Глава 5
— Как вы думаете, — разливая чай по чашкам, спросил Светин, — Леснин все же имеет отношение к нашей проблеме, или нет?
— Думаю, что нет. Обычный зажравшийся бизнесмен, у которого ко всему прочему рыльце в пушку. Представитель богемы! — я презрительно фыркнула. — Нет, мне кажется, решение проблемы нужно искать в другом месте.
— Лично мне так ничего в голову и не приходит, — уныло произнес Виктор Владимирович.
Внезапно меня осенила идея.
— А помните, Олег Степанович с биофака рассказывал, что у Маркова в университете были враги? Что, если нам подойти с этого конца?
— Но он не назвал того человека. Только порассказал о нем массу всяких гадостей…
— Мы расспросим у вашего отца.
Светин покачал головой:
— Нет, мой отец ничего не скажет. Он упрямый. У него, видите ли, принципы. Как у Маркова, только другие. Стучать он не станет. Отправится на зону, но коллегу не выдаст. Впрочем, за эту порядочность его на факультете и уважают. Так что…
— Виктор Владимирович, — я подняла вверх два пальца, — не беспокойтесь! Расспросим у студентов. Мы уже столько всего выяснили, даже то, что нам было совсем не нужно. Вы думаете, у нас не получится и на этот раз?
— В ваших детективных способностях я уже убедился. Хотя вы и сказали, что не детектив.
— Ну вот то-то же!
* * *
На следующее утро я изложила клиенту план действий, который выработала перед сном.
— Виктор Владимирович, вы не в курсе, студенческая практика продолжается? — спросила я.
Светин пожал плечами:
— Скорее всего — да. Выезды на практику продолжаются весь весенний период. Потом следует перерыв на сессию, а в июле все начинается сначала. Если не ошибаюсь, вплоть до августа месяца.
— Ну вот и замечательно. Завтра мы отправимся на биофак. Напрашиваться на зоологическую практику.
— А с какой стати нас возьмут, если мы прямо не заявим о причинах?
— А вы скажете, что отец ваш собирается, когда закончится вся эта передряга, продолжить исследования. Поручил вам собрать материал. Чем он у вас там занимается? Беспозвоночными?
— Бентосом.
— Ну, не суть важно. Короче, что-нибудь придумаем. А на практике войдем в доверие к студентам. Думаю, кто-нибудь возьмет да и проговорится. Вы же говорите, там выпивают?
— Выпивают.
— Значит, решено. Ведь под хмельком языки хорошо развязываются.
Виктор Владимирович лишь глубоко вздохнул в ответ и пробормотал:
— И когда это все кончится?..
* * *
Нынче уже двадцатое апреля. Девять часов утра. Мы с Виктором Владимировичем снова в пятом корпусе Тарасовского государственного университета. Поднимаемся по лестнице, ведущей к деканату. Снова встречаем вредную секретаршу, с которой так трудно договориться вследствие ее пристрастий бюрократического характера.
— Доброе утро! — здоровается Светин.
— А, Виктор Владимирович! — отзывается секретарша. — Это какими же судьбами? Как Владимир Николаевич?
— Чувствует себя отец неплохо. Я как раз по его поручению.
— По поручению? — секретарша нахмурилась. Очевидно, она полагала, что на ее плечи собираются взвалить незапланированные труды.
— Да. Мой отец намерен в ближайшее время вернуться к работе, продолжить свою научную деятельность…
— Хм-м-м… Любопытно. И чем мы можем помочь?
— Мне надо поговорить с замдекана. Он ведь у вас ответственен за организацию полевых практик?
— Вячеслав Дмитриевич придет к десяти.
— Вы позволите нам подождать?
Секретарша снова нахмурилась и безразлично пожала плечами:
— Ждите.
— Куда можно присесть?
Секретарша с большой неохотой поднялась с места, принесла из соседней комнаты для нас стулья. Усевшись, мы застыли в тоскливом ожидании.
Я смотрела в окно. Там на фоне неестественно голубого неба покачивал украшенными багряными сережками ветвями тополь. Потом солнце поднялось выше и обрушило атаку несущих жизнь лучей прямо мне в глаза. Пришлось отвернуться. Время тянулось, словно жевательная резинка.
Замдекана появился к половине одиннадцатого. Он пребывал в прекрасном расположении духа и улыбался.
— Утро доброе! — поздоровался он с секретаршей, и его взгляд упал на нас.
— Виктор Владимирович! Какими судьбами?
— Здравствуйте, Вячеслав Дмитриевич!
Виктор Владимирович поднялся со стула, и мужчины обменялись крепким рукопожатием.
— Я по поручению отца.
— О-о!
— Видите ли, ему срочно необходимы пробы бентоса.
— Владимира Николаевича освободили?
— Пока нет, но в скором времени так и будет. Отец собирается сразу продолжить работу и попросил меня отправиться с кем-нибудь из преподавательского состава биофака в поле, чтобы мне помогли и все показали.
— В принципе, организовать это можно без проблем. Тут вот у первого курса сейчас практика, но там есть и вполне зрелые студенты, специализирующиеся на кафедре зоологии, и аспиранты, и преподаватели. Так что, кому с вами заняться, найдем.
— А когда все это состоится?
— Ну, практика уже идет. Ничего страшного, если мы вас доставим чуть позже. Из уважения к вашему отцу я могу вас проводить, со всеми познакомить. Если хотите, организовать это дело можно хоть сегодня. Честно говоря… — Замдекана наклонился к уху Виктора Владимировича и зашептал, не пытаясь, однако, скрыть свои мысли от остальных присутствующих: — Вы для меня — отличный предлог смыться сегодня с работы и побывать на природе, отдохнуть в кругу своих коллег. — И тут Вячеслав Дмитриевич лукаво подмигнул мне.
Виктор Владимирович поглядел на меня. Я кивнула. Вячеслав Дмитриевич поглядел на болтающуюся у меня на поясе кобуру с пистолетом и поджал губы.
— Телохранительница? — спросил он, обращаясь к Светину.
— Жизнь заставляет, — ответил тот.
Вячеслав Владимирович кивнул и, выдержав паузу в несколько секунд, задал вопрос:
— Сумеете к половине второго собраться, на вокзал подъехать?
— А что нужно с собой взять?
— Возьмите теплые вещи. Посуду — кружку там, ложку, нож… Короче, сориентируетесь. Сумку, конечно, чтобы было куда пробы складывать. Вам ведь в формалине пробы нужны?
— Да-да! В формалине.
— Ну вот, пожалуй, и все. Можете взять воды, бутербродов, ну и… — Вячеслав Дмитриевич растянул губы в загадочной улыбке и игриво пощелкал пальцем по горлу. — Чтобы не замерзнуть!
— Думаю, успеем.
— Ну вот и ладушки! Электричка отходит в половине второго. На Тархуны. Нам до конца, то есть до Тархунов. Пятнадцать минут второго жду вас у главного входа в здание вокзала.
— Тогда нам надо спешить.
— Поспешите. Я тоже поспешу.
— До встречи, — сказал Виктор Владимирович и протянул Вячеславу Дмитриевичу руку.
Но последний руку отвел.
— Не прощаемся! Еще увидимся. Давайте, ребята!
Мы покинули помещение деканата биологического факультета.
* * *
На вокзал мы успели даже чуть раньше назначенного часа. Дома мы наспех собрали рюкзак, один на двоих. Рюкзак получился увесистый, спина Светина так и прогибалась под его тяжестью. Мы точно выполнили все рекомендации Вячеслава Дмитриевича. Последний, однако, пока не подошел. Мы с Виктором Владимировичем отправились к кассе за билетами.
Вячеслав Дмитриевич проявил редкостную пунктуальность. По крайней мере, в тот момент, когда он предстал перед нами во всей красе, стрелки моих часов показывали ровно пятнадцать минут второго.
Замдекана было не узнать. Строгий официальный костюм, белая рубашка и галстук подевались бог весть куда. Теперь Вячеслав Дмитриевич был одет в камуфляжную форму. За спиной у него болтались рюкзак, ружье и удочки. К поясу были пристегнуты фляга и охотничий нож. Да и сам Вячеслав Дмитриевич напоминал более бравого охотника-спортсмена, нежели ученого, доктора наук. Надо заметить, замдекана был весьма молод — немногим более тридцати лет.
— Экипировались? — бодро спросил Вячеслав Дмитриевич.
— Вроде как. Ну, прекрасно. Пойдемте, скоро объявят электричку.
Мы поплелись к железнодорожному мосту и там остались ждать сообщения диктора. Электричку, как ни странно, подали почти вовремя. Без двадцати два мы уже отчаливали от перрона.
Только-только состав отъехал от станции Тарасов-один, Вячеслав Дмитриевич расстегнул свой рюкзак и вынул оттуда двухлитровую бутылку пива.
— Ну что, доставайте свои кружки! — радостно объявил он.
Я подумала, отказаться или нет, но потом решила, что лучше войти в доверие и махнуть на все рукой.
Вячеслав Дмитриевич разливал пиво профессионально, по стеночке, так, чтобы не было пены.
— Ну вот, — сказал он, когда каждый получил в руки по кружке и стало возможным сделать добрый глоток. — За зоологию!
Мы чокнулись.
— Зоологам без алкоголя никак нельзя, — пояснил Вячеслав Дмитриевич. — В экспедициях нам приходится оказываться в самых суровых условиях. То морозы трещат, а нам приходится спать в палатках, то провалится кто в болото, а запасной одежды, как назло, нет… Вот и приходится выпивать, чтобы не заболеть. Вы, кстати, запасную одежду взяли?
Светин покачал головой.
— Плохо. Забыл вас предупредить. Ведь всякое на природе случается. Эх, о чем это я? Ах да! Так вот, алкоголь у нас — в святой традиции. Потому мы студентов не чураемся, работаем и отдыхаем вместе. Биологи в поле — единая команда, и я считаю, что это правильно.
Виктор Владимирович кивнул.
— Случай забавный был… — продолжал Вячеслав Дмитриевич. — Отправились мы с первокурсниками на практику. Причем большинство из них уже было знакомо с тем, что это такое. Но оказалась среди них одна девушка, которая поехала впервые. Так вот… Едем мы в электричке и налили, как водится, большую жестяную кружку спирту. Ну, понятное дело, положено ее по кругу передавать и запивать из бутылки газировкой. А тут один студент говорит: мол, новенькой первой надо дать. Все его идею поддержали. Вручили девчонке кружку. Она смотрит на нас, мы все киваем. И тут происходит… Как вы думаете, что?
Виктор Владимирович покачал отрицательно головой.
— Даже не догадываюсь.
— А происходит следующее. Девчонка смотрит ошалелыми глазами на кружку, на газировку, на нас. На кружку, на газировку, на нас. Потом берет в руки газировку, делает глоток и начинает быстро-быстро пить из кружки. Горло ее судорожно дергается. Мы смотрим на нее ошалелыми глазами, — Вячеслав Дмитриевич раздвинул веки пальцами. — Все, что называется, раскрыли рты от изумления! Девушка запрокидывает голову, допивает спирт, дико вращает глазками и протягивает кому-то пустую, — Вячеслав Дмитриевич выделил последнее слово ударением, — совершенно пустую кружку! Потом запивает газировкой и начинает тяжело дышать.
Вячеслав Дмитриевич вытер пот со лба — видимо, он очень увлекся рассказом. Потом замдекана обратил внимание, что пиво в его кружке закончилось, налил себе еще и поведал нам конец истории:
— Так вот, среди биологов повисло гробовое молчание. Все застыли. Ни у кого язык не поворачивался вымолвить хоть слово. И тут девушка теряет сознание.
Вячеслав Дмитриевич громко расхохотался, и смех его длился долго.
— И что с ней потом стало? — не выдержав, задала вопрос я.
— Что-что, осмотрели ее, поняли, что жива, только мозг от такой внезапной и большой дозы алкоголя в крови временно отказался функционировать. Дотащили двое пацанов ее на руках до места стоянки, уложили в палатку. Когда очнулась, спросили у нее, как она до такого чуда додумалась. А она отвечает: «Я думала, это все мне!»
На этот раз рассмеялся и Виктор Владимирович, да и я не смогла сдержать улыбку.
— Да, у нас много забавных случаев происходит, — заверил Вячеслав Дмитриевич.
«И даже убийства, — подумала я, — хотя их забавным случаем не назовешь».
— А хотите, анекдот расскажу? — осведомился замдекана.
Вообще Вячеслав Дмитриевич оказался весьма словоохотливым человеком. Всю дорогу он развлекал нас всевозможными байками, поучительными историями, занимательными фактами из жизни и анекдотами. Ну и, конечно, пивом. Которого, кстати, Вячеслав Дмитриевич выпил больше всех. Короче, мы не скучали.
Время пролетело весьма быстро. Для меня даже явилось неожиданностью, когда Вячеслав Дмитриевич сообщил, что мы подъезжаем к платформе станции Тархуны и пора собираться.
Тархуны располагаются километрах в пятидесяти от Тарасова на север. Вроде ненамного севернее, однако разница в температуре мне показалась существенной. Может, сказывался эффект открытой степной местности, где нет защиты от холодных ветров. А ветра здесь были те еще! Я сразу пожалела, что не взяла с собой побольше теплых вещей.
Мы медленно брели вдоль пустынного перрона. Вячеслав Дмитриевич заглянул в одинокий ларек, красовавшийся у края платформы, возле которого ошивалась парочка местных алкашей, купил несколько пачек сигарет и бутылку водки. Потом мы продолжили путь, и по правую сторону от нас не прекращались ряды огороженных забором частных домов поселка Тархуны.
— А далеко до лагеря? — спросила я.
Вячеслав Дмитриевич внимательно посмотрел мне в глаза, улыбнулся. Улыбка его не предвещала ничего хорошего.
— Далеко.
— А все-таки?
— Километров пять.
— Ну, это не так уж и много, — протянула я потускневшим голосом. Средняя скорость ходьбы человека — четыре с половиной километра в час. Я не нагружена, короче, за полтора часа справимся.
— Пять километров по бездорожью, — уточнил Вячеслав Дмитриевич, и я почувствовала, как внутри меня все опустилось. Один мой знакомый, увлекающийся эзотерикой, утверждал, что это нисходящий поток.
Ветер ожесточенно хлестал по лицу. Поселок окончился. Наверняка он был не очень большим, но мне почему-то показалось, что шли мы мимо него почти вечность. Потом мы шагали по шпалам. Ноги то и дело спотыкались о камни. Я пожалела, что не взяла с собой самую старую и негодную обувь, какую только можно найти.
— Чебурашка у Гены спрашивает, — бодро начал очередной анекдот Вячеслав Дмитриевич, — Гена, сколько будет «до хрена»? Гена отвечает: «А ты шагай по шпалам и считай их. Когда ты остановишься и со злостью закричишь „Да ну их на хрен, эти шпалы!“, это будет половина.»
Я поймала себя на том, что уже давным-давно от нечего делать считаю шпалы, и невольно засмеялась. Передвигались мы вдоль железной дороги очень медленно. Замдекана продолжал ораторствовать. «И откуда в нем столько энергии?» — недоуменно крутился у меня в голове вопрос. Время от времени раздавались гудки поездов, и нам приходилось отходить к краю полотна, спускаться в овраг, и оттуда в течение нескольких минут слушать грохот какого-нибудь товарняка, состоящего из бесчисленного количества вагонов, протирать глаза от поднимаемой им пыли, сжав зубы сносить порывы ветра. Все это еще более снижало нашу скорость.
Потом мы свернули и вскоре оказались в совершенно дикой холмистой местности, однообразие которой скрашивали незатейливые желтые и сиреневые степные цветочки.
Шагали мы долго, пока наконец нашему взору не открылась долина, на дне которой произрастали деревья.
— Река Чалымка, — пояснил Вячеслав Дмитриевич. — Еще километра два вдоль русла, и мы на месте.
Дважды по пути мы останавливались отдохнуть. Мужчины во время этих перерывов выпивали. Степное солнце блестело в небе, словно глаз какого-то неведомого существа, но почти не грело.
— Сегодня холодно, — заметил Вячеслав Дмитриевич. — Обычно бывает терпимее.
Наконец мы наткнулись на нечто, весьма отдаленно напоминающее тропинку, которая спускалась в долину, и устремились вниз по склону. Вячеслав Дмитриевич ловко раздвигал колючие ветки каких-то кустов, и мы продвигались вперед. Видно, тропа тут была нахоженная. Скорее всего, стараниями биологов.
Наконец мы очутились на берегу водного потока. Чалымка оказалась быстрой речушкой. Местами виднелись водовороты, создаваемые сильным течением. Через речку было перекинуто огромное бревно — выкорчеванное из земли дерево.
— А теперь — внимание! — сказал Вячеслав Дмитриевич. — Самый любопытный пункт путешествия. Знали бы вы, сколько пьяных студентов познали здесь суровость чалымских вод в весеннюю пору! Эх-х-х… Поэтому попрошу соблюдать осторожность! Я пойду первым.
Вячеслав Дмитриевич шагал по бревну легко и уверенно. Оно его совсем не страшило. Сразу видно, что это бревно он знает ничуть не хуже крыльца собственного дома. Чего никак нельзя было сказать о моем клиенте. Тот шагал весьма осторожно, то и дело терял равновесие и балансировал на грани падения. Временами, наблюдая за ним, я начинала серьезно размышлять, сколько водки заставят его выпить биологи, чтобы он, по их расчету, не заболел.
Однако все кончилось благополучно. Я, сами понимаете, прошла легко.
Мы миновали еще десяток-другой метров кустарника, и, пока шли на поляну, я обратила внимание на все время доносившиеся до моего уха голоса и смех.
Наконец мы оказались на поляне, где царило оживление. Здесь было разбито несколько палаток. В центре поляны был сложен костерок, на который при помощи массивной железки был взгроможден огромный чан. Две девушки хлопотали вокруг него.
— Добро пожаловать в наш лагерь! — продолжая улыбаться, провозгласил Вячеслав Дмитриевич. — Пойдемте за мной. Надеюсь, Валерий Сергеевич с Костей сейчас здесь.
Мы шагали мимо кучек студентов, и все они здоровались с замом декана. Мы направлялись к большой синей палатке в самом дальнем конце поляны.
Вячеслав Дмитриевич осторожно растянул края входа палатки и заглянул внутрь.
— Тук-тук-тук! Есть тут кто?
— А, Дмитрич, заходи! — раздался басовитый мужской голос.
— Я нынче не один. Тут Володьки Николаича сын с телохранительницей. По поручению отца.
— Заходите все! Что вы там стоите? Прямо как неродные…
Вячеслав Дмитриевич пожал плечами.
— Велят зайти, — сказал он. — Ничего не поделаешь.
С этими словами наш провожатый полез в палатку. Виктор Владимирович скользнул следом за ним. Я замкнула наш маленький отряд.
В палатке витали острый запах перегара и клубы табачного дыма. К пологу был подвешен фонарик, который присоединялся к аккумулятору. На полу по-турецки сидели двое — мужчина лет пятидесяти с косматыми седыми бровями и огромным носом-картошкой и молодой крепкий парень лет двадцати с небольшим, должно быть, аспирант. Они играли в карты. Рядом стояли стаканы, пластиковая бутылка со спиртом и банка с помидорным рассолом.
— Здравствуйте, Валерий Сергеевич! — поприветствовал пожилого мужчину Светин. — Здорово, Костя.
— Это ж какими судьбами не на работе? — вопросил Валерий Сергеевич.
— Вот, человека к вам привел. Ему отец поручил пробы бентоса собрать. Для каких-то там общих исследований. Понятия не имею, в чем там дело, но отцу его виднее. Поспособствуете?
— Это к Косте. Кость, поможешь человеку?
— Помогу.
— А с тобой, Дмитрич, мы сегодня на зайца пойдем. Знаешь, их в той стороне, в оврагах, сколько?
— Представляю.
— Во-во! От меня сегодня вот такой огромный ушел! — Валерий Сергеевич продемонстрировал руками. — А Костя в пять студентов поведет, покажет что да как. Или студенты сами все сделают. Это — как хотите.
— Спасибо! — поблагодарил Виктор Владимирович.
— Не за что.
— Ну что, Дмитрич, давай выпьем и собираться?
— Наливай! — махнул рукой Вячеслав Дмитриевич.
— Мы, пожалуй, прогуляемся, — сказал Виктор Владимирович, глянув на меня, — а то девушка тут задохнется.
— Сначала штрафную выпьешь, а потом пойдете.
Пришлось мне дожидаться, пока Виктор Владимирович не отдаст должное традициям.
— Не забудьте к Костику обратиться! — крикнул Валерий Сергеевич, когда мы выбирались из палатки. — А то загуляетесь тут! Знаем мы вас!
— Давайте спустимся к речке, Евгения Максимовна, — предложил Виктор Владимирович.
Я кивнула.
— Было бы просто замечательно. Интересно, здесь есть удобный берег, где можно посидеть, поговорить?
В это время мимо пробегал студент, я остановила его и спросила:
— Как лучше всего спуститься к реке, но не к переправе?
Студент объяснил, и мы с Виктором Владимировичем вняли его совету.
Берег тут действительно был удобен — нечто вроде пляжа, усыпанного голышами. Летом здесь, наверное, можно и купаться.
Мы присели на небольшое бревно.
— В этих местах убили Маркова? — спросила я.
— Дальше.
Светин указал куда-то по другую сторону переправы, вверх по течению.
— Меня больше интересует другое, — сказал он. — Как договариваться со студентами?
— А вот по этому поводу волноваться не стоит, — заверила я. — Я все возьму на себя.
