Глава 7

Утро началось для меня рано – я успела заехать в больницу, навестить Милу. Тетя поинтересовалась, как движется мое расследование, и я честно ответила, что оно вступило в завершающую фазу. Мила погладила меня по руке и посоветовала быть осторожной. Я клятвенно пообещала слушаться тетиных рекомендаций и отправилась на охоту.

Вскоре я уже сидела напротив дома Комаровых в своем «Фольксвагене» и наблюдала за всеми, кто выходит из подъездов многоквартирного дома. Сегодня моей дичью был «мелкий опт» – жаль, я не догадалась выяснить его имя. Ну что же, найдем и так. Вчера он называл Комарова «дядей Славой». При всей привычке к фамильярности, свойственной русскому народу в целом, малознакомых людей не называют «дядями». «Тетя» и «дядя» – это такая форма народной вежливости, так обычно обращаются к соседям. Из этого я сделала умозаключение, что мелкий живет в этом же доме или где-то по соседству.

Теперь главным было не пропустить нужного человека, и он не замедлил появиться. Я прождала всего минут пятнадцать, как во дворе появилась девочка – на вид ровесница «мелкого опта». Девочка была в джинсах и футболке с рожей жуткого монстра на животе, зато с расшитой бисером сумочкой под мышкой и при парадном, отчаянно лишнем на ее хорошенькой мордашке макияже. На ногах у девочки были кроссовки точь-в-точь как у меня – только китайская подделка под известный бренд. Кажется, я знаю, кто передо мной…

Я опустила стекло и поманила девочку к себе:

– Здравствуй! Ты ведь Света?

Помнится, именно так звали «девушку» «мелкого опта», которой он собирался купить кроссовки.

– Ну Света! – Девочка подошла – ей было любопытно, откуда тетка в «Фольксвагене» ее знает, но все-таки держалась на порядочном расстоянии, как положено современному ребенку.

– Ты не могла бы мне помочь? Я ищу одного мальчика, твоего друга. Он мне очень нужен – и я описала внешность «мелкого». Света призадумалась.

– А зачем он вам? – наконец хитренько прищурилась девочка.

– Поговорить хочу, – честно ответила я.

– Да-а! А потом у него неприятности будут! – рассудительно вздохнула школьница.

– Наоборот! – я понизила голос, так что Свете поневоле пришлось сделать несколько шагов и подойти к машине. Этот простой прием позволяет заставить собеседника приблизиться. Эх, дети, дети…

Заинтригованная Света всунула голову в окно машины.

– Знаешь, я веду расследование! А твой приятель может мне помочь!

Эффект получился прямо противоположный тому, на который я рассчитывала – девочка бросилась бежать от меня так, словно за ней гнались волки. Я выскочила из машины, быстро квакнула сигнализацией и устремилась в погоню. Света была мне очень нужна – не могу же я сидеть и ждать, пока «мелкий опт» решит погулять, а именно этот мальчишка был единственной ниточкой, ведущей в нужном мне направлении… Так что я припустила вслед за Светой через проходные дворы.

Мои кроссовки позволяли выдерживать соревнование с китайской подделкой, да и тренирована я была куда лучше, чем Света, но все-таки девочку я упустила. Беглянка исчезла в проходных дворах, которые знала гораздо лучше меня. Да, именно здесь я бегаю по утрам, но все-таки не изучила до конца всех безграничных возможностей тарасовских проходняшек… Проверю-ка я вон тот дворик, смутно знакомый.

Я завернула за угол и остановилась. Это был тот самый двор, где я однажды вступила в драку с ротвейлером и его глупым хозяином. Самое смешное, что они оба были здесь – видно, вышли на прогулку, и теперь стояли, точно громом пораженные. У мужика на челюсти была металлическая скоба. У ротвейлера, возможно, тоже. Но видно ее не было – пасть собаки закрывал намордник.

И Света была здесь – стояла, прижавшись к дереву, прямо перед собакой, боясь сделать следующий шаг.

– Привет, Король! – поздоровалась я с ротвейлером. – И вы тоже здравствуйте! – приветствовала я его хозяина. – Ну что, Света, может, хватит бегать и поговорим наконец?

Девочка упрямо помотала головой и сжала губы, стиснула кулачки. Просто картина «партизан на допросе».

– Вы из полиции, я с вами говорить ни о чем не буду.

– А ойал эо! – вдруг замычал хозяин Короля. – Ы аеали эо ля ас!

Я призадумалась. Вставила недостающие согласные… «Я поймал ее! Мы задержали ее для вас!» – вот что хотел сказать мужик.

– Спасибо! – поблагодарила я обоих – собаку и хозяина. Мне показалось, что Король мне улыбнулся.

– Пошли, – я взяла девочку за руку и повела за собой. Та неохотно шагала рядом, но бежать больше не пыталась.

– Вот я сейчас вам расскажу, а потом придет мафия и нас прикончит! – заявила девочка.

– Мафия еще неизвестно – то ли придет, то ли нет. А я уже здесь, – сказала я. – И потом – зачем помогать мафии? Помогай лучше мне.

– Так мафия заплатит за информацию! – криво усмехнулась девочка.

– А ты откуда знаешь? – поразилась я.

– Кино смотрела, – простодушно ответила Светлана.

– Кино… Понятно. Ну вот что, зайка! – строго проговорила я. – Платить я тебе не стану, а к своему другу ты меня все-таки отведешь.

– С чего бы это? – скривилась девочка. – Бесплатно только кошки родятся!

– Затем, что в нашем городе убили человека. И мне необходимо узнать, кто это сделал.

– Аллигатор?! – выпучила глаза Света. – Вы думаете, это он?

– Кто такой Аллигатор? – осторожно поинтересовалась я.

– Да Олежка! Мой парень. Вы же его ищете!

– Ну, я просто не знала, что он Аллигатор… Веди к нему.

Мы вернулись к дому Комарова. Я подумала, что не очень-то разумно торчать у всех на виду, и сказала Светлане:

– Я подожду в машине, а ты приведи своего Аллигатора, ладно?

Светка побрела к последнему подъезду и минут через десять вышла вместе с приятелем.

– О, привет! – заулыбался мальчишка. – Вы это, в натуре, меня искали? И за Светкой бежали по дворам?

– Ага! Ты мне очень нужен, – честно ответила я. Аллигатор проникся сознанием собственной важности. Вероятно, такое с ним случалось нечасто. Мальчик небрежным жестом взмахнул рукой и сказал:

– Светка, ты там погуляй пока, а мы дело перетрем…

Светлана фыркнула, обиженно развернулась на пятках и удалилась. Далеко девочка не ушла – уселась под деревом на бордюр.

– Спрашивайте, – разрешил Олежка.

– Скажи, вчера в мою машину сел человек. Ты хорошо его знаешь?

– Дядю Славу? Ну, он сосед наш. А что?

– А кто такой Дрюня, которого ты искал?

– А, так это сын его, Андрюха. Дрюней его во дворе зовут. А чего такое-то?

– Ты Андрея хорошо знаешь?

Олежка фыркнул, словно я сказала нечто смешное:

– Да вы его тоже знаете! Вы ж его тогда отметелили за гаражами!

Оп-па! Вот это номер! Значит, мелкий барыга по прозвищу Дохлый – это сын Вячеслава Комарова.

– Никого я не метелила, – думая о другом, проговорила я. – А где этот твой Дрюня сейчас?

– Вот мне и самому интересно! – живо откликнулся Аллигатор. – Я его целую неделю ищу. Он мне товара обещал.

– Ты же вроде хотел завязать? – упрекнула я.

– Да я не себе, я брату! – простодушно признался Олежка. – Брат у меня из деревни приехал на каникулы. Хочет попробовать. У них там не продают.

– У вас тут тоже теперь не продают, – напомнила я.

Аллигатор хитро ухмыльнулся:

– Да вы че, теть? Правда поверили, что Дохлый больше не будет торговать? Он день боялся, два боялся… Потом смотрит – вас нету, ну и снова-здорово.

– А когда ты его видел в последний раз?

– Да неделю назад и видел! Дело было поздно вечером – дождь лил, во дворе никого. Я Светку проводил и шел домой, смотрю – а по двору Дрюня бежит. Башка вся бинтом замотана, а бинт в кровище. Я ему кричу, а он обернулся, рукой махнул и дальше припустил.

Очень интересно! Неделю назад – это что же получается? Это тот самый день, когда застрелили Гонзалеса! Кажется, я догадываюсь, кому достался второй выстрел…

– И куда же он после этого подевался?

– Кто его знает! – пожал плечами Аллигатор. – У Анжелики спросите. Только она без денег ни за что не скажет – она жадная, не то что я.

Намек я поняла – подкинула мальчику немного денег и посоветовала не тратить их на всякую дрянь, а сводить девушку в кино. Светка внимательно наблюдала за нами, и едва деньги оказались в руках у Аллигатора, покинула свой наблюдательный пост. Когда мальчик вышел из машины, она ухватила кавалера под руку.

– Своди Свету в кино! – громко посоветовала я. Все, теперь девочка ни за что не даст потратить на «колеса» деньги, которые могут пойти на ее собственные развлечения. «Мелкий опт» кинул на меня тоскливый взгляд, а я подмигнула Светке – на что еще нам женская солидарность? – и вырулила со двора.

Кажется, местные проходные дворы скоро станут для меня родными. Вот и теперь оставила машину на стоянке неподалеку и пешком отправилась разыскивать, как выразился мальчик, «Анжеликину точку». Точка оказалась поставленными друг на друга ящиками, с которых вышеупомянутая Анжелика торговала яйцами. Еще совсем недавно торговала, судя по их виду.

Картина, открывшаяся передо мной, была достойна кисти художника-сюрреалиста. Ну, если не самого великого Сальвадора Дали, то кого-то из гениев помельче. Передо мной оказалась совершенно глухая, без окон, стена жилого дома. Молодой мужчина в тренировочном костюме хватал яйца из картонной ячейки и, выкрикивая: «Говори, сука! Будешь говорить? Будешь?», с размаху бросал их об стену. Ответом ему был пронзительный женский плач. Второй мужчина – и тоже в тренировочном костюме, только с надписью «Сборная России» на спине, держал перед собой женщину в чистеньком белом халатике. Кажется, это и была Анжелика – молодая, пухленькая и круглолицая, она размазывала по лицу потеки черной туши и кричала: «Не надо! Ой, ребята, не надо!»

– Прекратить! – скомандовала я «полицейским» голосом.

Парни на мгновение замерли от неожиданности, потом тот, что представлял в этом дворе сборную России, сказал:

– Вали отсюда, тетя!

А второй продолжил яичную экзекуцию. Поскольку я не уходила, следующее яйцо полетело в меня. Я, конечно, увернулась.

– Ой, остановите их! – завыла Анжелика. – Они мне весь товар перебьют, а мне потом плати-и-ить!

– Иди отсюда, коза старая! – оскалился первый – тот, что не состоял в сборной. – А то мы щас сначала тебя трахнем, потом ее трахнем!

– Нет, сначала ее, потом тебя! – заржал второй.

– Ой, ну ты прям маньяк, – застеснялась я. Потом сделала два шага вперед и оказалась за спиной парня. Взяла его за большой палец и резко вывернула руку назад и вверх. Очень эффективный прием, люблю его и частенько применяю. Вреда здоровью никакого, а боль такая, что хоть вой. Он и выл – при этом ему пришлось согнуться в три погибели и приплясывать на месте. Парень пытался лягнуть меня, но, само собой, не достал. Я приподняла его конечность чуть повыше, и он сразу прекратил попытки сопротивления.

Зато активизировался второй. Он отпустил Анжелику и пошел на меня, растопырив руки, как Медведь в мультфильме про Машеньку. Что ж, раз он так жаждет моего внимания, придется уделить ему немного.

Я отправила первого в свободный полет, парень проехался пузом по асфальту и растянулся, оставшись лежать. Я точно знала, что не причинила ему серьезного вреда – неподвижность парня говорила только о его высоких умственных способностях – видимо, он был из тех, кто понимает все с первого раза. Что ж, приятное исключение из правил. Второй таким сообразительным не был. Он на ходу выщелкнул нож и продолжал идти на меня. При виде ножа мне расхотелось проявлять гуманизм, поэтому я сразу сломала ему руку ударом ноги – кость треснула с таким звуком, как будто переломилась сухая ветка. Парень с минуту простоял неподвижно – эндорфины, что выбрасываются в кровь при травмах, блокировали боль. Потом он закричал, и нож сам собой выпал из его пальцев. Затем он упал на колени и замер в этой эффектной позе.

Я подошла к парню сзади и приподняла его голову за волосы.

– Значит, трахнуть меня хочешь? – спросила я задумчиво. Член сборной судорожно замотал головой.

– Значит, не хочешь. Передумал, да? А я вот, кажется, начинаю хотеть…

Парень покосился на меня через плечо, закатывая глаза, как цыганский конь.

– Чего? – едва выговорил он.

– Да вот, думаю. Понимаешь, то, что я хочу тебя убить, вовсе не означает, что я не хочу тебя трахнуть, – задумчиво произнесла я.

Парень икнул. Я посмотрела вниз – под коленями члена сборной расплывалось мокрое пятно. Я брезгливо оттолкнула парня и сказала:

– Забирай своего приятеля и вали отсюда! И больше к Анжелике не подходи. А то сбудутся мои мечты…

Спустя минуту двор опустел – только Анжелика всхлипывала над побитыми яйцами.

– Все. Не реви, они тебя больше не тронут, – сказала я девушке. Но та злобно сверкнула на меня глазами:

– Да что вы понимаете! Зачем вас только принесло сюда!

– Они же тебя били! – удивилась я. – И, кажется, хотели изнасиловать…

– Ну, трахнули бы! Ну, синяков наставили! Большое дело! А как я теперь за товар расплачусь, интересно знать! Ашот меня убьет! Ведь четыре коробки побили, сволота!

И Анжелика снова зарыдала.

– Слушай, – начиная терять терпение, спросила я, – сколько стоят твои четыре коробки?

Слезы у девушки сразу перестали течь. Она шмыгнула носом и назвала сумму – не такую уж гигантскую, скажем прямо. Я достала деньги из кошелька и помахала перед носом у Анжелики:

– Слушай меня внимательно. Я дам тебе нужную сумму, только сначала ты мне расскажешь, где искать твоего парня.

– Какого? – вскинулась Анжелика.

– А у тебя что, их несколько? – я не смогла сдержать улыбки. Тоже мне, Клеопатра, провинциальная разбивательница сердец!

– Так который вам нужен? – шмыгнула носом готовая к сотрудничеству девушка.

– Андрей Комаров, – ответила я. Анжелика наморщила бровки, перебирая в памяти своих кавалеров, потом недоуменно уставилась на меня: – Не знаю такого!

– Дрюня Дохлый, – помогла я девушке освежить память.

– А, этот! – махнула рукой Анжелика. – Тоже мне, кавалер. Просто мы в школе за одной партой сидели. А так Дохлый – торчок, каких поискать, ему женщина без надобности.

– Он мне очень нужен. Давай ты поможешь мне его найти, я отдам тебе деньги, и мы разбежимся, ладно? Я и так с тобой кучу времени потеряла.

– А вы не из полиции? – подозрительно поинтересовалась Анжелика. Ох, кажется, я сегодня уже вела подобный разговор, только моей собеседнице было двенадцать, а так один в один! Просто дежавю какое-то!

– Нет, я сама по себе! – заорала я.

– Теперь вижу, что точно не оттуда! – кивнула Анжелика. – Чего орете-то? Щас все скажу! Дрюня у бабки моей в Варфоломеевке прячется. Уже целую неделю. Я ей звоню, а она: «Убери ты отсюда своего кавалера, сил моих нету! Он мне всю коноплю оборвал! По ночам орет – все ему мерещится что-то!» Так что вы его оттуда заберите, бабка вам еще и спасибо скажет! – деловито закончила девушка.

Получив указания, как проехать в Варфоломеевку, я расплатилась с Анжеликой и пустилась в путь.

Деревня находилась неподалеку от Тарасова – всего часа два езды, если по шоссе. Я довольно бодро доехала до указателя «Варфоломеевка – 6 км», и тут моя удача кончилась. Стоило свернуть с шоссе, как стало казаться, будто двадцать первый век остался далеко позади. Грунтовка, не ведавшая асфальта, была вся в каких-то ухабах и ямах. Хорошо еще, что сейчас лето, а как тут проехать зимой? На мое счастье, дождя не было с того самого памятного ливня, под которым пристрелили Гонзалеса, и дорога успела просохнуть. Мой «Фольксваген» – шустрая машинка, но здешние дороги явно не для него. Железный друг одолевал ямы и кочки с натужным скрежетом, который болью отдавался в моем сердце автомобилиста. С запоздалым раскаянием перед бедняжкой «Фольксвагеном» я вспомнила, откуда мне знакомо название деревни.

Дело в том, что Варфоломеевка уже лет десять использовалась местными автолюбителями в качестве полигона для экстремального вождения. Каждый год осенью тут проводились гонки на выживание – специально подготовленные для езды по бездорожью машины соревновались, кто быстрее пройдет дистанцию. До финиша добирались далеко не все – кто-то вяз в заполненных водой ямах, кое-кто опрокидывался на подъеме. А некоторые вообще теряли способность передвигаться, и их приходилось вытаскивать трактором – самым уместным в этих местах транспортом. Знаю, что на гонки приезжали даже столичные гости, не говоря уже о жителях близлежащих городов – где еще найдете в наши дни такую удивительную трассу?!

Ныряя с ямки на кочку, с горки на ухаб и тихонько ругаясь сквозь зубы, я наконец добралась до деревни. Время перевалило за пять вечера, и хотя на небе вовсю сияло летнее солнышко, я поняла – придется заночевать в Варфоломеевке. Дважды в день мне такой путь не одолеть. Теперь еще осталось разыскать Дрюню…

Дом Анжеликиной бабки я нашла сразу. Улица Чапаева, дом один. Изба выглядела так, словно Василий Иванович Чапаев останавливался в ней лично, причем совсем недавно. Почерневший от времени домик с поросшей мхом крышей окружали высоченные разноцветные мальвы – кроваво-алые и багрово-траурные, они явно были гордостью хозяйки, как и белая коза с замотанными тряпками рогами, что выскочила на дорогу перед домом и попыталась боднуть мой «Фольксваген».

– Эй, хозяйка! – крикнула я и посигналила на всякий случай. Из домика никто не вышел. Избушка выглядела точь-в-точь как в кино «Свадьба в Малиновке». Разбитая колесами улица была пуста. Казалось, еще не закончилась Гражданская война и из-за поворота вот-вот вылетит тачанка с пулеметами или шарабан махновцев с патефоном, играющим «для куражу».

Я поняла, что с козой мне придется разбираться самостоятельно. Я выбралась из машины и остановилась, засунув руки в карманы джинсов. Коза стояла напротив, исподлобья изучая меня. Глаза у этой скотины были такие умные, что мне это не понравилось. Вообще вся сцена несколько отдавала вестерном – мертвый городок, пыльная вымершая улица, и посреди центральной улицы сошлись два героя… Только вот одним была коза. Лучше бы это была лошадь. Понятия не имею, как обращаться с козами, а кое-какой опыт верховой езды у меня есть. Ладно, будем считать, что козы – такие же животные, как и все остальные. При общении с миром природы не надо забывать, что звери бывают дикие и домашние. Так вот дикие воспринимают человека как такого же зверя, только другого вида. Поэтому не надо улыбаться волку – он воспримет это как агрессию, и не стоит смотреть диким животным в глаза – они делают так только перед нападением. А вот с домашними животными дело обстоит как раз наоборот – если хочешь, чтобы они тебя слушались, нужно дать им понять, что ты сильнее. Для этого нужно смотреть в глаза и дожидаться, когда зверюга опустит взгляд, а еще надо разговаривать низким голосом, и желательно громко – тогда они чувствуют исходящую от тебя угрозу.

– Эй, ты, как тебя – Машка, Глашка? Пошла отсюда! Это моя машина, и не смей ее трогать! – сказала я козе, чувствуя себя до невозможности глупо.

Умная скотина склонила голову на другой бок, но уходить явно не собиралась. Мало того – она попыталась запрыгнуть мне на капот. Любой автомобилист меня поймет – допустить такого я просто не могла. Я сбила козу в прыжке, применив один прием восточных единоборств, который до сего дня ни разу еще не использовала на животных. Коза перевернулась в воздухе и свалилась в пыль, но сразу же вскочила и, обиженно мемекая, убралась куда-то в кусты. Таким образом, поле боя осталось за мной.

– Взрослая женщина, а что вытворяете! – раздался укоризненный женский голос. Я обернулась. Через низкий, до пояса, заборчик за мной наблюдала сухая, как оса, старушка в синем кримпленовом костюме и с какой-то медалью на груди.

– Извините, – сказала я, – но эта коза хотела прыгнуть на мою машину. Это ваше животное?

– Мое, а тебе-то что? – нелюбезно нахмурилась старушка.

Тут до меня дошло, что это, кажется, и есть Анжеликина бабка, и если я хочу от нее сотрудничества, то негоже начинать знакомство с выяснения отношений.

– Ничего-ничего! – заулыбалась я. Знаю я таких вот бабок – кремень, а не старушки. Легче завербовать агента иностранной разведки, чем добиться чего-либо от такой старушенции. – Я вам привезла привет от вашей внучки и еще подарки.

Подарками были шоколадные конфеты и чай, купленные мною по дороге.

– От какой еще внучки? – встрепенулась бабуся.

– От Анжелики! – Черт, как же ее фамилия? Что же я не догадалась спросить? Но фамилия не понадобилась.

– От шалавы этой? – фыркнула бабка. – Будет врать-то! От нее не то что подарка – снега зимой не дождешься! Ну заходи, раз приехала!

И бабуся открыла мне низенькие ворота. Я заехала во двор – совершенно пустой и вытоптанный.

– Ты посреди двора-то не ставь! – попеняла мне бабка. – А то внучок приедет, свою «Паджеру» поставить ему некуда будет. Или кум заглянет – у него «Ниссан», тоже здоровущий.

Как-то не вязалась картина выморочной деревни с иностранными машинами. Но кто их тут, в Варфоломеевке, знает…

– А почему у вас улицы пустые? Сколько ехала, ни души не видела? – поинтересовалась я.

– Да телевизор все смотрят! – пояснила бабка. – Сейчас же сериал идет.

– Какой? – мне стало любопытно, что смотрят деревенские жители.

– Ну как? В девять утра повторяют «Счастливы вдвоем», потом «Следаки», к обеду «Возвращение Мухтара», потом «Мамины дочки», а уж вечером новенькое что покажут, – рассудительно объяснила старушка. – Да ты не стой, заходи. Красть у меня нечего, а во дворе стоять – тоже негоже, соседи увидят…

Я прошла вслед за хозяйкой в прохладный дом. Причина этого стала ясна сразу – в помещении работал кондиционер. Я выложила подарки на стол, покрытый старомодной плюшевой скатертью с кистями. Старушка ласково погладила пачку чая и спрятала все гостинцы в буфет. Потом уселась за стол, строго посмотрела на меня и велела:

– Ну, говори, зачем приехала. Да не ври, сразу узнаю.

– Я ищу того парня, что ваша внучка к вам прислала, – честно объяснила я.

– А на кой он тебе сляпался? – проявила бдительность старушка.

– Да вот хочу его в город забрать.

Бабуся немедленно вскочила и проворно побежала в соседнюю комнату. Оттуда сразу же донесся лязг железа. Мне стало любопытно, и я пошла за ней. Бабуся отодвинула железную кровать с шишечками и сдвинула половичок, сплетенный из разноцветных обрезков тряпок – признаюсь, подобные образчики народного рукоделия я не видела уже давным-давно. Под ковриком в деревянном полу виднелось железное кольцо. Бабуся с неженской силой потянула за него. Открылся люк, из подпола пахнуло сырой картошкой. Бабуся стала на коленки и крикнула в темноту:

– Вылезай, ирод! За тобой приехали!

Из подпола показалась голова моего старого знакомого Дохлого, он же Дрюня, он же Андрей Вячеславович Комаров собственной персоной. Увидев меня, Дохлый тут же спрятался обратно.

– Андрей, вылезай! Не бойся, не обижу! – успокоила я парня и поинтересовалась у бабки: – А чего это вы его в подполе держите?

– А чего это он у меня всю коноплю в огороде оборвал? – дразнясь, отвечала бабка. – Я ее козе и кроликам от глистов даю, а он все сожрал и скурил! Мне такой постоялец без надобности!

Дохлый медленно выбрался на свет божий. Выглядел он хуже некуда – голова обмотана какой-то тряпкой в бурых пятнах, лицо изжелта-зеленое, да и не мылся он, похоже, дней десять.

– Ну что, Дрюня, поедем домой? – спросила я.

Комаров-младший покосился на меня и подозрительно спросил:

– Это вас отец прислал?

– Еще чего! Да отец твой и не знает, куда ты подевался. Нет, я сама по себе.

Дрюня, кажется, немного успокоился. Надо же, великовозрастный оболтус боялся отца больше, чем меня.

– Ты бы матери позвонил, а то она переживает, где ее драгоценное чадо! – посоветовала я. Дрюня дико покосился на меня и ответил нагло, сквозь зубы:

– Успеется. А зачем я вам сдался? И как нашли-то? – он на минуту призадумался, потом горько проговорил: – Да тут и думать нечего – Анжелика, …, сдала.

– Побеседовать с тобой хочу. Только как бы тебе, голубь, помыться сначала? Я тебя такого в мою машинку не посажу.

– Баня – пятьсот рублей! – тут же встряла в разговор бабка.

– Идет, – вздохнула я. Придется разориться, а то четыре часа до города в замкнутом пространстве с этим «дитем подземелья» мне совсем ни к чему.

Бабка побежала переодеваться, и спустя пять минут уже появилась в выгоревшем ситцевом платье – очевидно, своей обычной одежде. Орден она бережно положила в шкатулку на комод. Когда старушка отправилась топить баню, я полюбопытствовала и заглянула туда. Оказалось, это была медаль «За доблестный труд». Я поспешно закрыла шкатулку с лаковыми красноармейцами на крышке. Дохлый, кривясь, наблюдал за мной. Похоже, парень еще не понял, чего от меня ждать, и потому не решил, как себя со мной следует вести.

– Готово! – объявила бабуся. – Давай еще пятьсот рублей, и я ему чистую одежду дам.

Я полезла за кошельком. Когда Дохлый побрел в сторону бани, я велела ему тщательно промыть чистой водой рану, а потом добавила:

– И не вздумай убегать через трубу, делать подкоп и все такое. Я за тобой наблюдаю, понял? У нас важный разговор, так что приведи себя в порядок.

Дрюня покосился на меня и, похоже, решил, что со мной лучше не шутить. Пока Дохлый мылся, я подошла к бабке:

– Скажите, а переночевать у вас можно?

Бабка только открыла рот, а я уже послушно лезла за кошельком. Похоже, любое телодвижение в этой деревне стоило пятьсот рублей…

Когда чистый Дрюня вернулся из баньки, я сидела за столом, ела вареную картошку и яйца вкрутую – остальное меню гостеприимной хозяйки меня как-то не вдохновило. Предпочитаю знать, из кого именно сделаны пирожки с мясом и сколько дней «вчерашним» щам.

– Присоединяйся! – гостеприимно предложила я. – Все оплачено!

Дрюня сел за стол и принялся лениво ковырять картошку. Аппетита у него явно не было.

Покончив с едой, я вымыла руки и достала из машины аптечку. Увидев чемоданчик с красным крестом, Дохлый попятился.

– Не бойся, я почти ничем не хуже врача! – успокоила я его. Кажется, парень мне не поверил. Но все же позволил усадить себя на стул и дал размотать тряпку. Да, ничего себе! На месте, где недавно было ухо парня, теперь красовалось слуховое отверстие, а от ушной раковины не осталось почти ничего – так, какие-то лохмотья. Вся эта красота уже начала подживать – все-таки прошло много времени с того дня, как Дрюня получил это ранение, но все же выглядела достаточно скверно.

Я включила настольную лампу и промыла рану. Дрюня морщился и шипел, но вел себя довольно мужественно, чего я от него никак не ожидала. Обычно наркоманы чувствительны к боли больше, чем юные девы, – при условии, что находятся не под кайфом. Я замотала голову парня чистым бинтом, потом на всякий случай вколола ему мощный антибиотик.

– Все. Жить будешь! – отрапортовала я, моя руки и складывая аптечку. – Ну что, лучше?

Дрюня прислушался к ощущениям и с удивлением несмело улыбнулся:

– Спасибо!

– Кто это тебя так? – поинтересовалась я. Парень сразу замкнулся – так сворачивается еж, почуяв врага. Да я и не ждала, что он ответит.

– Заметь, я не спрашиваю тебя ни «где это тебя», ни «когда это тебя», – продолжала я. – И так все знаю. Меня интересует только одно – кто? За этим я и приехала.

Дрюня молчал, отворачиваясь от света.

– Я готова заплатить тебе за эту информацию, и заплатить хорошо.

– Да не видел я, – тоскливо протянул Дохлый. Сразу ясно – врет, просто говорить не хочет.

– Ну, подумай до утра, а утром еще разок поговорим, – предложила я. По правде сказать, у меня уже слипались глаза – день получился долгий и какой-то суматошный. Чего стоила одна только дорога в Варфоломеевку, не говоря уже об Анжелике с ее яйцами…

В это время на улице послышался треск проезжавшего мимо мотоцикла. Дрюня в ужасе присел, хватаясь руками за голову, потом быстро-быстро полез под стол. Я во все глаза смотрела на него.

– Эй, ты что?!

– Там полицейский вертолет! Это за мной, сейчас меня повяжут! – в голосе Дохлого звучала паника.

– Очнись, Андрей! – я попыталась вернуть парня к реальности. – Полицейские вертолеты бываю только в кино! Ты бы поменьше боевиков смотрел… А за тобой приехала я, и больше никто не знает о том, где ты прячешься. Успокойся, ладно?

– Стараюсь, блин…

Голос у Дохлого был сиплый, словно бы сорванный. Черт, черт, именно такой я слышала на привокзальной площади, когда вела слежку за Кузеном! Значит, именно Дохлый был тем, кто встретился в тот день с Гонзалесом!

Видно, мое лицо отразило работу мысли и выводы, к которым я пришла, потому что Дрюня рванулся к двери и успел выскочить на улицу раньше, чем я его перехватила. Я выбежала вслед за парнем. Уже совсем стемнело, и сладкий аромат душистого табака струился в воздухе, создавая декорацию «украинской ночи». Я остановилась и прислушалась – шагов Дохлого не было слышно. Далеко убежать парень не мог. Я осмотрелась очень внимательно и вскоре заметила за высокими мальвами белеющую в темноте повязку.

– Хватит уже, а? – сказала я, извлекая Дохлого из зарослей. – У меня по твоей, между прочим, милости был очень тяжелый день.

Держа парня за тощий локоть специальным полицейским приемом, я привела его в дом и усадила за стол. Сама уселась напротив и тяжело вздохнула:

– Слушай, я понимаю, что ты в этой истории человек далеко не главный. Скорее всего, ты вообще сбоку припеку.

Дохлый поспешно закивал:

– Ага, я жертва… этих, блин, обстоятельств!

– Но знаешь, это именно ты передал иностранцу контейнер! Так что и отвечать за это тебе, понимаешь?

– Ага, понимаю! Только передать-то я передал, а денег так и не получил! Значит, и продажи не было!

– Почему не получил?

– Так застрелили его! И в меня, между прочим, стреляли. Я стою, никого не трогаю, а из темноты – бах, трах! Иностранец падает в лужу, а мне вон ухо отстрелили…

– А скажи мне, жертва обстоятельств, кто в тебя стрелял?

– Не знаю, не видел, – снова замкнулся Дрюня. Мне это надоело. Наш разговор ходил по кругу, как сказка про белого бычка.

– Хорошо. Я заплачу тебе, если ты мне поможешь. Скажи мне, что тебе надо, и ты это получишь. Можешь пожелать все, что угодно… в пределах разумного, – поспешно добавила я. А то поймают на слове…

Дохлый призадумался. Потом вкрадчиво проговорил:

– Мне много надо. Вы не согласитесь…

– Я же сказала – в пределах разумного. Что смогу – сделаю, обещаю. Излагай.

– Перво-наперво мне надо денег.

– Договоримся.

– Потом еще, чтобы полиция меня не поймала.

– Ну, голубчик, чего захотел! Я такого пообещать не могу!

– Да знаю я! – досадливо поморщился Дохлый. – Только дайте слово, что вы им меня не сдадите специально. А если сами поймают – тут уж вы не виноваты…

– Ладно. Дальше?

– Уехать мне надо. Купите мне билет на поезд или лучше автобус междугородний, где документы не строго проверяют. А дальше я сам.

– Все?

Дрюня заколебался. Потом все-таки сказал:

– Ну, и еще одно мне надо. Но этого у вас точно нету.

– Ну почему же! – И я картинным жестом вытащила из аптечки завернутую в бумажку без маркировок белую таблетку. – У меня есть именно то, что тебе так нужно!

Глаза Дрюни вспыхнули. Он протянул дрожащую руку и пробормотал:

– Правда дадите? Честно?

Я протянула ему вожделенную таблетку, и парень мигом проглотил ее, даже не запивая. Пару минут Дрюня просидел с блаженным выражением на лице, ожидая знакомых ощущений, потом блаженство сменилось удивлением.

– Что это такое? Чего вы мне дали?! Отравить хотите?

На лице парня появилось выражение детской обиды. Злая тетя вместо конфетки подсунула горькую пилюлю!

– Зачем же отравить? – удивилась я. – Просто снотворное. Мелатонин – гормон сна. Тебе будет очень полезно нормально выспаться, да не в погребе, где ты ночевал последнюю неделю, а на кровати. Не собираюсь остаток ночи караулить тебя или ловить по кустам. Я, знаешь ли, тоже человек, спать хочу.

Остаток ночи прошел спокойно – Дрюня бодро храпел на кровати, а я примостилась на диванчике в той же комнате, чтобы не терять своего беспокойного подопечного из виду. На следующий день бабуся разбудила нас в шесть утра и предложила накормить завтраком. Зная расценки, я благоразумно отказалась – перекусим в «Макдоналдсе» по пути, дешевле обойдется…

Я сделала Андрею еще один укол антибиотика, а повязку решила не трогать до вечера. Сегодня парень выглядел гораздо лучше – его лицо было просто бледным, а не желто-зеленым. Я попрощалась с бабусей, усадила Дрюню в машину и, шуганув напоследок сигналом белую козу, выехала на дорогу. Пока машина пробиралась по ухабам, я не могла говорить, а сидела как гонщик «Формулы-1», вцепившись в руль и не отрывая глаз от дороги. Но едва мы выехали на шоссе, я расслабилась и обратилась к спутнику:

– Теперь рассказывай.

– Что?! – вжался в сиденье парень.

– Все, что знаешь! – зловеще велела я.

И Дрюня рассказал. По его словам выходило, что доступ к секретной лаборатории он получил случайно – там подрабатывал один из его бывших однокурсников, студент-химик Валера. Иногда тот снабжал Дохлого лекарствами собственного производства – качество у них было не очень, зато и цена вполне демократичная. В тот день Дохлый пришел к Валере, и тот передал ему товар, сидя в машине, как они обычно делали. Валера ужасно торопился, нервничал и даже сбросил цену, чего с ним никогда не бывало – лишь бы поскорее отделаться от посетителя. На заднем сиденье у Валеры лежала сумка. Когда приятель вышел, чтобы ответить на звонок мобильного – не хотел говорить при Дохлом – Дрюня ухитрился вытащить из нее непрозрачный пакет, надеясь, что там окажется привычный товар. Но, придя домой, Дрюня обнаружил вовсе не «колеса», а неизвестную металлическую штуковину. Он перепугался – все-таки Андрей целый год проучился на биохимика и в целом представлял, что попало к нему в руки. Он сначала хотел выбросить опасную находку, но потом придумал план получше.

– Послушай, весь мир стоит на ушах от этих «Белых барсов»! Неужели ты, недоучившийся биохимик, не понял, что это за дрянь? – возмутилась я.

– Так это из-за вас! Вы во всем и виноваты! – окрысился Дохлый.

– Я?!

– А то кто же? Вы мой товар высыпали в канализацию, так? А с меня спрашивают. Вот я и решил загнать контейнер иностранцу!

Дальше Дрюня принялся темнить. Мне показалось, что в этой части – как он вышел на Гонзалеса – его рассказ был сплошной ложью. Но сейчас в мои задачи не входило вывести парня на чистую воду. У меня имелась всего одна цель – выяснить, где находится эта самая лаборатория. Так что я сделала вид, будто поверила рассказу.

Мы перекусили по дороге – заехали в «Макдоналдс», как и собирались. Из закусочной я позвонила Миле в больницу, извинилась за то, что сегодня не смогу к ней приехать. Тетя заверила меня, что у нее все в порядке, еды достаточно и даже остался один непрочитанный Джон Гришэм. Успокоенная, я повесила трубку. Жуя гамбургер, я изучала физиономию моего нового союзника и раздумывала, как быть дальше. Что-то я сомневаюсь, что Дохлый вот так прямо приведет меня в эту самую лабораторию. Скорее всего, он попытается удрать при первой возможности. Надо присматривать за ним в оба.

Дрюня поднялся и ленивой походкой направился к двери.

– Ты куда? – спросила я.

– В туалет мне можно? – оскорбился парнишка.

– Можно. Но только вместе со мной, – твердо сказала я.

– Чего?! – глаза у Дрюни полезли на лоб.

– Чего слышал. Иди.

И я встала у двери мужского туалета как Цербер. Несколько мужчин – в основном папы с детишками – пробирались мимо меня едва не на цыпочках. Ох, надеюсь, там нет окна – а то будет как в фильме Люка Бессона про Никиту.

Когда Дохлый вернулся, на его физиономии блуждала глумливая ухмылочка.

– А вы че, так и будете меня сторожить? Всю дорогу, да?

– Нет, дружок. Пока я стояла под дверью сортира, у меня родился план получше, – сказала я. – Давай так – пока ты мне помогаешь, все нормально. Но стоит тебе только сделать ноги, как я немедленно сдаю тебя с потрохами капитану Алехину. На случай, если ты не знаешь, кто это такой, объясняю – капитан Алехин ведет дело убитого иностранца. И тогда ловить тебя буду не я, тогда – «Внимание, всем постам! В розыске находится опасный преступник Андрей Комаров! При задержании может быть крайне опасен!»

Конечно, я слегка сгустила краски, но Дрюня поверил и зачастил:

– Кто опасен, я опасен?! Да вы что, я готов помогать. И бежать не собираюсь – я ж понимаю, некуда мне бежать.

– Вот и умница! Доедай и поехали…

Мы уже подъезжали к Тарасову, когда зазвонил мой телефон. Я взглянула на экран. Оп-па! Как сейчас модно говорить, «что-то пошло не так»… Это был номер капитана Алехина.