Глава 10
Я высадила Марго у дома. Аникеева была не в себе, вела себя рассеянно, словно только что кольнулась хорошей дозой героина.
— Сегодня я никуда выходить не буду, — сказала она напоследок. — Так что можете располагать собой как вздумается. Завтра вам позвонят…
И дверца моей машины громко хлопнула. Я честно дождалась, пока спина несчастной Марго исчезнет в проеме двери, и поехала к себе.
Мне очень хотелось вернуться к Кириллу, но я решила дать себе небольшую фору. Меня так и подмывало снова оказаться в его квартире, но я велела себе выдержать хотя бы полчаса для того, чтобы мои мозги окончательно прояснились и я смогла здраво рассуждать.
И еще — я боялась, что влюбленность в Кирилла помешает мне сосредоточиться с намерением разобраться в том странном ощущении, которое нахлынуло на меня в его квартире.
С другой стороны, я опасалась, что, приди я к Кириллу, во мне возобладает инстинкт ищейки и вместо того, чтобы предаваться с Кириллом радостям общения — как физического, так и эмоционального, — я буду тупо сидеть на кухне, смоля одну сигарету за другой и анализируя свои ощущения. Впрочем, скорее всего я буду пытаться переместиться то в плоскость «влюбленной женщины», то в плоскость «частного детектива» и не достигну успеха ни в одной из этих одинаково важных для меня сейчас ипостасей.
Нет уж, лучше поехать к себе домой, немного подождать, потом позвонить Кириллу и…
А это еще что такое?
Кажется, судьба оказалась расторопнее, нежели я предполагала, и решила сэкономить для меня время и преподнести неожиданный подарок.
В окне автомобиля я увидела фигуру Стеллы, которая безуспешно пыталась отбиться от двух бомжеватого вида молодчиков. Эти парни преграждали ей путь и явно были нацелены на ее набитые сумки.
Впрочем, не исключено, что их планы были более глобальны и они были бы не прочь попользоваться не только награбленной добычей, но и самой пострадавшей — дело происходило в тупичке возле безлюдного отрезка улицы, рядом с полуснесенным домом.
«Отлично! — обрадовалась я. — У меня появляется прекрасная возможность и помочь человеку в трудной ситуации, и таким образом войти к нему в доверие. Ну держитесь, гады, сейчас я вам покажу!»
Я поддала газу и, вырулив прямо на газон, бросила автомобиль возле забора, ограждающего бревенчатый каркас предназначенного на снос дома.
Успела я как раз вовремя — один из мерзавцев потрошил сумку Стеллы, вываливая на землю свертки с продуктами и женским бельем, а другой, навалившись на извивающуюся девушку, пытался задрать ей юбку.
Мое появление не вызвало большого испуга — тот, который трепыхался на Стелле, пытаясь проложить дорогу своему хозяйству, едва оглянулся, а второй, завидев меня, ограничился угрожающим криком.
Будь на моем месте обыкновенная женщина, она быстренько бы ретировалась, в лучшем случае бросилась бы к телефону, который был расположен минутах в десяти езды от этого места. Но я немного отличаюсь от рядовых граждан, скажу без ложной скромности.
С точки зрения здравого смысла, начать, конечно, следовало бы с человека, копошащегося возле сумки. Но мне хотелось помочь Стелле, и я решила поменять местами объекты моего интереса.
Для начала я подскочила к насильнику и с размаха заехала ему носком ботинка между ног, благо он стоял на четвереньках. Тот взвыл, как раненый кабан, и ткнулся лицом в испачканный глиной сапог Стеллы.
Та завизжала еще пуще, как будто ей в сапог забралась мышь, и одним движением выдернула сапожок из-под головы завалившегося человека и лишь потом вскочила на ноги, прижавшись к стене.
Вас когда-нибудь били в пах? Это очень неприятно, уверяю вас. И больно, и психологически как-то неприятно, особенно мужчинам.
Разумеется, хочется человеку помочь. Вот амбал, бросив добычу, и бросился на подмогу своему корешу. Первое, что он сделал, это попытался ударить меня сзади подобранной на бегу слегой.
Но размахивался он слишком долго, я увернулась и, дождавшись, пока деревяшка врежется в бесполезном замахе в стену, на секунду блокировав руки нападавшего, врезала ему ногой по почкам.
Тоже, конечно, неприятно, но не так страшно, как между ног. Я дала ему даже немного очухаться, чтобы он хотя бы попытался закрыться от моего следующего удара — на этот раз другой ногой — в область коленного сустава. Не закрылся. Зачем тогда вообще лез в драку? Не понимаю я этих мужиков, право слово.
Амбал с раскрасневшимся лицом рухнул передо мной на колени, как будто собирался объясняться в любви. При этом он не прекратил своих попыток хоть как-нибудь меня уязвить и попытался схватить меня руками за талию, чтобы повалить на землю, используя тяжесть своего тела как последнего оставшегося у него оружия.
А ведь я уж было решила, что с него достаточно! Пришлось врезать еще раз каблуком в кадык. Для этого я проделала замысловатое па, повернувшись на одной ноге вокруг собственной оси. Рук марать об него мне по-прежнему не хотелось. Ну вот, теперь-то он точно угомонился.
Как же поживает наш неудачливый насильник? Что, уже пытается приподняться? Похвально, похвально! Бедняга! Да с такой рожей и правда остается только по развалинам баб тискать. Нет бы постричься, побриться, на дискотеку сходить для тех, кому за тридцать. Глядишь — и привалила бы удача в виде полногрудой официантки, или жаждущей крепких мужских объятий арфистки, или какого-нибудь работника социальной защиты. Так нет же, лень себя в порядок приводить. Вот и получаешь после этого башмаком по яйцам и еще жалуешься. Да-да, именно жалуешься!
— Ты что ж себе позволяешь! Ты на что руку подняла! — принялся укорять меня немытый громила, прижимая ладони к своему паху.
— Не руку, а ногу, — поправила я его. — Скажи спасибо, что жив остался.
— Спасибо! — разъярилась моя жертва. — Да я тебе сейчас такую «спасибу» устрою, всю жизнь на лекарства работать будешь!
И вот вам благодарность за преподанный урок! Вместо того чтобы тихо-тихо ползком покинуть поле битвы, этот тип ринулся в схватку.
Вернее, ему так только казалось. До схватки дело не дошло, и он успел сделать лишь два шага по направлению ко мне, сжимая огромные кулачищи, готовые сокрушить мой хрупкий череп.
— Приучились ногами махать, понимаешь, — эти слова, кажется, были для него последними.
Во всяком случае, на сегодняшний день. Вряд ли я смогла бы свернуть ему шею всего одним ударом — тыльная сторона моей ладони, крепкая, как камень, врезала ему по подбородку так, чтобы придать его башке верное направление, которое усугубил следующий удар локтем той же руки. «Два удара в одном! Лучший способ отрешиться от проблем на неопределенное время!» — можно было бы написать в рекламе.
Кажется, все-таки что-то хрустнуло от второго удара, но когда я наклонилась над распростертым у моих ног телом и пощупала руку, пульс еще трепыхался.
Авось обойдется, решила я. С таким телосложением наверняка оклемается, а если и придется немного поваляться в больнице, то оно и на пользу.
— Ты в порядке? — бросилась я к Стелле, которая по-прежнему подпирала своими лопатками бревенчатую стену с ободранными обоями.
— Д-да, все хорошо, — пробормотала она, поднося руку к лицу и поправляя сбившуюся на глаза прядь. — Только голова кружится. Как будто вот-вот в обморок упаду. Ой, и ноги прям ватные.
— Пошли ко мне в машину, там есть аптечка! — скомандовала я. — Держи меня под руку и старайся не концентрироваться на своих ощущениях. Просто иди. Один шаг, другой… Ну вот и славно.
Я усадила Стеллу на переднее сиденье, сунула ей под нос флакон с нашатырем и сбегала за сумками. Бросив их на заднее сиденье, я уселась за руль и внимательно посмотрела на домработницу Аникеевых.
Стелла начинала понемногу приходить в себя. Так, сейчас у нее будет истерика, а потом захочется поговорить. Это очень даже меня устраивает.
— Поехали ко мне, приведешь себя в порядок, — предложила я и резко взяла с места, надеясь, что Стелла не успеет отказаться.
Так и случилось. Пока до нее доходило что к чему, пришло время разрыдаться, и тут она уже не контролировала ситуацию. На все про все хватило десяти минут, но я приехала домой раньше, высчитав время так, чтобы остатки слез пришлись на мою кухню и Стелла не вспомнила бы вдруг, что ей нужно срочно возвращаться к Аникеевым.
Поддерживая девушку под локоть, я втащила ее к себе в квартиру и, велев скинуть одежду, усадила в ванную. Потом заставила ее в профилактических целях выпить тридцать граммов коньяка. Пока Стелла отмокала, я сварила кофе и прибралась на кухне — девушка должна чувствовать себя не только в безопасности, но и с известным комфортом.
Когда сморкающаяся Стелла появилась на пороге кухни, я уже заканчивала колдовать над бутербродами. По ее глазам я поняла, что Стелла не прочь восстановиться и закидать свой стресс едой. Семга, икра, хорошая салями, кофе с коньяком, пирожные и сигареты — чего еще желать человеку, счастливо избавившемуся от грабителей и насильников?! И Стелла не устояла перед соблазном.
Она, конечно, вздохнула на предмет того, что уже и так непозволительно задерживается.
— Но хозяев все равно еще нет, — пробормотала она так, будто от моего одобрения зависели ее дальнейшие действия, — а со стиркой я потом разберусь. Да и ужин уже приготовлен…
— Ну так и садись! — придвинула я ей кресло. — Перекусишь, а я тебя потом заброшу. Отсюда ехать минут десять, не больше.
Обрадованная такой перспективой, Стелла с удовольствием присоединилась к трапезе. Аппетит у нее был что надо, и я поняла, что Стелла привыкла бороться с переживаниями чисто гастрономическим путем.
Метод, что и говорить, опасный для дамской талии, но очень действенный. После второй дозы коньяка последовала третья — где-то между шоколадом и пирожными, — и теперь, когда Стелла не только окончательно успокоилась, но и порядком размякла, ее можно было брать голыми руками. Что я и не преминула сделать.
Должна же я получить хоть какую-то компенсацию за свой подвиг, кроме резонного «спасибо»? Стелла, кстати, тоже почувствовала всю правомочность моих расспросов и отвечала на них без обиняков.
Я продолжила свои экскурсы в жизнь семейства Аникеевых и смогла выудить новую информацию, которая по своей значимости перекрывала предыдущую по объему.
— И как только таких гадов земля держит?! — возмущалась Стелла, вспоминая про мужиков, пытавшихся ее ограбить и изнасиловать. — Вот не понимаю я баб, которые с такими живут! Не понимаю, и все!
— Ну, кому-то нравится! — пожала я плечами. — Я бы вот не смогла…
— А некоторые очень даже могут, — со значением посмотрела на меня Стелла. — Прям не знаю, стоит ли говорить… Только между нами, лады?
— Об чем речь!
— У тезки твоей, Евгении Александровны, хахаль имеется, навроде этих, кого ты вырубила, — поведала мне Стелла, кипя негодованием.
— Да ты что?! — ужаснулась я. — Неужели такой же вот ободранный?
— Ну что ты, нет, конечно, — возразила Стелла. — Но если на этих одежку приличную надеть, то ведь тоже мало что изменится, правда?
Я согласно кивнула.
— Одевается он прилично, — продолжала Стелла, прихлебывая кофе, — хотя типичный уголовник. У него это на роже написано.
— Да как же она с ним встречается? — недоумевала я. — Муж, что ли, не в курсе?
— Я тебе так скажу, Женя, — задумчиво произнесла Стелла. — Я их не понимаю. Не понимаю — и все тут. Особенно Василия Андреевича. Такой значительный мужчина, и с лица, и по положению, а позволяет ей, этой корове, вести себя как ей вздумается.
— Да, сложно все у них, — сочувственно поддакнула я. — Наверное, им так удобнее.
— Ей-то точно удобнее, — с ненавистью произнесла Стелла. — При нем она как кукла, глазками хлоп-хлоп, ручки вот так на груди сложит… «Вася, ты не забыл, что мне нужна новая шляпка?», «Вася, этот сорт кофе давай больше заказывать не будем, у меня глазное давление». Можно подумать, Василию Андреевичу одна забота на свете — вникать в ее капризы! Мне вот что удивительно — что этот Ветеран в ней находит? Вот в чем загвоздка.
— Ветеран?
— Ну приятель ее, — пояснила Стелла. — Кликуха у него такая, а как по-людски зовут — не знаю. Может, и вправду ветеран, только не Отечественной, конечно, а с Афгана или там Чечни.
— Так ты его видела?
— Один раз, на улице. Вместе с Евгенией в машину садились. Она потом за полночь домой явилась, вся потрепанная, и в глазах такой блеск, — ну знаешь, да, — который ни с чем нельзя перепутать.
— Во как, — с пониманием произнесла я, подливая ей еще кофе. — И что же, часто они встречаются? Не дома ведь, наверное.
— Еще бы! — усмехнулась Стелла. — У нее для этого особый день предназначен — по понедельникам, как часы, исчезает к обеду, а домой заявляется после полуночи. А у ее мужа в этот день совещания, так что он еще позже приходит, и сразу к себе. Вот такая семейная жизнь. Но я ведь тебе еще не все рассказала.
— Куда уж больше?
— Да ты слушай! Евгения-то не с улицы этого Ветерана подобрала.
— Отбила, что ли, у кого? — наугад спросила я и попала в точку.
— А то! — с оттенком зависти вздохнула Стелла. — У Маргариты и отбила!
— Ни фига себе! — присвистнула я, аж подпрыгнув на табуретке.
— Жизнь-то как иногда поворачивается! — Стелла прямо млела от своего рассказа.
— Нарочно не придумаешь! Выходит, этого уголовника-то сначала Марго подцепила? А мачеха — не будь дурой, и отбила?
— Все так, — подтвердила Стелла. — Ну тут уж Марго на Евгению прям волком смотреть стала. У них и раньше-то не все гладко было, а тут вообще!
— Война?
— Ну, не война, — замялась Стелла, — но друг дружке они бы глаза точно выцарапали.
— А тут еще Наталью убили, — подлила я масла в огонь. — А Марго, надо сказать, держится так, будто смерть матери ее и не касается.
— Железная девка! — восхищенно отозвалась Стелла. — Хватка у нее бульдожья. Вот только приятеля своего не удержала. Видать, мачеха еще круче падчерицы. Так что вот такая семейка…
Стелла начала закругляться. Она уже в третий раз смотрела на часы и нехотя переводила взгляд за окно — пора ей было идти.
Да и я, в общем-то, выведала все, что хотела. И даже более того. Оставалось все разложить по полочкам и приняться за дело всерьез. А что уж из этого выйдет — посмотрим.
