Книга: VIP-персона для грязных дел
Назад: 8
Дальше: 10

9

«Опасность!» — молнией пронеслась мысль в моем мозгу, и вот я уже револьвером на изготовку стаяла посреди погруженной в предрассветные сумерки больничной палаты. Валерия Евгеньевна, спавшая сидя на стуле у кровати антиквара, также вскочила, сонно озираясь. Мое же внимание было целиком сосредоточено на медсестре, заглянувшей в палату. Именно звук открываемой двери вывел меня из состояния сна.
— Я просто зашла проверить, все ли у вас в порядке, — проронила медсестра с круглыми от страха глазами.
— А-а, — протянула я, убирая револьвер, — спасибо за заботу, у нас все в порядке.
Сестра исчезла быстрее, чем появилась. Я взглянула на безмятежно спавшего антиквара. Он улыбался, как младенец, потом вдруг нахмурился и забормотал:
— Больше десяти за перстень не дам! Камень фальшивый, да и вообще ты, наверно, его украл где-нибудь.
Закончив говорить, Дмитрий Иванович мерзко захихикал.
Домработница, вздохнув, покачала головой:
— И во сне ему нет покоя.
— Да, — согласилась я, наливая в стакан воду из графина. Напряженные нервы постепенно расслабились. Когда я допила воду и поставила стакан обратно на тумбочку, то была спокойна, как удав. — Пойду пройдусь, — бросила я домработнице и вышла в больничный коридор.
В портсигаре оставались две сигареты. Я закурила. Медсестра из-за своего столика уставилась на меня с ужасом. Я даже посмотрела в оконное стекло, чтобы убедиться, не открылся ли у меня на лбу третий глаз. Нет, глаз отсутствовал. Обычное лицо привлекательной девушки двадцати семи лет. Чего так таращиться? Круглые больничные часы над аркой прохода показывали половину шестого.
«Неплохо еще вздремнуть часик-другой», — подумала я.
Докурив, я вернулась в палату, швырнула бычок в урну для мусора и, удобно устроившись в кресле, приказала себе спать. Разбудил меня уже Дмитрий Иванович.
— Вставайте, нечего разлеживаться, — ворчливо выкрикнул он мне в лицо.
Вздохнув, я посмотрела на свои часы.
— Дмитрий Иванович, восемь, что вам не спится?
— Вы еще спрашиваете? — взвился старик. — Неизвестно что с моей квартирой, с вещами, а вы тут задаете идиотские вопросы!
— Ах да, ваши ценности. — Я сделала вид, что только что вспомнила об этом. — Тогда командуйте, командуйте — что мне делать? У вас, наверно, все действия уже расписаны по секундам.
— Сейчас заказываете по телефону такси, едем ко мне на квартиру. Антон вчера обещал восстановить замки, — не смущаясь, начал антиквар. — В зависимости от того, что я там обнаружу, будем действовать дальше. В три у меня встреча с реставратором на складе. Он осмотрит икону…
— А, ту, что вы похитили, — щелкнула я пальцами.
— Не похитил, а спас! — заорал антиквар. — Да что же это такое! Почему вы надо мной все время издеваетесь? Как вы смеете!
— У меня от пережитого стресс, — нагло заявила я. — Бандиты, бриллианты, миллионы долларов — от этого голова кругом идет. То, как вы бросились на гранату, вообще достойно быть воспето в легендах и высечено в камне.
— Весело вам, да? — ядовито спросил антиквар. — А ведь на моем месте должны были быть вы, или я не прав? Скажите! А, стыдно…
— Нет, — сказала я спокойно, — у меня было время накрыть гранату диваном. Рядом стоял крепкий дубовый стол. Опрокинуть его, и готов щит — столешница с палец толщиной. Незачем было геройствовать.
— Ладно, я и сам не понимаю, что на меня нашло, — проворчал Дмитрий Иванович, пряча глаза, — состояние аффекта, должно быть. — Он пожал плечами и стал одеваться. Я позвонила в службу такси. Мысленно я уже видела, как отреагирует антиквар на состояние своей квартиры при свете дня. Только вот спокойно уехать у нас не получилось. В палату явился следователь Земляной с помощницей, миловидной блондинкой в аккуратно отутюженной форме. Масса вопросов, куча нервов с обеих сторон. В конце следователь порадовал, что найденное в квартире оружие конфисковано до выяснения всех обстоятельств дела. Возмущению антиквара не было предела. Затем следователь предложил дать подписку о невыезде и мне, и Валерии Евгеньевне. — Ну все, я звоню сыну, пусть присылают адвокатов, — заявил Дмитрий Иванович, скрипя зубами.
— Оставьте это до суда, — посоветовал следователь, — и молитесь, чтобы никто из раненных вами не умер.
— Что?! — взвыл Дмитрий Иванович. Мне даже показалось, что он позеленел от злости. — Я должен молиться о бандитах, которые хотели меня убить? — кричал он, брызгая слюной. Вы, наверное, все заодно. Где вы были, когда мы нуждались в защите? Сколько раз мы вам звонили! Кто нас защитил бы, если бы мы сами не позаботились о себе?
Следователь угрюмо молчал. Помощница стыдливо опустила глаза, теребя папку с документами у себя на коленях.
— Это были люди Варкова, он организатор нападения, — начала я.
— Мы это знаем, — отрезал Земляной. Его губы сжались в узкую бескровную полоску, а колючие глаза сверлили меня. — Преступники дают показания. Варкова мы поймаем, он никуда не денется. В городе объявлен план перехват.
Я лишь хмыкнула, услышав это, и отвернулась к окну.
— Так вы его упустили! — схватился за голову антиквар.
— В интересах следствия я не могу вам выдавать всей информации, — жестко сказал следователь. — Кстати, если ваш внук, Василий Борисович, появится у вас, дайте нам знать.
— Так он же в дурке? — удивился антиквар. — Неужели сбег?
— Да, он совершил побег, избив при этом медсестру, — сказал следователь. — Есть предположение, что он выступал в банде в роли наводчика.
— Какой придурок, — бросил антиквар, непонятно кого имея ввиду, то ли следователя, то ли внука.
Дома мы оказались в половине десятого. Антиквар реагировал, как я и предполагала — истерика, беспорядочное метание по квартире, нецензурная брань и завывания.
— Пока вы горюете, можно мне перекусить? — спросила я у Дмитрия Ивановича жалобно, когда он впал на короткое время в ступор перед искореженной вешалкой. — Я с голоду пухну, правда.
— Да оставьте меня в покое!! — воскликнул антиквар, смахнув выступившие на глазах слезы. — Делайте что хотите.
Вздохнув, я отошла от него и скрылась на кухне. Но еды, естественно, я никакой не нашла. Холодильник был всю ночь отключен, так что брать из него что-либо я не решилась. В моей комнате в сумке лежала шоколадка, на черный день. Я решила, что он наступил. Когда я хотела заварить чай, то обнаружила, что вода все еще отключена. Пришлось звонить в местное ЖКО и ругаться с мастером. Пользы мой звонок принес мало. Несмотря на угрозы, никто не явился спасать нас от жажды.
— Чертова шоколадка, — пробормотала я и выглянула в окно. У дома на лавочке малышня играла в карты на щелбаны. Я поинтересовалась у них, не хотели бы они подзаработать.
— А сколько заплатишь? — звонко спросил смуглый черноволосый мальчишка лет десяти.
— Полтинник, а вам надо только сбегать в магазин, купить еды, минералки. Ну как, по рукам? — спросила я, доброжелательно улыбаясь.
— Не-а, плати сотню. В магазин идти далеко, — ответил мальчишка.
— Да ладно тебе, перейти дорогу — и сотню, — возмутилась я.
— Тогда голодайте, — махнул рукой пацан, возвращаясь к игре.
— Что наше время сделало с детьми, — подумала я, — превратились в каких-то циничных торгашей, наглых и жестоких. Дай им денег, они тебя еще кинут вдобавок.
Самой идти не хотелось, боялась оставить антиквара одного. Вар на свободе, да вдобавок Василий сбежал из психушки. Кто знает, чего от них ожидать. Входная дверь держится на соплях.
Я высунулась в окно и крикнула ребятишкам:
— Получите сотню! Я согласна.
— Сотню каждому! — крикнул в ответ черноволосый.
— Что?! — Я не поверила своим ушам.
— Шутка, — улыбнулся он, и вся компания покатилась со смеху. — Давайте деньги.
Я скрутила в трубочку полтинник и три десятки и бросила им.
— И что нам на это можно купить? — удивился черноволосый.
— Пачку сосисок, большую бутылку минералки и половинку белого, — продиктовала я.
— Давайте еще, — потребовал черноволосый. — Тут не хватит.
— Хватит! — крикнула я. — Идите и без продуктов не возвращайтесь.
Мальчишки ушли и больше не вернулись. Я еще долго ждала у окна, а потом махнула рукой на это дело. Между тем убиравшая квартиру Валерия Евгеньевна, решила сделать перерыв. Придя на кухню, она вытащила из холодильника банку с селедкой и села обедать. Я побыстрее смылась из кухни, чтобы не чувствовать тяжелого рыбного духа лежалой сельди.
Чтобы убить время и отвлечься от голода, я позвонила Валерию Игнатьевичу, спросила, что слышно о нашем деле. Оказалось, что в РОВД только о нем и говорят. Машину МЧС, груженную ранеными бандитами, задержали недалеко от дома антиквара. Работникам ДПС показалось странным, что машина МЧС с включенными мигалками мчится в противоположную сторону от места, где происходила чрезвычайная ситуация, виднелся дым и слышались выстрелы. На требование инспектора машина не остановилась. Началась погоня. По рации пробили номер — у МЧС такой машины не было. Остановили их у выезда из города раскатанными по дороге шипами. Раненые бандиты охотно дают показания. Вара ищут. Белая «Волга», пытавшаяся меня сбить, числилась в угоне. А ответ еще не пришел. Я сомневалась, что он мне вообще понадобится, но вслух этого не сказала.
— Знаете, Земляной собирается притянуть меня к этому делу за незаконное оружие, — пожаловалась я.
— Не забивайте себе голову чепухой. Это он так, для острастки. Одно ружье у вашего антиквара зарегистрировано, оно и пойдет по делу, а на остальные есть справка эксперта, что они являются предметами искусства, а не стрелковым оружием, — отвечал Валерий Игнатьевич. — Я с ним разговаривал по этому вопросу. Земляной говорит, что Антон Кострюк уже натравил на него своих адвокатов, давит на прокурора и мешает следствию, вот он и припугнул вас. Виновных по этому делу и так выше крыши, три больничных палаты занято.
— Серьезно раненные есть? — спросила я.
— Да нет. Переломы, поверхностные многочисленные ранения от дроби, большая кровопотеря из-за того, что они еще с полчаса гонялись по городу. В общем, им повезло.
— Это хорошо. Я хоть и рассчитывала расстояние и прицел так, чтобы никому не оторвало голову, но все равно боялась, что кто-нибудь подлезет куда не надо.
— Скажи, Женя, твой клиент собирается получать страховку или нет? Что-то он не предпринимает никаких шагов, — спросил Валерий Игнатьевич. — Все имущество у него застраховано на крупную сумму, и, наверное, что-то во время вторжения пострадало.
— Да, наверное, пострадало, — ответила я. — Наверное, он просто еще не пришел в себя.
Мы попрощались. А в двенадцать приехал Антон. Он побродил по квартире, оценивая разрушения. С ним приехал электрик в синей блузе с надписью «Электросил-монтаж» на спине. Электрик быстро и профессионально заменил поплавившиеся куски проводов, восстановив нормальное электроснабжение в квартире. Чуть позже включили холодную воду.
Антон долго болтал с отцом на кухне, а когда я вошла налить себе кофе, они сразу замолчали, сделав вид, что изучают кофейную гущу на дне пустых чашек. Меня так и подмывало подсунуть в комнату «жучок», но я сдержалась, понимая, что могу легко попасться, так как Дмитрий Иванович имел прямо-таки сверхъестественный нюх на различного рода средства слежения, и, однажды попавшись, мне не хотелось повторять ошибку. Мучимая догадками, я не спеша потягивала кофе и слушала ворчание желудка. Когда мы отправимся на склад для встречи с реставратором, я первым делом заеду в магазин купить еды.
Деликатно постучавшись, в мою комнату вошел Антон.
— Вот это вам, плата за неделю, — сказал он, протягивая мне пухлый конверт. — Кроме того, там премия за героизм и аванс на будущую неделю.
Не утерпев, я тут же заглянула внутрь и повеселела. Голод отступил, усталость исчезла.
— Отец сказал, что вы очень хорошо себя проявили при защите дома от грабителей.
— Он прямо так и сказал? — удивилась я, ожидавшая от антиквара чего угодно, но не похвалы.
— Да, по его словам, вы просто супермен в юбке, — сказал Антон, улыбаясь. — Мы с отцом решили выждать еще одну неделю, ну, чтоб главного бандита, этого Вара, поймали, и если все будет тихо, то вашу работу у нас можно будет считать законченной. Думаю, что бандиты Вара, те, кто еще на свободе, побоятся сюда сунуться во второй раз, так что можно сильно не волноваться.
— Это как сказать, — ответила я, не желая так быстро терять сверхдоходное место. — Возможно, на вашего отца еще кто-нибудь точит зуб. Например, его коллеги. Один Илюмжинов со своими головорезами чего стоит. Надо все досконально проверить, а уж потом рапортовать, что опасность миновала.
— Вы профессионал, вам виднее, — пожал плечами Антон.
Я рассказала ему, что хочу организовать слежку за Илюмжиновым и директором школы искусств Литвиным, объяснила, что для этого понадобятся дополнительные средства, спецтехника.
— Я подумаю, — кивнул Антон.
— Подумайте. Интуиция мне подсказывает, что от этих людей может исходить опасность, — предостерегла я его.
В комнату заглянул Дмитрий Иванович.
— Что, Женя, готовы прокатиться до склада?
— Всегда готова! — отсалютовала я.
— Короче, отец, новую дверь приедут ставить вечером, впустишь их, — сказал антиквару Антон, собираясь уходить. — Я быть не смогу. У меня дела.
— Не волнуйся. С дверью я разберусь сам, — пообещал Дмитрий Иванович, провожая сына к выходу.
Я бодро зашагала следом. Деньги приятно оттягивали боковой карман тонкой белой жилетки из льна, расшитой легким растительным орнаментом. Уходя, я взяла с собой солнцезащитные очки и белую бейсболку, потому что день стоял необычайно солнечный. По дороге на склад я предложила Дмитрию Ивановичу заехать в магазин, но он наотрез отказался. Заявив, что рядом со складом есть отличное кафе и мы еще сумеем зайти туда до приезда реставратора.
Кафе оказалось обычной заводской столовкой в здании заводоуправления, где находилось арендованное антикваром помещение. Осмотрев его, я хотела отказаться от приема пищи в подобном сомнительном заведении, однако мой желудок на сей счет имел иное мнение. От запахов готовящейся на кухне еды он заворчал так, что услышала буфетчица.
— Вижу, вы не прочь перекусить, — сказала она, улыбнувшись мне из-за подноса с жареными пирожками. — Я даже слышу это, — буфетчица хихикнула и извинилась за свое поведение.
— С чем у вас пирожки? — решилась я на отчаянный шаг.
— С картошкой, с мясом, с повидлом, — ответила буфетчица, заглядывая в меню, — еще с луком с яйцом.
— Давайте один с картошкой, один с луком с яйцом, один с повидлом, пакетик кофе, стакан кипятка и пачку «Винстона», — перечислила я свой заказ. — А вы ничего не будете? — повернулась я к маячившему за спиной Дмитрию Ивановичу.
— Вы что, угощаете? — улыбаясь, спросил он.
— Нет, оплатите свой заказ сами, — бросила я возмущенно.
— Тогда ничего не надо. Я дома селедочки поем.
— Только вот про это не надо, — взмолилась я. — А то мне пирожки в горло не полезут.
Поскольку в просторном зале столовой все столики еще были пустыми, мы выбрали место у двери, чтобы наблюдать за коридором, по которому должен пройти реставратор Дмитрия Ивановича.
— Сделайте милость, поделитесь со мной своими соображениями по поводу того, откуда бандиты узнали про миллионы в вашей квартире, — попросила я антиквара, прикончив первый пирожок. — Вы что, кому-нибудь говорили о сейфе, о драгоценностях?
— Нет. Что я, идиот! — воскликнул обиженно Дмитрий Иванович. — Наверно они просто очень долго готовились, отслеживали клиентов, наблюдали за квартирой. Слежку-то я заметил только после убийства Толика, а до этого жил довольно беззаботной жизнью, полагая, что принимаемых мной мер безопасности достаточно. Я никогда не выпячивал свое богатство, дела вел осторожно. Не понимаю, как они прознали? Или, может, они только догадывались о наличии у меня больших сумм.
— Не знаю, но готовились они основательно, — сказала я, принимаясь за второй пирожок.
— Что, пирожки вкусные? — спросил Дмитрий Иванович, следя за мной голодными глазами.
— Угу, просто неземной вкус, — проговорила я с набитым ртом.
— А говорят, что жареное вредно для фигуры, особенно девушкам, — заметил антиквар, проглатывая слюну.
— А тухлая селедка вообще может вызвать отравление, — ответила я, хватаясь за пирожок с повидлом.
— О чем вы говорите! — воскликнул антиквар и внезапно схватился за живот. — Ой, что-то мне нехорошо.
— Вот об этом я и говорю, — кивнула я, размешивая кофе в стакане. — Питаетесь черт знает чем, а потом ноете, что живот болит, печень пошаливает.
— Селедка была нормальная, — выкрикнул он и помчался туалет.
Допив кофе, я вышла коридор покурить.
Седой маленький старичок в серой затертой вельветовой рубашке, замызганных брюках и рваных сандалиях проходил контроль на проходной у вертушки. Охранник с озадаченным видом рассматривал содержимое саквояжа старика, сделанного, наверное, еще из кожи свежеубитого мамонта и теперь заношенного до такой степени, что саквояж готов был в любую секунду расползтись под тяжестью поклажи.
— Одна лупа большая, одна лупа маленькая, — диктовал охранник своей помощнице. — Это что за хрень? — показал он старичку железку с ручкой. — Заточка, что ли?
— Нет, это скребок, — возразил хозяин саквояжа и тяжело вздохнул, будто нес на плечах всю тяжесть людских грехов целого мира. Вид у старичка был настолько жалостливый, что выставь его на паперть — озолотится вмиг.
— Так, пинцеты кривые, три штуки. Банка с чем? — Он осторожно открыл ее и понюхал содержимое. — В общем, банка с клеем емкостью двести миллилитров, ветошь из старых фланелевых рубашек, бутылка жидкости розового цвета, по запаху — спирт этиловый.
— Денатурат, — осторожно поправил охраника старик.
— Дедуля, денатуратом можно отравиться, если много выпьешь.
— Я вообще не пью, это для работы.
— Так, распишитесь внизу и проходите. — Охранник подвинул бумажку с описью вещей. Старичок послушно расписался, получил назад свой саквояж и, сгорбившись, прошел через вертушку. Я уже знала, что этот тот самый долгожданный реставратор. Оглянувшись, старик побрел к складу Дмитрия Ивановича, взялся за ручку, толкнул дверь и, поскольку там никого не было, так и остался стоять жалким вопросительным знаком снаружи.
— Здравствуйте, — сказала я, подойдя к старику, чем незамедлительно породила в его зеленоватых глазах страх и подозрительность.
— Здравствуйте, — промямлил он растерянно и отвернулся от меня.
— Вы реставратор, которого ожидает Кострюк Дмитрий Иванович? — осведомилась я.
— Да, — встрепенулся старичок, посмотрев на меня удивленно. — А где он? Мы договорились с ним ровно на три.
— Он, — я задумалась, подбирая правдоподобную версию, — он в данный момент расплачивается за свои пристрастия в еде.
— Что? — не понял старичок.
— Сейчас подойдет, — успокоила я реставратора.
Из туалета в конце коридора вышел бледный антиквар. Прищурившись на нас, он воскликнул:
— Иван Палыч, ты ли это?
Реставратор пробурчал что-то себе под нос, ежась, как от холода.
— Здорово, старый пень! Давно не виделись, — радовался Дмитрий Иванович. — Перед тем как тебе позвонить, я все сомневался, жив ли ты или уж давно в ящик сыграл.
— Не дождешься, — пробурчал реставратор, — не понимаю, зачем я тебе вообще понадобился? Ты всегда орал, что сам с усам. Неужели с чем-то не справился?
— Давай забудем наши прошлые раздоры, — предложил Дмитрий Иванович, звеня ключами от склада. — Дело настолько важное, что я готов поступиться своей гордостью.
— Мне уже интересно, — печально улыбнулся реставратор.
Дмитрий Иванович, справившись с замками, наконец-то впустил нас в мрачное помещение склада.
— Все старишь ковры, — поцокал языком реставратор, заметив ящики с землей.
— Пошли — Дмитрий Иванович потащил старичка к стоявшей у стены иконе. Оставив его, отошел, включил свет, затем вернулся.
— Интересная доска, — проговорил реставратор, приглядываясь, — плохое состояние, уйма работы.
— Да ты посмотри внимательнее. — Дмитрий Иванович в сердцах подхватил икону с пола, поставил на пыльное трюмо и отдернул занавес на окне, чтобы в комнату попадало больше света. — Ну, смотри!
— Видно письмо мастера, не спорю, — сказал реставратор. — Стиль живописного письма смелый, сильный. Способ наложения красок восходит к древнейшим временам Киевской Руси. Видно, что неизвестный русский художник подражал греческому письму, отошел от… византийских канонов. Тема работы — торжество и величие Богородицы. Если примерно датировать работу — век двенадцатый-тринадцатый. Видны позднейшие доработки, подмалевки, но весь образ не затронут.
— Это все, что ты можешь сказать? — недовольно хмыкнул Дмитрий Иванович. Ничего не понимая из их разговора, я села на ящик.
— А каково же твое мнение? — ехидно спросил реставратор.
— Я думаю, что это Владимирская Богоматерь, письмо святого Алимпия, — сказал Дмитрий Иванович самодовольно.
— Так ты про эту легенду, будто бы Владимирскую Богоматерь за Алимпия писал ангел, а потом она-де исчезла, — саркастически усмехнулся реставратор. — А ты, значит, ее нашел! И позволь полюбопытствовать: где?
— У какой-то старухи в деревне, но не в этом дело, — скривился Дмитрий Иванович. — Ты же видишь, все приметы совпадают, даже размеры сто три на семьдесят семь сантиметров.
— Ну, ты, как дитя малое, в сказки веришь, — сказал реставратор с жалостливым видом. — Доказано же, что эту икону уничтожили при митрополите Иоасафе Лазаревиче в восемнадцатом веке. Твоя икона — не что иное, как более поздняя копия той иконы. Художник старался подражать стилю письма Алимпия, но это на сто процентов не святой монах.
— Тебя, как всегда, не переубедишь, упрямый черт, — разозлился Дмитрий Иванович. — Ты отреставрировать-то ее сможешь или мне может самому?
— Ну, попробуй, — подначил его реставратор.
— Да не ерепенься ты, — осадил его Дмитрий Иванович. — Я же попросил у тебя помощи и хорошо заплачу в случае успеха.
— Знаю, как ты заплатишь, — осклабился реставратор.
— В этот раз все будет по-другому, — заверил его Дмитрий Иванович.
Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Вот так послушать по разговорам, мой клиент надул чуть ли не каждого, с кем встречался. И этот образ у меня никак не вязался с образом вчерашнего героя, кинувшегося на гранату.
— А вот эта девушка твоя помощница, да? — спросил грустный старичок у Дмитрия Ивановича, кивая на меня. — Нам удобно при ней разговаривать?
— Это мое доверенное лицо, — гордо сказал антиквар, — финансовую сторону дела обсудим потом, а остальное можно смело говорить, она все равно в этих делах не смыслит.
Я обиженно надулась, подумав: «Посмотрим еще, кто в чем смыслит».
— Вы не сердитесь на меня из-за моих слов? — спросил у меня Дмитрий Иванович. — В этом нет ничего обидного.
— Я не обиделась, — безразлично бросила я, глядя в сторону окна на пыльный бархатный занавес.
Сгорбившись, скрючившись, реставратор лазал вокруг иконы со скребком, лупой и промасленным куском фланели.
— Так, так, интересненько. Чудно, чудно. Вот, вот, — бормотал он, выполняя странные пассы. — А что у нас тут? — Старичок прищурился на угол иконы, взялся за лупу.
— Что, что там?! — воскликнул Дмитрий Иванович, придвигаясь.
— Да ничего, — огорчил его реставратор, убрав лупу, — показалось.
— И твой вердикт по иконе? — спросил его Дмитрий Иванович.
— Сделаю, что смогу, — ответил реставратор. — Мне придется взять ее с собой в мастерскую. Ты не возражаешь?
— О чем разговор, — буркнул антиквар. — Конечно, бери. Тебя отвезти?
— Нет, я на машине, — вздохнул реставратор, словно его машина была главной проблемой в жизни. Он покрыл икону мешковиной. Дмитрий Иванович подскочил к двери и распахнул ее для реставратора. Я также решила внести свою лепту, протиснулась к реставратору с иконой и со словами:
— Дайте, я вам помогу, — схватилась за боковины доски.
— Нет, не надо, — буркнул реставратор, оттягивая икону на свою сторону. — Это хрупкая вещь.
— Да нет же, я вам помогу, — гнула я свое, не отпуская оклад.
— А ну-ка, прекратите это дерьмо, вы оба! — взвизгнул антиквар, наблюдая за нами. — Это вам не чурбан. Евгения Максимовна, немедленно отпустите! Пусть Иван сам тащит, если ему так нравится!
Я повиновалась и отошла.
— Что это вы устраиваете тут? — отчитал меня Дмитрий Иванович, когда реставратор вышел.
— Ничего, — с невинным видом заморгала я. — А вы что подумали? — Антиквар зло фыркнул и отвернулся.
— Вы не видели тут где-нибудь мой паспорт? Похоже, я его потерял где-то здесь, — жалобно спросил реставратор, вновь появляясь в дверях с иконой в руках.
— Зачем ты его вообще с собой носишь, старый дуралей, — пожурил его Дмитрий Иванович, оглядывая пол.
— Как зачем? Ты же мне сказал, что твой склад находится за проходной, а через проходную завода без паспорта не пропускают.
— Вон ваш паспорт! — окликнула я реставратора, тыча в документ, валявшийся на полу возле ящика с землей, нагнулась, подняла его и, приблизившись к старичку, запихнула потертую книжицу ему в карман брюк.
— Большое спасибо вам, девушка, — поблагодарил меня реставратор и, еще раз попрощавшись с нами, вышел.
— Что за фокусы? — прищурился на меня Дмитрий Иванович с подозрением.
— О чем вы говорите? — спросила я с праведным гневом в голосе. Адрес места жительства из графы «прописка» паспорта реставратора я хорошо запомнила перед тем, как подбросить его на пол. Не думала, что антиквар так быстро сообразит, что к чему.
— Ну-ну, — протянул он, посмотрев на меня долгим взглядом.
— Вы доверяете своему другу реставратору? — спросила я, сбивая Дмитрия Ивановича с мысли, зачем это я крала паспорт у реставратора.
— Начнем с того, что в нашем деле не существует такого понятия, как «друзья», — заметил он, широко шагая передо мной взад-перед. — Знаете, какая у него кличка в сообществе антикваров? Иван Падлович. И теперь как вы думаете, доверяю ли я ему?
— Понятно, — кивнула я. — Но что будет, если он захочет вас кинуть? Он вроде бы обижен на вас.
— Только пусть попробует! Я ему устрою полное раскрытие красочного слоя, — прорычал в ответ Дмитрий Иванович.
— Что у нас дальше по плану? — поинтересовалась я.
— Теперь домой. Буду расхлебывать то, что там натворили эти бандиты, — сказал Дмитрий Иванович, осматриваясь. Он задернул занавес, закрыл все щели, чтобы ни один сторонний наблюдатель не смог заглянуть в окно снаружи, выключил свет.
Я вышла в коридор, закуривая новую сигарету. Дмитрий Иванович последовал за мной. Закрыл дверь. И мы направились к вертушке. Оказавшись на улице, я незаметно скользнула взглядом по сторонам, оценивая опасность, готовая в любой момент среагировать. Ничего. Серые пешеходы. Машины ползут по проезжей части, дома глядят слепыми окнами.
Я открыла перед Дмитрием Ивановичем дверцу, захлопнула, а сама села на место водителя.
— Вы что-то напряжены, — заметил антиквар. — Банда в тюрьме, Вар где-то прячется, как крыса. Можно немного и расслабиться.
— Вы ошибаетесь, — сухо сказала я. — Сомневаюсь, что среди бандитов, ворвавшихся в вашу квартиру, был тот снайпер, что прострелил вам ухо. Нутром чувствую, что не все еще закончено. Одно то, что Вар на свободе, уже серьезный повод для переживаний.
На входе в квартиру антиквара нас ждала новая дверь. Какой-то бородатый мужик дремучего вида распахнул ее у нас перед носом. Мы едва успели отшатнуться. Мужик сначала погладил выдвигающиеся штыри замка, а потом обратил внимание на нас.
— Вы кто? — прогнусавил мужик и кашлянул.
— Я владелец квартиры, — с раздражением ответил антиквар. — А вы, я думаю, устанавливаете нам дверь?
— Точно, — прогнусавил бородатый и, прочистив горло, пожаловался: — Не понимаю, какого хера летом засопливелся.
— Холодная водка, — предположила я.
Бородач расхохотался, опираясь рукой о косяк, так что его нависшее над ремнем пузо, обтянутое зеленой майкой, заходило ходуном.
Дмитрий Иванович зло толкнул бородача и протиснулся в квартиру.
— Хм, какой сердитый, — кивнул на него бородач. — А что у вас тут стряслось? Семейная ссора, что ли?
— Спорили, кто мусорное ведро будет выносить, — призналась я как на духу и тоже, отстранив бородача, проскользнула в квартиру, где неугомонный Дмитрий Иванович уже устраивал разнос домработнице. Валерия Евгеньевна плакала на кухне, со страхом поглядывая на грозного антиквара.
— Пускаешь черт знает кого в квартиру! Не могла, что ли, предупредить по сотовому? — кричал он. Почувствовав меня за спиной, антиквар внезапно перешел на «вы». — Впредь вы не должны такого позволять! Это понятно?
— Да, я поняла, — давясь слезами, промычала Валерия Евгеньевна.
— Видите, что происходит? — повернулся Дмитрий Иванович ко мне.
— Вроде ничего страшного, — пожала плечами я, наливая из крана стакан воды.
— Здравствуй, папа, — на кухню протиснулась высокая полноватая женщина с круглым лицом, обрамленным мелкими кудряшками каштановых волос. В глаза мне сразу бросились массивные золотые украшения на шее женщины и золотые часы на запястье, а также сходство в чертах лица с антикваром.
— Надька, какого лешего ты здесь делаешь? — завопил антиквар на дочь — и громче для рабочих, пустивших ее: — У меня что тут, проходной двор? Пускаете всяких.
— Папа, я просто зашла повидаться, — лисьим голосом заговорила женщина, — мы так давно не виделись.
— Соскучилась, доченька, — недобро ощерился антиквар, — а что это у тебя на тарелке?
— Это пирог с грибами, — радостно объявила она, — сейчас будем пробовать. Я сама испекла.
— С грибами, говоришь? — зло повторил Дмитрий Иванович, мышца под глазами у него задергалась, и он заорал: — Что, решила, что мне пора настраивать лыжи на тот свет?!
— Папа, — вымолвила пораженная дочь антиквара, хватаясь рукой за объемную грудь будто бы от рези в сердце.
— Пошла вон! — взвыл антиквар, пихая дочь к выходу. — И забери свой сраный пирог! Трави кого-нибудь другого.
Вскоре крики затихли. Я видела, как женщина стремглав выскочила из подъезда и, сев в сиренево-серебристую «Ауди»-»семерку» укатила прочь.
Слезы на глазах Валерии Евгеньевны за время безобразного инцидента на кухне успели высохнуть, однако ужас в глазах остался.
— Я забыла сходить за продуктами, — прошептала она тихо, косясь на дверной проем.
— Я все слышал, — прошипел антиквар, заходя на кухню.
— Так, довольно соплей! — рявкнула я на них обоих. — Сегодня из этой квартиры больше никто не выйдет, пока не установят дверь. Потом вы закроетесь здесь и будете сидеть тихо, как мыши, никому не открывая, кроме меня, а я сама схожу за продуктами. Если будете четко выполнять мои инструкции, все будет в порядке. — Мой монолог оборвался, и наступила тишина. Подопечные смотрели на меня, разинув рты.
— Хозяева, принимайте работу, — прогнусавил бородатый из коридора, выведя из оцепенения антиквара и домработницу. Дмитрий Иванович поплелся смотреть дверь, а оставшаяся со мной Валерия Евгеньевна осторожно сказала:
— Вы как-то слишком резко нас обоих отчехвостили. Я-то ничего, а вот Дмитрий Иванович, видать, обиделся. Видели, как он ушел, лицо мрачное.
— Ничего, — отмахнулась я, — простит, никуда не денется.
Из коридора гнусаво заматерился рабочий, установивший дверь. Его поддержал напарник, но перекрыл все это рев антиквара:
— Убирайтесь отсюда, дармоеды!
— Я с ним скоро с ума сойду, — жалобно простонала домработница.
Я поспешила погасить разразившийся скандал, однако успела к самой развязке. Антиквар захлопнул стальную дверь и уже задвигал засовы.
— Хотели срубить с меня на бутылку, алкаши! — гневно воскликнул Дмитрий Иванович, прожигая меня взглядом. — Я им высказал, да высказал…
— Я сейчас отправляюсь за продуктами, вы не забыли? — напомнила я ему. — Надо бы выделить некую сумму. Не так ли?
— Да, помню, — сказал антиквар недовольно, — скажите, пусть Валерия Евгеньевна напишит вам список, составит по нему смету, а я выделю деньги.
— Серьезный подход, — присвистнула я, понимая, что спорить со стариком бесполезно.
Составление этой самой сметы заняло целую вечность. Домработница медленно писала, медленно соображала, да еще ошибалась при счете. Не помогал даже калькулятор. В это время Дмитрий Иванович восстанавливал свою шпионскую аппаратуру. Он часто нырял в свой шкаф, запрещая мне к нему приближаться. В комнате, где он работал, старик закрывал дверь. Только я все равно успела приметить несколько «жучков». Я бесцельно слонялась по квартире до момента, когда получила в руки список и деньги. Плевать, что денег хватит на третью часть списка, лишь бы вырваться из этого склепа с двумя параноиками, решила я, выходя на свежий воздух.
Вечерело. Я взяла со стоянки «Фольксваген» и поехала в ближайший супермаркет. Проезжая мимо печально известного кафе «Сулрек», я взглянула на ненавистное здание и просияла. На дdери висела табличка «закрыто». Разбитые витрины были как попало заделаны картоном и листами фанеры, на иве перед кафе как флаг болтался передник официантки. Значит, вчера и здесь было веселье. Улыбаясь, я покатила дальше, жалея, что не смогла увидеть погром собственными глазами. Видать, у Илюмжинова и его команды посносило крыши, когда им принесли счета за кофе. Интересно, он за решеткой или отмазался? За такое обычно медали не дают.
Счастливая, я прогуливалась по супермаркету вдоль рядов с продуктами. Бросая необходимое к себе в тележку, с улыбкой стояла в гигантской очереди на кассе. На обратном пути я вновь проехала мимо разбитого кафе, даже притормозила ненадолго, чтобы лучше разглядеть детали.
Остановив «Фольксваген» у подъезда антиквара, я начала выставлять на асфальт из багажника сумки с продуктами. Я хотела перенести все одним махом, чтоб по десять раз не бегать туда-сюда. С жутким лязгом дверь подъезда внезапно распахнулась и оттуда выскочил небритый, растрепанный Василий, с совершенно дикими глазами. Не разбирая дороги, он понесся прочь. Я не стала раздумывать над тем, что же с внуком антиквара случилось, а, побросав сумки, погналась за ним. Поскольку в отличие от Василия я не страдала алкоголизмом и наркоманией, то, естественно, выиграла эту гонку, и довольно быстро. На углу дома, когда Василий повернул, я полетела ему на спину и свалила парня на землю. Он всем телом извивался подо мной, орал матом и пытался от меня удрать. Я вывернула правую руку Василия, разжала пальцы и увидела у него на ладони две небольшие сережки, золотые с маленькими сапфирами. Сережки были очень знакомые. Я быстро вспомнила и спросила у хрипевшего на асфальте Василия:
— Ты что, сорвал сережки с Валерии Евгеньевны?
— Мне нужны были деньги! — всхлипнул Василий.
— Пойдем, — я рывком подняла парня с земли, — сейчас извинишься перед ней, и, может быть, Дмитрий Иванович не станет вызывать милицию. В прошлый раз он ведь тебя прикрыл.
— Нет! Нет! — Василий затрепыхался в моих руках, стараясь вырваться. — Вар меня убьет! Найдет и убьет! Я обещал ему, что принесу жратвы.
Я легонько врезала Василию под дых, чтоб не вырывался, и ласково спросила:
— Куда ты должен принести ему жратву, зайка?
— Он на квартире у одной моей подружки, — заныл внук Дмитрия Ивановича, со страхом поглядывая на меня.
— Не знаю, как он меня нашел. Сказал, что зарежет, если сдам. Послал меня за жратвой и бухлом, а я убежал. Мне нужны деньги, чтобы пересидеть где-нибудь.
— Пересидишь, как все, в тюрьме, — буркнула я, подталкивая Василия к подъезду. — Иди, не упрямься, а то переломаю ноги и заставлю передвигать на руках.
С трудом я втолкнула парня в полутемный подъезд и остановилась, пораженная, глядя себе под ноги. Валерия Евгеньевна лежала на небольшой площадке перед лестницей лицом вниз, раскинув в стороны окровавленные руки. На ее затылке зияла страшная рана, нанесенная каким-то тупым тяжелым предметом, а рядом с головой по бетону растекалась небольшая лужица крови.
— Чем ты ее, — прошептала я, ошарашенно посмотрев на Василия.
— Да не трогал я ее, — захныкал парень, а затем истерично закричал: — Не трогал! Она тут уже лежала!
Я осторожно пощупала пульс у домработницы. Крови вытекло немного, и я надеялась, что женщина еще жива. Но нет. Труп даже успел остыть.
— Так, — зловеще протянула я. — Я не твой дедушка и покрывать тебя не намерена. — С этими словами я достала сотовый.
— Да я только серьги снял с трупа, ты, чертова сучка! — завопил в отчаянии Василий и бросился на меня. Я резко выбросила вперед кулак. Василий, как тряпичная кукла, отлетел к стене. Кажется, я сломала ему нос. Так идиоту и надо.
Сообщив в милицию о случившемся, я поволокла вяло сопротивлявшегося Василия, наверх.
— Я не убивал, не убивал, — причитал он, цепляясь за перила лестницы.
Когда антиквар открыл дверь, он как-то, наверное, по нашим лицам все понял.
— Да я не убивал ее! — выкрикнул в очередной раз Василий, и я, не выдержав, грубым пинком впихнула парня в квартиру, потом плечом остановила рванувшегося к выходу Дмитрия Ивановича.
— Туда ходить не надо, вы все следы затопчете.
— Но я должен убедиться! — заорал он, отталкивая меня. — Вдруг это ошибка какая-то, — глаза у него при этом были совершенно безумные и мутные.
— Скорее всего это ошибка, — сказала я успокаивающе, заталкивая его в квартиру.
— Почему Валерия Евгеньевна, несмотря на мой приказ, вышла из квартиры?
Антиквар на секунду замер, моргнул, потом наконец до него дошел смысл вопроса, и он ответил:
— Ей позвонил по сотовому сын и попросил выйти. Она сказала, что на пять минут.
— Ну я же говорила вам не выходить! — воскликнула я, задвигая засовы.
— А откуда Василий? Что он здесь делает? — с недоумением спросил антиквар, опустив взгляд на скорчившегося на полу внука. Тот ревел во весь голос, позабыв об окружающем мире.
— Я поймала его выбегавшим из вашего подъезда с сережками Валерии Евгеньевны. Он снял их с мертвого тела. — Я передала украшения антиквару. — Узнаете?
— Это они. Я их сам ей подарил, — воскликнул Дмитрий Иванович, разглядывая серьги. Внезапно старик подскочил к Василию и пнул его в живот, гневно крича: — Скотина! Как ты мог! Ты уже дошел до самого дна и растерял последние мозги!
— Хватит! — Я оттащила его от внука. — Вы сможете за ним последить, пока приедет милиция? Мне надо разобраться с последней нашей проблемой, Варковым. Я знаю, где он находится.
— Пусть этим займется милиция! — закричал в ответ антиквар, размазывая по лицу слезы.
— Они один раз его уже упустили? и я не хочу ждать его поимки до скончания века, — ответила я жестко. Присев на корточки рядом с Василием, я ухватила парня за ворот рубашки и, хорошенько встряхнув, спросила тоном, не терпящим возражений:
— Ты, придурок, быстро мне адрес своей девушки!
— Какой? — промямлил Василий, пуская слюни.
— Той, у которой на квартире прячется Варков.
Василий безропотно продиктовал мне адрес, рассказал, что Варков в квартире находится вместе с девушкой, которую он вроде как взял в заложницы. Бандит вооружен пистолетом и ножом и к тому же нанюхался кокаина.
Поблагодарив за информацию, я связала Василию руки за спиной кожаным ремнем и велела не рыпаться. Сама же ринулась к себе в комнату за необходимыми вещами. Побросала все в сумку и смылась из квартиры до появления милиции. Переодеваться и гримироваться мне пришлось в туалете кафе, огни которого я увидела по дороге.
Когда я вышла из кабинки, то большая очередь, образовавшаяся перед туалетом, вытаращилась, на меня, как на восьмое чудо света. За время пребывания в туалете я стала огненно-рыжей с двумя косичками, торчащими нелепо в стороны, девахой. Глаза скрыли большие роговые очки, которые я использовала для роли учительницы английского. Дикий макияж, вызывающе яркая одежда: красная курточка из искусственной лакированной кожи, такая же юбка, чулки с горизонтальными красными, черными и белыми полосками, на ногах красные высокие сапоги также из толстой искусственной лакированной кожи на платформе. Взглянув на себя в зеркало, я подумала, что очень напоминаю Пеппи Длинныйчулок из одноименной сказки Астрид Лингрен. Вид шокирующий.
— Так сейчас модно, — объявила я столпившимся в туалете девушкам, вытаскивая из кабинки свою сумку. — Если кто-нибудь еще не перехотел, можете занимать кабинку.
Я села в «Фольксваген» и отправилась по нужному мне адресу. Револьвер я оставила в машине, потому что, если что пойдет не так, револьвер может все усугубить. Один человек, вполне можно справиться без оружия.
Осторожно поднявшись по лестнице на пятый этаж девятиэтажного панельного дома, я извлекала из сумочки отмычки и прислушалась. За дверью вовсю играла музыка и слышались женские крики. Видать, Варков решил повеселиться напоследок. Понимает, что ему не уйти. Что ж, это мне на руку. Я бесшумно открыла замок, спрятала в сумочку отмычки и проскользнула внутрь. Холодное дуло пистолета уперлось мне прямо в лоб. Физиономию Варкова я раньше видела только на фотографиях в компьютере и даже не представляла себе, что он такой огромный, волосатый и невменяемый. Наверно, когда Варков фотографировался, он не загружался под завязку кокаином, одежды на нем было побольше, а не только боксерские трусы.
— Ты кто, сука? — спросил он, не церемонясь.
— Я девушка Василия, — сыграла я панический ужас. Вар сделал движение, будто что-то отгоняя от лица, включил свет, и его и без того вытаращенные, налитые кровью глаза стали еще больше.
— Ну ты, чумовая! — выдохнул он. — Подыми руки, я тебя обшмонаю.
Я спокойно подняла руки, в уме прорабатывая тактику боя с таким мутантом.
Варков, не убирая пистолета, обыскал меня и, не обнаружив оружия или чего он там искал, с разочарованием отступил от меня.
Из комнаты боязливо выглянула избитая и зареванная девушка в ночной рубашке.
— Прикинь, это тоже баба твоего Василия, — ухмыльнулся ей Вар, а мне, указав пистолетом, рявкнул: — Эй ты, рыжая, вали тоже в комнату. Покувыркаемся втроем.
Пройти в комнату было прекрасной идеей, потому что драка с этим верзилой в узком полутемном коридоре не сулила ничего хорошего. По движениям Вара я поняла, что когда-то в прошлом он занимался боевыми искусствами, а может, борьбой.
Мы вошли в комнату, служившую хозяйке квартиры спальной.
— Ты, в кровать, — приказал он избитой девушке, угрожающе поводя пистолетом, — а ты, шалава, — повернулся бандит ко мне, — быстро скидывай шмотки и присоединяйся.
Я сняла лишь сапоги, которые могли мне помешать.
— Чего медлишь! — заорал на меня Варков, мягко приближаясь. Пистолет нацелен в голову, глаза бешеные.
— Не надо, — протяжно завыв, я скривила лицо.
Сквозь лживые слезы мне было видно, как дуло пистолета ушло вправо, а ко мне протянулась волосатая лапища бандита. Молниеносное движение — и я проскочила мимо растопыренной пятерни бандита, вцепилась в руку с пистолетом и, прилагая все силы, вывернула ее. Послышался треск ломаемой кости. Одновременно я ударила Варкова ногой сбоку по колену. Грохнул выстрел, а затем пистолет выпал из разжавшихся пальцев Варкова на пол. Пуля пробила оконное стекло. Выпустив руку бандита, я уклонилась от удара кулаком, подхватила с пола пистолет и, перекувыркнувшись через голову, развернулась, нацелив ствол на бандита. Вара вид собственного пистолета в моих руках не обеспокоил. Не успела я крикнуть: «Стоять», как он уже запустил в меня стулом. Успев все же всадить ему пулю в стопу, я отскочила. Стул с треском врезался в батарею на том месте, где я только что находилась. Одна из ножек, отколовшись, отлетела в сторону. Сам стул разлетелся на части. Стремительный, словно ураган, Варков налетел на меня, не обращая внимания ни на нацеленный на него пистолет, ни на рану. Удар в пах его немного удивил. Вар застыл на месте, бледный, с капельками пота, выступившими на лице, однако через мгновение двинулся новь. Я зашвырнула пистолет под кровать, чтобы не мешался, и выскочила из-под удара кулака, врезавшегося за моей спиной в зеркало трюмо. На зеркале от удара Вара образовалась круглая белая вмятина со следами крови, от которой по всей поверхности расползлись прямые трещины. В следующую секунду зеркало со звоном осыпалось. С медвежьим ревом Вар кинулся на меня. Я выполнила отличный хиттзеер в голову, провела серию ударов по корпусу и ушла от попытки захвата в сторону. Хрипя, Варков начал поворачиваться. Ухватив его за сломанную руку, я сделала подсечку и ударила сверху ногой в голову. Когда же после этого Варков вновь попытался подняться, я разбила ему о голову небольшой пятилитровый аквариум-шар, стоявший рядом на тумбочке. Удар аквариума заставил бандита успокоиться.
Восстанавливая дыхание, я подняла валявшийся на полу сотовый.
— Твой? — спросила я у онемевшей девушки на кровати.
— Нет, его, — мотнула девушка головой на Варкова, подтягивая к подбородку одеяло.
— Как зовут, фамилия, отчество, — потребовала я у девушки, связывая Варкова шарфом из платяного шкафа.
— Кузнецова Ольга Андреевна, — пролепетала та, со страхом взирая на меня снизу вверх. — Вы что, из ФСБ? Или…
Я не дала ей развить идею дальше.
— Спецподразделение «Дельта», — представилась я. — У меня приказ нейтрализовать Сергея Варкова и устранить всех, с кем он контактировал.
— Устранить всех? — пропищала девушка.
— Да, всех, — буркнула я, щупая у Варкова пульс за ухом. Пульс был ровный и четкий — этого бирюка кувалдой не убьешь, подумала я.
— Не надо меня, — робко попросила девушка и не смогла закончить фразу.
— Сама не хочу, — нахмурилась я, — но что делать, работа такая.
Мне показалось, что девушка находится в предобморочном состоянии, и я решила больше не давить.
— Есть предложение, — обратилась я к хозяйке квартиры. — Чтобы тебя не устранять, сделаем вид, что меня здесь не было. Когда приедет милиция, скажешь, что Варков ворвался в квартиру, напал на тебя и пытался изнасиловать.
— Он изнасиловал, — всхлипнула девушка, пряча лицо.
— Мне очень жаль, — пожала я плечами и продолжила давать наставления: — Скажешь, что боролась, а потом ударила его аквариумом и позвонила в милицию. Все понятно? Главное, упирай на то, что ты ничего не помнишь. Все как в тумане. Понятно? Если тебя будут заставлять воспроизвести свои действия — и не пытайся, стой на своем: не помню, не знаю, сама удивляюсь, как все получилось, откуда силы взялись. — Всхлипывая, девушка кивала. — Помни одно, если расскажешь обо мне милиции, мне придется вернуться и доделать свою работу.
— Я не расскажу! — горячо пообещала девушка.
— Что-то я сегодня доверчивая. Поверю на этот раз, — сказала я и, набрав номер милиции, сообщила о нападении, представившись Кузнецовой.
— Что? Вы спрашиваете, в каком состоянии нападавший? — переспросила я у дежурного, посмотрела на ровно дышавшего Варкова, а потом сказала: — Не знаю, я боюсь смотреть. У него какие-то белые штуки из головы вывалились, и кровь везде. Ой, я, кажется, падаю в обморок.
С этими словами я бросила телефон на пол, подобрала сапоги и вышла из квартиры. Грим я снимала уже в машине по пути к дому антиквара. Когда я проезжала супермаркет, мне позвонил Валерий Игнатьевич.
— Нет, не занята. Еду в машине, — ответила я.
— Помнишь, ты интересовалась Золотовым? Так вот, на нефтеперерабатывающем заводе он проработал два месяца. Подрался с начальником цеха, и его уволили. Поле этого его основным местом работы стала большая дорога — кражи, грабежи, в конце разбойное нападение, за которое он схлопотал три года. Остальные эпизоды доказать не удалось. Три месяца назад он освободился и с тех пор проживает с матерью по адресу: Водопроводный проезд, дом 2-а, квартира восемь. Кстати, его мать, Золотова Валерия Евгеньевна, имеет за плечами восемь лет зоны за убийство сожителя.
— Да ну? — выдохнула я. — Будет о чем подумать. — Я поблагодарила Валерия Игнатьевича, и мы попрощались.
Когда я приехала, на кухне Дмитрия Ивановича меня ожидал суровый следователь Андрей Васильевич Земляной.
— Что же это, героически задержали убийцу и сами скромно сбежали? — спросил он невесело, когда я зашла на кухню. — Вот сижу тут и думаю: включать вас в списки разыскиваемых или нет? Ведь орден героя я вам вручить обязан.
— Мне не нужен орден, я согласна на медаль, — бросила я, присаживаясь напротив Земляного на табурет, — кстати, не уверена, что он убийца.
— Вон как? — с заинтересованным видом посмотрел на меня следователь. — Может, просветите тогда, кто настоящий убийца?
— Пока не знаю, — буркнула я, — есть предположения.
— К вашим предположениям не относится некий Литвин, директор школы искусств? — спросил Земляной насмешливо. — Недалеко отсюда его задержал патруль, и он сразу признался, что шел убивать хозяина этой квартиры. В ходе обыска у него были изъяты газовый пистолет «Иж», два больших кухонных ножа, моток веревки, полуторалитровая бутылка растворителя, спички.
— Он что, ополоумел?! — воскликнула я, пораженная.
— Возможно, вы правы. Моя помощница в телефонном разговоре упомянула, что он то плачет, то смеется и обвиняет во всех своих проблемах Дмитрия Ивановича Кострюка. Говорит, что он разрушил его жизнь и что он демон, — мрачно улыбнулся Земляной и, посмотрев на тихого и безучастного Дмитрия Ивановича, прикорнувшего на табуретке у окна, спросил: — Как вы вообще дожили до сегодняшнего дня, если все вокруг хотят вас убить, даже родственники?
— Лучше бы я не доживал, — пробормотал антиквар, не глядя на него.
— Так, Евгения Максимовна, я сейчас задам вам несколько вопросов касательно убийства и надеюсь на вашу откровенность, — начал Земляной.
— Можно мне уйти? — спросил Дмитрий Иванович. — В это время я всегда уже сплю.
— Подождите минуточку, — задержал его следователь, — у меня к вам тоже есть пара вопросов. Вот закончим, и можете делать, что угодно, — ответил следователь спокойно.
Дмитрий Иванович лишь тяжело вздохнул и остался сидеть в той же позе у окна — руки сцеплены в замок, пустые глаза глядят перед собой в одну точку, челюсти плотно сжаты.
Земляной мучил меня недолго. Я просто рассказала, как все было, и он велел мне пойти прогуляться, а сам остался на кухне наедине с антикваром. Проходя по коридору, я внезапно остановилась. Мое внимание привлекло крошечное пятнышко темно-коричневого, почти черного цвета внизу на боковой поверхности арки. — Может, просто краска? — подумала я, проходя в гостинную. Затем мое внимание привлек ковер на полу. Я не большой специалист по коврам, однако разницу в рисунке заметить несложно и для полного профана, ковер в гостинной был заменен другим, похожим по расцветке и рисунку.
За моей спиной антиквар спроваживал за дверь следователя. Я хотела уже крикнуть, чтобы он задержался, но передумала. Вдруг окажется, что я не права?
Земляной ушел. Дмитрий Иванович, закрыв за ним дверь, прошагал на кухню, держась за спину. Смерть Валерии Евгеньевны будто состарила его лет на двадцать.
Мой взгляд медленно перемещался по комнате, пока не остановился на массивном дубовом сундуке, стаявшем вдоль стены при входе в гостинную. На сундуке стояла всякая ерунда — фигурки египетских богов, выточенные из черного дерева, высокий кувшин из голубоватого стекла, потрескавшаяся керамическая фигурка женщины в хитоне, какая-то погнутая фляжка, тройной подсвечник, несколько часов. Приглядываясь, я заметила, что кое-что из этого недавно передвигали. Основания перемещенных предметов оставили на пыльной полированной поверхности сундука едва заметные отпечатки, причем отпечатков было на один больше, чем сдвинутых предметов. Отсутствовала бронзовая кошка-пепельница, что мне очень понравилась, когда я в прошлый раз рассматривала предметы на сундуке. У противоположной стены лежали свернутые в рулон ковры, пять штук. Отворачивая края, я увидела, что четыре из них проложены несколькими слоями бумаги, а один, тот, что был сверху, — нет. Я перевернула и на метр раскатала его. Дальше раскатывать не было необходимости. Край кровавого пятна, судя по очертаниям — обширного, начинался уже с этого места. В свете люстры я увидела сотовый, валявшийся под сундуком. Оставив ковер, я поспешила к телефону. Без сомнения, это был сотовый Валерии Евгеньевны. Я проверила последний звонок. В перечне телефонов вызываемый номер значился как «Игорь». Золотов Игорь Сергеевич — ее сын. Перед смертью Валерия Евгеньевна звонила сыну. Потом в этой комнате получила смертельный удар по голове и в ковре была отнесена в подъезд. Затем ковер занесли обратно, свернули и положили на кучу других. Почему бы не вынести ковер на мусорку или вывезти его куда? Да потому, что кто-то спугнул убийцу. Василий. Он по стечению обстоятельств именно в это время явился к деду за деньгами, а вместо этого обнаружил в подъезде труп домработницы и решил поживиться ее украшениями.
Убийство носило явно спонтанный характер. Но что поизошло? Перед моим уходом в магазин Дмитрий Иванович поссорился с Валерией Евгеньевной из-за рабочих, что она без его разрешения пустила дом, затем из-за продуктов. И что же? Дождавшись, пока я уйду, антиквар укокошил ее из-за этих мелочей? Ведь бывали истории и похуже, например, случай с древними формами для печенья, которые домработница пожгла в духовке.
Нет, причина посерьезнее, сказала я себе, пряча телефон в карман джинсов.
Мне вспомнился момент, как антиквар бросился на гранату, как нежно успокаивал Валерию Евгеньевну во время нападения бандитов. Слепому было ясно, что между ними что-то большее, чем рабочие и даже дружеские отношения.
Мои размышления прервали мягкие, чуть слышные шаги. Если Дмитрий Иванович, пока я копалась с ковром, тихо прошел в свой кабинет и посмотрел на свой пульт слежения, то он мог видеть, как я обнаружила ковер с кровавым пятном. В пространстве коридора перед аркой на полу колыхнулась тень. Я бросилась вперед и успела перехватить руку антиквара с пистолетом. Выпущенная пуля взорвала люстру миллионом хрустальных осколков. Твердые как сталь пальцы антиквара вцепились мне в горло, а перед глазами возникло искаженное яростью страшное лицо Дмитрия Ивановича с пустыми мутными глазами безумца. Злость давала старику невероятную физическую силу. Под тяжестью его тела я сделала шаг назад, и ковер предательски поплыл у меня под ногой. Покачнувшись, я налетела на комод. Затылок пронзила острая боль, а в глазах потемнело, и я сползла на пол, теряя силы. Правая рука оказалась прижатой к арке, левой же я удерживала руку антиквара с пистолетом. Прозвучало еще два или три выстрела, но я слышала только звериное рычание Дмитрия Ивановича. Его пальцы все сильнее стискивали мое горло. Задыхаясь, я с обидой подумала: да что же это такое, меня удушит какой-то старикашка!
Рывком я высвободила правую руку и что было сил саданула антиквара кулаком в висок. Удар вышел слабый и скользящий. Тогда я рукой вцепилась в шею антиквара, передавив старику сонную артерию. Прием этот был более эффективвен. Хватка пальцев на моем горле ослабела, а затем они медленно разжались. С глухим стуком на ковер брякнулся пистолет. Я свалила с себя обмякшее тело антиквара и села, часто дыша. На глаза попался пистолет. Взяв оружие аккуратно двумя пальцами за ствол, я положила его на стол, подальше от старика, затем связала своего клиента капроновым шнуром, которым он перевязывал ковры, обернутые мешковиной.
Вызывать милицию я сразу не стала, решив поговорить вначале с антикваром по душам. У меня на затылке прощупывалась приличная шишка, но крови не было. Пнув проклятый комод, о который я приложилась головой, я села на диван. Дмитрий Иванович медленно приходил в себя. Я усадила старика спиной к комоду так, чтобы он находился в поле зрения и не выкинул еще чего-нибудь.
На улице послышались крики встревоженных людей, выходивших на балконы и обменивающихся репликами. Раздался высокий женский голос:
— Вы не знаете, где стреляли?
— Это во дворе петарды пацанва взрывала, — отвечал мужской бас.
— Нет. Это опять в квартире Дмитрия Ивановича, — перебивал их старушечий надтреснутый голос, — надо пожарных вызвать.
— В прошлый раз они чуть дом не взорвали! — негодовал мужской тенор. — Помните, саперы приезжали?
Я отвлеклась, задумавшись, а когда вновь посмотрела на антиквара, он уже сидел с открытыми, полными гнева глазами.
— Что, рады? — спросил он холодно.
— Нет, чего мне радоваться, — бросила я, — теряю приличный заработок, да еще придется сдавать вас властям.
— А вы не сдавайте, — предложил Дмитрий Иванович, обжигая меня взглядом, — что скажете насчет пятисот тысяч из моего сейфа?
— Меня они не интересуют, это грязные деньги, — произнесла я, в душе борясь с соблазном. — Не валяйте дурака. Я знаю, что вы не такая, как сейчас пытаетесь себя изобразить, — сказал антиквар со злостью.
— Даю миллион долларов.
— У меня большие сомнения, что я успею его потратить, — заметила я, — если вы так легко расправились с Валерией Евгеньевной, к которой питали теплые чувства, из-за того, что она не сходила за продуктами, то даже боюсь представить, что потом случится со мной из-за миллиона долларов.
— Да что ты говоришь! — взвизгнул антиквар, весь багровый от ярости. — Я любил Лерку, как никого и никогда в жизни не любил, а она меня предала. Я ей говорил: «Подожди немного, я разберусь с делами, и мы уедем отсюда навсегда в теплые страны». Оставалось чуть-чуть, но она не выдержала. Захотела захапать все себе.
— С чего это вдруг вы решили, что она решила вас кинуть? — поинтересовалась я.
— Я слышал это собственными ушами, — закричал Дмитрий Иванович, не отрывая от моего лица пылающих глаз, — она не знала про подслушку на балконе. Вышла, позвонила своему сыну и сказала, что сегодня вечером позаботится о нас с вами, чтобы в пол-одиннадцатого он приехал к дому со своим другом, чтобы вскрыть сейф. Знаете, как она собиралась о нас позаботиться? Я нашел у нее в тумбочке у кровати крысин, а до этого она предложила бы сварить нам с тобой кофе.
Я сглотнула, чувствуя выступившую на лбу испарину, а он продолжал:
— Когда я услышал, как она говорит «я больше не могу выносить этого старого пердуна и пора ему сдохнуть», у меня все в голове помутилось. Я даже ни о чем не думал, ворвался в гостинную и саданул ее первым, что попалось под руку. Она как раз шла мне навстречу. Вскрикнув, упала, а я кинулся на нее и бил, бил, пока она не затихла.
— Где пепельница? — спросила я.
Дмитрий Иванович вздрогнул, запнулся, потом произнес:
— Не помню, кажется, выбросил в окно.
— Потом вы завернули тело домработницы в ковер и вынесли его в подъезд, потом вернулись в свою квартиру, быстро свернули и упаковали окровавленный ковер, убрали следы крови, а на место старого ковра положили новый, похожий, так?
— Так, — пробормотал антиквар упавшим голосом. — Не думал, что ты такая смышленая, а Антон, козел, мне говорил: «Да все бабы дуры».
— Очень рада, что вы изменили свое мнение об умственных способностях женщин, — перебила я его и задала вопрос, давно интересовавший меня: — Значит, вы один вынесли труп в подъезд, а после того, как я притащила к вам Василия, позвонили Антону и он приехал?
— Да, так все и было, — произнес антиквар, сверля меня взглядом. — И вообще, нечего меня тут допрашивать, вы не следователь.
Я посмотрела на часы — пять минут одиннадатого. Есть еще время перевоплотиться в покойную, чтобы подать сигнал. Зная о прослушке, Валерия Евгеньевна, очевидно, запретила им звонить или посылать сообщения, иначе бы антиквар мог что-нибудь заподозрить.
— Вы знаете, из какой ямы я ее вытащил? — со слезами в голосе сказал мне Дмитрий Иванович. — Она же зэчка, жила с каким-то алкашом. Когда у него была белая горячка, он кинулся на нее с ножом. Но она-то баба здоровая, этим же ножом и зарезала. Посадили. Когда вышла, не могла найти работу. Работала то гардеробщицей, то уборщицей. Я как-то видел, как она моет полы, пожалел и взял к себе.
Представив, как Валерия Евгеньевна моет полы, я поняла, почему он ее пожалел. Мне было некогда выслушивать сопливые признания антиквара. Уединившись в своей комнате, я снова начала гримироваться. Надела черный парик, халат Валерии Евгеньевны, сделала накладки на грудь, живот и бедра и в таком виде вышла на балкон. В темноте моя маскировка должна была сработать. Меня вполне могли принять за домработницу. Главное, чтобы милиция, вызванная обеспокоенными соседями, не примчалась раньше, чем я рассчитывала. Я стояла на балконе до тех пор, пока меня не заели комары. Ругая непунктуальных налетчиков, я глянула на часы — тридцать пять минут. Скорее всего они уже не приедут, решила я. Подождав еще пять минут, я вернулась в гостинную. Пытаясь развязаться, антиквар упал лицом на ковер и так и остался лежать, не в силах подняться. Я рывком усадила его на место.
— Забирайте все деньги, которые найдете в сейфе, — предложил он в отчаянии, с мольбой заглядывая мне в глаза.
— Нет, спасибо, — ответила я равнодушно, вытащила телефон, чтобы вызвать милицию, но в этот момент раздался звонок в дверь. Я взглянула на новый монитор, где отобразились два великовозрастных оболдуя, явившихся за несметными богатствами антиквара. Один из парней, черноволосый и круглолицый, сильно смахивал внешне на Валерию Евгеньевну. Я поняла, что это и есть ее сын. Погасив свет в квартире, я открыла дверь. Парочка тихо проскользнула внутрь.
— Ну как, мам, они загнулись? — прошептал в темноте Игорь Золотов.
— Еще нет, сынок, — прошептала я в ответ ему на ушко.
Он рванулся, но было уже поздно. Короткая драка в темноте — и оба налетчика, связанные, присоединились к Дмитрию Ивановичу.
— Ты кто такая? — спросил меня удивленно Золотов, едва очухавшись.
— Я — народная мстительница, спасаю женщин, детей, калек и убогих, — представилась я.
— Чего гонишь? Где моя мать? — завопил Золотов, негодуя.
— Твоя мать убита, — жестко ответила я. — Убил ее вот этот старичок. — Я указала на Дмитрия Ивановича. — Он утверждает, что вы с Валерией Евгеньевной хотели его укокошить и меня заодно.
— Что ты врешь, падла! — заорал на антиквара Золотов, пытаясь достать его зубами. — Да я тебя…
Антиквар, уклоняясь, завопил:
— Бери все: деньги, бриллианты, только убери его от меня и развяжи!
— Вот вы смущали меня, смущали, я и решилась поступиться своими принципами. Двадцать миллионов долларов — громадная сумма, — сообщила я им. И Золотов и антиквар замерли с вытаращенными глазами. — Возьму деньги и бриллианты из сейфа, квартиру подожгу, а вы потом разбирайтесь между собой, кто прав, а кто виноват, — невозмутимо продолжала я, — на том свете.
— Нет! — заорал Золотов, трепетно относившийся к своей жизни. — Мы с матерью и не собирались тебя убивать. Это все он, — кивнул на антиквара. — Мать рассказала, что он хотел надурить страховщиков. Продал все свои ценности, собрал деньги и хотел слинять, а квартиру сжечь вместе с трупом какого-то бомжа, будто бы он сам погиб. Мама потом должна была куда-то там к нему приехать, но она не хотела.
— Почему? — удивилась я. — Жених-то завидный.
— Да он псих и скряга, — ответил Золотов, искоса глядя на Дмитрия Ивановича. — Мать сказала, что она из-за него скоро сама сдвинется. Мы хотели просто усыпить вас снотворным, взять деньги из сейфа, да ходу.
— Врешь! — взревел антиквар. — Я нашел у нее крысиный яд, а снотворное мне что-то не попадалось!
— Пошел на хер, перхоть петушиная! — взвыл Золотов, пиная старика ногой по колену.
— А ну, успокоились! — прикрикнула я. — Пусть с вами разбираются органы. Я не нанималась вас исповедовать.
Назад: 8
Дальше: 10