Глава 19
Бывает же иногда — спишь так, что абсолютно ничего не слышишь. Будто проваливаешься куда-то. Ничего не соображаешь. А потом, когда просыпаешься, не можешь понять, где находишься и что с тобой.
Именно так и произошло со мной. Я только почувствовала, что кто-то тащит меня куда-то. Открыв глаза, увидела темное небо со множеством звезд, потом поняла, что мне связывают руки. И тут окончательно проснулась.
По силуэту я узнала верзилу.
— Это снова ты? — закричала я.
— А разве ты не ждала меня? Странно. Неужели надеялась, что я отступлю? Спасибо тебе, конечно, за спасение, но это была твоя инициатива. Я не просил. Сама себе сделала хуже.
— Кретин. Как ты можешь?
Верзила связал меня. Руки за спиной и ноги. Прислонил меня к тому самому пеньку, на котором я сидела у костра.
— Сейчас огонь разожгу. Не замерзнешь.
— А комары? — мотнула я лицом, отмахиваясь от них.
— Придется терпеть.
— Что тебе нужно?
— Сама все прекрасно знаешь. — Здоровяк подложил в костер хвороста, и он стал разгораться с новой силой.
Мужик присел.
— Торопиться не будем. Времени у нас полно. Утро не скоро. И поговорить успеем, и во всем разобраться.
Здоровяк дождался, когда огонь весело заплясал, и только потом пошел к машине.
— Она у тебя здесь?
Я молчала. А что мне было говорить?
— О, да тут у тебя и еда есть. Отлично. Батюшки, и водка осталась. Что, слабо было допить? Мне повезло. Но так мало.
Верзила выпил водку прямо из горлышка, закусил из моих запасов и снова уселся возле меня. Я периодически мотала головой, отгоняя комаров. Мужик засмеялся, помахав перед моим лицом огромной ладонью.
— Я мог бы тебя развязать, но ты ведь опять попытаешься напасть. А мне надоело с тобой бороться.
— Чего тебе надо? — Мне надоела его медлительность.
— Шкатулка. Мне нужна шкатулка.
Мужчина медленно встал и снова пошел к машине. Он найдет ее, сомнений быть не может. И тогда я пропала. Можно считать, что поручение я не выполню. И что дальше?
И тут я увидела ее. Марыся лежала недалеко от машины. Она совершенно не двигалась.
— Что с собакой? — закричала я.
— О, ничего страшного. Просто она не сможет нам больше помешать. Вот и все. Не дергайся.
— Ублюдок! — крикнула я. — Как ты мог? Ты рехнулся? При чем тут собака? Она ведь ни в чем не виновата.
Ярости моей не было предела. Я даже комаров перестала замечать.
— Она могла мне помешать! — крикнул в ответ верзила. — И хватит истерик!
— Дурак! Там все равно ничего нет! — Я смеялась, но чувствовала, как по щекам бегут слезы. — В шкатулке ничего нет. Я везу пустышку.
Я не могла остановить свой смех. Я не узнавала его. Мне казалось, что смеется кто-то другой, а я рыдаю. Просто рыдаю, потому что потеряла Марысю.
Плевать мне на шкатулку. Да пусть она пропадом пропадет! И все драгоценности вместе с ней. Марыся! Как же так?
Здоровяк включил свет в машине и начал ее обыскивать. Он рвал и метал. И, конечно, он ее нашел.
— Вот она, дорогая моя, — он принес ее ко мне поближе, плюхнул на землю и засмеялся. — Но я потяну удовольствие. Сначала отметим мою удачу. У меня тоже кое-что есть, — он наклонился и прошептал эти слова прямо мне в ухо. Я снова почувствовала запах больницы.
— Пошел ты. Ты ничего не получишь.
— Давай-давай, рассказывай. Я все равно тебе не поверю.
Мужик ушел. Наверное, к своей машине отправился. Вернулся он с бутылкой водки.
— Лежала у меня на такой случай. Сейчас как раз самое время. Составишь мне компанию.
— Пошел ты! — крикнула я и плюнула в его сторону. Жаль, что находился он далеко и я до него не доплюнула. — Если бы я знала, какой ты негодяй, ни за что не полезла бы в ледяную воду спасать твою вонючую шкуру. Тварь!
Слезы душили меня. А я не могла их вытереть, я не могла двигать руками. Получалось только бессмысленно извиваться.
— Тебе точно надо успокоиться.
Мужик налил водку в стакан и поднес к моим губам. Я дернулась, жидкость пролилась.
— Ну, как знаешь. Уговаривать не стану.
Он выпил сам.
— Подлец! — Я не могла успокоиться.
— Знаешь, а ты удивительная женщина. Никогда таких не встречал. Такие штучки вытворяешь… Нам бы подружиться с тобой! А что? — Он еще выпил. — Хочешь, мы вместе возьмем эти драгоценности? И вместе убежим ото всех. Подумаешь, не выполнишь обещание. Зато деньги будут.
— Как такое только могло прийти тебе в голову? — заставила я себя улыбнуться. Но сделала это с презрением. — Ты слишком много возомнил о себе, придурок.
— О-о-о, какие мы неприступные. И пожалуйста. Мне больше достанется. Но жаль, искренне жаль. — Верзила провел своими грязными руками по моим волосам. — Ну что ж. Кто знает, может, так и лучше. Нехорошо, когда женщина сильнее мужчины. Нам такое не нравится.
— Я не собиралась нравиться тебе. Я вообще тебя знать не знаю. Сам за мной рыскал.
Слезы мои незаметно высохли. Теперь во мне осталась только злость. Если бы руки у меня не были связаны, кто знает, не убила бы я его?
— Не за тобой, дорогая, рыскал. Не за тобой. За денежками. Вот и добрался. Кажется, не я один хотел этого, но повезло именно мне. Надо же! Не могу поверить! — верзила стукнул себя рукой по лбу. — А те двое… Что ты с ними сделала?
— Лучше тебе не знать об этом, — спокойно ответила я. — Думаю, тебя ожидает не лучшая участь.
— Лучшая. Сейчас открою шкатулку, сяду в машину и уеду.
— Да ты пьян. Тебя остановят на первом посту.
— А я буду объезжать все посты. Спрячусь где-нибудь. Пережду. Отосплюсь. Ты ведь тоже именно так хотела поступить. Но я разгадал твои мысли. Я правильно решил, что ты не будешь возвращаться на дорогу. И не ошибся.
Мужика явно потянуло на разговоры.
— Какой умный…
— Есть такое. Я давно понял, что у меня будет все. Не сразу. Я долго ждал момента, и вот он наступил.
— Так открой и убедись, что там ничего нет.
Я, конечно, блефовала, но так хотелось потрепать ему нервы. Странно, что он до сих пор не сломал шкатулку.
— Ты ничего не понимаешь. Надо прочувствовать этот момент. Надо насладиться ожиданием. Это самое прекрасное. Когда ты мечтаешь и строишь планы, ты живешь этим. А потом, когда получаешь то, чего так хотел, наступает некий ступор. Вот я и тяну время. Хочу еще пощекотать себе нервы. Потом все будет просто. Я уеду из этой страны и буду жить там, где захочу.
— Размечтался, идиот. И развяжи меня, наконец. Нет сил больше терпеть этих комаров. Обещаю, я тебя не трону. Хоть руки развяжи. Ноги пусть останутся связаны.
— Нет. Опасно, — ухмыльнулся верзила.
Он допил бутылку водки, съел остатки еды, покурил в свое удовольствие, а потом взял шкатулку и положил ее на колени.
— А что? Ключа нет?
— Нет. Это было бы неинтересно. Ты же любишь трудности, вот и мучайся.
Здоровяк достал из кармана перочинный нож и стал ломать замочек. Я смотрела на все это, но ничего не могла предпринять.
Но мне тоже было интересно посмотреть на камни. Сколько их там и какие они? Я замерла.
Что-то хрустнуло, и мужчина стал медленно открывать крышку. Я затаила дыхание.
— Черт! — крикнул он. — Здесь ничего такого нет! Просто мусор какой-то.
Верзила вытряхнул содержимое шкатулки прямо на землю. Там были какие-то ракушки, нитки, коробочка, как потом оказалось, с пуговицами… Но ничего такого, что могло бы называться драгоценностями!
Мужик долго перетрясал все, что было внутри шкатулки. Но от этого ценности у вещей не прибавилось.
Я засмеялась.
Как так может быть? Значит, Курляндская меня облапошила? Боже мой! Она обманула! А потом будет требовать то, чего и не было. Как я попала! Вот дура!
Я не стала говорить о себе вслух. Я просто смеялась. Конечно, здоровяк принял мой смех на свой счет.
— Ты знала это! Отвечай!
— Так я ж тебя предупреждала. А ты мне не поверил. Там ничего нет.
— Такого не может быть. А! Ты просто перепрятала драгоценности. Говори, куда?
— Можешь обыскать все. Ты ничего не найдешь. Я же сказала, что у меня пустышка. Я — отвлекающий момент, понимаешь. Очень просто все, — объясняла я ему и себе тоже.
Вот ведь вляпалась!..
— Нет. Ты врешь. Нагло мне врешь! Я знаю, что они у тебя. Я все слышал. — Мужик начал метаться из стороны в сторону. — Я все слышал.
— Что ты слышал? И где? — продолжала смеяться я.
— Там. В палате.
— Да?
Я была огорошена.
— Да. Я был в палате, когда старуха говорила тебе про шкатулку и все остальное. А что? Ты слона и не заметила? Шпионка ты наша…
Я вспомнила и поняла все. Да, когда Виктория Леопольдовна со мной говорила, в палате был санитар. Здоровый такой. Он спиной стоял. Верзила. Ну конечно!..
— Так вот почему от тебя больницей за три километра несет? — У меня все разложилось по полочкам. — Это был ты?
— Да. Говори, куда ты их спрятала? — заорал мужик не своим голосом.
— Жаль, что ты остального не слышал, — ответила я уже снова спокойно. — Мы со старушкой потом еще по телефону говорили. Она сказала, что у меня другая роль, не та, о которой она говорила в больнице. А ты столько времени даром потерял. Мне тебя жаль. Развяжи мне руки.
— Обойдешься, — верзила сел и застонал. — Как же так? Этого просто не может быть. Не может быть!
— Может.
— Нет. Я так это не оставлю. Я сейчас все проверю.
Здоровяк кинулся к машине.
— Только не повреди ее. Осторожнее! — Теперь я точно была уверена, что в машине он ничего не найдет, потому могла говорить совершенно безразлично. — Не забудь, я знаю, кто ты и откуда. Выяснить фамилию и все остальное не составит труда. И если ты испортишь мне машину, то я найду способ взыскать с тебя на ремонт.
Мужик рылся во всем. В самой машине, в моих вещах. Но теперь пистолет был у меня в кармане. Странно, что он забыл о нем. А может, уже вытащил? Что-то я не чувствую… Или просто затекло все?
— Ну что? — полюбопытствовала я. — Нашел чего?
— Заткнись, — был мне ответ.
— Если найдешь, хоть покажи. А то я в глаза драгоценностей не видела.
— Сказал — закрой рот!
Я решила не злить его. Парень выпил, еще неизвестно, на что он способен в такой ситуации. Известны случаи, когда пьяные за бутылку водки убивали.
Прошло минут пятнадцать. Я боролась с комарами доступными способами: вертела головой, дула на них, терлась щеками о коленки, когда мне удалось подтянуть ноги к себе.
— Там ничего нет, — передо мной возникла фигура санитара.
— Дрова в костер подбрось, — попросила я.
— Я говорю, что там ничего нет.
— Я слышу, — кивнула я. — И я давно сама твержу тебе об этом, глупец!
Верзила сел на землю и заплакал. Но мне нисколько не было его жалко. Он так легко и просто избавился от собаки после того, как я спасла ему жизнь. На такое способен только подонок, подлец.
— Как тебя зовут? — решила я говорить ласково. Вдруг он иначе взорвется.
Но здоровяк, кажется, наоборот, излишне размяк. Он потерял надежду, но не обозлился, а просто расстроился. Какой нежный малый. Мне повезло, что он не злюка.
— Никак.
— Послушай. Развяжи меня. Обещаю, что тебя не трону. Нам больше выяснять нечего. Ты и так все понял. Давай мирно разойдемся и забудем все, что было. Я не буду держать на тебя зла, если ты сейчас меня развяжешь, — я говорила негромко и очень проникновенно.
— Нет, — упорствовал он.
— Почему?
— Я тебе не верю.
— Но ты же сам все проверил. Своим глазам ты веришь?
— Так не должно быть. Ты их уже отдала?
— У меня их и не было. Только эта шкатулка со швейными принадлежностями. Сколько можно говорить?
— Я не развяжу тебя.
Я замолчала. Не буду с ним разговаривать. Может, хоть это заденет его.
Но и он не спешил с беседой. Он сидел и раскачивался из стороны в сторону. Курил сигареты одну за другой. И мне показалось, что если я сейчас тоже не покурю, то просто умру. Но просить не стала.
— Знаешь, что я тебе скажу, — нарушил молчание верзила, сев около меня. — Ты и сама ничего об этом не знала, я так думаю. Стала бы ты так защищать пустую коробочку! Верно?
Я молчала. Только взгляд мой выдавал непреодолимое желание. Здоровяк сунул мне сигарету в рот и дал прикурить.
— Признайся. Ты ведь не знала и не предполагала, что тебя кинули? — он засмеялся. — Так что не только я в дураках, но и ты.
Может, признаться? Изменит ли он тогда ко мне отношение? Можно было рискнуть. Но сначала покурю. И я жадно затягивалась.
— Молчишь? Это потому, что сказать тебе нечего. Я прав, только ты признаваться в этом не хочешь. Хорошо, молчи. Я знаю, что прав, — мужчина дружески хлопнул меня по коленке.
— Да, — сквозь зубы ответила я. — Да, ты прав. Я не открывала шкатулку сама и думала, что на самом деле везу драгоценности. И что мне теперь делать — ума не приложу.
— Разве не понятно? Выплачивать будешь.
— У нас нет свидетелей, которые могут подтвердить, что я бралась за это дело.
— А я? Ты про меня забыла?
— Но ты ведь не сделаешь так?
— Я подумаю. Я посмотрю, чья сторона будет убедительнее, — здоровяк сделал вполне определенный жест, будто считая деньги.
— Нет, — я улыбнулась. — После всего, что нас связывает, ты меня не предашь. Я жизнь тебе спасла. Так что ты у меня в долгу.
— Зачем напомнила? — поморщился мужик. — Ужасно не люблю ходить в должниках.
Он встал. Бросил еще веток в костер и сел обратно.
— Придется, — я докурила и выплюнула сигарету.
— Не придется. Я верну тебе долг. Я тебя не трону. Считай, что таким образом я тоже спасаю тебе жизнь. Я сейчас уеду и не убью тебя.
«Ничего себе заявочки! Надо же, как он говорить умеет!» — подумала я, но мне все равно стало не по себе. Вдруг он может?
Я промолчала, чтобы не попасть своими словами впросак.
— Что молчишь?
— Спасибо и на том. — Я подняла подбородок, чтобы он не подумал, что я боюсь.
— Пожалуйста, — просто сказал санитар из тарасовской больницы. — Прощай. Надеюсь, больше мы никогда не увидимся.
— Прощай, — кивнула я.
Он действительно встал, посмотрел вокруг. Потом подбросил еще дров — чтобы я не замерзла, наверное, — и ушел.
Я слышала, как завелась его машина. И куда он, пьяный, поехал? Свет зажегшихся фар выдал направление его движения. Впрочем, мне было все равно. Абсолютно. Я хотела сейчас провалиться под землю от чувства облапошенности. Мне было противно и обидно. И горько. Какая же я дура!
Я могла ругать себя сколько угодно, но это уже ничего не меняло. Ничего.
Мой взгляд упал на Марысю.
— Вот и конец этой истории, — сказала я. — Печальный конец. Правда, девочка моя?
Подняв глаза к небу, я снова заплакала. Кажется, давно со мной такого не случалось. Если вообще случалось такое.
Эта собака за несколько дней стала мне такой родной и дорогой. Я так любила ее. И поняла это только сейчас, когда потеряла.
«Наверное, я становлюсь старой и сентиментальной, — подумала я. — Плохо. Но сейчас я не буду бороться с эмоциями. Пусть. Говорят, потом легче будет».
Минуты три я упивалась свалившимся горем, пока комары снова не начали терроризировать меня.
— Да пошли вы! — Я стала извиваться более активно.
Мне надо было выбраться отсюда и думать, что делать дальше. Жизнь-то не кончена.
