Глава 5
Оказавшись за корпусом своего «Фольксвагена», я услышала, как тишину прорезали еще два выстрела. Я выбросила вперед руку с револьвером и пальнула наугад. Тут же переместилась к противоположной стороне автомобиля и выглянула. Парень в синей ветровке скрылся за зданием клиники. Я вскочила и только решила метнуться вдогонку за ним, как слева от себя заметила еще одну личность. Коренастый мужичок в спортивном трико и белой рубашке вскинул дуло пистолета. Я плашмя упала на асфальт. Выстрел. Мазила. Коренастый опустил руку, целясь вторично, но, перекатившись на спину, я выстрелила. Противник выронил оружие и схватился за кисть правой руки. Однако принять вертикальное положение я не успела. С противоположной стороны снова открыл огонь его напарник. Я снова оказалась за «Фольксвагеном». Разделившись на два фланга, ребята действовали очень активно. Я по достоинству оценила их стратегию. Они совершенно не давали мне возможности развернуться.
Но коренастый, которого я ранила, уже потерял инициативу в схватке. Озабоченный тем, что с каждой минутой все больше и больше истекает кровью, он крикнул своему напарнику:
— Отходим, Чиф! Я ранен!
— Я добью ее! — отозвался парень в синей ветровке, отзывавшийся на прозвище Чиф.
— Да ну ее к черту, — противился коренастый. — Оставь. Мне нужна помощь.
Чиф был вне поля моего зрения, тем более вооружен, а силуэт коренастого я могла с трудом разглядеть, высунувшись из-за крыла автомобиля. Раз паника в душе одного из моих противников была посеяна, я решила ее усугубить и дважды выстрелила в сторону коренастого, но не на поражение, а только для острастки. Результат был достигнут мгновенно. Подхватив левой рукой с асфальта оброненное оружие, он прокричал:
— Давай к машине, Чиф!
И после этого устремился бежать.
Чиф выстрелил еще раз. Упрямый малый.
И тут раздался выстрел с противоположной от меня стороны. Где-то за спиной. «Ну все, приехали», — решила я. Резко обернувшись, я увидела, что прямо на меня, подобно локомотиву, несся Енот. В руках он сжимал ТТ.
— А, это ты, — изрек он, вглядевшись в мое лицо и опуская оружие. — А кто стрелял?
Прежде чем он успел заметить у меня оружие, я изловчилась и сунула под сиденье своего «Фольксвагена» револьвер.
— Понятия не имею, — ответила я на его вопрос. — Я сама только что подъехала. А тут пальба какая-то. У меня от испуга чуть сердце не остановилось.
Я поднялась на ноги. Чиф и его дружок испарились. Да так, будто их и вовсе не было. Лишь в том месте, где стоял коренастый мужичок в белой рубашке, натекла приличная лужа крови.
— Так я не понял, кто с кем перестреливался? — Енот оказался дотошным парнем.
— Откуда мне знать, — я пожала плечами и развязно спросила: — А где твой босс, приятель?
— Там, — Енот тупо указал пальцем на дверь клиники.
— Один?
Здоровяк заморгал глазами, соображая, в чем смысл данного вопроса.
— Ну да, — замялся он. — Вообще-то один.
— Чудесно, — я улыбнулась ему и, развернувшись, бросила на прощание: — Бди!
Для порядка он обыскал меня, а потом пялился вслед до тех пор, пока я не скрылась за дверью. Спиной чувствовала его взгляд.
В приемной сидела та же очкастая регистраторша, что и утром. Разумеется, она не признала меня в новом прикиде.
— Да? — деловито подняла на меня глаза и поправила очки на переносице.
— Я хочу видеть Виталия Сергеевича, — ответила я, не смотря на нее и разглядывая холл с таким видом, будто я нахожусь здесь не в первый раз.
— А вы кто? — последовал вопрос.
Скорее всего девушка была предупреждена своим шефом о визите к нему гостьи.
— Чего? — я мазнула по ней взглядом.
— Назовите, пожалуйста, свое имя. — Регистраторша была невозмутима. Свою работу она знала твердо.
— Марина, — бросила я.
— Виталий Сергеевич ждет вас на втором этаже в ординаторской, — сообщила она и тут же потеряла ко мне всякий интерес.
Я скрылась на лестнице от ее глаз, но подниматься не спешила. Следовало перевести дух.
Во всей клинике стояла обыденная тишина. Разгоревшаяся на улице схватка нисколько не нарушила размеренного ритма жизни заведения. Однако сей факт объяснялся очень просто. Стены «Виты-С» на самом деле были звукоизолирующими. Прекрасная забота об отдыхе и спокойствии пациентов. А в данном случае это и мне послужило на руку. Не придется лишний раз что-то выдумывать перед Шубиным.
Я села на ступеньки. Вот и первое подтверждение моих прогнозов. Раз уж засветилась, Женька, значит, автоматически становишься жертвой номер два после своего клиента. Или, что еще хуже, номер один.
Но почему ребята поджидали меня возле клиники? Даже если предположить, что это шубинские молодчики развернули такую охоту на Решетникова, то как они узнали меня в пэтэушнице? По машине? Ну конечно! Вот и новый прокол в твоем активе, Женька. А если не Шубин? Ведь могут же эти ребята быть из другой бригады? Могут.
Ладно, чего гадать. Будущее покажет.
Я решительно поднялась и, отбросив невеселые мысли, двинулась вверх по лестнице. Где находится ординаторская, представляла визуально и не ошиблась в расчетах.
Толкнула дверь и без стука вошла вовнутрь.
Шубин был один. Он сидел на краешке стола и курил.
— А вот и я! — возвестила я его о приходе, хотя могла этого и не делать. Он и так не спускал глаз с двери.
— Рад вас видеть, Мариночка! — Виталий Сергеевич приблизился и поцеловал мне руку.
— А где врачи? — спросила я.
— Зачем вам врачи? — рассмеялся он. — Вы плохо себя чувствуете?
— Я всегда себя чувствую хорошо.
— Тогда в чем же дело?
— Просто интересно, — я повела плечом. — Куда вы их дели?
— Спровадил, — гордо сообщил Виталий Сергеевич, но, увидев в моих глазах недоумение, добавил: — Не волнуйтесь. Дежурный врач неподалеку. Через две двери по коридору.
Стало быть, Шубин раскатал губенки. Думает, раз мы одни и нам никто не помешает, я отдамся ему прямо здесь. Мечтатель!
Я огляделась. Все, как полагается. В ординаторской и диванчик имеется.
— В таком случае я спокойна за все человечество. Вы подумали насчет моей работы, Виталий Сергеевич? — сразу взяла я быка за рога.
— Знаете что, — тут же предложил он. — Давайте перейдем на «ты». Посторонних здесь никого нет.
— Ну, не знаю, — замялась я.
— А что? — В Виталии Сергеевиче появилась какая-то мальчишеская живость. — И сразу это дело отметим. Желаете выпить?
Он извлек из ящика стола бутылку ликера и показал мне.
— Так как?
— Заманчиво, — протянула я и тут же добавила: — но сегодня никак не могу. Заскочила к вам прямо-таки на минуточку. Думала, решим насчет работы, а в следующий раз где-нибудь и отметим.
Шубин помрачнел. Еще бы, такой облом. Небось все дела на сегодняшний вечер отменил.
— Вы обиделись, Виталий Сергеевич? — живо спросила я. — Да бросьте вы, ей-богу. Я ж не знала, что здесь у вас такие уединенные местечки.
Этой фразой давала ему понять, что не все еще потеряно. То бишь следующая наша встреча ему только на руку.
— Ну, раз такое дело, — он улыбнулся и развел руками. — Действительно, ничего не попишешь. А когда мы увидимся в следующий раз?
— А вы берете меня на работу? — сразу парировала я.
— Конечно.
— В «Виту-С»?
— Да.
— А кем?
— Медсестрой пойдете?
— Но у меня же нет медицинского образования.
— Не имеет значения, — отмахнулся Шубин. — Так пойдете?
— По рукам, — рассмеялась я и протянула ему ладонь.
Он взял мою руку, подержал, затем прижал к сердцу и, сглотнув набежавшую слюну, произнес низким, слегка охрипшим голосом:
— Я без ума от вас, Марина.
— Вы мне тоже очень нравитесь, — свободной рукой я потрепала его шевелюру.
— Когда же мы встретимся тет-а-тет?
— Когда скажете, Виталий Сергеевич, — я игриво высвободила свою руку.
— Завтра, — выпалил он. — Завтра вечером приезжайте ко мне в офис.
— Договорились.
— И чтобы на этот раз никаких дел, — предупредил он.
— До самого утра? — улыбнулась я.
— А хоть бы и до самого.
— Это мысль.
— Бесспорно, — обрадовался Шубин.
Я позволила ему еще раз облобызать мою руку и затем ускользнула, подобно нимфе.
Главного я добилась. Виталий Сергеевич плотно сидел у меня на крючке. Тем самым основной подозреваемый был под контролем.
Я спустилась вниз. Регистраторша даже не обратила на меня внимания, и я беспрепятственно покинула клинику. Оказавшись на улице, огляделась. Уже основательно стемнело, но не настолько, чтобы я не смогла различить в отдалении громадный силуэт Енота. Куда направлен его взгляд, я не видела, но не сомневалась, что именно в мою сторону. Никаких движений он не делал. Просто наблюдал.
Я сошла с крыльца и всем своим внутренним естеством почувствовала, что смотрит не только Енот. Наверняка Шубин тоже сверлил меня глазами из-за занавешенного окна. Неужели что-то заподозрил? Да нет, не может быть.
Не знаю для чего, но я машинально прошла мимо своего «Фольксвагена» и, выйдя на дорогу, поймала такси. Если на Решетникова охотится Шубин, то мне удастся немного поморочить ему голову. Если же преследователь не он, то тем более осторожность не будет лишней.
До решетниковской обители я добралась без приключений. Как оказалось, в столь раннее время Александр Михайлович уже спал. Я самолично убедилась в этом, поднявшись на второй этаж и приложив ухо к замочной скважине его двери. Сомнений быть не могло. Александр Михайлович относился к той категории людей, которые своим крепким сном не давали покоя другим. Проще говоря, он храпел. Теперь мне стало понятно, почему супруги Решетниковы спят в разных комнатах. Видимо, Анна Леонидовна, как человек сугубо творческий, не могла спокойно уснуть, когда под боком храпит благоверный, а это, бесспорно, нарушало естественный полет ее фантазии в области картинописания.
Чем занимается госпожа Решетникова, спит ли, бодрствует ли, меня не касалось, и потому я вышла в сад. Совершив вечерний обход и убедившись в отсутствии какой-либо опасности, подстерегающей моего клиента, посчитала свою работу выполненной и вновь заняла место перед телевизором.
Попивая кофе и просматривая фильмотеку Решетникова, я так и уснула на диване в гостиной.
Разбудил меня Александр Михайлович. Он осторожно тряс меня за плечо и звал по имени.
— Что случилось? — Я моментально вскочила с дивана, на ходу отметив по настенным часам, что нет еще и шести.
— Ничего, — виновато ответил Решетников, присев рядом со мной. — Просто я…
— Почему вы вышли из комнаты без моего ведома? — оборвала я.
— Я чувствовал себя виноватым.
— Виноватым? В чем?
— Я уснул вчера, хотя обещал накормить вас ужином по приезде.
— Не берите в голову, — поднялась я с дивана. — Простите, что эксплуатировала вашу гостиную.
— Ну что вы, — улыбнулся Решетников. — Я же вам говорил, чувствуйте себя как дома. Вы поздно вернулись вчера?
— Часов в десять или около того.
— Как наши дела? — поинтересовался он.
— Нормально, — буркнула я. — Все идет своим чередом.
Рассказывать Александру Михайловичу о том, что я тоже подверглась обстрелу со стороны Чифа и его коренастого дружка, я не посчитала нужным. Чего доброго, напугается еще больше.
— Хорошо, — кивнул он. — Тогда идемте завтракать. Ведь мы едем сегодня в клинику?
— Конечно, — уверила я его в том, что не бросаю слов на ветер.
За завтраком Решетников сказал:
— Вчера звонил Шубин.
— Да? — я насторожилась.
— Он спрашивал, почему я так рано уехал с работы.
— И что вы ему ответили?
— То же, что и всем. Сказал, что приехала племянница. Тем более что ему уже донесли об этом.
— Вот как? Интересно кто?
— Да кто угодно. — Александр Михайлович не придавал этому значения. — Новости у нас в клинике распространяются очень быстро.
— Ясно.
В половине восьмого Решетников понес завтрак жене. Я так и не видела Анну со вчерашней первой встречи. Ее визиты на первый этаж были, видимо, большой редкостью.
Пока мой клиент уговаривал жену ненадолго отвлечься от искусства и немного подпитать организм, я наметила для себя небольшой план действий.
Перво-наперво следовало еще раз поговорить с Людмилой Борисовной. Только в более спокойной обстановке. Вторым пунктом я определила знакомство с молодым врачом Алябьевым, о котором вчера упоминала Венская. Если я не ошибаюсь, его зовут Антон. Новый человек в уже сложившемся коллективе, личность интересная и яркая. Именно от таких, как правило, и следует ожидать непредвиденных выкрутасов. Так что пообщаться с ним будет нелишне.
Вернулся Александр Михайлович и предложил выпить еще по чашечке кофе. Я согласилась.
Пока мы кофейничали, я тщательно проинструктировала клиента, как ему следует вести себя на работе и что делать в непредвиденных обстоятельствах. Он пообещал исполнить все в точности.
Из дома мы вышли без пятнадцати девять. Не стоило нарушать годами устоявшийся график работы доктора, хотя меня так и подмывало выехать пораньше.
Добирались до клиники на такси. Александр Михайлович, конечно, заинтересовался, куда подевалась моя машина, и я довольно туманно разъяснила ему, что она дожидается нас у клиники и сделано это мною в интересах нашего общего дела. Он ничего не понял, но вдаваться в подробности не стал. И на том спасибо.
«Фольксваген» стоял на том же месте, где я и оставила его. Царапина на крыше совершенно не бросалась в глаза, да и пулевое отверстие в крыле, которое я не заметила вчера, тоже.
Прикрывая Решетникова своим телом, я проводила его до входа в клинику.
Сегодня на регистраторском месте сидела уже третья девушка. Сколько же их тут всего? Она даже не взглянула на нас с Александром Михайловичем, и мы сразу же поднялись наверх.
По пути успела объяснить Решетникову, что хочу поговорить с Людой, и он не стал противиться.
Венская, естественно, дожидалась прихода главврача в его кабинете. Увидев меня, она слегка помрачнела, но виду постаралась не показывать.
— Как пациент из семнадцатой? — сразу спросил Александр Михайлович. Работоспособность закипела в нем вовсю.
Людочка стала что-то объяснять, но я их не слушала. Да и к чему, если медицина меня абсолютно не касается. Они делают свое дело, а я — свое.
Лишь когда все спорные моменты были выяснены и Александр Михайлович собрался на утренний обход своих подопечных, я слегка кашлянула, подавая ему сигнал и напоминая о нашей договоренности.
Он понял меня без слов.
— Людочка, — тут же обратился к своей медсестре, — будьте так добры, не откажите в любезности, уделите немного внимания моей племяннице, пока я не освобожусь.
— А как же обход, Александр Михайлович? — Видимо, Венская не была в восторге от такой перспективы.
— Ничего страшного, — твердо произнес Решетников. — Я вполне справлюсь самостоятельно. Хорошо?
Очаровательно улыбнувшись ей, он, не дожидаясь ответа, вышел из кабинета.
— Вижу, ты не очень-то склонна общаться со мной. Да? — обратилась я к оставшейся в полном смятении Людмиле.
— Нет, почему же, — она выдавила из себя улыбку. — Давай пообщаемся. Хочешь кофе?
— Не откажусь.
Она включила кофеварку, и мы уселись в кресла друг напротив друга.
— Вчера я впервые в жизни имела счастье лицезреть Анну Решетникову, — первой начала я разговор. — И мне сразу стало понятно, что ты имела в виду.
— Я, конечно, не психолог, но, на мой взгляд, жить с такой женщиной просто невозможно.
— Во всяком случае, не имея любовницы, — поддела ее я.
Она никак не отреагировала. Видимо, успела привыкнуть к моей манере лепить все в глаза.
— Он не думает с ней разводиться? Не знаешь?
— А почему ты у него не спросишь?
Венская была не так проста.
— Я спросила, но он промолчал.
— Ясно.
— А что он тебе по этому поводу говорил?
— А мы по этому поводу с ним не общались, — она закинула ногу на ногу и продолжила: — Он вообще не любит заводить разговор о своей жене. Разве ты не заметила?
— Заметила, — кивнула я. — Слушай, скажи, а много народу в вашу клинику пристроил сам Шубин?
— Я не считала, — ответила Люда. — Но точно знаю, что одна регистраторша и две медсестры. Все три — случайные люди. Что называется, с улицы. К медицине не имеют никакого отношения. Про других я просто не знаю.
— Понятно, — протянула я. — А доктор, о котором мы вчера говорили? Новенький.
— Алябьев?
— Да. Его не Шубин пристроил?
— Нет, — Люда покачала головой. — Это точно, нет. Антон, хоть и скользкий тип, но парень с образованием. Его Колапов рекомендовал.
— А Колапов это кто? — Я делала вид, что веду непринужденную беседу, однако не пропускала ни одного ее слова.
— Колапов — тоже хирург, как и Александр Михайлович. Работал раньше у нас в клинике. Они с Сашей вместе учились вроде. Серьезный человек. И к медицине относится очень серьезно. Так что случайного человека рекомендовать не стал бы.
— А сейчас он где работает? — поинтересовалась я.
— В Иркутске. Уехал отсюда года года три назад. Саша рассказывал, что дела у него там идут неплохо.
— Так Алябьев приехал из Иркутска? — уточнила я.
— Вроде, — ответила Люда. — Иначе откуда у него колаповские рекомендации?
— А не мог он каким-нибудь образом подделать бумаги от дядиного студенческого товарища? — предположила я.
— Не думаю.
В этот момент сварился кофе, и наша беседа вынужденно прервалась. Людмила достала из встроенного бара две пузатые чашки, наполнила их ароматным напитком. Мы придвинули кресла поближе к столику. В течение нескольких минут молча наслаждались вкусом кофе.
— А сегодня Алябьев на работе?
Людмила удивленно подняла на меня глаза.
— Конечно. А зачем он тебе?
— Интересно, что за человек…
— Сноб и карьерист! Об остальном судить не берусь… Сама знаешь — чужая душа потемки…
Спорить я не стала, и в комнате вновь воцарилось молчание. На этот раз первой нарушила его Людмила.
— Нет, если ты хочешь, я могу, конечно, тебе показать. Он как раз сейчас на обходе.
Похоже, Людмила нашла удобный случай отделаться от меня и присоединиться к врачебной бригаде, делающей обход, спихнув мое внимание на Алябьева.
— Конечно, хочу, — обрадовалась я. — Только давай сначала кофе допьем. Ты ведь не торопишься?
— Нет, — ответ дался ей с трудом.
— Ну и чудесно, — я откинулась на спинку кресла. — Кстати, а ты не знаешь, что за громила ездит все время с Шубиным?
Людмила оценивающе посмотрела на меня:
— Это Георгий. Личный телохранитель Шубина.
— Георгий? — переспросила я.
— Да. Попросту говоря, Жорик. Но Шубин зовет его Енот. Это кличка у него такая.
— Ясно. А что он за тип? — я изображала из себя любопытную девчонку.
— Откуда мне знать. Ходит хмурый все время. В основном молчит.
— Сидел?
— Не знаю, — у Венской на многое был такой ответ.
— А он, ну этот Жорик-Енот, ни разу не угрожал дяде Саше?
Людмила даже напугалась:
— Нет. А что, должен был?
— Ты меня спрашиваешь? Я ваших дел вообще не знаю.
К величайшему счастью и облегчению собеседницы, я наконец отставила пустую чашку из-под кофе и поднялась с кресла.
— Ну что, пойдем? — спросила ее.
— Да, конечно, — Людмила вскочила чересчур резво и, дабы мое внимание не заострилось на этом, сказала серьезно: — Я покажу тебе Антона Алябьева.
Мы вышли из кабинета, и Венская заперла дверь на ключ. Пройдя до конца коридора, уткнулись в еще одну лестницу, ведущую на третий этаж.
Венская шла уверенно. Маршрут утреннего осмотра был ей прекрасно известен.
Бригаду врачей из девяти человек во главе с Решетниковым мы застали в двадцать третьей палате. Все палаты в частной клинике, как оказалось, были одноместными, и сейчас Александр Михайлович, стоя у кровати какой-то полной пациентки, сыпал медицинскими терминами направо и налево, а остальные врачи слушали его и молчали.
— Вон тот, — указала мне Венская на одного из докторов. — С щеголеватыми такими усиками. Это и есть доктор Алябьев.
Я сразу поняла, о ком она говорит. Молодой, да еще и с тоненькой, как правильно заметила Люда, щеголеватой ниточкой усов над верхней губой, он был здесь такой один.
— Спасибо, — поблагодарила я медсестру Решетникова.
— Если ты не против, — осторожно заметила она, — я присоединюсь теперь к остальным.
— Разумеется, — благодушно ответила я. — Ты и так уделила мне много времени. Очень благодарна тебе за это.
Ей моя благодарность была ни к чему. Я это сразу поняла по тому, с какой резвостью она покинула меня, чтобы присоединиться к своим товарищам по призванию.
Я осталась стоять у двери, изучая лицо молодого врача. Вид у него был скучающий. Казалось, все, что говорил Решетников, он уже знает с пеленок. Наверняка ежедневные утренние обходы, да еще и под руководством главврача, неимоверно тяготили его.
Наконец я услышала, как Александр Михайлович громко сказал:
— Надеюсь, лечение этой пациентки не вызовет затруднений. Вопросы есть?
Вопросов не оказалось, и Решетников направился к выходу из палаты. Остальные двинулись вслед за ним.
Я встала сбоку, так, чтобы меня не было видно.
Алябьев вышел последним. Я рванула вперед, и мы, естественно, столкнулись с ним.
— Нельзя ли поаккуратнее, — капризно заныла я. — Мало того, что вы толкнули меня, так еще и ногу отдавили.
— Простите, пожалуйста, — виновато пробормотал молодой доктор. — Я не заметил вас.
— Выходит, по-вашему, я такая уж незаметная, да?
— Да нет, — он стушевался еще больше. — Я не то имел в виду.
— А что? — я заглянула ему в глаза.
— Я… — начал было Алябьев, но, внимательно изучив мое лицо, спросил заинтересованно: — А вы кто?
— Дед Пихто, — задорно ответила я.
— Да? — он улыбнулся. — Я раньше ни разу вас не видел. Вы новенькая, да?
Остальные врачи уже скрылись в соседней палате, и мы с Алябьевым остались в коридоре одни.
— А кто вы такой? — Я предпочитала пока не говорить ему о дядюшке Решетникове.
— Меня зовут Антон, — по-прежнему демонстрируя в улыбке зубы, ответил он.
Я чувствовала, что нравлюсь ему.
— Женя.
— Красивое имя. Мне по душе. Но что вы здесь делаете?
Вот зануда. Какая тебе разница? Познакомился, и ладно. Так нет же. Все надо знать. Не люблю дотошных.
— Скажите, Антон, — обратилась я к нему. — У вас есть место, где можно присесть, что ли? Хочу осмотреть свою ногу. Вы так сильно наступили на нее.
— Еще раз простите, — извинился Алябьев.
— «Простите», — передразнила его я. — Вам все равно, а я теперь, может, ходить не смогу.
Делаю вид, что с трудом переступаю с ноги на ногу.
— Давайте я помогу вам, Женя, — он обхватил меня за талию.
Мы двинулись по коридору в сторону, противоположную той, куда ушли врачи. Меня это устраивало.
— Осторожнее, — снова заныла я, сделав два шага. — Не барана же на бойню ведете.
Он рассмеялся и совершенно неожиданно подхватил меня на руки.
— Здесь есть пустой бокс, — сообщил он. — Я отнесу вас туда.
— Спасибо, — я обвила руками его шею.
Бокс оказался очень просторным и комфортабельным. Сюда, наверное, помещают самых элитных пациентов.
Алябьев донес меня до кровати и аккуратно положил.
— Давайте я осмотрю вашу ногу, — предложил он. — Я же врач.
— Ну посмотрите, — закокетничала я.
Он опустился на одно колено и снял туфельку с моей правой ноги. Потрогал. Я немного застонала.
— Перелома точно нет, — улыбнувшись, сказал он.
— Болит, — пожаловалась я.
Он помассировал мне ступню минуты три и спросил:
— Так лучше?
— Вроде да. Если вы еще и поцелуете, то совсем пройдет.
Он смутился.
— Вы хотите, чтобы я поцеловал вам ножку?
— Не надо. Я пошутила.
Он по-прежнему держал в руках мою ступню и смотрел на меня. Я тоже не спешила слезать с кровати. Поколебавшись с минуту, он прикоснулся все-таки губами к моей подошве.
Я засмеялась.
— Щекотно. Что вы делаете?
— Мне показалось, что вы богиня.
Он хотел было поцеловать еще раз, но я отдернула ногу и приняла сидячее положение.
— Спасибо, больше не надо. Уже прошло. Вы просто гений, доктор. Светило современной медицины.
Стоя на одном колене, он по-прежнему не отрывал от меня глаз.
— Обуйте меня, пожалуйста, — попросила я.
— Да-да, конечно, — он вышел из анабиоза и взял в руки туфлю. Надел ее мне на ногу и поднялся наконец с пола.
— Как было бы чудесно, если б все доктора были такими же, как вы, Антон, — сказала я многозначительно.
— Надеюсь, в скором времени так и будет, — изрек он.
— О, — протянула я. — А вы самоуверенный молодой человек.
— Врач, желающий добиться известности, должен быть самоуверен.
— Думаю, вы правы.
— Конечно, прав.
Я встала с кровати и прошлась по боксу. Алябьев как завороженный следил за мной.
— В самом деле, все прошло, — обрадовалась я. — От одного поцелуя. Вы не экстрасенс?
— Слушай, говори мне «ты», — предложил он.
— Вот так сразу?
— Ну да. Я думаю, спаситель имеет право на такую привилегию.
— Ты кое-что забыл, Антон, — все-таки перешла я на «ты».
— Что же? — поинтересовался он.
— Прежде чем исцелить, ты же меня и покалечил.
— Но я, кажется, уже извинился.
— Этого мало.
— Мало?
— Да.
— Скажи, что надо сделать, — загорелся он. — Я на все согласен.
— Так уж и на все? — игриво заметила я.
— Абсолютно на все.
— С тебя обед.
— Всего лишь? — то ли он расстроился, то ли притворился, что расстроился.
— Все обиды у меня моментально пройдут, — пообещала я.
— Хорошо, — сказал он. — Тогда я пойду закончу осмотр вместе с остальными. Потом мы встретимся и пообедаем. Да?
— Давай, — согласилась я.
Осчастливленный, он направился к двери. Пора было нанести ему удар. Что я и сделала.
— Постой, — окликнула его.
— Что такое? — он обернулся.
— Ты сказал, что тебя зовут Антон. Да?
— Ну да.
— А фамилия случайно не Алябьев?
— Алябьев, — подтвердил он. — Ты меня знаешь?
Бедняга и не догадывался о том, к чему я клоню.
— Молодой врач, только что устроившийся на работу в эту клинику?
— Да, — он продолжал светиться от счастья.
— Мой дядя очень хорошо отзывался о тебе, — выдала наконец я. — Считает тебя перспективным хирургом.
— Твой дядя? — насторожился он. — А кто твой дядя?
— Решетников Александр Михайлович.
Алябьев изменился в лице. Наверное, окажись я племянницей президента России, он поразился бы меньше. Все его симпатии к моей персоне мгновенно улетучились. Хотя меня это не беспокоило. Я знала, что если захочу вернуть их, то обязательно верну.
— Твой дядя, — произнес он с расстановкой, — самодовольный осел. Я ненавижу его.
Хлопнув дверью, Алябьев вышел.
Жаль, не добавил: «Я бы убил его». Тогда картина была бы полной.
