Глава 10 Ловушка
Прижимаясь к стене, я на цыпочках взбежала на свой этаж. Все чисто, только освещенные тусклым дежурным светом площадки с одинаковыми стальными дверями на каждой. Ого! А вот это его ошибка — моя входная дверь приоткрыта. Совсем чуть-чуть, буквально на миллиметр дверное полотно отстоит от косяка. Достаточно, чтобы дверь не захлопнулась.
Наконец-то он начал делать ошибки!
Понятно, так рано Кукловод меня просто не ждал, но промах все же серьезный — не узнай я о визите при помощи хитроумной электроники, эта дверь все бы мне сказала.
Я приникла к косяку.
Тихо, как в могиле (впрочем, такого рода шутки сейчас неуместны). Интересно, успел ли он уже нарваться на мою ловушку?
Хорошо бы он решил еще раз порыться в моей комнате. Моя задача в этом случае весьма упрощается, ведь все подготовленные мной сюрпризы — именно там.
Я принюхалась. Порохом не пахнет.
Что ж, по крайней мере, за мной остается фактор внезапности.
Осторожно, едва дыша, я чуть приоткрыла дверь и запустила палец в скважину, куда входит язычок замка. Именно там посоветовал мне хитроумный Гнейко скрыть маленький тумблер, отключающий внешний рубеж сигнализации — не хватало еще, чтобы биппер запищал сейчас, предупреждая уже о моем прибытии! Надеюсь, Кукловод не ждет меня, притаившись прямо за дверью!
За дверью он не стоял.
Но поняла я это, к сожалению, слишком поздно. Что-то острое больно ужалило меня в шею, чуть правее позвоночного столба, и мир вокруг медленно провалился в темноту. Последнее, что я запомнила, — коврик у двери, который неожиданно прыгнул на меня. Или это я на него упала?
Следующее мое впечатление от реальности — нестерпимо яркий свет настольной лампы, бьющий мне прямо в зрачок. Какое-то время только это яростное давление было моим единственным ощущением. После нескольких мучительно долгих секунд я почувствовала чьи-то пальцы, грубо задравшие мне веко.
Мозги мне словно окутало ватой, где-то в голове продолжал дрожать тонкий металлический звук. Не от двери ли, которую я распахнула собственной головой, когда растянулась на пороге?
Внезапно я вспомнила все. Если бы горло мне повиновалось, я застонала бы в бессильной ярости. Надо же было так купиться на примитивнейшую уловку!
Тем временем к звону добавился еще какой-то посторонний звук. Я напрягла внимание и сумела разобрать:
— …ришли в себя, Женя. Хватит притворяться. — С этими словами мой мучитель снял наконец жесткие пальцы с моих век, и я смогла прикрыть глаза.
Мышечный тик на левой щеке сказал мне, что чувствительность лицевых мышц возвращается, но все тело словно исчезло.
В голове немного прояснилось. Почему я больше его не слышу?
Даже сквозь сомкнутые ресницы свет оставался нестерпимо ярким, но я все же смогла разобрать, что нахожусь в своей комнате, сваленная в кресло, словно мешок картошки. Ну вот, хоть в чем-то мне повезло.
Откуда-то слева из-за моей головы вновь послышался этот голос. Теперь я смогла разобрать интонацию, точнее, ее отсутствие — Кукловод говорил совершенно без всякого выражения.
— А вы меня разочаровали, Женя, — равнодушным бесцветным голосом произнес мой противник. — Не заметить стольких явных намеков.
Я что-то прошипела.
— Ну да, ну да. Связки еще не слушаются, понимаю. — Возникшая из тьмы рука вновь насильно подняла мне веко. — А зрачок все еще расширен. Очень остроумно: тушь для ресниц с иглой вместо кисточки. Мгновенный паралич минут на двадцать. Как я понимаю, какой-нибудь синтетический яд из арсенала рыцарей плаща и кинжала, а? Не отвечайте, не отвечайте, вам еще нельзя говорить.
— Скотина! — смогла наконец довольно внятно выговорить я.
— Ну не стоит так переживать. Умейте проигрывать достойно. Думаю, минут семь вы еще проживете, пока яд окончательно не разложится. Ведь он не оставляет никаких следов в крови, верно? Так что вас найдут задохнувшейся от угарного газа. Очень правдоподобное короткое замыкание я вам обеспечу…
Ну давай, Женя, шевели извилиной! Не может же не быть выхода из ситуации!
Человек в темноте тихонько засмеялся:
— Ну не забавно ли, погибнуть от собственного оружия! И никаких следов насилия, я вас даже связывать не стал; яд — лучшие кандалы и не оставляет рубцов на коже. Ну скажите, когда вы сможете двигаться? Десять, пятнадцать минут? Знаю, все равно не скажете. Впрочем, этого и не нужно, я вижу, с какой скоростью вы приходите в себя. Так что вы еще увидите, как вспыхивает проводка, плавятся стеновые панели… Вот только потушить пожар вы уже не сможете. А интересно, очень ядовитый дым дает этот синтетический ковер? Хотелось бы, чтобы вы почувствовали, что значит гореть заживо.
Перед моими глазами закачалась маленькая пластиковая коробочка. Мой биппер.
— А ведь я ожидал чего-то подобного. Неужели вы думали таким образом от меня защититься?
Чего он издевается? Хочет насладиться моим поражением? Есть, поняла. Ну конечно же, у живого человека не может не быть хотя бы одного слабого места.
У Кукловода этот пунктик, эта уязвимая точка — тщеславие, которое он наверняка называет гордостью художника.
Именно оно заставляет его строить сложные, но безупречно выверенные комбинации. Именно это извращенное чувство собственного превосходства заставляет его так рисковать. Да он же упивался собственным величием, когда заставлял людей выполнять свои замыслы, когда делал других частью своей игры, чтобы они, сами того не подозревая, плели сеть. Его сеть.
Мысль моя лихорадочно заработала.
Да, это так. Я неожиданно нащупала, что двигало Кукловодом. Единственная черта характера, роднящая его, «сверхчеловека», с нормальными людьми, — любование собственным совершенством. И в этой ахиллесовой пяте — моя единственная надежда на спасение. Если мне удастся его разговорить, польстить его тщеславию… Заставить раскрыть передо мной, беспомощной жертвой, маленькие секреты его мастерства, которые привели его к победе…
Он не может не купиться на искреннее восхищение. Талант без поклонников — не талант. А кто еще сможет оценить все величие его замысла, как не я?
Кукловод ошибся всего минут на пять. Продержаться еще двадцать минут, и способность двигаться ко мне вернется. Конечно, не полностью, но все, что мне нужно, — прыгнуть к двери и сунуть руку на полку, за револьвером. И тогда мы с ним еще потягаемся.
Но мой противник, невидимый в темноте, прекрасно видел мое ярко освещенное лицо. И мой быстрый взгляд, брошенный на полку, не укрылся от его внимания.
— Даже не думайте, такой возможности у вас не будет. Я вам ее просто не оставил.
— Что… вы… — прокаркала я.
— …имею в виду? Только то, что ваш пугач я уже разрядил. А зачем вам разряженный револьвер? Знаете что? Я подстрахуюсь. Я не дам вам семи минут. Подожду, пока пожар разгорится, и тихонько исчезну.
Я наконец вполне овладела своим голосом, чтобы сделать первый, пробный ход. Только бы сработало…
— А хотите узнать, как я догадалась?
— Повторяю, вы меня разочаровали. Я так старался дать вам намек. Сначала — Семаго, потом эти письма… Неужели вы не уловили сходства?
Есть, сработало! Кукловод проглотил наживку. Ну, теперь держись.
— Я никак… не могла разобраться… вот в чем, — начала я, едва ворочая языком. — Зачем было изображать, что письма написаны безграмотным маньяком?..
Голос возвращается с каждым словом. Очень хорошо; на данный момент голос — мое единственное оружие. Я откашлялась и продолжила:
— …Такого Гарик просто не испугался бы. И пришлось проникать к нему в дом, чтобы оставить второе предупреждение. Что за бессмысленный кураж? Тот, кто так ненавидит своего врага, просто не может позволить себе эти вольности.
Кукловод все так же без выражения спросил:
— А вы все же почувствовали?..
— Тогда еще только задумалась. Психологическая неувязка. Враг Гарика должен был быть захвачен одним чувством — чувством мести, которое гонит его прямо к цели. А здесь автор письма словно играет: а ну-ка догадайся, кто я. Но потом я поняла, что играли вы не с Гариком. Он тут вообще ни при чем. Вы играли со мной.
— И тем не менее поверить в это вы не смогли, а?
— Да, я не могла поверить в очевидное — что кто-то задумал настолько сложную комбинацию только для того, чтобы выманить меня. Не могла поверить, что можно как-то заставить Гарика обратиться именно к Семаго, а того — позвонить мне.
— Ну да, ну да, — мой собеседник начал заводиться, — никто не может поверить, что именно за него взялись всерьез.
— А кстати, почему именно Гарик?
— Ну, задумывая охоту на вас, я точно знал только одну, первую подсказку, которую дам. Это должен был быть человек, связанный одновременно со мной и с вами. То есть для вас все должно было начаться с Семаго. Маленький привет из прошлого. Остальное — дело техники. Нужно было подобрать подходящего человека, напугать его и заставить поделиться с Семаго своей проблемой. А тот просто не мог бы не подсказать обратиться к вам.
— Но Гарик?..
— Ничем не хуже любого другого. У меня была на примете еще одна кандидатура из окружения Семаго, некий художник. Достаточно богатый, чтобы нанять вас, и достаточно уязвимый, чтобы прежде всерьез испугаться. Но он в самый последний момент уехал со своей выставкой в Германию, так что… А этого Гарика я приметил, еще собирая информацию на Аркадия Семаго. Ведь он когда-то был у него «крышей», верно?
Говоря все это, Кукловод переместился в коридор. Я еще не могла двинуть шеей, но по звуку определила, что он вскрывает потолочную панель и возится с проводкой. Дело плохо.
— Но как я могла догадаться?
— Конечно, вы не могли, — послышался сдавленный голос, — вы и не должны были. Я делал это для себя. Забавно, знаете ли, наблюдать, как, имея все ответы прямо перед носом, человек не может сложить два и два… Черт! Отвертка упала.
Нужно подстегнуть его, пока я ему не наскучила.
— А в одном вы все же отступили от своего правила.
— Да, это в чем же?
Ага, проняло!
— Ну, вы всегда действовали тонко, и вдруг такая грубая работа. Разбить окно, выломать магнитолу в машине, и все для чего? Чтобы установить прослушку! — Я попыталась вложить в свой голос максимум злорадства.
— Ну что вы? Я — ломать, разбивать? Да никогда. Это кто-то другой. Просто, изучая маршруты ваших подопечных, я одновременно слушал переговоры милиции. Знаете, по специальной волне. Так, из чистого любопытства, занятные иногда попадаются данные. Ну и неожиданно поймал «трансляцию» из машины впереди. Тут я понял, что Гариком интересуюсь не один я. А мне лишние соперники не нужны. Пришлось его изолировать и целиком переключиться на эту девочку…
Послышался мягкий прыжок и шаги в сторону кухни. Относит на место табуретку. Значит, мое время выходит. Вот-вот запахнет жареным.
Что ж, нужно быть готовой к самому худшему. Все, что я могу сейчас сделать, единственная и последняя услуга, которую я в силах оказать человечеству, — это постараться, чтобы Кукловод оставил как можно больше следов.
Я, Женя Охотникова, волею судеб вставшая когда-то у него на пути, должна буду умереть. Но и сам Кукловод не уйдет от расплаты, если я сумею разговорить его, заставить произнести вслух хотя бы какую-то информацию о себе, дать минимальную зацепку.
— Ну вот, — удовлетворенно произнес бесплотный голос от двери. — Осталось совсем немного.
С этими словами мой противник приблизился ко мне и встал где-то за моей спиной. Даже сейчас, уверенный в собственной безопасности, он хочет оставаться в тени. Ни разу не дал мне шанса разглядеть себя.
— Я вот чего не пойму, — спокойно начала я. — А зачем вообще было затевать всю эту историю? Вы что, не могли убрать меня без всех этих сложностей?
— Убрать вас? Да у меня и в мыслях такого не было. Чтобы вы просто споткнулись на бегу где-нибудь в подворотне и для вас все кончилось? Ну уж нет, для вас это была слишком легкая кара. Я заставил вас помучиться, теряться в догадках, строить самые нелепые гипотезы и наконец с ужасом признаться себе — ваш враг вернулся. И понять это вы должны были только в самый последний момент, перед тем как умереть. Но прежде… О, я долго искал самое уязвимое ваше место. Я готовил удар побольнее.
— Нашли?
— Не сразу. Сначала я пришел к вам домой. Тут я не только убедился, что вы — это вы. Я понял из всей этой экипировки в шкафу, что вы не просто гений-самоучка, как я предполагал вначале. Вы не случайно смогли разрушить тот мой план с Семаго. Я увидел, что вы профессионал. Все эти стреляющие авторучки, парики, приборы ночного видения и прочее многое мне о вас сказали, Евгения Максимовна Охотникова. И я убедился: лучшей местью, прежде чем вы умрете, будет смерть клиента, того человека, которого вы как профессионал должны были и не смогли уберечь.
Я только скрипнула зубами. А ведь он прав, ему удалось нащупать мое больное место.
— …К тому же я убивал двух зайцев, — продолжал тем временем ровный голос у меня за спиной. — Смерть на работе — тот же несчастный случай. Кто мог связать вашу гибель при исполнении и чью-то месть лично вам? Но вы чуть не испортили мне все удовольствие. Я вас переоценил.
Показалось мне, или действительно запахло горящей проводкой?
— …Я думал, что один только взгляд на письмо заставит вас догадаться. Но я ошибался. И понял свою ошибку, когда едва не стало поздно.
— И когда же вы поняли свою ошибку?
— Когда стрелял в вас. Вы не боялись, вы просто действовали, как и подобает телохранителю, — хладнокровно и без паники. Подумать только, а ведь до этого я едва вас не взорвал. Хорошо, что вы успели прежде, чем я нажал на кнопку. Не дали совсем испортить удовольствие.
Нет, показалось. Пока ничего не горит. У меня еще минут пять-десять.
— Но окончательно я понял, что ошибался в вас, когда вы устроили в машине весь этот спектакль. Признаюсь, он меня позабавил. Неужели вы думали, что я куплюсь на эту уловку? Вы так старательно подводили Аню к тому, чтобы она назвала вслух адрес своей портнихи, что даже заставили меня рассмеяться. А потом крутились там у дома, вызывали огонь на себя, храбрый вы оловянный солдатик!.. Нет, такой финал меня не устраивал. Я понял, что вы ничего не поняли.
— Я уже догадывалась.
— Да, разумеется. Но мне не нужны были догадки, мне нужен был страх и мгновенное озарение за секунду до смерти. Разумеется, я не стал стрелять. Пришлось изобретать на ходу что-то более наглядное, и я вспомнил про эти стреляющие штучки у вас в шкафу…
А вот теперь точно. Пахнет горелой пластмассой и еще какой-то гадостью. Если бы свет так не бил в глаза, наверняка видны были бы сполохи огня. А я все еще не могу пошевельнуть рукой. Да он мне и не даст. Черт, остался последний шанс.
Как можно более спокойно я спросила:
— А откуда, интересно, у вас такая подготовка? Вы действовали практически безупречно, так работать мог бы только специалист высшего класса.
Ответ для меня уже не важен. Он должен насторожиться, такую прямую лесть невозможно не заметить.
Противник, равного которому я еще не встречала, тут, чуть сзади и сбоку от моего кресла. Хватит ли ему хитрости, осторожности и того едва ли не звериного чутья, столько раз поражавшего меня в нем?
Я полностью обездвижена и беспомощна. В таком положении логично было бы ожидать нервозности, страха, может быть — даже мольбы о пощаде.
А жертва, вместо того чтобы паниковать, грубо льстит и пытается вытянуть информацию.
Мое спокойствие не может остаться незамеченным. И для меня сейчас в нем — единственная надежда на спасение.
Пока Кукловод не разберется, какой туз припрятан у меня в рукаве, он не уйдет. Очень хорошо. Пусть он продолжает говорить, пусть пытается догадаться, что здесь не так. Осталось уже недолго. Почувствует ли он подвох?
Сегодня, как ни странно, от этого зависит его смерть. И моя жизнь.
Если он догадается, что в комнате с нами незримо присутствуют мои свидетели — те, для кого работает сейчас мой видеомагнитофон, — и попробует отключить камеру, его ждет неминуемая смерть.
Если же Кукловод не догадается, что я подготовилась к визиту, он спокойно уйдет, оставив свое изображение на пленке. А вот я умру.
Ну, давай же, задумайся, почему это я так спокойна!
И он задумался. Но говорить со мной он перестал. Вместо этого он бросился осматривать комнату. А ядовитый дым уже начал ощутимо есть глаза, у меня запершило в горле. Зато… Да, совершенно верно. Эти легкие подергивания в конечностях мне говорили, что именно так проходит действие яда. И все-таки мне удалось заговорить ему зубы. Слишком поздно начал Кукловод свою имитацию случайного возгорания — мне осталось каких-то несколько минут. А он все роется на полках где-то за моей спиной. Ну!..
Тут лампа погасла, оставив корчиться у меня на сетчатке ослепительно белого червяка. Это ничего, зрение восстановится. Вот я уже вижу, как пламя ползет по шторе. И ковер в комнате тут и там выбрасывает вверх тоненькие сиреневые огоньки. Не думала, что так скоро. Только бы резервную проводку не задело.
Газовая пушка — штука, может, и не совсем гуманная, но достаточно безвредная.
Рассчитана она на вора-домушника. На того, кто покушается на имущество, а не на жизнь хозяев квартиры. Для вора она — вполне достаточное наказание.
Я же ждала совсем не воров.
Когда специалисты из «Гаранта» устанавливали мне охранную сигнализацию, я не думала, что у меня побывал именно Кукловод. Но то, что это не домушник, я знала точно.
Поэтому после их отъезда я внесла в конструкцию газовой пушки некоторые изменения: убрала реле времени, вставила электрозапал и заменила заряд.
Теперь она срабатывала без всякого замедления. Всякого, кто пересек бы невидимый луч, тут же встретил бы заряд картечи. Конечно, настоящей картечи у меня под рукой не было (пришлось заменить ее нарубленными гвоздями), да и мощность у короткой мортирки маловата. Но на то, чтобы прострелить комнату по диагонали, вполне достаточно.
Я замаскировала ее на книжной полке, как раз на уровне груди.
Но, устраивая этот нехитрый самострел, я предоставила непрошеным гостям выбор — не заметить, что их записывают, и оставить мне свое изображение или же попытаться отключить систему и получить порцию стальной «сечки». Поэтому датчик движения срабатывал только при приближении к моей камере.
Тогда, во вторник, я еще не знала, что меня посетил Кукловод. Но какое-то предчувствие все же заставило меня предусмотреть меры против слишком умного врага.
Когда Кукловод нашел наконец то, что искал, в комнате было полно дыма, а я уже могла пошевелить правой ногой. Выстрел прозвучал неожиданно тихо. Звук падающего на ковер тела слился с маленьким взрывом в коридоре — тетушкин дезодорант на полке у зеркала. Ну и быстро же горят эти стеновые панели!
Прошли томительные пять минут.
К счастью, все форточки в квартире оказались закрыты, и пожар не мог как следует разгореться. Но мне от этого легче не стало. Я обливалась слезами, легкие почти разрывались от дыма, когда я наконец почувствовала, что могу передвигаться на четвереньках.
И все-таки я бы не успела, если бы, обжигая ладони и колени о расплавленный нейлон в коридоре — бывшее ковровое покрытие, — не наткнулась на какой-то брезентовый сверток.
Вот так сюрприз!
Судя по тому, что я нащупала, Кукловод предусмотрел все. Или почти все. Внутри оказался противогаз, вот только моему врагу он больше не понадобится.
Дальше все было просто.
Когда приехали пожарные, я уже затаптывала последний очаг огня. Ущерб оказался меньшим, чем я предполагала. А Кукловод… Что — Кукловод? Ему не повезло. Когда его рука пересекла луч фотоэлемента, он стоял, чуть нагнувшись. И моя самодельная картечь попала ему не в грудь, а в голову. Вдобавок тело успело обгореть. Так что и после смерти он остался все тем же таинственным Кукловодом, чьего настоящего имени никто так и не узнал. Для милиции — просто неопознанный труп грабителя. Разумеется, я не стала говорить про свое стреляющее устройство. Официально он погиб от выстрела из дробовика. Я говорила, что держу дома массу зарегистрированного оружия?
* * *
Тетушка новость о пожаре в квартире восприняла на удивление спокойно. Я рассказала ей облегченную версию происшедшего в машине, по дороге домой из ее санатория.
— Главное, что с тобой все в порядке, — только и сказала Мила, положив руку на руль, поверх моей забинтованной кисти. — Объезжай, объезжай! Видишь, люк открытый?!
Вот так она всегда. Вмешается в самый неподходящий момент. Конечно, я видела люк, но до него было еще добрых двадцать метров, а вот с обгонявшей «Волгой» нас разделяли считаные сантиметры. И конечно же, она оставила длинную царапину на левом боку моего «жука».
Мой возглас потонул в негодующем сигнале и скрипе тормозов.
— А знаешь, тебе обязательно нужно прочитать что-то из моих книжек, особенно последнюю, — дипломатично начала тетушка, как только ворчащий водитель «Волги» спрятал купюру в карман, а я вернулась за руль. — Там за героиней охотится один мрачный и очень загадочный тип…
— Но она его побеждает, верно?
— И не иронизируй, пожалуйста. Конечно, побеждает, ведь это основное правило детектива. Но сначала с ней случаются всяческие странные вещи.
— Могу себе представить.
— Да нет, ты почитай, почитай. Там такие приключения…
— Знаешь, тетя, как-нибудь в другой раз. Мне этих приключений хватает и в жизни. К тому же ты ведь знаешь, что я не люблю читать детективы, особенно прочитанные кем-то до меня.
Но Мила не унималась до самого дома, расхваливая открытую ею авторшу. И что она находит в этих глупых детективах?
Дома, едва тетушка наохалась над разбитым зеркалом и попорченной обстановкой, я повела ее к входной двери, демонстрировать выключатель охранной сигнализации — как и обещали ребята из «Гаранта», их система оказалось пожароустойчивой.
— Это моя квартира или крепость? — спросила тетушка, выслушав краткую лекцию о пользе систем охранной сигнализации.
— «Дом поросенка должен быть крепостью!» — ответила я.
— Как ты сказала, Женечка?!
— Цитата. Помнишь сказку про трех поросят?
— А-а… Ну и от кого же ты собираешься нас защищать?
— От волка, тетушка. От очень опасного волка. Впрочем, больше он нам не страшен — мертвецы не возвращаются из могил…
Назад: Глава 9 Мертвецы не возвращаются из могил
На главную: Предисловие
