Глава 7
Визг тормозов. Машина с небольшим юзом прокатилась вперед и замерла перед покосившимися деревянными воротами приземистого частного дома с крышей из зеленоватого шифера. Я выпрыгнула из машины в снег, захлопнула дверцу и, закуривая сигарету, подошла к воротам.
Взгляд во двор выявил на снегу узкую протоптанную дорожку до дверей дома. Окна были задернуты шторами. Из печной трубы на крыше шел легкий дымок. Слева от дверей хозяйка сложила кучу колотых березовых поленьев. Сам дом повсюду имел следы запустения, разрухи. Облупившаяся краска, грязные потеки с крыши, целлофановые мешки с мусором — вот так жила сестра разыскиваемой мной колдуньи, Клары Филипповны Веретей, — Вилена.
— Эй, хозяева! Есть кто дома? — закричала я, пробуя открыть калитку. Поворотный засов хлопал, но дверь не открывалась. Я сунула руку в квадратное отверстие на заборе, прикрытое резиновым клапаном, нащупала деревянную оглоблю, державшую дверь, и попыталась сдвинуть ее в сторону. Зацепившись за гвоздь в заборе, я порвала куртку, выругалась, дернула оглоблю сильнее, решив, что она, наверное, примерзла. Дернула еще раз, и оглобля, сорвавшись, поползла в проушинах. Открыв дверь, я вошла во двор, рассматривая разорванный рукав.
— Эй, есть кто-нибудь или все повымерли? — Мой голос эхом раскатился по двору. Не дождавшись ответа, я заглянула в почтовый ящик. Там были счета за электроэнергию из расчетно-кассового центра, а также предвыборные листовки троих депутатов, которые валялись в ящике еще, наверное, с марта. Что-то зашуршало, заскреблось. Я напряглась, вглядываясь, и улыбнулась осторожно вышедшей из-за пустой рассохшейся бочки рыжей растрепанной кошке. Она с безграничной тоской в зеленых глазах посмотрела на меня, зажмурилась и тоненько мяукнула.
— Извини, ничего с собой не захватила, — сказала я.
Кошка с озабоченным видом села и, казалось, задумалась, почему по свету ходят такие жмоты, что приходят в гости с пустыми руками.
Я подошла ближе. За входной дверью завозились, и кошка, услышав это, кинулась на дверь, мяукая так жалобно, будто не ела месяц. В приоткрывшуюся дверь выглянула старуха, похожая на фотографии Веретей из ее личного дела с одной разницей — левой сторны лица женщины практически не было. Вместо него ужасный сморщенный нарост, посреди которого глаз, заплывший бельмом.
— Чего надо! — рявкнула женщина, разглядев меня здоровым глазом. — Чего во двор залез?
— Я из электросети, проверяю показания электрических счетчиков, — заговорила я. — У меня есть удостоверение, если вы боитесь.
— Ничего я не боюсь, — резко ответила старуха. — Так ты баба?
— Нет, я не баба, — не согласилась я, — не баба, а молодая женщина. Мне еще и тридцати нет.
— Красивая, наверно? — с затаенной ненавистью спросила старуха.
Я задумалась, что же ответить, чтобы старуха не возненавидела меня окончательно. Ее лицо изуродовано. Это, должно быть, сводило ее с ума всю жизнь.
— Ну, не знаю, красивая я или нет, но замуж почему-то никто не берет, — с жалостью к самой себе сказала я. — Мужики-то пошли какие — то алкаш, то импотент, то вор. А недавно заболела какой-то гадостью. По телу пошли лиловые пятна. Врач сказал, от нервов.
— Милая, ты чего думаешь, только у тебя проблемы? — зло спросила Вилена. — Посмотри на меня. На хрена мне слушать твою ересь?
— Я всего лишь хотела проверить счетчик, — виновато сказала я. — Вы меня впустите?
Старуха медлила, раздумывая. Тогда я с безразличным видом бросила:
— Если не впустите, то я напишу акт, что от проверки отказались. Тогда к вам придут электрики в сопровождении милиции и отключат свет.
— Вот этого не надо, — проворчала старуха, отпихнула ногой рвавшуюся в дом кошку так, что бедное животное пролетело по воздуху несколько метров, потом, распахнув дверь шире, отступила, пропуская меня.
Я прошла внутрь. Здесь обстановка была не лучше, чем снаружи, походила на грязный притон. Разбросанные вещи, куча грязной посуды, тарелка, полная окурков. Я-то рассчитывала увидеть совсем другое — милую одинокую старушку, с которой можно поговорить по душам за чашкой чая, а на самом деле попала в дом к какому-то Франкенштейну. На ходу я придумывала новый план, как выведать у Вилены Филипповны местонахождение ее сестры. Обезображенное лицо было ужасно. — Может, сыграть на этом? — родилась у меня в голове мысль.
— Ну, чего пялишься, интеллигентка хренова. Не прибрано у меня! — рыкнула старуха. — Смотри счетчик и уматывай!
— Это ваше? — я сунула старухе в руки содержимое почтового ящика. — Показывайте, где счетчик.
Вилена Филипповна, даже не взглянув, что я ей дала, заковыляла вперед и, указав в угол гостиной под потолок, буркнула: — Вона он. Бери стул, лезь и смотри.
Строго следуя инструкциям тиранши, я подобралась к счетчику. Прибор учета был совершенно новенький. Кабель недавно подводили, и на стене виднелся след от его прошлого местоположения. Взгляд упал на цифры. Всего сто шестьдесят четыре киловатта. Мне вспомнились три квитанции. Как раз расход за три месяца, следовательно, счетчик установили где-то в конце сентября — начале октября.
— Ты долго там будешь копаться? Чего, замерзла, что ли? — окликнула меня Вилена Филипповна, прохаживаясь за спиной. — Что нашла-то?
— Нет, ничего. А когда в последний раз была проверка счетчика? — спросила я, изображая крупного специалиста. — В этом году проверяли?
Старуха долго не отвечала, потом резко гаркнула недовольным голосом:
— Не помню я! По-моему, в этом году не проверяли.
— Ясненько. Что ж, все понятно, — сказала я вслух, а про себя подумала: «Странно, не такая уж она старая, чтобы забыть замену счетчика три месяца назад. Для одинокой старухи это должно было стать целым событием».
Спустившись со стула, я открыла папку, в которой лежали распечатанные на принтере акты проверки приборов учета, и стала заполнять верхний. Старуха молча наблюдала за мной единственным глазом, переминаясь с ноги на ногу. Я решила, что самое время претворять мой план в жизнь, и заговорила:
— Вот вы говорите, что у вас проблем хватает, а меня вот предала родная сестра. Что может быть страшнее?
Здоровая половина лица старухи задергалась. Я попала в яблочко.
— И как же она тебя предала? — ехидно спросила Вилена, прищурив глаз.
— Да нам от матери досталась квартира. А она со своим хахалем подделали документы, продали ее и денежки захапали, — пожаловалась я. — Представляете? Я сразу к сестре, а хахаль говорит, мол, иди отсюда, или башку оторву.
— Не надо просто быть лохушкой, — процедила сквозь зубы старуха, давай заканчивай и выметайся. Я не намерена с тобой тут язык чесать.
«Что же делать? — подумала я. — Ее ничем не проймешь».
Между тем не давала покоя мысль о счетчике. Она забыла, что его устанавливали. Почему? Для проверки памяти Вилены Филипповны я, записывая дату на бланке, пробормотала:
— Блин, а какое сегодня число?
— Тридцатое, — злобно подсказала старуха, стремившаяся побыстрее избавиться от назойливой гостьи.
— А день недели? — посмотрела я на нее, застыв с ручкой над листом бумаги.
— Четверг, — буркнула старуха.
— Так-так, — изобразила я задумчивость. — Я последний акт выписывала в прошлый понедельник, а какое же тогда было число, какой номер акта ставить-то?
Вилена Филипповна ответ выдала почти мгновенно:
— Прошлый понедельник — это двадцать шестое декабря. Где учились-то, в дурке, что ли?
— В университете, — гордо выпятилась я.
— Ой, нашлась тут умная, а считать не умеет, — подколола меня старуха.
Я невесело рассмеялась, внимательно наблюдая за лицом Вилены Филипповны. Нет, расстройством памяти женщина не страдала. Она не забыла, когда устанавливали счетчик, а просто не знала этого. Интуиция подсказывала мне только один вариант, как такое могло случиться — она не была хозяйкой дома Виленой Филипповной. Чтобы получить подтверждение своим мыслям, я схватила старуху за руку и перевернула кисть ладонью вверх. На подушечке большого пальца красовался тоненький шрам, который я уже видела на отпечатках с ящика со свинцовыми заготовками для медальонов.
Старуха выдернула свою ладонь из моих рук и зло вскрикнула:
— Что, совсем свихнулась? Чего тебе надо? — Выхватив из кармана носовой платок, она стала нервно протирать руку, будто боялась заразиться от меня проказой. В ее взгляде промелькнул страх. Потом она опустила глаза, сгорбилась, как бы закрываясь от меня, бормоча себе под нос старческим, скрипучим голосом всякие ругательства.
— Что вы сделали с сестрой, Клара Филипповна? — холодным спокойным тоном спросила я, давая понять, что раскрыла ее хитрость. — Надеюсь, с ней ничего плохого не случилось и она не закопана где-нибудь в огородике?
Клара Веретей, выдававшая себя за сестру, среагировала мгновенно. Повернувшись, она выдула мне в лицо какой-то белый порошок с ладони. Контейнер с ним находился у нее в носовом платке. Я успела закрыться рукой, но все равно какая-то часть этой дряни попала мне в глаза и нос. Ощущения примерно такие же, как если бы в тебя стрельнули из газового пистолета. Мгновенно я практически ослепла. Вглядываясь сквозь зыбкую пелену, упавшую на глаза, я с револьвером в руке кинулась за старухой. Та в моих глазах представляла расплывчатый серый силуэт на фоне окна. Колдунья, шарахнувшись от меня, побежала в сени. Возня, затем звякнул металл. Нехороший звук. Полуслепая, я наткнулась на стол, перевернула его и бросилась на пол. Гулко бухнул обрез. По звуку я поняла, что с перепугу колдунья жахнула по мне из обоих стволов. Пули прошли мимо, вырвав из столешницы солидные куски и обдав меня дождем из щепок. Наугад я выстрелила три раза в ответ, целясь в район, где могли находиться ноги колдуньи, но не попала. Хлопнула входная дверь. Преступница убегала. Вскочив с пола, я ринулась в сени, по пути больно ударившись о косяк, и едва не загремела со ступенек, ведущих к входу в дом изнутри, а в довершение налетела на входную дверь. Отстранившись, нащупала ручку, но дверь не открывалась, затем — замок, пальцы прошлись по защелке — нет, он был не закрыт. Дверь подперли снаружи. Я попыталась выбить ее, но быстро поняла, что это бесполезно. Дверь была сработана на славу, из толстых досок. Тут потребовался бы таран или граната, чтобы ее вышибить.
Я уловила хруст снега снаружи. Колдунья не ушла, а что-то там делала. Пелена с моих глаз медленно спадала. Проступили контуры входной двери. Направив на нее револьвер, я выстрелила в то место у ручки, где дверь, судя по всему, подперли. Три выстрела. Пулевые отверстия на дверном полотне выглядели ровной линией, только результата моя стрельба не дала. В воздухе лишь стало больше пороховых газов. Удар по двери ногой показал, что она все еще надежно закрыта. Я отступила, перезаряжая револьвер. С улицы слышались звуки торопливых шагов, бульканье. Запахло бензином. Похоже, колдунья намеревалась сжечь меня вместе с домом. Внезапно с воем полыхнуло пламя. Его языки поползли под входную дверь, замелькали в окне. Я помотала головой в надежде прогнать пелену. Зрение чуть-чуть прояснилось, только и всего. С улицы послышался шум двигателя машины, потом вскрик Веретей и хлопок. Несколькими прыжками я достигла кухни, подхватила стол, вышибла им оконное стекло, а заодно часть рамы, которая оказалась довольно хлипкой.
Разбежавшись, выпрыгнула через объявшее деревянное строение пламя. Из огня я обрушилась в глубокий снег, увязая в нем, перекатилась, вскочила, выставив руку с револьвером вперед, но поняла, что все уже кончено. Колдунья темной массой лежала немного впереди у открытой калитки. Тем временем прочь от дома на приличной скорости уходила машина. Разглядеть ее я не смогла, а преследовать не решилась. В моем состоянии погоня могла окончиться плачевно. Вместо этого, подбежав к Веретей, я проверила пульс на шее и, убедившись, что она жива, перевернула на спину. Снег под ней покраснел от крови.
Мое зрение восстановилось только к приезду пожарных. Тогда я смогла определить, что в колдунью стреляли предположительно из пистолета с близкого расстояния. Причем пистолет был снабжен глушителем. Пулевое отверстие слева над глазом ровное, четкий поясок обжигания от пули коричнево-серого цвета, в то время как от пуль обычного стрелкового оружия остаются ярко-черные следы сжигания смазки и копоти при вхождении в тело.
Вопреки тяжелейшему ранению Клара Филипповна продолжала жить. После пожарных подъехала милиция во главе со следователем Земляным. Чуть позже примчалась «Скорая».
— Что, Евгения Максимовна, доигрались? — поинтересовался следователь, наблюдая, как врачи перекладывают раненую на носилки. — Пристрелили ни в чем не повинную бабульку. Чем она вам помешала?
— Эта бабулька — опасная рецидивистка, бежавшая, кстати, из колонии, — раздраженно ответила я и, наклонившись, задрала у колдуньи рукав, демонстрируя наколку, — знакомая картинка? — Одним движением я содрала с лица раненной накладку из силикона, имитирующую ожог кислотой. Под накладкой была нетронутая чистая кожа. — Как вам это? И стреляла в нее не я, невооруженным же взглядом видно, что стреляли из пистолета с глушителем. Убийца или убийцы уехали от дома на машине. Я как раз выскочила из окна. — Я кивнула головой на пожарище. — Машину не рассмотрела, извините.
— Лицензия на оружие у вас с собой? — хитро прищурился Земляной.
— Конечно, я же законопослушный человек, — ответила я.
— Дайте сюда ваш револьвер, — потребовал Земляной.
Я послушно передала ему свое оружие, а следователь, понюхав ствол, передал помощнику, коротко распорядившись: — Сергей, оформи изъятие и на экспертизу. — Затем спросил: — Так вы утверждаете, что не стреляли из своего револьвера?
— Я не утверждала этого, — возразила я, понимая, куда он клонит. — Я стреляла в доме, защищаясь, когда Веретей напала на меня вон с тем обрезом, что упаковывают ваши парни. Я, между прочим, целилась только в ноги, и из дома старуха вышла без единой царапины. Вы что, думаете, я полоумная, оставаться на месте преступления с орудием преступления на руках, да еще пытаться спасти жизнь того, кого недавно хотела убить? Зачем мне так делать? Не проще было бы добить и смотаться.
— Вы испугались, запаниковали, не знали, что делать, — с улыбкой сказал Земляной. — Как вам такая версия?
— Никудышная, — буркнула я. — Что, по мне видать испуг или панику? Я выгляжу паникующей?
— Нет. Поэтому я и не стану вас арестовывать. — Земляной перестал улыбаться. — Черканите-ка под подпиской о невыезде. — Он взял у коллеги подготовленный бланк и протянул мне. — Где галочка.
Я расписалась, радуясь своему счастью. Ведь если бы я сбежала с места преступления, то стала бы основной подозреваемой, а так меня отпускают. Конечно, это благодаря тому, что Земляной знает меня не первый день.
— Значит, мне можно идти? — спросила я, оглядываясь на чадящие руины, оставшиеся от дома семьи Веретей. Пожарные струями воды сбивали последние языки пламени, появляющиеся то тут, то там.
— Конечно, можете, идите, — сказал Земляной и, вспомнив, спросил: — Есть предположения, кто ее хотел убить?
— Пока нет, — вздохнула я, подумав, что происшествие совсем не похоже на разборки конкурентов. Веретей легко и просто чуть не отправили на тот свет. Парни знали, что делают. Мошенница, ранее служившая им, с моим появлением стала опасным свидетелем, и они решили перестраховаться.
— Вот, значит, вы нам под елку какие подарки подсовываете? — с печальным видом Земляной посмотрел на кровавое пятно на снегу, которое фотографировал эксперт. — Эх, Евгения Максимовна, сообщи вы о своих подозрениях нам, ничего бы не случилось. Лезете везде, лезете…
— Извините, конечно, но что сделано, то сделано, — ответила я. — У меня и в мыслях не было, что Клара здесь. Думала, поговорю с ее сестрой, а когда поняла, что это она сама и есть, то уже стало поздно куда-либо звонить. Бабулька напала на меня, так что я еле выжила. Словно дикий зверь.
— Да, та еще штука, — кивнул Земляной. — Мне давно рассказывали о ее деле. Веретей с подельниками грабили квартиры состоятельных горожан. Под видом цыганки она подходила на улице к жертве, заговаривала, гадала, а потом у человека пропадали ключи от квартиры. Сами того не помня, жертвы выкладывали ей все о себе — когда дома никого нет и что где лежит. После она с подельниками без особых проблем очищала квартиру. Если кто оказывался дома, Клара при помощи гипноза и химикатов стирала память у жертвы, а дальше все шло по отработанной схеме. Один раз у банды случилась промашка. Они грабили дачу любовницы крутого областного чиновника, а тут он сам нагрянул вместе с охраной. Телохранители заметили странных уголовных личностей на территории дачи, смекнули, что к чему, завязалась перестрелка. Чиновник позвонил в соответствующие органы. Короче, живой с дачи вышла только Веретей. Ее четверых подельников застрелили при штурме. Любовнице тоже не повезло. Шальная пуля попала в сердце. Веретей за все делишки впаяли на полную катушку… Так вот в тюрьме все боялись подходить к ее камере. Держали в одиночке — потому что заключенные шарахались от нее, как от чумы. Надзиратели тоже боялись лишний раз заглянуть в глазок, говорили, что она их гипнотизирует. Пара охранников заявили, что она наслала на них проклятие, а у одного из следователей после разговора с ней случился нервный срыв. Бедняга несколько дней лежал в психушке…
В этот момент я вспомнила шофера Светланы, Мартова, спятившего недавно. Случаи идентичные.
— И что было дальше? — спросила я, заинтересованная рассказом.
— Дальше ничего, — пожал плечами Земляной, вытаскивая из пачки сигарету. — Неизвестно, как это случилось, но однажды, заглянув в камеру, охрана не обнаружила Веретей. Колдунья как в воду канула. Расследование не дало никаких результатов. Отдельные горячие головы осмелились утверждать, что Веретей обладает даром телепортации. Официальная же версия состояла в том, что она воспользовалась гипнозом и охранник сам вывел ее наружу.
— Вы охрану перед ее палатой выставите? — спросила я, пытаясь определить возможные варианты дальнейшего развития событий.
— Естественно, — кивнул Земляной, прикурил от зажигалки, выпустил облачко сигаретного дыма и сказал: — Если вы не убийца, то настоящий убийца попытается закончить начатое.
— Я не убийца, — заверила я.
Когда я вернулась в квартиру клиентов, то оказалось, что Геннадий Петрович все-таки пошел на работу. Если клиент упрется, то ничего не попишешь. Светлана была поражена случившимся в доме Веретей. По приезде я сразу же доложила ей, как обстоят дела.
— Что же, если колдунья в больнице, то нам бояться больше нечего, и я могу позвонить брату, чтобы сына отправили домой? — спросила она. — Пусть ребенок встретит Новый год дома по-человечески.
— Светлана Андреевна, мне кажется, что не стоит торопиться с этим, — разочаровала я клиентку. — Колдунью кто-то нанял, чтобы устроить вам неприятности, и я не думаю, что этот кто-то остановится.
— Но кто он? Кому надо устраивать нам неприятности?! — воскликнула Светлана. — В нашем бизнесе я еще не слышала о таких зверствах. Ну, я еще допускаю, что склад подожгли конкуренты, но убийство — это уже слишком.
— Я тоже считаю, что это не конкурентная борьба, — сказала я и попросила: — Светлана, пожалуйста, подумайте, нет ли у вашей семьи каких-нибудь врагов посерьезнее, чем конкуренты. Может, с кем-то из родственников вы не поделили какое-нибудь наследство? А может, вам мстит отверженный поклонник? Подумайте, сосредоточьтесь — это очень важно.
— Давайте я буду одновременно думать и сервировать стол. Все, что прислали из ресторана, расставлено на столах на кухне.
— А почему вы не воспользовались услугами профессионалов из ресторана? — удивленно поинтересовалась я. — Они бы в два счета навели у вас на праздничном столе порядок.
— Дело в том, что мне хотелось бы, чтобы на праздничном столе что-то было сделано собственными руками, — ответила Светлана, задумчиво рассматривая пучки зелени. — Сама не готовила, то хоть сама расставлю и украшу, как мне хочется. Это, так сказать, мой каприз.
— Знаете, Светлана, я бы на вашем месте не собирала много гостей, — посоветовала я. — Преступник, что охотится за вами, может именно в это время нанести свой следующий удар. Может быть все, включая выстрел из «Мухи» в окно. Мы же до сих пор не знаем, с кем имеем дело. Убийства-то их не останавливают.
— Да, чувствую, празднички будут еще те, — вздохнула Светлана. — Я в принципе догадывалась, поэтому заранее предупреждала всех, чтобы имели запасной вариант. Теперь просто позвоню и обрадую. Будем встречать Новый год, забаррикадировавшись в собственной квартире, как партизаны в Аджимушкайских каменоломнях.
— Здесь лучше, чем в каменоломнях, — ободрила я Светлану, — шикарная квартира, море еды. Вашему сыну у дяди тоже, думаю, скучать не придется. Уверена, скоро все закончится. Одно из двух: или преступник затихнет, или как-нибудь проявит себя. Во втором случае я буду рядом.
— Вы говорите, проявит себя. Это как? Снайпер пальнет мне прямо в голову, а вы будете рядом?
— Тот, кто доставляет вам проблемы, так не действует, — ответила я уверенно. — Этому человеку важно вас разорить, унизить, разрушить бизнес. Если бы он хотел вас убить, то уже сделал бы это давно. У него была масса возможностей.
— Ну спасибо, успокоили, — протянула Светлана. Насупившись, с важным видом она нарвала листиков петрушки и украсила ими блюда с салатом. Несколько листиков приладила на жаркое. Я налила себе чаю, бросила лимон и присела на табурет, наблюдая за высокохудожественным трудом Светланы.
С работы вернулся Геннадий Петрович в сопровождении шофера. Станислав тащил тяжелые сумки. Я краем глаза увидела, что в сумках подарки — коробочки, перевязанные разноцветными ленточками. Прихлебывая чай, я поздравила Станислава с наступающим. Он поздравил меня в ответ и поинтересовался, какие у меня планы на праздники.
— А то мы вместе могли бы куда-нибудь забуриться. Я с друзьями отмечаю. У нас компания — класс. Весело будет, отвечаю! Серьезно, может, присоединишься. Никаких претензий с моей стороны, без базара. Только поглумимся в каком-нибудь клубе, и все. У меня кореш уже входные билеты заказал, не то в «Осьминог», не то в «Ностальгию».
— Рада бы, но все выходные я на работе, — ответила я не без сожаления.
— Понятно, — опечаленно пробормотал Станислав.
Прежде чем он успел что-то добавить, подошел изрядно повеселевший после заводского застолья Геннадий Петрович со Светланой.
— Станислав, поздравляем тебя с наступающим Новым годом и надеемся, что в следующем году ты будешь так же радовать нас отличной работой. — Пожелав шоферу всех мыслимых благ, Лисовский подарил водителю конверт. — Это от меня и моей жены.
Станислав обрадовался, сунул конверт в карман и, пожелав нам всем счастливых новогодних праздников, ушел.
Геннадий Петрович поймал на себе мой сердитый взгляд.
— Евгения Максимовна, ну не дуйтесь. Новый год на дворе. Ну мне надо было на работу.
— Я не дуюсь, — ответила я сухо. — Если бы с вами что случилось, то это ваш осознанный выбор. Я предупреждала.
— Да что эта старуха могла мне сделать? — самоуверенно сказал Геннадий Петрович. — Ее банду всю повязали. Что она одна может? Подсыпать только что-нибудь, как Мартову. Но я Станислава предупредил, чтобы к машине никого на пушечный выстрел не подпускал, даже детей.
— Не в старухе дело, — бросила я.
— Геннадий, я же тебе не рассказала. Эту сволочь при содействии Евгении Максимовны подстрелили, — вступила в разговор Светлана.
— Не при моем содействии, — поправила я. — Ее подстрелили те, кто ее нанимал.
— А, конкуренты Светкины, — кивнул Геннадий Петрович, — помню, как вы говорили. Не знал, что бизнес строительных материалов так опасен. Колдуньи всякие, убийства, шантаж. Может, бросишь все, Света, к едрене фене?
— Ага, сейчас, — хохотнула Светлана, — не дождутся они от меня такого подарочка. Что, прикажешь жить на твою зарплату, а когда выйдешь на пенсию, то на пенсионные? Нет, тогда уж лучше сразу в гроб ложиться. Я не хочу нищенствовать.
— Да у меня пенсия-то нормальная будет, — краснея, забормотал Геннадий Петрович. — Я ведь столько лет директором работал, неплохой оклад…
— Не рассказывай, смешно, — махнула рукой Светлана. — Перетаскайте лучше с Евгенией Максимовной тарелки на стол в гостиной, а я пока обзвоню приглашенных, скажу, что все отменяется.
— Как отменяется? Когда это решили? — вскинулся Геннадий Петрович.
— Давеча, пока тебя не было, — пояснила Светлана. — Приказом Евгении Максимовны мы переходим на осадное положение.
— Ну, если осадное положение, может, и стол накрывать не будем, — с раздражением предложил Геннадий Петрович. — Что за пир во время чумы? Может, скоро начнем и продукты экономить?
— Хватит паясничать. — Светлана хмуро посмотрела на мужа. — Я согласна с Евгенией. Не хочу, чтобы с кем-нибудь из гостей что-нибудь случилось.
В районе девяти мы сели за стол. Произнесли пару тостов. Я попробовала поросенка, немножко говяжьего филе с жареной клубникой, кусочек копченой форели, фаршированной спаржей. Как меня ни уговаривали хозяева, вместо спиртного я наливала сок, пообещав, что в двенадцать часов выпью с ними бокал шампанского, а больше ни-ни.
— Ну, что-то у нас застолье поминки напоминает, — заметил Геннадий Петрович и ответил на звонок по сотовому. — Да, спасибо… И вас с наступающим… Всех благ.
Светлана с отсутствующим видом переключала каналы телевизора, где самым впечатляющим была реклама кока-колы. Ее крутили по всем каналам. Везде красные рефрижераторы, Дед Мороз за рулем.
Отложив сотовый, Геннадий Петрович пообещал, что еще немного выпьет и начнет так зажигать, что мы тоже не удержимся и пустимся в пляс.
— Геннадий, помнишь, мы договаривались, чтобы не напиваться до безумия? — напомнила ему Светлана, отвернувшись от телевизора. — Сейчас в нашей ситуации не до танцев. Не успеешь оглянуться, позвонят и сообщат, что склад сгорел. Два дня назад привезли лакокрасочной продукции почти на полмиллиона, еще отделочные материалы. Я кредит взяла…
— Не думайте об этом. По крайней мере, постарайтесь, — посоветовала я. — Вы наняли дополнительных сторожей плюс сигнализация. Все должно пройти нормально. — Я говорила, а в сознании разворачивалась сцена, как, перепившись в новогоднюю ночь, лежат нанятые Светланой сторожа, а вокруг шныряют подозрительные личности в масках и обливают все бензином, а обезвреженная сигнализация молчит.
Мои слова немного приободрили Светлану. Она налила себе в бокал до половины красного вина и выпила большими глотками.
— Хе-хе, — посмотрел на нее муж лукавыми глазами. — Посмотрите на нашу непримиримую противницу пьянства.
— В медицинских целях, — криво улыбнувшись, пояснила Светлана.
За окном тем временем шла пальба из всех видов петард. Разноцветные огни то и дело взмывали вверх. Взрывы отдельных снарядов звучали выстрелами из гаубиц и грозили обрушить стекла в квартире. После взрывов следовали вспышки веселья, смех, визг, крики.
— О том, чтобы выйти на улицу, насколько я понимаю, не может быть и речи, — уточнил Геннадий Петрович, глядя на меня.
— Я вам не тюремщик, — пожала плечами я, наколов на вилку виноградину, — выходите, но не удивляйтесь, если голову оторвет взрывом петарды.
— Вы так всего боитесь, — сощурил глаза Геннадий Петрович, — там убьет, туда не ходите, петарда голову оторвет… — По мере того как его разбирал алкоголь, Геннадий Петрович становился все более словоохотливым.
— Это моя работа — предвидеть любую опасность, — ответила я упрямо. — Если я берусь защищать, то защищаю того, кто нуждается в моей защите. Если же вы считаете, что мои услуги вам не требуются, то нет проблем…
— Ваши услуги нам требуются сейчас, как никогда раньше, — проговорила устало Светлана, ковыряя в тарелке с салатом.
— Здорово бы было нанять каких-нибудь артистов, чтобы пели тут и развлекали нас, — размечтался с рюмкой водки в руках Геннадий Петрович. — Сейчас многие так делают.
— Ага, возьмем пригласим Рикки Мартина миллиончика за два долларов, да с Томом Крузом, — невесело улыбнулась Светлана.
— Нет, лучше кого-нибудь из американских артисток, — возразил Геннадий Петрович, — ну, там посимпатичнее. Эта вот есть, Анжелина Джоли или Памела Андерсен.
— Кого-кого? — переспросила Светлана с недобрым блеском в глазах. — Да они просто разряженные шлюхи!
Бурные дебаты за новогодним столом прервал звонок в дверь.
— Ого. Кто это, интересно, приперся? — удивленно проговорил захмелевший Геннадий Петрович и, опрокинув рюмку, закусил маринованными грибами.
Звонок в дверь повторился.
— Так, всем оставаться на своих местах, — негромко, но властно объявила я. — Сейчас сама посмотрю, кто к нам пожаловал.
На экране монитора, установленного в коридоре, шла картинка пространства лестничной площадки перед дверью в квартиру Лисовских. Там в маскарадных костюмах стояли пятеро неизвестных. Один Дед Мороз, Снегурочка, человек, изображавший, очевидно, Кощея Бессмертного, Емеля, парень в пальто и маске волка, а шестой в обычном сером костюме, поверх расстегнутая дубленка, на лице — клоунский нос.
— Ну, кто там? — облокотился о мое плечо подошедший Геннадий Петрович, дыша парами спиртного мне в ухо.
— Артисты, о которых вы мечтали, — пробормотала я, с растущим в душе подозрением рассматривая ряженых на мониторе. Мне это определенно не нравилось. Парень в сером костюме позвонил еще раз.
— Так это Андрей, начальник смены со склада, — приглядевшись к звонившему, воскликнул Геннадий Петрович. — Мы вместе работаем на «Эфире». Вот мудаки, вырядились. Поприкалываться решили, что ли, обормоты. — Охваченный буйным весельем, Лисовский снял трубку домофона и весело завопил, заставив гостей вздрогнуть: — Андрей! Вы чего здесь? С Новым годом тебя, чертяка!
Пришедшие испуганно стали оглядываться. Им показалось, что с ними говорит голос с небес.
Тот, кого Лисовский назвал Андреем, заметил замаскированный в двери динамик и извиняющимся голосом сказал:
— Геннадий Петрович, простите, если помешали вашему празднику, но работники технической службы скинулись и подготовили для вас скромный подарок. Меня и ребят отрядили его вам вручить.
— Что это? — радостно спросил Геннадий Петрович.
— Сюрприз. Откроете и узнаете, — задорно ответил Андрей.
— Стойте. — Я остановила порыв Геннадия Петровича открыть дверь. — Вы же были на работе. Почему подарок не вручили там? Не странно ли это?
— Ни хрена тут странного, — грубо оборвал меня Лисовский. — Я на работу забежал на пять минут, посидел на банкете у директоров и помчался покупать подарки. Моим сообщили, что я заболел. Банкет-то у службы был в обед. Вот они сюда и притащились. Да успокойтесь, знаю я их. — Отстранив меня, Геннадий Петрович начал открывать замки.
Беспокойство меня не покидало, а напротив, усиливалось. Незаметно из пряжки на поясе я извлекла два метательных лезвия, спрятала их в ладонях и приготовилась, встав рядом с мужем клиентки. Наконец дверь открылась. Гости молчаливой толпой вошли внутрь.
— Ну, где мой подарок? — поинтересовался Геннадий Петрович, светясь от счастья. — Ну, вырядились ребята! Ну даете!
— Вот тебе подарок, — зло оскалился Андрей и наставил на Лисовского дуло револьвера. — Посмотри ребенка, — коротко бросил он девушке. Снегурочка без звука рванулась в комнату, Дед Мороз двинулся на Светлану, а Кощей и Емеля пошли ко мне. В это же время Волк расстегнул кожаную папку, в которой были какие-то бумаги, и выудил несколько листов.
Я поняла, что надо действовать. Молниеносные тычки в горло одному и другому, прямой удар в солнечное сплетение обоим, потом проход с подсечкой. В ту секунду, когда оба обрушились на пол, я была уже у Андрея, державшего Геннадия Петровича. Удар — пистолет бандита отклонился в сторону. Выстрел из-за глушителя прозвучал хлопком. Пуля застряла в стене. Я вонзила лезвие в нервный узел плеча, парализовав руку, другим ударом сломала вторую, а ударом в челюсть отправила парня в глубокий нокаут. В следующую секунду развернулась и пригвоздила вторым лезвием правую руку Волка, дернувшегося за пистолетом. Парень в волчьей маске застонал и завалился на стол, не в силах вздохнуть из-за стали, вошедшей в легкое. Дед Мороз откинул полу красной шубы. Там у него на ремне висел компактный пистолет-пулемет «Каштан» с глушителем, используемый в спецподразделениях ФСБ. Секунда — и я уже стояла рядом, ухватив «Каштан» за ствольную коробку. Второй рукой я провела захват, вдавив большой палец в болевую точку под ключицей. Подсечка с переносом центра тяжести противника — и Дед Мороз уже на полу. В довершение я врезала ему прямым в челюсть. Противник отключился, а я, отстегнув от пояса проигравшего пистолет-пулемет, перевела его на стрельбу одиночными и вскочила с пола, готовая действовать. Я слышала из гостиной щелчок передергиваемого затвора и помнила, что Снегурочка может появиться в любую минуту. Ударив по голове рукояткой пистолета-пулемета из высокопрочной пластмассы бандита в волчьей маске, я избавила его от дальнейших мучений. Вся сцена заняла не более десяти секунд.
— А зачем же? Я не понял что-то, — ошарашено пробормотал Геннадий Петрович. Я схватила его за руку и без разговоров втолкнула в темный кабинет, туда же впихнула Светлану. В этот момент в дверном проеме возникла Снегурочка с «Каштаном». Мы выстрелили одновременно. Снегурочка отскочила за косяк, и мои пули расщепили дерево, изуродовав облицовку двери. Я упала на пол, и пули Снегурочки прошли выше, прошив насквозь двери ванной комнаты. Лампочка светильника, взорвавшегося от прямого попадания, погасла, погрузив коридор во тьму.
Снегурочка, скрывавшаяся в гостиной, нервно крикнула:
— Сдавайтесь, я не причиню вам вреда! — и тут же высунув в коридор автомат, беспорядочно расстреляла остальные патроны, превращая помещение в ад из визжащего свинца, рикошетившего во всех направлениях. Меня лишь чудом не задело. Когда пистолет-пулемет замолчал, а ударный механизм сухо щелкнул, я выскочила из укрытия, возникла как призрак перед Снегурочкой и ударом ноги выбила оружие.
— Стоять, тварь! Не дергайся! — Однако мой окрик не сработал. Девушка, оказывается, имела специальную подготовку и, когда я двинулась к ней, атаковала приемом из айкидо.
Я перешла в защиту, но не сумела сохранить равновесие. Мы вместе оказались на полу. Снегурочке удалось захватить меня рукой за шею. Тренированные мышцы ее руки напряглись, перекрывая мне в легкие доступ воздуха. Второй рукой она вытащила из-за спины пистолет с глушителем. Силясь ослабить ее захват, я одновременно с этим вцепилась в ее руку с пистолетом. Снегурочка выстрелила, и стекло огромного аквариума вместе с водой, рыбами, водорослями и прочей дребеденью обрушилось прямо на нас. Закрывшись телом Снегурочки я вывернулась из ее захвата и провела удушающий прием ногами, подержала, пока девица не перестала трепыхаться, а потом, перевернув на живот, связала руки за спиной поясом от ее же шубы и оттащила в коридор к товарищам.
Геннадий Петрович осторожно выглянул в коридор и, увидев меня, обрадовался:
— Вот это вы, Евгения Максимовна, даете! Здорово вы их! — Из-за его спины выглянула испуганная Светлана, заметила кровь на моих руках и ноге.
— Вы ранены?
— Помогите мне связать бандитов, — попросила я супругов. — Дайте скотч или какие-нибудь веревки. Скотч, конечно же, лучше.
Пока Лисовские искали скотч, я позвонила на сотовый Земляному, разыскивая в аптечке на кухне бинт, чтобы перевязать ногу, и какой-нибудь антисептик.
— Да, слушаю, — ответил Земляной веселым голосом.
— Это Евгения Максимовна. Тут такое дело образовалось… — начала я. На этом месте веселье следователя как рукой сняло.
— О господи! Новый год же! — простонал он трагически. — Ваше дело не может подождать?
— Вообще-то не может, — огорчила я его. — В квартиру моих клиентов ворвалась вооруженная банда. Сейчас они лежат в коридоре на полу, и я не знаю, что с ними делать.
— Они мертвы? — вскричал Земляной, теряя самообладание. — Сколько вы трупов там наделали, черт бы вас побрал!
— Все живы, — ответила я спокойно. — Мы их связали, так что сами решайте, что с ними делать. — Сказав, я сбросила звонок и хмуро посмотрела на Андрея, который привел бандитов. Парень лет двадцати пяти, темно-русые вьющиеся волосы, сильно вытянутое узкое лицо, тонкий прямой нос, ввалившиеся щеки и резко выделяющиеся скулы. Сам высокий, худощавого телосложения. Вид какой-то изможденный. Наклонившись, я взялась за его сломанную руку и слегка пошевелила ею. Со стоном Андрей открыл глаза. Его лицо побледнело, а черты исказила гримаса боли. Ствол трофейного «Каштана» ткнулся ему в нос. Мой голос, отдающий металлом, прозвучал в наступившей тишине сильно и твердо:
— Что, Андрей, готов рассказать, кто тебя послал сюда, или для начала переломать тебе ноги?
— Ты не посмеешь, — простонал он, кося глаза в черное дуло ствола.
— Если она не посмеет, то я тебя, гаденыш, так обработаю, что мать родная не узнает, — неожиданно сказал сзади Геннадий Петрович и с размаху дал ногой парню под дых.
Андрей согнулся, закашлялся и застонал. Я пресекла дальнейшие попытки избиения допрашиваемого, оттеснив Геннадия Петровича в сторону. Воинственно настроенный Лисовский, даже отступив, продолжал выкрикивать:
— Ну, щенок, теперь ты у меня попляшешь! Я с тебя с живого не слезу, скотина!
Я посмотрела на Андрея. Его серые глаза беспокойно перебегали с меня на Геннадия Петровича и обратно.
— Парень, если я тебя сейчас пристрелю, мне ничего не будет, — сказала я мягко, поигрывая у него на глазах автоматом. — Вы ворвались в квартиру моих клиентов с оружием. Этим вы подписали себе, можно сказать, смертный приговор. Давай говори, больше упрашивать не буду. — Для верности я слегка съездила ему кулаком по морде, а затем взялась за лезвие в плече, расшатала и выдернула, сердито прикрикнув. — Хватит орать, хлюпик!
Наоравшись, Андрей замычал, давясь слезами, и проговорил:
— Я все расскажу, только больше не надо бить! Все расскажу!
— Вот и молодцом, — кивнула я. — Начинай. Слушаем тебя внимательно. И побольше подробностей.
Дрожащим голосом, прерывая рассказ стонами, Андрей начал рассказывать свою историю. Из его повествования мы узнали о существовании подпольного бизнеса на заводе «Эфир». С незапамятных времен неучтенную продукцию — уксусный ангидрид — вывозили с завода по поддельным документам и продавали за наличные деньги сомнительным фирмам, а те, в свою очередь, перевозили продукцию за границу в страны Юго-Восточной Азии, где из промышленности остались только заводы по производству наркотиков. На них-то и поставлялся ангидрид. Часть ангидрида оседала в самом Тарасове в маленьких подпольных цехах. Андрей признался, что иногда ночью они на складе расфасовывали ангидрид в пластиковые канистры и отвозили заказчикам на личном автотранспорте. Однако, когда на заводе поменялась администрация, дело встало. На проходной задержали цистерну неучтенной продукции. Разразился скандал, уволили главного бухгалтера и начальника снабжения. Отлаженный механизм торговли ангидридом начало лихорадить. Заказчики звонили, требовали проплаченный товар. Фирма-посредник, в свою очередь, давила на людей с «Эфира», занимавшихся поставками. Но новое руководство завода не шло на уступки, опасаясь последствий. Ведь за торговлей ангидридом наблюдала и таможенная служба, и милиция, и ФСБ. Все знали, что его можно использовать не только для фармацевтики. Положение становилось критическим.
— Ну, тогда Оскар сказал, что возьмет переговоры на себя, — с жалким видом сказал Андрей.
— Что за Оскар? — уточнила я сразу.
— Оскар, ну, директор «Тарасов — Евротранса», транспортной компании. Мы ему ангидрид сдавали крупными партиями, — пояснил Андрей.
— А, этот косоглазый крысеныш! — воскликнул Геннадий Петрович, вспомнив. — Он как-то месяца два назад приходил ко мне в кабинет, сулил огромные барыши, уверял, что у него все схвачено и в милиции, и в ФСБ, и на таможне. Я ему сказал, что мне денег хватает, и выпроводил, а он на прощанье оставил визитку, посоветовав, что если денег вдруг станет не хватать, обратиться к нему. А я пока еще из ума не выжил. За эти деньги меня потом закопают где-нибудь.
— Геннадий Петрович, а что же вы об этом мне не рассказали? — с укоризной спросила я у него.
— Вы и не спрашивали, — пожал плечами Геннадий Петрович. — К тому же с колдуньей, которая нам угрожала, это никак не связано. Это касается лишь моей работы.
— Зря вы так думаете, — покачала я головой и перевела взгляд на Андрея. — Что было дальше? Оскар решил ваши проблемы?
— Нет, не решил, — буркнул Андрей. — Позвонил сегодня утром и велел подъехать вместе с Володей, менеджером по снабжению, к автосалону «DWO».
— Володя, вот этот? — Я сорвала с валявшегося рядом в беспамятстве налетчика волчью маску.
— Он, — подтвердил Андрей. — Мы подъехали, а Оскар дал нам еще троих человек и велел ехать к вам, чтобы вы подписали все документы на вывоз, а потом… — Он замолчал и отвел глаза в сторону.
— Потом велел убить, — подсказала я, понимая весь расклад.
Андрей закивал, потом быстро сказал, оправдываясь:
— Но не мы должны были убивать, а эти, ну которых нам в помощь послали. Я не убийца.
— Что-то верится с трудом, — ехидно заметила Светлана. Она стояла, прислонившись к косяку на пороге кабинета мужа, скрестив руки на груди. В ее взгляде, направленном на Андрея, сквозила неприкрытая ненависть. — Как ты, подонок, приставил Гене пистолет к голове! Просто так, что ли?
— Да я же для острастки, чтобы подписал, — растерянно пробормотал Андрей. — Из-за Геннадия Петровича нам всем бы башки пооткручивали.
— Открутят еще, — пообещал Лисовский сурово, — вот приедет милиция, тогда и попляшете.
— Одну минуту. — Я взяла Геннадия Петровича за руку и вывела в гостиную. Туда же прибежала Светлана, которой я сделала знак следовать за нами. Тихо, чтобы не слышали бандиты, я обратилась к супругам, — Слушайте внимательно. Когда приедет милиция, вы не распространяйтесь о том, что только что услышали.
— Как это? — изумилась Светлана. — Вы что, предлагаете покрывать преступников?
— Нет, не покрывать! — возразила я с жаром. — Следует чуть придержать эту информацию. Дело слишком серьезное. Ведь на основании показаний Андрея этого Оскара не посадят. Если последний не врал, то благодаря своим связям он сможет скрыться от правосудия, а потом чужими руками устранить свидетелей, то есть меня, вас и этих клоунов в коридоре.
— Но что же делать? Этот косоглазый не остановится и пришлет других головорезов, — спросил с непониманием Геннадий Петрович. — У него же все куплены.
— Ну, положим, не все. Этот Оскар сильно преувеличил, — сказала я уверенно. — Не волнуйтесь, у меня есть план, и думаю, осуществить его будет нетрудно. Кстати, чего это вы называете Оскара косоглазым? Он что, похож на типичного азиата?
— Да, смуглый, маленький, глаза хитрые, раскосые. Шустрый страшно, — перечислил Геннадий Петрович.
— Помните, я рассказывала вам, что бандитов, избивших вас, нанял некий тип по кличке Киргиз, — напомнила я. — Могу поклясться, что Киргиз и Оскар одно лицо. Он же и нанял бабу Любу, чтобы она разорила вашу жену, чтобы вам понадобились деньги и вы сами по собственной воле пришли к нему и вступили в грязную игру.
— Вы серьезно так думаете? — разинул рот Лисовский.
А Светлана пораженно посмотрела на мужа и воскликнула:
— Так вот откуда все пошло, твою мать! А я тут с ума схожу, не знаю, на кого и думать.
— Тише. — Я приложила палец к губам, призывая к тишине. — Не забывайте, что рядом куча бандитов валяется, которым наши разговоры слушать не обязательно.
В дверь требовательно позвонили. Звонивший секунд тридцать не отпускал кнопку звонка, видно, очень торопился гость.
— Кто это? — прошептала Светлана, повернувшись ко мне.
— Милиция, — бросила я и пошла к двери.
— Что мы им скажем? — схватил меня за рукав Геннадий Петрович.
— То и скажете, колдунья опять подослала к вам бандитов.
— Но она же в больнице, может, даже окочурилась! — возразила возмущенно Светлана.
— Плевать, вы ничего больше не знаете, — приказала я жестко, — нам бы только день выиграть.
— Хорошо, вам виднее, — проговорил Геннадий Петрович.
На экране монитора действительно был следователь Земляной, злой от того, что его вытащили из-за праздничного стола. За его спиной толпились плечистые оперативники, проверяющие оружие.
— Только не врывайтесь к нам, как эскадрон смерти, — попросила я Земляного по домофону. — Я открываю дверь, никакой опасности нет.
— Давай, открывай быстрее! — недовольно рявкнул следователь.
Я открыла. Стражи порядка вошли, и сразу посыпались вопросы. Андрей, «охотно» болтавший со мной, с Земляным был не так откровенен. Искоса поглядывая на меня, он сурово молчал, изредка выкрикивая, что ему нужен врач. Владимира, менеджера, так в бессознательном состоянии и увезли в больницу. Оскаровская троица вообще притворялась немыми от рождения.
В двенадцать я предложила всем собравшимся шампанского, но на меня посмотрели, как на полоумную.
— Что ж, а я выпью, — объявила я, и под бой курантов осушила фужер, как обещала.
Свет в коридоре починил один из оперативников, вкрутив в уцелевший патрон запасную лампочку из закромов Лисовских. Светлана ужаснулась метаморфозе, произошедшей с коридором благодаря очереди из «Каштана».
— Я точно разорюсь от всего этого, — простонала она, прикрывая глаза ладонью.
Я подошла и сообщила, что мне это напоминает тренировочный полигон спецназа.
— Вас что, это веселит? — обиженно спросила Светлана.
— Нисколько, однако подумайте над тем, что вы до сих пор живы и сможете все это поправить, — предложила я, набирая на сотовом номер тети Милы.
— Кому вы звоните? — с подозрением спросил Земляной, заметив мои действия.
— Тете, — ответила я с вызовом. — А что, это запрещено?
— Нет, звоните, — великодушно разрешил он.
Тетя Мила ответила сразу. Я поздравила ее с Новым годом и спросила, как она там.
— Я дома, сижу одна. Думала, ты все-таки придешь. Что-то идти никуда не захотелось, — невесело произнесла она. — Да еще мальчишки на улице взрывают петарды. Я в газете читала, что одной женщине эта ракета попала в глаз и прожгла все прямо до мозга. Вот ужас-то…
— Меньше читай газет, — усмехнулась я в трубку и спросила: — Тетя, ты там знакомилась по Интернету с одним типом. Он вроде приехал в Тарасов и сидел в гостинице с кольцом, ожидая меня, чтобы тащить в загс. Я еще просила позвонить ему и послать…
— К чему ты клонишь? — не выдержала тетя Мила.
— Ну, ты ему звонила или нет, — ответила я, — вот что меня интересует.
— Нет, не звонила, не решилась пока, — призналась тетя Мила нехотя, — но потом, может, завтра, позвоню обязательно.
— Не надо, я сама позвоню, — сказала я. — Дай мне номер его телефона.
— Женя, ты же не собираешься ввязываться в какую-нибудь авантюру? — обеспокоенно спросила меня тетя Мила. — Уж не хочешь ли ты с ним что-нибудь сделать?
— Тетя, за кого ты меня принимаешь? — пристыдила я ее. — Я не поклонница авантюр. Только позвоню ему и велю убираться.
Помявшись, тетя все же дала мне нужный номер телефона, и я, не откладывая, позвонила по нему:
— Здравствуйте, Стив, с Новым годом вас!
— И вас тоже, — ответил тенором незнакомец, вознамерившийся жениться на мне, а потом кинуть. — Кто это?
— Это Женя. Мы переписывались по Интернету, — сказала я, изображая радостное волнение. — Ну, Женя, неужели вы успели меня забыть, а ведь обещали жениться, говорили, что с кольцом ждете меня в гостинице.
— Разумеется, я ничего не забыл, — спокойно с достоинством ответил Стив. — Ничто не заставит меня забыть вас, даже если минуют века и небо с землей поменяются местами. Я просто растерялся, услышав ваш голос. Я так долго ждал этого и уже боялся, что вы никогда не позвоните, посчитав меня недостойным. Моему счастью нет предела, пусть даже в следующую секунду вы отвергнете меня…
— Я не отвергну, — прервала я поток слов. — Наоборот, я хочу встретиться с вами и все обговорить.
— Отлично, — обрадовался Стив. — Приезжайте ко мне в гостиницу. Я закажу в номер шикарный ужин.
— О, это для меня не приемлемо. Я так не могу, — стала ломаться я. — Давайте встретимся на нейтральной территории. Где и когда, я перезвоню вам завтра. Как, договорились?
Стив не нашел, что возразить.
— Ладно, до завтра. Буду ждать вашего звонка с нетерпением.
Я с довольным видом сбросила звонок.
— Что, хорошие новости? — поинтересовалась Светлана.
— Мой план начнет осуществляться с завтрашнего дня, — сообщила я ей. — И у меня предчувствие, что все получится.
