Глава 13

Сцену поцелуев и череду бесконечных восторженных восклицаний потихоньку заменила история, которую теперь по порядку рассказывала я Николаю Сергеевичу. Она напоминала фантастический триллер.

Светлана Владимировна Петелина сидела рядом с Белохвостовым и слушала меня с неменьшим вниманием.

Каждый поворот этой истории вызывал и у Белохвостова, и у Петелиной ураган эмоций. Белохвостов вскакивал, ходил по офису, он все никак не мог успокоиться.

— И все же я хотел бы услышать имя этого чудовища. Кто этот ослепленный завистью ко мне Иуда? — спросил Белохвостов, не подозревая, что ответ сидит рядом с ним.

— Кто? — задумчиво переспросила я, ожидая, когда Светлана Владимировна поставит на стол чашку с кофе, который она неторопливо попивала.

Белохвостов тоже посмотрел на Петелину, прочитав ответ в моем взгляде, от удивления выронил сигарету. Наступила жутко длинная пауза. Как немые, Петелина и Белохвостов глядели друг на друга и ничего не могли произнести.

— Странно, что вы еще не догадались, — пожала я плечами.

— Вы хотите сказать, что это я?! — чуть не подскочила Петелина. — Да как вы смеете так бездоказательно марать мое имя? Я на вас в суд подам! — обрушилась она на меня.

— Да, вы, — продолжала я стоять на своем. — Вы спланировали и воплотили в жизнь ваш замысел… Похищение Вики.

— Это клевета, — только и смогла сказать Петелина. — Не слушайте ее!

— Эта история началась не вчера и не позавчера, — между тем продолжала я. — Она началась много лет назад, когда вы, уважаемая Светлана Владимировна, поступили в институт кинематографии. И даже раньше… Когда милая неглупая девушка ставила свои первые школьные спектакли на сцене актового зала. Вы всегда мечтали быть режиссером. С этой же светлой мечтой вы поступили во ВГИК, с ней закончили его, а потом вы как режиссер долго и безуспешно искали работу. Вы объехали все киностудии страны, но предубежденное руководство почти нигде не давало вам выйти на свою самостоятельную картину. С клеймом неудачницы вы вернулись в Москву. Женщине вообще трудно пробиться в кино… Поэтому как только Николай Сергеевич предложил вам стать сотрудником его киностудии, вы без колебаний согласились. В то время он поднимал новую киностудию… — Я выдержала паузу. — Что вы сказали ему, когда пришли к нему? «Дайте снять картину. Я знаю, как это надо делать». — Я перевела взгляд на Николая Сергеевича. — А что вам ответил ваш босс? Он сказал, ищите деньги! И снимайте на моей технической базе сколько влезет. Но! У Белохвостова ведь были деньги, а он не дал. О! Как это все было обидно для вас… Вы наелись такими разговорами сполна. Возможно, вы непременно ушли бы и со студии Белохвостова, но вы полюбили своего босса. К тому же он предложил вам место руководителя, обещал, что будете немало зарабатывать, якобы ему нужен человек, который будет проводить кастинг актеров… И Светлана Владимировна встала на якорь. А сам Белохвостов, ни о чем не подозревая, жил со своей семьей, ухаживал за больной женой. У нее в тридцать пять лет обнаружили рак. Ведь так, Николай Сергеевич? Петелина же занималась работой, ничего не имеющей общего с режиссурой, и очень страдала от этого. А уйти не могла… Любила. Она пыталась вас очаровать и даже несколько раз под каким-нибудь предлогом приглашала к себе, но вы, Николай Сергеевич, все время выкручивались и исчезали. Вы ведь уже начинали догадываться о чувствах Петелиной? Только вам нечем было ответить — ведь вы не любили Светлану Владимировну.

Прошло немало времени. Мать Вики умерла, а Николай Сергеевич и не думал отвечать на чувства своей помощницы. И вы, решив, что ждать от Белохвостова больше нечего, пошли на крайние меры. Организовали похищение Виктории. Вашей целью было вытянуть из него весь капитал, приготовленный на ответственный кинопроект. Куда бы вы делись, Николай Сергеевич, вы бы все отдали за то, чтобы ваша дочь осталась жива… Думаю, тогда бы Петелина была полностью удовлетворена. Она ведь уже предложила ваш проект другому режиссеру и другому продюсеру…

— Это глупость какая-то. — Глаза Петелиной забегали. Она испуганно заметалась по офису. — Это полное недоразумение. В чем вы меня обвиняете?.. Я…

Белохвостов поднял руку и ткнул в Светлану грозным указательным пальцем. Я поняла, что остановить его будет невозможно. Первое, что сделал Белохвостов, так это схватил пепельницу и швырнул ее в голову Светланы. Петелина, конечно, отклонилась, и пепельница, ударившись о стену, раскололась. Однако я поняла, что это было только начало. Петелина рванулась с места, распахнула дверь и выскочила вон из кабинета.

— За ней! — бешено закричал Белохвостов и тоже выскочил в коридор. — Стой! Стой! Не уйдешь! Охрана!

Когда мы спустились на первый этаж, все было уже кончено. Два широкоплечих охранника держали Светлану Владимировну за руки, а она, уже не сопротивляясь, давала первые сбивчивые объяснения.

…Я вышла из офиса. Работа на Белохвостова была завершена. Наконец-то я могла почувствовать себя свободной. Мне уже не нужно было оберегать кого-то ценой собственной жизни, искать или, напротив, самой растворяться в ночной темноте, уходя от погони.

Все осталось в прошлом.

Снова пошел мелкий колючий снег. Я степенным шагом направилась к составу, стоящему у первой платформы. Билет был у меня на руках, и я, считая вагоны, шла к своему, двенадцатому. Поезд должен был стоять еще минут сорок, и поэтому не было никакой необходимости торопиться.

Совершенно неожиданно передо мной возникла фигура человека в черном строгом пальто и смешной широкополой шляпе.

— С наступающим, — произнес мужчина. — Позвольте, я вам помогу донести ваш багаж до вагона?

Я не сразу узнала Гамаюнова. Он смотрел на меня, я на него, и мы оба молчали. Глупейшее положение! Мне совершенно не хотелось говорить с этим типом. Странно, что он вообще был еще жив и разгуливал на свободе.

— Как ты смеешь после всего случившегося подходить ко мне? — На моем лице, без сомнения, отразилась вся гамма неудовольствия. — Как у тебя только наглости хватает на это?

Гамаюнов улыбнулся, и невольно я вспомнила нашу первую встречу в ресторане.

— Ничего другого я от тебя и не ожидал, — с неподдельной печалью в голосе произнес он.

— Отойди, — строго сказала я.

Но Гамаюнов, казалось, не обратил на мои слова ни малейшего внимания.

— Женя, останься со мной, — неожиданно предложил он. — Ты для меня…

— Дай мне дорогу, Альберт. Еще опоздаю из-за тебя…

— Хорошо, — сказал Гамаюнов, отступая.

— У тебя друга убили, — бесцветно сообщила я. — Забери его из морга и предай земле, если у тебя осталась хоть капля совести. Хотя какие вы были друзья? — Я махнула рукой. — Не были вы друзьями.

Мне больше не о чем было разговаривать с этим человеком. Я обошла его, как прокаженного, и поспешила к своему вагону. Я почти побежала к нему, оставив Гамаюнова наедине с разочарованием и чувством вины, если таковые еще могли в нем жить. Он еще долго стоял на безлюдном перроне. Совершенно отключенный, погруженный в себя. В круглой огромной шляпе, черном стильном пальто. Человек без завтра…