Глава 13
— Что случилось? — спросила Галина.
— В твою квартиру постоянно лезут непрошеные гости. Первым был Панин со товарищи. Потом Вадим. А теперь еще кто-то, кого я не знаю.
— Господи, когда только закончится этот кошмар?
Мы приехали на Артиллерийскую улицу. Ничего страшного: пока я рядом, Галина в безопасности. Мы поднялись на шестой этаж и позвонили в дверь.
Я бы удивилась, если бы дверь открыл кто-то другой, а не Николай.
— Привет! — воскликнул Симонов, представая перед нами. — Слушай, не квартира, а проходной двор какой-то…
— Тише, — шикнула я, — со мной хозяйка.
— Молчу, — осекся Николай. — Прошу пройти.
Я познакомила Галину и милиционера друг с другом.
— Здравствуйте, — улыбнулась моя клиентка.
— Весьма рад, — засиял Симонов. — Весьма. Вы извините, но я приглядываю за вашей жилой площадью. В свободное от работы время, конечно. Вы не возражаете?
— Что вы, — чуть ли не пела Галина, строя ему глазки.
Я прокашлялась. Новоявленные голубки оторвались друг от друга и обратили внимание на меня.
— Где нарушитель границы? Снова на кухне? — усмехнулась я.
— Где же еще их собирать, на балконе, что ли? — недоумевал Симонов.
На кухонном табурете с руками за спиной и наручниками на запястьях тосковал не кто иной, как… дядя Вова.
Его красное лицо в морщинах резко контрастировало с белоснежной кухонной мебелью.
— Кто это? — пискнула Галина.
— Дядя жениха бывшей коллеги твоего мужа. Не будем вдаваться в подробности, это очень сложно.
Дядя Вова подал голос:
— Слышь, телка! Что за дела? Пусть этот мент снимет браслеты.
— Спешим и падаем, — произнесла я. — Слушай, дядя! Я же предупредила тебя вчера, чтобы ты не совался сюда. Розовые шипы в заднице отбили твою память?
— Пошла ты… — Дядя Вова начал брызгать слюной. — Я тебя в гробу видал!
Ну и так далее.
Я недолго послушала его вопли, а затем перебила:
— В гробу меня хотели видеть многие, но до сих пор я жива и здравствую, старый ты козел. Приключений захотел на старости лет? — Я посмотрела на Симонова: — Как он попал сюда?
— Известно как, с помощью отмычек. Сначала он позвонил в дверь, я не ответил. Затем слышу — замок проворачивается. Я — в укрытие, а он заходит. Пришлось брать. Пытался сопротивляться, достать финку, но не успел. Ты хоть объясни, кто он такой.
— Долгая история, — сказала я. — Этот человек думал, что в квартире хранятся десять тысяч долларов.
— Ого! — причмокнул Николай. — А они здесь действительно хранятся?
— Конечно, нет, — произнесла я. — Деньги сейчас гуляют неизвестно где.
— И нам надо срочно их найти, — пояснила Галина, — это долг моего покойного мужа.
Я повернулась к пленнику.
— Так что, дядя Вова, зря ты лез в квартиру. Ничего здесь нет, кроме надежной охраны. Лопухнулся ты, старый уголовник.
Дядя Вова принялся проклинать всех подряд, но больше всего выражений досталось на долю племянника, его бабы и собственной жадности.
— Ну, что будем с ним делать? — спросил Симонов. — Вызываем группу?
— Сам-то что думаешь по этому поводу?
— Вам решать. Квартира Галины, пусть думает, что делать с вором.
— Я ничего не взял! — воскликнул дядя Вова.
— Конечно, потому что твою попытку пресекли на корню. Хорошо, что квартира под охраной.
— Барахло меня не интересует, — сказал пленник. — Вот десять кусков были бы хорошим кушем. Но раз денег здесь нет, то и состава преступления нет.
— Состав преступления налицо, — сурово произнес Симонов. — Незаконное проникновение в жилище с целью хищения — раз, сопротивление сотруднику милиции — два. Еще много чего другого можно припаять. Дело только за хозяйкой. Если она напишет заявление, то дело закрутится. У тебя сколько судимостей-то?
— Тебе-то какая разница? — буркнул дядя Вова.
— Ты полегче на поворотах-то. А то не посмотрю, что ты старик.
Уголовник вздохнул и ответил:
— Восемь раз сидел. Не рекорд, конечно.
— Кому нужны такие рекорды, — усмехнулась я. — Пора бы угомониться, старик ведь. Ан нет. Кстати, ты не в розыске?
Дядя Вова покачал головой:
— Честно отсидел последний срок.
— А дача на какие деньги построена?
— Все-таки я на зоне зарабатывал! А здесь фирму открыл.
— Ну да, конечно. Сейчас, конечно, ничего не докажешь, но, по-моему, ты не угомонился. Ольгу Скворцову, например, подбивал на компьютерное воровство.
Пленник поднял на меня глаза и уставился, словно на воскресшего Железного Феликса.
— Откуда ты про это знаешь?
— Профессиональные тайны открывать не собираюсь.
В разговор снова вступил Симонов:
— Слушайте, давайте скорее решать, что делать с этим хмырем!
Дядя Вова подмигнул мне:
— Поговорим без свидетелей? Без му… без работников правоохранительных органов…
Я посмотрела на Николая.
— Сними с него браслеты, мы поговорим в другой комнате. А ты пока перекусишь перед уходом на работу.
— Пусть в наручниках разговаривает, какая разница? Язык-то свободен, беседовать вполне можно.
— Сними, будь добр. Ничего страшного не случится, я прослежу.
Симонов пожал плечами:
— Как хочешь. Пистолет дать на всякий случай?
— Не надо.
С пленника сняли браслеты. Он потер кисти рук, разминая мышцы, и мы втроем проследовали в жилую комнату, оставив Николая на кухне одного.
— Короче, — сказал старый уголовник, когда я прикрыла за собой дверь. — Даю тысячу долларов, и мы закрываем дело. Таким образом я возмещаю причиненный мною моральный ущерб. В моем возрасте, правда, негоже мыкаться по КПЗ. У меня больной желудок, а кормят в тюрьме паршиво, сами знаете.
— Откуда же мы можем знать, — произнесла Галина. — Я лично никогда не сидела.
— Об этом наслышаны все, — махнул рукой дядя Вова. — Ну что, договоримся? У меня в городе легальное дело, бросать его никак нельзя. В кои-то веки государство разрешило спекулировать официальным образом, грех не воспользоваться такой возможностью.
— Ну что? — Я повернулась к Галине. — Тебе решать, что делать: в твою квартиру пытались влезть, не в мою.
— В принципе, почему не договориться? — пожала плечами девушка. — Я уже должна тебе за работу, нужно начинать расплачиваться. Тысяча долларов — неплохие деньги.
— Конечно! — поддакнул старый уголовник. — Есть смысл!
— Договорились, — кивнула Галина. — Когда можно получить деньги?
— Значит, по рукам? — осклабился дядя Вова и протянул Галине руку.
Та хотела было ответить на рукопожатие, но я пресекла эту попытку.
— Минуточку. — Я отодвинула клиентку в сторону. — Ручкаться будем со мной.
Мало ли что выкинет старый гусь, ухватив Галю за руку. Со мной же никакие номера не пройдут.
Рука старого уголовника была жилистой, крепкой, словно пассатижи. Давя друг другу на пальцы, мы смотрели друг другу в лицо. Ничего я не смогла прочесть в его бесцветных глазах, как ни пыталась.
— Ну что, я могу идти? — спросил дядя Вова.
— Один момент! — воскликнула я. — Мы не обговорили механизм передачи денег.
— Я привезу вам штуку баксов в любое место, какое только назовете.
Я покачала головой.
— Нет, так не годится. Мы тебя отпустим, а потом ищи ветра в поле…
Уголовник улыбнулся беззубым ртом:
— Думаете, сбегу? Но куда? Мою личность вы изучили вдоль и поперек, в любом ментовском архиве есть моя карточка. Если я не сдержу слово, можете написать заявление, и меня объявят в розыск. Мне это нужно? Совсем наоборот, совершенно не нужно.
Я повернулась к Галине:
— Ну что, поверим старому волку?
Та пожала плечами:
— Даже не знаю. У таких жуков, как он, наверняка сто уловок для обмана.
— Какого обмана? — воскликнул дядя Вова. — Я не собираюсь никого кидать! Век воли не видать, падлой буду!
— Короче, сделаем так, — сказала я. — Мы поедем с тобой вместе. Доверяй, но проверяй, как говорится у нас в народе. А проверять русский народ нужно каждую минуту, чтобы у него не было соблазна проявить свою смекалку в действиях, направленных против ближнего.
— Как хотите, — развел руками уголовник. — Если у вас много времени…
— Как раз времени у нас мало. Но ради штуки баксов мы можем пожертвовать некоторым его количеством. Поехали. Где у тебя хранятся деньги? На даче?
— Это не дача, а мой дом. Другого нет. Девочки, кто же хранит деньги в доме? Это было бы неразумно. Вы же не храните десять кусков в квартире.
— У нас их вообще нет! — воскликнула Галина. — Я их в глаза не видела и в руках не держала.
— Да-да, конечно! — пожал плечами дядя Вова. — Я вам верю.
Старый лис, он еще сомневается в наших словах. Я это поняла по интонации его голоса.
— Ладно, пошли.
— Минуточку, мне нужно позвонить, предупредить, чтобы приготовили деньги.
— Телефон прямо перед вами, — сказала Галина. — Звоните.
— Кому предназначен звонок? — спросила я.
— Бухгалтеру фирмы.
Дядя Вова подошел к аппарату и набрал шестизначный номер. Он долго ждал, пока возьмут трубку на том конце провода. А я достала из кармана блокнотик и сделала в нем кое-какие пометки.
— Никто не подходит? — спросила я.
Сразу после того, как я спросила, начался разговор по телефону.
— Вовик звонит, — проговорил старый уголовник, даже не назвав, кого конкретно хочет услышать у телефона. — Я сейчас подъеду с гостями. Со мной будут две девушки, приготовь штучку баксов. — Дальше последовали обрывки фраз типа «да» и «нет». — В общем, приготовьте все, что нужно.
Затем дядя Вова положил трубку.
— Все в порядке, нас ждут.
Что-то мне не понравилось в интонации слов «нас ждут». Хотя у уголовников разговор такой, что нам, простым и порядочным, не понять их лексику и стилистику.
Мы прошли на кухню, где Николай доедал сосиску с куском батона.
— Ну что? — спросил он с набитым ртом.
— Все нормально, отпускаем его на все четыре стороны.
— Женя, ты хорошо подумала? — Он явно не верил своим ушам.
— Лучше некуда.
— Ладно, вам решать. Кстати, Галина не возражает, что я здесь хозяйничаю?
— Нет, — покачала головой хозяйка. — Пусть лучше свои люди здесь проводят время, чем бандиты.
Это она верно подметила.
— Пусть уходит, если так, — проговорил Симонов. — Только нож и отмычки я конфискую.
— Нет проблем, командир! — весело заявил дядя Вова.
Ну, конечно, если понадобится, он достанет себе еще штук сто таких.
Мы вышли из подъезда.
— У тебя машина? — спросила я. — Или на автобусе приехал?
— На автобусе, на чем же еще! Зачем мне светить свою машину в таком деле?
Снова врет. Небось угнал какую-нибудь «копейку» и оставил ее за углом. Так постоянно делают бандиты для совершения преступления. Один сворует, а другой отвечай за преступление как хозяин машины.
— Садись в «Фольксваген» на переднее сиденье.
— Почему не на заднее?
— Сзади поедет Галина.
— Как скажешь, командирша!
Мы уселись в машину.
— Куда едем? — спросила я.
— Пока прямо.
— Нет, скажи адрес.
— Улица Новокузнецкая, угол Разина.
Мы вывернули со двора и выехали на проезжую часть. Путь предстоял не близкий. Мой бедный «Фольксваген», наверное, устал уже делать круги по городу Тарасову, меняя один адрес на другой.
Когда мы с Игорем Каменским колесили по оренбургским степям, было как-то интереснее. Впереди был огромный простор, позади сотни километров, да и бензин не так расходовался, как при путешествиях по городу.
Мы уже ехали по Новокузнецкой, когда я спросила дядю Вову:
— Скоро улица Разина. Когда и куда будем поворачивать?
— Не доезжая до нее, нужно повернуть налево, во двор дома.
Он указал, куда именно поворачивать, и мы оказались во дворе трехэтажного дома старой постройки. Здание было расположено буквой Г, в глубине двора стояли металлические гаражи.
— Останавливаемся здесь? — спросила я. — Или проезжаем дальше?
— Давайте припаркуемся у тех гаражей, чтобы никому не мешать.
— А если мы помешаем тем, кто будет выезжать из гаражей?
— Из них уже давно никто не выезжает. Все будет в порядке.
— Ладно, как скажете.
Мы оставили машину у какого-то металлического монстра, темно-коричневого от времени. А когда-то это был новенький красивый гараж… Ничто не вечно…
— Пусть Галина побудет в машине, я схожу с вами, — предложила я.
— Пошли вместе, — поступило встречное предложение. — Зачем девушке скучать в одиночестве? И потом, как я понял, вы обычно не оставляете ее одну.
Почему-то именно в этот момент я не хотела брать Галину с собой и с удовольствием оставила бы ее в машине.
— Где находится ваша фирма? — спросила я.
— В этом доме, — указал дядя Вова. — В подвальном помещении.
— Фирма в подвале? Оригинально, — сказала я.
— Другого помещения не нашлось. Пока, — был ответ.
Ступеньки, ведущие в подвальное помещение, были скользкими, словно натертые парафином.
— Тут голову можно свернуть, — сказала Галина.
— Точно… — согласилась я.
— Ничего-ничего, — пел дядя Вова, — сейчас неудобства закончатся.
Они и вправду закончились. Когда наш провожатый открыл тяжелую металлическую дверь и мы вошли внутрь подвального помещения, нам навстречу вышли три здоровенных жлоба. У одного в руках был пистолет, а у двух других ножи.
* * *
— Приехали, — произнесла я.
— Точно, — согласился дядя Вова. — Это была ваша последняя прогулка.
Мужики с оружием в руках тут же облапали нас. У меня отобрали гранату «Ф-1», с которой я расставалась только в необходимом случае, и последние деньги. Сотовый телефон также достался нашим врагам. У Галины забрали даже кошелек с мелочью.
Нас втолкнули в полутемную комнату с мрачными стенами, выкрашенными темно-зеленой краской. Там находился грубо сколоченный деревянный верстак и две длинные скамейки вдоль стен. Маленькие окошки под самым потолком были забраны решетками с толстыми прутьями. Кстати, с внешней стороны окошки были заложены белым силикатным кирпичом, так что выхода наружу не было никакого. Тяжелая деревянная дверь с огромным засовом снаружи. На полу стружки, опилки, куски технической ваты. В общем, строительный мусор.
Мы уселись на серые от времени лавки и угрюмо смотрели на мужиков, чьи отвратительные рожи маячили перед нами. Бандиты были как на подбор — почти одного роста, массивные плечи, отвисшие животы и лица каторжников. Отличительной чертой первого головореза был короткий лоснящийся нос красного оттенка, у второго — густые брови, нависающие над глазами, словно балкон купеческого дома над тротуаром. Третий имел неправильный прикус и кривые нижние зубы. Его челюсть сильно выдавалась вперед, а зубы свисали над нижней губой.
Короче, вляпались мы по самые уши. Ствол и два пера против наших ногтей и зубов — неравные силы. Была б я одна, может, попробовала бы помахать ногами и руками. Но со мной Галина, как бы не подставить ее случайно под пулю. Или лезвие. Вот незадача.
— Так в чем дело? — спросила я. — Ну, поймали вы нас. И что дальше?
— Дальше будет так, — сообщил дядя Вова, — на вас наденут цементное одеяло, и вы устроитесь рядышком, бок о бок.
— И какой в этом смысл? — удивилась я. — Для совершения убийства должен быть мотив. Какой у вас мотив?
— Мотив такой — ты слишком много знаешь про меня.
— Вранье, — спокойно ответила я. — Знаю, что зовут тебя дядя Вова и что состоишь ты в родственных отношениях с женихом Ольги Скворцовой и его братом-домушником, который сейчас находится в тюрьме.
— Как в тюрьме? — воскликнул старый бандюган. — Только вчера он гулял на свободе!
— А сегодня находится в КПЗ — пытался обворовать Ольгу. Залез в ее квартиру.
— Твоя работа? — зловеще спросил дядя Вова.
— В смысле?
— Ты ментов навела?
— На кого?
— На моего племянника?
— Мне больше делать нечего, что ли? — сплюнула я на бетонный пол. — Он сам на себя навел всех подряд.
— Еще один повод для того, чтобы убрать тебя.
— Допустим. Но что плохого вам сделала Галина? — Я кивнула в сторону моей клиентки.
— Свидетельница. Зачем оставлять ее в живых?
— Правильно, — кивнула Галина. — Если Евгения умрет, то и мне нечего делать на этом свете. Без нее я пропаду. К тому же я давно смирилась с мыслью, что рано или поздно придется умирать. А после смерти мужа эта уверенность стала еще крепче.
Бандюги невозмутимо слушали наши речи, не говоря ни слова в ответ. Зато дядя Вова заливался вовсю:
— Идеальная жертва — заранее готова ко всему. Это же надо!
— Ну, допустим, не ко всему, — заявила Галина.
Я так поняла про себя, что со мной она чувствовала себя уверенной. Видно, думала, что я найду выход из любого положения. Но не тут-то было. Гранаты со мной уже не было, да и что я могла сделать с ней в таком тесном помещении, где самим ни спрятаться, ни скрыться от смертоносных осколков.
— А теперь, ребята, слушайте одну историю, — радостно потер руки дядя Вова. — У этой бабенки по имени Галина где-то припрятано десять тысяч долларов.
Выражение лиц, выполненное аккордом, означало одновременно удивление, восторг и желание напиться по поводу получения столь приятного известия. «Ребята» завращали зрачками, выражая солидарность с дядей Вовой в вопросе присвоения денег.
— Минутку! — Я подняла кверху палец, словно находилась на американском ток-шоу. — У этой бабенки ничего и нигде не припрятано. Мы сами хотим найти эти десять тысяч долларов, потому что они принадлежат некоему Олегу Петровичу Панину. Между прочим, крупному авторитету.
Бандюги переглянулись.
— Не знаем такого, — низким голосом произнес мужик с красным носом.
— Не может быть! — продолжала я. — Ну-ка, поройтесь в памяти!
— Не знаем такого, — повторил тот же мужик.
— Понятно, — сказала я. — Ничего не могу поделать.
Дядя Вова насмешливо смотрел на меня.
— Врешь… Хочешь отвести от себя подозрение. Кто тебе, козе блудливой, поверит… Кто? Покажи мне пальцем.
Я не стала утруждать свои пальцы, да и оскорбление решила пропустить мимо ушей. Здесь мне никто не поверит, это точно.
— Тогда чего вы хотите от нас? Езжайте на квартиру, адрес знаете.
— Хитра стерва! — улыбнулся зловещей улыбкой дядя Вова. — На квартире мент пасется. Туда соваться нет резона. К тому же нутром чую, денег там действительно нет.
— Правильно, — кивнула я. — Если честно, деньги принадлежали не Галине, а ее покойному мужу. Они исчезли в промежуток времени, когда Михаил Кузнецов вышел из офиса, но не пришел домой. Галина об этих деньгах сама ничего не знала.
— Складно врет, — ухмыльнулся мужик с неправильным прикусом. Из-за выдающейся вперед челюсти он даже немного шепелявил.
— Да нет, — протянул дядя Вова, — в ее словах есть доля правды. Я только сейчас вспомнил, что говорила Ольга, любовница Ромки, моего племянника. Если баксы умыкнули сослуживцы, то есть смысл потрясти их.
— У Скворцовой денег точно нет, — сказала я.
— Откуда такая информация? — спросил дядя Вова.
— Ваш младший племянник постарался. Тот, который сейчас в КПЗ. Выпотрошил все драгоценности и деньги заодно.
— Сколько еще сослуживцев осталось?
— Двое.
— Говори адреса.
— Ребята, не принимайте меня за наводчицу, — миролюбиво произнесла я.
В мою голову был тут же нацелен пистолет.
— Стреляй, — спокойно произнесла я. — Тогда ты точно ничего не узнаешь.
— Может, отрезать ей руку? — предложил мужик с еловой рощей вместо бровей. — Сразу заговорит.
— Зачем такие сложности? — развел руками дядя Вова. — Зальем кровью комнату, и куда потом девать конечность? В мусорный ящик не выбросишь — ее тут же найдут и поднимут шум. Есть другое, более действенное средство. Любимый инструмент Гоши.
— Я понял! — хохотнул мужик с выступающей челюстью. — Сейчас приду!
Мы стали прикидывать в уме, что же это за средство такое — дыба, испанский сапог или кое-что из арсеналов КГБ?
Через пару минут мы узнали. Гоша вернулся в комнату с… паяльной лампой.
Пламя с шумом вырывалось из горелки: у основания — синее, а самый кончик огненной струи был желто-красным.
— Вы что, с ума сошли? — воскликнула я.
А Галина заплакала, бросившись мне на плечо.
Не знаю, что лично для меня было лучше — быть с отрезанной рукой или сожженной живьем. Наверное, первое не так страшно.
— Вы поняли, что творится? Которая будет первой?
Я отстранила Галину от себя.
— Никто не будет первой. Записывайте адреса.
Паяльная лампа потухла. Гоша поставил ее в углу комнаты.
— Я запомню, — сказал дядя Вова. — Говори.
— Игорь Владимирович Сизанов. Новокузнецкая, сорок, квартира три.
— Это недалеко отсюда, на одной улице. Еще что?
— Владимир Сергеевич Чернышев. Тулупная, пять, квартира восемь.
— Запомнил. — Дядя Вова повернулся к своим дружкам. — Поехали.
— Что же нам теперь с девками делать? Кончать их надо.
— Пусть пока посидят, не протухнут. Отсюда им никуда не деться. Нужно еще проверить информацию.
— Но им надо что-то жрать!
— Обойдутся, — произнес мужик с косматыми бровями.
Я решила ввязаться в разговор:
— Единственное, что нам понадобится, так это что-то типа туалета.
— Тебе сюда парашу доставить, что ли? — возмутился дядя Вова.
— Что вы. Вполне достаточно будет принести какое-нибудь ведро. Ненужное вам.
— Обойдутся, — произнес тот же мужик, что вещал несколько секунд назад, двигая бровастыми стожками. — Кончить их здесь же, не отходя от кассы.
— Сначала купи цемент! — строго произнес дядя Вова. — Кончай базар, пора за работу. Десять штук в баксах, есть из-за чего начать рискованную игру.
— Удачи вам, — сказала я.
Все четверо медленно повернулись к нам.
— Что ты сказала?..
Я пожала плечами:
— Ничего, просто пожелала вам удачи.
Бандюги смотрели на меня глазами каннибалов, которые хотят есть, но людоедский закон велит им подождать полдня.
— Если ты приготовила нам наколку, то пожалеешь об этом. Умирать будешь тяжело и медленно.
— Никаких наколок, — сказала я. — Просто у меня есть одна просьба перед смертью.
Мужик с неправильным прикусом усмехнулся:
— У тебя есть просьбы? Оригинально. Говори, посмеемся вместе.
— Когда найдете деньги, скажите, у кого они были.
— Зачем тебе это?
— Умирать будет легче. Так что, скажете?
Бандюга кивнул:
— Скажем. Нам не жалко.
Нам принесли ведро, изнутри покрытое каким-то ржавым налетом, и швырнули его к скамье.
— Пользуйтесь.
Нас тщательно заперли и даже выключили свет. Выключатель был внутри, а вот рубильник…
— Оставьте освещение! — возмутилась я, тарабаня в дверь. — Вам что, жалко, что ли?
— Пошла ты на хрен! — послышалось из-за двери.
Быдло невоспитанное.
— Ну, в самом деле! Одна лампочка всего, пусть светит!
Дверь снова открылась.
Бандюги стали ругаться между собой. Двое орали, что не фига нам оставлять свет, потому что кандидатам в покойники свет вообще не нужен, а за свет придется платить хозяевам подвала. Двое других, наоборот, увещевали товарищей, парируя тем, что без света двое девок поднимут вой на всю округу и тем самым привлекут внимание всех и вся. Среди последних был дядя Вова, великий гуманист. Он продолжал упиваться своей победой, то есть мыслью о том, как ловко он провел нас, заманив в подвал к своим сообщникам. Теперь он был готов к великодушному поступку по отношению к нам.
Короче, свет мы отвоевали. В самом деле, не куковать же в полной темноте, готовясь к самому худшему.
