Глава 16

Красноармейскую улицу я нашла быстро, тридцать шестой дом находился в самом центре поселка и был едва ли не шедевром деревянного зодчества. Во всяком случае, соседние строения выглядели намного скромнее. Я вышла из машины, подошла к аккуратному забору из штакетника и нажала на квадратную кнопку звонка. Примерно через минуту на пороге дома показалась статная женщина, закутанная в шаль. Она подошла к калитке, и я разглядела в ее руках маленькую лохматую собачонку.

— Вы ко мне? — поинтересовалась дама с собачкой.

— Здравствуйте! Если вы — Агнесса Новинская, то я к вам.

— Да, вы не ошиблись, это я, — дама почтенного возраста слегка склонила пепельную голову в знак приветствия. — А это — моя любимая Джульетта.

Собачка тявкнула, будто знала правила хорошего тона.

— Татьяна Иванова, частный детектив, — отрекомендовалась я.

— Этого не может быть! — воскликнула Агнесса и буквально втянула меня за рукав в раскрытую калитку. — Проходите, пожалуйста. Я давно мечтала, чтобы вот так однажды прозвенел звонок и на пороге моего дома показался частный детектив. Правда, я думала, что это будет мужчина примерно моего возраста и тоже с собакой, шпицем или таксой. Но вы оказались симпатичной девушкой, и это тоже неплохо.

— Агнесса… простите, я не знаю вашего отчества, — сказала я, остановившись на крыльце.

— Зовите меня просто по имени. Отчество — это одновременно атавизм и рудимент прошлого. Нигде в мире нет этих отчеств, только у нас, в России. Порой они звучат совершенно нелепо, и мое как раз из такого числа. — Новинская загадочно улыбнулась и толкнула дверь в свой терем, пропуская меня вперед.

Затем она зашла сама, опустила на пол Джульетту, которая тут же побежала в комнату, помахивая хвостиком с кокетливым розовым бантиком. Хозяйка предложила мне тапочки из овечьей шерсти, и, когда я сняла куртку и переобулась, она буквально втолкнула меня в просторную комнату, напоминающую оранжерею. Кроме огромного количества горшков с комнатными растениями, в ней было несколько аквариумов и клеток с яркими птичками.

— Нравится? — спросила хозяйка.

— Да, мило, — ответила я. — Агнесса, вы сказали, что давно ждали частного детектива. Наверное, вам есть что рассказать.

— Танечка, вы не совсем правильно меня поняли. Я вдова и ждала на пороге своего дома сыщика для того, чтобы разделить с ним свои вечера, чтобы сидеть в этих плетеных креслах и совместно раскрывать преступления. Садитесь вот сюда, пожалуйста. — Новинская указала на кресло. — Танечка, вы пока отдохните, послушайте пение птиц, а я займусь ужином.

— Благодарю вас, но я спешу. Вы не могли бы присесть и уделить мне несколько минут прямо сейчас. — Я указала рукой на свободное кресло. — Мне хотелось бы поговорить с вами об одном очень важном деле.

— Танечка, вы не должны совсем отказываться от ужина! Если вы на диете, то я могу приготовить что-нибудь низкокалорийное, — продолжала настаивать на своем радушная хозяйка.

— Знаете, пожалуй, от кофе я не откажусь. Но учтите, дело, по которому я к вам приехала из Тарасова, не терпит отлагательств! Мне хотелось бы, чтобы вы как можно быстрее ответили на мои вопросы.

— Понимаю, — кивнула Новинская и удалилась.

Вскоре Агнесса вкатила в комнату сервированный столик и подала мне кофе.

— Дело в том, — начала я, сделав глоток, — что жизнь одной молодой женщины висит буквально на волоске и только вы можете ее спасти.

— Да, Танечка, я вас внимательно слушаю, — сказала Новинская. — Спрашивайте, я буду с вами предельно откровенна.

— Агнесса, когда-то вы рекомендовали Олесе Вележевой обратиться в благотворительный фонд «Крестоносцы»…

— Голубушка, значит, вот что заставило вас обратиться ко мне. — Глаза Новинской наполнились слезами, и она с грустью произнесла: — Поздно. Вы, Танечка, опоздали! Трагедия уже свершилась. Олеся покончила с собой. Бедная девушка…

— Я знаю, что Олеся повесилась примерно год назад. Меня волнует судьба другой девушки…

— Да? — удивилась Агнесса, и ее глаза мгновенно просохли от слез. — А кого? Я ее знаю?

Мне вдруг показалась, что эта тетушка, любительница домашней флоры и фауны, а также детективов, морочит мне голову, что она прекрасно осведомлена о цели моего визита и даже укрывает в своем доме Вележева, уже расправившегося с Ленкой. Эта версия требовала осмысления и деликатного подхода к хозяйке дома.

— Скажите, а кем вам приходилась Олеся? — начала я издалека.

— Она была внучкой моей приятельницы. Царство им обеим небесное, — Агнесса перекрестилась. — Танечка, я не совсем поняла, а чья жизнь висит на волоске?

Я оставила этот вопрос без внимания и снова спросила:

— Агнесса, вы давно видели Александра Вележева?

— Летом. Он провел здесь почти месяц. Какой он интересный собеседник! Шура так много знает об океанах и континентах! В этом году он с отличием окончил географический факультет университета, но смог найти работу только в школе… Танечка, посмотрите на этот папоротник. Шура рассказал мне, что его родина — Индия…

— Агнесса, давайте не будем отвлекаться! Насколько я поняла, у Александра в Турищево жила бабушка…

— Да, она умерла полгода назад. Болела сильно.

— А недвижимость какая-то после нее осталась?

— Да, домик у Раи был, и Шура его унаследовал.

— Скажите мне, пожалуйста, адрес.

— Скажу, обязательно скажу, но сначала вы, Танечка, должны рассказать мне, что происходит. Чем вызван ваш интерес к Вележевым?

Мне жалко было тратить время на объяснения, хотелось скорее отправиться на поиск учителей. Однако Агнессе сначала вздумалось рассказать мне о целебных свойствах аралии маньчжурской. Новинская явно тянула время.

— Да, я понимаю, что это растение едва ли не панацея от всех болезней, но вот с того света эта аралия вернуть никого не сможет, — резко одернула я хозяйку дома, когда та собралась искать семена для рассады.

— Танечка, я ведь неспроста с вами про аралию заговорила. Мне кажется, я знаю, чем вызван интерес к Вележевым. Все дело в Илье Ильиче, да? Раечка регулярно брала у меня семена, чтобы размножать аралию. Она делала Илюше, своему сыночку, настойку. Она поила его этой настойкой в период ремиссии. Возможно, вы не знаете, но папа Шурика страдал тяжелым психическим недугом. А заболел он после того, как его бросила жена, оставила с двумя малолетними детьми на руках. То ли так морально надломил его уход Елены, то ли он не выдержал домашних тягот, внезапно свалившихся на него, мужики они ведь такие слабые создания, но Илюша заболел…

— Вы хотите сказать, что в роду у Вележевых это был первый случай заболевания шизофренией?

— Да, первый и единственный. Конечно, слухи ходили, что Олеся унаследовала от отца болезнь, потому и повесилась, но это не так. Покончить жизнь самоубийством ее вынудили обстоятельства. Вот вы, Танечка, спрашивали, не я ли рекомендовала Олесе обратиться в благотворительный фонд. Да, я! У меня там внучка работает, вот она-то мне и подсказала, что такое возможно. Танечка, а я смотрю, вам интересно, — оживилась Новинская, — тогда я вам все с самого начала расскажу.

— Расскажите, — не возражала я, — только как можно короче.

— Илюша познакомился с Еленой в электричке… Она жила в Тарасове, и после женитьбы Илья переехал в город. Жили они не тужили, а потом Елена влюбилась в москвича, командированного, и укатила к нему в столицу, а свою тарасовскую квартиру, естественно, оставила детям… Дети росли умными, самостоятельными. Илья-то, после того как у него сдвиг по фазе произошел, по полгода в больницах лежал, поэтому все на Олесечке, красавице нашей, было. Но это не помешало ей с золотой медалью окончить школу, а потом и экономический институт с красным дипломом.

— А можно еще покороче? Давайте самую суть.

— Я и так коротко. Устроилась Олеся в банк на работу, хорошую зарплату стала получать и, на беду свою, встретила Андрея. Любовь у них была неземная… Они уже пожениться собрались, но тут мамаша этого Андрея вызнала, что Илюша в психиатрической больнице лежит, и свадьбу расстроила. Андрей вначале не послушал мать, а потом она его купила — подарила ему свой бизнес, он и пошел у нее на поводу и в скором времени даже женился на другой. Только как-то столкнулись Олеся и Андрей случайно в городе и поняли, что жить не могут друг без друга, стали снова встречаться. Потом злыдня та, в смысле Андрюшина мамаша, прознала про их тайные свидания и стала преследовать Олесю. Нашла какие-то знакомства в банке и сделала так, чтобы ее уволили. Осталась Олеся без работы. В какой банк ни сунется, везде ей вопрос задают — а почему вы с прежней работы ушли? Она молчит, и ей отказывают в приеме, подозревают в чем-то нехорошем.

— Вы про фонд не забудьте рассказать, — напомнила я, когда Агнесса замолчала.

— Да-да… про фонд. Олеся как-то случайно прочитала в каком-то журнале, что можно сделать генетический анализ и выяснить, какова вероятность того, что ребенок будет болен. Только анализ этот платный, а деньги у Олеси на исходе были. Она, конечно, работала уборщицей, только все на еду и квартплату уходило. Вот тогда-то я и посоветовала ей в фонд «Крестоносцы» за благотворительной помощью обратиться. Мне внучка говорила, что они исключительно на медицинские нужды средства выделяют.

— Вы случайно не знаете, каков был результат анализа?

— Хороший результат, очень хороший! — Агнесса подалась вперед, дабы усилить значимость своих слов. — Представляете, Танечка, девяносто девять процентов того, что дети были бы здоровыми. Олеся обрадовалась, показала этот анализ Андрею, подумала, что он с женой разведется и на ней женится. А тот хоть и говорил раньше, что жалеет о женитьбе и детей вроде у его супруги не может быть, но разводиться даже и не подумал. Олеся сломалась, она ведь считала, что плохая наследственность — это единственное препятствие на ее пути к счастью. А оказалось, что дело вовсе не в этом. Андрей стал сторониться Олеси. Тут-то ее нищета совсем одолела, ведь Андрюша-то ей раньше подарки дарил и даже помогал материально. А потом она увидела Андрея с другой, нет, не с женой, а с какой-то потаскушкой и поняла, что жить ей дальше незачем, и повесилась с горя. Вот такая грустная история.

— Понятно, «жизнь живет надеждой одной, эта надежда — любовь», — процитировала я последнее предсказание двенадцатигранников. — Надежда рухнула, и жизнь потеряла смысл.

— Да, так, — подтвердила Агнесса. — Шура очень сильно переживал из-за самоубийства сестры. Она ведь для него была всем.

— Скажите, а он мог пойти на то, чтобы отомстить Андрею и его матери?

— Кто? Шурочка? Нет, Танечка, Шура — добрый мальчик, он ни за что не сможет ни на кого поднять руку… Танечка, я вам все как на духу рассказала, а о какой такой молодой особе вы теперь печетесь? И как она связана с Вележевыми?

Я уже не подозревала Новинскую в пособничестве преступным деяниям Александра, поэтому вкратце рассказала ей о событиях последних дней.

— Агнесса, теперь вы понимаете, почему я здесь оказалась и почему спешу?

— Нет, не понимаю, у меня в голове просто не укладывается такое! Я знаю, люди бывают жестокими, очень жестокими, только не Шурочка. Хотя то, что он ударил мать Андрея по голове, я с большой натяжкой, но все же допускаю. Сама бы ее какой-нибудь сковородкой огрела! Но вот чтобы он причинил боль девушке, которая его любит… Нет, это немыслимо! Танечка, подождите, я сейчас оденусь, и мы пойдем с вами к дому Вележева.

— Агнесса, вам не стоит беспокоиться. Я отправлюсь туда одна. Вы только объясните, как найти этот дом.

— Нет, нет и еще раз нет! Шура меня знает, он мне доверяет, поэтому ничего не заподозрит и не наделает глупостей. Мне лучше пойти с вами, тем более я знаю, где лежит запасной ключ от входной двери.

Доводы Новинской не были лишены здравого смысла. Этой тетушке вполне можно было отвести небольшую роль в самом начале операции, поэтому я согласилась отправиться на поиски Шурика и Элен вместе с ней. Агнесса пошла одеваться.

Она вернулась в комнату минут через десять.

— Джульетточка, милая, пойдем со мной, — позвала она свою любимицу, и собачка тут же прыгнула к ней на руки.

— Я на машине, — сказала я, когда мы вышли на улицу, и махнула рукой в сторону своей «девятки».

— Хорошо, давайте немного проедем, так будет быстрее. Поселок у нас не очень большой, но вытянут вдоль железнодорожного полотна. Только остановимся чуть поодаль от дома, — стала учить меня Агнесса, будто я без нее не знала, что и как надо делать в подобных случаях.

На улице было уже темно. Только свет в окнах домов, полная луна да фары моей «девятки» освещали вполне сносную асфальтированную дорогу. Новинская показывала, куда мне надо сворачивать, а между этими репликами она просила свою ненаглядную Джульетту ничего не бояться, сохранять спокойствие и подавать голос только в случае крайней необходимости. Такое сюсюканье с собачкой меня несколько раздражало, я вообще не понимала, зачем эту «плюшевую игрушку» с бантиком надо брать с собой, но молчала.

— Все, Танечка, остановитесь здесь. Дом Вележева за углом. Дальше мы пойдем пешком. Джульетта, девочка моя, будь умницей!

Я собралась вылезти из машины, но Новинская запротестовала:

— Танечка, а вы пока здесь посидите. Мы вдвоем с Джульеттой сходим на разведку. Да, роднуля? — спросила Агнесса, и ее собачка в знак согласия звонко тявкнула.

— Нет, я не буду сидеть в машине, а пойду за вами на некотором расстоянии! Мало ли что…

— Ну что может с нами произойти? Танечка, мне кажется, что вы насчет Шурика заблуждаетесь, он не мог…

— Что не мог?

— Не мог приехать в Турищево и не зайти ко мне.

— Мог, еще как мог! И это не самое страшное, на что он способен.

— Мы с Джульетточкой докажем вам, что это не так. Шурик — он такой умный мальчик… — Агнесса вылезла из машины.

Я выдержала небольшую паузу и последовала за ней. Впрочем, на улице было так темно, что можно было не беспокоиться, что меня заметят. Новинская шла, прижимая к себе собачку и освещая дорогу фонариком, который, оказывается, предусмотрительно захватила с собой. Я свой фонарик забыла в машине, поэтому освещала путь мобильником.

Наконец Новинская остановилась у покосившегося забора, каким-то образом открыла калитку и вошла в палисадник. Я подошла ближе, встала за толстый ствол какого-то дерева, уже оставшегося без листвы, и, выглянув из-за него, отметила про себя, что света в окнах нет.

— Шурочка, это я, Агнесса! — крикнула дама с собачкой после того, как несколько раз стукнула кулаком в дверь. — Шура, открой мне, пожалуйста!

Никакой реакции на этот крик не последовало. Только Джульетта жалобно заскулила, и я поняла, что это не к добру. В ответ на этот скулеж соседские собаки подняли громкий лай.

— Танечка, идите сюда! — тихонько позвала меня Новинская. Я подошла к калитке, и Агнесса сказала мне полушепотом: — Дверь заперта, а ключа в тайнике я не нахожу. Не понимаю, кто его мог взять. Джульетта так нервничает, так нервничает… Что будем делать дальше?

— Я попробую войти в дом без ключей, — так же шепотом сказала я и пошла к дому.

Агнесса преградила мне дорогу и спросила:

— Вы что же, окна разбивать будете? Нет, это исключено!

— Нет, окна я разбивать не буду, у меня есть отмычки.

— Агнесса, это вы? — раздался женский голос за забором справа. — А я не пойму, что это так собаки брешут.

— Я, Маруся, я.

— А это кто с вами?

— Это моя гостья из Тарасова, — ответила Новинская, когда мы подошли к соседке поближе.

Я сразу же спросила ее:

— Скажите, вы вчера или сегодня случайно Вележева не видели?

— Видела вчера, — сказала Маруся, — но он, кажется, сегодня днем уехал обратно в Тарасов. Во всяком случае, он мне сказал, что приехал только забрать какие-то книги.

— Он был один? — уточнила я.

— Да, а с кем же еще?

— Разве он не с девушкой приезжал? — осведомилась Агнесса.

— Нет, никакой девушки я не видела, — ответила Маруся. — Да я дома-то не бываю, то на работе, то у Катьки, она приболела… А что случилось-то?

Мы с Агнессой переглянулись, потом она мне сказала:

— Ну вот, Танечка, я же говорила вам, что это какая-то ошибка! Саша — хороший мальчик, приехал и уехал…

В воздухе повисла тишина, даже собаки молчали, и вдруг из-за дома Вележева донеслись какие-то странные звуки. Впрочем, я довольно быстро поняла, что кто-то выпрыгнул из окна и побежал к дороге. Разумеется, я бросилась вдогонку. Каблуки увязали в сырой земле, значительно замедляя мою скорость. Пока я обогнула дом и перепрыгнула через забор, беглец смог уже оторваться от меня на приличное расстояние. Я рванула в обратную сторону, села в машину и стала догонять Вележева. Расстояние между нами стремительно сокращалось, в свете фар уже можно было разглядеть то, во что одет беглец — в темные вельветовые брюки и в бежевую куртку. Еще чуть-чуть и…

Но Шурик меня обхитрил. Он резко свернул в сторону, забежал по гравию на насыпь, пересек железнодорожные пути и бросился к лесу.

Я проехала немного вперед к железнодорожному переезду и стала ждать, когда передо мной проедет товарняк. Казалось, он состоял из тысячи вагонов, которые один за другим мелькали у меня перед глазами и никак не кончались. Я ругала себя за то, что не бросила машину и не стала вслед за Шуриком взбираться по насыпи. Даже когда мимо меня проехала последняя цистерна, шлагбаум открылся не сразу. Умом я понимала, что стояла на переезде минут семь, не больше, но эти минуты показались мне вечностью. Во всяком случае, Вележев успел исчезнуть из вида.

Лес был смешанным: хвойно-лиственным, поэтому найти в нем человека было практически невозможно. Тем не менее я въехала в лес, поплутала там, едва не застряла в зарослях кустарника и выехала задним ходом обратно. Мне оставалось только одно — вернуться в поселок, что я и сделала.

Агнесса и Маруся стояли все на том же месте и разговаривали через забор. Я была так зла на всех и вся, что даже не думала отвечать на вопросы, которыми они меня забросали, прошла за дом, нашла открытое окно, из которого выскочил Вележев, подтянулась и залезла внутрь. Мне довольно-таки быстро удалось найти выключатель, и я включила свет. Это была небольшая спаленка. У стены стояла разобранная кровать, на тумбочке лежал большой атлас мира. Похоже, других книг Вележев не читал. Больше ничего интересного там не было.

Я прошла в другую комнату, включила свет и сразу обратила внимание на разобранную, но тоже пустую тахту. Если Ленка и провела здесь ночь, но спала с Шуриком в разных постелях. Это радовало. Может, она уехала домой? Оглядевшись, я сначала заметила на столе под пожелтевшей газеткой край косметички, а затем домашние тапочки, торчащие из-под кресла. У меня не было никаких сомнений, что это были те самые тапочки, в которых Ленка выбегала из дома и неслась по лужам через весь двор. Если моя подружка уехала в город, то почему она оставила здесь свои вещи?

Из большой комнаты я прошла на кухню. На столе стояли две чистые чайные пары, но на одной из них был еле заметный след губной помады.

— Танечка, откройте нам, — крикнула Агнесса, постучав по стеклу.

Я вышла в коридор, включила свет, открыла замок и впустила Новинскую со скулящей собачонкой на руках. Чувствовалось, что от этой мадам, мечтающей о детективной практике, не отвязаться.

— Танечка, Джульетта так нервничает, так нервничает, — сокрушалась Агнесса и целовала свою собачонку в черную пуговку носа.

— А я как нервничаю! — рявкнула я и прошла обратно в комнату.

В тот момент мне казалось, что удачному побегу Вележева способствовала именно Новинская. Я ругала себя за то, что пошла у нее на поводу и пустила горе-сыщицу вперед. Она спугнула Шурика, и он убежал.

У меня возникло такое ощущение, что Ленка где-то здесь, и я позвала ее. Ответа не последовало. Я стала искать ее повсюду — в шкафах, под кроватью, в чуланчике.

А Агнесса все это время стояла посреди комнаты и уговаривала собачонку успокоиться. Джульетта наконец-таки замолчала, спрыгнула на пол, побегала по дому, подбежала к тапочкам, понюхала их, а затем бросилась на кухню. Мы последовали за ней. Собачка схватила зубами край коврика и стала сдвигать его с места. Я помогла ей и увидела квадрат из четырех досок.

— Там погреб, — подсказала мне Новинская, впрочем, я уже и сама об этом догадалась.

«Он спрятал в нем Ленкин труп». Эта мысль буквально парализовала меня. Агнесса, кажется, о такой возможности даже не думала, она стала журить собачонку за то, что та позарилась на чужие припасы.

— Джульетта, фу, разве я тебя плохо кормлю?

— Замолчите! — прикрикнула я и открыла затвор погреба. — Лучше дайте свой фонарик.

— Возьмите. — Агнесса вынула из кармана фонарик. — Но там свет должен быть. Надо под досками пошарить рукой…

Нигде шарить рукой я не собиралась, поэтому взяла фонарик и посветила им в погребе. Пучок света выхватил стеллажи с банками, сусек с проросшей картошкой, какое-то старенькое стеганое одеяльце… Ленки там не было ни живой, ни мертвой. Я хотела уже закрыть затвор, но Джульетта вырвалась из рук Агнессы и, виляя хвостиком, бросилась в черную пропасть. Новинская охнула и тут же закрыла рот руками. Я снова осветила фонариком погреб и увидела, что маленькая вихрастая собачонка с розовым бантиком на хвосте тащит на себя край одеяла. Потом я увидела ноги в колготках телесного цвета.

— Лена! — вскрикнула я.

Каким образом я оказалась в погребе, не помню. То ли опрометью спустилась по деревянной лестнице, то ли просто прыгнула вниз. Прощупав пульс, я поняла, что Ленка жива. Более того, никаких ран и даже синяков на ней не было. Ее состояние было похоже на сон, но разбудить Элен было невозможно. Я орала во весь голос, била ее по щекам, все безуспешно. Вележев заботливо положил ее на одно одеяло, а вторым прикрыл. У меня возникло непреодолимое желание найти его и убить, не важно как — застрелить, зарезать, придушить!

— Танечка, она жива? — в который раз спросила меня Агнесса. Я упорно игнорировала ее вопросы и пыталась привести Ленку в чувство.

Она была без сознания. Но я не знала, когда она придет в себя и не будет ли ее дальнейшее существование сродни существованию овоща.

— Да, пульс есть, — ответила я, поднимаясь с колен. — Надежда тоже есть.

— Ее надо поднять и вызвать «Скорую», — сказал какой-то незнакомый мужчина, потом оказалось, что это муж Маруси.

— Танечка, вы Джульетту поднимите сюда, пожалуйста, — попросила Агнесса.

Я отыскала собачку на полке среди банок с компотами, взяла ее и подала хозяйке. Затем в погреб спустился крупногабаритный мужчина, взял Елену на руки и стал осторожно подниматься наверх. Потом и я выбралась из погреба. В доме было уже полно народу, человек пять или шесть. Наверное, на мой крик сбежались все соседи. Они что-то говорили, выдвигали какие-то версии, но я их не слушала, а прошла в комнату и сказала:

— Положите ее сюда, на тахту.

— Танечка, «Скорую» уже вызвали. Маруся прямо в местную больницу позвонила, — сообщила мне Новинская и поцеловала собачку. — Красавица ты моя!

Я села рядом с Ленкой на стул, взяла ее за руку и стала ждать «неотложку». Все стояли тут и тоже чего-то ждали, перешептываясь. Я подозревала, что для жителей Турищева случившееся — это всего лишь шоу и никакого сострадания к Ленке они не испытывали, а вот к Шурику, который вырос на их глазах, как раз наоборот. Разве что Агнесса и ее находчивая Джульетта занимали нейтральную позицию.

Наконец в комнату вошли медики и попросили всех удалиться. Остаться было позволено только мне.