Книга: За мной должок
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5

Глава 4

Я сняла шляпку, шубу, избавилась от свитера и причесала волосы, слегка взбив их. Расстегнула верхние пуговки блузки настолько, чтобы привлечь мужское внимание. Затем приколола эмблему на левую сторону груди, накинула шубу и, взяв папку с бланками счетов и сумочку, вышла из машины.
У входа внутри банка стояли два охранника в камуфляже с оружием. Но докучать клиентам банка, как в «Темпо», вопросами здесь не было заведено.
Я прошла мимо касс и, взглянув на себя в зеркальную колонну, осталась довольна собой. Правда, джинсы, заправленные в высокие сапоги, несколько портили имидж деловой женщины, но зато придавали определенный шарм.
Я направилась к широкой лестнице на второй этаж. У лестницы тоже стояли два охранника и тоже пропустили меня беспрепятственно. Я побродила по второму этажу мимо дверей «Отдел кадров», «Бухгалтерия», «Отдел реализации» и направилась к лестнице на третий этаж. Здесь меня остановили.
— Туда нельзя, девушка. Что вы хотели?
— У меня встреча с Шафкятом Исмаиловичем. Я — рекламный агент журнала «Презентация».
— Минуточку подождите.
Охранник обратился к кому-то по рации и, выслушав ответ, пропустил меня наконец-то в запретную зону.
Кабинет Бабаниязова находился справа от лестницы. Напротив него располагался кабинет главного бухгалтера.
Я постучала и вошла, изобразив на лице самую обворожительную улыбку, на какую только была способна. Я предназначила ее Бабаниязову, выпустив из виду, что она может достаться его секретарше.
— Здравствуйте. Я из «Презентации».
— Проходите, Шафкят Исмаилович ждет вас.
Лицо красивой блондинки осталось при этом бесстрастным. Я снова изобразила улыбку и, постучав, вошла.
— Здравствуйте. Я рекламный агент. Виктория Викторовна предупредила вас о моем визите.
Полноватый черноглазый брюнет с поредевшей шевелюрой жестом указал мне на стул, напротив своего стола.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Шафкят Исмаилович говорил неспешно, с легким акцентом. Я, не сбрасывая с лица улыбки, медленно прошла и села, держа спину прямо, словно родственница английской королевы.
Я разложила журналы и счета на столе.
— Вот, посмотрите, пожалуйста, последние номера проспекта. «Презентация» дарит вам их. На днях выйдет еще один номер, и я занесу его вам. — Я продолжала обезоруживающе улыбаться.
А цепкий, пронзительный взгляд директора неотступно следил за моими действиями.
— Виктория Викторовна предлагает вам скидку в двадцать процентов. Вас это устраивает?
— Пожалуй.
— Тогда я могу выписать вам счет-фактуру?
— Уговорили.
Он взял журнал и стал его листать. А я перешла к решительным действиям.
Открыв сумочку, чтобы взять ручку, я достала одновременно с ней «клопа» и кусочек скотча, приготовленный заранее. Наклонившись над столом, я стала выписывать счет, одновременно укрепляя левой рукой в уголке под крышкой стола аппаратуру, успевая болтать с Шафкятом Исмаиловичем о преимуществах компаний, опубликовавших в «Презентации» рекламные статьи.
Он молча листал журналы. Осуществив основную и побочную цели визита, я поднялась со стула. И для того чтобы Бабаниязов не усомнился в цели моего визита, я набралась наглости и попросила разрешения позвонить.
— Ну, хорошо, только недолго.
Я набрала номер.
— Виктория Викторовна, я звоню из компании «Шафкят и К o ». Шафкят Исмаилович подписал счет. Вы можете присылать репортера.
Я не стала продолжать разговор с Викой и положила трубку.
— До свидания, Шафкят Исмаилович.
Он кивнул в ответ. Я оглянулась, полюбовавшись своей работой. «Клоп» сидел не высовываясь. Умница, Таня. И уверенной походкой деловой женщины покинула кабинет.
Усевшись в машину, я надела наушники — проверка связи, так сказать. И на всякий случай включила магнитофон на запись. Надо добавить, что в общении со своими подчиненными Шафкят Исмаилович был гораздо многословнее, чем со мной, а с особями мужского пола вообще употреблял крепкие выражения.
Рабочий день в компании подходил к концу, и я уже собралась свернуть свою деятельность, когда в кабинете Бабаниязова зазвонил телефон. Интуиция повелела мне подслушать и эту беседу. И везет же мне иногда, я недаром потратила драгоценное время.
— Бабаниязов у аппарата.
Выслушав собеседника, он стал возмущаться по поводу его протеже:
— По-моему он под себя гребет. Сабельфельд умер. Поставить точку в этой истории проще простого. А он тянет резину. Понаблюдайте за ним.
Уши мои от напряжения аж в размере увеличились, но разговор закончился. Шафкят Исмаилович с силой бросил трубку. И, позвав секретаршу, заказал ей кофе.
Я решила завершить пока трудовую вахту. Мне необходимо было плотно поесть и отдохнуть перед следующей. Здесь я и так узнала предостаточно, чтобы сделать кое-какие выводы. Я была уверена, что речь шла о Ринате, и должна была абсолютно точно в этом убедиться, совершив еще один рейд.
Я не стала ставить в гараж свою «девятку»: она еще сегодня послужит.
Дома, прежде чем отправиться на кухню, я присела в кресло и, откинувшись, закрыла глаза.
— Фу-у. Ну и денек сегодня. Ну что, косточки, побеседуем?
Я взяла их в руки и, прижав к себе, задумалась:
— А, вот. Обнаружила ли я врага в своем тылу? Как вам вопрос? По зубам, а? Ну, поехали. — И бросила кости.
18 + 6 + 34 — «Вскоре вас ожидает очень неприятная и скандальная история. Старайтесь поменьше раздражаться».
Час от часу не легче. Похоже, черная полоса в жизни. Я сложила кости в мешочек и снова откинулась в кресле. Ноги гудели, желудок ныл, и ужасно хотелось спать. Немудрено после веселой ночи и чрезвычайно насыщенного дня. Утомлять себя еще и приготовлением ужина — это уже слишком. Холодная курица и горячий чай спасли меня от голодной смерти.
Включив телевизор, я с наслаждением вытянулась на диване — два часа расслабления я вполне заслужила, а милый сердцу ящик приятно разнообразит сны. Однако на сей раз ему не удалось благотворно повлиять на мои подкорки. Сначала он затрещал, потом исчезло изображение, и наконец квартира погрузилась во мрак.
Окна дома напротив светились как ни в чем не бывало.
— Блин горелый! — чертыхнулась я, с трудом поднимаясь с дивана.
За дверью нарастал гул голосов, неясный шум. Я выглянула в дверь. В подъезде творилось столпотворение. Жильцы со спичками, с фонариками носились по лестнице как угорелые. На одном из нижних этажей женский истошный голос вопил:
— Пожа-а-ар! Горим!!! Щиток горит!
Его перебивал детский:
— Уйди, мама, оттуда!!! Убьет же тебя!
Я стояла у открытой двери своей квартиры, лихорадочно соображая, что делать. Затем кинулась искать фонарик, чтобы позвонить пожарным.
В дверь кто-то тарабанил кулаком. Я снова кинулась к двери.
— Соседка, воды давай, быстро, — сказал знакомый мужской голос. В темноте я не поняла, кто это. И, поддавшись общей панике, кинулась в ванную.
В прихожей мелькнул луч фонарика. А до меня в этот момент дошло, что водой проводку тушить нельзя.
— Несите воду, я вниз.
Темная фигура умчалась вниз, освещая путь фонариком.
А я, выскочив на площадку, завопила, что нужен песок, а не вода.
— Нельзя водой. Убьет! Слышите?! Я вызову пожарных.
Я вернулась в квартиру и, протянув телефон насколько это возможно к окну, набрала 01. Затем отключила щиток в своей квартире. Пожарные примчались в мгновение ока. Пожар был потушен.
В подъезде все с облегчением вздохнули. Оказалось, что на пятом этаже загорелся щиток по неизвестным причинам. Произошло короткое замыкание. В итоге весь подъезд, начиная с пятого этажа, оказался обесточенным. Проконсультировавшись с пожарниками по поводу восстановления проводки, мы приуныли. Как говорится, «сушите весла, господа». Но попытка — не пытка. Отыскав злополучный фонарик, я позвонила в ЖКХ. Появился лучик надежды, что холодильник размораживать не придется. Электрик будет.
Мы, собравшись на площадке пятого этажа с тусклыми источниками света, дружно поджидали электрика и бурно обсуждали событие. Полная женщина с пятого этажа возмущалась:
— Это все Мишка, паразит. Он, пьянь болотная, в щитке днем ковырялся.
Толпа, преимущественно состоявшая из женщин, наперебой стала отпускать комплименты несчастному Мишке.
Он, икнув, ретировался к своей двери.
— Да не лазил я, только дверку закрыл. Она болталась.
Наконец с чемоданчиком, одним на двоих, появились посланники ЖКХ. Тот, что оказался электриком, был пьян до безобразия. От него разило, как из пивной бочки. Другой был верным Санчо Пансой, доставившим товарища на место работы в целости и сохранности.
Электрик громко потребовал табуретку. Пьедестал для него был тут же доставлен. Взгромоздившись на него, электрик при помощи собранных у его изголовья автономных источников света, стал ковыряться в щитке, постоянно роняя инструмент.
— Этаж какой? — спросил он.
— Пятый, — объяснила ему толпа, размечтавшаяся заполучить долгожданное освещение, и добавила: — С пятого по девятый свет вырубился.
— А на десятом свет есть!
— У нас всего девять этажей.
— Да что вы мне говорите, — он снова уронил отвертку, — я сам видел: на десятом горит. Это какой этаж?
— Пятый! — зарычала озверевающая толпа.
Более вменяемый Санчо Панса миролюбиво объяснял товарищу место его нахождения и осведомлял его о количестве этажей в доме.
Когда эта экзотическая личность в четвертый раз вопросила насчет этажа, разъяренная толпа свергла несчастного мужика с пьедестала.
Кто-то грозился пожаловаться в ЖКХ, кто-то обзывал трудягу забулдыгой. При этом все продолжали обмениваться впечатлениями по поводу безобразных коммунальных услуг. Санчо Панса глубоко оскорбился.
— Сами напились, света белого не видите, а людей оскорбляете.
Света белого мы действительно в данный момент не видели. Но объяснять это двум товарищам было поздно.
Санчо Панса гордо зацепил своего друга под руку и уволок его вниз. Их ворчание потонуло в гуле возмущенных голосов.
Мы все, еще немного поболтав, разошлись по своим квартирам, оставленным по случаю пожара.
— Отпад. — Я закрыла дверь. — Вот что вы имели в виду, косточки, когда предвещали дому разрушение. А я-то по наивности думала, что на ваше предсказание одного кухонного комбайна хватит. Но хорошо то, что хорошо кончается. Эпопея завершилась. Можно передохнуть пару часиков.
Часы показывали семь вечера. Через два часа у меня запланирован очередной рейд. Надо завести будильник и поспать. Однако пережитые за последние сутки волнения отрицательно повлияли на нервную систему. Заснуть я никак не могла. Я переворачивалась с боку на бок и все думала, думала…
— Нет, надо выпить теплого молока с медом.
Мысль о молоке напомнила мне о холодильнике, который в мое отсутствие потечет. Пришлось им заниматься. Отключив его и вытащив содержимое на лоджию, я зажгла огрызок свечи, оставшийся от ночных гаданий, и подогрела молоко. Молоко с медом — чудесное средство от бессонницы. В этом я убедилась абсолютно точно.
Я легла и закрыла глаза…
Я сидела в кресле и при свете торшера беседовала с Сабельфельдом.
— Вы уж простите, Таня, что у вас такие неприятности из-за меня. Кости вам правильно сказали, что скандальной истории не избежать. Мне жаль, что так вышло.
— Мне тоже жаль. Но почему вы здесь? Вы же умерли.
— Да. Умер. Кое-кто очень хотел, чтобы я умер.
Звон будильника прервал мой сон. Я открыла глаза и долго соображала: утро это или вечер, надо мне куда-то спешить или не надо. В голове все перемешалось.
За окном шумели машины, и горел свет в доме напротив. «Еще пять минут», — подумала я, и снова аут.
В следующий раз я проснулась от движения по моему телу неопознанного объекта. Объект, крадучись, передвигался со стороны ног к голове. Я замерла. Почему-то мне показалось, что это крыса. Но, добравшись до моего живота, объект нежно замурлыкал и начал неистово причесывать мой свитер своими маленькими лапками. Это был котенок, крошечный совсем.
— О господи, ты откуда взялся?
Тут уж я окончательно проснулась. Часы показывали десять вечера.
— А вообще-то, спасибо тебе, киса, вовремя разбудила. Ты чей или чья? Сейчас мы это проверим.
С помощью фонарика я установила, что это девочка совершенно необычной расцветки. Все цвета, в которые могут быть окрашены кошки, имелись в наличии. Вероятно, она проникла в квартиру во время всеобщей паники.
— Прелесть какая! И что мне с тобою делать? Ладно. Сегодня оставлю тебе молока и коробку под туалет, а завтра разберемся. Я и так уже изрядно опаздываю. Хотя, киса, в общем-то, отчитываться особо и не перед кем. Клиент умер. Кстати, он мне приснился. Причем очень странно. Вообще-то, покойники к перемене погоды снятся. Ты как думаешь? А давай я тебя Марусей назову, если ты, конечно, ничейная. И если ты не возражаешь.
Маруська не возражала. Она изнемогала от нежности ко мне. Громко мурлыкая, пушистое создание подставляло мне то одну, то другую щечку.
— Ладно, пошли на кухню.
Я достала с лоджии молоко, поставила блюдечко и накормила незваную гостью. Затем достала со шкафа коробку из-под обуви и насыпала в нее песок из-под елки.
— Вот тебе, Марусенька, туалет.
Я посадила котенка в коробку.
— Все, отдыхай. А мне пора на работу.
Погода действительно изменилась. Стелился плотный туман, и сыпала мелкая изморось. Видимость была практически нулевая. Автомобилей сразу стало меньше. А те, кто все же отважился двинуть на автомобиле в молочную бездну, осторожно крались по улицам, ощупывая противотуманными фарами ближайшие метры пути.
Наверное, во всем Тарасове меня одну радовала сегодня такая погода. Машину хоть под окна ставь — все равно не видно. Да что машину, пальцы на вытянутой руке не разглядишь.
В окнах особняка Сабельфельда горел свет. Что там происходило, мне было неведомо.
В спальне было тихо. Я было уже засомневалась в правильности своего поступка. Это было, конечно, большой самоуверенностью с моей стороны.
Но интуиция меня все же не подвела. В наушниках раздался скрип открываемой двери и голоса. Я нажала клавишу магнитофона «запись».
— Я так больше не могу. Мои нервы на пределе. Я вся издергалась, — всхлипывал голос Татьяны Александровны.
— Ну что ты, милая, успокойся. Давай сейчас сделаем укольчик. Сразу станет лучше. Мой котеночек пойдет спать.
— Я чувствую себя пешкой. Понимаешь ты это? Понимаешь? Ты ничего не понимаешь. Мне плохо. Я чувствую себя гадкой, мерзкой. И я боюсь. Боюсь! Понимаешь? — В интонации появились истерические нотки.
Снова раздались всхлипывания, которые, набирая обороты, перешли в рыдания.
Потом неясная возня.
— Ну вот и все. Сейчас станет хорошо. Ну, успокойся.
Голос принадлежал Ринату — в этом сомнений не было. Но какие-то неясные мысли, пытаясь пробиться в нужном направлении, грызли череп. Что-то меня тревожило. А что — я не могла понять.
— А если Борис проболтается? — Голос Татьяны Александровны звучал уже спокойно.
— Аркана надо бы нейтрализовать. Но он, гад, как сквозь землю провалился. Исчез, сволочь.
— Ринат, господи, во что ты меня втянул. Я никогда не думала, что способна на такое. Это все ради тебя, милый!
— Я знаю, Танечка. Успокойся, все будет хорошо. Ты опротестуешь завещание. И у нас с тобой впереди спокойная безбедная жизнь. Нам эту лопушину сам бог послал.
Последовали поцелуи, жаркие заверения и бурная эротическая сцена, во время которой я размышляла над вопросами: кто же является лопушиной, почему завещание надо опротестовывать?
Ответы на свои вопросы в эту ночь я не получила. Парочка после любовных утех, немного помечтав о скорой безбедной жизни, затихла. А я, включив дворники и очистив стекла от капель, плавно тронулась и стала выезжать из переулка.
На улице напротив особняка Сабельфельда стояла серая «девятка». Я ее уже видела, когда пробиралась в переулок. Так что я, наверное, не одна интересовалась обитателями особняка. У меня были коллеги. Или конкуренты. Но мне они пока не мешали. Я отправилась домой.
Поставив машину в гараж, я там же прослушала обе пленки. Мозаика потихоньку складывалась.
Ясно как дважды два, что Рината в «Темпо» протолкнула фирма «Шафкят и К o », которая любой ценой стремилась заполучить контрольный пакет акций предприятия «Нефтегаз». Поэтому и началась утечка информации, замеченная Сабельфельдом.
Но Ринату подфартило. Смерть Сабельфельда давала больший простор его деятельности. Ведь в чувствах к нему Татьяны Александровны сомнений уже не было.
Однако белых пятен в этой истории предостаточно. Кто-то претендует на состояние Сабельфельда. Кто, интересно знать?
— А вот это, миленькая, фиг ее знает, — вслух завершила я свои размышления.
Убрав пленки и магнитофон в бардачок, где им ничего не грозило, я отправилась домой.
Было уже полпервого ночи. А у меня назавтра куча дел: найти Марусенькиных хозяев, помыть холодильник, предложить свои услуги совету директоров компании «Темпо» и осуществить новые разведывательные рейды.
В подъезде, начиная с пятого этажа, темень была такая, что поднималась я лишь при помощи подсчета ступенек в лестничном пролете. Я ругала себя скверными словами за забытый в квартире фонарик.
Но проползти домой без шишек и сломанных конечностей мне все же удалось. Маруська встретила меня призывным «мяу» и потерлась о мои ноги.
— Соскучилась, малышка? По дому тоскуешь? Ничего. Сейчас мы с тобой сварим сосиски, покушаем, попьем теплого молочка — и в люлечку. А поисками хозяев займемся завтра. — Я взяла котенка на руки и погладила. Уж такая задача точно по плечу лучшему частному детективу Тарасова.
Мирно поужинав, мы отправились с Маруськой спать. Завтра, то есть сегодня, рано вставать. Будильник я завела на восемь утра. Но перед уходом в объятия Морфея я, зевая, достала кости из мешочка. Мне ужасно хотелось знать, что из себя представляет другой претендент на состояние Сабельфельда.
Бросив кости, я посветила фонариком на них:
13 + 30 + 2 — «Это сочетание означает разоблачение чьих-то неблаговидных поступков. Никогда ни к чему и ни к кому не предъявляйте претензий — ни к прошлому, ни к людям, ни к Богу, ни к судьбе».
— Туманно, милые. Весьма туманно. Завтра разберемся, кого разоблачать.
* * *
Утро началось с активных поисков опекунов Маруськи, которые закончились крахом. Лучший детектив Тарасова потерпела фиаско. Никто не признал котенка своим и брать не хотел, хоть все ею безумно восторгались. При дневном свете шалости природы над очаровательным созданием и меня поразили. Из пяти цветов, присутствующих на шерстке животного, преобладал рыжий. Это меня подкупило. В год Огненного Кота в квартире появилось это чудо природы. Я сочла, что это перст судьбы.
— Ладно, живи, бродяга. Куда ж тебя девать? Вдвоем веселее будет.
Через несколько часов я поняла, что такое решение скоропалительно и что хозяева в лице частных детективов не лучший вариант для братьев меньших. Просто в тот момент я еще слишком многого не знала.
— Ну что, Маруська, неблаговидный поступок твоих хозяев мы не разоблачили. Остается нам с тобой холодильник помыть и на судьбу не гневаться.
Она, усердно пошвырявшись в песке, тщательно спрятала свои пометки, вылезла из коробки и потянулась, смешно вытягивая задние лапки. Закончив уборку в холодильнике, я позвонила в ЖКХ с просьбой прислать трезвого электрика.
— Бригада к вам уже отправилась.
Через полчаса тщетных ожиданий я позвонила еще раз. Оказывается, бригада, удостоверившись в наличии света на первом этаже, благополучно удалилась. Пришлось, чертыхаясь, объяснять ситуацию.
Кошмар, длящийся вторые сутки. Прямо «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Все, что ли, они там пьяные, а, Маруська? Холодильник-то включить надо. Давай хоть кости кинем от нечего делать. Узнаем, понадобится ли совету директоров полученная мною информация. Должно же их заинтересовать, что «Шафкят и К o » правдами и неправдами стремится заполучить акции «Нефтегаза».
— Что, косточки, поехали?
23 + 4 + 32 — «Какая-то неприятность заставит вас покинуть свой дом».
Что ни бросок — одни угрозы. Когда же черная полоса закончится? Дом я и без неприятностей собираюсь покинуть. Дела зовут.
Шум на лестнице известил меня об исторических событиях на площадке пятого этажа, и я поняла, что пора загружать холодильник.
— Все, Маруська, ура! Кажется, заработало. Сейчас налью тебе молока, включу аппарат — и вперед, на поиски удачи. А ты тут не скучай без меня. — Я почесала ее за ушком. — А мы с тобой здорово спелись. Правда?
Когда со всеми мелочами быта было наконец-то покончено и я стала уже одеваться, раздался звонок в дверь. Я немного удивилась — вроде никого не ждала, и, пожав плечами, открыла.
На площадке стояли трое мужчин: двое в штатском и один в милицейской форме, в звании капитана.
— Иванова Татьяна Александровна?
Я кивнула. Капитан показал удостоверение сотрудника УВД:
— У нас к вам несколько вопросов. Разрешите войти?
— Пожалуйста, проходите. Я надеюсь, вы не слишком меня задержите? Я спешу по делам.
— Дела, уважаемая Татьяна Александровна, вам, пожалуй, придется отложить.
— Это почему я должна откладывать дела? Что случилось?
— А вам разве не известно, что случилось? В вашей квартире при невыясненных обстоятельствах умирает мужчина в цвете лет, а вы спрашиваете: что случилось?
— Я все понимаю и на несколько вопросов вполне готова ответить. У Сабельфельда отказало сердце. Вам это известно так же хорошо, как и мне. При погодных капризах нынешней зимы это совсем немудрено.
— Если бы все было так гладко, как вы излагаете. Давайте пройдем и сядем. Необходимо составить протокол допроса. И еще у нас имеется ордер на обыск вашей квартиры.
Я аж поперхнулась от возмущения и потеряла на мгновение дар речи, указывая рукой на кухню, где можно разложить бумаги на столе.
Пододвинув блюстителям порядка стулья, я уселась сама и воззрилась на них, совершенно обалдевшая. Молодые люди, разложив бумаги, сели тоже.
— Дело в том, Татьяна Александровна, что Сабельфельд умер не от сердечного приступа. При вскрытии у него обнаружена лошадиная доза клофелина. В сочетании со спиртным это смертельный яд.
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5