ГЛАВА 18
Я очнулась от струи вонючей противной жидкости, которая лилась мне на лицо сверху.
Что за черт? Где это я? Что за гадость на меня льют? Отчаянно болела левая нога. Словно на нее наехал колесом груженый карьерный «БелАЗ» и забыл съехать. Я лежала в какой-то странной позе, как-то вывернувшись штопором, лицом уткнувшись во что-то твердое.
Я открыла глаза. У меня прямо перед носом оказался какой-то среднеазиатский узор, сотканный из длинных ковровых ворсинок. Узор был мне на удивление знаком. – «Что это? – с недоумением размышляла я. – Где я уже видела этот узор?»
Я осторожно повернула голову, которая тоже отчаянно болела, и увидела прямо перед глазами ножку кровати.
«Господи! Да это же моя спальня! – дошло до меня, и я тут же все вспомнила. – Но что за гадость на меня сейчас лилась?»
Я посмотрела вверх. И увидела цветочную вазу, которая обычно стоит на подоконнике в моей спальне. Из нее струйка противной вонючей воды лилась мне на лицо. А над вазой мне с трудом, но все же удалось разглядеть физиономию Славки Киреева.
Наконец я сообразила, что происходит. Я лежала в проходе между стеной и кроватью, потеряв сознание, а Славка приводил меня в чувство, поливая водичкой. А такая противная она потому, что я ее не меняла с того вечера, как пришел за кассетой Киреев и принес мне цветы. Прошло два дня. Вот водичка и протухла уже.
Осталось выяснить сущие пустяки.
Откуда взялся Славка?
Куда делся Виктор?
Почему я лежу на полу?
И еще – хорошо бы узнать, почему так сильно болит нога?
И голова – как будто мне гвоздь вбили прямо в макушку…
Это только первые из списка вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответ. И желательно поскорее.
Последнее, что я помнила, – мою ступню, летящую к голове Виктора, и свой крик – я, правда, сама его не слышала, но мне кажется, что я все же кричала.
– Таня! Таня! Ты в порядке? Смотри на меня. Ты меня видишь? Я – Киреев. Ты узнаешь меня? На меня смотри…
Я попробовала сесть. Это мне удалось. Киреев сидел передо мной на корточках и поддерживал за спину.
– Что у тебя с головой? Ты ранена? Это твоя кровь? Или его?
Впереди, чуть дальше своих ног, которыми я не могла двинуть, лежало тело Виктора. Он лежал на спине, сложив руки на животе.
Острая боль в ногах, особенно в левой, не давала мне сосредоточиться.
Я подняла руки и ощупала голову, она вроде бы была цела. Но руки оказались в крови. Виктор, вероятно, все же успел выстрелить в меня. И пуля чиркнула меня по макушке. Так. С этим хоть разобрались, слава богу…
– Как ты здесь оказался? – спросила я Славку.
– Я позвонил тебе по телефону. Минут восемь назад. И услышал какой-то бред вместо твоего голоса. Я нисколько не сомневался, что не ошибся номером. Твоя личная жизнь меня, конечно, не касается, подумал я, и костыли тебе, конечно, не нужны, но – мне очень не понравился взгляд этого придурка… – он кивнул через плечо на тело Виктора, лежащего у него за спиной, – …который смотрел тогда на тебя в Театре эстрады, помнишь? Ну и подумал, что ничего со мной не случится, если я к тебе быстренько смотаюсь и выясню, все ли в порядке?
Он поднял меня на руки, опасливо поглядывая на мои ноги, которые опухали на глазах, и положил на кровать, с которой я свалилась во время удара.
– А по телефону мне голос совсем не понравился, и орал он какую-то дичь совершенную. Я и примчался. Подбегаю к двери – у тебя только на цепочку закрыто, дверь не захлопнута. Прислушался – в квартире тихо, но вроде как стонет кто-то. Пришлось твою цепочку отстрелить. Вбегаю сюда. И вижу…
Славка обвел руками мою спальню, предлагая мне представить, что же он тут увидел.
– Из-за кровати торчат ноги этого мужика. Я – к нему, и за ним тебя обнаруживаю. Без сознания. Тут не надо быть следопытом, чтобы догадаться, что это ты ему врезала. Ты сама – без сознания. Мужик стонет. В руках у него – пистолет. Ну что мне оставалось делать? Надел на него наручники, а сам принялся тебя в сознание приводить.
– Славик, когда будешь в следующий раз приводить женщину в сознание таким образом, поищи воды посвежее, я едва не умерла от вони…
– Ну, Танька, раз шутишь – значит, все в порядке! – повеселел Славка.
– Какое, к черту, в порядке! – воскликнула я, морщась от боли. – У меня ноги не шевелятся почти…
– Он на тебя напал? – спросил Славка, пропустив мимо ушей мою жалобу на боль в ногах.
Я была жива – это его сразу значительно успокоило.
Кто это такой вообще? – спросил он. – Вечно ты в истории попадаешь…
– А это, Славочка, тот, кого мы с тобой искали, – убийца Ирэн Балацкой. И всех остальных.
Славка свистнул.
– О черт! Это точно он, ты не могла ошибиться?
– Какой, к дьяволу, ошибиться, когда он хотел сегодня меня сделать пятой своей жертвой! – заорала я. – И вообще! Что ты пялишься на обнаженную женщину? Принеси мне халат из ванной!
Славка отскочил от меня как ужаленный. В ванную, однако, не поспешил, а присел к телу Виктора, внимательно на него посмотрел, потрогал веки.
– Он тоже вроде бы без сознания. Похоже, у него сломана шея. Чем это ты ему врезала?
– Ногой. И кажется, сломала ее при этом…
Славка с большим уважением посмотрел на мою порядком уже опухшую ногу и покачал головой.
– Немного потерпи, – сказал он, – я уже вызвал медиков.
– Так какого черта ты мне халат не несешь? – возмутилась я. – Сейчас люди приедут. Я эксгибиционизмом не страдаю…
Славка отправился в ванную.
– А ты уверена, что я найду здесь то, за чем ты меня сюда послала? – донесся до меня его приглушенный голос через коридор.
– Да, – крикнула я ему. – Ищи!
Я смотрела на лицо Виктора. Оно было спокойно, как лицо трупа. Человек, находящийся без сознания, все равно продолжает испытывать страдание от боли. И это отражается на его лице, не страдают только мертвые. А у Виктора было очень спокойное лицо. Умиротворенное, как после смерти. Но я не могла его убить, я четко это знала.
Едва только у меня мелькнула мысль, что он притворяется, как глаза его раскрылись и он посмотрел прямо на меня.
Вытянув вперед скованные наручниками руки, он сел, затем поднялся на ноги. Все это произошло достаточно быстро, я даже не успела крикнуть или что-то сделать.
Он смотрел на меня и улыбался. Очень уверенной, наглой улыбкой.
– Я тебя предупреждал, что ты сегодня умрешь, – сказал он мне хрипло.
Я завизжала, как простая обыкновенная женщина, а не какой-нибудь там крутой сыщик-детектив. А что же мне было делать? С опухшими ногами, которыми я двинуть не могла, без оружия. Славочка ведь пистолета мне не оставил… Я была безоружной бабой, на которую нападает мужчина. Я и визжала, как обычная баба! Но зато – громко. Славка наверняка услышал и подпрыгнул на месте…
Виктор быстро шагнул к низкому столику, на котором стояла его ваза, схватил ее сцепленными вместе руками и занес над моей головой.
– Сла-ва!
Мой вопль разнесся, наверное, не только по моей квартире, но и по паре соседних тоже…
Опустить вазу на мою голову Виктор не успел.
Ничего не видя, кроме взлетевшей надо мной «Парижанки», я услышала выстрел. Затем еще один. И еще.
Виктор так и умер – с поднятыми над головой руками. В последнем усилии меня убить.
Он рухнул плашмя, не сгибаясь и не опуская рук, прямо на журнальный столик.
Как ни была я потрясена его нападением на меня, я до того стремилась спасти вазу, что извернулась вся, пытаясь дотянуться до нее. Но тщетно.
Ваза вылетела из его рук, описала плавную кривую и ударилась о радиатор батареи парового отопления. Я в последний раз успела обратить внимание на ее странную форму, и она рассыпалась на мелкие-мелкие черепки.
Ирэн умерла окончательно.
Славка Киреев стоял в дверях с пистолетом в правой руке и моим халатом в левой. Он тоже провожал вазу в ее последнем движении.
Ночную тишину за окном прорезала сирена милицейской машины.
