Глава 4
— Привет инженерам-автомеханикам! — толкая перед собой дверь, поприветствовала я симпатичного паренька с вьющимися светлыми волосами и глубокими ярко-зелеными глазами.
С Сиваковым Михаилом Николаевичем, а именно так звали юного гения, мы познакомились совсем недавно. Через одного из моих клиентов, которому я однажды едва ли не подарила вторую жизнь. Я имею в виду Конышева Вячеслава Евгеньевича, умнейшего программиста, разработчика всевозможных программ против взлома, которому в нашей стране так и не дали спокойно жить и работать. В связи с этим он был вынужден уехать за границу, предварительно имитировав здесь, на родине, свою смерть. Не без моей помощи, конечно.
Во время работы на Конышева я познакомилась со многими программистами, но особенно мне приглянулся один из тех ребят, которые так и не смогли пройти собеседования у Конышева. На всякий случай записала адресок парнишки, но обращаться к нему мне пока еще ни разу не приходилось. И вот, кажется, подходящий случай представился.
— Здрасьте! — с прищуром глядя на меня и, видимо, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо мое лицо, поинтересовался паренек. — А вы ко мне, да?
— К тебе. А что, разве не узнаешь? — Я широко улыбнулась.
— Вижу что-то знакомое… Только вот никак не вспомню, где мы с вами встречались.
— В одной фирме, куда вы приходили на собеседование, — напомнила я. — Помните, там вас еще принимал такой приятный на вид мужчина в темных очках. Слепой.
— А, ну да, — активно закивал парень. — Было дело. Мне бы сразу понять, что студента на такую работу не примут… Но попытка, как говорится, не пытка. А вы, кажется, в той фирме работаете?
— Нет, я к компьютерам никакого отношения не имею. Я телохранитель, и тогда занималась охраной жизни ученого. Ну а сегодня меня привели к вам дела, совсем с ним не связанные. Помнится, молодой человек, вы упоминали о том, что легко вскрываете любые коды, пароли…
— Ну да, брякнул, не подумав… — Парень почесал затылок. — И как меня только после этого не сдали куда следует, до сих пор не понимаю! Наверное, просто повезло…
— У нас к тебе дело. Сразу скажу — это не бесплатно… я права? — Я обернулась за подтверждением своих слов к Зубченко. Тот энергично закивал, соглашаясь.
— Нужно кое-куда залезть и, конечно же, кое-что скачать. Справишься?
— Да плевое дело, — не вникая даже в суть работы, сразу же согласился парнишка. — Тут и гением быть не надо. Главное, вскрыть код — это самое сложное, а дальше уже дело техники.
— Вот видите, — обрадованно обернулась я к притихшему клиенту, — первый комп в нашей стране появился не так давно, а наши хакеры уже вышли на передовые рубежи!
— Это верно, — продолжая раскачиваться в своем крутящемся кресле, с гордостью откликнулся паренек. — Раньше боялись русской мафии, а теперь — русских хакеров.
Я вдохновенно поддержала паренька:
— Да уж, нам есть чем гордиться! Тем более что больше половины наших виртуозов взлома — ребята в возрасте до двадцати лет. А шестнадцать процентов компьютерных взломщиков — вообще подростки!
— Откуда у вас такая информация? — Компьютерный гений смотрел на меня с интересом.
— Когда я работала с Конышевым, он мне все это рассказывал…
— Для меня все же важнее мой сын, — деликатно напомнил Анатолий Степанович. Внимательно посмотрев на паренька, он спросил: — Ты можешь определить, с какого номера звонили на мой домашний телефон и на кого тот номер оформлен?
— Диктуйте циферки, дядя, — одарил нас очаровательной улыбкой беззаботный юноша.
И тут я поняла, чем он тогда так приглянулся мне — шармом, легкостью в общении и открытым взглядом. Эх, ему бы годков семь прибавить, я бы на него непременно запала…
Пока Анатолий Степанович диктовал, а Михаил записывал его номер телефона, я подошла к рекламному плакату, висящему на стене, заинтересовавшись надписью. Я не сразу поняла, что текст наклеен на плакат сверху, но, прочитав, от души расхохоталась: «Привет, Мозг! Я — Натс. Привет, Натс! Я — Мозг. Привет, ребята! А я — трава, которая помогает мозгам разговаривать с шоколадом».
— Сам придумал или откуда-нибудь скачал? — поинтересовалась я у парнишки.
— В Интернете достал, там такой дребедени навалом. Если хотите, потом скину чего-нибудь, дома почитаете. Можете порыться вон на той полке. Кажется, там что-то было. Надо ж вам чем-то заняться… Мне особенно нравится там один анекдотец…
— Молодой человек, вы отвлеклись, — сдержанно заметил Анатолий Степанович.
— Так комп же перезагружается, — спокойно откликнулся юноша и тут же взялся пересказывать мне свой любимый анекдот.
— Ну ладно, не отвлекайся больше, — склонившись к парню, шепнула я, — а то заказчик обидится и лишит тебя заслуженных денег.
Паренек шаловливо подмигнул мне и взялся за работу. Пальцы быстро забегали по клавиатуре, защелкала мышка, на мониторе замелькали различные окна и таблицы. Все это было категорически непонятно. Я отошла в сторону и занялась изучением комнаты. Анатолий Степанович занялся тем же, периодически бросая выжидающие взгляды в сторону юного программиста.
Я подошла к незашторенному окну. Широкий подоконник его был уставлен цветочными горшками, среди которых теснились различные бумажки, распечатки, папки, канцелярские принадлежности, бейсбольные мячи и даже кубик Рубика.
Я усмехнулась. Разложить все это на столе было просто невозможно, поскольку там не хватило бы места. Монитор с семнадцатой диагональю, принтер, сканер и колонки полностью его загромождали.
Кроме этого, в комнате имелось несколько стульев, кровать, в настоящий момент не прибранная, а потому похожая на горбатого верблюда, на которого сверху еще накидали различных предметов одежды. Рядом с кроватью размещался бельевой шкаф. Даже не открывая его, вполне можно было себе представить, какой беспорядок творится внутри.
Да, с порядком и чистотой у паренька явно нелады… Причем, как я успела заметить, остальная часть квартиры как раз в идеальном состоянии. Стало быть, в частные владения парня его родители не суют свой вездесущий нос. Может, это и правильно: у каждого должна быть свобода выбора, даже в плане порядка и чистоты.
Все эти пустые, в общем-то, размышления заняли у меня почти два часа. Зубченко все это время стоял за спиной компьютерного гения и пристально смотрел на монитор, при этом вид у него был такой, будто он прекрасно разбирается в сути происходящих процессов.
— Есть! — оглушительно заорал Михаил, как ребенок радуясь успеху. — Есть ваш номерок. Даже не думал, что это будет так легко… А ваш неизвестный, похоже, парень осторожный. Он sim-карту только три дня назад приобрел, но я его все равно вычислил. Записывайте номер.
Зубченко засуетился, схватил с подоконника первый попавшийся листок и, не глядя на его обратную сторону, приготовился записывать.
— Э-э-э, ну не на моих же распечатках, — заметив это, возмутился Сиваков. — Возьмите чистую бумагу.
Анатолий Степанович торопливо закивал и поспешил заменить листок. Парнишка продиктовал ему номер, а затем спросил:
— Адрес-то искать?
— Ну ты так радовался, что мы решили, что он уже у тебя.
Тот молча почесал затылок и снова отвернулся к монитору. Через несколько минут мы получили нужные данные. Теперь у нас имелся и телефончик одного из похитителей, и даже его адрес. Михаил свою часть работы выполнил блестяще. Теперь дело за мной…
* * *
— Вы абсолютно уверены, что не знаете этого Лаптева Юрия Павловича? — подъезжая к поселку Квартальному, в котором проживал сей субъект, спрашивала я клиента.
— Я уже, кажется, сказал, что нет, — раздраженно ответил Анатолий Степанович. — У меня хорошая память на имена и фамилии, я не могу ошибиться.
— Ладно, — отступила я. — В конце концов, он может быть всего лишь сообщником похитителя. С вашим сыном, а тем более с вами, незнакомым.
Оставив в покое Зубченко, я переключилась на созерцание мелькающих мимо окрестностей. Поселок Квартальный, расположенный в самой дальней части городка, напоминал большую деревню. Маленькие деревянные домишки были обнесены серыми, покосившимися заборами. Почти к каждому примыкал земельный участок, у кого-то засаженный плодовыми деревьями, у кого-то заросший травой и заваленный различным строительным мусором или иным хламом. Асфальт в поселке хоть и был, но его, видно, укладывали еще в прошлом веке, так что теперь от былой дороги остались лишь редкие лепешкообразные асфальтовые кочки на грязной, местами посыпанной щебенкой поверхности.
Машин и людей наблюдалось не много. Лишь кое-где на лавочках мелькали греющиеся на солнышке старушки да бегала играющая ребятня. Средняя возрастная прослойка отсутствовала. Я даже решила для себя, что здесь все наверняка друг друга знают в лицо, как в настоящей деревне. А потому, дабы не тратить времени на поиски нужного дома, притормозила возле первого же встречного мужика. Тот прогуливал свою ободранную болонку.
— Здравствуйте! Скажите, вы случайно не знаете, где проживает Лаптев Юрий Павлович? — поинтересовалась я у обладателя замызганной, но симпатичной псины.
— Лаптев? Как же не знать, знаю, — закивал прохожий. — Семейка-то еще та… У их дома постоянно милицейские машины дежурят. То обокрали кого, то залезли куда. Ни дня спокойно прожить не могут. А дом-то их вон, прямо напротив того кривого дуба.
— Спасибо, — поблагодарила я мужчину и прибавила газу.
Пару минут спустя мы были у нужного нам дома. Постройка оказалась весьма колоритной: самый настоящий сарай с покосившейся крышей, почти полностью отсутствующим забором и грязными окнами, завешанными какими-то тряпками. Как люди живут в таких условиях? И что это вообще за люди… Может быть, дом заброшенный?
Пара стираных штанов, развевающихся на веревке в одном ритме с порывами ветра, указывала на то, что в доме все-таки кто-то обитает.
Мы вышли из машины. Я повернулась к Зубченко и произнесла:
— Не лучше ли вам остаться в машине? Мне будет сложно следить и за вами, и за теми, кто окажется дома. Подозреваю, что эти субъекты из отчаянных, могут и пальнуть, если есть из чего.
— Нет, я пойду с вами, — уверенно возразил Анатолий Степанович. — Если они и впрямь так жестоки, вам может понадобиться моя помощь.
— Ну да, как же, — усмехнулась я негромко, но возражать больше не стала.
Мы двинулись во двор. Повалившаяся на землю калитка скрипнула треснувшей штакетиной под ногами. Дальше последовала хорошо протоптанная, забросанная окурками тропинка, огибающая несколько бочек с застоявшейся водой и упирающаяся прямиком в дверь. Дверь была не заперта. Она скрипнула и распахнулась, открывая взору все безобразие, творящееся в доме. Глубоко вздохнув, я перешагнула через порог. Мой взгляд тут же упал на груду пустых бутылок из-под водки, сваленных в углу.
— Целая батарея, — обреченно проговорил Зубченко и опасливо покосился на следующую дверь. — Надеюсь, они не слишком пьяные?
— Можете не надеяться, — преспокойно заметила я, продвигаясь дальше. — В таких домах запои затяжные и длительные, а просветление наступает крайне, крайне редко, когда кошелек пуст и никто из соседей уже не дает взаймы «до зарплаты». Да и то это не просвет, а так, временный возврат в реальность.
— Может, позвонить в милицию, — шепотом предложил Зубченко.
— И что мы им скажем? Что у нас есть подозрение, будто жители этого… вертепа похитили человека? Так? Ну менты дом обыщут, никого, конечно же, не найдут. А с пьяных что взять, если они лыка не вяжут? Нет уж, все эти процедуры мы и без их участия выполним. Главное только, чтобы численность обитателей хижины не превышала десяти человек. С большим количеством, боюсь, мне не справиться… Ну, с богом!
Набрав в легкие побольше воздуха, я рывком отворила следующую дверь и прошла вперед. Первое, что предстало моему взору в комнате, — жирная свинья, преспокойно разгуливающая по хате, словно это ее собственное жилье и мы просто ошиблись адресом. Увидев меня, толстушка равнодушно хрюкнула. Откуда-то донеслось ответное похрюкивание. Вероятно, это откликнулись на материнский зов невидимые пока поросята.
«Что делает свинья в доме? Неужели для нее нет какого-нибудь сарая? — сами собой возникали в голове вопросы. — Допустим, нет. Так можно было выпустить гулять во двор… Если только свинья не ворованная. А что, тот мужик ведь говорил, будто семейка совершенно неблагополучная, так что вполне может случиться и такое…»
Внезапно в комнате раздался хриплый голос. Определенно, человеческий…
— Че надо?
Я вздрогнула. Взгляд мой заметался по серым, заросшим паутиной стенам в поисках присутствия обладателя замогильного голоса. В комнате, кроме свиньи, явно находился представитель рода человеческого. Но, как ни старалась, разглядеть его я не могла.
— Че приперлись, спрашиваю? — снова послышался голос, и только теперь я увидела его обладателя — валяющегося прямо на полу то ли мужика, то ли парня с классически вспухшим красным носом.
Он был в чем-то с ног до головы перемазан, одет в черные спецовочные штаны и бесформенную куртку. Силуэт его почти полностью сливался с окружающим «ландшафтом», именно поэтому я его сразу и не заметила. — Ну че смотришь? Штаны, что ли, мои нравятся? Снять? — Мужик, обладающий утонченным чувством юмора, хихикнул. — Так это я запросто, — он предпринял попытку расстегнуть ширинку, но тут, видимо, заметил за моей спиной Зубченко. — А этому чего? Я педиков не обслуживаю!
— Вы Лаптев Юрий Павлович? — стараясь держаться как можно строже, спросила я.
Мужик не ответил, но как-то ехидно ухмыльнулся. Из соседней комнатенки вывалились еще двое, причем оба едва стояли на ногах. Один где-то уже обзавелся красочным сине-фиолетовым фингалом и потерял первые три зуба, другой от постоянных запоев отек до такой степени, что стал походить на раздувшийся мешок с узкими прорезями для глаз. При огромном животе у него были по-обезьяньи длинные ручищи. Сейчас обе эти карикатуры пялились на нас, замерев в дверном проеме и забыв, видимо, об изначальной цели своего путешествия по «квартире».
— Лаптев, тут тебя дама видеть хочет, — икнув, сообщил лежащий на полу.
— Да-а? — удивленно протянул тот, что с фингалом.
Я едва успела открыть рот, дабы пояснить парню, что конкретно нас сюда привело, как меня сильно толкнули в спину. Я пролетела несколько шагов вперед, и из-за моей спины вынырнул обидчик. Им оказался Зубченко. Вся степень серьезности намерений отражалась у него на лице. Подскочив почти вплотную к парню с фингалом, он отчаянно завопил:
— Я тебя урою, сукин ты сын! Где мой Егор?
Разъяренный Зубченко с разгону двинул беззубому в живот коленом. Тот упал, успев прихватить с собой нападавшего, и теперь оба принялись кататься по полу, стараясь одолеть друг друга.
Я, как и полагается телохранителю, кинулась на помощь своему клиенту, но тут мне наперерез подался дружок Лаптева. Несмотря на невменяемое состояние, ему удалось, схватив стоящую у стены швабру, больно двинуть меня прямо по ребрам. Я зарычала от боли и страшно разозлилась. Во мне прямо вскипела ярость. Мгновенно забыв про Зубченко, я ловко изогнулась и «железным» кулаком вложила немного ума в больную голову алкоголика. Мужик отлетел, впечатался хребтом в стену а затем, отпружинив от опоры, снова ринулся на меня.
Я вновь двинула ногой. Швабра переломилась пополам. Мужик отбросил одну ее часть в сторону, а другой замахал так, словно перед его носом маячила стая разъяренных ос. Активности в нем было хоть отбавляй, а потому мне не всегда удавалось уворачиваться и выставлять блоки. Несколько раз нещадная деревяшка все же прошлась по моим плечам. В этот момент с пола поднялся третий парнишка. Вид у него был весьма воинственный.
Желая поскорее закончить поднадоевшую свалку, я резко отскочила в сторону, схватила в охапку спешащего на подмогу и буквально подставила его под шквал ударов, что сыпался на мои плечи и голову. Не сразу сообразив, что бьет вовсе не меня, а своего же товарища, длиннорукий лишь через пару минут перестал махать обломком. Но опоздал — «доброволец» успел прекрасно справиться с поставленной перед ним задачей, избавив меня от лишних хлопот.
— Ах ты, тварь, — почтил он меня изысканным обращением, сообразив наконец, что происходит. — Да я тебя щас…
Но дело было сделано. «Невинно пострадавший», порядком потрепанный, утирал хлынувшую из его носа кровь. Я небрежно отшвырнула его в сторону и, не медля ни секунды, принялась орудовать кулаками с немыслимой скоростью. По крайней мере, именно так показалось бедолаге, ошарашенно взирающему на меня и не успевающему шевельнуть ни рукой, ни ногой. В эти минуты он напоминал битейную грушу, пошатывающуюся после каждого удара и отлетевшую на максимальное расстояние после самого последнего, сокрушающего.
Расправившись со своими врагами, я обернулась туда, где, катаясь по полу, пыхтели Лаптев и Зубченко.
— Идиот, — негромко буркнула я себе под нос, видя, как неумело Анатолий Степанович лупит парня по ребрам. Будь тот хотя бы немного потрезвее, уже давно размазал бы Зубченко по стене.
Понимая, что необходимо вмешаться, я кинулась на выручку к своему клиенту.
— Что вы делаете? Немедленно прекратите! — отпихнув мужчину в сторону, теперь уже громко прокричала я. — Сейчас же!
Мне пришлось закрыть Зубченко своим телом, выставив вперед блок. Отбив очередной удар пьянчуги и не оборачиваясь назад, я вовсю орудовала кулаками, стараясь утихомирить разошедшегося драчуна. Вскоре выяснилось, что Зубченко и не подумал меня слушаться. Он снова полез в драку, норовя отпихнуть меня, чтобы самостоятельно разобраться с предполагаемым обидчиком своего сына. Все это потихоньку начинало меня бесить, тем более что я заметила, как один из нейтрализованных ранее ребят начинает приходить в себя, а значит, вскоре присоединится к нашей милой «беседе».
Другой же и вовсе выскочил из дома и понесся прочь, оглашая окрестности дикими воплями. Пришлось предпринять экстренные меры: несильно пихнув локтем своего заказчика, я отшвырнула его в сторону и, быстро развернувшись, двинула носком ботинка по и без того уже подпорченной физиономии Лаптева. Последний зашатался на месте, замахал руками в поисках опоры, но, так и не найдя ее вовремя, рухнул на пол, подмяв под себя своего собутыльника. Того самого, что начал было возвращаться к жизни и уже сыпал «комплиментами» в наш адрес.
Не колеблясь ни минуты, я схватила Анатолия Степановича под руку и поволокла прочь. Тот возмущенно заворчал, попытался отпихнуться, но я гневно на него прикрикнула:
— Бегом! Марш к машине!
— Оставьте меня!!! Я должен…
Я остановилась и, развернув мужчину к себе лицом, по возможности спокойно произнесла:
— Вы разве не заметили, что один парнишка убежал? Полагаю, вскоре он вернется, прихватив с собой пару-тройку отчаянных молодцев. Знаете, мне что-то не хочется быть насаженной на кол. Так что лучше нам уйти подобру-поздорову…
В доме послышался шум. Судя по всему, поверженные начали приходить в себя и теперь готовились кинуться за нами следом.
— Где топор? — громко завопил один из них. — Я этих сволочей на куски порублю… Вован, чмо ты недобитое, ты куда смотрел, когда их сюда пер?
— Ты че, офонарел? Да я их вообще знать не знаю и вижу первый раз! — отозвался упомянутый. — Мать ее… эта сучка мне руку вывихнула…
— Уходим, — повторила я еще раз и, потянув Анатолия Степановича за собой, подалась к двери.
— Я не уйду, пока не разберусь с этими подонками!
Зубченко вырвался из моих рук и метнулся обратно в хату. Ему навстречу выскочил длиннорукий с топором в руках.
Я судорожно сглотнула, торопливо схватилась за ручку распахнутой двери и со всей силы дернула ее назад. Дверь соприкоснулась со лбом мужика, тот завопил. Что-то с грохотом упало… Я тряхнула Зубченко за плечо и развернула к выходу, не желая слушать никаких возражений.
* * *
Как только мы оказались на улице недалеко от машины и перевели дыхание от быстрого бега я, как саранча, налетела на Анатолия Степановича:
— Что вы натворили? Вы же все испортили! Зачем на Лаптева кинулись?.. Разве не видели, что их много и все пьяны?
— Я не смог сдержаться. Как только представил, что эти подонки могли сделать с моим сыном, у меня перед глазами все поплыло. А вы… вы должны были мне помочь разделаться с этими негодяями, а не вытаскивать меня оттуда! Нам нужно вернуться! Сейчас же! Я не покину этого дома до тех пор, пока они не вернут мне Егора! — Зубченко был полон решимости.
— Вашего сына здесь нет! — резко схватив мужчину за руку в тот самый момент, когда он направился назад, уверенно заявила я. — И быть не может!
— Вы не знаете! Мы же даже ничего там не осмотрели!
— А вы разве так этого не поняли? Эти парни не полные идиоты, чтобы прятать похищенного человека там, куда в любой момент могут заглянуть работники милиции! Или вы думаете, что какие-то пьяницы могли организовать продуманное похищение? Вы хоть понимаете, насколько нелепо такое предположение?
— И не нужно на меня кричать, я все понимаю. Но они похитили моего ребенка, и я намерен…
Но деликатничать я уже была не способна. Зубченко довел меня до точки кипения.
— Они его не похищали! Они вас знать не знают, да и сотовый телефон вряд ли есть хоть у одного из них! В этом убогом доме таких вещей не держат. Конечно, алкоголики могли украсть у кого-нибудь трубку. Вполне возможно, неоднократно этим и промышляли, продавая потом за бутылку. Но вот подключаться, оформлять sim-карту… Никогда в жизни они бы так делать не стали!
Настырный Зубченко продолжал сопротивляться:
— Вы не можете этого знать наверняка!
— Нет, могу! Поверьте, у меня есть кое-какой опыт в делах подобного рода… И вообще, здесь даже опыт ни при чем, здесь нужен элементарный здравый смысл! В данный момент в ваших словах он полностью отсутствует. Если же рассуждать логически, ситуация становится абсолютно ясной. Настоящие преступники просто оформили телефон на третье лицо… То самое лицо, которое вы сейчас так нещадно разрисовывали. Заказчики могли ему за это даже заплатить — и дело в шляпе… — Я устало вздохнула и чуть тише продолжила: — В осторожности им не откажешь. Вы еще не поняли, что преступники все время используют случайных людей, каких-нибудь алкашей, которые их наутро даже не вспомнят? Возьмите, к примеру, вчерашний случай с покушением. Или сегодняшнюю нашу «экскурсию»… Нет, наши противники — люди грамотные и очень умные, а не какие-то там деградирующие ублюдки. Они точно знают, чего хотят. Они знают, как этого добиться…
Анатолий Степанович насупился, видимо, начав осознавать, что правда на моей стороне. Однако идти на попятную ему определенно не хотелось.
— Ладно, пусть Лаптеву заплатили за использование паспорта. Тогда этот парень должен был их видеть. А значит, способен их описать…
— Вполне, — согласилась я. — До того момента, когда вы на него набросились. Теперь он вам и под дулом пистолета ничего не скажет.
— Подождите-ка, — спохватился вдруг Зубченко. — А ведь у вас же есть пистолет! Я видел, как вы убирали его в бардачок своей машины. Мы можем попробовать…
— Свернуть себе шею, — закончила я за него без особого оптимизма. — Вы что, рассчитываете беспрепятственно размахивать оружием перед этими пьяными рожами? Неужели вам не понятно: сейчас ублюдки находятся как раз в таком состоянии, что, явись к ним хоть сам дьявол из преисподней, они вряд ли его испугаются. Да для них мой пистолет покажется обычной игрушкой, а делать предупреждающие выстрелы я не намерена. Не дай бог, еще кого-нибудь раню…
— Но что-то же мы обязаны предпринять! Мы не можем уехать отсюда, так ничего и не выяснив.
— Мы выяснили…
— Что?
— Что ищем не там и не так.
— Я вас не понимаю, — закачал головой Анатолий Степанович. — Объясните.
— Сначала мне нужно еще раз все обдумать. Возникло подозрение, что против вас действует не одна группа, а целых две.
— Издеваетесь? — Зубченко замер напротив меня, уперев руки в бока и глядя так, будто я сморозила немыслимую глупость.
— Ничуть. Посудите сами: преступники похитили у вас сына и ждут выкупа… Им совсем ни к чему отвлекать вас сейчас от сбора денежек и ввергать в ненужную заботу о собственном здоровье. Я бы еще поняла, если бы они продолжили покушения после того, как получили запрошенную сумму. Это было бы объяснимо. Но заставлять вас вздрагивать от страха за свою жизнь — как-то не логично. Следовательно, покушениями заведует кто-то другой, и ребятки между собой никак не пересекаются.
Зубченко в ответ рассмеялся мне в лицо:
— Мне кажется, вы насмотрелись американских блокбастеров! В обычной жизни такого не бывает, чтобы на одного человека начинали охоту сразу несколько врагов, причем день в день. Возможно, вы правы, предположив, что наши противники — профессионалы. Но я не считаю, что покушения на мою жизнь не вписываются в их планы. Ведь, по сути дела, целью этих нападений является запугивание. Вы не находите, что это весьма эффективный метод подстегнуть человека к более активным действиям? Я имею в виду сбор денег… Поймите, Евгения, преступники просто стараются показать, что с ними шутки плохи, что они пойдут на осуществление своих угроз, если не выполнить их указаний. Вот и все.
Я возразила:
— Тогда они должны были все время следить за вами, а слежки пока незаметно.
— Это потому, что бандиты и без того знают, где я чаще всего бываю. Они еще ни разу не нападали где-то далеко от дома или моего места работы.
Сказав это, Зубченко замер в задумчивости. Я тоже остановилась, не зная, как действовать дальше. Одно было ясно наверняка: вернуться назад в дом Лаптева мы уже не можем, да это и не имеет никакого смысла — вряд ли парень вспомнит и сумеет описать тех, кто воспользовался его паспортом для регистрации сотового номера. Или он вообще свой паспорт давно потерял, а те шантажисты нашли и использовали по назначению…
— Давайте, наверное, вернемся домой, — выдержав недолгую паузу, предложила я. — Нам обоим нужно успокоиться и еще раз все тщательно обдумать. Времени осталось мало, так что все же придется где-то искать деньги…
— Эх, была бы у меня машинка, штампующая левую «зелень», даже проблема бы эта не стояла, — разочарованно вздохнул заказчик. Затем как-то странно посмотрел на меня и спросил: — А у вас случаем нет еще какого-нибудь полезного знакомого, способного помочь в этом деле?
— Если бы был, я давно бы уже стала миллионершей. К сожалению, нет.
Анатолий Степанович тяжко вздохнул и вяло поплелся по направлению к машине. Я засеменила следом. В эту минуту из дома Лаптева как раз выскочили двое и ринулись за нами вдогонку. Ускорив шаг, мы буквально запрыгнули каждый на свое место. Я завела мотор и, развернув машину и забрызгав домчавшихся до моего «Фольксвагена» алкоголиков дорожной грязью, помчалась прочь.
Увы, день прошел впустую, и ничего толкового нам так и не удалось узнать. Оставались еще сутки, но и они, я знала наверняка, пролетят так же молниеносно и бездарно, как и прошедшие. Срочно нужно было что-то предпринимать. Но что именно, я пока себе даже не представляла.
* * *
Когда мы добрались до дома Зубченко, на улице уже стемнело. Помня, что на моего клиента обычно нападали либо возле дома, либо у офиса, я принялась сосредоточенно осматриваться по сторонам. Дворик был фактически пуст, лишь небольшая толпа тинейджеров ютилась на лавочке неподалеку, над чем-то весело хихикая. Среди них могли быть и те, кому в очередной раз «заказали» Анатолия Степановича…
— Старайтесь держаться поближе, — предупредила я Зубченко. — Хватит с нас на сегодня приключений.
Мужчина кивнул и, дождавшись, пока я закрою машину, пошел следом. Расстояние от места парковки автомобиля до подъезда мы преодолели без особых проблем. Осталось сделать пару шагов, чтобы оказаться в доме, но в эту минуту откуда-то с правой стороны раздался голос:
— Эй, дядя, дай прикурить.
Я обернулась на голос и увидела совсем юного парнишку. Он стоял в тени, поэтому четко рассмотреть его лицо было трудно. «Справиться с таким не составит особых проблем, хотя вряд ли малец отважится на активные разбойные действия», — решила я.
— Рано тебе еще курить. Вали отсюда.
Мальчишка только усмехнулся в ответ и швырнул нам под ноги какую-то штуковину. Что это было, я не успела рассмотреть, но догадалась сразу же. В следующую секунду во все стороны повалил какой-то удушливый, едкий дым, а сама штуковина зашипела, как готовящийся к взрыву газовый баллон. И я, и Анатолий Степанович закашлялись.
— Быстро в подъезд! — скомандовала я, опасаясь, что в дыму на нас беспрепятственно нападут.
Зубченко рванулся было вперед, но тут же попятился назад и отрицательно замотал головой:
— Не могу, там нечем дышать.
Я оглянулась назад. Недавняя компания молодежи направилась в нашу сторону, о чем-то переговариваясь. Их было человек десять. Даже с моими способностями одолеть такое количество нападающих мне не под силу. К тому же рисковать жизнью клиента совершенно не хотелось…
— Нужно пройти! Задерживайте дыхание, зажимайте нос и двигайтесь к двери. Ну же…
— Не могу… кхе-кхе, я ничего не вижу, — закашлявшись, отозвался Анатолий Степанович. — Режет глаза.
Поняв, что придется прорываться первой, я попыталась на ощупь отыскать его руку.
Наконец мне удалось это сделать. Зубченко крепко ухватился за меня, а я со всех ног метнулась к подъездной двери. Едкий газ заполнял легкие, заставлял слезиться глаза. Ноги и руки становились какими-то ватными, не желая больше подчиняться командам мозга. Я настойчиво продвигалась вперед, даже не представляя своего маршрута. Зубченко спотыкался и то и дело тянул меня обратно, но я не давала ему возможности дать задний ход.
Наконец моя рука, вытянутая вперед, на что-то наткнулась. Я пошарила ею по твердой поверхности и, нащупав кодовый замок двери, облегченно надавила пальцами три заветные кнопки в правом нижнем углу. Замок щелкнул, дверь открылась…
Из последних сил вломившись в подъезд, я затащила за собой Зубченко и захлопнула дверь.
Теперь мы оба закашлялись, пытаясь освободить легкие от заполнившего их газа.
— Нужно срочно подняться в квартиру, — скомандовала я и вызвала лифт.
Лифт прибыл сразу, двери распахнулись, и мы с Зубченко буквально через силу ввалились в него. Я нажала на кнопку нужного этажа, двери закрылись, и кабина лифта заскользила вверх. Анатолий Степанович почему-то закачался, словно у него под ногами поплыла почва, а затем с грохотом рухнул вниз. Поняв, что причина обморока — яд, попавший в организм через дыхательные пути, я постаралась успокоиться и не думать о том, что через пару секунд со мной может случиться то же самое. Чувствовалось, что и мой организм ослабевает и я перестаю себя контролировать. Держась из последних сил, присела рядом с Анатолием Степановичем и обхватила его за плечи. Как только лифт остановился и двери раскрылись, я принялась вытаскивать бесчувственное тело клиента на площадку.
Зубченко оказался довольно тяжелым. Будь я в норме, мне бы, наверное, удалось дотащить его до квартиры, но в данной ситуации это представлялось невозможным… Поняв, что одной мне не справиться, я бросила Анатолия Степановича лежащим наполовину в кабине лифта, наполовину на бетонном полу приквартирной площадки. Требовательно нажав на кнопку звонка, едва уже не теряя сознание, я ждала, когда же откроют дверь. Через пару секунд с той стороны что-то зашебуршало, лязгнули задвижки… Моя рука упала вниз, не в силах удерживаться на весу… Перед глазами все поплыло, очертания предметов стали мутными, мысли медленно растворялись и рассыпались красноватыми искрами. Я медленно сползла на пол, и в сознании наступила полная темнота.
* * *
Сколько времени прошло с тех пор, как потеряла сознание, мне было неизвестно. Первое, что я увидела над собой, открыв глаза, — чье-то омерзительное, заплывшее старческое лицо. Волосы, напоминающие паклю, низко свисали на лоб, пряча пронзительный взгляд. Я едва не закричала, испытав от подобного зрелища настоящий шок. Неприятное лицо склонилось надо мной еще ниже, обдавая меня отвратительным запахом чеснока и лука, исходящего из старческого рта.
— Ну вот, видите, ей уже лучше, — увидев, как я вздрогнула, прошепелявил гнусный тип. — Думаю, через пару минут совсем оживет.
— Большое вам спасибо, Юрий Владимирович, — заговорила где-то рядом жена Анатолия Степановича. — Если бы не вы, не знаю, что бы я делала. Пока эта «Скорая» прибудет… человек может сто раз умереть!
Я попыталась приподнять голову от подушки.
— Лежите, лежите, — напористо вернул меня на место мой странный и неприятный на вид спаситель. — Вам нужно собраться с силами, а встать… всегда успеете.
— Где Анатолий Степанович? — потихоньку вспоминая, что произошло, с трудом выдавила из себя я. Мои губы и рот пересохли.
— В соседней комнате, и ему тоже уже значительно лучше, — поведала Любаша. — Что с вами произошло? Я открыла дверь и чуть сама не упала в обморок! Представьте себе картину: мой муж лежит на полу, наполовину в кабине лифта, вы тоже валяетесь на полу без чувств, не подавая признаков жизни… Я думала, вас убили, кинулась поднимать… Спасибо нашему соседу, определил, что вы живы, просто без сознания… Он меня слегка успокоил, помог перенести вас в дом, сбегал в аптеку за нашатырным спиртом…
— А почему вы не вызвали «Скорую»? — поинтересовалась я у Любаши.
— Да я так испугалась, так переполошилась, что про «Скорую» даже и не подумала сразу… Пока вас заносили, пока в чувство приводили… А потом, знаете, Юрий Владимирович немного разбирается в симптомах разных болезней. Он сказал, что с вами ничего серьезного…
— Да уж, ничего, — усмехнулась я через силу. — Нас всего лишь траванули какой-то гадостью, как колорадских жуков.
— Хорошо хоть, что все это случилось поблизости от дома, а не где-то еще… — сокрушенно покачала головой женщина. Затем вздохнула и вновь зачастила: — Я так за вас переживала, так волновалась! Как назло, никто не звонил, никаких известий от Егора…
Она на некоторое время замолчала, видимо, пытаясь справиться с волнением и выступившими на глазах слезами, потом поинтересовалась:
— Да, кстати, а откуда у моего мужа кровоподтеки?
— Участвовал в драке, — коротко ответила я. Вдаваться в подробности не хотелось, да и лишний раз ворочать языком, честно говоря, тоже. — Сам набросился на подозреваемого, к которому мы поехали, ну и схлопотал… Я его с превеликим трудом от той пьяной компании отбила, чудом ноги унесли.
Мой короткий рассказ сильно удивил супругу Зубченко. Она высоко приподняла брови и медленно проговорила:
— Странно… Толик никогда не отличался агрессивностью, на него это так не похоже…
Я слабо усмехнулась в ответ:
— Да уж, я и сама от него такого не ожидала. Но лучше бы уж он себе не изменял, продолжая оставаться сдержанным…
Любаша нахмурилась, видимо, посчитав мое замечание оскорбительным.
— Ладно, не обижайтесь, я это не со зла… Просто он действительно малость переборщил. Даже я, имея навыки борьбы, никогда необдуманно не вступаю в драку, а уж ему-то, при его бумажной работе, от дел рукопашных нужно держаться подальше. Кстати, который час?
— Начало первого, — не глядя на часы, ответила мне женщина.
— Самое время отдохнуть, — зевнув, произнесла я, — а утром, на свежую голову, попробуем что-то придумать.
Любаша кивнула и направилась к двери, за которой пару минут назад незаметно исчез сосед. Обернувшись на пороге, она добавила:
— Отдыхайте. Я пойду провожу Юрия Владимировича. Нехорошо оставлять человека без благодарности, он нам так помог.
— Люба! — окликнула я Зубченко, когда та уже вышла из комнаты. — Вы случайно не догадались проверить почту?
— Нет, а что?
— Если не сложно, сделайте это сами или попросите своего соседа. Возможно, похитители прислали еще одно письмо с требованиями или угрозами….
Женщина кивнула и вышла из комнаты. Я закрыла глаза и попыталась расслабиться и даже вздремнуть. Но сон, как назло, не шел, и я решила проанализировать последние события.
«Итак, что мы имеем? Сын клиента похищен, и похитители неизвестны. Кто-то шантажирует Зубченко и одновременно устраивает на него различного рода нападения. Знать бы, одних ли рук это дело… Тогда было бы проще отыскать смекалистых ребят. Предположим, что похитителями являются недруги Анатолия Степановича. Им наверняка известно о его достатке, потому они и похитили сынка, рассчитывая на богатый выкуп. Но тогда к чему устраивать покушения? Чтобы припугнуть, отравить жизнь…
Малоубедительно! А если предположить, что покушения на моего клиента и похищение его сына организованы людьми, не имеющими никакого отношения к Зубченко-старшему? К примеру, в роли похитителей выступают люди, хорошо знающие Егора. Возможно даже, кто-то из его приятелей… Они отлично знали все и о самом Егоре, и о его отце, знали и номер рабочего телефона, по которому можно было позвонить Зубченко-младшему, назвавшись представителями фирмы, заинтересованной в сотрудничестве с банком. Преступникам не составило бы труда вызвать молодого человека на встречу, а затем похитить. Кстати, прежние нападения на Зубченко-старшего могли понадобиться для нагнетания обстановки, дабы заставить мужчину подчиняться их требованиям беспрекословно, не обращаться в милицию… Иначе говоря, преступники его просто запугивали, подготавливая почву для дальнейших действий».
Эта версия выглядела более правдоподобной…
И если все действительно так, остается только придумать, как вычислить этих ребят.
Внезапно из коридора донесся вопль жены Зубченко:
— О боже… Женя, Толя!!
Я поспешно приняла вертикальное положение, собираясь вскочить с кровати, но позабыла о своем состоянии. Перед глазами замелькали черно-фиолетовые сферы… Пришлось немного подождать и далее действовать более осторожно. Придерживаясь руками за стену, я потихоньку выбралась в коридор.
Там Анатолий Степанович в наспех наброшенном халате и его жена уже что-то читали, склонившись над листком бумаги. Мне не составило труда догадаться, что это очередное письмо от похитителей.
— Что пишут? — почти равнодушно спросила я.
— Напоминают, что времени у нас осталось мало и что если мы не соберем нужной суммы к сроку, то больше Егора не увидим, — уныло сообщил Зубченко. — Теперь они требуют перевести деньги на счета трех разных фирм и предупреждают, что, если эти фирмы вдруг начнет кто-то проверять, никакого обмена не состоится и Егора убьют… Если же мы все сделаем именно так, как они требуют, Егора пришлют домой на поезде через восемь часов после того, как деньги окажутся у них… Думаете, блефуют?..
— Я уже даже не знаю, что и думать, — честно ответила я. — Единственное, что сразу бросается в глаза, так это их наглость. Ребятки ведут себя слишком уж бесцеремонно… Похоже, что они ничего не боятся и абсолютно уверены в безнаказанности. Их нахрапистость существенно осложняет дело…
— Может, все же обратиться за помощью в милицию? — задумчиво предложил Зубченко.
— Нет, ни в коем случае! — встрепенувшись, зачастила Любаша. — Ты что, хочешь, чтобы Егора убили? Нет, не позволю… Мы должны собрать необходимую сумму! Снимем все, что осталось на счету, займем… Только не в милицию, прошу тебя, Толя!
— А если мы не соберем всей суммы? — засомневался Зубченко. — Или они запросят еще, так и не отпустив Егора… Кто может гарантировать, что они выполнят свои обещания, что их требования на этом прекратятся? Если бы они хоть позвонили, мы бы могли все обговорить… Но они ведь даже не звонят!
— Постойте-ка! Где конверт, в котором пришло письмо? — спросила я, кое о чем подумав. — Кто прикасался к нему руками?
— Наш сосед и я, — непонимающе произнесла Любаша. — А что?
— Появилась одна мысль. Думаю свозить конверт на экспертизу, вдруг на нем имеются отпечатки пальцев…
— Да их там море, — взмахнул руками Зубченко. — Конверт продавался в киоске — значит, к нему прикасался киоскер. Из почтового ящика доставал сосед — значит, на нем есть отпечатки пальцев соседа…
Я не дала Зубченко возможности закончить перечисления.
— А на внутренней стороне? Ведь, когда письмо вкладывали, преступники касались внутренней поверхности конверта. Мне кажется, идея стоящая. Вдруг кто-то из похитителей имеет судимость? Тогда… поиски упростятся.
— А если нет? — Анатолий Степанович пристально посмотрел на меня.
— Нет — значит, нет! Но проверить-то не помешает… Или у вас есть какие-то другие соображения по поводу дальнейших действий?
По комнате пронесся вздох разочарования. Затем Анатолий Степанович расправил полы халата, сел в кресло, выдержал паузу и произнес:
— Наверное, вы правы, хвататься следует за любую ниточку. Кто знает, какая из них приведет к выходу из этого загадочного и запутанного лабиринта. Вы отвезете письмо на экспертизу, а я тем временем займусь сбором денег.
— Что значит — я отвезу? — удивилась я.
Зубченко поднял на меня глаза. Пришлось объяснить ему причины своего недоумения:
— Неужели вы забыли о том, что с нами только что приключилось? Я ваш телохранитель и не должна допустить повторение чего-либо подобного. А значит, обязана постоянно находиться рядом с вами. Или вы — рядом со мной, как вам больше нравится…
У Зубченко нашлись возражения:
— Да, но в таком случае мы потратим уйму времени, тогда как, действуя по отдельности, могли бы…
— Я не оставлю вас одного, — упрямо повторила я.
— Ладно. В любом случае о результатах экспертизы наверняка можно будет узнать по телефону. Я прав?
Я кивнула.
— Вот и отлично. Значит, решено — завезем письмо, а затем займемся сбором денег. А пока… давайте все же попробуем отдохнуть. Завтра нам предстоит тяжелый денек!
