Глава 5
Вечером я вышла из театра чуть раньше, чтобы уже во всеоружии ждать Алевтину Павловну около театральной «Волги». Однако машины около подъезда не оказалось. Обычно водитель главного режиссера был очень пунктуален и в это время «Волга» уже стояла, как говорится, под парами! Интересно, что могло произойти? Я уже хотела вернуться, чтобы убедить Алевтину Павловну не торопиться с выходом, но было поздно — моя подопечная вышла на крыльцо служебного входа в сопровождении длинноволосого Аркадия.
— Тебя подвезти, Аркаша? — спросила. Алевтина своего сценического партнера. И тут же, увидев, что машины около подъезда нет, задала следующий вопрос уже мне:
— Женя, а где машина?
Что случилось?
— Увы, Алевтина Павловна, я сама только что вышла и ничего не понимаю! Давайте пока вернемся в театр, и я оттуда позвоню в гараж и все выясню!
— Ну хорошо! — согласилась Скоробогатова. — Давайте подождем внутри!
— Ну а я, пожалуй, побегу! — сказал Аркадий. — У меня сегодня еще полно дел!
— Ну хорошо, Аркаша! Пока, до завтра! — кивнула ему Алевтина и повернулась, чтобы вернуться в здание.
— До свидания, Евгения Максимовна! — кивнул мне Аркадий и побежал через дорогу.
— Пока! — помахала я ему рукой.
Но в этот момент откуда-то со стороны улицы Слонова из-за угла, визжа тормозами, вывернул огромный джип и, не снижая скорости, понесся по Железнодорожной прямо на перебегающего улицу актера. Для человека, попавшего в подобную ситуацию, главное — не теряться и продолжать свое движение в прежнем направлении. В этом случае водитель сможет предугадать твою траекторию и сам попытается избежать столкновения.
Но, к сожалению, обычно люди начинают беспорядочно метаться или же встают столбом как вкопанные. Именно это произошло с Аркадием.
Увидев несущийся на него джип, он буквально остолбенел. При этом его взгляд выражал не страх, а скорее какое-то изумление. Быстро обернувшись, я увидела совершенно безумные, полные ужаса глаза Алевтины. Рот актрисы открылся, видимо, готовясь издать один из ее любимых душераздирающих криков.
Машина, похоже, совершенно не собиралась тормозить, а продолжала приближаться к замершему посреди дороги Аркадию. Семьдесят, пятьдесят, сорок метров… Водитель то ли был пьян, то ли занят важным разговором по мобильному телефону. У меня совершенно не оставалось времени на раздумья: еще немного — и бампер джипа просто снесет Аркадия со своего пути. Добежать до него я не успевала. Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, я выхватила из внутреннего кармана пиджака свою любимую маленькую «беретту» (как хорошо, что сегодня я догадалась захватить ее с собой!) и несколько раз выстрелила в правое переднее колесо машины.
Вероятность успеха была очень мала, но все же она была! Покрышка с грохотом лопнула, завизжали тормоза, и машина пошла юзом, корма джипа начала обгонять капот и одновременно выноситься с дороги на тротуар противоположной стороны улицы. Слава богу, там никого не было! Этот кошмар продолжался еще несколько секунд — безумный визг протекторов джипа, перекрывающий его крик Скоробогатовой (она все-таки закричала), продолжающий стоять на дороге окаменевший Аркадий. Задний бампер джипа прошел буквально в нескольких сантиметрах от его талии. Затем, развернувшись на сто восемьдесят градусов, машина наконец остановилась. Воцарилась гробовая тишина. Но это было только затишье перед бурей.
Синхронно открылись обе передние двери джипа, и на землю спрыгнули, два классических экземпляра представителей', нового русского бизнеса.
По-моему, это были близнецы. По крайней мере десять отличий между этими особями было найти очень сложно: оба в каких-то дурацких трусах до колен, длинных футболках и навороченных пляжных тапочках. Волос на головах практически не было ни у того ни у другого. Мозгов внутри тоже — судя по совершенно тупому, но весьма гневному выражению двух пар глаз.
Ближе всех к гоблинам оказался Аркадий. Актер наконец вышел из столбняка и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Рано он расслабился!
— Ну ты, урод! — ткнул его своей лапой в грудь первый гоблин.
— Куда ты пер, мать твою! — добавил со своей стороны другой. — Ты ведь нас чуть не угробил!
Аркадий растерянно стоял между этими амбалами, явно не зная, что делать.
— Это я вас чуть не угробила, козлы! — закричала я, сбегая с крыльца и направляясь к гоблинам.
Пистолет я, естественно, поспешила убрать.
Оба отвлеклись от несчастного актера и с удивлением уставились на меня.
— А это что еще за сучка? — спросил первый гоблин у второго.
Тот в ответ только недоуменно пожал плечами.
— Давайте-ка занимайтесь своим колесом и валите отсюда! — сказала я, решительно беря Аркадия за рукав и пытаясь отвести его к подъезду, где в панике металась Алевтина.
— Ты куда? — схватил его за локоть один из гоблинов.
— Аркаша, иди к подъезду, — сказала я артисту.
А сама обернулась к гоблинам. — А вам чего?
Смотреть надо, куда едете!
— Ты понял, Колян? Нам колесо прострелили! — Второй гоблин осмотрел то, что еще недавно было покрышкой.
— Ну-ка, ты, иди сюда! — Тот, что пытался остановить Аркадия, ухватил меня за руку и резко дернул по направлению к себе.
— Руки прочь! — заорала я на него.
— Я сказал, иди сюда! — Он повторил свою попытку. Развернувшись, что есть мочи, я ударила его каблуком в коленную чашечку. Он охнул и рухнул на асфальт, держась за покалеченную ногу.
— Ах ты, сука! — заорал тот, что остался у машины, и тоже бросился ко мне. Но я уже ждала его. Теперь мой острый каблук врезался прямо ему в нос. Амбал рухнул на спину. Из того, что еще несколько секунд назад было широким мясистым шнобелем, фонтанировала кровь, яркой бесформенной кляксой расплываясь на дорогой футболке. Бросив последний взгляд на творение своих рук, а точнее, ног, я с видом победительницы вернулась к крыльцу, где меня с нетерпением ждали Алевтина и Аркадий. Испуг у последнего уже прошел.
— Женя! Вы меня спасли! — с этими словами он бросился жать мне руку.
— Причем два раза! — ответила я. — Вначале вы чуть не попали под машину, а потом — под ее хозяев.
— Как это у вас здорово получилось! — заметила Алевтина. — Вы хорошо стреляете и деретесь!
— Училась! — ответила я коротко.
— А вы всегда носите с собой пистолет? — удивленно спросил меня Аркадий. Я перехватила обеспокоенный взгляд Алевтины.
— Никогда не знаешь, от кого, и когда придется защищать свою честь! — сказала я.
В это время наши бритые друзья начали приходить в себя. Тот, которому я разбила нос, матерясь, поднялся и, покачиваясь, пошел к своей машине.
Второй, с разбитой коленной чашечкой (я была просто уверена, что разбила ее), на четвереньках последовал за ним. Опасаясь продолжения представления, я нащупала во внутреннем кармане пистолет и сняла его с предохранителя.
Но мои опасения оказались напрасными. Погрузившись в джип, гоблины завели двигатель и укатили на трех колесах и на ободе четвертого. Видимо, поражение окончательно деморализовало противника, и он решил отступить. Что же, как говорится, скатертью дорожка!
В это время к подъезду наконец подъехала долгожданная «Волга». Одновременно на крыльцо вышел Георгий Михайлович.
— Ну что, едем домой? — как ни в чем не бывало спросил главный режиссер. Но, поняв по выражению наших лиц, что здесь что-то произошло, он тут же добавил:
— Что-нибудь не так?
— Аркадия чуть было не сбило машиной, потом его чуть было не убили два бандита. А спасла нас Женечка! — доложила супругу Алевтина Павловна.
— Да? — удивленно посмотрел вначале на нее, а потом на меня Скоробогатов. , — Да, да! — закивал в ответ Аркадий.
— Поразительно! Женя, вы продолжаете меня удивлять! — сказал мне Скоробогатов.
— То ли еще будет! — ответила я и пошла к машине.
* * *
Проводив чету Скоробогатовых до их квартиры, я направилась к консерватории, которая располагалась в центре города. Еще за полквартала от назначенного места встречи я заметила одиноко возвышающуюся фигуру нашего провинциального Нэша Бриджеса, более известного как Сергей Лисовский. Задумчивый взгляд красивых карих глаз, ослепительно белая рубашка, яркий галстук, легкий светлый костюм. Капитан Лисовский совершенно не производил впечатления работника внутренних органов. Скорее его можно было принять за банковского служащего или представителя ныне умирающего вида творческой интеллигенции.
Его представительный вид гармонично дополнялся букетом из пяти темно-красных роз с крупными плотными бутонами и толстыми длинными стеблями. По нынешним временам сей шедевр отечественной флористики тянул на добрую половину скромной Сережиной зарплаты! Но мне было чертовски приятно осознавать, что мужчина выкинул столько денег только для того, чтобы доставить мне мимолетное удовольствие! Кстати, сами цветы я не очень люблю, но вот процесс их вручения мне очень нравится!
Лисовский заметил меня, и его лицо расплылось в радостной улыбке. Я тоже улыбнулась и помахала ему рукой.
— Привет! Это тебе! — Сергей протянул мне цветы, при этом почему-то покраснев.
— Спасибо! — Я приняла букет, великодушно позволив Сергею поцеловать себя.
— Куда пойдем? — спросил он.
— Тебе виднее: ты джентльмен — ты и веди!
И почему эти слова всегда повергают мужчин в такую растерянность? Фантазии им, что ли, не хватает придумать что-нибудь интересное?
— Я даже не знаю… — растерялся Лисовский. — Может, посидим в каком-нибудь уличном кафе?
И это мне говорит взрослый мужчина, капитан милиции, гроза местных жуликов и бандитов! Оригинальное решение, ничего не скажешь!
— Ну давай посидим в уличном кафе! — ответила я, слегка его передразнивая. — А в каком?
Снова проблема принятия решения! Сергей на миг задумался. Хотя, на мой взгляд, никакой проблемы здесь не было — весь центр города, от набережной и почти до вокзала, в это время года представлял собой одно большое уличное кафе. Сплошные зонтики! При этом уровень заведений был самый разный — от обычных, вынесенных на улицу примитивных рюмочных до вполне солидных ресторанчиков, где клиентов обслуживали длинноногие официантки.
— Давай пойдем в «Вену»! — решился наконец мой кавалер.
— О'кей! В «Вену» так в «Вену»!
Кафе «Вена» располагалось на оживленной пешеходной Немецкой улице. Это заведение как раз относилось к элитным. Около ста квадратных метров улицы было отделено от остального пространства красивой оградой и застелено зеленым ковровым покрытием. Между столиками сновали симпатичные девочки в одинаковых красных передничках и таких же красных форменных каскетках. Мы выбрали свободный столик около самой ограды. Рядом тут же материализовалась официантка, положила на скатерть два меню в красивых фирменных папках и, ослепительно улыбнувшись, снова исчезла в неизвестном направлении.
— Ну и?.. — Я вопросительно посмотрела на Сергея.
— Что? — удивился он.
— И как ты жил все это время?
— Какое время?
— Последние два месяца, в течение которых ты даже перестал мне звонить…
— А… Понятно… — Лисовский виновато посмотрел в пол. — Работы было много, извини…
— Неужели так много, что можно забыть о существовании женщины, которой совсем недавно клялся в верности и любви?
— Жень, мы же взрослые люди!
— Вот именно! Я имею полное право смертельно обидеться на тебя. Если бы не это дело, еще не известно, когда бы ты вспомнил обо мне и вспомнил бы вообще!
— Женя, честное слово, я собирался тебе позвонить на днях!
— Ой ли? И что же не позвонил?
— Так ведь ты сама позвонила!
— Ах вот оно что! Значит, если бы я тебе не позвонила, то…
— То я бы сам позвонил тебе сегодня же!
— Не верю!
— Ну как мне теперь заслужить твое прощение?
— Поздно! — заявила я.
В этот момент у стола вновь появилась официантка:
— Решили, что будете заказывать?
— Одну минуточку! — ответил Лисовский и углубился в изучение меню. — Так… Нам, пожалуйста, телятину два раза, фаршированную форель тоже два и еще вот этот десерт.
— Десерт один? — уточнила/официантка.
— Да, один. Это для дамы.
— Пить что-нибудь будете?
— Конечно, будем! — оживился Лисовский. — Принесите-ка нам двести грамм вот этого армянского коньяка. Надеюсь, он настоящий?
— А что, по цене не, видно? — ехидно спросила официантка.
— Да, именно по цене и видно! — согласился Лисовский.
— Все? — спросила официантка.
— А что, мало?
Она молча кивнула и удалилась исполнять наш заказ.
— Слушай, ты что, решил окончательно разориться? — спросила я Сергея.
— Во-первых, я всячески стараюсь загладить свою вину перед тобой. Во-вторых, если я не дождусь твоего прощения, то зачем мне вообще продолжать это жалкое существование? Вот сейчас грохну все деньги на этот прощальный ужин, потом пойду в туалет и там застрелюсь из табельного оружия.
— А если я тебя все-таки прощу, а ты уже грохнешь все деньги — что тогда?
— Буду бедный, но безумно счастливый!
— Ну хорошо, я пока подумаю. Кстати, а чего это ты вдруг заказал коньяк? Всегда ведь любил сухое красное.
— Хочу тебя споить, а потом завезти к себе домой и там изнасиловать.
— Тогда в твоих планах неувязочка. Суицидальные намерения плохо увязываются с агрессивно-сексуальными.
— Э… — на миг задумался Сергей. — Я вначале тебя изнасилую, а потом застрелюсь.
— Вот это будет правильнее! Потому что, если ты этого не сделаешь, я протрезвею и первым делом сделаю это сама. Таким образом ты сэкономишь мне средства в размере стоимости двух патронов. У тебя-то они государственные, а я свои покупаю в магазине!
— А почему двух? — удивился Лисовский.
— Ты забыл, что я всегда стреляю два раза?
— Ах да, контрольный выстрел! Эти ваши дурацкие спецназовские штучки!
— Эти дурацкие штучки много раз спасали мне жизнь! — заметила я.
— Знаю, просто у нас на сегодняшний вечер вырисовываются какие-то очень мрачные перспективы.
— Ну почему же мрачные? — улыбнулась я. — Я же еще не вынесла решения по вашему делу!
— Жду с нетерпением!
— Жди! А я пока подкреплюсь и выпью!
— Значит, я буду пребывать в неведении о своей судьбе до конца ужина?
— Если захочу, то и больше! Я женщина, и, как сказал поэт, я всегда права!
— Ладно, давай сменим тему. Точнее, давай перейдем к делу… — махнул рукой Сергей.
— О'кей! К делу так к делу! Почему, кстати, ты его назвал идиотским?
— Когда это?
— По телефону ты мне сказал, что это идиотское дело закрепили за тобой!
— Ах да, правильно! Но дело действительно идиотское, согласись: уже две недели какой-то маньяк подкидывает всякие гадости известной театральной актрисе — и ни одного свидетеля! И это за две-то недели? При этом у меня создается впечатление, что особого желания сотрудничать с органами для ускорения поимки этого милого товарища у потерпевшей стороны нет!
— Кстати, я это тоже заметила. У Алевтины Павловны наблюдается какой-то странный скепсис по этому вопросу. Или просто равнодушие.
Но, с другой стороны, она каждый раз просто теряет сознание, когда находит очередной знак неразделенной любви со стороны своего обожателя.
— А обожатель продолжает упорствовать в своем стремлении сойтись поближе с Алевтиной Павловной…
— Или ему просто нравится сам процесс… — заметила я.
— Может быть, и так. Но как тебя угораздило оказаться рядом с этой семейкой?
— И ты еще спрашиваешь? — возмутилась я. — Ведь ты сам порекомендовал меня Алевтине!
— Ну вот! — обрадовался Сергей. — А ты говоришь, что я тебя совсем позабыл!
— В этом случае ты бы лучше меня не помнил!
Впрочем, пока работа не пыльная. Не знаю, зачем вообще меня наняли — только и делаю, что сопровождаю Алевтину из дома в театр и из театра домой. Вот, собственно, и все. Правда, на днях намечается некий пикник, боюсь, что там мне придется попотеть. Причем не столько охраняя Алевтину от маньяка, сколько следя за тем, чтобы перепившиеся деятели сцены просто не утонули в Волге.
— Я тебе сочувствую!
— Спасибо! Значит, ничего нового по этому делу ты мне не сможешь сообщить?
— Увы! Думаю, ничего, кроме того, что тебе уже известно! Несколько записок нейтрально-сексуального содержания, потом более резкий тон в письмах, потом кровь на платьях в шкафу, потом та же кровь в постели дома!
— И вчера еще обезглавленный голубь в уборной!
— Да? Я об этом ничего не знал! Странно, что Скоробогатовы не сообщили об этом в милицию.
— Это было только вчера. И скорее всего они уже не верят, что твои доблестные коллеги справятся со столь не характерным для нашей действительности делом. Все-таки маньяк-обожатель — это прямо сюжет какого-нибудь голливудского триллера.
— Обижаешь, значит, родную милицию?
— Больно надо! И вообще — ну их к свиньям, этих Скоробогатовых! Причем вместе с их маньяком!
Я взяла розы со стола и, поднеся к лицу, вздохнула, наслаждаясь их свежим запахом. Потом улыбнулась и посмотрела на Сергея.
— Так что ты там говорил о своих планах увезти меня к себе?..
* * *
Утром в театре я первым делом спросила Алевтину Павловну о приближающемся пикнике.
— Пикник? — удивилась та. — Ах да! Мой юбилей! Мне ведь, Женечка, в эту субботу стукнет сорок!
— Никогда бы не сказала! — соврала я. — Только почему вы мне об этом говорите так поздно — сегодня уже четверг!
— Да я как-то не подумала, что вас это может заинтересовать… — растерялась Алевтина Павловна.
— Меня теперь интересует все, что так или иначе связано с вашей жизнью! Или вы считаете, что на богом забытой турбазе вы будете вне опасности?
— Да что вы, просто я думала — вы поедете с нами, вот и все.
— Теперь все так и получится. А вообще-то мне надо было бы предварительно выяснить, где эта база находится, что там за домики, какие возможности добраться до нее из города и так далее! Алевтина Павловна, вас преследует сексуально озабоченный сумасшедший! Или вы уже забыли об этом?
— Конечно, я помню! И не надо мне постоянно об этом напоминать! — вдруг закричала она. — Зачем вы все мне постоянно об этом говорите!
У нее на глазах выступили слезы.
— Алевтина Павловна, успокойтесь! — Я обняла ее за плечи и посадила на стул. Алевтина продолжала рыдать, удерживая мою ладонь в своих трясущихся руках.
— Все мне постоянно тычут этим маньяком! — сквозь слезы произнесла Скоробогатова.
— Кто вам тычет? — удивилась я.
— Георгий постоянно пугает меня им! Постоянно!
— Он просто беспокоится за вас!
— Нет! Иногда мне кажется, что он сам хочет от меня избавиться! Он хочет отдать меня ему!
Прима посмотрела на меня совершенно безумным взглядом. Ее губы тряслись, в уголках губ выступила пена. Господи, передо мной сидела сумасшедшая! Сумасшедшая, которую я охраняла от такого же сумасшедшего! Это просто какое-то безумие!
