Глава 3
Презентация была посвящена успехам фирмы и ее региональному расширению. Именно так было объявлено во вступительном слове Святослава Груничева. Он находился во главе стола, по правую руку от него сидел Косарев, а далее — Горелов. По левую руку расположилась супруга Алена. На собрании присутствовали также и другие работники фирмы, мне уже знакомые, а также с десяток незнакомых людей. Впрочем, пару из них, «телохранителя» и «профессора» из Самары, я наблюдала в офисе. И еще был один человек, абсолютно серой, неприметной, ничем не выдающейся внешности, который был представлен как Анатолий Сергеевич из Москвы. При всей своей серости одет он был с иголочки, а держал себя подчеркнуто покровительственно ко всем собравшимся, включая Груничева.
— Господа, я очень рад, что мы расширяемся, внедряем передовые технологии в соседние регионы, распространяем, так сказать, свои… — Груничев замолк, подбирая слово.
— Могучие длани, — улыбнувшись, подсказал Горелов.
— Да, вот именно, — подхватил, не задумываясь, Груничев. — И хочу выпить за спокойствие наших клиентов, а также и за наши прибыли.
При последних словах у многих присутствующих на лицах появились улыбки. Безусловно, прибыль являлась предметом вожделения всех собравшихся.
Анатолий Сергеевич, сидевший рядом с Аленой, мало-помалу начал привлекать мое внимание. Уж даже не знаю, собственно, почему. Такая внешность, как у него, блеклая и стандартная, идеально подходила для специалиста по наружному наблюдению — об этом нам еще в институте рассказывали. Скорее всего, он и был каким-нибудь бывшим работником очень компетентных органов, перешедшим в бизнес. Анатолий Сергеевич вяло ковырялся в салатах и горячем, бросая иногда взгляды в сторону своей соседки слева. Наконец он заговорил с ней. За столом было довольно шумно, и я не слышала, что именно он сказал. Наверное, это был комплимент, поскольку Алена улыбнулась и как-то благодарно посмотрела на него.
— А вы, девушка, почему ничего не едите? — произнес над моим ухом мужской голос, и я с полным основанием смогла про себя заметить: «Началось…» Да, мужчины начали оказывать мне знаки внимания. С одной стороны, меня как женщину это, конечно, не может не радовать, но, с другой стороны, работе мешает. А я находилась именно на работе.
Я обернулась и увидела рядом с собой «телохранителя». Сосредоточив, что было естественно, внимание на Груничеве, я совсем не заметила, кто сидит рядом со мной. А это был самарский гость. Я улыбнулась дежурной улыбкой и ответила что-то в том смысле, что он ошибается, мол, с едой у меня все нормально.
— Знаете, я не ожидал, что здесь вполне приличная кухня, — продолжил развивать тему мой сосед. — Кстати, меня зовут Кирилл.
— Татьяна, — представилась я и тут же поинтересовалась: — Вы тоже занимаетесь системами безопасности?
— Да, вместе с Петром Игнатьевичем, — он кивнул на «профессора», который в свою очередь, не переставая жевать, кивнул головой мне. — Сейчас выступать единым фронтом гораздо выгоднее. Они ведь действуют по московской лицензии, — Кирилл указал на Груничева. — И мы тоже подключаемся.
— То есть это уже межрегиональная мафия, — пошутила я.
— Ну, что-то в таком роде, — согласился Кирилл. — Кстати, вы работница фирмы или…
— Я деловой партнер Святослава Игоревича, — ответила я.
Хотя мой ответ и прозвучал уклончиво, Кирилл понимающе кивнул. Видимо, он развил бы тему дальше, но в этот момент Груничев потребовал к себе внимания всех присутствующих и произнес очередную речь примерно на ту же тему, что и в первый раз, — говорил что-то о взаимном сотрудничестве, консорциумах и еще о чем-то сугубо экономическом, что доходило до меня с трудом. Я заметила, что Святослава несколько повело — галстук у него съехал набок, а речь уже не отличалась стройностью. Мне неожиданно вспомнилось предостережение моих гадальных «костей», которые вещали об опасности злоупотребления спиртным. Надо быть повнимательнее — бог его знает, куда может повернуться ситуация. Хотя пока вроде бы все спокойно, охранники на входе, народ за столом тоже сугубо доброжелательно выглядит…
— А сейчас объявляются танцы, — громогласно произнес тоже порядком захмелевший Горелов. — Дамы, кавалеры… Как говорится, стройными рядами на танцпол…
И он, выбросив руку вперед, указал на то место, которому дал такое громкое название, — на небольшую круглую площадку в противоположной стороне зала. Приглашением не преминул воспользоваться Кирилл. Он галантно склонился ко мне:
— Пойдемте, Татьяна, разомнем косточки…
Я поднялась. «Телохранитель» Кирилл после того, как я перебросилась с ним несколькими фразами, перестал производить впечатление дуболома. Поэтому ничего зазорного в том, чтобы потанцевать с ним, я не усмотрела. По пути с нами буквально столкнулась Алена, которую повел танцевать «серый человек» из Москвы. Груничев остался за столом — он о чем-то довольно эмоционально разглагольствовал в компании Косарева и Петра Игнатьевича из Самары.
— Ой, извините, если вас задела, — громко извинилась Алена и тут же еще раз толкнула Кирилла.
— Да ничего страшного, — ответил Кирилл, удивленно подняв брови.
Алена и ее кавалер прошествовали мимо и вскоре задергались под современные ритмы. Причем жена Груничева несколько раз чуть не упала. «Тут, похоже, тоже налицо перебор в спиртных напитках», — подумала я и оглянулась в сторону Груничева.
Святослав, казалось, не замечал того, что выделывает его жена. Он был занят, видимо, очень увлекательным разговором со своим заместителем и иногородним партнером.
— Так вы из другой фирмы? — прокричал мне на ухо Кирилл, придвинувшись в танце ко мне ближе.
— Да, — односложно ответила я.
— Неплохо отрываются, — кивнул Кирилл в сторону Алены и Анатолия Сергеевича.
Собственно говоря, так сказать можно было только про Алену. Что касается «товарища из органов», то мне показалось, что он старательно изображает веселье, на самом же деле по привычке контролирует себя, ситуацию и окружающих.
Мы подрыгались минут пять, пока довольно утомительная, на мой взгляд, технокомпозиция не кончилась. Но остальные дамы и кавалеры были в восторге. Женщины огласили кафе громким «вау» и визгом. И тут же музыка зазвучала снова.
Теперь компанию танцующих активно поддержал Горелов, который, похоже, в фирме исполнял роль массовика-затейника. Он выбрал себе место в центре площадки и стал крутить своим пиджаком над головой. Потом он бросил, видимо, опостылевший ему пиджак на пол и под одобрительные визги и хлопанье в ладоши женской половины принялся… расстегивать пуговицы рубашки. Обнажилась волосатая грудь, потом живот. Горелов, может быть, стал бы продолжать раздевание и дальше, но количество принятого им спиртного было, видимо, для этого недостаточно. Ко всему прочему на танцпол явился Груничев, который, не очень одобрительно посматривая на Алену, что-то прокричал в ухо своему заместителю. Тот кивнул в знак того, что понял, и прекратил стриптиз.
Вскоре вечеринка продолжилась за столом. Разговоры носили уже менее деловой характер, речь стала более громкой, а восприятие слушавших особой остротой, увы, уже не отличалось. Оно и понятно — в бутылках, стоявших на столе, спиртного оставалось все меньше. К тому же музыкальный фон, на мой взгляд, сильно мешал беседе. Приходилось по нескольку раз, напрягая связки, повторять соседу то, что хотелось сказать.
Лично я пила мало. Можно сказать, совсем не пила, учитывая предостережение моих мистических помощников, и старалась по мере сил не терять контроль за участниками банкета.
Однако за всеми не уследишь. Тем более что скоро народ начал кучковаться и разбредаться кто куда. В основном я наблюдала за Груничевым, но он не доставлял мне особых хлопот — почти все время сидел за столом. Но вот он встал и вместе с Гореловым направился из зала. Я последовала за ними, держась на некотором расстоянии.
Выйдя в соседнее помещение, я вдруг услышала, как за углом прозвучал рассудительный голос:
— Ну что вы, Алена, не стоит так переживать. Мы обладаем достаточными средствами, чтобы всех вывести на чистую воду… Ей-богу, не стоит… Мы можем, если вы хотите, встретиться с вами лично, чтобы обсудить этот вопрос.
Голос принадлежал, как я сразу поняла, «человеку в штатском», и я приостановила свое движение, спрятавшись за деревянной колонной. Похоже, разговор шел о неприятностях, посетивших семью Груничева. Наверное, подвыпившая Алена решила рассказать о них гостю из столицы.
— Ну, может быть… только, наверное… — неуверенно отвечала Алена.
— Между прочим, я завтра улетаю… — сообщил ее собеседник. — Но вы должны успокоиться. Через месяц, возможно, я снова приеду. Уверен, что все проблемы за это время решатся…
Повисла небольшая пауза. Я чуть выглянула из своего укрытия.
— Должна сказать, что вы произвели на меня большое впечатление, — пьяно призналась Алена, крутя в руках пуговицу пиджака Анатолия Сергеевича.
Гость из Москвы немилосердно дымил, но стоял твердо, широко расставив ноги. Зато Алена рядом с ним постоянно покачивалась, отчего нарушала, что называется, межполовую дистанцию. «Как бы не было на этой почве скандала… — подумала я. — Вот, оказывается, о чем говорили мои „косточки“!»
Я решительно зашла за угол, и, заметив меня, Алена, как ни была пьяна, постаралась собраться и сделала движение в сторону зала. Анатолий Сергеевич остался абсолютно невозмутим и тут же предложил даме руку, чтобы проводить ее.
Спустя минут пять после этой небольшой сцены, когда все снова собрались за столом, Груничев поблагодарил всех за участие в презентации и предоставил слово Анатолию Сергеевичу. Тот поднялся и вдруг, в противоположность моим ожиданиям о том, что он тоже зарядит какую-нибудь невообразимую нудятину, произнес, наигранно-весело оглядев всех:
— Горько, господа!
Вдоль стола пробежал смешок недоумения.
— Если вы удивляетесь, я поясню, — продолжил Анатолий Сергеевич. — Создание филиалов на местах подобно соединению ячеек, а ячейка общества у нас что? Правильно, семья! А семья образуется где? Правильно, на свадьбе! Поэтому — горько!
И выпил налитую ему рюмку до дна. Все последовали его примеру. Разохотившийся Горелов хотел было еще раз объявить выход на танцпол, но Груничев опять склонился к нему и что-то проговорил на ухо, а потом показал на часы.
— Видимо, вечеринка заканчивается, — послышался возле моего уха голос Кирилла.
— Скорее всего, — ответила я с улыбкой.
— Господа, я тоже хочу поблагодарить всех, — неожиданно поднялась с места Алена, чуть было не расплескав бокал с шампанским. — Горько! — воскликнула она и пьяно засмеялась.
Скорее ради приличия и из уважения к жене Груничева тост был поддержан. Теперь Анатолий Сергеевич повернулся к хозяину банкета и выразительно показал на часы.
Святослав кивнул. Он, похоже, был рад поскорее закончить застолье и отправиться домой. К тому же он заметил, что Алена откровенно повисла на руке Анатолия Сергеевича и что тому несколько неловко. Москвич поднялся со стула и стал церемонно прощаться с Аленой. Они обменялись обычными в таких случаях фразами о приятных впечатлениях, и Анатолий Сергеевич поцеловал даме ручку. Потом, повернувшись к Святославу, улыбнулся:
— Прошу прощения, что ухаживал за вашей женой. Вот, вручаю вам ее в целости и сохранности. — И тут же перешел на деловой тон: — У меня самолет завтра рано утром. Думаю, что дела мы уже все обсудили и встречаться еще раз перед моим отъездом не имеет смысла.
Тут Горелов громко через плечо Святослава объявил:
— Машина будет ждать у гостиницы, я уже распорядился, так что спокойно отдыхайте. С нашими друзьями-соседями мы будем держать контакт.
— Да, кстати, Анатолий Сергеевич, еще раз напомню про документы, — угодливо склонился Петр Игнатьевич перед москвичом, который годился ему в сыновья.
Анатолий Сергеевич важно кивнул и бросил:
— Вышлем факс. Завтра, крайний срок — послезавтра.
— Ну что ж, презентация удалась, — пропел над моим ухом Кирилл, — но еще не вечер… Правда ведь, Татьяна?
— Почему же? Уже, по-моему, почти ночь, — возразила я.
— Десять часов всего, — возразил Кирилл. — Вы так рано ложитесь спать?
— Иногда — да, — сказала я и, увидев, что Груничев взял под руку супругу и повел ее к выходу, поторопилась занять место рядом с ними.
Кирилла я оставила без внимания, дав таким образом понять, что не намерена продолжать с ним разговор, который неминуемо должен был закончиться приглашением продолжить вечеринку в уменьшенном составе — тет-а-тет. Мне «светила» бутылка шампанского, а потом казенные простыни в гостиничном номере. Все это не представлялось мне радужной перспективой, к тому же я находилась пока еще на работе, потому и покинула вместе с Груничевыми кафе «Ротонда».
Клиент с супругой к этому моменту уже облачились в свои пальто, причем от меня не ускользнул немного грустный взгляд, брошенный Аленой в сторону московского гостя. Я тоже накинула свою куртку, и мы втроем направились к выходу.
— Надеюсь, сегодня на нас уже никто не нападет? — с заметными пьяными интонациями спросила Алена и нервно хихикнула.
— Я тоже, — коротко ответил Груничев, крепче удерживая ее за руку и хмуря брови.
Я же предпочитала молчать и просто идти рядом. Через пару шагов Алена споткнулась, и мне пришлось ухватить ее под руку со своей стороны.
Позади нас по лестнице, которая вела из кафе на улицу, поднимался Анатолий Сергеевич, отвечая на вопросы чем-то очень озабоченного Петра Игнатьевича и еще одного господина, с которым я познакомиться не успела. Следом за ними шли Косарев и Горелов. Последний, видимо, рассказывал какой-то анекдот, потому что бурно при этом жестикулировал, а Косарев откровенно ржал. В общем, картина была довольно обычная для завершения удачно прошедшей вечеринки.
Мы направились к дороге, собираясь ловить машину. Со Святославом я договорилась, что вначале мы доедем до их дома, а потом уже я отправлюсь к себе. Горелова же с Косаревым, а также гостей из Самары должна была развезти специально вызванная машина, которая уже ожидала невдалеке от кафе.
Собственно, все участники презентации потянулись нестройной вереницей к проезжей части, путь к которой лежал по освещенной дорожке мимо ограды парка. Впереди шли мы втроем, за нами, смеясь и дурачась на ходу, Горелов с Косаревым, чуть позади неторопливо шагал Анатолий Сергеевич, а за ним Петр Игнатьевич с Кириллом.
Груничев оказался в центре между мной и Аленой, которая в этот вечер явно переборщила со спиртными напитками. Самое время было вспомнить предостережение «костей», и я его вспомнила, но никак не могла понять, в чем же все-таки угроза. К тому же я считала, что оно относилось ко мне, а переборщила Алена. Но, как очень скоро выяснилось, «кости» были правы, только мне следовало рассматривать предсказание в расширительном толковании.
Мы не успели дойти до дороги. Алена так часто приостанавливалась и глубоко вдыхала воздух, что нас обогнали не только Горелов с Косаревым, но и неторопливый Анатолий Сергеевич. Он уже садился в машину, Горелов же с Косаревым все не могли закончить свой веселый разговор и топтались перед открытой дверцей, когда я инстинктивно почувствовала опасность откуда-то слева. Словно в ответ на мое ощущение, раздался выстрел. Однако за долю секунды до него я дернула Груничева на себя, увлекая его вниз, и мы грохнулись на холодный асфальт. Святослав, похоже, еще не успел понять, что произошло. Я же радовалась только тому, что он явно жив и невредим, и не спешила пока поднимать голову. Тем более что прозвучало еще два выстрела.
Со стороны дороги донесся громкий мат не то Косарева, не то Горелова, затем послышались пронзительные крики женщин. Тут я приподняла голову и увидела, что Алена лежит на тротуаре рядом и совершенно не шевелится. Поначалу подумав, что она находится в шоке, я тронула ее за плечо и только тут заметила, что под ее головой, стремительно увеличиваясь в размерах, образуется лужица крови. Груничев, следом за мной поднявший голову, увидел спешащих к нам людей и начал вставать. Взгляд его упал на меня, а затем на неподвижно лежавшую Алену. Крови он пока не замечал и, шагнув вперед, попытался приподнять жену, но я молча остановила его, показав взглядом, почему этого не следует делать.
— Господи, Алена, что с тобой? — полушепотом спросил он с раскрытыми от ужаса глазами. — Как же так?
Он смотрел на безжизненное лицо жены. Ее глаза были полуоткрыты, взгляд их начал стекленеть. Груничев медленно начинал понимать, что случилось непоправимое. Но он не хотел верить в это. Он апеллировал взглядами ко мне, к бросившимся к нам людям, ко всем, кого видел.
А я не могла ничего ему сказать, чувствуя, что в случившемся есть доля моей вины. В конце концов, предупреждали же меня «кости»! А они не врут никогда. Вот она, неосторожность в употреблении спиртных напитков… Хотя Алену убили и не по этой причине, но, видимо, «кости» хотели сказать, что из-за опьянения Алена получит пулю, предназначенную мужу.
Я машинально достала свои «косточки» и высыпала их прямо в ладонь. Комбинация ошеломила меня: 30+15+4 — «Ждите скорого обмана. Верьте не тому, что вам говорят, а тому, что вы видите».
А что я вижу? Я вижу труп! И это главное, что занимает мои мысли. Однако сейчас вникать в тонкости предсказаний не было времени, нужно было действовать. Меня и так уже, наверное, приняли за сумасшедшую — катает какие-то косточки в такой момент!
Правда, как оказалось, на меня никто не обращал внимания, все были потрясены случившимся и по-своему это переживали.
— Суки! Найду, всех покромсаю! — зло воскликнул Горелов, который первым отошел от шока и стоял, прислонившись к ограде парка.
— В милицию надо звонить, — сказал Косарев.
Я в этот момент увидела, что охранники из кафе, а также двое парней, сопровождавших Анатолия Сергеевича, бросились в парк, откуда, собственно, и раздались выстрелы. А я вынула мобильник и набрала 02.
* * *
Прибывшая милиция после быстрого выяснения «кто есть кто» в основном сосредоточилась на двух персонах — Груничеве и мне. Я честно рассказала про свою работу, не забыв упомянуть про недавние инциденты с Груничевыми возле их дома.
— Разберемся, — таков был банально-официальный ответ милиционера. — Теперь подробно опишите мне, кто, как, когда, в каком порядке выходил из кафе.
Гости из Самары, присутствовавшие на презентации работники фирмы, а также Анатолий Сергеевич со своими парнями начали сбивчиво вспоминать, что было сразу после презентации.
— Да вроде ничего такого не было, чтобы можно было… вот так вот… — разводил руками обескураженный Кирилл.
Ему вторил озабоченный Петр Игнатьевич. Гостя из Москвы, впрочем, если происшествие и шокировало, то внешне это никак не проявлялось. Его поведение соответствовало имиджу той организации, куда я его мысленно записала, — он был невозмутим и спокоен, как Штирлиц в тылу врага.
— Заказ? — хмуро осведомился человек, приехавший вскоре на милицейской машине и подошедший к оперативникам.
Я узнала в человеке Андрея Мельникова, и он, увидев меня, похоже, взбодрился.
— Достали, значит, все-таки… — констатировал он, взглянув на тело Алены.
Затем Мельников отвел меня в сторону.
— Как получилось-то, Тань? — спросил он. — Почему ее?
— Ошибка, — сглотнув комок, ответила я. — Случайно получилось…
После этого я принялась подробно рассказывать Андрею, как все произошло, упомянув, что мы с Груничевым успели рухнуть на землю, а вот Алену повело куда-то в сторону, потому ей и досталось.
Наверное, вид у меня был настолько убитый, что Мельников принялся меня утешать:
— Да ладно тебе, Тань. Ты-то как могла это предотвратить?
— Понимаешь, Андрей, — доставая сигареты, вздохнула я, — получается, что я ничего не сделала. Совсем ничего.
— Но ведь тебя нанимали не для охраны, а чтобы ты разобралась в истории с нападениями, — возразил мне Мельников.
— Да ладно, не утешай, — махнула я рукой. — Все равно мне тошно. Девчонка ни за что ни про что погибла.
— Ты расследование-то продолжать будешь? — помолчав, спросил Мельников.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Это будет зависеть от того, что Груничев скажет.
— Ну, пойду-ка я послушаю, что он мне скажет, — Мельников похлопал меня по плечу и решительным шагом направился к стоявшему возле ограды Святославу. Тот беспрерывно курил и находился в каком-то заторможенном состоянии, словно оцепенел.
Охранники и двое парней, которые бросились обыскивать парк, вернулись и сейчас рассказывали милиционерам, что никого не нашли. Оружие, из которого стреляли, также найдено не было.
Груничев механически отвечал на вопросы Мельникова, а взгляд его при этом не выражал абсолютно ничего. Я не слышала, о чем они говорили, стараясь, насколько возможно, спокойно дождаться окончания процедуры осмотра и опроса.
Закончилась она не скоро, но после того, как всех отпустили, нас со Святославом попросили проехать в отделение, чтобы подробно записать наши показания как наиболее важные. Я кивнула и села в милицейскую машину, Груничев послушно последовал за мной. Он словно потерял способность мыслить самостоятельно и просто выполнял отдаваемые ему команды.
Врачи «Скорой помощи» тем временем констатировали смерть от огнестрельного ранения, накрыли тело Алены простыней и, погрузив на носилки, внесли в машину. Груничев, провожая взглядом тело своей жены, чуть покачнулся, влезая в милицейскую машину, и мне пришлось его поддержать. Он автоматически поблагодарил меня и, опустившись рядом со мной на сиденье, тупо уставился перед собой. Всю дорогу Святослав молчал, и в отделении мне даже пришлось кое-что говорить за него, а он просто кивал, соглашаясь, настолько был шокирован.
Потом, когда нас отпустили, я решила, что оставлять его одного в таком состоянии нельзя, поймала машину и вместе с Груничевым поехала к нему домой, проводила его до квартиры.
Конечно, Ирина Александровна вышла нам навстречу. Конечно, она тут же задала вопрос, почему мы отсутствовали так долго и где сейчас Алена. Святослав беспомощно посмотрел на нее, шагнул вперед, но так и не смог ничего сказать, только с трудом удержался от бурного выплеска эмоций и отвернулся в сторону, махнув рукой.
— Господи, Слава, да что с тобой? — испуганно спрашивала Ирина Александровна, подозрительно глядя при этом на меня. — Татьяна, может быть, вы мне объясните, что случилось?
Я вздохнула и скрепя сердце проговорила:
— После презентации было совершено еще одно покушение. Алена погибла…
— Боже мой! — воскликнула Ирина Александровна, хватаясь за сердце. Серые глаза ее расширились, она медленно повернулась к своему сыну. Потом шагнула к нему и взяла за руку. — Боже мой! — повторила она, не в силах, видимо, подобрать слов. — Слава, ты… Господи, какой ужас!
Груничев угрюмо молчал, прислонившись к дверному косяку.
— Давайте хотя бы пройдем в комнату, вы успокоитесь немного. Боже мой, как же так? — проговорила через силу Ирина Александровна.
Она обняла сына за плечи и повела его в комнату. Тот дал усадить себя на диван и позволил приложить ко лбу мокрый платок.
— Как же это произошло? — продолжала Ирина Александровна. — Это что, уже точно? Может быть, ее можно еще спасти?
— К сожалению, нет, — тихо ответила я. — Она умерла мгновенно. Пуля попала в голову. Ее уже увезли в морг.
Груничев при моих словах застонал, и Ирина Александровна поспешила его утешить, как могла:
— Слава, только успокойся. Теперь главное тебе самому живым остаться, раз дошло до стрельбы. Ведь и тебя могут убить в любую минуту, нужно быть предельно осторожным. Я правильно говорю? — повернулась она ко мне, видя, что Святослав не реагирует на ее слова.
— Да, наверное, вы правы, — согласилась я. — Кстати, все это неплохо бы обсудить прямо сейчас, если, конечно, вы не против, — я посмотрела на Святослава.
— Ой, да какие сейчас обсуждения! — вступила Ирина Александровна. — Он же, видите, в каком состоянии. Ему нужно хотя бы успокоиться, в себя прийти… А я его просто не выпущу на улицу все эти дни, вот и самая лучшая безопасность! К тому же он и фирму соответствующую возглавляет, найдем средства квартиру обезопасить. И одного я его ни за что не оставлю! — категорически заявила она.
— Так что, мне оставить вас? — я снова обратилась к Груничеву.
— Нет, нет, — слабо махнул он рукой, не глядя на меня, но совершенно четко выразив свое желание.
— В таком случае, может быть, вы выпьете что-нибудь ободряющее и мы поговорим? — предложила я.
— Ну какие сейчас разговоры?! — грудным голосом, с укоряющими интонациями снова вступила Ирина Александровна. — Такое случилось!
— Мама, человек на работе… Достань бутылку водки из холодильника. И закуску…
Женщина всплеснула руками:
— Слава, зачем сейчас пить? Ведь ей уже ничем не поможешь!
— Мать, налей мне водки!
Груничев неожиданно встал, сжал кулаки и посмотрел на Ирину Александровну как на врага. Та пожала плечами и с достоинством удалилась на кухню, ворча на ходу:
— Вот так всегда. С мнением моим не считается, а как что случится — сразу: мать, сделай то, сделай это…
Произнесла она это, правда, без свойственной многим матерям истеричности и эмоциональности. Ирина Александровна скорее констатировала факт, причем скорее со смирением, чем возмущаясь, принимая неизбежность.
Спустя некоторое время она принесла на подносе водку, присовокупив к ней банку норвежской сельди и упаковку салата.
* * *
Груничев выглядел сейчас как человек, совершенно неспособный к конструктивному общению. Взгляд его был опущен в пол. Он выпил рюмку водки и закурил очередную сигарету. «Кости» предупреждали меня о недопустимости перебора со спиртным. Может быть, они все-таки имели в виду моего клиента, а не его жену, хотя для нее презентация и закончилась столь трагично.
Так или иначе, но трагедия уже случилась. И теперь мне нужно выяснить очень важный момент — намерен ли Святослав продолжать оплачивать мои услуги частного детектива? С одной стороны, я была уверена, что да. Ведь он хотел найти того, кто желает ему зла, а теперь, после того, как произошло реальное несчастье, должен быть заинтересован в поисках еще больше. Ведь опасность продолжает угрожать и ему. С другой стороны, он сейчас находится в не совсем нормальном состоянии. Кто знает, как на него повлияет все происшедшее? Может быть, он вообще захочет послать все подальше и уехать куда-нибудь. Или затаит на меня обиду, что я не смогла уберечь Алену от смерти, хотя я и не должна была исполнять функции телохранителя, моя задача заключалась в другом. Одним словом, наши дальнейшие взаимоотношения нужно было прояснить, и я прямо задала Святославу вопрос:
— Скажите, как вы намерены поступить дальше? Вы хотите узнать, кто стоит за смертью вашей жены?
Груничев поднял на меня воспаленные глаза. Кажется, он сначала не очень понял, о чем я говорю, но потом все-таки осознал и кивнул.
— Да, — сказал он. — Конечно, это же необходимо! Я не говорю о том, что из-за этого подонка пострадала Алена… Но ведь он же не отстанет от меня!
Святослав ожесточенно стукнул кулаком по дивану, потом залпом опрокинул еще одну рюмку водки и снова схватился за сигарету.
— Да, похоже, что ваш противник не отстанет, — задумчиво произнесла я. — Только мне по-прежнему непонятно, чего он от вас хочет. Такое впечатление, что ни в какие переговоры он вступать не собирается, а желает просто вас уничтожить. Но зачем? Святослав Игоревич, может быть, вы все-таки что-то скрываете от меня? Неужели вы действительно не подозреваете, каковы мотивы у этого человека?
— Да ничего я не скрываю! — с досадой воскликнул Груничев. — Что я, по-вашему, полный осел, чтобы в такой ситуации умалчивать о чем-то?
С каждой фразой Груничев становился все более злым и агрессивным. Но вместе с тем и способным к общению. По крайней мере спиртное не ввергло его в апатию.
Дверь в комнату приоткрылась, и в нее вошла Ирина Александровна. Она несла стакан с какой-то жидкостью.
— Выпей, Слава, это успокоительное, — она протянула стакан сыну. — Ах, опять ты куришь! Этим самым ты же вредишь своему сердцу, а оно у тебя и так сейчас в плохом состоянии!
— Господи, мама, ну хотя бы сейчас не трогай меня! — Груничев в раздражении сделал две затяжки подряд.
Ирина Александровна только вздохнула, поджала губы и, присев на край дивана, повторила с большей настойчивостью:
— Выпей лекарство.
Святослав с явной неохотой взял стакан, выпил успокоительное и поставил пустой стакан на подоконник.
— Давайте вернемся к разговору о дяде Мише, — продолжила я, обращаясь к Святославу. — Вы мне так о нем и не рассказали, хотя, как я поняла, у вас существовали претензии к этому человеку.
— Дядя Миша? Сучков? — вдруг удивленно подняла на меня глаза Ирина Александровна. — Если речь идет о нем, то претензии к нему не только были, но и остались! И не только у Славы, но и у меня!
— Мама, я и сам могу об этом рассказать, — остановил ее Груничев.
— Да что ты можешь рассказать! — всплеснула руками мать. — То, что у них произошло с твоим отцом, я знаю лучше тебя! Правда, я не совсем понимаю, почему вы сейчас вспоминаете Сучкова…
Эти слова адресовались уже мне, и я объяснила:
— Потому что я пытаюсь определить людей, с которыми у вашего сына были или имеются нелады. А с дядей Мишей у него произошло что-то пока мне неизвестное. Вот я и хочу разобраться в ситуации. Вы, как я поняла, хорошо знаете этого человека?
— К сожалению, я не знала его так хорошо раньше, — покачала головой Ирина Александровна. — Иначе все могло сложиться по-другому. Знаете, как бывает: много лет знакома с человеком и думаешь, что он тебе понятен, а потом он предстает перед тобой с совершенно иной стороны. Так произошло с Сучковым.
— Давайте все-таки по порядку, — попросила я. — Кто он такой?
— В высшей степени непорядочный человек, — обличающе отчеканила Ирина Александровна и уперлась взглядом в окно.
— Мама, Татьяну Александровну сейчас интересует другое, — поморщился Груничев.
— Ну почему же? — возразила я. — Сейчас меня интересует как можно более подробный рассказ об этом человеке. Продолжайте, пожалуйста.
Ирина Александровна, по-прежнему глядя в окно, заговорила ровным голосом:
— Михаил Степанович Сучков — младший брат моего покойного мужа. У них были разные отцы, поэтому и фамилии разные. Я, конечно же, была с ним знакома, хотя он и не был частым гостем в нашем доме. Мой муж одно время жил и работал на Севере, зарабатывал деньги… А когда вернулся, тут-то и всплыл Сучков. Так вот, Михаил, естественно, сразу пронюхал, что Игорь вернулся при деньгах, и увидел выгоду для себя. Это сейчас я все понимаю, а раньше нам и в голову не приходило заподозрить в нем меркантильные интересы. Хотя, если честно, он мне никогда не нравился, — Ирина Александровна покривила губы.
— Вообще-то, мама, раньше ты о нем отзывалась очень хорошо, — напомнил Святослав. — И даже советовала отцу быть к нему поближе, потому что они братья. К тому же дядя Миша обладал кое-какими полномочиями, так что, по твоему мнению, вместе им было бы легче.
— Ну естественно, я не настраивала твоего отца против собственного брата! — оправдываясь, развела руками Ирина Александровна. — Это было бы просто неприлично! Но я же не думала, что он так себя поведет.
Груничев махнул рукой и начал, как заведенный, подбрасывать на ладони спичечный коробок. Вид у него был мрачный.
— Ну, слушайте дальше, — продолжала Ирина Александровна. — Действительно, в свое время Михаил Степанович работал начальником отдела снабжения на «Атланте», был уважаемым человеком, и я считала его достойным и порядочным. А потом предприятие, как многие другие, потеряло рентабельность, и Сучков решил основать свое дело. Естественно, ему понадобился стартовый капитал, и он обратился к моему мужу. Игорь ссудил ему нужную сумму. И, конечно, без всякой расписки. Просто поверил брату на слово. И как можно было не поверить — мы же интеллигентные люди! Разве нам могло прийти в голову, что между родственниками возможна нечестность? Сучков обещал все вернуть, Игорь даже не требовал от него никаких процентов… Ах, он был таким непрактичным!
Ирина Александровна прижала к глазам надушенный платочек. Промокнув веки, она тихо сказала:
— Извините… Как выяснилось, поступок моего мужа оказался весьма опрометчивым. Игорь скоропостижно скончался, а у Михаила, основавшего какую-то свою фирму, к тому времени дела шли успешно. Во всяком случае, он сам так говорил. Я не напоминала ему о долге, считая, что он сам догадается вернуть деньги. Но он молчал, и мне пришлось поднять этот вопрос, естественно, выждав приличное время. Сучков долго юлил и отнекивался, говорил, что дела у него идут все хуже и хуже и что сразу он всю сумму вернуть не в состоянии. Тогда я предложила выплачивать долг частями, но он сказал, что и этого пока не может, и попросил подождать. Михаил и позже ссылался на финансовые трудности. В конце концов от всех тревог я просто слегла, попала в больницу и поручила заниматься этим Славе. Я больше не могла вести переговоры с Михаилом, у меня больное сердце. Мне казалось, что Славе будет легче найти с ним общий язык. Тогда мой сын и стал звонить Сучкову с требованием вернуть долг. А он вел себя так нагло, просто возмутительно!
— Мама, это уже я сам могу рассказать, — остановил ее Груничев.
— Вот и расскажи! Нет, постой… Неужели вы, Татьяна, хотите сказать, что Сучков решил убить моего сына, чтобы не возвращать деньги?
— Я пока не могу ничего утверждать на сто процентов, но на данный момент фигура дяди Миши Сучкова — единственная кандидатура в подозреваемые. Подумайте сами: преступник ничего не требует, он просто нападает, стреляет… В общем — убивает. Следовательно, ваш сын мешает ему уже тем, что существует на белом свете, — проговорила я. — Вы меня извините, но так получается по логике.
— Боже мой! — Ирина Александровна прижала руки к сердцу. — Неужели он еще большее чудовище, чем я думала? Слава, ты слышишь?!
— Да слышу я, слышу, — отмахнулся Груничев. — Не знаю я… Все на самом деле было так. И деньги он взял, и отдавать не хотел. В последний раз, когда мы с ним говорили, он вообще открыто сказал, что не отдаст их, и все. Придумал несколько отговорок — дескать, брал их не у меня, а у отца и еще что-то. Потом добавил, что на похороны давал деньги…
— Господи! — ахнула Ирина Александровна. — Да что он там давал-то на похороны… На венок только, и все. А занимал сколько? И как только язык повернулся!
— Кстати, а сколько он занимал и когда это было? — поинтересовалась я.
— Это было, дай бог памяти, лет шесть назад. А занимал он по тем временам много, — и Ирина Александровна назвала действительно значительную сумму.
— В том же разговоре он вообще заявил, что раз у меня нет расписки, значит, и требовать что-то я не имею права, — продолжил Святослав. — И я перестал ему звонить, понял, что по-хорошему разговаривать с ним бесполезно.
— А по-плохому, — уточнила я, — вы с ним тоже разговаривали?
Святослав улыбнулся.
— Признаться, я его тогда слегка припугнул. Ну не то чтобы припугнул, а дал понять, что если захочу, то он мне и без расписки все отдаст. Но… знаете, связываться неохота, он все твердил, что больной и старый.
— Я думаю, что настала пора и мне познакомиться с Михаилом Степановичем Сучковым, — сказала я. — Как это можно сделать?
— Понятия не имею, — задумчиво проговорил Груничев. — Видите ли, у него что-то с желудком, и сейчас он лежит в больнице.
— Вот, вот… Бог-то — он все видит! — в сердцах вставила Ирина Александровна.
— А в какой больнице?
— Этого я не знаю, — развел руками Святослав. — Я же не собирался его навещать.
— Может быть, можно узнать у жены Сучкова? — предположила я.
— Нет у него никакой жены! — вставила Ирина Александровна. — Холостяком всю жизнь прожил.
— А откуда вы знаете, что он в больнице? — спросила я, повернувшись к Груничеву.
— Да он каждую осень и весну в стационаре, — ответил Святослав. — У него бывают обострения, вот он всегда и ложился, иногда просто для профилактики. Так вот по времени он и сейчас должен быть в больнице.
— Давайте все же на всякий случай позвоним ему домой, — предложила я и тут же, глянув на часы, засомневалась: — Хотя время-то уже позднее…
— Ничего, потерпит! Позвони, Слава, позвони, — настоятельно поддержала меня Ирина Александровна.
Груничев поднялся и прошел к аппарату. Он набрал номер и некоторое время молча с удивлением слушал. Потом сказал:
— Дядя Миша на даче.
— На даче? — удивилась я. — Так ведь осень уже!
— А для него в этом нет ничего удивительного, — усмехнулся Святослав. — Он дачник со стажем. Хотя вообще-то дача не его, а какого-то его друга. Она зимняя, то есть утепленная, обустроенная, так что там можно находиться в любое время. Я самого этого друга никогда не видел и на даче его, естественно, не был, просто слышал от дяди Миши. Хозяин домика вроде бы какой-то его бывший начальник. Владимир… не то Петрович, не то Иванович, так его зовут. Да вот, послушайте сами…
Груничев снова набрал номер дяди и протянул мне трубку. Вскоре я услышала тонкий гудок, а затем неприятный, скрипучий старческий голос:
— Здрасте… Спасибо, что позвонили, но в данный момент я нахожусь на даче. Если у вас срочное дело, то можете позвонить мне на сотовый. Желательно после двадцати одного часа.
— Дядя экономит, предпочитает вести разговоры в льготное время, — пояснил Святослав. — Он вообще скряга приличный.
— Да уж, — снова вступила Ирина Александровна. — Я бы сказала — неприличный. Нет, это же надо, какое бесстыдство — на похороны он давал! Хоть бы память брата уважал!
— Мама, да не заводись ты снова, — обратился к ней Святослав. — История уже старая, и ты возмущалась по этому поводу сотни раз!
— Нет, у меня просто в голове не укладывается, как можно так поступать, Слава! — не успокаивалась Ирина Александровна. — Меня саму родители воспитали порядочным человеком, и я тебе всегда стремилась привить то же самое! А тут, можно сказать, в своей семье, столкнулись с таким возмутительным поведением.
— Ну, глупо рассчитывать, что каждый встреченный тобою человек окажется порядочным, — махнул рукой Святослав.
Я решила прекратить спор и спросила, обращаясь к Груничеву:
— У вас есть номер мобильника вашего дяди?
— Был. Надеюсь, он не изменился. А вы хотите позвонить ему? — поднял брови тот.
— Ну, сейчас ведь уже льготное время, так что не думаю, что мы его разорим, — улыбнулась я, а потом серьезно добавила: — Лучше уж сразу поговорить с ним.
— Хорошо, — кивнул Святослав и, заглянув в записную книжку, начал набирать номер.
Едва он представился своему дяде, как я отняла у него трубку и заговорила сама:
— Случилось большое несчастье, Михаил Степанович. Криминального характера. Сегодня у Святослава Игоревича погибла жена, и я расследую это дело. Так что необходимо встретиться с вами прямо сейчас, несмотря на позднее время.
— Но я же на даче, — голос показался мне еще более скрипучим, чем на автоответчике городского телефона.
— Ничего страшного, мы можем подъехать и туда, чтобы не вызывать вас в город, — быстро сказала я, чтобы Сучков подумал, что с ним говорит официальный представитель правоохранительных органов.
— Ну, я не знаю… Вообще-то я не у себя… Сейчас, одну минуту.
Михаил Степанович, видимо, отвернулся от аппарата и стал кому-то объяснять ситуацию. Через пару минут я услышала в трубке другой мужской голос, звучавший как-то напыщенно:
— Добрый вечер… С вами говорит Перевалов Владимир Николаевич. Если вам действительно срочно требуется поговорить с Михаилом Степановичем, можете приехать ко мне на дачу. Записывайте адрес: Малаховка, улица Южная, дом двадцать три. Это на Волге, — с гордостью добавил он. — Я предупрежу охранника, он пропустит вас.
Я поспешно записала адрес в блокнот, хотя и так запомнила его, после чего сказала, что мы скоро подъедем.
— На автомобиле на дорогу уйдет тридцать — тридцать пять минут, — четким голосом старого солдата отозвался Перевалов.
— Нет, немного позже, у меня еще некоторые дела, — предупредила я.
— Хорошо, — чуть подумав, согласился Перевалов. — До встречи, девушка.
И в трубке послышались короткие гудки. Груничев с удивлением смотрел на меня.
— Вы хотите ехать прямо сейчас? — спросил он.
— Да, только ваше присутствие необязательно, — успокоила я его.
— Но… это может быть небезопасно в свете всего случившегося, — неуверенно произнес Святослав. — К тому же я вспомнил, что Владимир Иванович или как его там…
— Николаевич, — поправила я.
— Ну так вот, он вроде бы неплохой стрелок. Дядя как-то упоминал об этом, еще в добрые времена, до денежного конфликта.
— Да-да, — оживилась вдруг Ирина Александровна. — Теперь и я вспомнила! Когда мы собирались на праздники за столом, Михаил любил рассказывать о своем начальнике, который метко стреляет и увлекается охотой. По-моему, его звали Владимир.
— Значит, Сучков с бывшим начальником давние друзья? — спросила я.
— Насколько я знаю, других друзей у него нет, — покачал головой Святослав.
— И что, они часто уединяются на даче? — усмехнулась я.
— Ну, по-моему, дядя Миша частенько там торчит.
— Интересно, чем можно заниматься на даче осенью? — задумчиво произнесла я.
— Кажется, — улыбнулся моему недоумению Груничев, — они проводят время в беседах, философских дискуссиях… Владимир Николаевич разглагольствует, а дядя слушает и возражает. У него вообще характерная черта такая — все оспаривать, все опровергать, ко всему проявлять, как он говорит, здоровый скептицизм. Если вы скажете, что вот это, например, белое, он тут же вам возразит, что оно черное. Просто из вредности. А его друг-начальник… По рассказам дяди я понял, что личность он довольно оригинальная, хотя мне порой кажется, что его странности — от приближающейся старости.
— Понятно, — кивнула я. — Ладно, там на месте я разберусь, что они из себя представляют оба.
— Так, может быть, все-таки не стоит вам ехать туда одной? — снова заволновался Святослав.
— Не волнуйтесь, я тоже умею хорошо стрелять, — усмехнулась я. — И, кстати, не думаю, что меня там встретят выстрелом в лоб. Пока дачники думают, что я из милиции. Убивать меня, даже если они — преступники, которых мы ищем, — крайняя степень глупости. А если они и узнают, что я частный детектив, то должны понимать, что я оповестила своих знакомых о том, куда поехала. Может быть, у меня вообще есть напарник, который рядом? Нет, там мне выстрела бояться нечего.
— Ну смотрите… — пожал плечами Святослав. — Если что, звоните мне.
— Вы лучше ложитесь спать, — уже обуваясь в прихожей, посоветовала я.
— Да-да, — тут же подхватила Ирина Александровна. — Пойдем, Слава, я тебе постелю. Тебе нужно успокоиться и уснуть. Еще столько хлопот впереди, боже мой!
Тем самым она напомнила Груничеву о смерти жены, и тот снова поник. Я быстро попрощалась и, спустившись вниз, поймала машину, чтобы добраться до гаража, где оставила свою «девятку». Это и было «некоторыми делами», о которых я сказала Перевалову.