Глава 4

Охранять Анжелу на рабочем месте, надо сказать, оказалось весьма необременительным занятием. Оно было необычайно приятно скрашено потрясающей выпечкой, которую нам неустанно приносили от шеф-повара. В этот день он предлагал на суд директрисы свои новые мучные творения, а я, в силу того, что все время находилась рядом с Анжелой, была вынуждена разделить с нею обязанности дегустатора. Что уж тут скрывать, эти издержки профессии были мне особенно по сердцу. О своей фигуре я совершенно не беспокоилась: мое годами тренированное, да еще и от природы не склонное к излишней полноте тело никак не реагировало на избыточные калории, тем более, что такие пиршества я себе позволяла крайне редко. Поэтому роптания по поводу лишнего веса, которые я особенно часто адресую моей тетушке, были, скорее, обычным дамским кокетством с моей стороны, нежели реальными опасениями.

После столь калорийного утра совершенно естественно, что к трем часам дня и Анжела, и я были не голодны. Но отменять назначенные встречи мы не планировали и дружно проследовали в главный зал ресторана, где нас уже ожидали.

Мужчина, волновавшийся о собственной свадьбе, приветственно помахал рукой Лютаевой и поднялся ей навстречу из-за столика. Давид, надо отметить, вел себя более сдержанно. Для нашего обеда он выбрал маленький отсек в дальнем углу, затемненном из-за отсутствия в той части зала окон, и лишь коротко мне кивнул, быстро переведя взгляд на раскрытое меню. Прежде чем направиться в его сторону, я слегка задержалась, изучая гостя Анжелы, но, по всей видимости, никакой опасности он не представлял. До меня донеслись обрывки фраз, касавшихся грядущего радостного события в его жизни, а также некоторые ответные комментарии моей клиентки, по которым я определила, что их сотрудничество выросло из приятельских отношений.

Что ж, теперь я вполне могла переключиться на Давида. Расправив плечи, я грациозно двинулась в его сторону, уверенная в собственной неотразимости. Он все же не устоял и оторвался от изучения перечня блюд, глазки его сладострастно блеснули, а губы расплылись в неприлично плотоядной улыбке. Я не обрадовалась его реакции, но виду не показала и, усаживаясь за столиком перед ним, не сводила с его лица обольстительного взгляда.

– Евгения, нет слов! Вы необыкновенны! – выдохнул он, словно увидел меня впервые.

– Да? Но во мне вряд ли что-то изменилось с момента нашей последней утренней встречи, – небрежно отметила я.

– Изменилось, и многое… Ведь сейчас вы пришли на встречу со мной! – загадочно обронил он. – Позвольте предложить вам вина, – неожиданно сменил он тему и кивнул застывшему рядом официанту с бутылкой молодого Божоле в руках.

– Я на работе, да и вообще, я не пью, – не стала я делать исключений и вносить коррективы в собственные привычки, но, чтобы не охладить пыл Давида, примирительно добавила: – Не думаю, что этот факт ухудшит атмосферу нашего сви… э… нашей совместной трапезы. – Я слегка наклонилась над столом, приблизив к нему лицо.

Давид не сводил взгляда с моих губ и, казалось, уже совершенно забыл о том, что собирался озвучить заказ.

– Так наливать или нет? – с коротким покашливанием перебил наше взаимное созерцание официант.

– Нет, принеси нам по безалкогольному махито и… – Давид вопросительно посмотрел на меня: – Что вы закажете, Евгения?

– Даже не знаю, такая жара, – я жеманно повела плечиком и сняла пиджак, оставшись в одной шелковой блузке. Давид шумно сглотнул, но я, словно не замечая произведенного эффекта, невинным голосом продолжила: – Мне салатик «цезарь» и фруктовое ассорти, и… – я сделала паузу, лениво перелистнула несколько страниц меню, вздохнула с легким сожалением и добавила: – Пожалуй, все.

– Мне как всегда, – буркнул официанту Давид, настойчивым кивком головы поторапливая его удалиться, захлопнул меню, нетерпеливо отбросил его в сторону и сразу же накрыл мою руку своей горячей ладонью. – Со мной такого уже давно не было, – его шоколадно-карие глаза смотрели на меня с нескрываемой страстью.

– Что-то случилось? – озабоченно проворковала я, изо всех изображая непонимание.

– Случилось: я встретил вас и потерял голову, – свободной рукой он провел по своим волосам, немного взъерошив их. – Откуда вы?

– Из агентства по трудоустройству, – добросовестно ответила я.

– Я не о том, – поморщился он. – Откуда вы появились в моей жизни, и так внезапно, как будто испытание, искушение, наваждение?.. – Он сыпал поэтическими эпитетами, видимо, стараясь поразить меня.

– О-о… – протянула я, слегка покраснев. – Спасибо, но зачем вы все это мне говорите?!

– У меня нет времени… – Он осекся, тряхнул головой и заговорил еще быстрее: – То есть я не могу держать это в себе – вы поразили меня в самое сердце, я таю, как, – он защелкал пальцами, подбирая слово. – Таю, как мороженое, при виде вас, – радостно выпалил он, заметив неподалеку официантку с подносом, на котором красовались две аппетитные креманки с холодным лакомством.

– Давид?! – в смятении выдохнула я, не отнимая руки, и постаралась сделать так, чтобы мои щеки в этот миг зарделись еще сильнее. – Вы… я просто теряюсь, вы слишком торопитесь! Да и потом, Анжела Юрьевна уволит меня, если узнает, что вы говорите мне за ланчем такие вещи… – закончить фразу я не успела, сбитая с толку резким, каким-то металлическим и одновременно стеклянным звуком, хлопнувшим поблизости от нашего столика.

И Давид, и я в унисон вздрогнули и обернулись, правда, он – рассеянно, а я в первую очередь посмотрела на тот столик, где вела переговоры с клиентом Анжела, готовая в эту же секунду рвануть к ней и выполнить свои настоящие обязанности – ее телохранителя. Однако владелица ресторана, хоть и была явно так же напугана, как и мы, отношения к этому шуму не имела. Она оставила клиента и направлялась в нашу сторону, точнее, не к нам, а к той самой официантке с подносом, подсказавшей своею ношей окончание фразы Давиду.

По внешнему, очень несчастному виду девушки, у ног которой растекалась лужица стремительно таявшего мороженого, частично прикрытого подносом и осколками креманок, я без труда догадалась, что явилось причиной ее профессиональной оплошности. Девушка, судя по всему, неспроста проложила себе путь мимо нашего удаленного столика, а руки ее дрогнули как раз в тот момент, когда я пыталась вяло отбиться от словесных – пока что – атак Давида. Мой кавалер грубо и как-то очень по-свойски ухватил девушку за руку и, отведя официантку от нас с Анжелой, принялся ей что-то угрожающе шипеть сквозь зубы. Девушка и не пыталась огрызаться, она стояла, понурив голову, и даже не утирала капавшие из ее глаз слезы.

– Ох, Давид, Давид, – укоризненно покачала головой Анжела, наблюдая эту картину, – и что мне с тобой делать? Она хорошая официантка, а ты уже и тут успел! А я-то все голову ломала, по кому она с зимы сохнет? – пробормотала она с тяжелым вздохом. – Жень, самое время мне тебя предупредить, – она запнулась, подбирая слова.

– Не стоит, я все и так понимаю и, думаю, что понимаю правильно, – несколько пространно ответила я.

– Как знаешь! – делано-равнодушно пожала плечами Анжела и с некоторым раздражением в голосе, которое явно адресовалось мне, чуть громче произнесла, повернувшись к стойке бара, где кучковался остальной персонал: – Где Рая? Пусть уберет!

Я не торопилась посвящать Анжелу в свои планы, так как пока еще не успела ее достаточно хорошо изучить. Тем более что для усыпления бдительности Давида мне было на руку, чтобы реакция Лютаевой при виде нашего чуть более тесного, чем это принято на работе, общения была искренней. Несчастную официантку я мысленно пометила, как возможный источник информации. Если принять во внимание слова Анжелы и роман у Давида с этой девушкой длится с зимы, то этим отношениям исполнилось уже как минимум три месяца. За такой срок девушка могла кое-что выведать о жизни своего возлюбленного – и, кстати, именно сейчас, услышав нашу интимную беседу, в запале обиды выплеснуть эту информацию, пусть даже и из мстительных, истинно женских соображений.

Вскоре инцидент был исчерпан, и официантка, не будучи в силах подавить рыдания, скрылась где-то в подсобных помещениях ресторана. Давид вернулся за наш столик с мрачным взглядом. Беседа наша утратила игривый тон. Похоже, неловкая девушка всерьез испортила ему настроение.

– Невкусно? – невинно поинтересовалась я, бросая красноречивый взгляд на его тарелку и пытаясь разговорить Давида.

– А… что? – Он тряхнул головой и попытался сфокусировать на мне все еще рассеянный взгляд. – Да нет, как всегда… – Он отложил приборы, оставив на тарелке несколько кусочков аппетитно поджаренного на гриле мяса.

– Эта девушка, уронившая поднос, так расстроилась, бедняжка, – сочувственно пролепетала я.

– Эту девушку надо уволить, – жестко проговорил Давид.

– Но неужели из-за этого эпизода?.. Анжела не озвучила мне таких намерений, да и со всяким может случиться… тем более что и посетителей мало, – вступилась я за официантку, демонстрируя женскую солидарность.

– Анжела? Да что она возомнила о себе, она здесь не единоправная хозяйка! – взорвался Давид, но прокричал эти слова очень странно – шепотом, явно не желая, чтобы его слова долетели до слуха компаньонки по бизнесу. – Моего слова будет достаточно, чтобы она мгновенно лишилась работы, эта девка! – с нарастающим раздражением продолжил он. – Я не потерплю непрофессионализма в своем ресторане, – с пафосным апломбом закончил он.

– А разве вы не стремитесь продать свою долю? – с удивлением спросила я, смотря на него с откровенным восхищением в распахнутых глазах, чего он явно от меня ожидал.

– Стремлюсь, но, пока длятся эти проклятые три месяца, я могу все. – Он мрачно усмехнулся.

– Понятно, – уважительно протянула я и переключила свое внимание на салат. Правда, вид я приняла как можно более сосредоточенный, чтобы у моего кавалера сложилось впечатление, что я продолжаю обдумывать его слова. – Но зачем вам отсюда уходить? Это ведь такое красивое место, – после продолжительной паузы расстроенно протянула я, оглядывая окружавший нас антураж с явным одобрением.

– Просто пришла пора что-то поменять, двигаться дальше, я чувствую себя, как в болоте, и оно засасывает меня все сильнее, – туманно пояснил он. У меня сложилось впечатление, что фразу про болото он уже давно заучил и сейчас привычно применил это объяснение.

– А Анжела Юрьевна считает ресторан своим детищем, – вставила я.

– Да что она понимает в жизни! Я, может, и сам так думал, но все меняется – и люди, и мысли, – с философским видом произнес он.

– Конечно, конечно, – быстро вставила я, не желая злить его еще больше. – Просто вам это очень подходит – быть владельцем чего-то именно такого, грандиозного и… – я защелкала пальцами, подбирая нужное слово, – и очень красивого! Владелец ресторана… – восхищенно протянула я, словно смакуя это словосочетание.

– Остановитесь, Евгения, вы и так уже вскружили мне голову, – опять вернулся он к прежнему настрою, а я лишь загадочно улыбнулась в ответ.

Я прекрасно знала, к чему затеяла этот тягомотный флирт. Хотя бы одна причина уже четко вырисовалась: выяснить, отчего Давиду вдруг потребовалось продать свои акции, мне следовало как можно скорее, да и его невнятные угрозы в адрес Анжелы наводили на неприятные и вполне определенные подозрения.

Мы еще какое-то время мило беседовали о всяком-разном, пока нас не прервал телефонный звонок. Посмотрев на номер вызывающего абонента, Давид сильно помрачнел и, извинившись, выскочил из-за стола, видимо, не желая делать меня свидетельницей разговора. Я лишь успела разобрать, что он как-то заискивающе и испуганным тоном, без всяких предварительных приветствий зелепетал, что у него все на мази и вопрос скоро решится. Конечно, я немедленно почуяла запах неких важных сведений. Но не могла же я просто подойти и беззастенчиво вырвать трубку у него из рук, чтобы выяснить, перед кем это так лебезит мой еще секунду назад столь самоуверенный мачо. У меня даже ладони зачесались, до того захотелось поступить именно так, но следовало пойти традиционным шпионским путем. У меня в арсенале имелся широкий ассортимент всевозможных устройств, чтобы сделать чужие тайны максимально прозрачными для меня. Но для этого мне необходимо втереться к нему в доверие, а значит, следует продолжать демонстрировать умеренную благосклонность в ответ на ухаживания Давида. Если, конечно, не оправдаются мои надежды на официантку и интересующие меня сведения не всплывут раньше с ее помощью.

На сегодня информации оказалось вполне достаточно, чтобы начать расследование. Первым делом следовало разыскать расстроенную официантку и постараться выведать у нее все подробности ее романа с Давидом, все, что касается его «непубличной» жизни, если, конечно, эта девушка была когда-либо допущена «за кулисы» бархатного взора его карих глаз. Фраза Анжелы о том, что девушка сама не своя с зимы, внушала мне некоторый оптимизм. Дальше – если, конечно, мне удастся выведать хоть что-то, и в этой информации будет за что зацепиться, – я планировала обратиться к молоденькому практиканту, явившемуся вчера по нашему вызову в квартиру Лютаевой и выразившему полную готовность помочь мне, то бишь в его понимании – своему кумиру.

Наш обед подошел к концу. Давид сослался на неотложные дела и ушел. Я не спешила возвращаться в кабинет Лютаевой, так как Анжела все еще обсуждала с важным (очевидно) клиентом детали меню. В надежде осматривала я зал, но уронившей поднос официантки, увы, не увидела. К моему столику подошла другая девушка и принялась торопливо переставлять на поднос грязные тарелки со стола. Я заметила, что она еле скрывала неприязненные взгляды, обращенные ко мне, поэтому решила слегка разведать обстановку.

– Простите, я здесь человек новый, – немного робко, но отнюдь не заискивающе, начала я. – Скажите, Мира, – прочитала я ее довольно редкое имя на бейджике, если, конечно, это не был эффектный псевдоним, – а эта девушка, уронившая поднос… что в ресторане обычно делают в таком случае?

– Вас интересует, накажут ли ее? – не особенно тихо и весьма неприязненно переспросила официантка, уже не скрывая злобы. – Накажут, как пить дать накажут, только ведь поднос – это лишь повод… – мрачно добавила она, но вдаваться в подробности не стала. – Вы ведь этого хотите?

– Нет, что вы?! – Я округлила глаза, придав своему лицу оскорбленное выражение. – Наоборот, мне показалось, что здесь замешаны какие-то личные мотивы… не хотелось бы, чтобы на девушку свалились еще и неприятности, связанные с увольнением, – сочувственно произнесла я. – Да и о здешних порядках мне хотелось бы узнать, я только второй день работаю, надеюсь избежать ошибок из-за своего неведения, я ведь человек наемный, а правила для персонала, я полагаю, одинаковые? – Использовала я психологический прием, чтобы создать у девушки впечатление о нашем равенстве, которое, несомненно, должно было поспособствовать ее откровенности.

– Этот обед – уже ошибка, – как бы в сторону пробормотала девушка, но уходить не спешила, медленно вытирая крошки со скатерти.

– Что? – заинтересованно переспросила я.

– Ничего. Даже не думай спать с начальством, вот мой тебе совет! – панибратским и очень авторитетным тоном заявила она, многозначительно хмыкнув, а я мысленно поздравила себя за правильно выбранную тактику. По тому, как заметно потеплел взгляд Миры, как она по-свойски подмигнула мне, я поняла, что она, по крайней мере, перестала ощущать враждебность по отношению ко мне.

– А что, Давид Ашотович, он… э… – я смущенно замялась.

– Бабник, вот он кто! – безаппеляционно изрекла моя новая соратница. – Вон, Катька натерпелась от него, а он, зная об этом, шашни у нее на глазах с тобою крутит!

– О боже, я же не знала, какой кошмар! – сделала я страшные глаза. – Он сказал, что свободен, я и не думала… ох, наверное, мне следует все объяснить этой Кате?

– Лучше не надо, она только-только немного успокоилась, – скривилась Мира, но все же сжалилась надо мной, обронив примирительно: – Ты с этим поаккуратнее: он сначала всегда добрый и пушистый, и… – она закатила глаза, подбирая нужное слово, – и влюбленный, а потом, как своего добьется, – брр! Ну, в общем, мое дело – предупредить. Надеюсь, ты не такая дур-ра, как эти… – Она неопределенно кивнула в сторону бара, туда, где сбились в стайку в ожидании заказов клиентов несколько официанток.

– Что, он… со всеми?! – потрясенно выпалила я.

– С большей частью, – равнодушно пожав плечами, но радуясь моей реакции, ответила Мира, явно не относившаяся к числу жертв рокового обаяния совладельца ресторана. – Что делать, если у них мозгов нет, думают не о том, – осуждающе добавила она.

– Что, только ты и устояла? – Я перевела на нее недоверчивый взгляд.

– Ну, я не одна такая, да и прямых намеков он не делал, – призналась она, слегка покраснев.

Я не удивилась, успев отметить, что внешность Миры заметно проигрывала образу официантки, уронившей поднос, но вслух, конечно, я изрекла другое.

– Странно, вы такая яркая, – не моргнув глазом, приврала я.

– Просто у меня, в отличие от них, мозги на месте, – благосклонно принимая мой, мягко говоря, преувеличенный комплимент, ответила Мира.

Я мило улыбнулась ей и поднялась из-за стола. Я уже выведала все, что только могла, дольше мусолить эту тему было бы подозрительно, тем более что Мира успела похвастаться своим умом, что скорее указывало на его отсутствие. Было правильным закончить сплетничать именно сейчас.

Встреча Анжелы подошла к концу, и вместе мы вернулись в ее кабинет. Анжела была молчалива, мне даже показалось, что она чем-то раздражена. Я легко догадывалась о причине перемены ее отношения ко мне, но на данный момент ничего не могла исправить. Расследование было, несомненно, важнее этого временного похолодания в моих взаимоотношениях с клиенткой.

– Анжела, эта девушка, уронившая поднос… Давид сказал, что ее уволят?

– Он?! Посмотрим, как у него это получится, я не подпишу приказ, а без этого бухгалтерия не оформит документы! – Ее глаза гневно сверкнули.

– Но разве стоит из-за этого идти с ним на открытый конфликт, он и так, похоже, зол, – я произнесла это так, словно была на стороне компаньона Лютаевой, и она не могла не заметить произошедшей во мне перемены.

– Вот уж не думала, что ты станешь его очередной жертвой… – насмешливо и с нескрываемой неприязнью произнесла она.

– Нет, что ты?! – Я предприняла довольно-таки вялую попытку оправдаться.

– А вот я сейчас вызову эту девушку, Катю, и заверю ее, что она может и дальше здесь работать! – мстительно воскликнула Анжела.

Я промолчала – на самом деле мне того и было надо. Я надеялась, что Лютаевой удастся разговорить несчастную, так как была уверена, что, заметив мой флирт с Давидом, девушка не будет со мною откровенна.

– Поступай, как считаешь нужным, вот только, думаю, я пока что в соседней комнате побуду, чтобы ее не смущать. Уйти я не имею права, как твой телохранитель, но расстраивать эту Катю еще больше я тоже не хочу.

Кабинет Анжелы был разделен на две зоны. Место, названное мною «соседней комнатой», было помещением для неофициальных бесед и даже не имело двери, но, если специально не заглядывать туда, человеку, вошедшему в кабинет Анжелы, находившиеся в той части люди были незаметны. О том, что я не увижу саму Лютаеву, я не беспокоилась, так как давно снабдила ее владения скрытыми камерами и могла исполнять свои обязанности на расстоянии.

Катя не смогла ответить на вызов в кабинет владелицы отказом, но вид она имела плачевный, причем в прямом смысле этого слова. Маленький монитор слегка искажал черты ее лица, но оно было покрасневшим, а глаза – сильно припухшими.

– Проходи, присаживайся. – мягко заговорила с ней Анжела и первой опустилась в одно из кресел для посетителей, тем самым стараясь помочь девушке расслабиться, чтобы не смущать ее еще больше разговором с позиции своего директорского кресла.

– Я… э… спасибо, – неуверенно пробормотала девушка, опускаясь на краешек стула.

– Я пригласила тебя, чтобы… – начала Лютаева знаменитой фразой из гоголевского «Ревизора».

– Я понимаю, я напишу заявление, – всхлипывая, перебила ее Катя.

– Какое заявление? – Не поняла владелица ресторана и тряхнула головой.

– Вы что, издеваетесь?! – не выдержала несчастная официантка, и из глаз ее слезы потекли нескончаемыми ручьями.

– Ах, вот ты о чем, – догадалась Анжела, – но я, наоборот, хотела уверить тебя, что… – быстро затараторила она, пытаясь успокоить девушку, – что все будет хорошо, я очень ценю тебя и считаю хорошим работником, – закончила она.

– Я не понимаю, при чем здесь это? – Екатерина перевела на нее размытый слезами взор.

– К тому, что никто тебя увольнять не собирается! – выпалила Анжела. – Точнее, я не позволю. Да… – она осеклась, – я не подпишу твое заявление, кто бы, то есть какие бы причины ни вынудили тебя его написать.

Наблюдая за Лютаевой, я прониклась к ней некоторой симпатией, заметив, что она действительно переживает за Катю и хочет ей помочь. Правда, у меня оставались сомнения, что делает она это больше из мстительных соображений. Ведь Давид нанес ей не только личную обиду, но и «деловое» оскорбление своим решением продать акции Карманову, что Анжела серьезно расценивала как предательство.

– Пойми, Давид… э-э… неплохой человек. – Я вздрогнула, услышав это. Лютаева, словно прочитав мои мысли, вдруг озвучила свой ответ на них. Я вся обратилась в слух. – Просто он очень увлекающийся мужчина, – мягко и очень осторожно подбирая слова, тем временем продолжала свои увещевания Анжела. Я заметила, что Катя прислушивается к ее словам, по крайней мере слезы перестали литься из ее глаз весенними ручьями. – Пойми, он не создан для семейной жизни, для постоянных отношений…

– Но зачем тогда он это говорил, зачем обещал, я же верила ему?! – жалобно и как-то по-детски возразила официантка.

– Обещал, чтобы добиться тебя, любовь для него – игра, а он очень азартный человек, – произнося это, Анжела тяжко вздохнула, и я поняла, что проблемы друга своего детства она принимает близко к сердцу. Для нее будет большим ударом, если человек, к которому она так привязана, окажется тем самым преступником, преследующим ее в последнее время.

– Но что мне делать… пусть он игрок, но я же люблю его! Ведь он, когда ему плохо, всегда приходит ко мне!

– Когда это ему было плохо? – сразу насторожилась Анжела, а я мысленно похвалила ее за правильный вопрос.

– Когда он все проиграл в казино! – как-то истерично воскликнула Катя.

– Ах да, но все же обошлось… – Видимо, речь шла о том эпизоде, когда он занял деньги у Анжелы и вернул ей этот долг акциями.

– Да нет, примерно месяц тому назад он был сам не свой, просто смотреть страшно, эти амбалы из казино угрожали его убить, если он не расплатится. – Катя обхватила себя за плечи, руки ее тряслись.

– А потом что? – Лютаева продолжала очень грамотно вести диалог, и я добавила ей еще одно очко в плюс.

– Ничего. Он наорал на меня, пригрозил, чтобы я никому ничего не рассказывала, а потом пропал, то есть перестал приходить ко мне домой, а сегодня вообще накричал, сказал, что уволит меня, что я его раздражаю… – Она закрыла лицо руками и опять разревелась.

– А дальше? – Голос Анжелы выдавал степень ее напряжения.

– Не знаю я ничего, отстаньте вы все от меня! – визгливо выкрикнула официантка.

– Не переживай, все хорошо, – Анжела наклонилась и успокаивающе погладила ее по голове. – Я дам тебе свободную неделю, расценивай ее как оплачиваемый отпуск. Отдохнешь, постараешься отвлечься, да тебе и полезно будет его не видеть какое-то время…

«Полезнее будет не мозолить ему глаза, чтобы замять этот неприятный конфликт, да и слышать сплетни за своей спиной – весьма малоприятно», – домыслила я идею Анжелы, в очередной раз поражаясь ее житейской мудрости.

– Ты слышишь меня, ты согласна? – Анжела слегка встряхнула Екатерину за плечи, и та неуверенно кивнула. – Вот и хорошо, договорились. Только, пожалуйста, никому в зале – ни слова о нашем разговоре, хватит и тех сплетен, что уже ходят по ресторану.

– Я вообще никому ничего никогда не рассказывала и про долг этот только сейчас, впервые… Я все делала, как он просил, почему он так со мной, за что?! – Плечи девушки опять содрогнулись от очередной порции нахлынувших на нее рыданий.

– Просто у него стресс, неприятности, он – восточный мужчина, а они все вспыльчивые, такая уж особенность характера. Тебе надо успокоиться и попытаться его забыть, ты же умница и красавица, ну успокойся, – терпеливо увещевала ее Лютаева. Она уговаривала девушку, как ребенка, и постепенно рыдания Катерины затихли.

Еще какое-то время Анжела продолжала успокаивать девушку, беспрестанно бормоча какие-то избитые фразы, пока Кате не удалось взять себя в руки. Она ушла.

Лютаева влетела в смежную комнату, где находилась я, едва лишь за официанткой закрылась дверь.

– Теперь ты понимаешь, ты слышала! – победно воскликнула она, хотя вид у нее был подавленный. – Не надо связываться с Давидом, он, как ребенок, точнее, как только вступивший во взрослую жизнь подросток, себя ведет… Опять проигрался! – голосом разочаровавшейся в любимом чаде мамаши воскликнула она. – Ну, я ему устрою, он же мне обещал! – пригрозила она кулаком куда-то в сторону окна.

– Не надо, не надо с ним разговаривать. Мы должны сделать вид, что ничего не знаем о его проигрыше! – с нажимом перебила я ее. – Мы не имеем права его спугнуть!

– Но ты… он же за тобой ухлестывает… – не очень к месту привела она свой довод.

– Анжела, поверь, все будет хорошо. Кажется, это я тебя опекаю, а не наоборот? – эти слова я дополнила теплой улыбкой, чтобы сгладить впечатление.

– Ладно, я сделала, что могла, – смерив меня долгим взглядом, который я выдержала с безмятежным выражением лица, наконец сдалась она.

– Вот и хорошо. Но сейчас это все неважно… Какое казино он посещает? – задала я давно вертевшийся на языке вопрос.

– Не знаю даже, их ведь позакрывали везде… Наверное, тайное какое-нибудь, – пожала она плечами.

– Да, это надо выяснить, – задумчиво проговорила я.

– Уж не думаешь ли ты, что Давид из-за денег… меня… – Анжела не договорила – она не смогла подобрать слов, чтобы озвучить свою страшную догадку. – Нет, нет… этого не может быть, мы же как брат и сестра! – Она замахала на меня руками, словно я ей возражала. Но я хранила молчание. – Это не он, он – хороший, он никогда не причинит мне зла!

– А я ничего и не утверждаю. Я просто должна кое-что проверить… – Не стала я запугивать ее преждевременно, тем более, что не имела никаких доказательств, кроме неподтвержденных слов то и дело впадавшей в истерику официантки.

– Но как проверить? Ты следить, что ли, за ним примешься? – не сдавалась Анжела, продолжая поражать меня своими точными выводами и вопросами.

– Предоставь это мне, в конце концов, это моя работа, – миролюбиво предложила я.

– Ох, как же мне все это не нравится, как меня достала эта ситуация, мне страшно! – Она подняла на меня растерянные глаза.

Я произнесла все положенные в данный момент заверения в моей профессиональной компетенции и осторожности, параллельно с этим обдумывая дальнейший план действий.