Глава 7

Тайник находился в погребе гаража, купленного по паспорту какого-то бомжа. Здесь я держала некоторые из вещей, которые опасно было хранить в квартире тети Милы. Оставив джип перед чужим гаражом, я прогулялась до своего пешком, осматривая окрестности, нет ли рядом засады или просто ненужных свидетелей моего появления. Никого не было.

По привычке я открыла гаражный замок отмычкой, вошла через дверь, включила свет и, прикрыв дверь, задвинула тяжелый засов, чтобы мне никто не помешал заниматься своим делом. Раз Каримов всерьез задумал устранить Степана, я должна хорошенько подготовиться, чтобы предотвратить это. В сумочку я засунула запасной гримировальный наборчик. Нашла спортивную сумку и сложила туда две дымовые шашки, светозвуковую гранату, приспособления для угона автотранспорта, миниатюрный печатный станок величиной с обычную видеокассету, пачку бланков для документов с печатями и подписями, портативное устройство для ламинирования, работающее от простой щелочной батарейки типа «Крона». В пластиковый пакет упаковала пистолет-пулемет «Вереск», позаимствованный мной у местных торговцев оружием, удобный, компактный, поможет выстоять осаду в коттедже, если бандиты пойдут на штурм. Подумав о штурме, я посмотрела на небольшой чемоданчик, пылившийся на стеллаже. В нем в разобранном виде покоилась укороченная снайперская винтовка «СВУ-АС» в комплекте с оптическим прицелом «ПСО-1», диоптрическим прицелом и лазерным целеуказателем, полностью бесшумная. С ней я могла бы остановить врагов на дальних подступах. Пара пуль по колесам — и враги побегут так, что пятки засверкают.

Я стащила чемоданчик со стеллажа и обтерла пыль. Так, еще детектор «жучков». Я вынула его из ящика с аппаратурой и включила для проверки, поводив над электропроводкой. Стандартную частоту электросети он показывал отлично. Я провела детектором вниз, и вдруг он неприятно запищал, фиксируя нестандартное излучение. Звук стал громче, когда я поднесла детектор к своей сумочке.

— Что за дерьмо? — Отключив детектор, я ощупала дно сумочки. Под тканью прощупывалось что-то наподобие монеты. Я выхватила лезвие и полоснула по ткани, чувствуя, как спина покрывается холодным потом. Под тканью оказалось устройство, напоминающее маячок слежения, показывающий, где в данный момент находится объект. Мне вспомнились жирные пальцы Хайрулина, перебиравшие содержимое моей сумки. Неужели он сделал это? Трюк, в принципе, несложный. Я бы на его месте подсунула передатчик с легкостью. Чуть разорвал внутри ткань подкладки, сунул внутрь передатчик, и готово. Кроме него, мою сумочку вроде никто не трогал, я ее нигде не оставляла. Ай, хитер! А разыгрывал из себя умирающего лебедя.

Я вздрогнула, услышав сверху какой-то шорох, замерла, прислушиваясь, но шорох не повторился. Я поднялась по железной лестнице из погреба в гараж и неслышно двинулась к выходу. Сердце бешено колотилось, даром что вокруг ничего угрожающего не происходило. Это как раз самое страшное — не знать, откуда грозит опасность. Постояв секунд тридцать перед дверью, я аккуратно отодвинула засов.

Конструкция засова была такова, что изолированные металлические части терлись при перемещении, не создавая ни малейшего шума. Отодвинув засов, я легонько толкнула дверь и почувствовала, как сердце кольнула ледяная игла страха. Дверь не двигалась. Я нажала сильнее, потом еще сильнее, ударила, однако так ничего и не достигла этим. Дверь подперли чем-то снаружи. Я в ловушке.

Мои уши уловили странный шуршащий звук. Через вентиляционную трубу на пол гаража упал брикет величиной с кусок мыла и длиннее последнего раза в два. К брикету был прикреплен серебристый цилиндрик. Из него торчали провода. Не надо быть гением, чтобы опознать в предмете бомбу. Меня от взрывного устройства отделяло пять шагов. Оно лежало у самой стены. До открытой крышки погреба два шага. За доли секунды я приняла решение. Одним прыжком оказалась у погреба, нырнула вниз, захлопывая металлическую крышку из листа «восьмерки».

В следующий момент невидимая исполинская рука толкнула меня в грудь, сорвала с лестницы и швырнула на земляной пол. Через тело прошла вибрирующая волна, но самого звука взрыва я, должно быть, не услышала, потеряв на некоторое время способность слышать. Залитый бетоном потолок развалился над моей головой на куски, обвалился вниз и повис на связывающей его арматуре и трубах. Мелкие куски, пыль посыпались дождем. Я закрыла лицо руками, справедливо предполагая, что погреб станет моей могилой.

Послышался скрежет металла и треск замкнувшей проводки. Сообразив, что все еще жива, я оторвала руки от лица и узрела свет, пробивавшийся через дыру в потолке в том месте, где взорвалась бомба. Нащупав рядом с собой сумку, я поползла к пролому, благодаря бога, что прошлый хозяин гаража на совесть укрепил перекрытие железом. В месте, откуда я только что отползла, полыхнул огонь. Это воспламенился разлитый растворитель. Пошли клубы едкого черного дыма. Сверху что-то бухнуло и дохнуло жаром. Я вспомнила о боеприпасах, оставшихся под завалом. Это прибавило мне сил. Закашлявшись, я повесила сумку на шею, взобралась на кучу обломков бетона и кирпича, перемешанного с керамзитовой засыпкой, ухватилась за края дыры и вылезла наверх. «Вереск» и снайперскую винтовку пришлось бросить. Все бы я не вынесла. Оружие — дело наживное. Со стороны мое появление, наверно, напоминало побег черта из пекла. В клубах черного дыма, чумазая, вся в пыли, я выползла из пролома.

Соседние гаражи представляли собой такие же руины, что и мой: проломы в стенах, частично обрушенный потолок и бушующее пламя, пожирающее имущество владельцев. В огне я разглядела машины. Бухали их топливные баки. Не исключено, что где-то там припасено несколько канистр про запас. С револьвером в руке я протопала по валявшимся на земле воротам. Никто снаружи меня не поджидал. Бегом я припустила к оставленному джипу. Сзади рвануло, и в небо выбросило огненный гриб. Похоже, мой сосед хранил целую бочку бензина.

Навстречу мне выбежал взбудораженный сторож.

— Там пожар! Горит какой-то гараж! — закричала я ему дурным голосом. — Вызывайте пожарных, милицию! Я проходила мимо и чуть не погибла. Что у вас тут творится? Да не стой же столбом!

— Что? Да я, это… — ошалел от моего напора сторож, — я вызвал пожарных, щас приедут. Надо мужиков собрать.

— Ну, чего ты тут стоишь? Беги! — завопила я. — А я пойду встречать пожарных. Проводку у кого-то закоротило, что ли? — Мои слова потонули в грохоте. Стали взрываться гранаты. Над огненными всполохами поднялись клубы маскировочного дыма и газа.

— Это не замыкание, — пробормотал сторож, глазея на этот «последний день Помпеи».

— Лучше туда не подходите, — посоветовала я и побежала к джипу.

Сторож даже не обернулся. Покружив по окрестностям, я припарковалась в укромном месте под раскидистыми липами, стерла с лица грязь и задумалась, как мне незамеченной подобраться к коттеджу, за которым следят. Моя рука лежала на сумке. Пальцы нащупали прямоугольный предмет. Я расстегнула «молнию» и увидела, что это гримировальный набор. Вот ответ. Загримироваться, конечно, можно, но, кроме грима, нужна еще и одежда. Придется заехать в какой-нибудь магазин, что крайне нежелательно с моим видом, в рваном костюме. К тете ехать опасно. Сбавив ход, я с надеждой вглядывалась в бельевые веревки на первых этажах балконов. Поймала себя на том, что заглянула даже в мусорку, попавшуюся на дороге. И тут я увидела цыганку. Та гадала какой-то девушке по руке.

В сознании сразу всплыли слова Ларисы, что у них по улице постоянно ходят цыгане и ломятся в богатые дома с предложением отвести порчу, наслать проклятие или просто погадать. Видно, это судьба. Мой взгляд переместился за перекресток, где трое цыганок окучивали женщину с дочерью. Их тут целый табор, похоже. Тихо, чтобы не спугнуть, я подъехала к одной цыганке. Та как раз снимала с загипнотизированной девушки сережки, и появление рядом какой-то машины ей не понравилось.

Я открыла дверцу и вежливо предложила цыганке присесть и погадать мне. Цыганка попятилась, лопоча что-то на смеси цыганского и русского языка. Было понятно, что она хочет показать мне, что слишком устала и сейчас работать больше не может.

— Быстро в машину, а то вышибу мозги! — показала я ей револьвер. — У меня экстренная ситуация. — Для убедительности я сняла револьвер с предохранителя. — Одно резкое движение — и я стреляю.

Цыганка с надеждой посмотрела на своих товарок за перекрестком, но я, перехватив ее взгляд, рявкнула:

— Если надо, я всех перестреляю. Ну, садись! Повторять не буду! — и пальнула ей под ноги, чтоб как-то расшевелить. Глушитель превратил звук выстрела в едва слышный треск сломанного карандаша. Пуля взрыхлила землю в сантиметре от платья цыганки. Смирившись, она залезла в джип на соседнее сиденье, бросив по-русски:

— Сразу говорю, денег и золота у меня нет.

— Сережки, — сухо сказала я. Цыганка протянула мне украшения, снятые минуту назад с девушки. — Отдай ей, — кивнула я цыганке на застывшую у джипа жертву. Цыганка послушно швырнула ей сережки, и мы отъехали с места действия.

— Что ты собираешься со мной делать? — спокойно спросила цыганка, когда мы отъехали на приличное расстояние и я свернула к магазину. — Что тебе нужно?

— Раздевайся! — коротко прозвучал мой приказ, а ствол револьвера нацелился ей в лицо. — Живо!

— Джамма кар ели, — с достоинством ответила цыганка, но в глазах ее бился страх.

— Вот материться невежливо, — заметила я. В руке у меня возник шприц со снотворным. Решив, что это яд, цыганка стала сопротивляться, но где ей тягаться со мной в ловкости. Момент — и игла вошла в ее бедро. Я надавила на поршень и выпустила жидкость из шприца.

— Энкельт! Хон дыббук! Эрдо! Жад халлер! — завизжала цыганка. Ее взгляд затуманился, руки упали, как плети, на сиденье, и она вырубилась.

Разложив сиденье, я поснимала с цыганки верхнюю одежду и напялила на себя.

Переодевшись, стала гримироваться. Сделала небольшие накладки на нос, подбородок, две на скулы, грим, черные контактные линзы, парик с черными вьющимися волосами. Свою сумочку и сумку с оружием я уложила в узел цыганки вместе со всякой дребеденью. На голову повязала платок.

Вышла из машины и, захлопнув дверцу, пошла прочь. До коттеджа был почти километр, но я прошла его пешком. На улице, перед самым домом, начала попрошайничать, осматриваясь и стараясь определить, откуда наблюдают за домом.

— А ну пошла отсюда! — замахнулся на меня смуглый небритый парень, жаривший шашлыки.

— Зачем гонишь? Давай погадаю, всю правду скажу, — со смехом сказала я, хищно улыбаясь.

— Давай вали, вали, я сам предсказывать умею, — заверил меня парень, хватаясь за шампур. — Если не уйдешь, он будет торчать у тебя в заднице.

— Эх, счастье свое ты упустил, — вздохнула я.

Из дверей кафе показался лысый толстый мужчина восточной наружности в шортах и расстегнутой до пупа рубахе.

— Эй, красавица, мне погадай! — позвал он меня, сверкая золотыми зубами. Я подошла. Он протянул мне обе руки. На безымянном пальце у него поблескивало обручальное кольцо. Я взяла его правую руку и спросила:

— Как звать, джигит?

— Карапет меня звать, — оскалился мужик. Его левая рука скользнула по моей талии.

— Но, но! — воскликнула я. — Меня нельзя трогать, иначе дар пропадет.

Карапет захохотал, спросив, что я девственница, что ли.

— Ага, девственница, — кивнула я и переключила внимание на его ладонь. — Так, Карапет, вижу, ты женат и жена тебе уже надоела.

— Да, конечно, надоела. Пилит все время! — воскликнул он. — А ты как узнала?

— Я все вижу, дар, — пояснила я. — У тебя есть молодая любовница.

— Эй, об этом не надо, — опасливо оглядываясь, прошептал Карапет. — Слышишь, никому не говори, я тебе десять рублей дам.

— Десять мало, я еще самое важное не сказала, — ответила я. — Давай сто рублей, у тебя линия жизни прерывается, беда будет. Позолоти ручку, скажу.

— Вот пятьдесят рублей, говори, — отозвался прижимистый Карапет, сунув мне мятую бумажку.

— В твою возлюбленную влюбился один могущественный человек, — сообщила я ему с таинственным видом. — Он сказал своим людям: «Поймайте этого Карапета и надругайтесь над ним».

— Да что ты говоришь? Как так надругаться? — зачастил испуганный мужчина. — Кто он? Скажи. Я его сам зарежу, как барана.

— Давай тыщу за имя, — велела я. Цена Карапету показалась из ряда вон выходящей.

— Эй, совсем уже наглая, что ли! — возмутился он. — Дам сто рублей, а? Хочешь сто рублей?

— Нет, не хочу сто рублей. Давай тыщу, — потребовала я непреклонно, — не хочешь — не надо.

— Ой, подожди, подожди, — он отстранил меня, посмотрел через улицу на девушку, прогулочным шагом шествующую по тротуару. В девушке я признала Ларису. Помимо воли мои зубы злобно стиснулись. Так, пока меня нет, моя клиентка тут прогуливается, наплевав на все запреты. Затем я посмотрела на Карапета внимательнее. Он глядел на Ларису не как мужчина, восхищенный красотой женщины или с желанием, а как стервятник, узревший добычу. Не он ли один из тех, кто наблюдает за коттеджем?

— Богатый дом, — пробормотала я, с прищуром взглянув на коттедж, — может, там не такие жлобы и заплатят за хорошее гадание хорошую цену.

— А тебя даже туда не пустят, там охрана. — Карапет достал замусоленный блокнотик и, не стесняясь меня, прилежно записал в него время, сверившись с часами. Напротив времени он написал: «жена вернулась». Рядом с этой записью имелись старые: «жена вышла» и «домработница уехала на такси». Мои догадки подтверждались. Спустившись с крыльца кафе, я заторопилась к коттеджу.

— Эй, слышишь, ты мне не сказала имя! — закричал вслед Карапет.

— А ты мне забыл заплатить! — крикнула я в ответ.

— Ну скажи, чего ты, я дам денег! — продолжал орать Карапет, однако я не слушала. На моих глазах Лариса прошла к калитке коттеджа. Я рванулась следом и была придавлена закрывавшейся калиткой.

— Ну, куда прешь! — выкрикнул гневно охранник.

— Гадаю, всю правду расскажу, — пропищала я в ответ, тщетно стараясь освободиться. — Вам грозит беда. Над домом нависла опасность. Злые люди замыслили лихое.

— Пропустите ее! — потребовала Лариса, стоявшая где-то рядом за калиткой.

— Да это воровка. Степан Богданович запретил пускать их племя, — возразил охранник, — я не хочу проблем.

— Хочешь, я расскажу о твоем будущем? — спросила я у охранника, державшего дверь.

— Давай о прошлом лучше, так ты набрехать не сможешь.

— Да легко, — буркнула я, поправляя платье.

Неделькина, стоявшая рядом, смотрела на меня во все глаза, но не узнавала.

Я наплела охраннику и о его прошлом, и о будущем и переключилась на Ларису.

Поразмыслив, Неделькина решила провести меня в дом, велев охранникам оставаться на месте.

— Перед выходом обязательно обыщу, — предупредил старший из охранников, которому я гадала, — так что не смей ничего трогать! Поняла?

— Как тут не понять, — ответила я с улыбкой.

Мы с Неделькиной вошли в дом. На душе у меня сразу стало легче.

— Ну, рассказывай, какая мне опасность угрожает?! — требовательно спросила Неделькина.

— Твоя телохранительница, Женя. Опасайся ее, — расширив глаза, прошептала я. — Она узнает, что ты в ее отсутствие выходила из дома, сойдет с ума и убьет тебя топором.

— Нет, не может быть! — распахнула глаза Неделькина. — Женя не может так поступить.

Я сняла косынку, парик и обычным голосом сказала:

— Лариса, ты что, не понимаешь, мы не в бирюльки играем, я же запретила тебе выходить.

У Ларисы не было слов. С трудом совладав с собой, Неделькина спросила:

— Женя, это что, правда ты?

— Куда ты ходила? — спросила я, водя по помещению детектором «жучков».

— Я, я немного погуляла, — невинно ответила Лариса, моргая. — Ты позанавесила все окна, в доме стало, как в гробу. Я просто не могла здесь долго находиться.

— Господи, что за бред! — сорвалась я. — Вокруг дома притаилась куча головорезов, а тебе надумалось прогуляться!

— Я никого не заметила, — нахмурила лоб Неделькина. — Вроде не было головорезов. И что думаешь, они прямо среди бела дня на улице нападут? Там полно людей.

— Меня только что чуть не взорвали, — проговорила я со сдерживаемой яростью в голосе. Стоя на стуле, я проверяла подозрительную лепнину над зеркалом. В ней легко можно было замаскировать камеру или микрофон. — Видишь, их не стеснило, что на дворе день, а вокруг люди. Уверена, если прикажут, они прямо сейчас пойдут на штурм дома.

— Надо позвонить в милицию, — предложила Неделькина.

— И что мы им скажем? Подозрения в расчет не берутся, — ответила я. — Охранять они вас не станут. У вас и так собственная охрана имеется. Единственный выход пока — спрятаться. Вот Каримова арестуют…

— Где нам прятаться? Мне скоро рожать! — истерически воскликнула Лариса, перебив меня.

— У меня есть местечко, только надо незаметно выбраться из дома, — сказала я, убирая детектор. В комнате прослушки не обнаружилось. Значит, не успели поставить. Хоть что-то положительное. — А насчет родов не беспокойся, — повернулась я к Неделькиной, — нас обучали делать это. Я прочитала методичку. Ничего сложного.

— Ну мне сразу прямо легче стало, — с издевкой выпалила Лариса. — А если инфекция или пуповина обмотается вокруг ребенка? Я смотрела телевизор, это не так уж легко.

— Положись на меня, — бросила я и аккуратно выглянула в окно, спрашивая себя мысленно, как же все-таки покинуть дом. Под наблюдением наверняка вся территория особняка. Грим не поможет. Вынести Ларису в чем-нибудь? Я посмотрела на Ларису, потом на тумбочку для обуви у входа, сделанную в виде сундука, обитого полосами железа, стилизованного под старину. Из передней его части выдвигались полочки, и на них ставилась обувь гостей, чтобы не мозолила глаза. Перегородки внутри сундука можно было сломать, запихнуть внутрь Ларису…

— Женя, ты как-то странно на меня смотришь? — с испугом спросила Лариса. — Я обещаю, что теперь буду всегда тебя слушаться.

Я улыбнулась, но ничего не сказала, продолжая развивать мысль. Одной мне сундук не вынести, да и у наблюдающих возникнут вопросы: зачем из дома выносят сундук. Чтобы избежать вопросов, остается только одно — инсценировать ограбление. Я же цыганка. Видели, как я вошла. Зачем я входила? Естественно, чтобы обокрасть лохов, развести на бабки. Я выношу с подельником сундук под носом у загипнотизированной охраны. Охрану можно загипнотизировать ножкой от табуретки, завернутой в простыню, или слегка придушить.

Итак, мы выходим. Погонятся ли за нами наблюдатели? Отрядят кого-нибудь проследить. Отъезжаем подальше, отрываемся. Потом в Карасев, на мою конспиративную квартиру в бывшем общежитии сельскохозяйственного техникума. Теперь осталось найти подельника…

— Женя, ты чего молчишь? — подошла ко мне вплотную Лариса.

— Думаю, — буркнула я и бросилась в свою комнату. Лариса побежала за мной.

— Женя, что ты собираешься делать?

— Отправить кое-кому письмецо, — ответила я.

Письмо предназначалось для следователя Земляного. В нем я описала результаты разговора с Каримовым, приложила запись разговора и предложила проверить телефоны хозяина «Грачевской сталепромышленной», а также начальника службы безопасности компании.

— Вот в милиции получат это письмо, и конкурента твоего мужа арестуют, — пояснила я Неделькиной, присевшей рядом со мной и не спускающей глаз с ноутбука. — Потом я вычислю убийцу, что напал на тебя…

— А потом? — спросила Лариса с надеждой.

— Потом заживем долго и счастливо, — закончила я.

Лариса встала с постели и подошла к окну.

— Только шторы не открывай, — окликнула я ее.

— Знаю, — ответила Лариса и выглянула в щелочку. — Мне, наверно, теперь надо привыкать вот так смотреть на мир, — вздохнула она.

— Скоро все кончится, — твердо сказала я, искоса следя за клиенткой. На экранчике мобильного телефона в это время пролистывалась записная книжка с номерами телефонов. Я искала помощника. Помощник должен был обладать личным транспортом, желательно фургоном, или микроавтобусом, обязательно физически сильный и внешностью смахивать на цыгана. И такой нашелся! Шалво Виктор Иванович, двадцати пяти лет, раздолбай еще тот. Развозил по магазинам продукты, а в свободное время влезал во всякие темные истории. Я набрала его номер. Пошли гудки. Мой будущий подельник что-то не отвечал. Я перезвонила.

Ответил он с третьего раза сонным голосом. Оказалось, что трудовой день его начался в четыре утра с загрузки товара в пекарне.

— У меня, блин, до сих пор эти чертовы буханки перед глазами мелькают, — пожаловался Виктор, — потом на молочный сгонял, потом в колбасный…

— Ладно, я поняла тебя, — бросила я и предложила: — Хочешь хорошо заработать и не перетрудиться?

— Хочу, но меня потом не посадят? — осторожно осведомился он.

— Не посадят, — пообещала я. — Нужно перевезти вещи из одного места в другое.

— Далеко?

— Приезжай, узнаешь. Плачу штуку, — я посмотрела на Ларису, и та согласно закивала головой.

— Ладно, уже собираюсь. Говори адрес, — просто сказал Виктор, не торгуясь. Я продиктовала ему адрес, дала указания насчет одежды и отключила телефон.

— Женя, там какой-то незнакомый мужчина вошел во двор, — сказала Лариса будничным голосом, — идет к дому.

— Какой еще мужчина? — подпрыгнула я на кровати.

— Ну, симпатичный, высокий, в каком-то форменном костюме, — пояснила Лариса.

Я оттеснила ее от окна и посмотрела сама.

Высокий мужчина в синей спецовке электросетей с чемоданчиком для инструментов шел к дому. Козырек черной бейсболки и темные солнцезащитные очки скрывали пол-лица. Взойдя на крыльцо, он уверенно постучал в дверь. Мой взгляд переместился на будку охраны. Как они могли его пропустить? Общий счетчик стоит в будке. Здесь человеку из электросетей просто делать нечего.

— Что-то не так? — тихо спросила Лариса, бледнея. По моему лицу она видела, что все совсем не так.

— Разберемся, — пробормотала я, набрав на сотовом номер телефона охраны.

Никто не отвечал. А стук снизу повторился, и гость развязно заорал:

— Эй, хозяева! Я что, тут целый день стоять буду? У меня куча нарядов!

Слушая гудки в телефонной трубке, я схватила за руку Неделькину, рванувшуюся к выходу.

— Стоять! Будь здесь и никуда не выходи. — Убрав сотовый, я вытащила револьвер, тихо вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице.

— Ну, не открывайте, не открывайте. Вот отключу вам свет, будете знать. Эй, слышите! Кто живой есть?

Я подумала, что сама тысячу раз пользовалась таким приемом, чтобы попасть в запертое помещение, куда меня не желали пускать. Повторила набор номера охраны — и тот же результат. Похоже, возникла серьезная проблема. Мнимый электрик изо всех сил заколотил в дверь.

Я встала за косяком и спокойно спросила:

— Что вам угодно и по какому праву ломитесь в дверь?

— Это, как его, плановый обход. Проводку проверяем. Если отказываетесь, то распишитесь в наряде, — сказал человек за дверью.

— Мне вообще-то муж запретил кого бы то ни было в дом впускать, — проговорила я, вроде как размышляя вслух, — но вас впущу. Голос добрый.

Накрыв руку с револьвером пледом, я взялась за защелку, потом передумала и, перед тем как открыть дверь, выключила свет в холле. Солнце на улице уже ушло, небо темнело, и при закрытых окнах в помещении образовался полумрак. После я отодвинула защелку и едва успела отдернуть руку, как дверь сотряс мощнейший удар, чуть не сорвавший ее с петель.

Дверь распахнулась, и внутрь ворвался тот, кто изображал из себя электрика. Тут же грохнул выстрел, разнесший статую Венеры, стоявшую между полукруглыми вазонами с имитацией роскошных цветов. Я выстрелила в мнимого электрика, он — в ответ. Деревянные панели на стене, у которой я стояла, превратились в щепки. Электрик отскочил за косяк, а я за постамент статуи, увитый цветами. Следующие два выстрела разнесли постамент. Звук выстрелов был похож на то, будто кто-то забивал гвозди в бетон.

Я насчитала четыре выстрела и, перепрыгнув через расщепленный постамент, ринулась на бандита. Тот переломил ствол у своего подводного пистолета, как в ружье, и намеревался вставить запасную обойму на место использованной, выброшенной автоматически при открытии.

— Стой, ни с места! Вышибу мозги! — заорала я.

Он понял, что не успевает, и замер, не защелкнув обратно ствол пистолета.

— Положи оружие на пол и отойди! — приказала я. Мне крайне важно было точно выяснить, кто его послал, иначе чего церемониться.

Убийца аккуратно положил пистолет на пол и медленно отошел в сторону. Я мельком взглянула в дверной проем, из которого были видны въездные ворота и второй этаж магазина с крышей. Поняли ли остальные, что у нас тут происходит, и что собираются делать? — подумала я.

Выстрелы с улицы, в принципе, вообще не должны были быть слышны. Я отшвырнула с дороги пистолет и захлопнула дверь, краем глаза следя за убийцей. Тот внезапно бросился на пол, выкинув вперед правую руку, и перекатился. Я отшатнулась, паля из револьвера ему по ногам. Что-то ударило мне в плечо, обожгло. Я присела и вкатила очередную пулю бандиту в грудь. Так получилось. Я не хотела его убивать, но и не хотела, чтобы он убил меня.

Несколько секунд я слушала тишину, затем встала и включила свет. Убийца лежал на спине, раскинув руки. Вдруг шевельнулся, закашлялся, разрывая рубашку на груди. Я рванулась вперед и прижала его к полу, приставив дуло револьвера к его лбу. Взглянула в место, куда угодила пуля, и увидела вмятину на титановой пластине, защищавшей грудь.

— Подстраховался, засранец, — процедила я и вырубила его ударом рукоятки револьвера. Сверху по лестнице осторожно спускалась Лариса.

— Женя, все в порядке? Ты его поймала?

— Поймала, ага, — выдохнула я, глядя на свое плечо — из него торчало зазубренное метательное лезвие. Поскольку я шевелила рукой и крови вытекло немного, ни крупные сосуды, ни нервы, ни сухожилия не были повреждены. Лезвие вошло параллельно мышечным волокнам, поэтому ущерб был минимален.

— Ой, ты ранена, — изумленно промолвила Лариса, разглядывая мое плечо.

— Я заметила, — буркнула я, переворачивая убийцу на живот.

— Тебе очень больно? Я врача вызову, — сцепив руки на груди, проговорила Лариса, не зная, что ей делать. — Господи, у тебя же кровь течет!

— Такое случается, — флегматично заметила я, — не обращай внимания.

— Как не обращать? — возмутилась Лариса и вскрикнула, заметив, сколько крови натекло из простреленных ног киллера. — У него тоже кровь!

— Спокойно, он выживет, — жестко сказала я, связывая бандиту руки. — Поздравляю, Лариса, убить тебя наняли настоящего профессионала. Наверняка его услуги стоят дорого. Кто-то очень желает твоей смерти.

— Я что, должна прыгать от счастья по этому поводу? — недовольно нахмурилась она.

— Нет, но принять к сведению и не проявлять больше легкомыслия, — ответила я.

Закончив связывать руки, я вытащила из армейских ботинок бандита нейлоновые шнурки и перетянула ими ему ноги выше ран, чтобы он не истек, чего доброго, кровью. После я занялась собой. Лариса сбегала и принесла аптечку. Я, разом приложив всю силу, выдернула лезвие, заткнула рану бинтом и немного посидела, приходя в себя.

— Что, больно? — со слезами в голосе спросила Лариса.

— Нет. Знаешь, мне даже понравилось, — выдавила я из себя, изображая на лице улыбку.

— Ой, я не могу на это смотреть. Женя, тебе надо в больницу! — выкрикнула Лариса, закрывая глаза руками.

— Не время сейчас в больницу, — буркнула я. — Рана пустяковая. Главное — вывезти тебя отсюда и спрятать. Кстати, где Альбина Германовна?

— Да ей недавно позвонили, сказали — что-то с сестрой случилось. Вроде в аварию попала, — проговорила Неделькина. Она опустила немного ладони и подглядывала за тем, что я делаю. — Альбина Германовна обещала вернуться обратно к вечеру, ужин приготовить.

— Что-то она задерживается, и твоего мужа нет, — заметила я.

Вынув из ножен на голени нож, я раскрутила колпачок на ручке и вытряхнула из полости нитки, пару иголок, специальный сверхпрочный липучий пластырь, шприц-тюбик с кровоостанавливающим веществом антисептического действия. Быстро обработала рану, чтобы не текла кровь.

— Нет, ты что, хочешь зашивать рану? Я этого не перенесу, — запричитала Лариса, ерзая на диване.

— Позвони домработнице и мужу, спроси, когда они будут, — велела я Неделькиной, спуская с плеча цыганское платье. — Кстати, зашивать рану сейчас, имея спецсредства, совсем не больно. Времена Рэмбо, когда шили по живому, прошли. — Я показала Ларисе пластырь, оторвала квадрат требуемой длины. Тот, в свою очередь, легко разделился на две полоски, которые я прилепила по обе стороны от раны. Затем взяла нитку с иголкой и прошила неприлипающую кайму пластыря, сделав что-то вроде корсета, стянувшего рану. — Вот видишь, плевое дело. В больнице бы заштопали, хоть не гляди. А так даже шрама почти не останется. — Поверх корсета я налепила другую нашлепку, пропитанную заживляющей мазью.

— А почему так в больнице не делают? — спросила Лариса, завороженно следя за моим лечением.

— Потому что дорого, — пояснила я и прикрикнула: — Звони!

И телефон домработницы, и телефон Степана Неделькина оказались отключенными.

— Вот это уже действительно странно, — вздохнула я, усадив бандита спиной к дивану. По тому, как изменилось его дыхание, было ясно, что он приходит в себя.

— Эй, солнышко, открой глазки, — с ядовитой сладостью в голосе попросила я киллера и закатила ему звонкую пощечину.

Он открыл глаза и посмотрел на меня зверем.

— Ну и как вы докатились до жизни такой? — весело спросила я.

— А пошла ты… — рявкнул бандит, указав соответствующий адрес.

— Однако, грубоват, — оскалилась я. — Лариса, а у вас в доме есть какие-нибудь инструменты, например, ножовка по металлу, стамеска, молоток, дрель?

— Да, есть, — кивнула она с готовностью. — Степа недавно купил такой прикольный чемоданчик, там все есть. Я сейчас принесу.

Я посмотрела на бандита. Сомнений не было — это тот, чью фотографию и личное дело я нашла в Интернете, боевой пловец Черноморского флота, майор спецназа Коренев Артур Эдуардович.

— Может, все-таки побеседуем?

Бывший спецназовец только плотнее поджал губы.

— Лариса, захвати еще соль! — крикнула я вдогонку, а Кореневу доверительно шепнула: — Знаешь, у меня времени полно. Если надо, я даже сдеру с тебя кожу и медленно поджарю паяльной лампой.

— Засунь себе паяльную лампу знаешь куда? — усмехнулся он в ответ.

Я тщательно обыскала его одежду. Кроме десятка метательных приспособлений, обнаружила еще удавку и мобильный телефон.

— Разобравшись с нами, ты, наверно, должен был позвонить заказчику, — я помахала мобильником перед его носом, но не дождалась ответа. С улицы послышался звук подъехавшей машины.

Я выглянула в окно и увидела, что за решеткой в сгущающихся сумерках остановилась «Газель» Виктора Шалво. Пока он не начал сигналить, я, поправив платье и натянув парик с косынкой, выскочила во двор. Виктор даже выглянул из окошка, дивясь, что за цыганка к нему бежит.

— Эй, мне Женю надо!

— Энкельт! Са хан лагт, Виктор, — громко крикнула я. А пока он не вступил в переговоры, вбежала в домик охраны. Охранники, скорчившись, валялись на полу. На лицах следы побоев. Я проверила пульс — живы, но вырублены какой-то химией. Оставив их, я нашла на пульте кнопку открывания ворот и впустила «Газель». Виктор подъехал к крыльцу, развернулся, заглушил двигатель и вышел.

Вид у него был самый разбойничий, какой только можно было представить: кожаные штаны в заклепках, кожаный пиджак на голое тело. Долговязый, худой, смуглый, с лицом, заросшим двухнедельной щетиной. Поверх смоляных кудрей повязана черная с белым рисунком бандана. В ухе блестит серьга. Пират, да и только. Я подбежала к нему и без церемоний втащила в дом, прошептав в ухо, чтобы ничему не удивлялся.

— Ой, мама! — вскрикнула Лариса, выронив на пол принесенный чемоданчик. Ее глаза уставились на моего спутника. — Кто это?

Виктор криво улыбнулся, а я пояснила:

— Это палач. Мы вместе работали в КГБ.

— Да, пытаю, ноздри вырываю, — подыграл мне Виктор.

В лице Коренева я заметила некоторое беспокойство. Я взялась за чемоданчик с инструментами, открыла его, проверяя содержимое.

— То, что нужно. Лариса, тебе лучше пойти посидеть в своей комнате.

— Зачем? — со страхом спросила она.

— Ну, мы сейчас будем разговаривать по душам с этим парнем, — я указала на Коренева ножовкой по металлу. С расширенными от ужаса глазами Лариса убежала наверх, а я присела рядом с киллером.

— Ах, твою мать! — воскликнул Виктор, заметив кровь на полу и простреленные ноги бандита.

— Полностью разделяю твои чувства, — поддакнула я. — Выглядит скверно. Думаю, ноги придется ампутировать, — сказала я так, словно занималась этим каждый день.

Повернувшись к окаменевшему Виктору, я подмигнула ему, а то еще решит, что по-настоящему спятила. Виктору происходящее очень не нравилось, но он не спасовал, решив, что позже стребует с меня за спектакль отдельную плату.

— Ладно, я тогда буду пилить, а ты разогрей паяльную лампу, культи надо будет прижигать, — деловито сказала я Виктору и наклонилась к ногам киллера, примериваясь, как половчее их отхватить. Для пущей убедительности пильнула разок, порвав у него на бедре джинсы и оцарапав кожу.

— Все, хватит, психи проклятые! — завопил Коренев, побледнев, как мел. — Что вам надо? Я все скажу.

— Слушай, Жень, да хрен с ним, я уже настроился на пытки, — проворчал Виктор. — Дай я его хоть подпалю. Это ведь не дело, что он сразу признался.

Я изобразила на лице сомнение, и киллер, не дожидаясь, когда мы решим, стал торопливо все рассказывать, что нанял его Каримов, хозяин «Грачевской сталепромышленной компании», велел устранить меня, Ларису и ее мужа.

— Операторша с телефонки, начальник производства с ЗМК и Ефим, парень из ресторана, — твоих рук дело? — строго спросила я, поигрывая ножовкой.

— Моих, — кивнул поспешно Коренев.

— Подумай, — сузила я глаза.

— Ну, этот самый начальник производства, я его не трогал, — выпалил он после секундного раздумья.

— Когда ты должен позвонить Каримову о выполнении задания?

— Сразу, как выполню задание, — признался Коренев. — Деньги этот клоп мне уже забашлял, так что надо только позвонить.

— Звони! — приказала я.

Он продиктовал мне по памяти номер, я набрала и приложила трубку к его уху.

— Я все сделал. В доме тихо. Хозяева спят, — коротко сказал он, морщась и глазами показал мне, что разговор окончен. Я выключила сотовый, положила в карман и небрежно спросила:

— А что теперь будут делать остальные?

— Какие остальные? — изобразил непонимание Коренев.

— Те, кто следит за домом по приказу Каримова, — пояснила я. — Они видели, как ты вошел, но почему-то не выходишь. Их действия? Что они будут делать?

— А, те абреки из кафе? — протянул Коренев. Его лицо поблескивало от пота. Боль в простреленных ногах, наверно, была невыносимая. Однако я тоже не испытывала райского наслаждения от дырки в плече.

— Да, именно, как ты выразился, абреки, — сказала я вслух.

— Ну, они, они — просто наружное наблюдение, — проговорил Коренев, — пасут вас, а обо мне даже не знают. Каримов их не посвящал, потому что не доверяет. Так, мелкая шушера.

— То есть они не полезут сюда за тобой? — уточнила я.

— Нет, определенно, Каримов им не приказывал, — ответил Коренев. — Я же ему позвонил, что все путем. Чего ему рыпаться. И эти придурки будут сидеть тихо.

— Ну классно, значит, — кивнула я.

Наверху раздались осторожные шаги и голос Неделькиной:

— Вы там закончили свои дела или нет? — Не дождавшись ответа, она спустилась, осторожно заглянула в холл и, не увидев ничего жуткого, спустилась окончательно.

— Наверно, нам надо собираться, — сказала я задумчиво. В голове постепенно сложился план отхода из особняка.

— Мне бы выпить, а? — хрипло попросил Коренев, с мольбой заглядывая мне в глаза.

— Ой, я сейчас принесу водички, — вызвалась Лариса и рванулась к кухне.

Коренев скривился, а я, придержав Неделькину, просветила ее, что киллеру надо кое-что покрепче.

— В баре есть водка и коньяк, — растерянно проронила Лариса.

— Мне коньяку, — подал голос киллер.

— Вот менты приедут, и будут тебе коньяк, водка и кофе с какавой, — бросила я ему, а Виктору кивнула: — Давай эту гниду наверх оттащим, чтобы не маячил тут.

Пластырем из аптечки я заклеила бандиту рот, чтобы не орал. Вдвоем с Виктором мы ухватили его под мышки и поволокли к лестнице. Лицо бандита исказилось, покраснело, из глаз покатились слезы.

— Терпи, в тюрьме ненамного лучше будет, — пообещала я ему.

Запихнув киллера в мою комнату, мы вернулись вниз. Я несла сумку со всем своим имуществом и ноутбук. Положила все это на диван и объяснила Виктору свой план.

— Я не могу в сундуке! — воскликнула Лариса. — Замаскируйте меня как-нибудь.

— Лариса, дорогая, — проникновенно обратилась я к Неделькиной, пока Виктор выламывал перегородки из сундука, расшвыривая по сторонам обломки и обувь. — Понимаешь, я ранена, нервы на пределе, ситуация критическая, и если ты не полезешь в этот чертов сундук, то, клянусь, я запихаю туда тебя силой и не выпущу до родов.

— Ну, Женя, я боюсь, — стала канючить Неделькина.

— А я что, не боюсь? Лезь! — Я указала ей на освободившийся сундук. — Смотри, там полно места. Помнишь, как у Пушкина в «Царе Салтане».

— Помню, — поникла Лариса и попросила: — Только не уроните меня. Я боюсь не за себя, а за ребенка.

— Обещаю сохранить жизнь вам обоим, — я сделала приглашающий жест над крышкой сундука. Виктор положил внутрь покрывало с дивана и подушечку, так что перед засмоленной в простую бочку царицей из сказки Лариса сильно выигрывала. Было много охов и стенаний, но вот наконец она забралась в сундук со своей сумочкой в руках, где, по ее словам, находилось все самое ценное из вещей, и я захлопнула крышку. Изнутри тут же постучали:

— Эй, Женя, поосторожнее там, не трясите.

— Молчи! — рявкнула я и, посмотрев на Виктора, скомандовала: — Давай, беремся и выходим.

Сундук, как мне показалось, весил целую тонну. Коленки предательски дрогнули. Позади озадаченно крякнул Виктор и шумно задышал, словно паровоз, когда мы двинулись. Как затаскивали сундук в кузов «Газели», вообще отдельная история. Виктор после заявил, что у него пупок чуть не развязался от натуги.

— Я бы тебе завязала обратно, если что, — успокоила я помощника.

Мы перетащили в кузов мои вещи, затем я залезла туда сама, и мы тронулись. По дороге я позвонила в милицию, сообщив об убийце, запертом в доме, а также вызвала «Скорую» для охранников.