Глава 2
Время приближалось к полуночи. Шампанское мы решили оставить на начало Нового года и пока разминались красненьким, не слишком экономя силы к генеральному сражению.
Ленка без умолку потчевала меня школьными историями, порой весьма забавными. Я по большей части слушала. Именно за это и любит меня моя подруга — за талант слушателя, внимательного и терпеливого.
Наевшись основательно и нарушив тем самым все правила, призванные поддерживать фигуру в идеале, мы приступили к основному действию — гаданию. И, выключив свет, зажгли две свечи, поместив их в стаканы с солью. Ленка предложила гадать перед зеркалом, на что получила конкретный отказ, едва не сопроводившийся нервным срывом.
— Ни за что! Смотреть в зеркало ночью, да еще при свечах. Ни за что!
— Тоже мне детектив. Под пули лезешь — не боишься, а тут дело житейское.
Уговоры на меня не подействовали.
— Нет. Бесполезно. Зеркал ночью я боюсь.
— Ну хорошо, тогда давай на блюдце погадаем.
Ленка принялась уверять меня, что в прошлом году, когда она гадала с девчатами, блюдце вертелось как бешеное. Они едва успевали вопросы задавать.
На этот способ гадания я милостиво согласилась, не веря ни на йоту в физические данные духов, которые обязаны были пустить в пляс по столу блюдце.
И то ли духи были не в настроении, то ли мое скептическое отношение к священнодействию обидело их, но блюдце лежало как приклеенное, несмотря на усиленные биотоки Ленки и ее мощные попытки проявить способность телекинеза.
Взглянув на ее выпученные глаза и дрожащие от напряжения руки, я расхохоталась и сказала:
— Ша! Финита ла комэдиа. Время пить «Херши». Но по случаю Нового года мы заменим его шампанским. И по случаю того, что сосуд с токайским иссяк. — Я для подтверждения своих слов продемонстрировала пустую бутылку.
Мы налили шампанского и выпили его стоя.
Шампанское, объединившись с токайским, проделали должную работу в наших организмах. Было так мило, уютно и очень тепло.
— Может, музыку включить, а, Лен?
— Давай. — Ленка уже принималась хохотать по поводу и без повода. Ее врожденная болтливость прогрессировала. О том, какие метаморфозы происходили со мной, — судить Ленке.
Негромкая музыка при свечах прибавила мне романтики и благодушия.
Я рассказала Ленке о своей намечающейся работе, о приглашении на презентацию. Показала пригласительный билет. Подруга была в диком восторге. Класс! Вот я понимаю — работа! Не то что у нас — сплошные серые будни. Только открытый урок и встряхивает. Так к нему пока готовишься, целый месяц в предынфарктном состоянии ходишь. А потом опустошение.
Я не стала ее разочаровывать, повествуя о своих серых буднях и горьких разочарованиях. Дошла очередь до пасьянса, который надо было выкладывать по три раза. У Ленки символы чередовались: ей выпадали и изменения в жизни, и открытый путь, и известия. А мне все три раза наглым образом вываливалась жирная свинья, означающая неприятности. Выпал колокол — удар. Правда, однажды выпал рядом со свиньей кошелек с монетами. Но даже он в таком соседстве меня не обрадовал.
По ходу этого гадания иссякло шампанское. Но эту потерю возместило содержимое Ленкиной сумки.
Допив свой фужер, я сказала подруге:
— Нет, Лен, все это ботва. Я только костям верю.
Она, конечно же, была посвящена в тайну косточек и, пьяно хихикнув, махнула рукой:
— Тащи.
Ее больше всего волновал вопрос о возможности замужества в текущем году.
Комбинация чисел 14 + 28 + 2 явно обрадовала Ленку, поскольку твердо пообещала «приятное знакомство с умным человеком».
Ленка энергично потерла ладони одна о другую.
— Видишь, Танечка, не все в моей бабьей жизни потеряно.
Подруга моя категорически потребовала повторить шампанское. Мы опорожнили фужеры и пожевали шоколада.
— Ну что, Тань, давай ты.
Я не имела права загадывать так далеко, как Елена: меня интересовала ближайшая неделя.
23 + 4 + 32 — «Какая-то неприятность заставит вас покинуть свой дом».
— О-ля-ля. Мой дом — моя крепость. Я не собираюсь его покидать из-за неприятностей. Я протестую! — Я ударила кулаком по столу и рассмеялась.
— Таня, а кости твои — тоже ботва. Ну их на фиг! Ин вино веритас!
Она взмахнула фужером, как знаменем, и плюхнула его на стол. Фужер не выдержал нагрузки, и ножка его отвалилась.
— Таня, это к счастью! Давай другой.
Я обещанное счастье восприняла с меньшим энтузиазмом, чем Ленка. Счастье будет или нет, а материальная затрата налицо. Но, взглянув на бутылку, я поняла, что фужер больше не понадобится.
— Все, Лена. Пьем кофе.
— Зачем кофе? У меня еще водка есть. — Она разошлась не на шутку. — Раз гадание обещает мне семейное счастье, значит, грех нам с тобой за такое дело не принять как следует.
— Лен, а может, кофе или чаю и спать?
— Тань, ну не каждый же день мы вот так расслабляемся. По последней. И спать.
Я достала коньяк и рюмки, зевая и проклиная себя за моральную неустойчивость. Ведь обещала же костям быть паинькой.
Дальнейшее продолжение ночи я уже плохо помню. Помню только, что несколько раз кланялась унитазу и просила прощения у Господа. Но и тот и другой были ко мне беспощадны.
Первая мысль, которая посетила меня с пробуждением, была: «Лучше бы я вчера умерла». Раскладушка, на которой спала моя подруга, была пуста.
В ванной лилась вода и слышался грудной голос Елены, напевающий: «Когда-то, когда-то, в былые года, была я красива, была молода».
Да, закалка что надо. Пора перенимать опыт. В моей работе пригодится. Видно, моя подруга прошла более суровую школу выживания. Попытка оторвать голову от подушки дорого мне обошлась. В висках стучало, перед глазами запорхали золотистые мухи. К горлу подкатывался ком.
Я со стоном откинулась на подушку. Телефон заставил меня сделать новую попытку подняться, снова неудачную. На мое счастье, выплыла из ванной Ленка — свежая и довольная жизнью, и взяла трубку.
— Да. Слушаю вас. Нет, это ее подруга. Таня немного приболела. Да, она приняла аспирин. Если не трудно, перезвоните через час. Она спит сейчас. Да, я все передам. Не волнуйтесь.
Она заботливо склонилась надо мной, дыхнув таким перегаром, что я, забыв о бесчисленных молоточках в висках, помчалась в туалет.
О Господи, прости мне все прегрешения!
Когда я вышла оттуда, с кухни запахло сосисками, и мне пришлось сразу же вернуться назад, проклиная свой нестойкий характер. Ленка постучала в дверь в разгар «беседы».
— Таня, вылезай. Я тебя мигом вылечу.
Я выползла, охая и стеная. Взглянув на себя в зеркало, я ужаснулась:
— Боже! Откуда здесь рожи такие мерзкие?
На меня смотрело бледное существо с синими губами и ввалившимися потухшими глазами. Волосы напоминали водоросли из торфяного болота.
— Таня, на, выпей рюмку коньяка. Все как рукой снимет.
От этих слов я снова ломанулась к туалету, но Ленка резко дернула меня за руку.
— А ну давай пей, быстро. И под душ контрастный. Детектив ты или просто баба? Французы говорят: «Если тебе плохо, вымой голову».
— О нет, — горестно простонала я.
Но Ленка была неумолима. Я снова проявила слабость воли и сдалась на милость подруги.
Коньяк, претерпев возражения желудка, все же проник вовнутрь.
— Умница, девочка. Скушай сосисочку.
Я, набравшись мужества, проглотила кусочек и отправилась в ванную. После душа я приняла аспирин и снова свалилась на диван. Ответить по телефону своему работодателю я смогла ровно в полдень.
— Здравствуйте, Таня. Сабельфельд беспокоит. Я надеялся увидеть вас в банке с утра.
— Извините, Владимир Иванович. Так вышло. Если не трудно, пришлите часам к двум машину.
— Договорились. Я жду вас, Таня.
Я положила трубку и снова прилегла. Ленка приготовила кофе.
— Таня, все, подъем. Кто спит, того убьем. Тебя ждет клиент.
Кофе прижился в моем измочаленном организме и навел в нем должный порядок. Я даже смогла наконец-то заняться своей внешностью. К двум часам дня я была в ажуре. И уже имела возможность и желание заняться трудовой деятельностью. А вечный двигатель — Ленка ликвидировала погром на кухне.
В два часа ровно появился Геннадий.
— Я за вами, Таня.
Мы с Еленой оделись, и все втроем отправились в лифте вниз.
— Гена, давайте подбросим мою подругу домой.
— Какие проблемы! Конечно.
По дороге Ленка, как всегда, болтала без умолку. Она интересовалась зарплатой Геннадия и стоимостью «мерса», бурно выражала мне благодарность за прекрасно проведенное время, рассказала о нерадивом Харитонове — ученике ее класса. Одним словом, по дороге к ее дому мы с Геннадием не успели соскучиться.
— Когда увидимся, Тань? — спросила она, выходя из машины.
Я мысленно ответила, что лучше бы не скоро. Но вслух сказала:
— Созвонимся как-нибудь. Пока. Счастливо.
И мы отправились в банк «Темпо».
По прибытии я отправила водителя звонить хозяину, дабы не бить поклоны дверям с электрозамком.
Владимир Иванович поджидал меня в своем кабинете. Он сразу с сочувствием поинтересовался состоянием моего здоровья.
— Да пустяки. Мне уже лучше. И я готова работать.
Я первым делом добросовестно обыскала кабинет. Подслушивающей аппаратуры я не обнаружила. Потом мы занялись с Сабельфельдом списком его сотрудников. Он обстоятельно описывал мне каждого. Особое внимание я уделила недавно работающим. Их оказалось трое: Парамонова Светлана Александровна, Никитин Николай Петрович и Галиулин Ринат Тахирович. Эти трое в банке работали около полугода.
— А когда вы заметили утечку, Владимир Иванович?
— Мне кажется, что это началось с месяц назад. Или два.
— А когда вы приобрели акции компании «Нефтегаз»?
— Вообще, сделку заключили неделю тому назад. А подготовительную работу начали гораздо раньше. Вопрос о банкротстве предприятия встал еще летом. Я, разумеется, сразу занялся подготовкой.
— Владимир Иванович, а новые сотрудники приняты вами, что называется, с улицы или же по рекомендациям?
— Разумеется, Таня, не с улицы. Для этого у меня достаточно связей. И банк «Темпо» солидное предприятие, чтобы так рисковать.
Я спросила его, кто им дал рекомендации, решив встретиться с рекомендовавшими.
План мой был прост. Я, представляясь экономистом, ищущим работу, буду просить их за приличную сумму дать мне рекомендацию для мнимого устройства на работу в банк «Темпо». Обременять Сабельфельда проблемами с автомобилем я не захотела, решив, что буду передвигаться по городу как большинство смертных — общественным транспортом. Хотя это было непросто для моего организма, силы которого я изрядно ночью подточила избытком спиртного, проигнорировав дружеский совет косточек.
Но за все в жизни надо платить, и я решила наказать себя столь изуверским способом — путешествием в муниципальном транспорте.
Надежды на успех в этом мероприятии у меня, надо сказать, было мало. Проверка на порядочность людей, рекомендовавших Владимиру Ивановичу сотрудников, таким образом могла пройти безуспешно. Но ничего другого я пока не придумала.
Первое посещение обернулось для моих нервов контрпроверкой. Меня выставили за дверь, обозвав подлой самозванкой. Я, конечно, ужасно обиделась, но великодушно простила их, в душе порадовавшись за то, что Никитин Николай Петрович для Сабельфельда скорее всего опасности не представлял. Я взглянула на часы и решила, что на сегодня работу можно завершить. Уж больно тяжелым оказался первый день нового года по старому стилю для моего в общем-то крепкого организма.
Тем более что истерзанный мой желудок настойчиво звал меня домой к щедро заполненному холодильнику.
До дома я добралась без особых приключений. И, сбросив шубу, коршуном влетела в кухню. Заняться основательным приготовлением обеда, а вернее, ужина времени не было — надо было срочно спасать желудок. Поэтому солидная порция макарон с двумя сосисками меня вполне устроила. Я проглотила все это с небывалой быстротой и, налив себе крепкого чаю, устроилась в кресле, включив телевизор.
Перебрав пультом каналы, я остановилась на местном, где в «Новостях» передавали сообщение о намеченном на завтра мероприятии, на которое я была приглашена. Большинство нищих тарасовцев, наверное, млеют от восторга по поводу того, что имеются в нашем болоте такие персоны, которые способны дать шикарный прием и потратить на это кучу денег, и, конечно же, тарасовцы аплодируют.
Но это все не мое дело. Я иду спать пораньше. Я должна завтра выглядеть потрясно.
* * *
На следующее утро я запланировала посещение еще двух рекомендателей и разведку боем в «Шафкят и К o ». Встречи с рекомендателями прошли более мягко, чем вчера, но результат тоже дали нулевой.
«Шафкят и Кo» оказалась солидной компанией, владеющей банком, силикатным заводом, стеклозаводом, оптовой базой и многим другим.
Офис и банк компании находились в старом здании на Московской.
Добраться до генерального директора было так же сложно, как и до Сабельфельда. И это мероприятие достойно более тщательного обмозговывания.
А у меня сегодня великосветский прием. Поэтому к часу дня я была дома. И после обеда занималась исключительно собственной персоной.
Покрутив локоны перед зеркалом, я решила, что по такому случаю лучше все же обратиться к специалисту. И набрала номер другой своей подруги — Светки. Ее волшебные руки не раз приводили мое окружение в восторг. Дома ее не оказалось. Я позвонила ей на работу и наконец-то попала в десятку.
— Конечно, Танюша. Ради такого случая уж я вовсю расстараюсь. Приезжай.
Прыгнув в машину, я помчалась в парикмахерскую. Там я проторчала не менее двух часов. И когда я вернулась домой, времени, по сути, осталось лишь на то, чтобы перевернуть гардероб в поисках достойного наряда и одеться. Это оказалось архисложной задачей. Прическа, которую с любовью соорудила подруга на моей голове, настойчиво требовала шикарного длинного платья с декольте. А я никак не могла решиться облачиться в такое. Все же я еду туда работать. И как же карикатурно я буду выглядеть, если мне придется подглядывать и подслушивать.
Передо мной встала дилемма: либо надеть зеленое длинное платье с разрезом сбоку и перекрещивающимися бретелями, либо подобрать что-то попроще и разломать шедевр парикмахерского искусства на голове. Не решив задачу самостоятельно, я бросила кости.
— Ох, коллеги мои милые, только вы можете знать, как мне поступить. Вы же все видели и все знаете.
Комбинация 36 + 20 + 11 — «Вы излишне заботитесь о мелочах, забывая о главном».
Вы, конечно же, правы. Метко, но туманно по отношению к выбору имиджа. Я взглянула на часы и поняла, что менять этот самый имидж уже слишком поздно.
В шесть вечера позвонил Сабельфельд с предложением прислать за мной машину. Это меня устраивало и давало мне шансы более насыщенно провести вечер.
Говоря по телефону, я задумчиво перебирала кости в левой руке. Двинув ею неосторожно, я задела о подлокотник. Боль пронзила локоть. И кости высыпались на столик самопроизвольно: 4 + 21 + 25 — «Позор и бесчестье падут на ваш дом, если вы не сумеете критично оценить положение вещей».
Вот это номер. Страшная угроза, милые. Отказаться от мероприятия возможности нет — с минуты на минуту прибудет машина. Остается одно — попытаться «критично оценить положение вещей».
