Глава 12
— Классный комп! — восхитился Антон, увидев машину Никиты.
— Спасибо, в твоих устах это действительно звучит как комплимент. Если честно, то я не совсем разбираюсь во всех этих прибамбасах, — признался Никита.
— Да это вовсе и не обязательно, если ты хорошо умеешь делать другое. Я бы, например, никогда не смог так классно организовать сеть ресторанов и за такой короткий срок стать одним из самых богатых людей Тарасова. Поэтому я считаю, что каждому свое. Кто-то шарит в компьютерах, а кто-то нас кормит по высшему разряду.
Антон стал пристраивать к компьютеру Никиты свою машину, которую он предусмотрительно прихватил из дома.
— Никаких кодов банка ты, конечно, не знаешь? — поинтересовался Черняев у Никиты.
— Нет, конечно.
— А жаль. Все было бы проще и быстрее.
— Так никто и не говорил, что все будет очень просто, — улыбнулся Никита.
— Я понимаю, иначе ты бы справился и сам. А почему ты не попросил этим заняться своего друга банкира?
— Потому что он бы на это не согласился. Все-таки от подобных махинаций может пострадать репутация банка. Ермаков на такое ни за что не подпишется. Поэтому за его спиной это прокрутить будет проще, чтобы его совесть не мучила. И потом, если в краже действительно замешан Кондрашов, то деньги просто вернутся к их законному владельцу, и все. Инцидент будет исчерпан.
— Понятно, — кивнул Антон.
Черняев еще немного поковырялся в компьютере и запустил какую-то программу.
— Теперь дружно скрестим пальцы на удачу, — улыбнулся Антон, немного откинувшись назад.
— А что сейчас? — не унималась я.
— А сейчас будем ждать. Просто ждать. Я сейчас сделал все, что мог. Теперь машина должна сама немного поработать. А нам отводится скучная роль наблюдателей.
Мы последовали совету Антона — то есть, скрестив пальцы, стали ждать.
Я уже успела немного утомиться ожиданием, так как привыкла к активному образу жизни, а сидеть на месте и ждать манны небесной было немного не по мне. Я даже решила было отправиться спать, но меня остановил возглас Антона:
— Есть, заработало!
Антон «сыграл» небольшое соло на клавиатуре, и на экране появились какие-то цифры. До этого там тоже было нечто подобное, но немного другое. Я заметила, как просияло лицо Антона после его «игры», и поняла, что все движется по намеченному плану.
— Есть! Мы вошли в систему банка, — сообщил нам Антон. — Теперь надо все делать очень быстро, пока не сработала охранная система и нас не вычислили.
Антон снова принялся нажимать на клавиши, параллельно орудуя мышью.
— Какой номер счета у твоего Кондрашова? — спросил Антон.
Никита старательно продиктовал номер, и Антон ввел его в компьютер. На мониторе снова появились цифры.
— Так вот, на счету у твоего Кондрашова лежит сто двадцать тысяч долларов, — сообщил Антон.
— А когда был сделан последний взнос? — спросил Никита.
— Вчера ночью.
— Я так и думал, что кража моих денег — его рук дело. Ты можешь сейчас перевести на мой счет пятьдесят тысяч? — поинтересовался Панкратов.
— Без проблем, — ответил Антон. — Назови номер твоего счета и сумму.
Никита сказал все, что потребовал Антон.
— А за моральный ущерб не хочешь себе снять?
— Нет, — решительно ответил Никита, — сначала хотел, но передумал. Я не стану до такого опускаться.
— Тогда все готово. Я выхожу из системы.
— Давай, — согласился Никита, — нам там больше нечего делать. Спасибо за помощь. Я в долгу не останусь. На сколько мы там договаривались? Могу еще добавить сотню баксов за оперативность.
Никита вопросительно посмотрел на Антона, доставая чековую книжку.
— На тысячу долларов, — честно ответил Антон. — С вами было приятно работать. И потом, вскрыть систему было нетрудно — вы же назвали номер счета. Я по своей натуре больше азартный, нежели жадный человек. Если уж на то пошло, теперь-то уже и я сам смогу залезть туда же и взять себе немного на жизнь у наших местных богачей.
— Хочешь разорить тарасовских магнатов? — улыбнулся Никита.
— Я подумаю над этим предложением. Ну все, я пошел, а то, мне кажется, на улице дождь собирается, не хотелось бы промокнуть.
— Давай, — Никита протянул Черняеву руку.
— Если что, обращайтесь. Коли смогу, то помогу. — Антон пожал руку Панкратову и направился к выходу.
Никита пошел его проводить, а я осталась одна, переваривая в мозгу только что увиденное. Я, как киноман со стажем, по идее, не должна была удивляться подобному. Все-таки на своем веку я пересмотрела не один десяток шпионских боевиков и фильмов про всяких там медвежатников, а также ловких электронщиков. А после фильма «Одиннадцать друзей Оушена», казалось бы, вообще нечему удивляться. Но одно дело, я вам скажу, фильм, отснятый где-то далеко, на другом континенте, а другое — стать свидетельницей того, как человек, выпущенный из-под крылышка моей тети, ломает систему банка. Правда, ничего лишнего он там не берет, только то, что украли у Никиты, но все-таки…
— О чем задумалась моя жена? — услышала я голос Никиты. Но в своих мыслях я ушла, оказывается, довольно далеко, потому и пришла в себя не сразу. — Женя, ты где? — потряс меня за плечи Никита.
— Да здесь я, просто задумалась совсем чуть-чуть, — отмахнулась я от своего «мужа».
Никак не могу привыкнуть называть Панкратова мужем без доли иронии. Все мне хочется его подковырнуть.
— Наверное, тебе понравился Антон, — начал строить свои догадки Панкратов-старший.
— Наверное, я еще не поняла так быстро. У меня хорошая реакция, но при выборе мужчины я соображаю достаточно туго.
— Но меня ты все-таки выбрала, — растянулся Панкратов в улыбке и привлек меня к себе.
— Не я тебя выбрала, а ты по собственной воле стал моим клиентом и попросил, чтобы я немного отступила от своих принципов, сблизившись с клиентом больше, чем положено.
Никита отстранился от меня. Его лицо, еще недавно улыбавшееся мне во все тридцать два, стало хмурым и суровым, как море в шторм. Но меня на такие мины взять просто невозможно, я уже столько в своей жизни повидала, что сейчас хмурая моська ресторанного магната Тарасова меня нисколько не пугала. Наоборот, я едва удерживалась от смеха.
— Женя, ты хочешь сказать, что после всего того, что у нас с тобой было, я по-прежнему продолжаю оставаться для тебя только клиентом? — обращался Никита к моей совести. Он ведь не знал, что она у меня давным-давно ушла в спячку.
— Никита, а что же у нас такого необычного было, что я должна в одночасье изменить свое отношение к тебе?
— Как что? — искренне удивился Панкратов. — А все эти взрывы и похищение Егора? Вся кутерьма, которая происходит с нами в последнее время?
— Никита, скажи, тебя удивляют блюда, которые готовятся в твоем ресторане?
— Чаще всего нет, — признался Панкратов, все еще не понимая, к чему я веду.
— Вот и у меня такая же фигня. Для меня всякие там взрывы и драки — как для тебя блюда в твоем ресторане. Единственное, что меня удивляет во всей нынешней истории, так это мое замужество. Но я и его могу объяснить. Хочешь? — Я с вызовом посмотрела на Никиту.
— Хочу.
— Я никогда не была ни в Швеции, ни в Дании, и мне хочется немного пожить… ну… как в кино. Посидеть у камина на медвежьей шкуре с бокалом шампанского, отвлечься от всей этой грязи, в которой сейчас просто захлебнулся наш Тарасов. Мне просто хочется немного пожить, как живут люди. Живут, понимаешь, а не выживают. И потом, ты же мне обещал прилично заплатить за то, что я на время стану мадам Панкратовой. Разве все не так, Никита?
— Так, — тихо признал он. — Только я считал, что ты передумаешь, что мы…
— Никита, какие могут быть «мы»? «Нас» нет, понимаешь, нет! Просто на данном отрезке времени мы нужны друг другу. Так случилось, что кому-то сверху захотелось поставить над нами эксперимент. Вот поэтому мы сейчас и вместе, но никак не иначе. Понимаешь?
— Да, я все прекрасно понял, не надо мне больше ничего объяснять. Я устал и хочу спать. Завтра очень тяжелый день: мне придется сказать человеку, которого я считал своим другом, что он сволочь. Спокойной ночи, Женя.
— Спокойной.
Никита хотел было меня поцеловать или обнять или еще как-то проявить свою нежность, но, видимо, вспомнив мои объяснения, что я ему никто, отстранился и вышел из комнаты, оставив меня одну.
Я стояла посреди гостиной и проклинала себя за то, что сейчас наговорила. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он ко мне вернулся, взял в охапку и унес далеко-далеко. Но я все сделала правильно. Я не стала дарить ему иллюзию того, что у нас с ним может все получиться. У нас ничего не может получиться, кроме того, чтобы выпутаться из этого дела, которое уже начинает не очень приятно попахивать.
Не стоит мечтать о том, чего нет и не может быть. По-моему, именно так Бунин охарактеризовал то, что в простонародье кличется любовью. А если точнее, он сказал, что любовь — это когда хочется того, чего нет и не бывает.
Вот и у нас с Никитой то же самое. Нас с ним нет, есть только иллюзия желаемого. Матрица. У товарища Нео к нам было бы несколько претензий на этот счет.
Ладно, пора спать. Никита прав, завтра будет тяжелый день.
Я пошла к себе в комнату. Спать не хотелось, но сидеть в пустой гостиной одной посреди ночи меня тоже не прельщало.
«Ну вот тебе, Женя, и брачная ночь! — подумала я, забираясь в пустую холодную постель. — Разве о такой свадьбе ты мечтала, когда была маленькой девочкой и играла в принцессу, которая ждет своего королевича Елисея? Ладно, спи давай, чего теперь горевать о несложившейся жизни и обманутых девичьих мечтах».
Но я никак не поддавалась на собственные же уговоры. Ворочаясь с боку на бок, все не могла заснуть. Меня точила одна и та же мысль: «Зачем ты, Евгения Максимовна, так с Никитой Андреевичем поступаешь?»
Жаль, что я не курю, а то бы я сейчас непременно закурила. Но ничего не поделаешь, придется сходить на кухню и просто попить воды.
Я вылезла из постели, которая, несмотря на мое присутствие в ней, так и не согрелась. Тапочек около кровати я не нашла. Решив, что ничего со мной не случится, если я босиком прогуляюсь до кухни, я направилась к чудо-холодильнику.
Интересно, а это кто?
Я смотрела прямо перед собой. Совершенно незнакомый мне по фигуре дядечка бережно нес маленького Егорку по направлению к выходу, где его ждал еще один дядечка, значительно крупнее первого.
Не думаю, что Никита разрешил этим молодцам забрать Егора посреди ночи. По-моему, надо сказать этим людям свое резкое «нет».
Я прикинула: самое страшное, что может случиться сейчас с Егором, это если он выпадет из рук киднепера. Ковровое покрытие было достаточно мягким, разбиться малыш не сможет ни при каких обстоятельствах. Правда, Егорка может испугаться и стать заикой, но сейчас наша медицина творит чудеса, и этот дефект можно легко исправить.
Так, хватит думать, пора отбивать малыша, не то дядечки так и уйдут из квартиры с Егором. Как я потом Никите в глаза смотреть буду? Хотя по большому счету Никита тут ни при чем, речь о моем профессионализме идет. Как хорошо, что я не уснула и захотела попить! Все-таки мое профессиональное чутье меня не подводит.
Сделав подсечку одному из похитителей, явно не ожидавшему нападения со спины, я успела поймать Егора. Мальчик головой не стукнулся, значит, жить будет, а заиканию мы скажем дружное «нет».
Пока мерзавец приходил в себя, я успела оттащить малыша на более безопасное расстояние.
— Тетя Женя, где это я?
Краем глаза я посмотрела на Панкратова-младшего. Он сидел на полу, разведя в стороны свои маленькие ручонки.
— Беги, Егорка, к папе, а я пока с дядями поговорю.
Малыш кивнул мне в знак согласия. Я еще раз подивилась сообразительности мальчика. Наверное, мужское воспитание имеет свои плюсы: дети не распускают слюни и сопли по любому поводу и не задают лишних вопросов.
К этому времени поверженный мною похититель пришел в себя, даже разобрался, что к чему.
— Леха! Давай сюда, чертова баба здесь, я от нее уже получил.
— Поверь мне, что это еще не все. — С этими словами, крутанувшись, я поцеловала его пяткой в челюсть.
Почему-то мой горячий поцелуй, в который я вложила всю душу, парню не понравился. Об этом я смогла судить после пламенной речи, которую он произнес в мой адрес. Чтобы он смог до конца прочувствовать всю мою неуемную страсть, я повторила свой поцелуй. Ночной гость не устоял перед моими чарами и рухнул у моих ног.
Пришло время разобраться со вторым малым, Лехой. А он был раза в два больше первого. Но размеры ни о чем не говорят. На этот раз я решила никого не поражать своей блестящей техникой, поэтому просто подошла и подарила ему мастерски исполненный апперкот. Не знаю, понравился он ему или нет, но устоять на ногах Леха не смог. Большой и сильный, он с грохотом повалился на пол.
Это была блестящая победа Давида над страшными Голиафами. Я стояла над поверженными врагами красивая и мужественная, немного, правда, раскрасневшаяся от горячей схватки, но довольная и счастливая от удачного исхода поединка. Жаль, Никита меня не видит, ему бы это, наверное, очень даже понравилось.
— Браво, Евгения, браво, — услышала я за своей спиной немного насмешливый голос Никиты. — Что ж, в который раз я убедился, что не зря ты заламываешь такую цену за свои услуги, ты стоишь этих денег.
Да, я одержала пиррову победу. Враг повержен, но человек, на которого мне хотелось произвести должное впечатление, отреагировал совсем не так, как мне того хотелось.
— Как Егор? — перевела я разговор на другую тему.
— Испугался, но жить будет, — немного смягчившись, сказал Никита. — Слишком много потрясений на его маленькую головку свалилось за последние несколько дней. Боюсь, как бы это не отразилось на его психике.
— Я думаю, что завтра все уже закончится. Вы с Егором уедете, и все будет хорошо, — попыталась я ободрить Никиту.
Мне хотелось сказать Панкратову что-нибудь по-настоящему доброе и теплое, но я, как ни прискорбно это признать, не умела этого делать. Работа у меня такая: жесткая, не терпящая сюсюканий.
А Никита тем не менее ждал от меня чего-то подобного. Только я молчала как партизан. Я была настоящей Зоей Космодемьянской. Даже под страхом смерти я не сказала бы о своих личных чувствах. Я чувствовала, что еще секунда, и Никита вспылит, взорвется, но, как ни парадоксально, меня спас один из тех верзил, которые пытались украсть Егора.
Нехороший дядя потихоньку стал приходить в себя. Он даже попытался сесть, но, видно, мой поцелуй пяточкой был очень крепким и страстным, и ночному гостю никак не удавалось прийти в себя. Заметив шевеление противника, Никита забыл о нашем разговоре и о том, что я должна сказать ему что-то теплое и ласковое, ободряюще-нежное.
— Что, очухался?! — грозно взревел Никита, присаживаясь возле поверженного врага. — А теперь говори, гад: кто тебя послал и зачем твоему хозяину понадобился мой сын?
Верзила испуганно посмотрел на Никиту. Должна признать, что вид у моего мужа-клиента сейчас действительно был угрожающим. Наверное, я бы тоже испугалась.
— Ты будешь говорить или нет? — яростно затряс Никита поверженного. — Не то я тебе башку разобью, и мне даже стыдно не будет, что я ударил лежачего! Кто вас послал? Последний раз спрашиваю, а потом я за себя не ручаюсь.
В это время зашевелился второй злоумышленник.
— Женя, там, на кухне, в шкафчике возле окна есть веревка. Принеси, пожалуйста, свяжем негодяев на всякий случай, чтобы беды не накликать.
— Ладно, сейчас принесу, — пожала я плечами и направилась в кухню. Мне была пока непонятна идея Никиты, но спорить с ним мне не хотелось.
Веревку я нашла быстрее, чем могла предположить. Оказывается, всего за несколько дней я освоилась в квартире Панкратова так хорошо, что почти с закрытыми глазами могла найти нужную вещь.
На минуту мне захотелось стать здесь полноправной хозяйкой, но я вспомнила, но это невозможно.
В последнее время мне все чаще стало казаться, что надо мной стоит венец безбрачия. Правда, до сих пор меня это не очень тяготило. Я уже давно пережила тот юный нежный возраст, когда хотелось выйти замуж, стать верной супругой и добродетельной матерью. Однажды я почти вышла замуж за человека, которого очень любила, но его убили перед самой нашей свадьбой. С тех пор у меня что-то вроде суеверия: я считаю, что могу охранять мужчину, но замуж за него не должна выходить, иначе принесу ему смерть. Но на этот раз я отошла от своих принципов и вышла замуж. Впрочем, у меня есть одно оправдание: это было необходимо для дела, для того, чтобы маленький человечек, которого я охраняю, оказался в полной безопасности. Надеюсь, что там, наверху, об этом знают и не думают, что я решила устроить свою личную жизнь, поэтому Никите не должна угрожать никакая опасность. Я вовсе не претендую на звание «миссис Панкратова».
— Женя, ты что там, уснула? — послышался недовольный голос Никиты.
— Уже иду, — ответила я и поспешила к нему.
— Ну, наконец-то, — улыбнулся Никита, увидев меня. — Я уже испугался, что там есть кто-то еще и что он покушается на твою честь. Хотел даже кинуться на помощь, но решил…
Никита не закончил фразу. Наверное, он хотел сказать что-нибудь обидное, но в последний момент передумал. Господи, ну почему у меня всегда такие сложные отношения с мужчинами, которые мне нравятся? Почему у меня не может быть все, как у всех?
Я помогла Панкратову связать двух ночных визитеров, которые были еще под сильным впечатлением от встречи со мной и посему не оказывали никакого сопротивления. Когда последний узелок был завязан и Никита убедился, что нашим пленникам самим не освободиться, я наконец-то решилась спросить:
— А что теперь мы будем с ними делать?
— Ждать, когда они окончательно придут в себя и по доброй воле, без насилия, расскажут, кто их послал, — буркнул Никита.
— Понятно, — вздохнула я и присела в кресло.
— Папа, — услышали мы голос Егора.
— Да, сынок, — отозвался Никита.
— Папа, мне страшно одному в комнате. Можно, я к вам выйду?
— Конечно, — тепло улыбнулся Панкратов и направился в комнату сына.
Через несколько минут вся наша семья и незваные гости сидели в гостиной. Каждый думал о своем.
— Понимаешь, Женя, — прервал паузу Панкратов, — эти молодцы в один голос утверждают, что их послал «папа», но я им не верю. «Папа» дал мне слово, что он оставит меня в покое. Ему прекрасно известно, что я никуда не смогу деться, пока не выплачу ему эти проклятые деньги. И потом, «папа» на то и «папа», что дети для него — святое. Он лучше десять раз мне уши отрежет или покалечит меня, но малыша не тронет, у него свои принципы.
— Никита, ты хочешь сказать, что даже не догадываешься, кто может быть хозяином этих вот горилл? — осторожно спросила я.
Никита не ответил ничего, он только еще сильнее прижал к себе сидящего у него на коленях сына и уткнулся лицом ему в макушку.
Эти двое, отец и сын, были единым целым. Третий для них всегда станет лишним. Ошибкой любой женщины будет, если она попытается настроить их друг против друга или потребует, чтобы Панкратов-старший уделял ей внимания больше, чем сыну. Я не претендовала занять место Егора в жизни Никиты. Я вообще не хотела становиться частью их семьи, потому что очень явственно чувствовала себя лишней.
— Никита, мы так и будем сидеть здесь всю ночь? — поинтересовалась я. Конечно, картина «Отец и сын» очень трогательна, но не настолько, чтобы любоваться ею до утра и сидеть без дела.
— Я жду, когда они мне скажут, кто их послал, — ледяным тоном проговорил Никита.
— Тогда спроси их еще раз, — настаивала я.
Возможно, мои слова прозвучали глупо и не к месту, но, по-моему, еще глупее было сидеть и дожидаться, надеясь, что взломщики все расскажут сами. Если бы Егора не было в комнате, я бы уже давно нашла способ добыть необходимую информацию.
Наверное, ребятам тоже надоело сидеть привязанными друг к другу. Они стали нервно ерзать, всем своим видом показывая, что если Панкратов их сейчас спросит, то они с радостью все ему выложат. Вряд ли они настолько боятся своего нанимателя, что готовы жизнь положить, лишь бы не выдать имени тайного врага Никиты.
— Так, я жду, когда вы мне расскажете, кто такой неугомонный хочет моей смерти, — проговорил Никита таким тоном, как будто речь шла о том, кто сегодня пойдет за хлебом, а не о его жизни и жизни сына.
На минуту я подумала, что Никита заболел, раз на него напала такая апатия. И решила, что надо брать дело в свои руки, иначе мы просидим так целую вечность.
— Ну вот что, милые мои ребятки, — обратилась я к нашим «гостям», — вы уж извините моего мужа, что он вас держит в столь неудобной позе. Но скажу вам честно: если вы в течение пяти минут не раскроете нам страшную тайну, кто вас сюда направил, то, клянусь богом, пожалеете, что появились на свет. Я из вас котлету сделаю. Вернее — две котлеты. Надеюсь, в моих силах вы не сомневаетесь.
Ребята не сомневались. Они дружно закивали головами, давая понять, что дважды им объяснять не надо.
— Так говорите же! — рявкнула я на них.
— Иван нас послал, — сказал один.
— Кондрашов, — одновременно с ним проговорил другой.
Сенсационной новостью для меня их сообщение не было. Я это поняла сразу, как только увидела Егора на руках одного из них. Я посмотрела на Никиту. Панкратов продолжал сидеть, уткнувшись в макушку сына. Ему было тяжело, может быть, даже хотелось плакать, но он мужчина, поэтому должен был сдержаться, несмотря на предательство друга.
Не везет Никите в жизни. Вернее, не те люди ему попадаются. Сначала предательство и измена жены, а теперь вот лучший друг нанес удар в спину.
— Как вы сюда попали? — поинтересовался Никита.
— У нас есть ключи, — заговорил один верзила.
— Ключи?! — удивился Никита. — Но откуда?
— А мы почем знаем? Нам дали ключи, сказали, где комната мальчишки. Больше нам ничего знать и не положено, — заговорил другой.
— Что же вам не рассказали, где деньги лежат? — поинтересовалась я.
— А нам они ни к чему, нам и так неплохо заплатили бы, если бы мы не облажались.
— А как вы прошли внизу мимо охраны? — продолжал свой допрос Никита.
— А чего тут проходить-то? — удивился один из верзил. — Тюкнули слегка бабульку по голове, она и отключилась ненадолго, а тот, который в форме, как раз куда-то отошел. Вот мы и прошли.
Я смотрела на этих двух молодцов, почти одинаковых — туповатых — с лица, и вспоминала прикольный мультик про Вовку в Тридевятом государстве. Наш Вовчик, то есть Ванек, тоже оказался недальновидным и возложил сложное и опасное дело на плечи двух идиотов. В сказке у Вовки хотя бы потом появился шанс исправить оплошность, а в жизни все оказалось намного серьезнее и ничего исправить уже невозможно. Собственно, к счастью для нас.
— Женя, посиди, пожалуйста, с Егором, мне надо съездить к Кондрашову, — тихо проговорил Никита, поднимаясь с места и направляясь в комнату Егора, чтобы уложить малыша спать.
— Я никуда тебя одного не отпущу, — ответила я «мужу». — Я поеду с тобой. К тому же у тебя нет машины, напоминаю, если ты забыл. А садиться за руль своего «жука» я никому не доверяю.
— Ты хочешь предложить оставить Егора здесь одного? — вспылил Никита. — По-моему, это глупо.
— По-моему, тоже, — согласилась я. — Но можно отвезти малыша к тете, она не будет против.
Никита на миг застыл в нерешительности. Он не знал точно, как лучше поступить в сложившейся ситуации. Я была права, и Никита это понимал, но ему было бы намного спокойнее, если бы Егор был со мной, потому что я смогу его защитить в случае чего. Но, с другой стороны, у тети Милы малыш тоже будет в полной безопасности, а я ему могу еще пригодиться, как бы странно это ни звучало.
— Ладно, Женя, ты права, Егора лучше отвезти к твоей тете, — согласился Никита.
— А что с этими будем делать? — поинтересовалась я.
— Да ничего, — пожал плечами Панкратов.
— Совсем ничего? — удивилась я.
— Я просто сейчас вызову охрану, и она их отвезет куда следует. Если Кондрашову нужны эти ребята, он их выкупит, в чем я, правда, сильно сомневаюсь — дешевле обойдется найти новых «шестерок». Может, еще повезет, и не такие тупые попадутся. Вот только, думаю, ко мне они уже не будут иметь отношения. А здесь я оставлять их не собираюсь. Быть душкой и отпустить их на все четыре стороны — тоже не в моих правилах. Пускай с ними соответствующие органы разбираются. Все, что мне было нужно, я уже от них узнал.
И Никита решительным шагом подошел к телефону.
— Охрана? Это Панкратов, ко мне тут двое неизвестных ворвались и хотели похитить моего сына. Не понимаю, за что я вам такие деньги плачу?! — Никита говорил громко, и по тону его голоса было ясно, что он вне себя от ярости. Панкратова можно было понять.
Я подошла к Егору и ласково погладила его по голове. Ого, кажется, во мне материнские чувства проснулись. Наверное, все-таки природа берет свое. Если женщине положено быть матерью, значит, она должна ею быть.
— Пойдем, малыш, одеваться, сейчас поедем в гости к тете Миле. Вот она обрадуется!
— У-гу. — Егор поднялся с кресла, на котором сидел, взял меня за руку и повел в свою комнату.
Малыш был не то сильно напуган, не то ему просто хотелось спать. Во всяком случае, он едва на ногах держался. Пока мы дошли до комнаты, он три раза споткнулся и один раз чуть не упал. Я подумала, что, может, стоит взять Егора на руки, но потом передумала. Это будет уже слишком. Я и так сильно привязалась к мальчишке, а нам придется расстаться. И для меня же будет лучше, если я сейчас перетерплю, чем потом буду локти кусать. Все-таки не зря этика телохранителя гласит, что нельзя привязываться к своему клиенту.
— Тетя Женя, а ты от нас с папой не уйдешь? — неожиданно спросил Егор.
Я не знала, что ему ответить. Но от этого вопроса малыша меня бросило в жар. Мне не хотелось ему лгать, но и сказать правду я не могла.
— Еще не знаю, там видно будет, — сказала я полуправду.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, ты мне очень нравишься, — тихо произнес мальчик. — А если я буду хорошо себя вести и называть тебя мамой, ты не уйдешь?
От таких слов у меня сжалось сердце. Я могла поставить на место его отца, могла покривить душой перед ним, но только не перед этим маленьким человечком, который сейчас все сильнее и сильнее сжимал мою руку.
Я ничего ему не ответила, я просто обняла Егора за плечи. И, наверное, зря, потому что он мог сделать совсем не те выводы, потому что этим жестом я могла вселить в его сердце ненужную надежду.
