Глава 14 МЕТОД КОЛОБКА

Глухо лязгнула массивная железная дверь, где-то там, за ней, прокатился мерзкий смешок, и меня с Крамером подтолкнули к лестнице, по которой все мы уже спускались несколько часов назад.

— Кажется, влипли, — пробормотала я, оглянувшись на непроницаемые лица и автоматы двух конвоиров, идущих за ними. — Н-да… кажется, сейчас нас будут убивать… а потом зашвырнут куда-нибудь в конец галереи, за эти двери, и — «усе»! Наши замечательные менты, если и приедут в дом Маркаряна… а они приедут, куда они денутся… они никогда не найдут нас. М-м-м… Интересно, это в самом деле стратегический объект?

— По-видимому, да. Причем не исключено, что здесь и сейчас хранятся запасы радиоактивных изотопов… — с чрезвычайно умным лицом отозвался Вова Крамер.

— Да хватит тебе! Не до шуток! Навешали на нас всех собак, и теперь изволь доказывать, что ты не верблюд.

— Вот это совершенно справедливо, — сказал он. — Ты ведь, наверно, думаешь, что я в самом деле подложил взрывчатку, а? Потому что я лазал туда, на верхотуру.

— Хватит базарить, — внушительным басом проговорил один из конвоиров и подтолкнул меня дулом автомата в спину, так что я едва удержалась от того, чтобы не свалиться с крутой лестницы и сломать себе шею. — Еще успеешь наговориться.

Вова Крамер всплеснул руками и отозвался:

— А, значит, нас не собираются пришить?

— Зачем? — хохотнул тот. — Мы поступим по методике вашего замечательного общего друга, господина Маркаряна-старшего. Оказывается, юморным человеком был покойничек! Он сажал своего должника или просто недоброжелателя в лабиринт, и через пару суток тот готов был не то что долг выплатить или больше на Маркаряна не наезжать, а всю жизнь бомжевать, лишь бы больше не видеть вокруг себя замкнутое пространство. «Клаустрофобия» называется.

— Ага, — угрюмо добавил второй конвоир. — Мы там пошарились влегкую и набрели на такое кладбище… скелетов десять, не меньше, по всей этой галерее. Ну да че я вам рассказываю… сами увидите.

Под аккомпанемент этой милой беседы я и Вова Крамер спустились до самого центрального зала бункера и медленно направились вдоль ряда массивных железных дверей в глубь огромной искусственной пещеры. Трупов Бабкена Борисовича Маркаряна и Пугачева, конечно же, уже не было, но вода все так же хлюпала под ногами, и все так же лежал на сером бетоне огромный фрагмент металла со дна злосчастного бассейна.

…Именно на этом фрагменте и навернулся конвоир, шедший со стороны меня. Споткнулся и, стараясь удержать равновесие, схватился за мою руку. Конечно же, это было последним, что ему следовало бы сделать.

«До свиданья, мой ласковый Миша, до свиданья, до новых встреч», — как поется в олимпийском гимне Москвы-1980. И пропела бы я этот гимн, если имела бы на это время.

Но…

…Я перехватила шею опростоволосившегося парня в жестком захвате и буквально швырнула конвоира в его напарника. Который, по всей видимости, даже не успел заметить, что первый споткнулся. В шее у амбала что-то хрустнуло, и он с полного разгону врезался в своего напарника, который значительно уступал ему в размерах.

Туша первого подмяла второго, и в считаные доли секунды, пока это барахтающееся переплетение конечностей извивалось и конвульсивно разбрызгивало во все стороны холодную воду, мгновенно отреагировавший на нежданный зигзаг фортуны Вова Крамер подскочил и ударил нижнего конвоира правой ногой прямо в голову.

А я синхронно схватила за волосы его более массивного товарища и с силой ткнула того лбом в бетон. Все было кончено в какие-то доли секунды.

Парень потерял сознание.

А я уселась прямо на пол, проигнорировав, что мое платье насквозь промокло, и истерически рассмеялась. В голове брызнула оглушительная пронизывающая боль, словно раскачивались и надсадно вопили большие и малые колокола да лениво разворачивались в разные стороны ленивые веера фейерверков.

— Вот теперь верю, что ты в самом деле была на обучении в спецшколе… леди киллер! — наконец произнес Вова Крамер, резко меняя прежний свой тон на совершенно серьезный, почти угрюмый.

Я буркнула:

— У тебя-то откуда такая информация… деятель? И не надо называть меня киллером. Я никого не убивала, если только ты, не дай бог, поверил этому Савве Николаевичу. Ладно. Ну что… пошли? Надо сваливать отсюда, пока нас не пустили в расход окончательно!

— Но…

— Вова, драгоценный! Разберемся попозже! А сейчас пойдем-ка наружу… у нас там еще много дел!

— Но… что нам делать?

Я сверкнула мгновенной кривой усмешкой и, приблизив свое лицо к лицу Вовы Крамера так, что почувствовала на своих губах его легкое дыхание, проговорила:

— Есть замечательный способ… именуемый методом Колобка. Для него необходимо иметь быстрые ноги… Реализуется этот метод по известной с детства схеме: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, мусор поганый, и подавно уйду! Впрочем… еще посмотрим, кому от кого придется бегать. Хотя нет ничего неблагодарнее и глупее, чем строить из себя Рэмбо во Вьетнаме.

Я подцепила носком туфли автомат, легко подкинув его, поймала и каким-то приглушенным голосом — словно боялась, что его кто-то услышит в этом огромном пустынном бункере, так похожем на склеп ужасного великана, — добавила:

— А ведь есть человек, который знает настоящего убийцу.

— Ну где эти уроды? — Савва Николаевич, уже собирающийся сесть в машину, вопросительно глянул на широченную лестницу парадного входа, светло-серую в преддверии рассвета. — Неужели так долго открыть и потом закрыть две двери? Какой-то кретинизм.

— Может, что случилось? — предположил кто-то, а стоящий в группе своих (и не только) подчиненных Ашот пожал широкими плечами: дескать, мало ли что может еще произойти в этом доме, в котором разве что только землетрясения да извержения вулкана еще не было.

— Я не думаю, что это вероятно, — сказал Савва Николаевич. — С травмой головы многоуважаемая Евгения Максимовна, прямо скажем, не в лучшей форме… к тому же против двух вооруженных профессионалов. Нет, это маловероятно. Скорее всего, там заминка с замками. Господин Маркарян жалел на них смазки.

Сидевший в салоне «мерса» бледный, нет, прямо-таки зеленовато-бледный Гамлет Бабкенович вздрогнул. И тут же у него появился еще более основательный повод для страха.

Майор Бессонов повернулся к нему и, щелкнув пальцами, сказал:

— Ах да, чуть не забыл. Вы меня потом еще и благодарить будете, уважаемый Гамлет Бабкенович. Дело в том, что сегодня утром обнаружен мертвым неподалеку от своего дома ваш друг и по совместительству психоаналитик, некто Кругляшов. Проникающее ранение в мозг, сразу насмерть.

— Что-о? — тихо уронил Маркарян. — Как же… как же это? Этого не может быть!

— Вы сами прекрасно понимаете, что может, — отозвался Савва Николаевич. — После того как были убиты ваши друзья и ваш отец, после того, что случилось здесь, в вашем загородном доме, вы должны понимать, что с вами может произойти все, что угодно. Так что мы возьмем вас с собой, уважаемый.

— Я… ведь…

— Савва Николаевич, — подошел к нему один из его людей. — Тут вот с внешнего поста сообщают, что подъехали менты. Две машины.

— А, прекрасно, — проговорил Бессонов. — Пропускайте их. Им будет чем здесь заняться. И все-таки… где же эти два дегенерата, которых я столь поспешно назвал профессионалами?

— Я не понимаю только одного, — сказала я. — Если тут стоят все эти машины, то они каким-то образом выезжают на поверхность, так? Если, конечно, Маркарян не решил их законсервировать.

— Я спрашивал у него об этом. Он сказал, что тут имеется специальный лифт. Но он блокирован. Код от него известен только самому Маркаряну, то есть обоим Маркарянам, так что угнать машину… а ты планировала, вероятно, именно это, Женя… угнать машину тебе не удастся.

— Идиотизм какой-то, — пробормотала я. — И охота ему было ставить охрану, если эти чудеса автомобилестроения все равно невозможно позаимствовать? Хотя да… они, наверно, охраняли не столько машины, сколько сам бункер и содержимое его галерей за железными дверями.

Мы быстро и бесшумно поднялись вверх по лестнице, по которой нас проконвоировали двумя минутами раньше в противоположном направлении, и вышли в знакомый зал бассейна.

— Вот оно, начало всех неприятностей, — сказала я. — Та-а-ак!

Из выходящего на стоянку перед домом окна я увидела, что возле пугачевского «Мерседеса» остановились две милицейские машины. Захлопали дверцы, и на свет божий вылезли около десятка служителей правопорядка — и в форме, и в штатском.

Я не могла слышать, о чем говорят начальник прибывшей опергруппы и майор ФСБ Савва Николаевич Бессонов. Но эта беседа наверняка бы меня заинтересовала.

— Что тут произошло? — угрюмо спросил капитан МВД. — Убили, что ли, кого? Если скажете, что самого хозяина, все равно не поверю.

— Да и не верьте, — отозвался Бессонов и сунул в нос капитану свое внушительное удостоверение. — Но, тем не менее, все именно так и произошло. Убиты отец хозяина дома, Бабкен Маркарян, и крупный самарский бизнесмен Пугачев. Хорошо еще, что я успел воспрепятствовать беспорядкам. Вот мое удостоверение, капитан.

— А, ФСБ? — без особого энтузиазма протянул капитан. — Пострел везде поспел… Так вы что, в гостях, что ли, у него были?

— Совершенно верно. Как видите, у Маркаряна широкий спектр гостей — от офицеров ФСБ до наемных убийц.

— Значит, Маркарян убит? — так и подпрыгнул на месте капитан и повернулся к своим подчиненным: — Слыхали, мужики… вот говорят, пристрелили папашу Маркаряна!

— Да не пристрелили, — покачал головой Бессонов, садясь в машину. — Там все гораздо веселей… сами посмотрите, это надо видеть собственными глазами! Всего наилучшего! Вероятно, мы еще вернемся, чтобы более плотно заняться этим делом.

— А двоих, которые повели тех в бункер, что… ждать не будем? — тихо произнес один из подчиненных Саввы Николаевича.

— Им осталась машина. Сами доедут. Сколько можно, — как-то странно проговорил Бессонов и отрывисто приказал водителю: — Поехали!

— Э, погоди, — начал было милицейский капитан, шагнув к задней дверце машины с приспущенным тонированным стеклом, но «мерс» с Бессоновым уже тронулся и в сопровождении черного джипа «Опель Фронтера» выехал на дорогу, ведущую от виллы Маркаряна на основную автотрассу.

— Я вспомнила, где оставила свою сумочку, в которую подсунули этот идиотский взрыватель, — проговорила я. — Она была в гардеробе при бассейне… там, где вы с какими-то шалавами позаимствовали понтон. Подкинуть мне туда взрыватель мог любой. Кто угодно мог. Гниды!

— Злобность — нехорошее чувство, — откомментировал Крамер, продолжая с интересом наблюдать за действиями ментов и фээсбэшников. — Кому уж тут злобствовать — так это мне. Всех моделей растащили, теперь их еще и менты буду прессовать. Как бы те товарную форму не потеряли.

— О своих девочках не беспокойся, — усмехнулась я. — Их, в отличие от нас, не водили в бункер, чтобы то ли завалить, то ли запереть в подземелье, что в принципе почти одно и то же.

— «Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадтский лед», — пропел Вова, а потом, с привычной шутовской миной перейдя на характерный говор Леонида Ильича Брежнева, проговорил: — Ну шо, дарагие таварищчи? Предлахаю нахрадить товарищчей Охотникову и Крамера!

Он быстро взглянул на меня и усмехнулся, но тут же усмешка исчезла с его лица: я раскрыла сумочку и вынула из нее маленький серебристый пистолет, а потом проверила наличие в нем полной обоймы.

— Это что… твои киллерские принадлежности?

— Да, — коротко ответила я. — Возьми себе еще автомат. Ну что, поехали за ними? И о киллерах… не надо больше.

— Я смотрю, у тебя есть конкретные предложения, на чем именно ехать. Да… на «Паджеро»! Мы на нем с девчонками сюда приехали. Хозяину он все равно пока что не понадобится, а мне вот очень даже… Тем более что у меня есть ключи, пульт управления от сигнализации и от бортового компьютера. Да там и не заперто.

Я вскинула на плечо автомат Калашникова и молча кивнула головой.

…Мы вылезли из окна первого этажа, потому что воспользоваться главными дверями не представлялось возможным. Нам удалось, оставшись незамеченными, залезть в машину и завести двигатель. Вот здесь нас и заметили люди Ашота и бросились наперерез с явной целью схватить нас, обезоружить и навешать нам так, чтоб другим было неповадно. Увидев действия службы безопасности виллы, несколько человек из опергруппы бросились вслед за ашотовскими парнями — принять участие в поимке темных личностей, собирающихся незаметно покинуть дом, в котором произошло убийство.

Мы впрыгнули в машину и… увидели там рыжие волосы и бледное, напуганное лицо Ани. Той девушки, на которую положил глаз сам Бабкен Маркарян. Ныне покойный.

— Ты… откуда здесь? — изумленно спросил Крамер. — Тебе как удалось ускользнуть?

Она пробормотала что-то неразборчивое. В глазах модели горели настороженные, пугливые огоньки.

— Понятно, — сказала я. — Молодец, Анька! Под шумок…

— Лезут!! — предостерегающе засипел Вова, толкая меня в бок и включая зажигание.

— А глаза добрые-добрые!! — не по-детски громко заорала я и, высунув из окна автомат, дала короткую очередь по преследователям — нет, не на поражение, а для оказания устрашающего морального эффекта.

Те дружно бросились на землю, а двое, вероятно, самых продвинутых, пригнувшись, продолжили передвижение короткими перебежками. Один оказался в нескольких метрах от машины, когда Аня широким жестом открыла дверцу со своей стороны и ласково проговорила:

— Ну че, козел… добро пожаловать!

Тот машинально вскинул ладони, увидев в руках молодой женщины маленький пистолет, и тут же негромкий хлопок выстрела бросил его на колени… парень вздрогнул, словно к его телу приложили раскаленное железо, и упал лицом вперед. Убит?!

— Да ты что же это, сука! — взревел Крамер. — У тебя что, руки чешутся?!

— А что же я должна была…

— Да заткнись ты, блядь! — грубо рявкнул Вова, въезжая прямо в забор и снося два его пролета. За нашим «Мицубиси Паджеро» уже поспешно трогались с мест автомобили и людей Ашота, и оперативников. — Зачем ты стреляла в этого парня? Это же охранник Маркаряна… что он тебе…

— Да что ты читаешь мне мораль? — в свою очередь вспылила она, прерывая его на полуслове.

Крамер буркнул что-то под нос. Машина набирала скорость, мы понеслись вперед.

Я взглянула в зеркало заднего вида и произнесла:

— Ну ладно… будем считать, что от этих мы оторвемся. Жалко, что мне не удалось взять из бункера маркаряновскую «Порше»… я там уже присмотрела.

— «Порше»? — угрюмо переспросила Аня.

— Это такая колымага, которая берет с места сто километров в час за три с половиной секунды, — отозвался Вова Крамер. — Конечно, не по такой дороге на ней ездить, но все равно… двести, а то и двести пятьдесят и по нашим колдобинам можно врубить. Конечно, если за рулем буду сидеть я.

— А на этой мы догоним Бессонова? Они выехали за несколько минут до нас.

— Быть может. Не оставлять же им Гамлета Бабкеныча? — буркнула я.

— Зачем он нам?..

— Нет, если вы чего-то опасаетесь, то можете выйти, — буркнула я.

— Выйти? Так это ведь наша машина!

— Ладно, Вова, — проговорила я, — вот только не надо стоить из себя напуганного хомячка. Я знаю, ты тоже не лыком шит. Помоги! Все-таки нужно попытаться забрать у них Маркаряна, ведь они его убьют!

Крамер что-то негромко буркнул себе под нос…

— Куда мы едем? — пугливо спросил Маркарян.

— Дела решать.

— Какие дела?

— А что, у нас мало дел?

— Я не… не понял… Я, конечно, выпил… но куда… ведь папа, он…

— Репертуар не изменился, — насмешливо проговорил кто-то из сидящих с Бессоновым и Маркаряном в одной машине. — Все тот же набор: «не понял», «че за дела?» и «кажется, я выпил больше нормы». И вообще, Савва Николаевич, все-таки напрасно вы посадили его в одну машину с нами. Окружающей атмосферы он явно не озонирует.

— М-м-м… — пробурчал Маркарян.

— За нами едет какая-то тачка, — объявил шофер. — Метров триста от нас. Наверно, нагоняет.

— Это, вероятно, наши отстающие.

— Пока не видно. На чем они должны ехать, Савва Николаевич?

— На «Волге».

— Черной?

— Да.

— Машина черная, но «Волга» это или нет — непонятно. Слишком далеко.

— Да это, наверно, Женя, — вдруг пробурчал Маркарян, который со свойственной нервным натурам быстротой мгновенно перешел от полного отчаяния к столь же полному пофигизму. — Просекла, что вы меня куда-то этапируете, и соскочила от ваших недоделков. Щас она вас разделает под орех!

Шофер рассмеялся, а Бессонов, напротив, угрюмо насупился и, повернувшись к Маркаряну, негромко, вкрадчиво спросил:

— Простите, Гамлет Бабкенович… вы что, так уверены в профессионализме вашего телохранителя? Как я успел заметить, выглядит она недурно, да и язык у нее подвешен, но что касается… кто она вообще такая?

— А пусть она сама ответит на этот вопрос, — уже вполне ясным и осмысленным голосом ответил Маркарян. — Вот сейчас подъедет — и ответит.

Савва Николаевич поджал губы и сухо бросил водителю:

— Увеличьте скорость.

— А-а-а, — почти радостно протянул Маркарян. — Вот то-то же! Кстати, ребята… я, конечно, понимаю, что вы можете меня замочить, но любой вид смерти я предпочту помиранию от похмелуги и сушняка.

— Это джип, — вдруг заговорил водитель. — По-моему, на этом джипе приехал тот тип, с телками из агентства.

— Крамер? Но его там не может быть, он же в бункере с…

Бессонов резко повернулся к Маркаряну и, неожиданно схватив его за ухо, выхватил из внутреннего кармана пистолет и приставил его к левому виску Гамлета:

— Ты у меня сейчас собственные мозги жрать будешь, сука! Кто все это устроил, говори!

Маркарян засмеялся хриплым, каркающим смехом и пожал плечами с таким беззаботным видом, словно у него спросили, который час, а у него не оказалось часов:

— Ты же умный, вот сам и выясни!

Бессонов оттолкнул владельца гипермаркета «Король Лир» и, опустив стекло, высунул голову и посмотрел назад — туда, где уже буквально в нескольких десятках метров позади стремительно мчался джип «Мицубиси Паджеро». Джип двигался с поразительной скоростью, нагоняя «Мерседес» покойного Пугачева буквально на глазах. Вероятно, за рулем был очень хороший водитель. Потому что по этой раздолбанной дороге делать примерно двести с хвостиком километров в час мог только безумец или же человек, способный буквально срастаться с машиной в одно целое.

Бессонов вынул мобильный телефон и, быстро набрав номер, проговорил:

— Николаев, видишь «хвост»? Черный джип «Мицубиси Паджеро». Он следует за нами. Сними его с трассы. Да… совсем сними!

— А вы уверены, Савва Николаевич, что это… не наши же люди? — встревоженно спросил кто-то.

— Уверен. Если бы это были мои, то они позвонили бы мне на мобильный!

«Опель Фронтера», который ехал перед «шестисотым», пропустил авто с шефом вперед и, снизив скорость, в один момент поравнялся с «Мицубиси». Тонированные стекла синхронно опустились, и из-за них вынырнули дула автоматов.

Вова Крамер затормозил так резко, что у меня перехватило дыхание от врезавшегося в грудь ремня безопасности. «Опель Фронтера» с людьми Саввы Николаевича пролетел вперед, но тут же резко сбросил скорость… его развернуло поперек дороги, но подчиненные Бессонова быстро выправили ситуацию и снова почти поравнялись со снизившим скорость «Мицубиси».

Из окон хлестнули сухие автоматные очереди, но Крамер успел вывести свою машину из сектора обстрела, снизив скорость еще больше.

— Держи руль! — проговорила я, после того как Вова с трудом удержал машину на трассе после такого резкого торможения, которого не постыдился бы и сам Михаэль Шумахер.

— Что-о?

— Держи руль прямо, чтобы мы не скатились в кювет!

И я, опустив стекло со своей стороны, высунулась едва ли не до пояса — на что не осмеливались фээсбэшники или кто они там были на самом деле — и засадила едва ли не целую обойму в упор — в заднюю панель «Опеля».

С грохотом разлетелось заднее стекло, выбитым глазом вытекла правая фара, и «Опель Фронтера», взлетев на маленький мостик с предваряющим въезд кривым знаком «10 т», внезапно отвернул куда-то влево и, сокрушив хлипкие перильца, пролетел по воздуху не меньше двадцати метров и, со всего размаху ударившись передним бампером о землю, перевернулся… Несколько раз прокатившись по земле, он снес с десяток молодых березок, переломал тучу разлапистых пыльных кустов черной смородины — и, проутюжив несколько метров грунта на одном боку, застыл неподвижно. Нет, он не взорвался, как это обычно происходит в голливудских боевиках, несмотря на то что бензобак его был прострелен моей автоматной очередью. Просто, для того чтобы произошел взрыв, нужен целый ряд условий: неполный бензобак, определенная концентрация бензиновых паров, которые, собственно, и взрываются, и хотя бы незначительный доступ воздуха. А не просто одна пуля в бензобак — раз, и готово.

Но «Опелю» и без того хватило — вероятно, одна из пуль, выпущенных мной, убила или тяжело ранила его водителя.

— Стреляй, стреляй, Женя!! — завопила Аня, увидев, что наши визави на полном ходу слетели с трассы, и я, пустив вдогонку еще одну — последнюю — очередь, рухнула обратно на сиденье.

Вова Крамер снова увеличил скорость, потому что «мерс» с Бессоновым успел довольно неплохо оторваться.

Как ни старались они уйти, им это не удавалось. Крамер выжимал все возможности из своей машины, а вот у водителя Бессонова, по всей видимости, никак не получалось употребить всю мощь великолепного мерседесовского двигателя на святое дело отрыва от погони — громадное шикарное авто то и дело подбрасывало на колдобинах, и он волей-неволей был вынужден снижать скорость из-за угрозы загреметь в кювет. Проклиная при этом своего преследователя и удивляясь, как мы успеваем объезжать эти проклятые российские выбоины!

— Попробую по колесам, — сказала я, отдышавшись. — Сейчас…

И, вынув свой маленький серебристый пистолет, я сняла его с предохранителя.

— Только будь осторожна, — проговорил Вова. — Они могут ответить.

Словно в подтверждение его слов, из окна «мерса» высунулась рука с пистолетом, и раздалось несколько одиночных выстрелов. Крамер резко отвернул в сторону, отчего машина только каким-то чудом не вылетела в кювет — вероятно, потому что в последнюю секунду он все-таки успел обуздать «железного коня». Но, несмотря на все эти предосторожности, одна из пуль все-таки попала в лобовое стекло. Более того, она задела правое плечо Ани, и оно немедленно начало обильно кровоточить.

Вова Крамер злобно выругался, а я, сжав зубы, высунула руку из окна и несколько раз выстрелила, метя по колесам.

— Е-есть! — дурным голосом заорал Вова Крамер, увидев, что внезапно огромное литое тело «Мерседеса» вдруг занесло влево, завизжали тормоза, и автомобиль — словно в замедленной съемке — юзом сполз с трассы, поднимая тучи пыли. — «И нет нам покоя-а… га-ари, но живи… погоня, погоня, погоня, погоня… в горррячей кррови!»

Машины остановились.