с крестиком, – вспомнил Шильдиков.
Опергруппа еще обшаривала помещения морга, когда парни из ритуального агентства «Харон» забрали тело Краснощекова. Поскольку золотой гарнитур, полученный в качестве взятки от пожилого ювелира, в морге не обнаружили, Грындина посадили в машину и повезли домой. По месту его жительства колье и браслет тоже не нашли. Павел Сергеевич посоветовал ментам отправить Нежинского на психиатрическое освидетельствование. Оставшись один, он позвонил Шильдикову и спросил:
– Саша, как ты думаешь возвращать мои побрякушки?
– Никак. Краснощеков уже дома, завтра его похоронят.
– Да ты с ума сошел! – взревел Грындин. – Если не вернешь эти, купишь другие, на ту же сумму! Я уже своей Аллочке пообещал подарить на день рождения гарнитур.
– Я… я не смогу ничего вернуть, – сдавленно проговорил Шура. – Поздно. Неужели вы сами это не понимаете?
– Идиот! Придурок! Как у тебя только ума на такое хватило? – негодовал Грындин. – Неужели, кроме Краснощекова, никого не было?
– Он как раз лежал на столе.
– Ладно, есть у меня одна мыслишка. Я попробую тебе помочь…
– Мне? – Шильдиков просто офигел от такой наглости. – Вы лучше себе помогите!
– Молчать! – по-военному звучно рыкнул Грындин. – В общем, сиди дома и жди звонка.
«Грындин совсем оборзел, – подумал Шура. – Мало ему криминальных трупов, так он еще взятки с наивных родственников покойных берет, вселяя в них чувство вины. Вот взять, к примеру, ювелира. Неглупый, должно быть, мужик, если дожил до старости, а все же и он повелся на Пашины угрозы. Такие дорогие цацки в качестве взятки ему принес! Их только для выхода на красную ковровую дорожку и надевать. Это слишком даже для молодой жены Грындина, которая сидит в декрете. Я ведь чувствовал, что когда-нибудь все это плохо закончится, причем не только для него, но и для меня. Даже если в этот раз пронесет, начну-ка я подыскивать себе новое место работы».
Около девяти вечера Павел Сергеевич позвонил Александру и сказал, что послал к нему человека, на которого можно положиться. Вскоре раздался звонок в дверь, Шура открыл ее и увидел невысокого мужичка лет тридцати пяти. Тот вошел в квартиру и изложил Шуре свой план.
– Да вы с ума сошли! Это невозможно, – Шильдиков и руками, и ногами отбрыкивался от предложенной ему криминальной идеи.
– Нет ничего невозможного, невозможно только то, на что не хватает смелости. От тебя вообще требуется лишь одно – вскрыть «тайник», извлечь драгоценности и снова заштопать жмурика. Все остальное мы берем на себя.
– Но там же наверняка его родственники сидят! Как мне при них-то работать?
– Тебе повезло. Тот покойник жил на краю города, в частном доме. Мы уже навестили его вдову, кроме нее, там никого нет. Если она сама не заснет крепким сном, мы ей поможем. Чего глаза вылупил? Никто эту тетку жизни лишать не собирается, обойдемся сильным снотворным. Ну что, Шура, либо точи скальпель, либо готовь бабки!
Шильдиков в сотый раз проанализировал предложенный ему план и сказал:
– Я в принципе согласен, но с одним условием: в его же доме резать Краснощекова я не буду! Мне вообще там светиться нет резона. Что, если гроб на время вынести оттуда, а потом вернуть на место?
– В принципе это вполне возможно. Там как раз лес рядом.
В половине двенадцатого ночи Шура вышел из дома и направился на стоянку за своим автомобилем. Затем он поехал в сосновый бор, который начинался за поселком Мелиораторов, и стал ждать, когда на место подвезут гроб с телом мужчины, умершего от инфаркта. Он курил одну сигарету за другой, и это его успокаивало. Наконец он услышал шум приближавшегося автомобиля и увидел свет его фар. Как ни странно, это была карета «Скорой помощи». В ней находились трое мужчин, одним из них был тот, кто приходил к нему домой. Тело вынули из гроба и положили на клеенку, постеленную прямо на землю, Шильдиков предусмотрительно захватил ее с собой. Патологоанатом присел на корточки, расстегнул на покойном пиджак, рубашку и в свете фар приступил к привычной для себя работе. Однако всем остальным это зрелище показалось малопривлекательным, даже душераздирающим. Один отбежал в сторонку, захлебываясь рвотными массами. Двое других сели в машину.
Шильдиков наконец справился со своей задачей, всласть покурил и подошел к машине.
– У меня все, – сказал он. На него смутно посмотрели три пары пьяных глаз. – Вы что, обалдели?! Вам же еще везти его обратно!
Мужики нехотя вывалились из машины и принялись перекладывать тело в гроб, но поскольку они были уже пьяны в стельку, уронили его на грязную землю лицом вниз.
– Козлы! – заорал Шура. – Вы что наделали? Он же теперь потеряет вид.
– Да на хрен нам этот трупешник вообще сдался? Может, оставим его здесь? – предложил один из мужиков и отхлебнул из горлышка бутылки глоток водки.
– Цацки достали, что нам еще надо? – вторил ему другой, выхватывая у него бутылку.
– Придурки! Неужели вы не понимаете, что всю операцию завалили?! Какого черта вы водку хлестать принялись раньше времени? Неужели до утра подождать не могли? – разъярился Шильдиков. Только толку от этого было мало. Перевернув тело, он понял, что возвращать его на место уже нет смысла. Скрыть следы ночного преступления им все равно не удастся. Ладно, пусть уж лучше он совсем исчезнет, так у ментов будет больше версий, в которых они сами запутаются.
«Многострадального» мертвеца положили в гроб, забили крышку, скинули гроб в овражек, а затем забросали землей и ветками. Избавившись от балласта, они поехали в город.
Шура вернулся домой уже под утро и лег спать. Через несколько часов он проснулся и поехал на работу. Александр решил для себя так – если менты за ним не придут в течение первых суток, значит, они и совсем не явятся. Грындин и вовсе был спокоен, как танк.
На следующий день в морг пришла Татьяна Иванова, частный детектив. И Шильдиков сразу понял, что дело – труба. Он знал, что она не провалила еще ни одного расследования, а все потому, что очень дотошно относится ко всяким мелочам. Татьяна поинтересовалась сразу двумя покойниками – и Кузнецовым, и Краснощековым. Шура старательно делал вид, что не понимает, с какой стати она о них спрашивает, но чувствовал, что выглядит весьма неубедительно. Он сослался на сильную занятость и попросил ее прийти вечером, дав себе время на подготовку к разговору с ней. Едва лишь Татьяна ушла, как Шильдиков рванул в кабинет Грындина:
– Павел Сергеевич, у нас проблема!
– Ну что еще?
– Сыщица только что приходила, Танька Иванова.
– Эта такая симпатичная блондинка? – уточнил Грындин. – Я с ней в коридоре встретился.
– Вы не смотрите, что она блондинка. Иванова чертовски умна, она может нас расколоть.
– Расколоть насчет чего?
– Насчет всего! Она тем парнем, которому мы отек легких приписали, интересовалась, и Кра…
– Тише, тише! – осадил его шеф. – Насчет первого даже не бери в голову, она зубки-то свои быстро обломает, если начнет копать в этом направлении. А вот со вторым надо ей башку как-то задурить.
– Это практически невозможно, к тому же я не готов был к встрече с ней и, по-моему, выдал себя.
– Чем? Сболтнул что-то лишнее? – насторожился главный патологоанатом.
– Нет, но она наверняка поняла, что я занервничал.
– Ну мало ли из-за чего можно занервничать, – Павел Сергеевич задумался. – Вот когда мне надо было Аллочку с сыном забирать из роддома, я свитер из-за этих самых нервов наизнанку надел… Так что, Саша, не тушуйся. Мало ли какая причина у тебя была нервничать? Придет твоя блондинка, еще раз скажи, что ничего не знаешь, и помаши ей ручкой.
Пример насчет роддома запал Шуре в душу, и когда он ехал с работы домой, то как-то инстинктивно остановился около перинатального центра. Нет, он не заметил слежку, но предполагал, что Иванова вполне может сесть ему на хвост. Татьяна больше не появлялась в морге, и Шильдиков решил – она поверила в то, что оба трупа не были криминальными.
Стоило ему только успокоиться, как грянул новый гром – бомж принес письмо от шантажиста! Шура, разумеется, переадресовал его Грындину. Между ними состоялся весьма экспрессивный диалог. Павел Сергеевич заявил, что не собирается расставаться со своими деньгами. Тогда Александр пообещал, что при худшем раскладе он потащит шефа за собой. Это произвело впечатление на его начальника, и он принялся искать наименее затратный способ разрешения ситуации. И, разумеется, нашел. Он дал Шильдикову деньги, которые надеялся потом вернуть. Не без помощи Михаила Федоренко, закодированного под именем Олег в телефоне Шильдикова…
* * *
Последним местом службы подполковника Грындина был морг при военном госпитале. Однажды туда привезли тело восемнадцатилетнего мальчишки, только-только принявшего присягу. Множественные ушибы на его теле и сломанные конечности явственно свидетельствовали о том, что парень стал жертвой «дедов». Вскрытие подтвердило, что смерть наступила в результате систематических побоев. А Павел Сергеевич написал в заключении, что этот солдат умер от сердечного приступа. Так приказало ему начальство, а он привык исполнять приказы. Грындин осознавал, что покрывает чьи-то преступные действия, но он также понимал, что солдатика все равно не воскресить. Однажды преступив черту, он вскоре сделал это и во второй раз, но уже не по приказу, а за деньги. Павлу Сергеевичу они тогда как раз были очень нужны – на лечение жены. Лейтенант Федоренко дал ему взятку за то, чтобы тот скрыл результат его пьяной драки с сослуживцем, в результате которой последний скончался.
Жена Грындина все равно умерла от рака, а Михаила Федоренко вскоре уволили из Вооруженных Сил за неоднократное совершение проступков, порочивших честь российского офицера. Через несколько лет судьба вновь свела этих людей в Тарасове. Они оказались не просто земляками, а жителями одного микрорайона. Павел Сергеевич к тому времени женился во второй раз на молодой красавице Алле и устроился на работу в морг при второй горбольнице. А Михаил, как потом выяснилось, окончательно связал свою жизнь с криминалом, став «шестеркой» у местного авторитета.

 

Аллочка оказалась женщиной с очень большими запросами, поэтому Грындин постоянно пребывал в поисках побочного заработка. Федоренко по старой памяти подбрасывал ему «работу по специальности». Когда в морг привезли тело Кузнецова, Михаил сказал Павлу Сергеевичу:
– Делай что хочешь, но его смерть не должна выглядеть криминальной.
– Деньги вперед, у моей жены скоро день рождения.
– Нет, Паша, ты не понял: в этот раз ты не получишь ни копейки. За смертью этого таможенника стоят такие люди, которые ни за что на свете, ни за какие услуги платить не привыкли. Они сами стригут со всех бабки и отдают всем приказы.
– Понял, что-нибудь придумаю.
– Вот молодец, что не спрашиваешь никаких имен. Тебе это зачтется. Если вдруг тебе когда-нибудь понадобится помощь, можешь смело к нам обращаться.
Грындин даже не подозревал, что очень скоро ему на самом деле понадобится помощь Михаила и его дружков, чтобы вернуть драгоценности… Когда объявился неизвестный шантажист, Павел Сергеевич снова обратился к услугам Федоренко – и подставил своего знакомого…
* * *
Шильдиков показал милиционерам овраг, куда он вместе со своими подельниками сбросил гроб с телом Краснощекова.
Валерия Юрьевна похоронила своего мужа в деревне рядом с его родителями, как он и указал в завещании.
* * *
На следующий день после «радиоспектакля», срежиссированного мною в квартире Кузнецовых, к Наталье пришел Танеев с визитом вежливости. Вдова уже вживую повторила ему, что смирилась со смертью мужа. Геннадий незаметно забрал свой «жучок» и ушел. В подъезде он встретил соседку с нижнего этажа, которая его узнала. Вера Ильинична видела его на похоронах, а также и в тот день, когда Наташа заметила, что в квартире побывал непрошеный гость. Женщина поднялась наверх и рассказала о своих наблюдениях Наталье. После этого у Кузнецовой отпали все сомнения, что Танеев причастен к смерти Виктора. Она написала мне об этом в эсэмэске.
Кирьянов показал схему Кузнецова своему знакомому из Управления по контролю за оборотом наркотиков и высказал свои комментарии.
– Володя, скажи, ты действительно не знаешь, кто скрывается за другими буквосочетаниями? – спросил его собеседник.
– Кто стоит за «МЛД» – это большая загадка. Насчет других я боюсь ошибиться. Нет, по правде говоря, я даже хочу ошибиться.
– Володя, мне кажется, мы с тобой подумали об одних и тех же людях. И как ты понимаешь, этой измятой бумажкой их никак не достать. Нужны серьезные доказательства их причастности к наркобизнесу, свидетельские показания…
– У меня есть свидетельские показания, от которых можно оттолкнуться, – заметил полковник милиции.
– Ну-ка, с этого места – поподробнее, – сотрудник Наркоконтроля проявил нешуточную заинтересованность.
– Мы взяли по одному делу двух патологоанатомов. Так вот, помимо всего прочего, они признались в фальсификации результатов посмертной экспертизы автора вот этой схемы. Нет, они, конечно, понятия не имели, что схема вообще существует. Им только дали понять, что он перешел дорогу очень серьезным людям. А о том, что он установил связь между всеми этими объектами, я узнал из совершенно другого источника. Есть у меня еще один деятель, который знает намного больше, но он пока молчит, – Кирьянов имел в виду Михаила Федоренко.
– Ты так до сих пор и не назвал мне фамилию человека, составившего эту схему. Не доверяешь, что ли?
– Кузнецов Виктор Александрович. Он сунул свой нос в это дело, и его отравили. Прокуратура намерена провести эксгумацию…
– Может, не стоит с этим спешить? Как бы крупную дичь не спугнуть…
– Хорошо, попробую немного потянуть. Да, вот еще что: в таможне есть такой деятель – Танеев Геннадий Леонидович. Он здесь не отмечен, но, скорее всего, тоже причастен к наркотрафику.
– Я это учту. Ладно, крути это дело со своей стороны, а я начну проверку со своей.
Через несколько дней после этого разговора задержали Танеева, встречавшего очередного наркокурьера из Средней Азии. Было возбуждено дело о незаконном обороте наркотических веществ.
* * *
Жизнь Геннадия Танеева резко повернулась в другую сторону, когда он сбил пешехода. Тот выскочил на проезжую часть совершенно неожиданно, Генка резко затормозил, но старик упал прямо под колеса. Водитель вышел из машины, наклонился к нему и почувствовал резкий запах алкоголя. Он вызвал милицию и «Скорую помощь». Сбитый пешеход скончался в больнице, не приходя в сознание. В его карточке не было ни слова об алкогольном опьянении, а все потому, что старик оказался отцом депутата областной Думы. Его сын, народный избранник, грозился отправить Танеева на зону, пока не узнал, что тот служит в Управлении таможни. Однажды к Танееву пришел помощник депутата и предложил ему сделку. Геннадий был достаточно умным и не слишком принципиальным человеком, поэтому и согласился стать маленьким звеном в разветвленной наркоцепочке.
Он встречал наркокурьеров в поездах, и они подавали ему определенный знак. Геннадий обращал внимание на небольшие нарушения таможенного законодательства, вроде лишний бутылки водки или пачки сигарет, и препровождал пассажиров в линейный отдел к Озерцову, где они «сбрасывали» свой основной груз. Потом их либо отпускали, либо отправляли обратно на Родину. В зависимости от обстоятельств.
Однажды Танеев попал в больницу с аппендицитом, и вместо него на таможенный контроль в поездах бросили Кузнецова. Какой-то странный таджик специально выставил напоказ незадекларированный груз, и Виктор повел его в линейный отдел. Пассажир по дороге что-то плел про наркотики, зашитые в его стеганый халат. Все это было так нелепо, что Кузнецов расценил болтовню таджика как идиотскую шутку. Когда Геннадия выписали из больницы, Кузнецов рассказал ему о том чудаке из Таджикистана. Реакция приятеля показалась Виктору странной, и он взял это на заметку. Вскоре на белом листке бумаге появился первый кружок с надписью «МЛД», что означало – «мой лучший друг». Только эти три буквы и были в кавычках. Разгадать смысл этой аббревиатуры помогла Наталья, рассказав про ее словесную аналогию. Виктор часто обращался к ней в записках – МЛЖ, что означало – моя любимая женщина.
Благодаря совместным действиям Наркоконтроля, прокуратуры, милиции и таможни вся преступная схема была раскрыта. По делу о незаконном обороте наркотиков на скамью подсудимых сели очень известные и влиятельные люди Тарасова. Тело Виктора подвергли эксгумации. Результат повторного вскрытия, разумеется, весьма заметно отличался от первоначального диагноза. Наталья получила справку о том, что ее муж умер в результате отравления сильнодействующим ядом. Это дало ей право на получение страховых выплат. Танееву было предъявлено обвинение в убийстве Кузнецова…
* * *
Я сидела в кресле салона «Афродита». Светлана колдовала над моими волосами, а я думала о том, раскрыла ли бы я одно преступление, если бы моя подружка не навязала мне перед этим совсем другое дело? Все оказалось переплетено в такой клубок, что распутать его было очень и очень сложно. Но я смогла, я справилась! И это давало мне очередной повод для гордости.
Назад: Глава 14
На главную: Предисловие