Глава 2
Утром следующего дня я подъехала к дому Гольцовых. Время приближалось к восьми, и на улице было еще совсем темно. Пока я ехала по городу, все было еще ничего — набитые спешащим на работу народом автобусы, кренясь на поворотах, ползли передо мной, как беременные бегемоты, и приходилось обгонять. В городе горели фонари, светились витрины магазинов. Тарасов вовсю готовился к Новому году — в предрассветной темноте мигали огнями разноцветные гирлянды.
Но дом Гольцовых располагался в пятидесяти километрах от города. Стоило мне свернуть с шоссе, как вокруг моего «Фольксвагена» закружила снежная буря. По обе стороны дороги вздымались первозданные сугробы, а к далекому лесу уходила нетронутая снежная целина. Особняк Гольцовых я нашла без труда — другой дороги в этих краях не было. Но зато я поняла, почему хозяин дома ездил на «Туареге». Если эту ветку от шоссе не почистить хотя бы один день, на «Тойоте» отсюда не выберешься до весны.
К счастью, прямо передо мной полз снегоочиститель — пузатая машина с яркими габаритными огнями. Мне пришлось обогнать трудолюбивого тихохода на повороте, чтобы успеть к назначенному часу.
Без пяти восемь я выбралась из машины и вошла в дом. Глеб, зевая, впустил меня в холл. По лестнице, громко топая, прискакали близнецы. Они были одеты слишком легко для зимнего дня, но я промолчала. В конце концов, у них есть мамочка — это во-первых. А во-вторых, эти дети не бегают по улицам, не катаются на попе с ледяных гор. Школа — дом — музыкальная школа — теннис — танцы. Таков их ежедневный маршрут. И передвигаются детки исключительно на машине. Так что я молча вышла вслед за Аней и Антоном, которые наперегонки неслись к автомобилю.
Семен Степанович ждал пассажиров за рулем «Туарега». Это была модель «Эксклюзив» — красивый кожаный салон, два детских кресла закреплены на заднем сиденье. Аня и Антон привычно забрались назад. Я подождала, пока они пристегнут ремни безопасности, и только потом села на переднее сиденье.
— Поехали! — сказал Семен Степанович, как будто был первым космонавтом планеты, сам посмеялся своей шутке и завел машину.
Близнецы явно относились к разряду «жаворонков». Они были бодры, веселы и непрерывно болтали. Я являюсь типичной «совой», по утрам мне всегда сложно сконцентрироваться, поэтому я доверилась профессиональному мастерству шофера и откинулась на спинку сиденья. Автомобиль мягко укачивал меня, и я почувствовала, как уплываю в сон. Но тут мое внимание привлек разговор на заднем сиденье. Близнецы азартно обсуждали какую-то очередную каверзу, которую собирались устроить сегодня после обеда своему учителю. В планах фигурировал оголенный провод и мокрые носки, и мне стало немножко жаль несчастного педагога.
Я решила отвлечь детишек от их коварных планов. Сейчас было самое подходящее время для того, чтобы провести инструктаж.
— Аня и Антон, пожалуйста, послушайте меня очень внимательно. Когда мы окажемся на месте, не выходите из машины, пока я не скажу. Не вздумайте убегать от меня. Не отстегивайте ремни, пока не будет команды. Ясно?
Близнецы сморщили точеные носы.
— Вы поняли, что я сказала? — Я почувствовала, что в моем голосе звучат противные учительские нотки. А взгляд, которым я прожигала десятилетних детишек, содержал самую настоящую угрозу. Дети целую минуту исподлобья изучали меня. Потом переглянулись, точно обменялись телепатическими сигналами, и покорно кивнули. Что ж, счет «один-ноль» в пользу Охотниковой. Но если каждый раз мне потребуется делать такое усилие для того, чтобы добиться послушания, наши отношения очень скоро зайдут в тупик. Нужно срочно что-нибудь придумать…
Семен Степанович оказался отличным водителем — он не лихачил без нужды, но и не стоял в пробках понапрасну. Судя по всему, шофер отлично изучил город, он ловко миновал огромную пробку на въезде, промчавшись через двор гигантской многоэтажки.
Так что в школу никто не опоздал.
Близнецы учились в престижном лицее в центре Тарасова. Многие дети моих состоятельных клиентов посещали именно это учебное заведение. Я знала, что охрана здесь организована как надо, и потому могла со спокойной совестью оставить Антона и Аню. Семен Степанович остановил автомобиль на школьной стоянке. Вокруг было полно машин, из которых выгружали детишек с ранцами. Я вывела близнецов из машины, устроив настоящее представление — прикрывала их от возможного снайпера, бдительно оглядывала окрестности и тому подобное. Некоторых школьников сопровождали охранники. Я ловила на себе их удивленные взгляды. Но это сущие мелочи, главное, что маленькие Гольцовы чувствовали себя на верху блаженства.
Перед тем как пойти в класс, Антон пожал мне руку. Аня поправила бант перед огромным старинным зеркалом в вестибюле и тоном королевы произнесла:
— Спасибо, Женя, теперь вы можете уехать. Ждем вас к двум часам.
И отпустила меня царственным жестом.
Я с трудом сдержала улыбку. Как быстро выросло поколение тех, для кого «обслуживающий персонал» — вполне привычное дело. Этих детишек моют, водят в школу, лечат, учат и воспитывают специально нанятые люди. Аня Гольцова привыкла к слугам с пеленок. У девочки нет даже небрежного демократизма матери. Впрочем, это не мое дело. Мое дело — обеспечивать безопасность детишек в течение двух недель. Потом Гольцовы уедут за границу, и Ане придется привыкать к новым правилам. Где там собирается жить семья Гольцовых? Может быть, в какой-нибудь маленькой уютной стране вроде Австрии или Швейцарии? Что ж, Анечку ждет сюрприз. В отличие от России, которая, несмотря на попытки притворяться западной страной, все-таки во многом представляет собой восточную империю, в европейских странах демократизм — норма общения. И юной принцессе придется к этому очень быстро привыкнуть.
Я вышла из здания школы. Семен Степанович сидел в машине. Он махнул рукой, подзывая меня:
— Жень, ты со мной или как? Я обратно поеду, вздремну чуток, а к двум часам вернусь. Хочешь, поехали домой. За детишек не волнуйся, они тут под присмотром.
«Домой»… Надо же, до чего семейная атмосфера царит в особняке Гольцовых…
— Нет, спасибо. Я лучше в городе побуду. А около двух встретимся здесь, на стоянке.
— Ну, дело хозяйское!
И шофер отбыл. Я вышла за ворота лицея и задумалась. Так, чем бы мне заняться? Формально я на работе, но на самом деле у меня совершенно неожиданно оказалась куча свободного времени. Обычно мне всегда есть чем занять себя, такие вот «левые» часы — настоящий подарок. Так, для начала выпьем кофе.
Было довольно непривычно передвигаться по улицам без машины. В последние годы я как-то привыкла, что мой железный друг постоянно со мной. Где мы только с ним не побывали! Что ж, посмотрим город с точки зрения пешехода…
Приличное кафе я нашла в двух кварталах от лицея. Я заказала кофе и бутерброд и уселась за столик, отдуваясь. Город с точки зрения пешехода совершенно мне не понравился. Ночью выпал снег. Но то, что за городом, к примеру, вокруг особняка Гольцовых, выглядело как симпатичные пушистые сугробы, здесь, в центре, превратилось в коричневую кашу, которая противно хлюпала под ногами. Ботинки мои промокли, за шиворот насыпалась снежная крупа. Я грела руки о чашку и раздумывала, чем бы занять эти утренние часы, раз уж мне предстоит возить детишек в школу целых две недели, за вычетом выходных и новогодних праздников.
И тут я увидела Василия — учителя близнецов. Мужчина шел по улице, натыкаясь на прохожих, то и дело ронял стильную шляпу и вообще производил впечатление крайне неприспособленного к жизни существа. Интересно, как это Катерину угораздило нанять такого? Насколько я успела понять, госпожа Гольцова предпочитает все качества «хай-класс». И только в подборе персонала проявляет странную оригинальность. Я даже призадумалась — может быть, и со мной что-то не так, раз я попала в компанию поварихи-анорексички, инвалида-охранника и учителя, у которого прямо-таки на лбу стоит штамп «полная профнепригодность»… Но потом решила, что всю эту команду, возможно, наняла вовсе не Катерина, а ее покойный отец.
Куда же это спешит учитель? Ворота лицея он давно миновал…
Я почувствовала жгучий интерес. Вася, с его цыплячьим пухом вместо бороды и неспособностью справиться с двумя детишками, вовсе не казался мне человеком, у которого могут быть хоть какие-то тайны… Что ж, похоже, у педагога все же имеются свои секреты. Я быстро допила кофе, расплатилась и выскочила на улицу.
Опыт слежки за объектом у меня большой. Два квартала я соблюдала положенную дистанцию, а потом плюнула и пристроилась почти вплотную за Василием. Учитель такой рассеянный, вряд ли он заметит меня, даже если я наступлю ему на ногу и извинюсь в придачу.
Вскоре я выяснила, куда направлялся педагог. Кстати, в Древней Греции это слово означало просто-напросто раба, хромого или увечного, не пригодного ни к какой тяжелой работе, а способного только сопровождать детишек…
Василий вошел в магазин «Табак», известный каждому, кто живет в нашем городе. Он находится на центральной улице Тарасова. Причем на этом самом месте он был еще в дореволюционные времена. Это магазин для настоящих ценителей табака — вы не найдете там банальных сигарет, которые можно купить в каждом ларьке по соседству с домом. Лакированные, накрытые стеклом витрины магазина содержат настоящие сокровища — множество сортов табака, трубки тридцати разновидностей, кальяны, всякие принадлежности, милые сердцу заядлого курильщика.
Ну вот, а я-то волновалась! Учитель всего лишь хочет пополнить свои запасы трубочного зелья. Никакого криминала.
Я уже подумывала о том, чтобы вернуться в кафе, но вдруг, повинуясь внезапному импульсу, толкнула старинную дверь и вошла в магазин. От Васи исходил аромат жертвы. Прекрасно понимаю близнецов! Этот парень так и напрашивался на то, чтобы над ним подшутили. Я встала за спиной учителя, изучающего сорта трубочного табака, и негромко посоветовала:
— Берите яблочный, Василий, не ошибетесь!
Жаль, что я давно вышла из возраста близнецов. Эффект, который произвели мои слова, трудно было описать словами. Учитель подскочил на месте, выронил табак и издал какой-то блеющий звук, точно перепуганная овца.
— Извините, Василий. Я не хотела вас напугать, — соврала я, подавая учителю выпавший сверток. Педагог уставился на меня кроткими голубыми глазами, и мне стало стыдно. Нашла над кем шутить!
— Что вы здесь делаете?! — неуверенным голосом спросил Василий.
— Да так, жду близнецов, они до двух в школе. А вы?
Педагог затравленно оглянулся, как будто он был связным, а я только что провалила ему явку.
— Ладно, Василий, я, пожалуй, пойду. Увидимся!
Я двинулась к двери.
— Подождите, — в спину сказал мне педагог. — Послушайте, вы можете не говорить дома… не говорить Катерине Ивановне, что видели меня здесь?
Я смотрела на парня во все глаза. На вид ему лет двадцать пять — двадцать семь. И он прячется от Гольцовой, чтобы покурить, как порочный пятиклассник от строгого директора?!
— Конечно, я никому ничего не скажу, — пообещала я и покинула магазин.
Без четверти два я стояла во дворе лицея. Семен Степанович подъехал вовремя. Он помахал мне рукой, я кивнула и вошла в вестибюль. Мелодично прозвучал звонок — он исполнил начало какого-то музыкального произведения, кажется, это был Моцарт. Никакого сравнения со звонком времен моего детства — тот звучал, как пожарная сирена, пронзительно и на редкость противно. А этот просто ласкал слух.
По лестнице стали спускаться дети — от первоклашек, скакавших через три ступеньки (один даже съехал по перилам), до вполне солидных юношей и девушек, только стильная форма которых выдавала то, что они еще школьники.
Сначала поток детей был плотным, и я вертела головой, боясь пропустить своих подопечных. Потом он начал редеть и вскоре прекратился совсем.
Ани и Антона не было.
Я двинулась к лестнице, но меня остановил охранник, выросший передо мной, как по волшебству. Очевидно, вестибюль просматривался с мониторов.
— Вы к кому? — бдительно осведомился охранник.
— Я ищу Гольцовых, Антона и Анну, учеников третьего класса, — пояснила я. — Они не могли остаться в классе?
— Сейчас посмотрим. — Охранник пробормотал что-то в микрофон закрепленных на голове наушников. Спустя минуту ему ответил далекий квакающий голос.
— Нет, в классах никого не осталось. — Теперь охранник смотрел на меня подозрительно: — Кто вы такая? У Гольцовых нет охраны.
— С сегодняшнего дня есть, — сообщила я парню и отошла в сторону. Что мне делать — звонить Катерине, рискуя вызвать у бедной матери сердечный приступ, или попытаться разыскать детей самостоятельно? И это в первый же день работы!
— Я сейчас вернусь, — предупредила я охранника и вышла из здания. Посмотрим, может быть, близнецам удалось меня одурачить или я попросту не разглядела их в толпе детишек, и теперь ребята мирно ждут меня в машине… Я подошла к автомобилю. Он был пуст.
Я вернулась в здание лицея. Охранник двинулся мне навстречу. Руку он держал на заднем кармане. Не знаю, что у него там было, но проверять не хотелось.
— В этом здании пропали дети, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие. — Я не выйду отсюда до тех пор, пока не выясню, кто их забрал.
Охранник смерил меня оценивающим взглядом и вызвал подкрепление. Не знаю, чем кончилось бы наше противостояние — я всерьез собиралась поставить это заведение на уши! — но тут один из охранников схватился за наушник и закричал:
— Пошел сигнал! Четвертый передает, пошел сигнал с датчика движения на третьем этаже!
Тут самый солидный дядька — очевидно, старший смены — подал голос:
— Второй сообщает, видит детей на мониторе. Вылезают из шкафа для пособий в классе биологии. Спускаются к нам. Отбой!
Я перевела дыхание. Значит, милые детишки решили просто подшутить надо мной. Проверить мои нервы на прочность!
Аня и Антон не торопясь спустились по лестнице. На личиках близнецов сияли невинные улыбки, ресницы были скромно опущены. Ну, чистые ангелочки!
Мне пришлось напомнить себе самой, что в мои задачи не входит воспитание и тем более перевоспитание этой парочки. Я должна обеспечить безопасность близнецов, а не заботиться об их моральном облике. Поэтому я и виду не подала, будто чем-то недовольна. Я приветливо улыбнулась детям и сообщила, что машина ждет. Близнецы переглянулись. На их мордашках проступило легкое разочарование. Ничего-ничего, мы еще сработаемся. Обычно так и происходит. В моей практике встречались клиенты и похуже, чем десятилетние эгоцентрики…
Семен Степанович как ни в чем не бывало сидел на водительском месте. Я запустила близнецов в машину, проследила, чтобы оба пристегнулись. Села на свое место и только тогда тихо спросила:
— Где вы были?
Семен Степанович растерялся:
— Так я это… отлить ходил. А что, нельзя?
Близнецы дружно захихикали. Говорить шепотом шофер явно не умел. Степаныч так простодушно смотрел на меня, что я махнула рукой и скомандовала:
— Поехали уже.
Кажется, инструктаж по технике безопасности мне придется проводить со всеми, включая повариху и садовника…
Обратная дорога прошла без приключений. В особняк мы прибыли как раз к обеду. Надя накрывала в столовой.
— А вы можете пройти на кухню, там для вас накрыто, — сообщила мне повариха. Я кивнула и отправилась куда послали. В кухне было очень чисто и очень просторно. Гудела огромная вытяжка. На столе исходила паром кастрюля с ухой и еще что-то в судках под стальной крышкой.
За столом уже сидел Глеб. Охранник азартно потирал руки — парень явно был не дурак покушать. Тяжело ступая, вошел Степаныч и уселся на свое место. Последним к столу прибыл учитель. Василий был бледен, руки его мелко дрожали. Кажется, он еще не отошел от утренних переживаний. Педагог бросил на меня умоляющий взгляд. Пришлось послать ему через стол успокаивающую улыбку. Ничего, мол, я тебя не выдам! Только после этого Василий уселся на стуле и расстелил салфетку на коленях.
Вошла Надя. Она, видимо, уже успела обслужить хозяев и теперь была готова позаботиться о «помощниках по хозяйству». Повариха принялась разливать уху, причем Глебу она выделила двойную порцию, приговаривая: «Кушайте, кушайте!»
К ухе полагались еще и расстегаи, каждый размером с мужскую ладонь. Я поняла, что голодна как волк, и накинулась на еду. Уф, до чего же вкусно! Я сыто откинулась на стуле, и мы со Степанычем обменялись добрыми счастливыми улыбками. Но тут Надя сняла крышку с металлической кастрюльки:
— А судачки? На второе сегодня томленые судачки!
— Надя, вы потрясающе готовите! — совершенно искренне призналась я, когда с судачками было покончено. Надя немного подобрела — любому профи приятно, когда признают его заслуги.
— Это Иван Константиныч завел такие порядки, — сообщила мне повариха, невзначай прислоняясь к плечу Глебушки. — Они, когда за границей жили, очень скучали по русской кухне. Особенно когда в Мозамбике служили, то сильно мучились… Вот потому, когда на пенсию вышли, сразу маму мою наняли. Я тогда еще маленькая была, но все хорошо помню. А потом я восемь классов окончила, хотела швеей стать, а Иван Константиныч мне и говорит: «Ты, Надя, глупостями не занимайся. Иди на повара учись, рабочее место тебе гарантировано». И сразу после училища меня наняли вместо мамы, а она в деревню уехала — Иван Константиныч нам домик приобрел.
Ну и дела! Сериал «Один день из жизни помещика»! Однако, добрым человеком был покойный Гольцов, раз покупал домики в деревне для бывшей прислуги. Неудивительно, что все помощники по хозяйству души в нем не чаяли и говорят о нем исключительно с придыханием…
Вошла горничная Маша. Вид у девушки был бледноватый, глаза на мокром месте. Маша бросила быстрый взгляд на Глебушку, и повариха немедленно убрала руку с его плеча. Глебушка блаженствовал после трапезы, ковыряясь в зубах какой-то нестандартной зубочисткой, тоже, наверное, «люксового качества». Похоже, он тут, что называется, первый парень на деревне. Вон какие страсти кипят вокруг этого тощего парня…
Маша устало опустилась на стул. Надежда придвинула ей тарелку и материнским тоном спросила:
— Что так долго, Машенька? Остыло все!
— Да никак не хотели отпускать, — вздохнула Маша. — Бульдоги проклятые под столом притаились, пока всех повытаскивала… Особенно Жозефинка разбаловалась — прячется под стул, и все. Тяжелая, что твой бегемот! Видать, ей скоро родить…
Тут горничная взглянула на меня и хлопнула себя по лбу:
— Ой, забыла! Евгения Максимовна, вас Катерина Ивановна просит! Пройдите в столовую, там кофе попьете. Надя, подавай!
Василий выпрямился на стуле и прожег меня недовольным взглядом. Я не стала гадать, что бы это могло значить.
Надежда захлопотала над кофейником, а я поблагодарила повариху и прошла в столовую.
Семья Гольцовых сидела вокруг огромного круглого стола, за которым могли разместиться все рыцари короля Артура, не то что семья из четырех человек. Стол был накрыт белоснежной крахмальной скатертью. Это в будний-то день! Вероятно, это тоже была одна из традиций, введенных покойным дипломатом.
Катерина сидела во главе стола. Близнецы ерзали на стульях и кидались хлебными катышками, когда мать отворачивалась. Сегодня я впервые увидела главу семейства — как там его? Макар Светозарович!
Макар оказался молодым мужчиной атлетического телосложения, с пшеничными волосами, правильными чертами лица и небольшой бородкой. Выглядел он как гибрид гусара наутро после попойки и актера, имеющего амплуа героя-любовника. Несмотря на то что время приближалось к половине четвертого дня, одет он был в бордовый халат с какими-то кистями. На мое появление Макар Светозарович никак не отреагировал, только смерил меня равнодушным взглядом жгуче-черных глаз. Черные глаза и брови в сочетании со светлыми волосами придавали ему несколько декоративно-демонический вид. Красивый мужик, и знает это. Кто он по профессии? Ах да, режиссер! Что ж, полагаю, в театре он чувствует себя султаном в гареме — наверняка отбою нет от актрис…
— Макар, познакомься, это Евгения. Женя, это мой супруг. Выпейте с нами кофе!
Я устроилась на стуле. Близнецы притихли.
Вошла Надя и принялась разливать кофе в керамические чашечки — в каждую входило не больше наперстка.
— Это папа привез из Африки, — грустно сказала Катерина. — Он любил всякие экзотические вещи. Из каждой страны привозил что-то необычное…
— А вы путешествовали вместе с отцом? — поинтересовалась я.
— Нет, что вы! Папа закончил дипломатическую карьеру еще до моего рождения. Мы никуда отсюда не выезжали. Первый раз я в Москву попала, когда окончила школу. Ездила поступать в Щукинское училище…
— Ваш отец хотел, чтобы вы стали актрисой? — удивилась я.
— Нет, как вы могли такое подумать! — Катерина слегка улыбнулась воспоминаниям. — Папа был очень умный человек. Он всегда знал, как людям надо поступать… Правда, Надя?
Повариха кивнула и тяжело вздохнула. Разлив кофе и поставив на стол вазочку с печеньем, она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь.
— Вот Надюша — умница, она папу послушалась, и теперь все у нее в жизни хорошо. А я…
Тут Катерина спохватилась, что мы в комнате не вдвоем. Близнецы сидели прямо, замерев, как суслики, и навострив ушки.
— Так, молодые люди! — строго сказала Катерина. — Вам пора собираться. Не забыли, что через пятнадцать минут вы должны отправиться по делам? Антон, тебе пора в бассейн! Не забудь плавки, как в прошлый раз. А ты, Анечка, собери ноты. Чтобы через пятнадцать минут были готовы!
Близнецов как ветром сдуло. Я заметила, что с матерью детишки стараются не спорить.
— Надо было послушать папу, — продолжила Катерина, как только за близнецами захлопнулась дверь. — Он мечтал, чтобы я поступила в МГИМО. А я вообразила, что мое призвание — сцена!
— Но вы же известная в городе актриса! — сказала я, вспомнив афиши с именем Гольцовой, которыми был оклеен Тарасов еще совсем недавно. «Макбет», кажется. Сама я не великий любитель театров, но тетушка Мила побывала на премьере и отзывалась о спектакле с одобрением.
— Вот именно, что в городе! — с горькой иронией отозвалась Катерина. — Папа любил повторять: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме»… Тогда я не понимала, что это значит. А теперь уже поздно.
На мужа госпожа Гольцова не обращала ни малейшего внимания. Макар задумчиво помешивал кофе.
Я почувствовала себя довольно неуютно. По складу характера я не очень-то гожусь на роль «жилетки», в которую можно выплакать все печали. Свои проблемы я предпочитаю решать самостоятельно, а если не получается — просто терплю. В сочувствии я совершенно не нуждаюсь, тем более что под его маской зачастую прячется обыкновенное злорадство… Да и дружить мне проще с мужчинами, чем с женщинами, — сильный пол не склонен взваливать свои заботы и горести на ваши плечи.
— Простите, Женя, я что-то загрустила, — спохватилась Катерина. — Ничего, совсем скоро мы окажемся в Швейцарии, а там наша жизнь пойдет совсем по-другому…
Допив восхитительный кофе, сваренный с какими-то восточными пряностями, я поднялась:
— Мне пора, дети, наверное, уже ждут.
— Да-да! Поезжайте, Женя. Ждем вас к семи часам.
Тут я почувствовала, как кто-то тронул меня за ногу. В изумлении я уставилась на Макара, но тот сидел довольно далеко и меланхолично смотрел в окно. Я наклонилась и приподняла скатерть. На меня уставилась дружелюбная морда, более всего напоминающая лягушечью. Да и статью это животное напоминало скорее жабу, чем собаку, — огромное пузо, вывернутые ноги, похожие на куриные окорочка… Под столом обнаружилась палевого окраса псина. Она улыбнулась и слегка лизнула мою руку.
— Кто там у нас? — наклонилась Катерина. — Жозефиночка! Вот ты где, девочка моя! Это папина любимица, — пояснила мне Гольцова. — Надеюсь, скоро она подарит нам маленького.
Близнецы топтались возле машины, нетерпеливо дергая дверцы. Я попросила их подождать и отправилась на поиски Степаныча. Водитель, переваливаясь не хуже Жозефины, спешил мне навстречу:
— Ох, заболтался на кухне! Иду. Иду уже!
— Постойте минутку, — попросила я шофера. — Мне надо вам кое-что сказать.
— Насчет чего это? — напрягся водитель.
— Насчет безопасности.
— А в чем дело-то?
— Да вы не волнуйтесь, — успокоила я шофера. — Просто небольшой инструктаж…
— Да я с восемьдесят шестого года Иван Константиныча возил, и никогда никаких нареканий! — обиделся Степаныч.
— Понимаете… — Я раздумывала, как бы потактичнее дать понять шоферу, что в вопросах безопасности он ведет себя как полный лопух. — Ведь вы сейчас детишек возите, верно?
— Ну? — напрягся Степаныч.
— А их безопасность для нас самое главное, верно?
— Верно, — подтвердил водитель.
— Ну, и давайте работать вместе. Вы в своем деле настоящий ас, но и я в своем, как говорится, собаку съела…
Степаныч покатился со смеху.
— Ладно, послушаю тебя. Говори, чего делать-то?
Я провела быстрый инструктаж. Степаныч недоверчиво покачал головой, но, кажется, принял к сведению.
Во всяком случае, все время, пока мы ехали в город, он сохранял бдительность (на мой взгляд, совершенно излишнюю) — за руль держался мертвой хваткой, на каждом перекрестке подолгу стоял, крутя головой по сторонам, и вообще всячески демонстрировал готовность к неприятностям. Несмотря на это, до Тарасова мы добрались без приключений.
Вначале мы отвезли Антона на тренировку. Мальчик занимался плаванием и ни за что не хотел отменить последнее в этом году занятие. Вообще-то, учитывая то, что семья собиралась на ПМЖ за границу, эта тренировка была для Антоши вообще последней. Не знаю, есть ли там детские спортивные школы.
Степаныч остановил «Туарег» около бассейна — серебристой ракушки из стекла и бетона, построенной в те времена, когда такой стиль только входил в моду. Аня осталась в машине, а мы с мальчиком поднялись по ступенькам. Я проводила Антона в раздевалку, где он оставил куртку и ботинки, а потом мальчик предъявил пропуск и скрылся в глубине здания. Оттуда тянуло хлоркой и теплым паром, и вход посторонним был запрещен.
Что ж, Антон под охраной тренера, так что я могу не беспокоиться о мальчике целых полтора часа. Теперь очередь Ани. Девочка училась в музыкальной школе в центре Тарасова, так что пришлось постоять в пробках. Несмотря на то что время приближалось к семи, было уже темно, и габариты впереди идущих машин весело мигали. Город переливался иллюминацией, но девочку это не радовало. Аня подпрыгивала на сиденье и то и дело дергала Степаныча:
— Ну, долго еще? Ты не можешь ехать чуточку побыстрее? Что ты тащишься, как улитка! У меня сегодня генеральная репетиция перед новогодним концертом!
В голосе девочки звучала самая настоящая злость, под конец она даже принялась тыкать острым кулачком в толстое плечо Степаныча, так что я была вынуждена сделать ей замечание. Аня сердито посмотрела на меня, нахмурила бровки и сказала:
— А вы вообще не лезьте, когда не спрашивают! Ваше дело — охранять. Вот и охраняйте.
— Пожалуйста, разговаривай со мной вежливо, — миролюбиво попросила я.
— А то что? — поморщилась девочка.
— А то я тоже стану невежлива с тобой. И тебе это не понравится…
— Вы мне угрожаете? — вскинулась Аня. Глаза ее загорелись азартом. Надо же, какие интересные дети подрастают в семье Гольцовых…
— Вовсе нет. Просто я разговариваю с тобой вежливо и прошу того же от тебя. Ничего сложного, правда?
Я посмотрела девочке в глаза. Несколько секунд Аня таращилась на меня, потом отвела взгляд. Ну вот и ладушки. Что дети, что волки — все устроены одинаково…
Наконец мы добрались до музыкальной школы. Аня быстро отстегнула ремень безопасности, распахнула дверцу и выпрыгнула из машины. Я пулей вылетела вслед за ребенком и едва успела схватить девочку за руку.
— Вы что?! — Аня старалась вырвать руку и таращилась на меня. — Отпустите сейчас же!
Я заметила, что на нас начинают обращать внимание прохожие — кто-то смотрел в нашу сторону, кто-то уже замедлял шаг. Так, еще минута — и меня примут за похитителя детей.
— Аня, мы договорились, что вы не будете покидать машину без моей команды!
Девочка оскалила мелкие белые зубки:
— Все равно не буду вас слушаться! Вот скажу маме, она вас уволит и наймет другого телохранителя!
— Ладно, а до тех пор ты будешь меня слушаться. Пока меня никто не уволил и я отвечаю за твою безопасность. Ясно?
Девочка неохотно кивнула, но все же позволила отвести себя в здание музыкальной школы. Я не обнаружила в музыкальной школе никакой охраны, кроме бабульки в пуховом платке, продававшей медицинские бахилы. Поэтому я решила никуда не уезжать, а провести час занятий здесь, в холле.
Проводив Аню в класс, я вышла к машине и велела Степанычу подъезжать за нами к восьми.
— Ладушки, а я пока в магазин смотаюсь, — жизнерадостно сообщил мне водитель и газанул с места. Честно говоря, мне не очень нравилась манера Семена мотаться по своим делам на служебном автомобиле. По-хорошему, Степаныч должен был провести этот час здесь, со мной, охраняя машину. Надо будет сказать об этом Катерине…
Я вернулась в здание, устроилась на неудобной скамеечке, предназначенной для родителей, и посвятила следующий час размышлениям на тему, как лучше выстроить отношения с близнецами. Мне вовсе не улыбалось постоянно доказывать им свою силу, подтверждать авторитет и тому подобное.
В общем-то, мне все равно, уважают меня эти избалованные дети или нет. Проблема заключается в том, что они меня не слушаются. И если возникнет критическая ситуация, мне придется распылять внимание: тратить время и силы, чтобы обезвредить противника и чтобы заставить детишек делать то, что нужно для спасения их маленьких жизней. Нет, так нельзя. Придется что-нибудь придумать. Нужно превратить близнецов из противников в союзников. А как этого добиться?
Когда-то давно, в самом начале своей карьеры телохранителя, я уже охраняла семью с детьми. Я не люблю об этом вспоминать.
Меня нанял местный предприниматель по фамилии Кошкин. Поскольку его уже нет на свете, а история эта в Тарасове ни для кого не секрет, я могу ее рассказать. Кошкин еще с девяностых вел совместный бизнес с одним местным авторитетом. Совместный — громко сказано. Кошкин владел сетью гостиниц при заправках, а его компаньон — погоняло Вишня — раз в месяц приезжал и забирал половину выручки. Кошкин терпеливо платил до тех пор, пока к нему не пришел другой авторитет — Сережа Седой — и не предложил сменить «крышу», обещая всяческие бонусы. Кошкин подумал и согласился. После этого два авторитета отправились за город выяснять отношения в лучших традициях вышеупомянутых девяностых. Сюрпризом для бедного Кошкина стало то, что оба упыря как-то подозрительно легко сговорились между собой. Теперь Кошкин был кругом виноват. Один из криминальных партнеров тыкал ему стволом в зубы и кричал: «Ты чего меня кинул? Ты меня за лоха держишь, сука?!», а второй утверждал, что Кошкин влетел в блудняк и теперь вообще по жизни ему должен. Кошкин обратился в полицию.
На этой стадии коммерсант и нанял меня. У него были старушка-мать, жена и трое несовершеннолетних детей.
Я посоветовала Кошкину отправить семью подальше от Тарасова, лучше всего за границу, и уехать на время самому, предоставив полиции действовать. Коммерсант отказался, заявив, что в состоянии позаботиться о безопасности своих близких.
К сожалению, Кошкин ошибался. Машина, в которой он ехал вместе со старшим сыном и младшей дочкой, подорвалась на подъезде к дому. Сам Кошкин погиб, его мать умерла на следующий день от инсульта, сын остался инвалидом, и только младшая девочка отделалась переломом руки и легким сотрясением.
Я ехала во второй машине вместе с женой Кошкина и средним сыном. Мне удалось задержать двоих киллеров, которые неосмотрительно подошли к автомобилям, для того чтобы прикончить оставшихся в живых.
Киллеры в полиции указали на заказчика.
Вишня был арестован и получил срок сразу за все предыдущие деяния. Сережа Седой — мозг всей этой операции по разводке коммерсанта — вскоре погиб при невыясненных обстоятельствах.
Вдова Кошкина ни в чем меня не винила. Напротив, она была благодарна мне за спасение жизней ее детей, ведь киллеры прикончили бы всех нас. Тихая домохозяйка разительно переменилась с того страшного дня. Она взяла в свои руки бизнес покойного мужа и сделала его процветающим, жестко отжимая конкурентов с рынка гостиничных услуг и не брезгуя довольно некрасивыми методами. Зато теперь мадам Кошкина — одна из самых состоятельных бизнес-леди Тарасова. Дочка ее учится в Англии и собирается остаться там навсегда. Старший сын перенес несколько операций. Он все равно остался глубоким инвалидом, но помогает матери в ведении бизнеса.
Средний мальчик пошел в армию, несмотря на протесты матери, а теперь служит в полиции. Иногда мы перезваниваемся.
Я так и не выяснила, что же на самом деле случилось с Сережей Седым. Честно говоря, не стала выяснять. В те несколько дней, которые я провела с семьей Кошкиных, я сама научила среднего мальчика стрелять…
Каждый год в день, когда произошла трагедия, Кошкины зовут меня в гости. Иногда я прихожу, иногда мне удается отговориться недостатком времени. Семья устраивает поминки, и я каждый раз чувствую себя виноватой. Если бы я смогла уговорить Кошкина прислушаться к моим словам, все было бы по-другому…
Я не допущу, чтобы такое случилось с семьей Гольцовых. Нравятся мне эти люди или нет — совершенно неважно. Пусть они темнят, напрямую лгут мне, скрывают от меня свои тайны — плевать! Я сделаю все, чтобы защитить их от беды. Ну, а пока я кое-что придумала. В детской психологии я не специалист, но зато отлично помню собственное детство…
Степаныч приехал с пятиминутным опозданием. Мне пришлось дважды выглянуть на стоянку. Я с трудом удерживала в помещении девочку, которой не терпелось выскочить на улицу. Наконец подъехала машина.
— Заждались, красавицы? — весело приветствовал нас Степаныч, тяжело выбираясь из салона. — А я за подарком ездил для внучки. Чего, думаю, время терять? Ну, а в торговом центре такая очередь в кассу, народ прямо с ума посходил! Вы уж не сердитесь, красавицы!
И водитель широко улыбнулся.
Я дождалась, пока Аня заберется в машину. Пока девочка возилась с ремнями, я поманила Степаныча пальцем. Водитель склонился ко мне.
— Семен Степанович, вы в курсе, что происходит? — спросила я, не обращая внимания на его улыбку.
— А чего происходит? — не понял шофер.
— Семье Гольцовых угрожает опасность. Катерина Ивановна наняла меня для охраны. Какие-то люди бродят вокруг дома. В саду появляются странные личности. Вам этого мало?
— Так я чего? — напрягся Степаныч. — Я же не охранник. Вот ты и охраняй…
Я сжала зубы.
— От вас тоже многое зависит. Прошу вас больше не уезжать по каким-то делам — это первое. Пожалуйста, не опаздывайте больше. Это второе.
— А на третье — компот? — попытался пошутить шофер.
— А третье — не оставляйте машину без присмотра. Вот вы были в торговом центре, а машина стояла где?
— На стоянке, где же еще! — захлопал глазами Степаныч.
— Правильно, и любой мог подойти к ней и что угодно сделать.
Степаныч изменился в лице.
— Да кому это надо-то? — потрясенно проговорил шофер.
— Пока не знаю. Но обязательно выясню, — заверила я его. — Ну что, поехали? Антон ждет.
Степаныч уселся за руль, хорошенько поерзал, устраиваясь поудобнее, и обиженно пробурчал себе под нос:
— Что же, я подарок внучке купить не могу, что ли?
— Можете. Но в свободное от работы время, — безжалостно ответила я. Аня переводила взгляд умненьких глаз с шофера на меня. Я заметила, что девочка оживляется всякий раз, когда между взрослыми начинается ссора. Любим сильные эмоции? Что ж, запомним.
Антон, в нарушение нашей договоренности, приплясывал на крыльце бассейна.
— Ну где вас носит? Я есть хочу. Поехали скорее домой! — возмутился мальчик, запрыгивая в салон.
Я дождалась, пока Антон пристегнется. Так, самое время для инструктажа. Машина петляла по городу, надолго замирая в пробках. В стеклах отражались гирлянды и светящиеся буквы уличной рекламы.
— Эй, ребята! — позвала я. Аня и Антон уставились на меня абсолютно одинаковыми глазищами. Нет, все-таки «Проклятие деревни Миддвич» — всего лишь кино, не стоит об этом забывать…
— Ваши родители наняли меня для того, чтобы я вас охраняла, — начала я.
— Мама, — сказала Аня.
— Что? — переспросила я.
— Не родители. Только мама, — пояснил Антон.
— Ну хорошо, ваша мама, если вам так больше нравится, наняла меня для охраны. Для того чтобы я могла как следует вас защищать, вы должны мне немного помочь. Есть несколько простых правил, сейчас я расскажу вам о них. Если вы обещаете их соблюдать, все будет просто отлично. Понятно?
Близнецы переглянулись. На их мордашках появилось одинаково скучающее выражение. Правила какие-то… Я решила немного оживить их интерес и сказала, понизив голос:
— Это секретные правила, ясно? Никто чужой о них знать не должен. Поклянитесь, что никому не расскажете о них.
— Даже папе? — Глаза Антона загорелись, как фонарики.
— Даже директору школы? — поинтересовалась Аня, явно прокручивая в голове какие-то хитрые комбинации.
— Никому! — мрачным тоном проговорила я. Близнецы обменялись взглядами, полными жгучего интереса, потом оба подались вперед в своих креслах.
— Правило первое. Вы должны внимательно слушать все, что я вам говорю. Если я вдруг скомандую вам лежать, вы должны падать, не обращая внимания на то, что у вас под ногами. Грязь так грязь, снег так снег. Если я скажу бежать, бегите не раздумывая. Если велю прятаться, слушайтесь сразу.
Обычно я так не разговариваю с детьми. Да и взрослых клиентов стараюсь не запугивать. Незачем нагнетать нервное напряжение, если у человека и так в жизни проблемы, иначе телохранитель бы ему не потребовался. Тот текст, что я проговорила близнецам, обычно я использую только в случае, если мой клиент — мужчина с серьезными неприятностями. Но я прикинула, что близнецам немного строгости не повредит. Да и детская психика гораздо крепче, чем кажется. Дети не воспринимают всерьез смерть, она для них просто не существует. Да и степень опасности они оценить не способны — иначе не лазали бы по деревьям, не взрывали петарды и не прыгали с «тарзанок».
— Нас что, хотят убить? — восхищенно присвистнув, спросил Антон.
Ну вот, пожалуйста! Для детей все происходящее — еще одна игра, необычная и увлекательная. Вот и сделаем так, чтобы они играли по правилам.
— Не знаю, — честно ответила я. — Но я не позволю никому причинить вам вред, ясно? Для этого меня и наняли. Только вы должны мне помочь. Соблюдайте правила, и все будет хорошо.
Наш автомобиль наконец-то выбрался из города и понесся по шоссе, набирая скорость. Нет, все-таки Степаныч — настоящий ас! Недаром он хвастался, что возил Ивана Константиновича с восемьдесят шестого года…
— А еще какие правила? — спросила Аня. Девочка казалась испуганной не больше, чем ее брат.
— Правило второе касается незнакомых людей. С этого момента вы должны общаться только с теми, кого хорошо знаете. Учителя, тренер, охрана школы. Больше ни с кем. Если кто-то скажет вам, что его послали ваши родители для того, чтобы отвезти вас к ним, — не верьте. Если кто-то захочет увести вас с собой — зовите на помощь как можно громче. Не садитесь в машины ни к кому, кроме Семена Степановича.
— А почему мы должны садиться к кому-то в машину? — насторожился Антон. — Разве вас не будет с нами?
— Телохранитель — тоже человек, — пожала я плечами. — Меня могут вывести из строя, и вы должны уметь сами о себе позаботиться.
— Вы думаете, если вдруг что-то случится, мы сможем справиться? — Аня пристально смотрела на меня.
— Конечно. Вы умные, сильные. Почти взрослые. И к тому же у вас огромное преимущество перед остальными людьми.
— Какое? — подались вперед брат и сестра.
— Вас двое, — ответила я.
Близнецы обменялись довольными улыбками.
Наш автомобиль свернул с шоссе и теперь ехал по дороге, ведущей к усадьбе.
— Правило третье касается поведения в машине. Никто не выходит из автомобиля без разрешения. Запрещается отстегивать ремни безопасности без команды. Слушаться меня и Семена Степановича! Он в машине, как капитан на корабле, — полный хозяин.
Я заметила, что шофер довольно улыбнулся.
— Ну что, все ясно?
Близнецы синхронно кивнули.
— Это все правила или есть еще? — спросила дотошная Аня.
— Есть еще. Но эти — самые главные. Остальные я вам расскажу в следующий раз.
Близнецы зачарованно смотрели на меня. Степаныч одобрительно крякнул.
Вот тут все и случилось. Машина неожиданно вильнула в сторону. Я поймала удивленный взгляд шофера. И тут автомобиль вильнул еще раз, только сильнее.
— В чем дело? — насторожилась я.
— Не пойму чего-то, — нахмурился Степаныч.
— Следите за дорогой, мы почти приехали, — сказала я.
— Да я слежу…
За стеклами было так темно, что невозможно понять, где мы едем. Фонарей на дороге не было, только фары нашей машины разгоняли мрак. Судя по моим подсчетам, нам оставалось до дома минут десять езды.
— Сбавьте скорость, — на всякий случай посоветовала я.
Степаныч послушно нажал на тормоз, но автомобиль продолжал нестись все так же быстро.
— Мамочки… — сказал Степаныч.
Я повернулась к близнецам:
— Все пристегнуты? Отлично. Сейчас поиграем в гонки «Формулы-1»! Семен Степанович будет пилот болида. Готовы?
Близнецы радостно закивали.
— Держитесь, ребятки, — сдавленным голосом прохрипел Степаныч. И «Туарег» понесся сквозь темноту, как комета.
— Знаешь, где можно свернуть? — тихонько спросила я шофера.
— Не первый день замужем, — почему-то ответил Степаныч.
Он крутанул руль, и машина съехала с дороги и запрыгала по снежной целине. Близнецы пронзительно завопили, но не от страха, а от восторга.
Степаныч заглушил мотор. Теперь мы летели в тишине. Машина пошла юзом, потом ее развернуло, пару раз приложило обо что-то, а затем наступила темнота.
— Никола Угодник, спасибо тебе! — с чувством произнес в темноте Степаныч.
— Женя, а где это мы? — тоненьким голосом спросил кто-то из близнецов — я даже не поняла, Антон или Аня.
— Сейчас посмотрим, — заверила я.
Свет в салоне зажегся снова. Машина замерла неподвижно. Все были живы и невредимы.
— Ну, Степаныч, ты просто ас! — восхитилась я.
Мужик молча пошлепал губами. Очевидно, то, что он хотел сказать, не предназначалось для детских ушей.
Я приоткрыла дверцу. Наш автомобиль стоял посреди ровного заснеженного поля. Удивительно ровная поверхность! Ни бугорка, ни кочки. Я ступила на землю и услышала под ногой подозрительный треск.
— Всем оставаться в машине. Ремни отстегнуть, — негромко скомандовала я. Близнецы поспешно завозились.
Я присела и размела снег перчаткой. Под тонким слоем снежка обнаружилась черная гладкая поверхность, напоминающая стекло. Что за фигня?!
Я сняла перчатку и прикоснулась к обжигающей поверхности льда.
Машина стояла посреди озера. Лед под ее тяжестью начинал потрескивать, и я заметила несколько извилистых трещин, быстро бегущих от шипованных колес.
— Помните наши секретные правила? — не оборачиваясь, обратилась я к близнецам. — Сейчас проверим, насколько хорошо вы их усвоили. Кто выполнит мои команды лучше, получит приз!
— Женька!.. — жалобно позвал Степаныч.
— Потом, все потом. Сидите и не двигайтесь, — попросила я шофера. Он шмыгнул носом и затих.
— Видите там, вдалеке, огоньки? — спросила я. — Сейчас вы медленно выйдете из машины. Медленно! Начали.
Близнецы очень хотели заслужить мое расположение и особенно приз. Они смерили друг дружку ревнивыми взглядами и одновременно выбрались из машины. Я рассчитала верно — их маленький вес не был помехой для неверного льда.
— Сейчас вы выполните следующую команду. Ложись!
Антон плюхнулся на живот, не раздумывая, Аня замешкалась на мгновение, пробурчав что-то про новое платье, но все же последовала примеру брата.
— Отлично! А теперь ползите к тем огонькам. Только не вставать! Тот, кто сжульничает, проиграет! Не разлучаться и ждать меня там, ясно? На старт, внимание, марш!
Фары автомобиля освещали поверхность льда метров на пять, не больше. Близнецы проворно заработали локтями и скрылись в темноте.
Конечно, не следовало отпускать детей одних. Я должна была доставить их на берег, в безопасное место, и только потом вернуться… Вот только к тому моменту Степаныч покоился бы на дне озера.
Лед под колесами трещал все сильнее.
— Степаныч, ты отстегнулся? Открой дверцу. Только медленно. Я сейчас подойду и возьму тебя за руки. Готов?
Водитель сглотнул и кивнул. Я взяла его за запястье. Так, часы с него лучше снять, они могут за что-нибудь зацепиться.
— Сейчас я дерну тебя из машины, а ты мне поможешь — попытаешься выпрыгнуть. На все у нас будет секунд десять, так что придется шевелиться.
По-хорошему, вначале нужно было снять с шофера ботинки и тяжелую куртку, а уже потом начинать спасательную операцию. Но вес Степаныча раскачивал машину при каждом его движении, и лед начинал скрипеть совсем уж угрожающе.
— Готов? — спросила я.
Степаныч отрицательно помотал головой, я ободряюще улыбнулась и скомандовала:
— На счет «три». Раз… два… три!
Я изо всех сил дернула Степаныча на себя. Мужик очень хотел жить и оттолкнулся как следует. Стокилограммовый водитель вылетел из салона, как пробка из бутылки шампанского, и повалился прямо на меня. Барахтаясь и пытаясь освободиться от его тяжести, я услышала звук, заставивший меня похолодеть. Это был треск ломающегося льда.
То усилие, что вытолкнуло Степаныча из машины, доконало тонкую корку, и лед начал трескаться, быстро, как в мультфильме. «Туарег» вздрогнул и осел в воду по диски.
Я наконец-то выбралась на волю. Степаныч лежал на спине, как черепаха. Перевернуться самостоятельно он явно не мог.
От его трепыханий по льду расходились трещины.
— Степаныч, миленький, замри! — попросила я. Но было уже поздно.
Раздался оглушительный треск. Автомобиль провалился под лед. Поверхность озера вздыбилась ломающимися льдинами, и мы со Степанычем мгновенно оказались в ледяной воде. В первое мгновение я ничего не почувствовала — адреналин, что выбросило в мою кровь, защитил меня от шока. Я даже ухитрилась извернуться и снять куртку. Сразу стало значительно легче. Конечно, хорошо бы еще расшнуровать и сбросить ботинки, но в наших условиях это уже непозволительная роскошь.
Я вынырнула на поверхность глотнуть воздуха. Несколько частых вдохов насытили мою кровь кислородом, и тогда я нырнула за Степанычем.
Фары автомобиля продолжали гореть, и от этого подводный мир выглядел призрачно-прекрасным. На дне колыхались какие-то водоросли, и там, внизу, я заметила бессильно болтающиеся руки шофера. Я нырнула глубже. Голова мужика была запрокинута, глаза закрыты. Он был без сознания.
Как все-таки здорово, что мы живем в средней полосе России! Здесь не бывает бездонных озер, как в горах. Глубина этого была всего-то метра четыре. Я ухватила Степаныча за руки и потянула вверх. Тело было настолько тяжелым, что даже не шелохнулось.
Я вынырнула на поверхность. Еще несколько вздохов, теперь обратно. Пришлось стянуть с шофера ставшую неподъемной куртку. Это заняло довольно много времени, так что я выбралась подышать. Теперь снова вниз…
Опустилась на дно. Ноги по колено утонули в вязком иле, но под ними была твердая поверхность. Я ухватила Степаныча под мышки и изо всех сил оттолкнулась. Вязкий ил чавкнул и отпустил нас. Я вынырнула и с наслаждением вдохнула ледяной воздух, режущий легкие, как бритва. Степаныч безвольной куклой болтался у меня в руках. Перехватив его поудобнее, я поплыла к краю полыньи. Теперь предстояло вытащить тушу Степаныча на лед. Обжигающий холод подбирался к сердцу, но я знала, что справлюсь. На берегу приплясывали две крохотные фигурки.
