Я мчалась по улицам города на «Фольксвагене», оставив Ольгу на Геннадия, который клялся и божился, что никого не впустит в палату без письменного разрешения прокурора. Пришлось ему поверить.

Девушке сделали обезболивающий укол, и после этого она забылась. Естественно, что в таком состоянии я ничего больше не могла от нее добиться и решила зайти с другого конца, то есть послушать, о чем поведают мне подружки, которые, как известно, могут знать о нас больше, чем мы сами о себе.

Соблюдая все правила осторожности, я вытащила из квартир Машу с Ирой, чтобы отвезти их к Татьяне и там поговорить в спокойной обстановке.

Итак, собрав трех девушек, напуганных происшедшим с Ольгой, я начала разговор, который происходил в трехкомнатной малогабаритной квартирке панельного дома. Трое охранников в лице Влада, Михаила и СС дежурили у подъезда, у квартиры и на площадке этажом выше. Вроде бы все условия безопасности, которыми мы располагали, были соблюдены.

– Я узнала, что у Оли был человек, ушедший из ее жизни три года назад, – начала я.

– Он вообще ушел из жизни, – вставила реплику Маша. – И поступил довольно глупо.

– Как понять – поступил? – не поняла я.

– А вот так – выбросился из окна. Седьмой этаж – чего же боле, – сквозь зубы фыркала Мария.

– Да погоди-ты, Машка! – влезла рассудительная Татьяна. – Вечно ты свою стервозность напоказ выставляешь.

– Сама ты стерва! – обозлилась Маша, отвернув голову. – Не хрена из себя святую строить!

– Перестаньте! – воскликнула Ира. – Женя задала конкретный вопрос, нам надо рассказать все как есть.

– Так кто из вас будет рассказывать? – спросила я. – Только не все сразу, а по очереди.

– Пусть Танька рассказывает, – буркнула Маша, – у нее язык без костей…

– Как и у других! – огрызнулась Татьяна.

– Ну что – будем спорить или займемся делом?! – прикрикнула я. – Речь идет о жизни и смерти, а вы начинаете счеты сводить друг с другом. Рассказывай, Татьяна, и чтобы никто не перебивал. Если захотите что добавить, сначала поднимете руку, а потом я дам вам слово.

– Как в школе, – усмехнулась Маша.

– Цыц! – Ира сделала страшное лицо.

– Так вот, любил он ее очень, – начала Татьяна. – Это было как в сказке, что и говорить…

Маша попыталась сказать что-то, но Ира погрозила ей кулаком.

– Кто он был такой? – спросила я.

– Студент, учился в политехническом университете, уже на четвертом курсе, а мы как раз начали организовываться. Денег в доме ни гроша, инфляция жуткая, а нам предложили работу с перспективой.

– Группу «Таймер»?

– Ага, а что делать? Молодые симпатичные девчонки с голоду подыхают, это нормально?

– С голоду, допустим, никто не подыхал, – произнесла Маша, не дождавшись моего разрешения влезть в разговор, – а вот жить в полунищенской обстановке пришлось всем. Родители ни у кого не богачи, а зарплаты, куда ни кинь, везде вшивые.

– Это ты права, Мария, – сказала Татьяна.

– Я не поняла, при чем здесь студент, – закинула удочку я.

– При том, что он не хотел, чтобы Ольга участвовала в этом бизнесе.

– Ему не нравился стриптиз, – сказала Ира.

– Это понятно, – согласилась я. – Кому понравится, когда твоя девушка раздевается при всех и на нее глазеют чужие мужики.

– Ну а что он сам-то мог предложить? – повысила голос Маша. – Будущую зарплату инженера, да еще хорошо, если хоть какую-то работу найдешь? Естественно, они пожениться хотели, а на что жить? На триста рублей в месяц? А когда детишки пойдут?..

– Мы ему все вместе объясняли, что это не более как театр, что обнаженное тело – это как костюм, никто не собирается ложиться под первого встречного. Кстати, это было одним из условий работы – никакого разврата. Отработали программу – и домой.

– Господи, да многие мужья не только позволяют, да еще поощряют своих благоверных, когда они идут работать в стриптиз, – загорячилась Ира. – У нас еще все чинно по сравнению с тем, что девки вытворяют у столба, прямо провоцируют зрителя.

– Давайте перейдем к теме, – улыбнулась я. – Так что студент?

– Короче, он с горя и бросился с балкона, не мог пережить, что Ольга будет работать в группе.

– Представляю, как его родные обозлились на Ольгу, – сказала я. – Считали ее виновной на все сто процентов?

– Коне-ечно, – забасила Маша, – хотя никто его не заставлял прыгать. Можно было просто распрощаться по-хорошему – «Прощай, любовь, прощай!», зачем же такие крутые меры. Особенно сестренка суетилась, даже пускать Ольгу не хотела, когда та прощаться пришла.

– Сестренка? – переспросила я. – Что еще за сестренка?

– Ну, у этого придурка сестра была младшая…

– Машка! Как тебе не стыдно, – набросилась на нее Ира, – разве о покойниках так говорят!

– А что – неправда, что ли? – обиделась Мария.

– Молоденькая девушка? – спросила я.

– Ну… – произнесла Татьяна. – Сейчас ей семнадцать лет… Или восемнадцать…

– Понятно, – вздохнула я. – Был человек – и нет его, а пули все равно свистят. Ладно, поехали по домам.

Однако на душе у меня стало еще беспокойнее. Почему?