Глава 6

Ночь выдалась необычайно ветреной. По небу ползли темные облака, заслонявшие собой время от времени звезды и луну. Одевшись в черный облегающий костюм, черные шнурованные ботинки на мягкой, шумопоглощающей подошве, я натянула на лицо маску с прорезями для глаз, на руки перчатки и превратилась в сплошной сгусток мрака.

По дороге в направлении склада пиломатериалов промчался «ЗИЛ», груженный лесом. Порывы ветра гнули высокую траву перед забором Грачевского жиркомбината. Прожектора, установленные на сторожевых вышках, ярким светом заливали отдельные участки забора, в то время как другие оставались погруженными в полумрак. Лампы освещения по периметру территории горели не везде. Они или перегорели, или сами светильники были неисправными. Для преодоления трехметрового забора с натянутыми поверх четырьмя рядами колючей проволоки я выбрала как раз такой участок с плохим освещением. В этом месте через забор по хлипким столбам было переброшено несколько труб без изоляции непонятного назначения, скорее всего старая теплотрасса. Неприметной тенью я скользнула к забору, вскарабкалась на него, стараясь не задеть колючку. Затем, подпрыгнув, ухватилась за трубу, обхватила ее ногами, проползла метр и, соскользнув вниз на другой стороне забора, затаилась, вжавшись в землю. Охранник на вышке в двадцати метрах от меня скорее всего спал, или его вообще не было на месте. Повернувшись, я взглянула на другую вышку через бинокль. Охранник там не спал. Сначала я не могла понять, что он делает. Потом, когда он перевернул лист, я догадалась, что он читает газету. Я приподнялась и двинулась вдоль забора. Затем пересекла асфальтовую дорожку, пробежала по клумбе и укрылась под ветвями плакучих ив, произраставших у главного корпуса. Единственная в этом месте камера наблюдения стояла у входа, но мне туда и не надо было.

Окно, в котором я испортила замок, находилось как раз надо мной. Аккуратно ступая по креплениям новенького водостока и выступам кладки, я подобралась к нему, толкнула в стекло — не поддалось, тогда надавила сильнее. Зловеще заскрежетал водосток, за который я держалась рукой. Или замок был недостаточно испорчен, или его починили, но открываться окно упорно не желало.

Я перенесла вес своего тела на декоративный выступ фасада и еще раз изо всех сил толкнула пластиковую раму. С глухим металлическим щелчком рама открылась. Испустив вздох облегчения, я влезла внутрь. В гулкой тишине пустого темного коридора каждый шорох отдавался оглушающим эхом. Мой взгляд вернулся к оконному замку. Погнутый язычок на полтора миллиметра выглядывал из паза. Он-то и зацепился и не давал открыть окно. Всего не предусмотришь. Задвинув язычок внутрь, я закрыла окно и двинулась по коридору. Света от уличного освещения хватало для ориентации, поэтому прибором ночного видения пользоваться не было нужды. Пересидев в туалете плановый обход охранника, я возобновила свое путешествие по коридору. У дверей приемной я извлекла из кармана фонарик и отмычки. Простенькая сигнализация да пара обычных замков. Неинтересно даже, подумала я, разглядывая проводку во вскрытом коробе рядом с дверью. Сделав проколы на тонких проводках сигнализации, я установила дублирующие контуры, закрыла короб обратно, затем принялась за замки. Сорок секунд спустя я вошла в темную приемную. Здесь уже пригодился прибор ночного видения, так как на окнах стояли жалюзи и свету попасть было неоткуда, а налететь на какую-нибудь мебель и наделать шума ничего не стоило. Проникнуть в кабинет директора оказалось еще проще. До следующего обхода мне должно было хватить времени, чтобы все сделать. Быстро и четко я установила скрытую камеру наблюдения в чучело головы лося, висевшей на стене сбоку от стола, подсоединилась к ней через ТВ-тюнер директорского компьютера, проверила обзор и установила защиту, чтобы мою систему не обнаружили. Затем я достала из внутреннего кармана диск с программой-«троянцем», функция которой — отыскать в компьютере директора и подключенных к нему компьютерах интересующую меня информацию и переправлять ее по электронной почте на «Молочные реки» в мой компьютер. Интересовали меня, естественно, видеозаписи из кабинета директора, а также его электронная почта. Для верности я подсадила еще «жучок» в телефон. Покончив с этим, я уничтожила все следы своего пребывания и поспешила покинуть здание таким же путем, как в него забралась. Возле забора я едва не столкнулась в двумя охранниками, неторопливо прогуливавшимися с сигаретами в зубах. Они смеялись, о чем-то рассуждая, но до меня, затаившейся в зарослях приторно пахнувших цветов, долетали только отдельные слова, лишая разговор смысла. Подождав, пока парни отойдут метров на двадцать, я преодолела оставшееся до стены расстояние и перелезла через нее. Первая часть плана завершена. Я забралась в спрятанный в кустах «Фольксваген», сняла порядком надоевшую маску. В бардачке меня дожидался навигатор. Вторая фаза операции заключалась в установке прослушки в машину Зеленского «Ауди». Юзер выяснил его адрес, а я подсадила во время своего посещения жиркомбината маячок на тачку директора. Я взяла навигатор и пробежалась пальцами по кнопкам. На жидкокристаллическом экране развернулась карта Тарасова, один взгляд на которую подтвердил мои предположения. Красная точка местоположения машины совпадала с адресом проживания Зеленского. Либо это стоянка у дома, либо гараж.

— Будем импровизировать, — пробормотала я, заводя двигатель. «Фольксваген» рывком выехал из кустов на дорогу. Я надавила на газ, выжала сцепление и переключила на вторую скорость. Мой путь лежал на северную окраину Тарасова в только что отстроенный микрорайон, прозванный новым городом. По радио шла какая-то передача про секс, и я от души посмеялась над глупыми советами диджея звонившим в студию радиослушателям. Дороги в этот час были почти пусты, так что я не ограничивала себя в скорости, насколько это позволяло дорожное покрытие. Машину я оставила на некотором расстоянии от интересующего меня дома, взяла сумку со шпионскими причиндалами и бодро зашагала по улице навстречу цели. Машина Зеленского стояла в гараже напротив четырнадцатиэтажного жилого дома, где и обитал директор. Въезд во двор перегораживал шлагбаум. В бинокль от соседнего здания я рассмотрела, что с охраняемого входа в дом на гаражи направлена камера, и если охранники меня не заметят, то заметит она. Да и кто знает, не на сигнализации ли сам гараж. Я взглянула на небо, затянутое тучами, потом перевела взгляд на окрестности. Немного правее вырисовывались четкие контуры подстанции. Через бинокль было видно, что высоковольтные провода подходят к ней по бетонным опорам. В голове сразу родилась прекрасная идея. Вскоре я уже стояла напротив подстанции, разматывая из ручки десантного ножа тонкий стальной тросик, предназначенный для перепиливания металлических прутьев, древесины и всего того, что можно перепилить. В качестве груза я подобрала два обломка кирпича, огараживающих клумбу. Тросик я просунула в круглые отверстия пустотелых кирпичей, закрепила там, взвесила в руке это импровизированное метательное оружие и подумала, что должно получиться. В полете трос распрямится, накроет соседние провода, и хлоп — замыкание. Автоматика вырубается, путь свободен. Отступая для броска, я за что-то зацепилась ногой. Это был кусок проволоки, торчавшей из земли. Я посмотрела на свой тросик и на проволоку. Проволока выглядела солиднее, а ее обгорелые кусочки вызвали бы меньше подозрения. Тросик был немедленно смотан и вернулся в ручку ножа. Я ухватилась за проволоку и потащила ее из земли сантиметр за сантиметром. На длине метра в два проволока перестала вытаскиваться. Недолго размышляя, я просто обломила проволоку у земли. Такого куска для моего замысла больше чем достаточно. Я посмотрела на неотделанный корпус какого-то невысокого здания рядом и подумала, что, возможно, проволока была протянута от подстанции для заземления строительного вагончика, а потом, когда его убрали, так и осталась в земле. Да какая вообще разница! Размахнувшись, я метнула проволоку на ЛЭП. Сердце замерло в груди на мгновение, когда, вращаясь, железяка летела к проводам. Точное попадание ознаменовалось яркой вспышкой, осветившей соседний жилой дом, стройку, саму подстанцию. Следом стремительно обрушилась темнота, поглотив все вокруг. Я даже удивилась, что подстанция питала так много домов. Но должны же когда-нибудь случаться приятные сюрпризы.

Напялив прибор ночного видения, я ринулась вершить свои черные дела. Первыми под горячую руку мне попали охранники дома Зеленского. Они выросли на улице с фонариками и эмоционально совещались, что делать. Я разрешила их спор струей нервно-паралитического газа из баллончика. Они даже не поняли, что произошло. Дальнейшее было делом техники…

В особняк Кравцовых я вернулась на такси, довольная проделанной работой. «Фольксваген» я оставила на стоянке за вокзалом. Так было нужно для завтрашней операции. Мне даже удалось поспать четыре часа, прежде чем заявились мастера из «Гаранта» для монтажа системы безопасности. Слушая их перепалку с невыспавшимся Кравцовым, я решила, что хватит разлеживаться. Умывшись, я оделась и пошла проверить наличие съестного на кухне.

— Евгения Максимовна, вы хоть пойдите посмотрите, что делают там эти олухи, — ввалился на кухню рассерженный Кравцов, — я не специалист, но мне кажется…

— Я посмотрю, — перебила я его, жуя бутерброд с ветчиной, — только поем. За ночь такой аппетитище нагуляла.

— А что вы делали ночью? — Кравцов с заинтересованным видом подсел ко мне. — Расскажете или как?

— Это секрет, — отрезала я. — Меньше знаешь, лучше спишь.

— Ясно, — проворчал Кравцов и положил на стол белый сверток. — Вот лекарства, которые вы заказывали. Для чего они вам? Наверно, тоже секрет.

— Нет, не секрет. Они для обеспечения вашей безопасности, — ответила я, сгребая сверток. — Вот остальное — секрет. — Я выпила приготовленный Татьяной по моему рецепту кофе и пошла посмотреть, что там творят специалисты из «Гаранта». Однако моего вмешательства не потребовалось. Мастера справлялись со своим делом отлично. Оставив мастеров из «Гаранта», я подготовила все для передачи преступнику выкупа в двенадцать часов. Без сомнения, вымогатель не явится на вокзал лично, а пошлет какую-нибудь «шестерку». Я прослежу незаметно за посыльным и возьму вымогателя, когда они встретятся для передачи денег. План прост, если не вмешаются непредвиденные обстоятельства. Я посмотрела на сверток с лекарствами для больной матери Юзера. Отвезу их ему завтра.

Открыв ящик тумбочки, я бросила лекарства рядом с деньгами, выделенными мне Кравцовым для закупки аппаратуры. Вид пачек денег навел меня на мысль. Я позвонила знакомому и справилась, как дела с моим заказом. Он пообещал к вечеру выполнить. Если в двенадцать мне повезет, то не понадобятся больше никакие камеры, ни что-либо еще. Я села перед зеркалом, поставила перед собой коробку с гримировальными принадлежностями. Силиконовые накладки, смазанные специальным клеем, легко ложились на лицо, создавая каркас будущей внешности. Присмотревшись к себе, я подумала, что вставные зубы не помешают, потом поменяла накладку на подбородке и стала растирать по коже грим. Новое лицо проступало все явственнее. Легкое движение — и появились морщины, под глазами набрякли мешки. Да и сами глаза потеряли живость и цвет благодаря контактным линзам. От катаракты на одном глазу я отказалась, так как она действительно мешала обзору, а ведь мне придется следить за преступником. Я аккуратно поправила парик из седых волос. В комнату вошел Кравцов.

— Во сколько нам выезжать? — требовательно спросил он. Потом уже с сомнением, разглядев мое лицо: — Евгения Максимовна, зачем вы… Что вы собираетесь делать в таком виде?

— Вести скрытое наблюдение, — ответила я, посмотрела на часы и сказала: — Можно хоть сейчас выезжать. Я должна быть на месте пораньше. Вы подъедете ровно к двенадцати, поставите сумку, и сразу уезжайте домой. На этом ваша миссия заканчивается.

— Это что же, я оставлю сумку с деньгами на каком-то вокзале и уйду? — воззрился на меня Кравцов, как на полоумную. — Нельзя ли хоть не деньги класть, а наделать кукол, что ли?

— Нельзя. За деньгами может прийти не сам преступник, а курьер. Тогда из-за ваших кукол вся работа пойдет насмарку, — сказала я, доводя до ума грим. — Не волнуйтесь, с деньгами ничего не случится.

— Хорошо бы так, — буркнул Кравцов недоверчиво.

— Еще одно, Аркадий Никифорович: у вас не найдется парочки каких-нибудь старых баулов или сумок? — спросила я.

— В гараже. Я как-то одно время, ну когда еще не поднялся, ездил с женой за джинсами в Москву, — проговорил Кравцов с мечтательной улыбкой, вспоминая молодость. — По-моему, две сумки так и валяются в гараже, на всякий случай.

— Вы не могли бы их наполнить чем-нибудь, только чтобы я не надорвалась, полегче, — попросила я его. — А я пока закончу работу над образом.

— И чем же я их наполню? — нахмурился Кравцов.

— Да чем угодно, ненужным, тряпьем, — махнула я рукой, — главное, чтобы они не вызывали подозрений.

Кравцов ушел, я же принялась перебирать привезенный от тети Милы тюк с одеждой. Так, кроссовки, дешевый спортивный костюм и бейсболка — все, что нужно для престарелой челночницы. Я переоделась, взглянула на себя в зеркало и воскликнула мысленно «не верю!». Придется что-то делать с фигурой. Вернулся запыхавшийся Кравцов и сообщил, что сумки готовы, только немного грязные, на одной масляное пятно.

— Ничего, как раз то, что доктор прописал, — бросила я, набирая на сотовом номер городского такси.

— У меня двоюродный брат в ФСБ работает… — начал было Кравцов, но я его резко оборвала:

— Никакого ФСБ, Аркадий Никифорович, за свою работу я отвечаю и работаю одна. Если вы хотите подключить ФСБ, то ваша воля, но я умываю руки, потому что мне рядом с ними нечего делать, будем только путаться друг у друга под ногами.

— Ладно, не кипятитесь, — проворчал Кравцов, — делайте, что считаете нужным.

В этот момент мне ответили по телефону.

— Такси, пожалуйста. Садовый проезд, дом восемнадцать, — проговорила я в трубку. — Да, хорошо. Буду ждать к половине двенадцатого, не позже.

— А почему вы не хотите ехать со мной? — спросил Кравцов. — Высадили бы вас в двух кварталах от вокзала, сами бы подождали.

— Опасно, — ответила я, — мне в таком виде из вашего дома выходить не следует, не то что ехать в одной машине, но на дополнительные меры безопасности просто не хватает времени.

— Вы что, думаете, что за домом следят? — испуганно спросил Кравцов.

— Нет, я проверяла. И сколько мы ездили, «хвоста» не было. Только никогда нельзя расслабляться, — объяснила я и предложила ему: — Спустимся к вам в гараж, посмотрим на сумки.

В коридоре Кравцова встретила его жена. Синяк под глазом Юлии Матвеевны почти прошел, но обида на мужа, наверно, засела в душе на всю жизнь.

— Что это еще за старуха, Аркаша? — зло спросила она, поглядывая на меня. — Что она делает в нашем доме? Это твоя родственница?

— Я не старуха, а просто плохо выспалась, — ответила я.

— Господи, — вскрикнула Кравцова, всматриваясь мне в лицо, — это что, правда вы?

— Нам некогда. — Кравцов без сантиментов отстранил жену, и мы пошли дальше. Гараж имел вход прямо из дома. Мы вошли. Кравцов закрыл дверь и включил освещение. В просторном помещении стояли три машины, одна лучше другой — два джипа, уже знакомых мне, и серебристый «Мерседес». Сумки стояли в углу. Я взвесила их в руках — сойдет. — В одну я запихал старый брезентовый полог, а в другую — рваную пленку, тряпье, которое здесь валялось, короче, мусор всякий.

— Годится, — кивнула я, поставила сумку и повернулась к нему. — Теперь о деталях.

— Я знаю, — перебил Кравцов. — Подъезжаю, оставляю сумку и уезжаю домой, а вы сидите там и ждете этого козла.

— Точно, пятерка за внимательность, — похвалила я, — главное, помните: подъехали, оставили и домой. Нигде не останавливайтесь, ни с кем не вступайте в разговоры. Все быстро и четко.

— Понятно, понятно, — скривился Кравцов, будто всю жизнь только и занимался, что отвозил выкуп вымогателям. — А они меня не могут того… Я имею в виду, пристрелить прямо на вокзале.

— Нет, — уверенно ответила я. — Там полно милиции, многолюдно, хороших точек для снайпера практически нет. Перед зданием вокзала куча киосков, мешающих обзору. Подъезжаете, выходите и сразу в двери. Безопасный маршрут я Игорю дала.

— Может, мне бронежилет надеть, — задумался Кравцов.

— Если есть, наденьте, — пожала плечами я, — но не думаю, что вас хотят убить в толпе. Преступника интересуют деньги. Но из записки явствует, что он не знает, как точно их получить с вас. Раньше он таким не занимался. Честно работал на хозяина, проводил диверсии на предприятиях конкурентов, а тут вдруг задумал срубить деньги и с нанимателя, и с жертвы.

— Откуда вы это знаете? — удивился Кравцов.

— Ниоткуда, — снисходительно ответила я. — Это мои личные умозаключения, основанные на логике.

— А, ну это напридумывать можно что угодно, — протянул разочарованно Кравцов. Вдруг в гараже зазвучала мелодия. Мы оба вздрогнули. Бледный Кравцов схватился за сотовый, бормоча, что надо уменьшить чертову громкость. — Да, слушаю, Кравцов, — рявкнул он в трубку. Слушая собеседника, он постепенно расслаблялся, и вот на его лице заиграла уже счастливая улыбка. — Буду после обеда, — пообещал Кравцов, выключил сотовый и сказал мне: — С завода звонили. Ждут меня. У них все в порядке.

В гараж заглянула Юлия Матвеевна:

— Аркаша, ты заказывал такси?

— Да, пусть подождут, — бросил он жене и, открыв ворота гаража, выпустил меня с сумками во двор.

Шофер такси оказался на редкость остроумным малым.

Когда я сказала, что мне на вокзал, он усмехнулся и поинтересовался:

— Что, мать, детишки выпроводили и чаю не попила?

— Да они, сынок, тараканов сейчас морят, сказали, что мне опасно у них находиться, а то помру, — прокаркала я старушечьим голосом.

— Тебе, мать, повезло, что не уморили вместе с тараканами, — засмеялся шофер, выворачивая баранку.

У вокзала я велела подвезти меня к выходу на перрон, который перегораживал шлагбаум, и вылезла из машины.

— Бабуль, сумки-то до поезда донести? — Шофер с сомнением смотрел на мои баулы, выставленные из багажника на асфальт.

— Не надо, сынок, а то пупок надорвешь, — насмешливо сказала я, подхватила сумки и зашагала к перрону. Минут пять я потолкалась там среди немногочисленных пассажиров, занимавших места в стоявшем на пути поезде, и провожающих. Носильщики преследовали меня, наперебой предлагая свои услуги. Один даже от усердия чуть не сбил меня тележкой. Без пятнадцати двенадцать я вошла в зал ожидания, устроилась на скамье, поставив рядом сумки, и принялась незаметно наблюдать за окружающими. На первый взгляд ничего подозрительного. Люди, изнывающие в томительном ожидании на соседних скамьях. Большая семья таджиков с кучей узлов собралась у выхода и о чем-то совещалась на своем языке. Парочка вокзальных попрошаек лет десяти прошла мимо меня, рассуждая о преимуществах «Трои» над чеченским спиртом.

— Эй, бабка, не дашь на хлеб? — бросил один из них мне.

— У меня нет денег, только одна конфетка завалялась, — жалобно ответила я, — хотите конфетку?

— Засунь ее себе в зад, — крикнул в ответ на мою доброту грязный мальчишка, и как ни в чем не бывало они засеменили дальше, не реагируя на мои возмущенные возгласы.

Человек пять милиционеров стояли у касс, лениво крутя дубинками. Они тоже наблюдали за окружающими, как и я. Но цель у них была иная — дотянуть до конца дежурства без происшествий и свалить домой. Рация одного из них ожила, и он сказал что-то вроде «это Четвертый, у нас все спокойно».

Как бы обилие людей не спугнуло вымогателя, озабоченно подумала я, провожая взглядом бомжеватого мужика, направлявшегося к платному туалету, наверно, чтобы помыться. Было так спокойно вокруг, что становилось даже тошно. За столиком в кафе громко разговаривали двое армян. Немного погодя к ним присоединился третий. Официантка поставила перед ними три бутылки пива и какую-то закуску. Через главные двери зашел Кравцов с сумкой в руках. Не глядя по сторонам, он поставил сумку к колонне и вышел.

Отлично, похвалила я его мысленно. Теперь дело за другой стороной. Через минуту в зал зашли двое парней лет под тридцать. Один в джинсовом костюме, другой в жилетке и широких брюках. Но самое подозрительное — бугры слева под мышками — ребята были при пушках. Какие-нибудь бандиты забрели на вокзал по своим делам. Парни прошли мимо меня и сели на свободное место со скучающим видом. Не знаю почему, но я как-то почувствовала, что они связаны со всем этим делом. Не успела я как следует изучить подозрительных парней, как появились еще двое. Они вошли на вокзал со стороны перрона. Те же выпуклости под мышками. Тот, что повыше, в кожаном пиджаке, остановился у киоска с сигаретами, изучая ассортимент. Второй, в белой ветровке, встал рядом с лотком с религиозной литературой, что-то спросил у продавщицы, взял с прилавка Библию и сделал заинтересованное лицо. Обе пары вооруженных парней обменялись мимолетными взглядами. Я четко уловила этот момент. Нет, определенно, они что-то затевали. Может, встречают курьера с наркотиками из Средней Азии или какого-нибудь босса. В зал ожидания вошел еще один подозрительный субъект, явно наркоман, с красными воспаленными глазами, дерганый, в засаленных джинсах и растянутой майке. Оглядев зал, он неожиданно направился прямо к сумке Кравцова. Я напряглась. Краем глаза я заметила, как напряглись и парни с оружием. Что же это, конкуренты или милиция? Я вспомнила о родственнике Кравцова из ФСБ. Наркоман спокойно подхватил сумку с деньгами и прогулочным шагом двинулся к выходу на перрон. Парень в кожаном пиджаке дал сигнал остальным, и вся четверка последовала за наркоманом. Я пошла следом, соображая, что делать. На перроне наркоману преградил путь вежливый молодой человек в костюме.

— Пройдемте с нами, господин хороший, — вежливо предложил он дерганому, — надо потолковать кое о чем. Если рыпнешься, получишь пулю в голову.

Сзади тем временем подтянулись те четверо, за которыми кралась я. Наркомана уже готовы были взять под белы руки, когда он проявил поразительную прыткость — резко нагнулся и рванулся в сторону. Парень в кожаном пиджаке пантерой метнулся ему на спину, повалил, но щуплый наркоман отшвырнул его как куклу. Товарищи кожаного пиджака бросились на помощь. Наркомана пытались скрутить сразу пять человек. Внезапно в этой куче грянул выстрел, еще один. Люди заметались по перрону, не зная, куда деваться. Клубок тем временем мгновенно распался. Наркоман с вытаращенными глазами, с пистолетом в одной руке и сумкой в другой кинулся прочь. Парень в костюме выстрелил ему вслед два раза и оба раза попал — в бедро и в спину, но наркоман не остановился. Его путь теперь орошали капли крови. Больше парень в костюме стрелять не решился. Он поспешил на помощь раненым. Кожаному пиджаку бандит прострелил плечо, а парень в жилетке получил пулю в живот. Оставшиеся двое бросились за наркоманом с оружием наготове, расталкивая по пути пассажиров. Я побежала следом. Спустившись с перрона, наркоман нырнул прямо под состав на втором пути. Преследователи за ним. Мне не оставалось ничего другого, как повторить их маневр. По третьему пути, наращивая ход, двигался товарный поезд. Наркоман успел проскочить перед локомотивом, а мы остались. Парень в джинсах выхватил из-за спины рацию и заорал:

— Максим, Максим, мы его упустили. Что делать? — Его товарищ посмотрел на меня подозрительно и, тяжело дыша, спросил:

— А вы, бабушка, чего под поездами лазаете?

— Мне домой так ближе, — ответила я, изображая немощность и маразм, — до моста-то переходного как далеко, ноги не держат, а пенсия маленькая…

— Помолчите! — рявкнул на меня парень в джинсе, затем, понизив голос, бросил своему напарнику: — Макс сказал, чтобы мы возвращались. Я ни хрена не понимаю.

— А вы, сынки, из милиции? — продребезжала я.

— Из милиции. — Парень в ветровке легонько оттолкнул меня, с хмурым выражением сунул пистолет в кобуру.

— Так, представьтесь, предъявите удостоверения, — потребовала я, — а то шастают тут по путям с оружием. Может, вы вообще террористы. — Мне жизненно необходимо было выяснить, кто они такие, и если они не скажут по-доброму, придется применить силу.

— Ну, блин, совсем охренела, старая ма… — начал парень в белой ветровке. Его напарник резко толкнул его в бок и коротко велел:

— Заткнись!

— Я все-таки хотела бы увидеть ваши удостоверения, — настойчиво попросила я вновь, — или я позвоню куда следует.

— Так, смотрите, — парень в джинсе помахал перед моим носом удостоверением капитана ФСБ, — вам достаточно?

— Более чем достаточно, — улыбнулась я хищно. Последний вагон товарняка прогрохотал мимо, и путь освободился. Фээсбэшники полезли обратно, под пассажирский, а я пошла в направлении, куда убежал наркоман. Капли крови виднелись то тут, то там — на гальке, на рельсах. За проволочной оградой была даже небольшая лужица, а после нее след обрывался. Перед мысленным взором встала картина, как бандит, затаившись за кустами, перетягивал себе бедро ремнем, чтобы не хлестала кровь. Из-под накладки на животе я достала навигатор и убедилась, что преступник недалеко ушел. Маячок находился в двухстах метрах правее, внутри пятиэтажного дома. Я включила функцию развертки трехмерного пространства. Точно, на первом этаже дома или в подъезде. Я двинулась на сигнал маячка, спрятанного в сумке, сжимая в кармане револьвер. Свернула за угол серой хрущевки, вошла в полутемный подъезд и замерла как вкопанная. Из черного пятна под лестницей на меня смотрели налитые кровью бешеные глаза. Затем из темноты выпросталась рука с пистолетом. Черный зрачок дула холодно глянул на меня, и по спине пробежали мурашки.

— Ты, падла, — раздался полувсхлип-полухрип наркомана. Возможно, он даже не понимал, кто перед ним находится.

— Сынок, я здесь живу. Ты что, кого-нибудь ищешь? — спросила я старушечьим голосом, лаская указательным пальцем спусковой крючок револьвера в кармане.

— Нет, — донесся из темноты ответ. — Менты, суки, меня подстрелили. Я тут подыхаю, мать твою так.

— А я врач, хочешь, помогу? — предложила я, не веря в успех наших переговоров.

— Ты че, старая, пулю сможешь достать? — прохрипел он, судорожно вздохнув и застонав. — Вот суки.

— Я все могу, — пообещала я, — и пулю достать, и зашить. Не волнуйся. За пять минут подлатаем, будешь как новенький. — Заманчивые перспективы заставили его опустить пистолет.

— Короче, старая, иди сюда. Я на тебя обопрусь, а то меня шатает.

— Хорошо, сынок. Через пять минут будешь как новенький, — сказала я и сделала шаг в темноту. Наркоман зашевелился, встал. Испачканная липкая рука нащупала мою шею, потянула вниз. Он оперся на меня.

— Шагай, мать. — Я шагнула. В свете, льющемся из щели между дверями, блеснул пистолет, зажатый в левой руке наркомана. Я решила, что пора. Вильнув плечом, я лишила его опоры, схватила за кисть, заломила назад руку. Наркоман с хриплым криком ткнулся лицом в бетонный пол, а я села сверху, завладев его оружием.

— Ты что ж, старая сука, творишь! — взвыл он, дергаясь. Однако я твердо удерживала его руку. Шансов вырваться не было.

— Теперь поговорим, — предложила я поверженному противнику. — Если не хочешь, чтобы я делала тебе больно, расскажи, кто тебя послал.

— Чего ты гонишь? — завопил он, рванувшись изо всех сил. — Пусти, тварь, а то кровью умоешься.

— Не в твоем положении мне угрожать, — напомнила я ему простую истину. — Ну что, будешь говорить?

— Да что тебе надо, чертова маразматичка! — воскликнул наркоман, елозя. — У меня кровь течет, я уже ногу не чувствую.

— Не волнуйся, если не скажешь, кто послал тебя забрать сумку, ноги тебе больше не понадобятся. — Я приставила дуло к его виску.

— Да никто меня не посылал, я ее просто так взял. Схватил, что первое попалось под руку, на дозу не хватало, — быстро заговорил он, — а эти налетели. Я у одного пистолет вырвал и давай шмалять, а они в меня…

— Ответ неправильный. — Я надавила на его висок дулом пистолета. Странная тишина мне не понравилась. Проверила. Подопечный находился в глубоком обмороке. Значит, говорил он все-таки правду. Я вместе с ребятами из ФСБ погналась за случайным человеком. А в это время настоящий преступник следил за нами издалека, оценивая опасность, или он вообще не появлялся на вокзале. Наркоман все не шевелился. Слабый, сразу видать. Надо было сначала спросить, где сумка с деньгами, подумала я, шаря под лестницей. На мое счастье, она лежала там в самом углу. Пачки денег прощупывались. Знал бы наркоман, на сколько в ней доз, он бы меня зубами загрыз. Усмехнувшись, я подняла сумку и вышла из подъезда. Пистолет наркомана полетел в мусорный контейнер. Находка, без сомнения, обрадует какого-нибудь бомжа, однако он расстроится, обнаружив отсутствие патронов и обоймы, которые я зашвырнула в подвал следующего дома по пути на стоянку. «Фольксваген» стоял на месте, где я его оставила. Открывая ключом дверцу, я посмотрела в сторону вокзала. Похоже, перестрелка переросла там во что-то большее. Я разглядела людей в форме МЧС. Между вагонами сновали спецназовцы в полной боевой выкладке. Омоновцы выводили людей из вагонов и гнали через пути, в противоположную от вокзала сторону. Слышались вой сирен и беспорядочные сигналы машин. Я бросила сумку на заднее сиденье, завела двигатель и лихо вырулила со стоянки. Через пятьсот метров за поворотом меня остановили ребята из оцепления.

— Проезд закрыт, езжайте туда, бабуля! — заорал старший, указывая на дорогу позади меня.

— А что случилось-то, мне надо на вокзал, — с невинным видом поинтересовалась я.

— На вокзал нельзя! — рявкнул он. — Я же сказал, в объезд. На вокзале идет спецоперация.

Я не стала испытывать судьбу и дала задний ход. В объезд, так в объезд.

Когда я вошла в домашний кабинет Кравцова, он с сосредоточенным видом мерил шагами комнату.

— Заждались, наверно, Аркадий Никифорович? — задорно спросила я. Кравцов резко затормозил и обернулся с надеждой в глазах.

— Ну, как там, поймали?

— Нет, к сожалению, ушел, — разочаровала я его. Тяжело вздохнув, я опустилась в кресло и продолжила: — Все было бы нормально, но когда тот парень взял вашу сумку с деньгами, за ним погналась целая толпа, и меня чуть не затоптали. Потом вообще началась стрельба. Одним словом, ваши деньги тю-тю. А поблагодарить за это можете наших доблестных фээсбэшников. Я у одного посмотрела удостоверение.

— Черт побери, а я ведь поверил Максиму! — взвыл Кравцов, запустив руки себе в волосы.

— Кто такой Максим? — спросила я холодно.

— А, — очнулся Кравцов, — это мой двоюродный брат.

— О, это тот, который из ФСБ! — воскликнула я с деланым изумлением.

— Да, тот самый. — Лицо шефа сделалось кислым. — Я его попросил, так сказать, неофициально подстраховать вас. Ну, он и послал своих людей.

— Вот, значит, как интересно получается, — восхитилась я, округлив глаза, — подстраховать меня. Хорошо же они подстраховали!

— Макс сказал, что все вышло из-под контроля, — уныло произнес Кравцов, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Двоих ранили, а потом сообщили, что здание вокзала заминировано.

— Кто сообщил? — спросила я заинтригованно.

— Я не знаю, но, по разговорам, взрывчатки столько, что хватит и на близлежащие здания, — ответил Кравцов и включил телевизор. — Может, в новостях что скажут. Макс теперь отмазывается перед начальством, почему он послал своих людей туда.

— У меня сейчас только одно желание, — призналась я Кравцову, — встать и уйти отсюда к чертовой матери.

— Я же хотел помочь! — воскликнул Кравцов. — Я думал, что люди Макса подстрахуют вас, если что.

Я еле сдержала ругательства.

— Из нас двоих безопасность обеспечиваю я, а вы выполняете все мои рекомендации и доверяете мне. Без этого работать невозможно.

— Отныне я ни шагу не сделаю без вашего совета, — горячо заверил меня Кравцов. — Давайте начнем наше сотрудничество с чистого листа!

Я молча вышла из кабинета и вернулась со спортивной сумкой, бухнула ее на письменный стол рядом с компьютером, а затем снова уселась в кресло.

— Что это? — с недоверием во взгляде пролепетал он. — Неужели деньги?

— Да, они самые, — улыбнулась я шефу. — Сколько мне причитается за их спасение? Помните, вы говорили о премии, сколько там процентов? Запамятовала…

— Пять процентов, тьфу ты, или три, — запутался Кравцов, нервничая.

— Пять мне нравится больше, — серьезно сказала я.

— Да вы представляете, что это за сумма! — возмутился Кравцов. — Какой-то абсурд! Я должен вам платить за то, что вы и так обязаны были сделать.

— Конечно, — согласилась я, — но вы не должны были мешать мне при этом. Эта сумма станет мне компенсацией за моральный ущерб, чтобы вам в будущем неповадно было привлекать к работе посторонних, которые чуть все дело не загубили.

— Вы знаете, что за эту сумму я могу нанять вместо вас батальон ОМОНа? — зло спросил Кравцов.

— А вы знаете, как разозлился вымогатель, не получив деньги? — спросила я в свою очередь. — Я боюсь даже представить, какое страшное злодеяние он готовит вам в отместку. Вот и подумайте, сможет ли ваш батальон омоновцев предотвратить очередную диверсию?

— Хорошо, я заплачу, но вы бы постыдились! — в отчаянии воскликнул Кравцов. — Вы действуете не лучше, чем вымогатель.

— Вы вычитаете с работников за брак и не стыдитесь, — напомнила я. — Теперь вы сделали брак. Извольте заплатить. Из-за ваших выкрутасов я могла лишиться жизни. Из-за вас чуть не сорвалось все дело.

— Хватит! — рявкнул на меня Кравцов. — Получите и не травите душу. Самому тошно.

Я посмотрела на пачку стодолларовых банкнот и, задумавшись на секунду, все же сгребла ее со стола.

— Что дальше, каков план? — спросил Кравцов требовательно. — Как вы защитите мое предприятие?

— В пять я заеду за заказанной аппаратурой. Потом мы вместе поедем на завод, и часть ее я установлю лично, пока вы созовете общепроизводственную планерку в аппаратном зале цеха мороженого. Дальше поймать злоумышленника будет делом техники.

— Так, насчет планерки, — решил уточнить Кравцов. — Я так понял, что на ней должны присутствовать все рабочие. А вы не знаете разве, что у нас беспрерывное производство? Как быть с этим?

— Я не заставляю снимать с работы всех, — ответила я сердито. — Люди у конвейеров пусть остаются. Мне нужны пустыми пункт слива молока, участок, где делают стаканчики, и цех приготовления смеси.

— Цех приготовления смеси нельзя оставлять без людей! — завопил Кравцов, краснея.

— Можно, — спокойно сказала я. — Изучив техпроцесс, я высчитала, что получасовое отсутствие в цехе людей не повлияет на производственный цикл.

— Ладненько, — с ехидной улыбкой согласился Кравцов. — Я же отныне следую вашим советам и безоговорочно доверяю.

— Так вот, двадцать пять минут — и вы отпускаете с планерки работников смеси, еще десять минут — работников участка стаканчиков. Потом, спустя двадцать минут, отпускаете всех остальных, — изложила я последовательность проведения мероприятия.

— Самое интересное, чему я посвящу эту ночную планерку? — с сарказмом спросил Кравцов. — Культуре производства?

— На ваше усмотрение, — пожала плечами я. — Аркадий Никифорович, а не хотите узнать, что произошло на вокзале, после того как федералы упустили парня с вашими деньгами?

— Да, умираю от любопытства, — оскалился он.

Я по порядку рассказала Кравцову всю историю, и он в конце задал вопрос:

— Так что настоящий вымогатель даже не появлялся в здании, а просто следил за нами откуда-то снаружи?

— Верно. Он, как говорится, запустил пробный шар, посмотрел, что получилось. Теперь сделает выводы, и жди новых ходов, — ответила я.

Кравцов нагнулся к телевизору и включил погромче. Бесконечный телесериал как раз закончился, и на экране появилась заставка «Вести Тарасова».

— Сегодня весь город был взбудоражен известием, что в здании железнодорожного вокзала заложено мощное взрывное устройство, — заговорил гнусавым голосом диктор. — Но информация, к счастью, оказалась ложной. Милицейский патруль обнаружил подозрительные сумки, оставленные в зале ожидания. Приехавшие саперы сообщили, что они набиты различного рода тряпьем. В данный момент милиция ведет поиск владельца этих сумок. Но этим инцидент на вокзале не был исчерпан. Есть свидетели перестрелки на перроне. Позже в районе вокзала был задержан раненый мужчина. Источник информации одной из силовых структур, пожелавший остаться неизвестным, дал понять, что проводилась операция, связанная с контрабандой наркотиков. В следующих выпусках ждите от нас более подробных сообщений.

— Да, ведь это ваши сумки там обнаружили, — бросила я Кравцову. — На них случайно нет вашей фамилии или другой информации, по которой вас могут разыскать?

— Нет, — проговорил Кравцов испуганно. — Макс, если что, утрясет все вопросы. Ему не выгодно меня подставлять.

— Дай-то бог, — кивнула я и поинтересовалась: — Вы что, на работу сегодня вообще не поедете?

Кравцов почесал затылок.

— Нет, надо съездить, показаться. Мне даже не удалось пообедать из-за спешки.

На заводе ничего экстраординарного не произошло. Пройдя по производству, Кравцов перездоровался со всеми за руку, быстро собрал в зале заседаний планерку и всыпал руководителям по первое число. В половине пятого я сообщила ему, что еду забирать заказ. Подобревший неизвестно от чего, он позволил мне взять его машину вместе с Игорем, а еще посоветовал не торопиться. Попутно я заехала к Юзеру домой и, представившись курьером, отдала ему лекарства. Когда же я вернулась на комбинат, то застала Попову, покидавшую кабинет шефа в каком-то растрепанном виде. Я посмотрела ей вслед и заметила, что на Поповой нет колготок, которые были на ней на планерке в четыре часа.

Наверно, они оба закрылись в кабинете и усердно работали с бумагами, с иронией подумала я и посмотрела на секретаршу. Но хитрая Маша сделала вид, что ничего не заметила. Из кабинета выглянул Кравцов с лихорадочно блестевшими глазами.

— К ночной планерке я готова, — отрапортовала я, вытянувшись по стойке «смирно».

— Это хорошо. — Кравцов кашлянул и поправил галстук. — Вы полчасика погуляйте. У меня что-то сердце прихватило. Сейчас выпью таблетки и отдышусь немного. — И, обращаясь к секретарше: — Маша, меня нет.

— Может, «Cкорую»? — с улыбкой спросила я.

— Нет, сам справлюсь, — буркнул Кравцов и закрылся в кабинете.

Делать нечего. Я вернулась к себе в кабинет и решила проверить плоды своего ночного труда. Система работала, однако не идеально. Картинка из кабинета Зеленского была какая-то тормозящая, постоянно дергалась. Виноваты в этом, конечно, линии связи. Я посмотрела полученные из кабинета и машины Зеленского записи — ничего интересного. Директор большей частью торчал за компьютером, отвечая на рабочие звонки, пил кофе и читал газету. Несколько раз Зеленскому звонила жена, интересовалась составлением каких-то документов для оформления земельного участка. Посетителей было всего трое, не считая руководителей комбината, забегавших к нему время от времени. В девять утра к Зеленскому пришел представитель регионального узла связи, ближе к обеду — технический директор очистных сооружений, которому Зеленский посоветовал заткнуть какому-то Красному трубу. Ровно в три в кабинете состоялся обстоятельный разговор с хозяином ресторана «Невский проспект». Тот упрашивал Зеленского делать развесное мороженое попышнее и полегче. Послушав разговор несколько секунд, я прокручивала его дальше и шесть часов записи просмотрела за тридцать минут. Записи из машины Зеленского также не представляли ценности. Редкие поездки, проходившие почти в полном молчании, да смазанное изображение того, как шофер намывал «Ауди» в послеобеденное время, и все. Я стерла бесполезные файлы, чтобы освободить место в памяти компьютера для новых записей. На глаза попался файл, озаглавленный фамилией убитого финансового директора «Молочных рек». Я развернула его и стала не спеша просматривать, размышляя о том, кто же мог его порешить. Допустим, он отмывал через комбинат грязные деньги. Но зачем его убивать? Он что, прикарманил бандитские деньги? Не похож был Геворкян на идиота. Нет, тут что-то другое. Возможно, он с кем-то не поделился прибылью от своей деятельности. Но с кем ему делиться, как не с Кравцовым. Можно допустить, что людям, дававшим ему деньги, Геворкян перестал быть нужным и, чтобы он не раскрыл какую-то информацию, его убрали. Только что это за информация? Номера счетов в иностранных банках? Но деньги можно перевести на другие счета. Сейчас, в конце концов, не беспредельные девяностые. Я подумала о совладельцах «Молочных рек». Может, это какие-то местные разборки, основанные на дележе влияния. Насколько я видела, Кравцов руководит комбинатом практически единолично. Может, Тимур, его брат, обиделся, стал что-то затевать, а Геворкян как-то пронюхал и его устранили? Бросив ломать голову, я позвонила Валерию Игнатьевичу узнать, получил ли он какую информацию по фирмам, с которыми сотрудничал Геворкян. Валерий Игнатьевич порадовал меня. Информации вагон и маленькая тележка, но вся она бесперспективная с точки зрения Уголовного кодекса. Слишком чисто работал Геворкян, чтобы к нему можно было придраться. Валерий Игнатьевич пообещал мне переслать информацию по электронной почте. Мы попрощались, и я выключила телефон.

В дверь заглянул Кравцов.

— Ну что, пойдем проводить вашу операцию. — Я, вздохнув, встала, взяла небольшой сверточек с камерами наблюдения, миниатюрный набор инструментов для работы с ними и двинулась за директором. Если знаешь, как выполнить работу, она не занимает много времени. Пока Кравцов отвлекал людей планеркой в аппаратном зале, я устанавливала новейшие камеры слежения с мощными передающими устройствами, компактные и не требующие проводов. Пришлось, конечно, повозиться, однако я потратила намного меньше времени, чем планировала. Может, именно из-за спешки я поскользнулась на разлитой по полу воде в цехе приготовления смеси. Сбавив темп, я установила вторую камеру на участке стаканчиков так, чтобы была видна вся установка и газовое оборудование. Третью камеру я спрятала за вентиляционную решетку сломанной вытяжки на участке слива молока. Камера должна была показывать участок за емкостями. По окончании планерки я повстречалась с Калмыковым, работавшим в первую смену.

— Ну что, Володя, особой помощи с твоей стороны я что-то не ощущаю, — сказала я, разглядывая пятна на своем пиджаке.

— Что, упали? Я тут, пока не привык, постоянно летал. — Калмыков улыбнулся. — На приготовлении смеси полы всегда скользкие.

— Ты не уходи от темы, — перебила его я. — Где ценные сведения? У тебя что, ни глаз, ни ушей нет?

Калмыков прикрыл дверь сепараторной и лишь после этого заговорил:

— К нам тут один парень устроился неделю назад.

— И что в нем подозрительного? — поинтересовалась я.

— Во-первых, башковитый слишком, во всем разбирается, во-вторых, знает, как к кому подойти поговорить, — тихо сказал он. — Неделю проработал, а уже лисой везде пролез, ко всем подстроился.

— Да это просто преступление, — съязвила я.

— Зря шутите, — обиделся Калмыков. — Он выспрашивает, что ему знать не положено. Например, где у нас хранится горючее, где спирт. Вчера внаглую залез на склад тары.

— Может, спереть что хочет, — предположила я.

— Я тоже так думал, — криво улыбнулся Калмыков. — Решил проверить. Предложил вынести через проходную немного нержавейки, а он отказался.

— Что ж, умен, ничего не скажешь, — усмехнулась я. — Он побоялся, что ты его хочешь подставить, вот и все. Ладно. А как его фамилия?

— Лепко Александр Трифонович, аппаратчик цеха мороженого, — ответил Калмыков.

— Это все, можно идти? — спросила я и повернулась, чтобы уходить.

— Нет, не все. Самое интересное не сказал, — остановил Калмыков меня. — Виталю наказали за брак. Попова отчекрыжила ему ползарплаты. Я слышал, как он бродит и шепчет: «Удушу суку, удушу суку». Мне кажется, это дурной признак. Глаза у него совсем сумасшедшие.

— Думаешь, он выполнит свою угрозу? — спросила я озабоченно.

— Нет, обычно после таких происшествий он любит подгадить как-нибудь, — ответил Калмыков. — Помните, я вам рассказывал.

— Да, помню, — сказала я, нахмурившись. — Только психа мне не хватает.

— Я бы, конечно, мог последить за ним, но он во вторую смену работает, — вздохнул Калмыков, наводя меня на какую-то мысль.

— Не беспокойся, я сама разберусь с этим Виталей, — пообещала я ему. На этой ноте мы разошлись. Я занялась настройкой компьютера и приемника сигнала на установленные камеры наблюдения. Добившись четкой картинки и звука, я установила последнюю камеру в своем кабинете на стене за кашпо с цветком. Только я закончила, как заявился Кравцов. Я показала ему на оставшиеся приборы, датчики движения и сигнализацию. — Наймите кого-нибудь, чтобы установили это. Можно даже сильно не скрываться при этом. Эффект этой аппаратуры скорее в психологическом воздействии. Мастера из того же «Гаранта» великолепно подойдут.

— Нет, — ответил Кравцов. — Скажу Филюшкину. У него Егор в этом волокет, пусть и установит.

— А что, работа парней из «Гаранта» вам не понравилась? — удивилась я. — Какую систему безопасности они вам дома отгрохали!

— Да я не хочу тащить на завод чужих людей, вот и все тут, — пробурчал он, разглядывая монитор моего компьютера, — это что, изображения с ваших камер, да?

— Точно, — кивнула я, — и, похоже, всю ночь придется следить за ними. У меня такое предчувствие, что именно сегодня попытаются провести очередную диверсию.

— Если вы уверены, то я могу остаться и помочь, подменить вас на пару часов, — предложил Кравцов.

— Это было бы замечательно, — улыбнулась я ему. — Жаль, что вы не поставили пост между цехами, как я просила.

— Да Филюшкин тормознул чего-то, — со злостью ответил Кравцов. — Я ему завтра дам за это по заднице.

— Завтра может быть слишком поздно, — сказала я с жесткой улыбкой, — и задумайтесь, может, он специально тормозит.

— Да не может быть! Он человек проверенный, — вскинулся Кравцов.

— А Геворкян тоже был проверенный? — неожиданно спросила я.

Кравцов запнулся, но после секундного замешательства отчетливо сказал:

— Да, Геворкян был проверенным. Я доверял ему больше, чем себе…

— Зря доверяли, — ехидно заметила я. — Он через комбинат грязные деньги отмывал прямо у вас под носом, а вы и не знали, — выдержала паузу, — или знали?

— Нет, откуда я знал! — запротестовал Кравцов. — У вас что, есть доказательства?

— Конечно, есть, — улыбнулась я, — но меня волнует больше, кто его убил. Я даже вас подозревала. Подумала, не поделили деньги.

— Да что вы говорите! — воскликнул Кравцов. — Чтобы мы с ним делились! Когда мне Тимур сказал, что Геворкян подставляет наш бизнес, я вызвал Пашу и велел искать другое место работы.

— Значит, вы до последнего ничего не знали? — сделала я большие глаза.

— Ну конечно, в финансовые вопросы я особо не лез, — ответил Кравцов, глядя на меня честными глазами. — Прибыль постоянно росла. У меня не было поводов перепроверять за ним отчетность.

Сделав вид, что поверила его байкам, я спросила:

— А не знаете, кто сказал вашему брату про Геворкяна?

— Нет, Тимур просто сказал «из надежного источника стало известно, что…», а дальше я сам просмотрел бухгалтерию и понял, что к чему, — проговорил Кравцов с обидой на все человечество. — Что за люди пошли! Их кормишь, а они тебе нож в спину!

— Сейчас экология такая, — сострила я.

— Что? — не понял Кравцов.

— Ничего, — буркнула я и спросила: — Аркадий Никифорович, а вообще, какие у вас с партнерами отношения? С Тимуром, с Портняжным, не ссоритесь?

— Куда это вы клоните? — сварливо поинтересовался Кравцов. — Считаете, что мои родственники замышляют против меня гадости?

— Я просто спросила про ваши отношения, — повторила я терпеливо.

— Нормальные у нас отношения, — зло ответил он. — Вы не там копаете. Зеленский — вот главная проблема.

— Им я уже занимаюсь. — Я посмотрела на монитор. Рабочие, занятые своими обязанностями, бегали туда-сюда. В емкостях бурлила смесь. Ничего угрожающего.

— Говорите, придется сидеть и ночью, — прозвучал голос Кравцова у меня над ухом.

— Да, если вы не хотите пропустить диверсию, — напомнила я.

— Может, нам перекусить, пока из столовой все не смылись домой, — предложил Кравцов.

— Можно и перекусить, — согласилась я. От одной мысли о еде у меня в животе заурчало.

— Нина, нельзя ли приготовить ужин на две персоны и доставить мне в кабинет, — сказал Кравцов в телефонную трубку, набрав номер столовой. — Да вот, наверно, задержусь на работе. Да, заранее благодарю.

— Зря вы сказали ей, что задержитесь, — спохватилась я. — Никто не должен знать. Еще советую отослать шофера с машиной, пусть не мозолит глаза на стоянке.

— Скажу, чтоб поставил в гараж и шел к нам, — сказал Кравцов, — не возражаете?

— Вообще-то неплохая мысль, — согласилась я, — но вдруг придется сидеть всю ночь?

— Посидит, ничего с ним не станется, — проворчал Кравцов, нажимая кнопки на телефоне.

Вскоре мы сидели уже втроем. На столе стояли тарелки с разнообразными яствами, а Кравцов сбегал в свой кабинет за бутылочкой виски.

— Что, гуляем? — спросил он, улыбаясь до ушей.

— Не думаю, что это необходимо, — сказала я, воззрившись на него.

— Да чего тут пить, — махнул рукой Кравцов, — по маленькой. Домой на такси.

— Как хотите, я пас, — бросила я, отвернувшись к монитору.

Суровый молчаливый Игорь, не говоря ни слова, подвинул к Кравцову стакан, тот немедленно его наполнил, налил себе, и они, чокнувшись, выпили. Я, не глядя на них, взяла себе тарелку со вторым, а то они еще все сожрут под виски.

— Не люблю я эту штуку, — проговорил Игорь, рассматривая вновь наполненный стакан, и тут же опрокинул его в глотку, крякнул, занюхал ломтиком сервелата, затем закусил.

— А ты знаешь, сколько это пойло стоит? — спросил у шофера захмелевший Кравцов. — Это тебе не самопал какой.

— Я бы от самогонки не отказался, — проговорил Игорь. Он, видно, пропустил мимо ушей реплику директора.

«Похоже, я одна в этой комнате беспокоюсь о благополучии предприятия», — подумала я, потирая пальцами глаза. Незаметно подошло время пересменки. Игорь старательно пытался втолковать Кравцову, как правильно обрезать виноград.

— Я что-то не пойму, на хрена мне твой виноград? — в конце концов поинтересовался у него директор.

— Как зачем? Есть, вино делать, компоты там всякие, — изумился непонятливости шефа Игорь. Мой взгляд обратился к бутылке виски. Она была пуста. Все с вами ясно, голубки. Я вновь повернулась к монитору. Виталя на левом нижнем мониторе смачно харкнул на пол и озабоченно почесал зад. Насколько я знала, наказанием за плевки Попова определила денежный штраф в размере тридцати процентов от заработной платы.

Вот придурок, подумала я, рассматривая обезьяноподобную физиономию грузчика. Скорчив рожу, Виталя поднял с пола двадцатипятилитровую флягу с закваской для кефира, попер ее вверх по лестнице и скрылся из поля зрения. Появился он минуты три спустя уже у емкостей с молоком.

— Выливай быстрее, — скомандовала ему начальница смены. Он послушно вылил и отошел, облизывая молочные усы. Наверно, этот паразит хлебнул из фляги прямо на лестнице. Я посмотрела на участок изготовления стаканчиков. Двое рабочих щетками счищали с форм сгоревшие стаканчики. В воздухе стоял сизый дым.

«Хорошо, что этого не видит сейчас Кравцов, иначе бы закатил немедленно скандал, бросился бы в цех и испортил всю операцию», — подумала я.

На участке приготовления смеси Виталя тащил очередную флягу. Поскользнувшись на луже молока, он упал на спину и выплеснул на себя всю закваску.

— Ну прямо Чарли Чаплин в молодости, — хихикнула я и немедленно пожалела об этом.

— Что там смешного? — подал голос Кравцов, поднимаясь. — Я тоже хочу посмеяться.

— Я пробовал сушить виноград, но изюма не получилось, — продолжал Игорь разговор сам с собой, одновременно читая надписи на пустой бутылке. Я незаметно закрыла изображение Витали, перемазанного закваской, поэтому Кравцов, глянув на остальные две картинки, ничего не понял.

— Да я о своем смеялась, — успокоила директора я.

— О моем и смеяться нечего, — пробурчал Кравцов, отступая от моего стола. Когда он опять сел к Игорю, я развернула картинку с Виталей, однако от того, как напоминание, осталась лишь лужа закваски. Я глянула на картинку выше. Начальница смены уже отчитывала Виталю за нерадивость. Тот стоял перед начальницей в липкой робе с нелепо торчащими в разные стороны лохмами. Он не возражал, не пререкался, стоял смирно, опустив глаза, словно нашкодивший школьник перед учительницей.

Да разве такой посмеет устроить какую-нибудь подлянку? — с недоверием подумала я, наблюдая за этой сценой. Хотя внешность обманчива. После разноса у начальницы Виталя спустился за новой емкостью. Оглянувшись по сторонам, он отхаркивался минут пять, потом смачно плюнул на пол и потащил флягу с закваской наверх. Вот и вся месть. Мной овладело разочарование. Если преступник не нанесет удар сегодня, то завтра, когда мы не в силах будем здесь сидеть, он может обтяпать дельце и смыться, оставив на память о себе лишь видеозапись да миллионные убытки. На экране монитора Виталя с обреченным видом таскал фляги в цехе приготовления смеси. На стаканчиках, наконец, отчистив все формы, разжигали печь. В пункте слива молока тишина, спокойствие, ровное освещение и ни души.

— Я выйду на пять минут, а вы пока последите за участками, Аркадий Никифорович, — попросила я Кравцова, который уже начал раскладывать карты для подкидного дурака.

— Конечно, идите, — кивнул Кравцов и пересел на мое место.

— В любой момент что-нибудь может произойти, — на всякий случай напомнила я перед тем, как выйти из комнаты, — смотрите внимательно.

— Ой, идите, — буркнул раздраженно Кравцов. — Это мой завод, а не ваш, и кому, как не мне, о нем беспокоиться.

Когда я вернулась, Кравцов сидел перед монитором и внимательно следил за происходящим в трех секторах экрана. Я подошла, глянула ему через плечо и обомлела. Виталя стоял наверху одной из шестидесятитонных емкостей с молоком и открывал крышку люка. Кравцов воспринимал это как само собой разумеющееся, но я-то знала, что рабочие с участка приготовления смеси не имели права открывать эти люки, опечатанные мастером участка слива молока.

— Вы что, ничего не замечаете! — воскликнула я, указывая Кравцову на экран.

— А что тут такого, может, он уровень хочет проверить.

— И для этого надо тащить на площадку обслуживания ведро с ветошью, — язвительно заметила я, набирая номер охраны.

— Эй, тварь, если ты это сделаешь — ты труп! — завопил Кравцов изображению на экране, смекнув, к чему идет дело. — Не смей!

— Он вас не слышит, — процедила я и сказала ответившему начальнику караула: — Быстрее на участок слива молока. Там слесарь Федоркин собирается закинуть ветошь в емкости с молоком.

— А кто это звонит? — поинтересовался начальник караула. Я передала трубку Кравцову.

— Скажите ему, кто звонит.

— Это Кравцов, мать твою! — взревел директор. — Быстрее на участок! — Взглянув на экран, он уронил трубку и зарыдал, проклиная Федоркина: — Сука, теперь ты у меня все это молоко выпьешь! Какая тварь!

— А как было бы хорошо, если бы Филюшкин поставил там пост, как я просила, — подлила я масла в огонь.

— Да я этого Филюшкина завтра удушу собственными руками! — вне себя от ярости заорал Кравцов. Он сорвался с места и ринулся к выходу. Я за ним. К нашему приходу Виталю скрутили охранники. Он сидел с подбитым глазом в кабинете начальника цеха и ревел во всю глотку. — Ублюдок! — страшно закричал Кравцов, врываясь в комнату. Два раза он со всего маху врезал слесарю по лицу, так что тот полетел на пол вместе со стулом. Потом я оттащила Кравцова, чтобы не свершилось убийство. Уши ломило от визгов Витали, бьющегося на полу.

— Да заткнись ты, урод! — рявкнула я на него, удерживая директора.

— Пусти меня, я его успокою! — вопил Кравцов, вырываясь из моих объятий. Кое-как я вытолкнула его за дверь, велев вызывать милицию. Потом приказала испуганным охранникам посадить Виталю на стул и выйти.

Похоже, с незадачливым диверсантом во время трепки случились разные детские неожиданности, и вряд ли в таком состоянии он способен на ложь, подумала я, рассматривая отвратительное зрелище, которое представлял собой Виталя.

— Я больше не буду, — судорожно всхлипывая, выдавил из себя Федоркин.

— Как мило, — делано восхитилась я. — Но, извини, директор приказал вывезти тебя за город, убить и закопать.

Виталя заголосил, будто его резали.

— Заткнись немедленно. — Для острастки я вынула револьвер и показала еле живому от страха Витале. — Говори, кто надоумил тебя бросить ветошь в цистерну!

— Никто, я са-ам, — ныл он, размазывая по лицу кровавые сопли. Слезы градом катились у него по щекам.

— Так, а зачем ты это сделал? — задала я вопрос.

— А че, она первая начала, — прохныкал Виталя. — Стала орать, что я пролил закваску.

— Яд в емкости тоже ты подбросил? — поинтересовалась я.

— Какой яд? — не понял он.

— Яд, которым травят мышей на этом чертовом комбинате в обход всех санитарных норм, — заорала я на него, ткнув револьвером ему в пузо. — Яд в целлофановых пакетиках. Что, не видел на складе у начальницы?

— Я про яд не знаю, — взвыл Федоркин. У него глаза полезли из орбит, лицо позеленело, и я едва успела отскочить от потока рвоты.

— Все, с меня довольно, — сказала я Кравцову, столкнувшись с ним в дверях кабинета. — Это не он.

— Что значит не он? — удивился директор, шагая за мной.

— То и значит, — вздохнула я. — Он слишком туп, чтобы выкинуть фокус с вымогательством. Даже яд не он подбросил. Что вы будете теперь делать с этим молоком?

— Если повезет, то творог, а если нет и там окажутся какие-нибудь бациллы, то в канализацию, — пробормотал Кравцов и воскликнул: — При чем тут это?

— Да так. Хотела бы знать, как часто я ела такой творог, — ответила я, передернув плечами.

— Да творог всегда из брака делается! Что, думаете я хорошее молоко погоню на творог? — буркнул Кравцов. — Меня больше интересует, кто преступник.

— Меня тоже это интересует, — ответила я. — Возможно, Федоркин имел отношение к нескольким таким, как сегодня, случаям. Но повреждение кабелей, письмо, яд в мороженом — дело рук человека умного, несомненно, работника вашего предприятия. Однако кто он, сказать пока не могу. Есть зацепки…

— Мне нужен результат, — раздраженно перебил меня Кравцов. — Вы обдираете меня как липку, а взамен подсовываете какого-то Виталю.

— Можете обратиться в детективное агентство, — предложила я. — У нас их несколько в городе. Вот тогда вы действительно поймете смысл выражений «ободрали как липку» и «остался без штанов».

— Только не надо тут демагогии! — выкрикнул Кравцов. Я осмотрелась. В темном коридоре не было ни души.

— В общем, я иду к себе в кабинет, продолжу слежение, — спокойно произнесла я, понизив голос. — А вы дождитесь милиции, сдайте ей этого обормота Федоркина и приходите ко мне.

— А зачем теперь-то продолжать слежение? — спросил Кравцов.

— Потому что преступник может сейчас под шумок что-нибудь сделать и похлеще, чем просто испортить молоко, — ответила я. — До него, наверно, дошли слухи об организации поста в цеху, вот он и будет суетиться.

— Черт побери, а вы, наверно, правы. — На лице Кравцова отразились удивление и озабоченность.

Я вернулась в заводоуправление, села за компьютер и, жуя бутерброд с колбасой, принялась размышлять о том, как быстрее и точнее вычислить диверсанта, засевшего на «Молочных реках». Мог ли он быть тем, кто застрелил Геворкяна? Почему бы и нет? Я решила завтра же попытаться раздобыть в милиции материалы этого дела, а если будет время, съездить поговорить с вдовой финдиректора.

Игорь чудовищно храпел на кушетке в углу, мешая мне думать. Я скатала из бумаги шарик и залепила ему по лбу, а сама отвернулась к компьютеру, будто вообще ни при чем. Храп тут же оборвался.

— Что случилось? — Игорь сел, протирая глаза. Он, наверно, не понимал, где находится.

— По радио передали, что американцы по ошибке выпустили ядерную ракету. Летит она на Тарасов, — ответила я будничным голосом. — Губернатор сказал, что эвакуироваться не успеем, и посоветовал помолиться, покаяться в грехах. Если у тебя они есть, то начинай…

— Чево-о? — протянул Игорь. — Я ни хрена не понял.

Вошел Кравцов.

— Все, увезли этого козла. Он у меня теперь сядет! Обещаю. — В боевом настроении директор налил себе стакан нарзана и махом осушил.

— Я не пойму, какая ядерная ракета? — с непониманием спросил Игорь, окончательно просыпаясь.

— Что он несет? — покосился на водителя Кравцов.

— Наверно, аллергия на виски, — предположила я, зевая. Трудно было даже вспомнить, когда я спала нормально последний раз. Если так дело дальше пойдет, вырублюсь прямо на рабочем месте.

Мрачно поглядывая на меня, Игорь налил себе нарзана.

— Любишь издеваться, значит, над сонными людьми?

— Должны же быть какие-то радости в жизни, — буркнула я в ответ.

— Пойду-ка я в свой кабинет, — задумчиво проговорил Кравцов. — У меня есть пара отчетов, которые срочно надо посмотреть и подписать к завтрашнему дню.

— Аркадий Никифорович, можно мне домой? — попросился шофер.

— Нет, — коротко бросил Кравцов.

— Конечно, идите, Аркадий Никифорович. Работа с бумагами — это святое, — сказала я невесело. Мне вспомнился мягкий уютный диванчик в его кабинете.

— Ох, задам я завтра Филюшкину, — затихали в коридоре его слова. — Три шкуры сдеру.

Игорь вновь лег на кушетку и захрапел. Вся эта возня ему была до фонаря. Я тяжело вздохнула — спать не придется, это точно…