Глава 5
— Он? — спросила я Беккера, сидящего на диване, описав ему человека, которого в этот момент видела сквозь полупрозрачную занавеску.
— Он, — уверенно ответил Валерий Павлович.
Молодцеватый мужчина лет около тридцати закрывал дверцу новенького автомобиля «Пежо». Мужчина был очень сухопарым, худым настолько, что его лопатки, оттопыривая футболку, смешно торчали, подобно начинающим расти крыльям. Зато когда он обернулся и я увидела его глаза, мне как-то расхотелось считать его не умеющим летать птенцом. Он зыркнул на калитку таким взглядом, что в памяти сразу же промелькнуло определение, данное Валерием Павловичем:
«Шакал!» Так я и решила про себя называть человека, явившегося по приказу Беккера.
Шакал не спеша пошел к калитке. Он держал свои длинные худые руки так далеко от туловища, что они напоминали коромысло. Или же можно было предположить, что он нес в них два арбуза, выронил и так и пошел дальше, не сменив позы.
Нажав на кнопку звонка, Шакал широко расставил ноги, смешно обтянутые слегка потертыми джинсами, уперся одной рукой в стену и деловито стал постукивать пальцами по домофону. Во второй руке он держал кожаную папку, чем-то набитую.
— Голова на палочке, попа на мочалочке, — тихо пропела я, успокоившись тем, что этот тип вряд ли может служить серьезной угрозой для жизни моего клиента.
Беккер ухмыльнулся и сказал:
— Ты его недооцениваешь. Иди открой, а то паренек притомился.
Я не стала прибегать к услугам домофона и намеревалась неожиданно появиться перед гостем. Однако это мне не удалось, так как привязанные Виталькой волкодавы при моем появлении на крыльце дома подняли неистовый лай. Они бешено кидались из стороны в сторону, пытаясь сорваться с цепи. Но ошейники только впивались в их шеи, и псы временами начинали хрипеть.
В них, наверное, горела жажда отомстить за мой вчерашний побег, а один уж точно желал взять реванш за удар скалкой.
Я неторопливо открыла дверь, на всякий случай в уме прокручивая возможные варианты нападения Шакала и моего отражения их. Когда дело дошло до последнего замка, за дверью послышались тихие матерные проклятия. Я насторожилась. Затем рванула дверь на себя. Шакал неожиданно махнул рукой прямо перед моим носом. Реакция у меня мгновенная — резко выбросив вперед и вверх правую ногу, я ударила Шакала прямо под дых.
— Кха! — только и мог произнести он, сразу же согнувшись.
Я нанесла второй, более сильный удар, по его спине локтем, и Шакал, от боли выкатив глаза, рухнул на землю. Я наклонилась, схватила посетителя обеими руками под мышки и втащила на территорию двора.
Затем перевернула на спину и наступила одной ногой на горло.
— Чего руками машешь? — тихо, но с угрозой произнесла я.
— Ты чего? Ты кто? — хрипел Шакал.
— А ну-ка, что там у тебя в авоське? — я наклонилась и попыталась взять из рук беспомощно распластанного на земле парня его папку. Но тот так вцепился в нее, что пришлось вновь применять силовые методы.
Я крепко обхватила одной рукой запястье Шакала и большим пальцем с силой нажала на одну из болевых точек. Пальцы его руки беспомощно и послушно разжались.
— Вот так бы сразу, — издевательски заметила я.
— Ногу убери…. — прохрипел Шакал, стуча одной ладонью по земле.
В борьбе это служит сигналом боли у противника, который заставляет его капитулировать.
— Не будешь дергаться? — спросила я, тряхнув головой.
— Нет.
— Ладно. Только лежи. Не заставляй меня волноваться, мой мальчик, — предупредила я и стала расстегивать «молнию» на папке Шакала.
— Ты кто? Ты чего на меня накинулась? — залепетал он, потирая шею.
— А чего ты руками машешь перед дамой, а?
— Перед дамой? Ничего себе дама… Да я пчелу отгонял! Привязалась, сволочь, я отмахнуть хотел. Вон она и сейчас жужжит!
Я прислушалась. Где-то над моей головой на самом деле раздавалось назойливое пчелиное жужжание.
— Ну что ж, извини, — сказала я.
Шакал попытался встать.
— Лежи, лежи-и! — с угрозой чуть повысила голос я, вновь резко наступив ему на горло.
— Убери… — захрипел тот. — Я буду лежать.
Я убрала ногу.
— Ты кто? — не унимался Шакал.
— Домохозяйка, — пожав плечами, сказала я.
— Домо…? Где тебя такую взяли-то? И чего ты по сумкам шаришь тогда?
— А мне Валерий Павлович сказал, что ты продукты доставить должен.
— Я принес, все принес, — залепетал Шакал. — С процентами.
— Та-ак, — протянула я, заглядывая в папку.
Она была набита деньгами. «Вот о чем Беккер говорил с ним по телефону!» — пронеслось в моей голове. Я стала прощупывать папку со всех сторон. Между деньгами определенно лежал еще какой-то предмет.
— Что это? — хитро протянула я, запустив руку внутрь папки.
Через минуту моя рука извлекла «ПМ», совсем новенький, необстрелянный.
— А пушечка что же, — язвительно процедила я, — на закуску?
— Да деньжищи-то какие везу… Я ж о защите подумать был должен, — испуганно стал оправдываться Шакал.
— Это мы конфискуем, — заявила я. — Ладно, идем. В доме разберемся. И не вздумай меня провоцировать резкими движениями.
Стреляя из стороны в сторону маленькими, глубоко посаженными глазками, Шакал осторожно поднялся.
— Иди вперед, — сказала я ему. — Шагай! Дернешься — будешь завтраком вон тех милых животных! — я кивнула на волкодавов, по-прежнему рвущихся с цепи. — Предупреждаю; они не слишком любезны, — и я жестом указала Шакалу на свою рану.
Миновав тропинку, ведущую к дому, мы друг за другом вошли в особняк. Беккер по-прежнему сидел на диване, только глаза его были наполнены тревогой и нетерпением.
Увидев нас, он поднялся и неожиданно двинулся навстречу.
— Щенок! — воскликнул Валерий Павлович, схватив Шакала одной рукой за грудки. — Как ты смел! Да я тебя… Да я… — он стал трясти и без того перепуганного парня изо всех сил, кстати, неизвестно откуда у него в этот момент взявшихся.
— Да я все пр-привез, Палыч! — заикаясь, бормотал Шакал. — Все до копейки! Ну, ты! — одновременно вызывающе и умоляюще обратился он ко мне. — Скажи ему, ты же видела!
— Деньги здесь, Валерий Павлович. — Я постучала по папке.
— Ты че, Палыч? Я ни на час не опоздал, даже раньше приехал! Ты че?
— Та-ак, — решила я остановить Шакала на полуслове, — Валерий Павлович, мы далеко не уйдем. А ну-ка, выкладывай, — я кивнула пареньку, — с чего все началось?
Шакал недоумевающе посмотрел на нас обоих, но Беккер, неторопливо вернувшись к дивану, сказал:
— Рассказывай.
— Чудные вы, ей-богу, — пролепетал Шакал, вытирая ладонью пот со лба.
В следующие несколько минут мне пришлось выслушать историю, к сожалению, в наше время ставшую банальной. Год назад Шакал взял у Беккера солидную сумму в долг под проценты. Клялся возвратить ее не более чем через три месяца, а вот с выполнением обещанного решил почему-то повременить. Вероятнее всего, он надеялся на доброту и без того богатенького Валерия Павловича, который вряд ли бы, по его мнению, стал «нюни разводить» из-за столь мелких для него бабок. Надеялся Шакал еще и на давность своих взаимоотношений с Беккером. Однако Валерий Павлович «простить»
Шакалу долг не захотел, так как тот в одном деле подставил его по-крупному. Предал, если говорить языком более литературным.
Последняя неделя стала своего рода кульминацией выяснения отношений между должником и взаимодавцем. Беккер требовал свое, не забывая о набежавших процентах. Шакал упрямился, так как отдавать, собственно говоря, к тому моменту ему было нечего — прогорел. В конце концов, дело дошло до того, что неизвестные Валерию Павловичу «сопляки», бритоголовые, а точнее сказать — безголовые ребятки лет семнадцати-восемнадцати стали встречать его повсюду с угрозами. Не угомонишься, мол, не только долга не увидишь, но и самого себя тоже.
Беккер, конечно, являлся фигурой более солидной и методы воздействия тоже имел более действенные и внушительные.
Одним только серьезным разговором нанятых им людей с должником он смог добиться не только прекращения наездов, но и обещания вернуть все в строго назначенный день.
— Вот я и привез, как договорились, — закончил Шакал свой рассказ. — У меня еще вчера вечером все готовенькое лежало.
Я боялся, что ребята твои приедут проверить, готов ли я к отдаче. А тут ты своим звонком… А че у тебя случилось-то?
Удивление Шакала было вполне правдоподобным. Поэтому к концу его рассказа я практически не сомневалась в правдивости его показаний и непричастности к событиям вчерашнего вечера.
— Ты подумай, Палыч, — продолжал он, — если б я хотел.., наехать, я б деньги эти не собирал. — Шакал кивнул на папку— А то всю родню ведь обобрал и хату свою продал. Хочешь — проверь. У мамы теперь числюсь.
— Проверю, за мной не завянет, — сказал как бы по инерции Беккер, но по его глазам я увидела: он догадался уже, что пошел по ложному следу.
— Короче, — вмешалась я, — отваливай восвояси, и чтоб не только ты сам, но и имя твое на слух Валерию Павловичу не попадалось!
— Убирайся из города! — категорически заявил вдруг Беккер.
— Но куда? Как? У меня же ни гроша.
— Наезжать на меня нашел силы и средства? А теперь, чтобы отъехать отсюда, поищи. Мамину квартиру продай… Делай что хочешь, но чтоб я о тебе не слышал больше!
— Чего стоишь? — прикрикнула я. — Выход свободен.
Шакал зыркнул на нас своими маленькими глазками, но уже не зло, а боязливо и беспомощно и неторопливо побрел к двери.
Я пошла за ним, чтобы запереть калитку.
Выходя, за спиной я слышала тяжелое дыхание Валерия Павловича. Он все еще никак не мог успокоиться.
— Ну что, — спросила я, вернувшись, — вычеркиваем этого из списка подозреваемых?
— Вычеркиваем, — тихо ответил Беккер и махнул рукой.
Пошатываясь, дойдя до дивана, Валерий Павлович тяжело опустился на него. Я же сочла нужным заметить:
— Вставать вам еще не рекомендуется.
Поберегите себя. Зачем вскочили? Я бы и сама с ним разобралась.
— Ненависть меня подняла, Женя, ненависть! А насчет того, что поберечься надо, так мне это делать сейчас просто некогда. Развязывать этот узел поскорее надо, и я должен во всем сам разобраться.
— У вас есть какие-то планы? — спросила я.
— Дальнейшие шаги я себе смутно представляю, хотя… На завод не мешало бы съездить, бумажки пошевелить. Бухгалтер у меня недавно уволилась, в другой город переехала, якобы за мамой престарелой ухаживать.
Но я подозреваю, что там не все так гладко.
— А может, все-таки хотя бы до вечера отлежитесь? Доктору ваша идея вряд ли понравится. Кстати, он в скором времени обещал подъехать. Подведете человека…
— Ты уколы делать умеешь? — Беккер резко прервал мои разглагольствования.
— Умею. И не только уколы. Моя профессия предполагает более глубокое знание если не всей медицины в целом, то хотя бы сестринского дела, — отозвалась я. — Естественно, я могу действовать только по предписанию врача, по поставленному им диагнозу или оказывать первую помощь.
— Позвони сейчас Григорию Семеновичу, поинтересуйся, какие процедуры он намеревался осуществить в этот приезд. Если можешь с ними справиться, поблагодари его за участие и сделай все сама, если нет — скажи, чтоб ехал скорее. Не могу я сейчас терять время.
«Похоже, мне еще и секретарем придется у него быть», — заметила я про себя, однако не стала перечить и набрала номер доктора. Мое сообщение Григорий Семенович, мягко говоря, воспринял без восторга. Вероятно, он решил, что ему вообще нашли замену в моем лице. Стал говорить о важности правильно проведенной перевязки, о губительных последствиях неверно выполненной инъекции и так далее. Выслушав его кипящую ядом речь, я поспешила уверить доктора в том, что моя врачевательная роль исключительно временная и будет она продолжаться до тех пор, пока Валерий Павлович не почувствует себя в безопасности и не откажется от услуг телохранителя.
Похоже, мне так и не удалось убедить Григория Семеновича, и он в оскорбленном состоянии духа повесил трубку. Беккер уже, по всей видимости, на это было глубоко наплевать. Во всяком случае, в данный момент.
Конечно, будь рядом Виталька или Юлия Николаевна, они бы не дали в обиду глубоко ими уважаемого Григория Семеновича, заботясь, наверное, о будущих с ним взаимоотношениях. Я сама, честно говоря, беседуя с доктором, чувствовала себя неловко, но сейчас передо мной стояли цели несколько более высокие и важные, нежели удовлетворение амбиций отдельного человека.
— Я, пожалуй, душ приму, — проворчал Беккер.
— Да вы что! — воскликнула я. — Рану же нельзя мочить!
— Но я не могу предстать перед сотрудниками в таком виде! — Беккер попытался отодрать от волос запекшуюся кровь. — Никто не должен ничего подозревать. Я явлюсь перед всеми как ни в чем не бывало. Пусть знают, что Беккер не лыком шит! — Валерий Павлович на некоторое время замолчал, а потом добавил:
— Я бинт снимать не буду, а ты потом его сменишь на свежий.
Да, и приготовь мне свежий костюм. Комната на втором этаже, третья дверь справа.
Найдешь там что-нибудь в гардеробе на свой вкус.
— Не-ет… — протянула я, покачивая головой, — так дело не пойдет. Пока вы будете в душе, я вынуждена буду неусыпно торчать под вашей дверью, дабы чего-нибудь непредвиденного не произошло. Ведь у вас и голова в вашем состоянии закружиться может… Советую — пользуйтесь прохладной водой. А наряд себе подберете потом сами…
Валерий Павлович хотел было что-то возразить, но потом просто махнул рукой, сказав:
— Черт с тобой, идем.
Он встал и покачнулся. Я тут же подскочила и взяла его под руку.
— Я вам по ступенькам подняться помогу. Незачем сейчас силы понапрасну терять, они сегодня еще пригодятся для дел более важных.
Такая мотивировка Беккеру пришлась по вкусу, и он, пользуясь моей поддержкой, не спеша стал подниматься на второй этаж.
Когда мы оказались перед дверью ванной комнаты, я сочла нужным проверить, все ли там в порядке. Валерий Павлович стал, конечно, убеждать, что в его дом практически невозможно проникнуть. Однако мой богатый опыт говорил об обратном, поэтому я настояла на своем.
Ванная оказалась довольно просторной и отделанной, как, наверное, и все в этом доме, с большим вкусом. Стены и пол, выложенные черным кафелем, сверкали. Они были отполированы до такой степени, что в них я видела свое отражение почти так же хорошо, как и в зеркальном потолке. Белая импортная сантехника также сияла. На общем черном фоне она смотрелась очень вы, годно.
Я осмотрела каждый угол, открыла дверцу высокого пенала для белья, на всякий случай даже краны проверила и только тогда сказала Беккеру:
— Путь свободен.
Он улыбнулся и шагнул через порог. Я же осталась в коридоре. Однако, судя по тому кряхтенью, которое через минуту стало раздаваться за дверью ванной, Валерию Павловичу определенно требовалась помощь: он не мог справиться с одеждой с помощью одной только руки, ведь вторая из-за ранения вынуждена была бездействовать. Еще через минуту стали доноситься отрывистые ругательства, которые, как мне показалось, Беккер произносил, сцепив зубы.
— Валерий Павлович, — произнесла я с несколько вопросительной интонацией.
— Все в порядке, — буркнул он, из чего стало понятно: показывать свою слабость и прибегать к моей помощи по пустякам он не хочет.
Наконец зашумела вода, и я вздохнула с облегчением, будто сама пережила все то, что пережил несколько минут назад Беккер.
Он фыркал, ойкал, покряхтывал, и я подумала, что, следуя моему совету, Беккер действительно пользуется прохладной водой.
Вскоре Валерий Павлович появился передо мной заметно посвежевший, более бодрый, улыбающийся. Казалось, он даже помолодел на пару лет. Беккер замотался в большое махровое полотенце, оставив голыми только плечи и ноги ниже колен. Я сразу же посмотрела на свисающий, намокший бинт и увидела, что из-под него покатились капельки красного цвета.
— Срочно перевязать вас надо, — сухо сказала я, — идемте.
Я проводила Валерия Павловича на этот раз в его комнату, ту, о которой он недавно говорил. Сама же бегом спустилась вниз, чтобы прихватить сумку, доставленную ночью Юлией Николаевной из аптеки. На ходу отыскивая в ее содержимом бинт, я, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, бросилась назад, на второй этаж.
Беккер стоял перед зеркалом и большими ножницами разрезал бинт.
— Давайте, — сказала я и взяла ножницы в свои руки.
Вскоре бинт упал на пол, и я начала делать новую повязку. Беккер вел себя по-настоящему мужественно: не издал ни звука, хотя по зажмуренным глазам было видно, какую боль причиняют ему мои действия.
Проникшись к клиенту уважением и сочувствием, я помогла ему с выбором гардероба, отыскав среди довольно большого количества вещей костюм и сорочку попросторнее.
Они, на мой взгляд, не должны были доставлять Беккеру неудобств и боли при движении.
— Отвернешься или как? — несколько игриво спросил Беккер.
— Или как, — в том же духе ответила ему я и, поставив руки в боки, стала смотреть на него в упор.
Валерий Павлович неожиданно засмущался, но, не желая показать своего поражения в этой маленькой схватке, расслабил узел полотенца, и оно скользнуло на пол.
Оставшись в одном нижнем белье, с ухмылкой на лице Беккер накинул на спину рубашку, легко просунул в рукав одну руку, а вот со второй поступить так же ловко не получилось: раненое плечо давало о себе знать.
— Давайте уж, — посмеиваясь, сказала я и, подойдя ближе, стала помогать ему.
Беккер подчинился нехотя. Однако в тот момент, когда я затягивала на его шее галстук, произнес:
— Ах, как приятна такая помощь со стороны милой молодой леди! — и попытался обнять меня за талию.
Я увернулась и, погрозив ему пальцем, вышла из комнаты, дабы и самой привести себя в порядок. В коридоре, как раз напротив комнаты супругов, стоял небольшой журнальный столик и кресло. Сбегав вниз за косметичкой, я плюхнулась в него и занялась корректировкой своего внешнего вида.
Вскоре Беккер предстал передо мной, надушенный дорогим одеколоном, гладко выбритый. В общем, выглядел он на все сто, хотя был, наверное, бледнее обычного и морщился периодически от внезапных приступов острой боли.
— Похоже, и мне придется что-то более приличное приодеть, — сказала я, восхищенно осмотрев Валерия Павловича.
— Да и так ничего, — без всякого лукавства ответил он, однако добавил:
— Хотя нет, лучше переоденься. Заскочим куда-нибудь на обед, иначе я и двух шагов не сделаю, на одной-то минералке.
— Советую заглянуть в список докторских рекомендаций, Григорий Семенович там и насчет питания что-то написал, — заметила я.
— Загляну, загляну, — отмахнулся Беккер, — давай пошустрее.
Я быстро облачилась в немнущееся бежевое платье стреч, которое у меня в таких ситуациях всегда с собой, надела туфли на небольшом каблуке. Такой наряд в случае возникновения необходимости не мешает полноценной защите клиента. Во всяком случае, ногами в нем махать я могу не хуже, чем в брюках.
— Куда я ключи от машины подевал? — спросил Беккер, почесывая в затылке.
— А разве Юлия Николаевна не на ней уехала? Ах, да все равно, ключи вам не понадобятся, — заметила я.
— Почему же? — удивленно вскинул брови Валерий Павлович.
— Лучше ехать на моей машине. Во-первых, безопаснее. Вашу-то в городе хорошо знают. Во всяком случае те, кто за вами охотится. А во-вторых, вести машину вы сейчас не сможете…
— Ты права. Идем.
Я захватила свои ключи, не позабыв и об оружии, которое спрятала в сумочку, и мы двинулись на выход, но сначала мне пришлось освоить тайны замков на дверях дома Беккеров, поскольку Валерий Павлович в своем теперешнем положении справиться с ними не мог, а у меня не все получилось с первого раза.
Выйдя на крыльцо, я сначала окинула цепким взглядом двор. Волкодавы вели себя спокойно и зарычали, только увидев меня.
Значит, можно было надеяться, что вокруг дома все «чисто». Я двинулась впереди Беккера и, дойдя до калитки, поступила так же, как и минуту назад: сначала прислушалась и только потом, убедившись, что за ней нет посторонних подозрительных звуков, и велев Валерию Павловичу прижаться к стене, вышла на улицу и стала ее осматривать. Когда я убедилась, что Беккеру ничто не угрожает, я тщательно осмотрела свою машину, открыла ее, а затем вернулась к Валерию Павловичу, чтобы обеспечить ему прикрытие по пути к автомобилю.
Когда мотор моего «Фольксвагена» заурчал, мы оба вздохнули с облегчением. Выехав в город, я не переставала быть предельно внимательной, одновременно следя за дорогой и оглядывая потенциально опасные места на улицах.
— Здесь заверни, — Валерий Павлович махнул рукой направо, — возле ресторана притормозишь.
— А может; это вы зря? — обратилась я к Беккеру.
— Что?
— Ну, насчет ресторана. Опасно же.
— У меня там свои люди. Если что — предупредят. Вернее, давно бы предупредили, позвонили бы домой.
— Доверяй, да проверяй, — я ухмыльнулась, но все же повернула в указанном месте.
— Проверены уже, — ответил Беккер. — Да и ты, как я убедился, не из робкого десятка.
Вскоре на правой стороне улицы я увидела эффектную вывеску из крупных золоченых букв, отражающих солнечные лучи и сияющих издалека. Я прочитала вслух:
— «Дон Диего». Нам сюда?
— Угу, — промычал Беккер.
Стекла окон ресторана были тонированы чуть ли не до черноты, поэтому трудно было угадать, что ожидает за ними. Я остановилась и, размышляя, еще несколько минут наблюдала за бегающими за стеклами разноцветными огоньками:
— Что-то не встречают… — задумчиво произнес Беккер.
— Хотите, причину назову? — ухмыльнувшись, предложила я.
— Ну? — не понимая, что я имею в виду, спросил Валерий Павлович.
— Здесь всех встречают так, как вас?
— Нет, конечно. Я едва ли не единственный.
— Вы на чьей сейчас машине?
— А-а-а! — воскликнул Беккер и хлопнул себя по лбу здоровой рукой. — Тогда нечего сидеть, давай выбираться.
— Сидите, — остановила я его, — я вам дверь сейчас открою.
Я быстро выбралась из машины, огляделась и, обойдя ее спереди, открыла дверь Валерию Павловичу и подала ему руку. Он отмахнулся и, сцепив зубы, вышел сам.
— Не торопитесь, — рекомендовала я, — вы еще слишком слабы.
Беккер сделал вид, что не слышит, однако, когда я закрыла машину и мы двинулись вперед, он уже не так торопился, как поначалу.
Я показалась в дверях первой и, спиной прикрывая Беккера, стала оценивать окружающую обстановку. Внутри из посетителей были всего две пары, которые на мое появление никак не отреагировали. Молоденький парень как смотрел очарованно и влюбленно на свою Джульетту, так и продолжал смотреть, а сидящий за соседним столиком седоволосый господин ни на минуту не оторвал взгляда от своей тарелки. ровно так же, как и его молчаливая спутница.
Я кивнула Беккеру, и мы сделали несколько шагов в глубь зала; И только тогда его заметили.
— Валерий Павлович! — радостно и в то же время удивленно воскликнул, семеня навстречу нам, длинный и худой мужчина лет сорока. — Не ждали, не ждали. Так необычно! — Встречающий явно чувствовал себя неловко, во всяком случае его взгляд напоминал взгляд нашкодившего ребенка.
Мне выражение его лица не слишком понравилось, хотя внутренне я понимала, что такое поведение может быть вызвано действительно неожиданным приездом важного человека. Наверное, Беккер обычно предупреждал о своем визите, делал заказ заранее или избирал какой-нибудь другой способ.
Тем не менее в целях соблюдения безопасности я внутренне еще более насторожилась.
— Суфлер, — обратился Беккер к длинному, — мы с девушкой уединимся.
— Как пожелаете, — слегка склонив голову, ответил встречавший, имевший такое странное прозвище.
Вслед за этими словами он засеменил впереди нас, и вскоре мы с Валерием Павловичем восседали за столом в маленькой, похожей на вагонное купе комнатке, обитой богато выглядевшей темно-бордовой тканью. По обеим сторонам от стола на стенах висели миниатюрные бра, горевшие мягким приглушенным светом. В общем, это райское местечко определенно было рассчитано на людей, ищущих интимной обстановки.
— Ка-ак? — несколько горделиво поинтересовался Беккер, намекая как раз на то, о чем я буквально секунду назад подумала.
Мне тут же захотелось отбить у него всякое стремление к любому другому сближению, кроме рабочего, поэтому я поспешила заметить:
— Да ничего… И где только ваши семнадцать лет, да? Жаль, жаль… С молодостью уходят шансы на многое…
Беккер хмыкнул и зло обратился к Суфлеру, который все еще продолжал стоять возле нас:
— Даме меню подай, а мне мясного чего-нибудь.
— Та-ак, мясное нынче отменяется, — протянула я, постукивая пальцами по столу.
Суфлер посмотрел удивленно — сначала на Валерия Павловича, потом на меня.
— Что стоите? — затараторила я. — Видите, господин Беккер особу молодую завел, хочет соответствовать всем требованиям привлекательного внешнего облика. Помолодеть хочет, от брюшка избавиться, а для этого прежде всего в питании разгрузку необходимо устроить. Подайте ему чего-нибудь легкого, бульон там какой-нибудь…
В общем, что-то диетическое.
Валерий Павлович только хлопал глазами, но, когда я провела рукой по его больному плечу, вынужден был застонать, вспомнив о подлинной причине временной смены образа жизни. Впрочем, Суфлером, судя по его стыдливо опущенной голове, реакция Беккера на мой жест была расценена как томное эротическое воздыхание, не более.
Повертев пару минут меню, я вернула его Суфлеру, выбрав одно из излюбленных своих блюд. Когда я его назвала, Беккер облизнулся, завидуя мне. Суфлер сделал себе несколько пометок в маленьком блокнотике с отрывными листочками и собрался было удалиться, однако я, резко повысив голос, сказала:
— Будь начеку, пока мы здесь. Если кто чужой и подозрительный даже на той стороне улицы появится — галопом сюда, предупредишь! Головой отвечаешь за наше спокойствие. Смотри-и, не то из-под земли достану, — пригрозила я.
— А что слу… — испуганно прошептал Суфлер.
— Без комментариев, — отрезала я и сделала ему ручкой.
Довольный этой картиной укрощения, Валерий Павлович утвердительно кивнул головой, глядя на перепуганного мужика, который в следующий же миг спешно удалился.
— А ты бойкая! — через пару минут протянул Беккер.
— Стараюсь добросовестно выполнять свою работу, только и всего, — ответила я, пожав плечами.
— Ну-ну, не скромничай, — заметил Валерий Павлович, погладив меня по плечу, и заколыхался от смеха.
В этот момент в дверь нашего уединенного кабинета несколько раз робко стукнули. Беккер открыл было рот, чтобы произнести громкое приглашающее: «Да», однако я резко наложила ладонь на его губы, предупредив столь необдуманную выходку. Валерий Павлович сначала вопрошающе захлопал глазами, а потом, видимо, вспомнив, в каком положении находится, вздохнул с пониманием.
— Под стол! — скомандовала я ему.
— Что-о? — возмутился было он.
— Быстро! — выпалила я и, схватив клиента за шкирку, практически стряхнула с места.
Жест подействовал, и Беккер послушно опустился на четвереньки, прячась за длинными кистями скатерти. Я же осторожно достала пистолет из сумочки, потом, стараясь не греметь стулом, поднялась из-за стола и на цыпочках направилась к выходу. Буквально в метре от двери я остановилась и, прижавшись к стене, громко произнесла:
— Войдите.
Вслед за моими словами дверь довольно несмело приоткрылась, и на пороге появился невысокий, плотного телосложения человек с подносом в руках, уставленным заказанными нами блюдами. Он почему-то был в поварской одежде: белом халате и традиционном высоком колпаке. Я не могла видеть его лица, поскольку стояла чуть сзади, но он определенно был удивлен отсутствием неизвестно куда и как исчезнувших клиентов. Я медленно приставила к его затылку пистолет и, слегка толкнув его голову дулом, скомандовала:
— Ставь на стол!
Мужчина вздрогнул от неожиданности и оглянулся, но, увидев прямо перед собой направленное на него оружие, чуть было не выронил из рук поднос.
— На стол! — повторила я, взводя курок.
Пришедший послушно выполнил приказ и сразу же поднял руки вверх. Губы его и руки подрагивали, моргал он чаще обычного, умоляюще глядя на меня. Я поняла, что этот тип вряд ли может представлять опасность для Беккера. Однако свои недавние действия не считала напрасными или ошибочными: я просто обязана была предусмотреть все. К тому же мне показалось странным, что к нам явился не Суфлер, который, судя по всему, всегда лично обслуживал Беккера, а другой человек. Остановившись на этой мысли, я спросила:
— Суфлер где?
— Т-там, — заикнувшись, процедил мужчина в колпаке и кивнул головой на дверь, — на улице он. Ждет, что ль, кого-то…
Я вспомнила, как велела перепуганному Суфлеру высматривать потенциальную опасность и в случае чего мчаться к нам и сообщать об этом, и мне стала понятна причина его отсутствия.
— Я м-могу идти? — вновь заикнувшись, несмело спросил официант. Или он повар?
Тут мне пришла еще одна идея, и я ответила:
— Нет, подожди. Кто это готовил?
— Я.
— Бери вилку.
Мужчина захлопал глазами, но подчинился.
— Ешь, — холодно сказала я и кивнула на наши блюда.
Мной руководило предположение о возможной попытке отравления. Однако когда повар стал безбоязненно ковырять вилкой поочередно в разных тарелках, я поняла, что здесь все чисто, и отпустила его, как и Суфлеру приказав быть начеку. В следующий момент я помогла Беккеру выбраться из его незамысловатого укрытия.
— Ну, ты, по-моему, перебарщиваешь, — сказал он, вытирая со лба выступивший пот.
— Лучше переборщить мне, чем дать возможность сделать это тем, кто так о вас позаботился ночью, — ответила я и приступила к обеду.
Беккер брезгливо поморщился, глядя на тарелки, к которым прикасалась рука постороннего, но все же не отказался от приготовленного специально для него салата. Во время трапезы мы молчали и только оба настораживались, когда за дверью неожиданно раздавались громкие звуки.
Закончив обед, мы встали из-за стола и поспешили удалиться, чем, впрочем, невероятно обрадовали некоторых. Суфлер, например, прощался, не в силах скрыть своей радости по этому поводу.