Глава 6
— Алло? — прозвучал завораживающий женский голос.
— Вероника, привет! Это Сергей. Удивлена? — произнес Баранов тихо, как бы извиняясь.
Гипноз ее чарующих интонаций, казалось, действовал безотказно.
— Господин Баранов, разрешите поинтересоваться, какое сегодня число? — Кокетка явно переигрывала и уже с первых минут начинала действовать мне на нервы. Сергей оправдывался и умолял:
— Верочка, только не начинай сначала. Котенок, ты же получила цветы от моего имени и послание с извинениями? Я был занят, позвонил как только смог.
— Вам, Баранов, прощение вымолить — пара пустяков. (Растаяла она быстро, как я погляжу.) Я никогда не видела таких огромных, таких ярко-красных роз. Когда открыла дверь, подумала, что вся моя квартира в крови, но потом кровь смешалась с моими слезами. («Ну уж это совсем лишнее», — подумала я.) Сергей, мы встретимся сегодня? Только не считай меня дурой, не приму никаких отговорок.
Баранов замялся, соображая, что ответить.
— Лапочка, ты будешь на меня злиться, и я каюсь, виноват, но сегодня никак не получится.
Котенок, Лапочка, а еще Рыбка-селедочка, Зайка, Пупсик, Мохнатик: небогатый у вас, мсье Баранов-Казанова, словарный запас.
— Сергей! Ты, как всегда, в своем репертуаре! — злилась Вероника. — Когда я не могу, это никого не интересует! И еще одно: ты ведь знаешь, что имя Вера я ненавижу больше всего на свете. — Она осеклась и, как мне показалось, задумалась. Настолько, насколько это может показаться, когда говоришь по телефону. — Нет. Теперь больше всего на свете я ненавижу тебя, Баранов! — с яростью проговорила она, но трубку не стала вешать.
Пока невидимая подруга Сергея сыпала проклятья в его адрес, он, прикрыв микрофон телефонной трубки рукой, обратился ко мне:
— Она отходчивая, сейчас остынет.
— Пожалуйста, пожалуйста, я не спешу, — пошутила я.
Сергей с укором посмотрел на меня — я рассмеялась.
Попал в неловкое положение, выкручивайся сам.
— Давай встретимся завтра, — вдруг предложил Сергей, одной фразой быстро остановив поток ее возмущений.
— Ты никогда меня не любил, — продолжала причитать она. — Теперь я это отчетливо понимаю и… Извини, что ты сказал?
— Завтра в восемь вечера за тобой заедут. Идем в театр на премьеру. Надень, пожалуйста, то платье, которое я подарил тебе неделю назад.
Вероника тут же растаяла, и металлические нотки сразу же куда-то исчезли.
— То, что с большим декольте на спине, темно-синее?
— Да, — подтвердил Сергей.
Я напомнила ему, что пора бы прекращать сюсюкание и переходить к делу. Нет, отнюдь не к сексу по телефону, но к планомерному использованию человека в целях добычи информации.
— Подожди, не отключайся, Вероника. Я хочу наслаждаться твоим сладким голосом как можно дольше. И еще… ну это, в общем… несущественный пустяк. У меня к тебе маленькая просьба, — начал издалека Баранов, подбираясь к истинной причине своего звонка. — Ты ведь в этом новом охранном агентстве работаешь… «Ангел-хранитель», так оно, по-моему, называется.
— Верно. В отделе по связям с общественностью.
— Чудесно! Не могла бы ты, Вера, — Сергей снова назвал ее ненавистным именем, — достать перечень услуг, список клиентов, подопечных, так сказать?
— Во-первых, это коммерческая тайна, а во-вторых, почему это тебя интересует? — слегка насторожившись, спросила она.
— Один мой очень хороший знакомый, — вывернулся Сергей, — хочет прибегнуть к услугам частного охранного агентства и просто с ног сбился, ища стоящее. Кажется, он уже выбрал ваше, но немного сомневается! Вот и попросил о маленькой услуге, а я тебя прошу. Как говорится, доверяй, но проверяй.
На другом конце провода ненадолго воцарилось молчание, повисла напряженная пауза. Мы ждали, она, по-видимому, думала. Рисковала по-крупному — надо отдать ей должное. Наконец Вероника произнесла:
— Подождите минутку, я перешлю нужные документы по факсу. Номер тот же?
Сергей утвердительно кивнул головой, как будто это можно было увидеть. Потом она продолжила с некоторой грустью:
— Ты опять меня использовал, Баранов! Если есть бог, он тебе этого не простит. Но я не слишком жалею, жду завтра вечером.
Затем последовали заверения в верности, обмен любезностями и прочие пустые слова.
Мы ликовали — пока все шло гладко. Нажав кнопку, я отключила селекторную связь, по которой могла слышать голос Вероники, и подошла к факсу — в офисе Баранова все было под рукой. Говоря начистоту, перечень заказов и людей, обратившихся в частное охранное агентство «Ангел-хранитель», привел меня в легкое замешательство и изумление. Фирма открылась недавно, но времени для того, чтобы провести рекламную кампанию и обзавестись внушительной клиентурой, было предостаточно. Ведь, без сомнения, имидж агентства создавался в первую очередь теми профессионалами, которые работали в нем. Эта наглядная, с одной стороны, даже молчаливая агитация красноречивее и красочнее любых, самых диких по замыслу, рекламных трюков. Эта грозная мощь, идол, созданный в воображении человечества могущественными тайными службами, мог пойти им только на пользу и придать значительный вес в сфере плодящихся с такой бешеной скоростью организаций по обеспечению личной безопасности граждан. Тем более не все из них имели безупречную репутацию, не запятнанную бесчисленными сообщениями и обвинениями в связи с криминальным миром. Так, вернемся к нашим баранам. Не подумайте, к Баранову. Мое замечание не имеет к нему ни малейшего отношения. Я к тому, что за год работы к «Ангелам» обратилось не больше десяти человек. Половина оказалась подставными лицами, фамилии взяты с потолка. Эти люди давно умерли или их не существовало вовсе. Покровительствующий им ангел-хранитель, складывалось такое впечатление, удалился сразу же после их открытия, прихватив с собой еще и рог изобилия.
— Насчет владельцев предприятия ничего не известно? — спросила я Сергея. Он только что освободился от беседы со своей боязливой подругой и театральным жестом вытер несуществующую испарину со лба.
— Ух, как иногда бывает с вами, женщинами, трудно!
— На эту тему я бы с тобой поспорила, но время неподходящее. Так как насчет хозяев? — еще раз поинтересовалась я.
— В том-то и дело. Их в глаза никто никогда не видел, — заговорил Сергей, — все операции производятся через посредников. А дальше — гигантская пропасть.
Он сел, задумался и, почесывая затылок, уставился в потолок.
* * *
23 июля, 10.15
Кононов посмотрел на часы. Провел ладонью по прикладу оптической винтовки, осторожно, словно лаская своего верного пса. Лучшему снайперу — лучшее оружие. Искусство снайпера — искусство убивать. Многие думают — взял оптическую винтовку, кое-как приноровился к стрельбе — и все, получай значок «Ворошиловского стрелка». Не тут-то было. Прицел без оптики — это одно, колебания его в стороны не так заметны. С оптическим же прицелом амплитуда колебаний достаточно велика.
Кононов сидел, по-турецки скрестив ноги, на гладком полу чердака и смотрел сквозь открытое окно на фасад здания, принадлежавшего компании «Тарнефтегаз», смотрел через оптический прицел.
Ему сообщили, что Баранов со своим телохранителем прибыли сюда без четверти девять. Задача: устранить обоих.
«Сделаю это с радостью», — в такт ударам сердца билась в мозгу мысль. Решимость — это рука на спусковом крючке, глаз — неплохая оптика, душа — месть. Нужно только подождать.
11.00
Перефразируя слова известной песни: ожидание — маленькая смерть. Единственная задача сейчас — затаиться, погрузиться в грязь и пыль и ждать.
Низкие потолки не позволяли подняться в полный рост. Он встал на колени, потянулся — проделал все это, не сводя глаз с парадного входа. «До чего же затекли ноги, раньше такого не было. Неужели старею? — подумалось ему. — Хорошо, солнце не бьет в глаза. Оно еще не приблизилось к своему зениту. Душно — ни сквозняка, ни ветерка». Кононов облизал пересохшие губы, поднес микрофон рации ко рту, вызвал своих напарников.
— Второй, вызывает Первый. Как у вас дела, прием.
— Никакого движения, Первый, все спокойно, прием.
— Отдыхай, но не расслабляйся.
Затем связался с Третьим и услышал аналогичный ответ.
— Попались, крысы! — сказал он вслух.
«Два запасных выхода были перекрыты, теперь им не выбраться. Разве только по подземному ходу», — ликовал Кононов.
11.23
У края тротуара, прямо перед входом, остановились «Тойота» и микроавтобус «Форд».
— Внимание, первые посетители нагрянули. Будьте начеку, прием.
— Вас понял, Первый, — отозвался Второй.
— Вас понял, — подтвердил Третий.
Из микроавтобуса двое здоровенных парней вынесли старика в инвалидной коляске и поставили ее на землю. По специально предназначенной для инвалидов дорожке вкатили коляску в офис компании. Из «Тойоты» вылезли еще трое и устремились вслед за стариком.
Один из его ближайших телохранителей хромал на левую ногу, а лицо его было заклеено лейкопластырем. Огромная повязка закрывала нос.
12.41
«Черт бы их всех побрал, — думал Кононов, — что так долго можно делать на рабочем месте, если ты к тому же еще и начальник?! А что? Было бы неплохо».
12.45
Показались первые признаки жизни. Старика занесли обратно в «Форд». Вышла Охотникова и забралась в салон «Тойоты».
— Ну где же ты?! Давай, покажись. Сергей Александрович Баранов, поклонники ждут, они в нетерпении, — шептал Кононов, судорожно ища цель.
Сначала отъехала ведущая машина, потом микроавтобус.
«Что случилось? Похоже, одурачили, провели!» Он спросил напарников, ответ услышал отрицательный. «Второй телохранитель в черном костюме. Первая мысль была: каково же ему в такую жару. А сейчас! Ведь он больше не хромал. Чудесное выздоровление? Вряд ли».
— Проклятье!!! — Кононов сорвал с себя микрофон связи вместе с наушниками и швырнул в стену. «Дорогое оборудование, да провались оно!»
Единственным пострадавшим от неудавшегося покушения стал уличный фонарь. Винтовка с глушителем — выстрелов не слышно. Плафоны, один за другим, разлетались вдребезги, засыпая осколками тротуар. Люди, застигнутые врасплох странным явлением, останавливались в недоумении. «По крайней мере, злость сорвал».
* * *
За дверью кабинета раздались шаги, вернее, это был просто топот разгневанного стада слонов, а затем — возмущенный голос секретарши. Ей, бедной, по-видимому, никак не удавалось сдержать незваных посетителей. «Остановитесь, к нему нельзя. Я сейчас вызову охрану», — кричала она. Блеф — служба безопасности уже была на месте, в количестве одного человека, то есть меня. Разрешите представиться, Евгения Охотникова. Чувствую, будет не до шуток, пахнет жареным.
Достала свой «макаров» и, обхватив рукоятку обеими руками, направила его на дверь. Несколько человек я все же успею уложить, смотря на сколько хватит обоймы. Перезарядить времени, наверное, не останется. Очень жаль.
Баранов в этот момент копошился в шкафу. Я оглянулась посмотреть, что он там забыл. Достал откуда-то автомат Калашникова, проверил, полон ли рожок-магазин, вернул его на место, передернул затвор и довольный посмотрел на меня, словно ребенок, с гордостью демонстрирующий новую игрушку.
— У меня есть разрешение, — оправдываясь, пояснил он.
Избитая, конечно, до смерти шутка, но все же.
— А гранатомет у тебя где-нибудь случайно не завалялся?!
Сергей улыбнулся в ответ.
Двери распахнулись, и в кабинет, сломив сопротивление секретарши, вошли сначала четверо — гигант, достопримечательностью физиономии которого теперь был не только орлиный нос, но и шишка на лбу, словно рог, выдававшаяся вперед, — словом, гремучая смесь гарпии с минотавром, чудовище из кошмарных снов; вслед за ним Лысый и тот, которого Сергей угостил древесиной, — они пострадали меньше всех, отделались синяками, ссадинами и легким испугом на двоих; потом «малолетка» — дурак дураком, сломанная правая рука находилась в подвешенном состоянии, а левая вытянулась вдоль туловища. В такт сжимавшемуся и разжимавшемуся кулаку подрагивали желваки на его юном лице — играла горячая молодецкая кровь. Все остальные были спокойны, судя по безмятежным выражениям их лиц. Они походили на покалеченную команду игроков американского футбола. Один — ноль в нашу с Сергеем пользу.
Двое симметричных, как близнецы, телохранителей вкатили старика. Только один из них сегодня странно волочил за собой левую простреленную ногу, да еще и прихрамывал, а лицо его — буквально все — было перебинтовано и залеплено пластырем. Тот, кто оказывал ему первую помощь, очень торопился. Видны были только глаза и рот с пухлыми губами. Не все так плохо, конечно же, но преувеличиваю я ненамного.
Сергей поднял автомат, это был старенький «АК-47» с деревянным прикладом:
— Может, устроим маленькую войну? — предложил он и вопросительным взглядом обвел присутствующих.
Старик примиряюще поднял руку и устало произнес:
— Не кипятись, Сережа. Я пришел предложить мировую.
— Я здесь, чтобы дать вам мир, — передразнил его Сергей. — Слушай сюда, ты, вождь чернокожих. Сначала чуть мне перышком по горлышку не полоснул, а сейчас руку протягиваешь.
— Знаю, позор на мне несмываемый. Я нарушил законы гостеприимства. Ты пришел просить помощи и защиты, а я поступил так подло, — старик умолк и сидел, вцепившись в подлокотники.
— Вот сейчас сразу растрогаюсь, расплачусь и кинусь тебе на шею, — заявил Сергей после некоторого молчания, но уже не так решительно и безапелляционно.
Я очень хотела поверить в искренность слов старика. Тем более — помощь его мини-армии нам с Барановым пригодилась бы как никогда. Чувствовать себя вратарем, один на один противостоящим нападающему, не очень приятно. Но вратарь иногда может ошибиться, а я нет. Единственный пропущенный мяч может и не быть роковым для всей игры в целом. В моей же профессии — один гол, и все, можете заказывать похоронный оркестр. Я не горю желанием быть растерзанной толпой разъяренных болельщиков.
Сергей, продолжая держать старика на мушке, обратился ко мне:
— Думаешь, ему можно верить? — Потом повернулся к старику: — Разве тебе можно доверять?
Инвалид быстро, не задумываясь, ответил:
— Конечно, нет! На твоем месте я обязательно заподозрил бы что-то неладное и недоброе. — Тут он на секунду остановился, подбирая нужные слова. Говорил по-русски превосходно, так же, как и его сын Тимур Османов. — И даже больше — без разговоров положил бы всех нас из этой дуры, что у тебя в натруженных руках. Слушай свое сердце, Сергей. Больше никаких извинений ты от меня не услышишь.
— В чем тогда проблема? — сказал бодро Сергей, опустив «калашник». — Я тебе верю.
— Не стоит уж настолько слушать свое сердце, Сергей, — посоветовала я ему, все еще держа «макаров» наготове и не сводя с местной футбольной команды глаз.
Ответ его был короток:
— Двум смертям не бывать, одной не миновать!
Старейшина без посторонней помощи, собственноручно проследовал навстречу Баранову. Инвалидное кресло было устаревшей модели, как говорится, на ручном приводе мощностью в одну человеческую силу. Встретившись где-то в середине между мной и сбежавшими из больницы недоумками, скрепили свой новоявленный миру союз рукопожатием, крепким, как неразбавленный спирт.
Баранов не стал до конца все рассказывать старику, лишь в общих чертах обрисовал сложившуюся ситуацию и попросил, чтобы ему помогли доставить одного человека на квартиру в целости и сохранности. Вчера Сергей связался с ним и договорился о встрече.
Баранов и Османов-старший понимали друг друга с полуслова. Складывалось впечатление, что не было ни позавчерашнего ночного происшествия, едва не стоившего Сергею жизни, ни многолетней вражды и несовместимости двух различных миров.
В офис Баранова мы еще каким-то чудом проникли, теперь нужно было подумать, как выбраться отсюда. Наверняка по периметру, если можно так сказать, уже все оцеплено.
— Сергей, обозначим главную проблему, — обратилась я к своему работодателю. — Даю голову на отсечение — снайперы уже контролируют все входы и выходы. Поверь моему слову.
На противоположной стороне красовался шестнадцатиэтажный дом новой современной планировки. Хотя, по правде говоря, это больше напоминало какую-то абстракцию. В шестнадцать этажей была только первая коробка с треугольной крышей, а внизу, на первом этаже, разместился дорогой продуктовый магазин. Тонированные витрины, двери автоматические на датчиках движения. К этому главному великану примостились, а точнее сказать, привалились коробки ростом поменьше. Они явно проигрывали в споре со старшим братом. Это были стандартные пятиэтажные, семиэтажные, девятиэтажные дома. Для самых обеспеченных предлагались двухуровневые квартиры с просторными верандами, на которых с легкостью можно играть в баскетбол, футбол и другие подвижные игры. Парадный вход компании и чудо современной архитектуры разделяла оживленная трехполосная автодорога.
— Ты мой телохранитель, вот и придумай что-нибудь, — попросил Сергей.
Один из близнецов, как я их называла, все время поправлял нахлобученную на сломанный нос повязку. Ему не давал покоя личный изуродованный анфас. Извини, братишка, ничего личного. Ты даже не подозреваешь, как я благодарна тебе за подсказанную невзначай идею.
Я попросила секретаршу Баранова Лену принести мне аптечку, а еще одолжила у нее косметичку. Моя лежала в кобуре и для моего замысла не годилась. Вообще-то, если посильнее размахнуться, то… Прошу прощения, я отвлеклась.
Подошла к этому охраннику старика, бедняга все время подозрительно косился на меня, и опять же попросила, но, судя по выбранному тону, это больше смахивало на приказ:
— Твое обмундирование нам придется конфисковать, раздевайся, — и добавила с улыбкой: — Пожалуйста.
Старик недружелюбно взглянул в мою сторону и сказал:
— Баба должна знать свое место. Вы, русские, слишком близко к сердцу приняли идеалы демократии. Вседозволенность вас погубит.
Потом развернул коляску к окну, но полюбоваться июльским небом ему не удалось, жалюзи были опущены, и он с досадой дернул головой, что-то недовольно бормотнув себе под нос.
* * *
Трюк с переодеванием удался, конспирация сработала. Жаль только, что «Оскара» в номинации «лучший грим» мне не получить.
Отъехали подальше от здания компании, долго петляли по улицам города, по темным переулкам и дворам, запутывая следы. Наконец остановились, и Сергей перелез ко мне на заднее сиденье «Тойоты» из микроавтобуса, с этими нарисованными синяками и кровоподтеками, замотанный бинтами и оклеенный пластырем. Вид у него был до того жалкий, что любой, увидев его, прослезился бы на месте. Мне захотелось его пожалеть, прижать к груди — неужели все это сделала я?
— Прости, Сережа. Наверное, переусердствовала. В следующий раз буду поаккуратнее, — сказала я и рассмеялась.
Водитель и Лысый — он действительно носил такую кличку, догадаться было элементарно — давились от смеха.
— Ха-ха-ха, как смешно, — злился Сергей. Вернее, делал вид, что злился; содрал с себя бинты, лейкопластырь, что было весьма болезненно, а потом хохотал вместе с нами.
Мы мчались по Большой Казачьей, свернули на Астраханскую и, еще немного проехав по Вольской и миновав арку, очутились во дворе старого шестиэтажного дома.
Мне показалось вдруг, что я попала прямиком в детство. Эта деревянная коробка песочницы, а в середине на ножке шляпка из листового железа, раскрашенная под гриб мухомор — на красном поле белые точки; эти качели, лесенки, «паутинки». И все выкрашено в яркие цвета. Не покидало ощущение, что мы перенеслись в семидесятые годы. Это ощущение было бы полным, если бы не современные автомобили у подъездов.
Дом представлял собой замкнутый на самом себе квадрат — оригинальный замысел! Попасть в ограниченную часть двора можно было только через две арки, расположенные одна против другой. Такой сквозной вход и сквозной выход. Обе арки выходили на проезжие части улиц с довольно умеренным движением.
Мы с Сергеем переглянулись, он достал «беретту», взвел курок. Осторожность не помешает никогда, ведь я оставляла его с этими двумя наедине. Он сидел на заднем сиденье и теперь мог спокойно расстрелять их в затылок. Сама же я с целью осмотра зашла в подъезд.
Лифта не предусматривалось, широкие ступени вели наверх. Я заглянула под лестницу, поднялась на этаж. Всего две квартиры на лестничной площадке, одна из них принадлежит Баранову. Железная дверь, под цвет дерева, с видеофоном — разумеется, нелишняя деталь. Хороший помощник в обеспечении безопасности, хотя и не всегда.
Минимум закоулков и темных углов. Это мне понравилось больше всего — никогда не знаешь, откуда выскочит убийца. Есть запасной выход, но дверь заперта. Можно будет в непредвиденной ситуации воспользоваться.
Мне хватило пяти минут или около того. Спустилась вниз, подошла к машине и открыла заднюю дверцу.
— Кажется, все в порядке. Выходи, только быстро. Следуй в подъезд. Меня не жди, если что, понял? — предупредила я Баранова.
Он одним ухом слушал и одним глазом поглядывал на меня, а другая его часть уставилась в противоположную сторону. Выразилась я, разумеется, абстрактно, на самом деле он просто вертел головой. Что же его так заинтересовало?
Мальчик лет семи, который явно забрел сюда случайно и оказался в другом мире. Дети, разодетые по последней моде, сформировали свой круг общения и чужих в него не пускали. Не разрешали брать свои игрушки. А мальчика или вовсе не замечали, или просто отходили подальше от него.
Тогда он подошел к мороженщице, неплохо устроившейся в этом милом дворике. Она сидела рядом со своим мобильным холодильником. «Новый Гаврош» любовался через прозрачную пластиковую крышку на сладкое изобилие. Указал на понравившийся экземпляр. С доброжелательной улыбкой продавщица протянула ему брикет сливочного мороженого. Мальчик, не заплатив, выхватил его прямо из рук толстой продавщицы и побежал, но споткнулся и упал.
— Вот стервец! — выругался Лысая голова. — Убивать таких надо.
— Заткнись! — прошипел Сергей и помчался на помощь незадачливому воришке.
— Куда?! — только и успела выкрикнуть я.
Милую улыбку продавщицы смыла волна дикой ярости и гнева. Она настигла беглеца, одним движением поставила на ноги и молотила своими жирными ладонями мальчугана почем зря, причем изо всей силы и от души.
Подскочив, Сергей выхватил пацана и оттолкнул продавщицу мороженого. Она тряслась от возбуждения и испуга.
— Будешь еще руки распускать! — орал Баранов. — Это же ребенок, понятно тебе? Взяли моду детей лупить. Сколько стоит твое мороженое?!
— Во… Во… восемь рублей, — заикаясь, проговорила она.
— Возьми шестнадцать и принеси еще одно.
Садистка после этих слов буквально испарилась. По-крайней мере, ей не нужно было повторять дважды.
Сергей посмотрел на воришку. Он не понимал еще, в чем дело, как затравленный зверек, таращился своими карими глазищами на Сергея, ожидая очередных побоев.
— Надо бы тебе, конечно, всыпать как следует, — Баранов задумался, — но, по-моему, с тебя уже хватит. Запомни, раз и навсегда; есть деньги — покупай все, что захочешь, мороженого ешь столько, сколько влезет; если нет — слюной захлебнись, а чужого не трогай. Понял?
Мальчишка кивнул:
— Да, понял.
Сергей его отпустил, выпрямился и теперь смотрел на него сверху вниз. В это самое время подбежала мороженщица и протянула еще одну порцию. Он кивком разрешил набедокурившему сорванцу взять мороженое.
— Что надо сказать доброй тете? — спросил у него Сергей.
— Спасибо, — сказал тихо мальчик и помчался прочь. Всю дорогу оглядывался, не веря в свое неожиданное спасение, пока не завернул за угол.
Я злилась на Баранова в какой по счету раз, уж и не помню. Хотя его поступка не могла не оценить. Прямо Робин Гуд какой-то — герой и разбойник в одном лице. Все время, пока мы поднимались по лестнице, старалась с ним не разговаривать.
— Женя, ну извини, ослушался, виноват, — оправдывался он. — На колени, что ли, встать прикажешь? Просто я ненавижу, когда над детьми измываются.
— Скажи еще, это потому, что отец тебя в детстве бил, но сам ты ни за что этого делать не будешь. Всем уже известная байка.
— Не скажу. Даже больше, у меня была дружная семья. Я единственный ребенок в семье, и родители меня очень любят и балуют.
Баранов еще и издевается. Я, понимаете ли, выбиваюсь из сил, чтобы спасти этому дураку жизнь, а он паясничает, шут гороховый. Хотела, чтобы мы остались более или менее незамеченными, но этому как всегда нужно было рисануться, вылезти и показаться всем.
После тяжелых размышлений я предупреждающе произнесла:
— Послушай меня, герой. Еще одна такая выходка, и придется тебе самому заниматься своей личной безопасностью. А я уйду. Мне все это надоело.
— Никуда ты не уйдешь, — сказал самоуверенный Баранов.
— Это почему же? — заинтересовалась я. Его нахальный выпад взбесил меня, но все-таки я постаралась успокоиться.
— Потому что чувства не задушишь и не обманешь.
Поднимаясь наверх, мы продолжали негромко спорить, чтобы не беспокоить соседей и не привлекать лишних глаз. Ругань руганью, но забывать о деле мне тоже негоже.
Водителя я оставила на улице в машине, а Лысый — вообще-то его звали Дима — караулил за дверью, на лестничной площадке.
Уже переступив порог и захлопнув массивную дверь, повернулась к Баранову. Хотела спросить насчет каких-то чувств — по-моему, он стал забываться, — но не успела. Сергей опередил меня, поцелуем сомкнул мои уста. Я не сопротивлялась особо.
Кое-как, по стеночке, добрались до спальни. Вел он — расположения комнат я не знала, ведь это была уже новая квартира, не та, что служила для нас пристанищем прошлые сутки. Я же говорила, буржуй.
В коридоре сняла с него рубашку, а в спальне добралась и до брюк. Пуговицы на моей блузке поддавались его пальцам беспрекословно. Все здесь против меня.
Вдруг раздался звонок в дверь. Я вскочила, запахнув блузку и прихватив пистолет, помчалась к видеофону. Включила, и на маленьком экранчике появилось изображение охранника. Я успокоилась и спросила:
— Говори, Дима. Я тебя слушаю.
«Лысовичок-боровичок» встрепенулся, не понимая, откуда с ним разговаривают и откуда вообще исходит голос, открывал рот, но слышно его было плохо. Тогда я пояснила:
— Говори в домофон — такая белая штука, с левой стороны от тебя, с прорезями.
Быстро нашел, хороший песик, сообразительный.
— Я не понял, босс, — как интересно, теперь я босс, — если кто-то на лестнице появится, стрелять?
— Совсем не обязательно. Лучше сразу предупредить меня. Это могут быть просто жильцы, соседи.
— Теперь ясно, босс. — Ах, это ласкающее слух слово.
— Тогда я отключаюсь.
Я выключила звук, но не изображение. Охранник, тупо уставившись на дверь, еще немного постоял, затем отвернулся. Сергей подхватил меня на руки и отнес обратно в спальню. Огромная кровать-сексодром занимала, по меньшей мере, полкомнаты. Очень большая, поверьте мне. Но не прошло и пяти минут, как снова раздался звонок, и снова в дверь. На этот раз подошел Сергей. Все та же лысая голова занимала собой весь экран.
— Что тебя на этот раз беспокоит?
— Я, конечно, дико извиняюсь. Пить хочу, умираю просто.
— Подожди минутку, — сказал Сергей и, обращаясь ко мне, добавил: — Жажда, понимаешь, его замучила.
Сергей выкатил в коридор кресло, журнальный столик, на который поставил, покопавшись до этого в холодильнике, бутылку с минеральной водой, кока-колу, а еще тарелку с бутербродами и открытую банку с икрой.
— Это на случай, если есть захочет, — пояснил Баранов. — Может, еще что-нибудь забыл. Надо подумать заранее.
— Ага, ночной горшок, — подала я идею. Он улыбнулся, открыл дверь и доставил заказ заждавшемуся стражу наших покоев, который от неожиданности даже опешил.
— Надеюсь, ему больше не приспичит, — выпалил Сергей, с силой захлопнув дверь.
— Не знаю, — сказала я. — Постой пока, покарауль. Я пойду прилягу.
Удалилась грациозно в спальню, а в коридор полетели блузка, джинсы, верхняя часть кружевного нижнего белья. Баранов ждал продолжения моноспектакля, но не выдержал и ворвался в комнату. До назначенной встречи оставался ровно час. К счастью, никто больше не потревожил нас до назначенного времени.
* * *
— Мне несдобровать, если кто-нибудь узнает, что я разбазариваю конфиденциальную информацию, не предназначенную для чужого уха, — прокричал прямо с порога, ни с кем не поздоровавшись, человек среднего роста и такой же средней внешности. Единственная своеобразная черта его личности — это ямка на подбородке, такая глубокая, как Глебучев овраг в натуральную величину. — Я найду на тебя управу, Баранов, — не унимался он, злясь и негодуя.
Оказывается, когда он ждал в назначенном месте, к нему подкатили наши новые помощники и, словно в гангстерском фильме, запихали его в машину. Он был настолько испуган и парализован страхом, что почти не сопротивлялся. А сейчас дал себе волю, высказывая все, что думает о Баранове.
— Как обстоят дела с нашим проектом? — как ни в чем не бывало, еле сдерживая хохот, шутя, а скорее всего издеваясь над этим пришибленным субъектом, спросил Сергей. Жестом он пригласил гостя присесть.
Тот, усевшись в кресло, точнее, опустившись на самый его краешек, секунду сидел просто замерев, а потом выпалил — явный признак неврастении:
— Все шутишь, Баранов, — предупредил он. — Дошутишься, допрыгаешься. Все равно когда-нибудь успокоишься.
«Не ты первый, не ты последний. Угрожает тут еще сидит, — праведный гнев задел мой мозг. — Говорит о секретных документах, а сам пришел за очередной подачкой. Не знает, кому бы подороже продать».
Сергей связался с ним, чтобы получить важные для нас сведения. Этот тип — инспектор налоговой полиции. Небольшая, но все-таки шишка. Он сильно нервничал и почти не смотрел в глаза, потому что постоянно крутил головой по сторонам. Оглядываясь, проверял, не спрятался ли кто-нибудь в шкафу или за портьерой.
— Небольшое вознаграждение, я думаю, поможет забыть все неприятности этого дня. — Сергей протянул пришельцу увесистый конверт. — Детям на мороженое.
Инспектор принял конверт, открыл и вслух пересчитал наличность. Поблагодарив, удалился. Мне показалось, он действительно успокоился и взял себя в руки. Вошел с папкой под мышкой, а вышел без нее. Она осталась на журнальном столике. Случайно забыл, как любезно с его стороны. В бюро находок мы обращаться не станем.
— Не к чему и придраться. Все гладко и чистенько, — констатировала я, ознакомившись с документами. — Полностью выполнили обязательства перед страной. План по налогам сдали. Доходы колоссальные, просто обвал какой-то.
— Это только укрепляет наши подозрения. Нужно копать дальше, — попытался улыбнуться Сергей, что не очень ему удалось.
— Копать-то можно. Как бы не задеть канализацию, а то всех забрызгает отбросами… — Я не закончила фразу. И так в последнее время слишком часто нецензурно выражаюсь, надо следить за культурой речи. — Понятно теперь, на какие деньги содержится весь огромный штат предприятия: начиная от секретарш, референтов, коммерческих директоров и заканчивая собственно телохранителями. Их питают какие-то источники.
Сергей справедливо заметил:
— Но финансовые махинации и трюки с налоговой инспекцией еще ни о чем не говорят.
Последовали глубокомысленные умозаключения с моей стороны:
— Эйфория первых побед застилает нам глаза. — Я постучала ногтем по столу и продолжала: — Чтобы убить вампира, нужно вогнать ему в сердце осиновый кол и отрубить голову. Сердце мы держим в руках, а чтобы отрубить голову, нужно еще найти ее, с этим будут проблемы.
— Помнишь, Вероника говорила, что никто главу компании в глаза не видел ни разу? — подтвердил мои догадки Сергей. — Не видели и учредителей совета директоров. Загадочный аноним, ничего не скажешь.
— Нужно искать другие ходы. Мы зашли в тупик, выбираться из него надо не мешкая.
Посмотрела на Баранова. Он сидел за столом и, перевернув сотовый телефон вверх тормашками, выстукивал антенной какую-то мелодию. Сломать не боится, ведь денег у него куры не клюют, он может себе это позволить. Эксплуататор несчастный.
— Мы установим причастность агентства ко всем этим дерзким убийствам, — вдруг осенило меня. — Если докажем, что оно каким-то образом было связано с жертвами покушений.