Глава 11

Шестнадцатого июня, в половине шестого утра, когда солнышко едва начинало припекать, мы были на автовокзале. Однако автобусы приехали, как и говорила Алина Юрьевна, только к шести. Тогда же начали подтягиваться и участники экспедиции. Мы узнали их по огромным рюкзакам. Люди суетились, грузили в автобусы вещи. Назначение многих из них представляло для меня загадку. Мы подошли к тощему молодому азербайджанцу в очках.

– Извините, – сказала я, – нам нужно отыскать Синяковскую Алину Юрьевну. Она фармацевт…

– Ничего не знаю, – отозвался молодой человек. – Я просто студент, собираюсь проходить практику.

Мы обратились с тем же вопросом к седовласому крепкому мужчине с обширной лысиной на макушке, который грузил в автобус что-то длинное, завернутое в брезент. Мужчина указал нам на полненькую блондинку, тащившую в руках объемистую картонную коробку.

– Алина Юрьевна! – закричал Степанов.

Женщина обернулась и остановилась.

– Я – Дмитрий Анатольевич Степанов. Помните, я вам звонил?

– Да, конечно, помню. Вы извините, но у меня сейчас совсем нет времени, подойдите к Дмитрию Юрьевичу Тюлину. Он – начальник экспедиции. Скажите, что вы от меня. Я предупреждала его, он поможет вам разместиться.

Еще пять минут мы потратили на поиски Тюлина. Дмитрий Юрьевич оказался слегка курносым молодым человеком с длинными черными волосами, собранными в хвост.

– Значит, вы от Алины Юрьевны, – уточнил он. – Она мне о вас говорила. Одну минутку! – Дмитрий Юрьевич повернулся в сторону группы людей, грузящих в автобус деревянные ящики, и закричал: – Вугар! Оторвись от работы!

К нам подошел двухметрового роста блондин с голубыми глазами и золотистой кожей. Если бы не имя, я приняла бы его за русского. «Возможно, полукровка», – решила я.

– Вугар, – сказал Тюлин. – Эти люди поедут с нами. Помоги им разместиться. Только учтите, – на этот раз Дмитрий Юрьевич обращался к нам, – в экспедиции вам придется всем помогать.

Ни я, ни Степанов возражать не стали.

– Пойдемте, – пробасил Вугар, когда Тюлин вернулся к своим делам. – Поможете грузить вещи.

Погрузка заняла полчаса. Вещей оказалось удивительно много, причем основную часть груза составляли канистры с питьевой водой.

– Когда в пустыне пить захочется, еще радоваться будете, что столько воды с собой взяли, – сказал Вугар.

Наконец пришла пора садиться в автобус. Вугар показал нам наши места. Мы с Дмитрием Анатольевичем расположились в конце салона. Я осталась очень довольна, что смогу всю дорогу глядеть в окно. Ровно в семь автобусы тронулись.

Алина Юрьевна оказалась в другом автобусе, так что рассчитывать на общение с ней до прибытия на место первой стоянки не приходилось.

Мы быстро покинули черту города и выехали на трассу. Пейзажи Апшеронского полуострова, с одной стороны, казались скучными, а с другой… от них веяло некой особенной романтикой. Верблюжьи колючки на растрескавшейся бесплодной земле, высохшие соляные озера и нефтяные лужи. Бесчисленные нефтяные вышки, иногда попадались дачи и даже сады. Слева от нас проплывали высокие желтые горы с редкими темно-зелеными островками сосен на самых пологих склонах. Я заметила, что горы постепенно приближаются.

Затем мы выехали на шоссе, по которому машины если когда и проезжали, то наверняка очень редко. Мы, во всяком случае, не видели ни одной. В конце концов наш автобус принялся петлять по узким дорогам, минуя один горный перевал за другим. И за все время пути нам так и не повстречалось ни одной машины.

Высокие горы резко сменились песчаными холмами. Теперь вокруг нас были лишь барханы, безжизненное однообразие которых иногда разбавлялось крохотными кустиками пустынной растительности неизвестного мне вида. Так мы ехали около часа. Наконец автобусы остановились.

– Первая стоянка! – объявил Вугар.

Люди посыпались из автобусов. Первым делом был раскинут брезентовый тент и прямо на песке накрыт стол. Мы сели завтракать вместе с другими участниками экспедиции. Было откупорено несколько бутылок вина и водки. Мы со Степановым решили не тревожить Алину Юрьевну во время завтрака.

Когда вино было разлито, кто-то произнес тост, наверняка стандартный в подобной ситуации:

– Ну, за прибытие!

Участники экспедиции принялись чокаться.

Вскоре происходящее за столом начало походить на веселый пикник. Герпетологи, которых в составе экспедиции оказалось большинство, оживленно переговаривались друг с другом, вспоминали случаи из прошлых экспедиций. Постоянно звучало в разговоре имя некоего Славки:

– А помните, как Славка на Северном Кавказе водку кузнечиком закусывал? – отчаянно пытался включиться в разговор один из герпетологов.

– Помним, помним! Вот потеха-то была!

– Это как? – спросил студент-практикант в очках, которого мы спрашивали об Алине Юрьевне.

– А вот так! Водки граммов двести махнул, а закуску, оказывается, уже всю съели. И воды под рукой нет. А горло-то горит! Славка шарит вокруг бешеными глазами, а мимо как раз кузнечик прыгал. Большой такой, жирный, зеленый. Славка хвать его – и в рот! Как сейчас помню, ножки изо рта торчали. Мы смеемся. «Ну как, – спрашиваем, – кузнечик, Славка, на вкус?» – «Травянистый», – отвечает.

Тут все дружно рассмеялись.

– А мне все вспоминается, как Славка формалин вместо водки выпил. Кто-то додумался его в бутылку из-под водки налить. Хорошо, что разведенный был! А то плохо пришлось бы пареньку!

Снова дружный смех.

– Да, – сказал Тюлин, – любил Славик выпить. Но какой специалист талантливый был! Жаль, что в Москву уехал.

– Талантливые люди, они рано или поздно все уезжают, – заметил Вугар. – Кто в Москву, а кто и еще куда подальше.

– А я все никак не забуду, – сказал седой мужчина с лысиной, к которому мы с Дмитрием Анатольевичем тоже обращались за помощью, – как в Казахстане череп человеческий нашли. Представляете, идем по степи. На несколько километров окрест – ни души. Видим, колышек в почву вбит, а на нем череп болтается!

– Теперь в Бакинском госуниверситете в анатомическом музее хранится, – кивнул Дмитрий Юрьевич.

– А вы ведь из России приехали? – осведомился у меня Вугар.

– Из Тарасова.

– А я одного тарасовского герпетолога знаю, – сказал Тюлин. – Табачишин Василий Григорьевич. Замечательный ученый. Его гадюка столько раз била, что у него на ее яд иммунитет выработался.

– В смысле – иммунитет? – изумилась я.

– В смысле – укусит Василия Григорьевича гадюка, а он лишь легкое недомогание на часик-другой почувствует – и все.

– Ничего себе! Иные люди от укуса гадюки умирают.

– Байки! – махнул рукой Дмитрий Юрьевич. – От укуса обыкновенной гадюки еще никто не умирал. Как и от укуса тарантула. Так же, как не было ни у кого бородавок от лягушек и жаб. В народе куча всяких баек ходит! Только здесь, в Азербайджане, вы, ребятки, поосторожнее. Здесь змеи покруче ваших тарасовских гадюк. Так что смотрите под ноги.

– А помните, как Славку гадюка ударила? – тут же подхватил любимую всеми тему еще кто-то. – А он водкой лечиться стал. Как сейчас помню, пьет Славка водку, а цвет его лица прямо на глазах меняется… То зеленоватый какой-то становится, то желтый, то вообще красный…

– Да, было дело…

Трапеза окончилась, и импровизированный стол исчез в считаные мгновения, будто бы его никогда и не было.

– Так! – сказал Тюлин. – Кто в какой бригаде и кто что должен делать, вы знаете. Одна бригада отправится сооружать ловчие канавки по плану, который мы согласовали еще в Баку. Другая бригада займется разметкой участка, на котором будет проводиться сбор материала. Все, что попадется в поле зрения, естественно, ловится и заключается в клетки. Гуманизм мы проявим в другом месте. Всё все поняли?

Большинство людей, участвовавших в экспедиции, сработались давным-давно и в особых напоминаниях не нуждались. Слова Тюлина предназначались в основном студентам и новичкам.

– Дмитрий Юрьевич! – закричал кто-то. – Мы тут черепаху среднеазиатскую нашли!

– Несите ее сюда! Вугар, приготовь коробку!

Черепаха оказалась довольно крупной. Длина ее панциря составляла как минимум сантиметров шестьдесят. Ее поместили в деревянную коробку с сетчатой крышкой и отнесли в автобус. Мы огляделись вокруг, надеясь отыскать Алину Юрьевну.

Синяковская в компании еще нескольких человек вбивала в песок колышки на равном расстоянии друг от друга и натягивала между ними веревки. Таким образом, участок разбивался на квадраты со сторонами длиной в несколько метров.

– Алина Юрьевна! – окликнул ее Степанов.

– Дмитрий Анатольевич, помогите-ка нам! – отозвалась она.

В конце концов и я, и Степанов занялись сооружением квадратов из колышков и веревок. Серьезно говорить в подобной ситуации было невозможно.

– Для чего это? – спросил Дмитрий Анатольевич.

– Будем считать, сколько материала собрано на каждом таком квадрате. Такими методами изучается численность популяций.

Я заметила, что другая бригада роет на уже размеченном участке канавки и устанавливает в них цилиндрические емкости.

– А это что такое? – поинтересовалась я.

– Ловчие цилиндры. Животные, проползая или пробегая мимо, сваливаются в цилиндры, а выбраться оттуда не могут. Эти конструкции значительно облегчают работу.

Участки были размечены, причем протяженность, как я понимала, они занимали немалую – в несколько километров. Ловчие канавки были установлены, и работу герпетологи при этом выполнили грандиозную. А вот поговорить с Синяковской нам никак не удавалось. Змееловы принесли несколько экземпляров ядовитых змей, и Алина Юрьевна занялась сбором яда. При помощи специальных зажимов она ловко брала змею, надавливала под челюсть и выдавливала яд в стеклянные мензурки. Мы молча наблюдали за этой опасной работой.

– Гюрза, – объясняла Алина Юрьевна, держа над мензуркой крупную змею серой окраски. – Одна из самых ядовитых змей бывшего Советского Союза. Кого она укусит, тому крупно не повезло…

К нам подошел Тюлин и обратился ко мне:

– Евгения Максимовна… я правильно назвал ваше имя?

– Да.

– Вы не против, если мы вам поручим заняться кухней?

– Нет.

На самом деле мне чертовски не хотелось заниматься стряпней, но правила хорошего тона обязывали меня принять предложение.

К двум часам дня обед, приготовленный совместными усилиями – моими и еще нескольких девушек и женщин, был готов. Стол был вновь разложен, и все с удивительной прытью устремились к нему. По себе я могла судить, какой зверский аппетит нагуляли участники экспедиции. И снова герпетологи принялись выпивать. На этот раз Алина Юрьевна сама подсела к нам, подошел и Тюлин.

– Насколько я знаю, вы собирались поговорить со мной о Чумакове, – сказала она, – а потому я привела Диму. Они вместе заканчивали университет. Меня с Димой, кстати, познакомил именно Иван. Дима научил меня обращаться со змеями, а потому я и занимаюсь сейчас всем этим. Но вы хотели задать мне какие-то вопросы?..

– Да, – кивнул Дмитрий Анатольевич. – Вам знакомо имя Алика Кулиева?

– Конечно. Если вас интересует, кто познакомил Алика с Чумаковым, я вам отвечу. Их познакомила я! Понимаете, я очень увлекалась в свое время музыкой, а Алик доставал для меня редкие записи. Я часто бывала у него дома. Потом он, правда, мне несколько… разонравился. Чересчур меркантилен, расчетлив. А Алик и Чумаков познакомились на одной из вечеринок у меня дома. Там они разговорились. Потом Иван проходил в суде по делу о спекуляции.

– А почему вы расстались с Чумаковым?

– Только дура стала бы встречаться с таким бабником, как Иван. Как только я это поняла, мы и расстались.

– А вы можете рассказать о Чумакове что-нибудь любопытное? – этот вопрос Дмитрий Анатольевич адресовал и Синяковской, и Тюлину.

– Только то, что Чумаков был страшным бабником и любил вешать людям лапшу на уши, – сказал Дмитрий Юрьевич.

– Мы это заметили, – подключилась к разговору я. – Скажите, а вы знаете, Дмитрий Юрьевич, о том периоде жизни Чумакова, когда он с тиграми работал?

– С тиграми-то? – засмеялся Тюлин. – Да, работал он с ними – несколько дней, пока специалиста настоящего на его место не нашлось. Зато трещал на весь мир, какой он крутой, свирепых хищников укрощал! Да и сейчас, похоже, все еще трезвонит. На самом деле он даже клетку открыть и мясо им бросить боялся. Я помню эти дни. Мы тогда с Ваньком еще общались. На самом деле в террариуме он работал! А с хищниками – так, пару-тройку дней поработать пришлось, когда специалист уволился. Только о террариуме не так интересно рассказывать! Лишнее подтверждение тому, о чем мы только что говорили.

– В террариуме? – переспросила я.

– Ну да.

– С крокодилами, что ли? Это ведь тоже интересно!

– Не-ет. С крокодилами специальная подготовка нужна. Черепахи, ящерицы, змеи – вот чем Чумаков в зоопарке занимался. А потом в бизнес ушел. А мне бы больше понравилось, если бы он с нами остался. Он ведь герпетолог по образованию.

– Герпетолог?

– Ну да. Иначе что бы он в террариуме делал? У нас с ним один научный руководитель был. И моя, и его дипломные были посвящены ядовитым змеям. Только у Чумакова одни их виды были темой, а у меня – другие.

– Ничего добавить больше не можете?

– А что тут добавлять? Неплохой специалист из Чумакова получился бы. Жаль…

– А вы, Алина Юрьевна, можете что-нибудь добавить?

Синяковская отрицательно покачала головой:

– Знала бы я, что конкретно вам нужно, может, и добавила бы. А так…

– А когда автобус в Баку отправится? – тоскливо осведомился Степанов.

– Вечерком, когда пекло спадет, – ответил Дмитрий Юрьевич. – Погодите немного. Чтобы вам скучно не было, могу сводить вас на экскурсию. Посмотрите, как змеи ловятся. Хотите?

– Я с удовольствием, – откликнулся Дмитрий Анатольевич.

– Я тоже, – сказала я.

– Сейчас, только обедать закончим, – с этими словами Тюлин вернулся к герпетологам.

Когда он ушел, я задала Синяковской вопрос:

– А этот ваш Вугар, он что – полукровка?

– С чего вы взяли? Он чистокровный азербайджанец.

– Чистокровный азербайджанец? Он больше похож на русского.

– Чистокровные азербайджанцы именно так и выглядят. Просто Азербайджан долгое время находился в составе Халифата, потом Османской империи, персы здесь побывали… Короче, кавказскую внешность обусловили арабская, турецкая и персидская крови. А Вугар – один из немногих самых что ни на есть чистокровных азербайджанцев.

– Понятно.

Через полчаса мы отправились в поход. С нами пошли Дмитрий Юрьевич, Алина Юрьевна, Вугар и студент-практикант. Тюлин всем раздал фляги. Кроме того, он снабдил Вугара и студента необходимым инвентарем: мешочками для сбора рептилий, зажимами для ловли ядовитых змей и блокнотиками для записей. Все мы получили на руки аптечки.

Мы двигались по пустыне, по размеченному с утра участку. Шуршал под ногами сухой рассыпчатый песок. Время от времени поднимавшийся ветерок перегонял барханы. Было страшно жарко, и хотелось пить, а потому я то и дело прикладывалась к своей фляге, вспоминая слова Вугара о том, что мы еще возрадуемся достаточному количеству воды, канистры с которой нам пришлось грузить в автобус. Долгое время на пути ничего не попадалось. Потом студент обнаружил небольшую черепашку, а Дмитрий Юрьевич вынул из ловчей канавки довольно крупную ящерицу.

– Песчаный варанчик, – пояснил он, кидая ящерицу в мешок.

И снова вокруг – лишь пустыня. В конце концов размеченный участок закончился. Мы обследовали один ряд квадратов.

– Что-то сегодня у нас с добычей туго, – заметил Тюлин. – Давайте пойдем в другую сторону.

Прогулки по этой забытой богом местности уже начинали мне надоедать. Внезапно Дмитрий Юрьевич закричал:

– Смотрите! Вот она! Гюрза! Эльчин, – Тюлин обратился к студенту. – Смотри, как это делается! Только очень прошу вас всех, кроме Вугара, – не подходите близко! Вугар – опытный герпетолог, ему можно.

Гюрза грелась на солнышке, свернувшись в клубок. Тюлин вооружился зажимами и осторожно приблизился к змее, стараясь подойти к ней с такой стороны, чтобы не напугать ее собственной тенью. Вот он осторожно прикоснулся к гюрзе одним из зажимов, она совершила бросок в его сторону, но Тюлин ловко отскочил. Змея вновь свернулась в клубок, но теперь ее состояние можно было бы оценить как полную боевую готовность: она угрожающе зашипела. Дмитрий Юрьевич вновь прикоснулся к гюрзе зажимом. Клубок развернулся, следом – бросок, а дальше все свершилось в течение нескольких секунд. Я даже не успела ничего разглядеть. Тюлин ловко прижал голову змеи одним зажимом, а другим зафиксировал ее хвост. Потом он наклонился и спокойно взял гюрзу в руки.

– Вугар, открывай мешок!

Вугар улыбался.

Дмитрий Юрьевич сжал голову змеи с боков, так что мы смогли разглядеть ее угрожающего вида пасть, откуда капала слюна.

– Видите ядовитые зубы? – спросил у нас Тюлин.

– Яд, Дима! – напомнила Алина Юрьевна. – Не стоит терять яд!

Дмитрий Юрьевич осторожно опустил гюрзу в мешок, и Вугар тут же его завязал.

– А через мешок не укусит? – поинтересовалась я.

Вугар покачал головой.

– Он достаточно плотный. К тому же в темноте они обычно успокаиваются.

Поимка гюрзы была благополучно завершена, и мы двинулись дальше. Через некоторое время Вугар сказал:

– Я вижу эфу!

– Где? – Мы с Дмитрием Анатольевичем принялись озираться по сторонам.

– Она моя, – заявил Вугар.

Дмитрий Юрьевич кивнул. Тут я тоже заметила небольшую змейку, волнообразными движениями передвигающуюся по песку и оставляющую за собой едва заметный след. Вугар, как это до него делал Тюлин, начал подкрадываться к эфе.

– А вот эта змея, пожалуй, самая ядовитая из всех, что можно здесь встретить, – тихо произнес Дмитрий Юрьевич.

Сцена поимки змеи почти полностью соответствовала предыдущей. Вугар, посмеиваясь, вернулся к нам с эфой в руках.

– Хитрая оказалась, Дмитрий Юрьевич! Никак не мог зацепить!

– Да, я видел. Потрудиться тебе пришлось.

Я, как уже упоминала, не обнаружила особых отличий в процессе укрощения первой и второй змеи, но посчитала, что раз уж опытные герпетологи говорят что-то, значит, так оно и есть.

– Дайте-ка я на нее погляжу, – попросил Степанов и склонился над рукой Вугара.

– Только яд не теряйте! – снова напомнила Синяковская.

– А что за лекарства из этого яда делают? – осведомилась я.

– Мази всякие, ингаляции. Против ревматизма, невралгии. Может, слышали названия таких препаратов – випраксин, випратокс?..

Где-то я это уже точно слышала! Я попыталась вспомнить где, и тут произошло ЧП. Дмитрий Анатольевич вдруг поскользнулся и начал падать на Вугара. Вугар лишь на секунду ослабил зажим руки, в которой держал змею, но этого было достаточно. Эфа совершила бросок, и Степанов закричал. Краем глаза я видела, как стремительно уползает прочь эфа. Дмитрий Анатольевич затряс рукой. На запястье его краснели две едва различимые точки. От них словно повеяло злым роком. И я узнала их! На запястьях жены Дмитрия Анатольевича в морге я созерцала точно такие же! Тут же я вспомнила, где слышала это название – «випраксин». Офелия-ханум упоминала его, когда говорила о результатах анализа крови Елены Руслановны! Я поняла, что у убийц жены Дмитрия Анатольевича действительно могло не быть под рукой ни шприца, ни ампул. Скорее всего, метод убийства они изобрели спонтанно. А вот совершить его мог только один человек – Чумаков Иван Васильевич! Все это пронеслось в моем мозгу ошеломляющим вихрем и повергло в шок, какой может произвести провод под многовольтовым напряжением. Вспыхнул свет горького озарения… А в это время среди нас началась настоящая паника.

– Всем отойти! – закричала Алина Юрьевна. – Не мешайте мне! Дмитрий Юрьевич, откройте аптечку! Дайте скальпель!

Но начальнику герпетологической экспедиции не нужны были предупреждения. Он прекрасно знал, что делать в подобных ситуациях. До того как Алина Юрьевна потребовала аптечку, он уже сам потянулся к ней.

– Хорошо, что сегодня новый скальпель положила! – бормотала Синяковская. – Как в воду глядела! – и тут же крикнула: – Жгут, Дмитрий Юрьевич!

Но Тюлин уже стягивал жгут вокруг предплечья Степанова.

Алина Юрьевна сделала надрез на запястье моего клиента, чуть выше того места, где были следы от укуса. Рука уже начала распухать. Из надреза хлынула кровь. Синяковская прижалась к надрезу губами, отсасывая и сплевывая отравленную алую жидкость. Эта жидкость, соприкасаясь с раскаленным песком, издавала зловещее шипение, чем-то напоминающее шипение той самой злополучной эфы.

Когда первая помощь была оказана, Алина Юрьевна распорядилась:

– Дмитрий Юрьевич, и ты, Вугар, бегом – до лагеря! Сейчас отправим его на автобусе в Баку. Я вызову по мобильному «Скорую».

Тюлин схватил Дмитрия Анатольевича за руки, Вугар – за ноги. Все вместе мы побежали в сторону лагеря. Я и не думала, что люди, несущие на руках человека, могут передвигаться так быстро. Лицо Степанова успело неестественно побледнеть, на лбу его выступила испарина.

– Он выживет, Дмитрий Юрьевич? – задыхаясь от быстрого бега, вопрошала я.

– Не знаю. Эфа – это вам не гадюка. С ней шутить нельзя!

Я очень удивилась, узнав, что мы добрались до лагеря меньше чем за десять минут. Мне это время показалось вечностью. Да и путь, который мы проделали от лагеря до места, где свершилось страшное событие, занял тогда куда больше времени.

Завидев нас, герпетологи все поняли. Лагерь пришел в движение, напоминая разворошенный муравейник.

– Готовьте автобус! – кричала Синяковская. – Его нужно срочно отправить в больницу!

– Готовьте автобус! – вторил ей Дмитрий Юрьевич.

Вскоре весь лагерь подхватил эти два слова:

– Готовьте автобус!

Я услышала за спиной чей-то голос и узнала его. Это был голос парня, рассказывавшего, как Славка закусывал водку кузнечиком:

– Вот, человек с телохранительницей поехал, а разве убережет телохранитель от буйства природы? От любого бы из нас уберегла, хоть у нас и в мыслях не возникло бы причинить ему вред, а вот от гнева природы не уберегла…

– А люди вообще преувеличивают свою власть над природой, – ответил ему кто-то другим, совершенно незнакомым мне голосом. – Люди боятся друг друга и совсем не боятся природы. Они забились в свой тесный мирок, именуемый цивилизацией, и не знают, что есть на свете сила, куда более могущественная, чем все, что они создали. И только оказавшись вдали от цивилизации или когда природа вдруг начинает гневаться, мы ощущаем свое ничтожество перед ее могуществом.

– Но вот я обычно, когда оказываюсь наедине с дикой природой, больше восхищаюсь ее красотой, восторгаюсь, насколько природа прекраснее всего, что создал человек, – рассуждал тот, кто завел этот необычный, хотя, думаю, вполне искренний разговор.

Только мне сейчас было не до бесед о высоких материях. Мой клиент умирал, а я ничем не могла ему помочь!

Наконец автобус был готов к отправлению. Тюлин и Вугар, сопровождаемые Алиной Юрьевной, потащили Степанова в автобус. Я последовала за ними.

– Я поеду с вами, – объявила Синяковская.

Водитель-азербайджанец покачал головой и произнес с сильным акцентом:

– Как же это тебе так, брат, не повезло? Змея ядовитый, да! С ней осторожно надо, да!

Дверцы автобуса захлопнулись. Взревел мотор. Мы понеслись по пустыне обратно, в сторону Баку, развивая неимоверную скорость. Автобус прыгал по ухабам, и я тоже подпрыгивала на сиденье.

– Чем это ему грозит? – задала я вопрос Алине Юрьевне.

– Может наступить паралич дыхательных центров, далее произойдет остановка сердца, а это – верная смерть.

По дороге в Баку у меня было время поразмыслить и выстроить разрозненные факты в некую цельную картину. Если жену Степанова устранил Чумаков, то наверняка участие в этом деле принимали также Кулиев и Берцман. Это одна шайка! Кулиев имеет власть над Ильясовым. Можно предположить, что «надежные и проверенные» люди Дмитрия Анатольевича задумали захватить в свои руки власть в компании. Отсюда вывод – неоднократные покушения на жизнь моего клиента. Остается, правда, непонятным, зачем понадобилось убивать Елену Руслановну, она-то к бизнесу никакого отношения не имела. Ладно, с этим еще разберемся.

Мы уже выехали из зоны горных перевалов. Теперь шоссе стало шире, но продолжало по-прежнему оставаться каким-то безжизненным. У одного из поворотов мы все же встретили припаркованный у обочины красный «Москвич». Четверо кавказцев стояли рядом и курили. Как раз в этот момент появилась машина «Скорой помощи», с периодически вспыхивающей синим светом мигалкой и с пронзительно завывающей сиреной.

– Остановите! – попросила Алина Юрьевна водителя.

Автобус остановился. Из «Скорой» выскочили врачи в белых халатах. Степанов к тому времени находился в полубессознательном состоянии. Он бредил:

– Если бы Чумаков работал в зоопарке, я бы сейчас целовался с Леной…

Врачи аккуратно перенесли Дмитрия Анатольевича в салон «Скорой».

– Что случилось? – поинтересовался один из азербайджанцев. Говорил он с ярко выраженным акцентом.

– Змея укусила, – кратко бросила я в ответ и поспешила к «Скорой».

Синяковская разместилась рядом с Дмитрием Анатольевичем. Над Степановым склонились еще несколько врачей, а я согласилась занять место рядом с водителем. Весь процесс пересадки из автобуса в «Скорую» занял немного времени.

– Он выживет? – донимала я водителя, который одновременно являлся и врачом.

– Все зависит от того, как быстро нам удастся доставить его в больницу, – следовали однообразные лаконичные ответы.

Но мы не успели проехать и километра, как с нами приключилась еще одна неприятная неожиданность. Красный «Москвич», казалось, выскочил на бешеной скорости неизвестно откуда. Потом я сообразила, что видела его вместе с владельцами всего каких-то пару минут назад. Автомобиль подъехал к нам справа, и из его спущенного переднего бокового стекла высунулось дуло пистолета. Прозвучал выстрел. Но пуля даже не задела «Скорую». Таких, как этот стрелявший, в снайперы не возьмут!

Перепуганный водитель нашей «Скорой» инстинктивно повернул руль влево, подальше от источавшего опасность «Москвича». Потом он сообразил, что в данной ситуации это не имеет смысла, выправил курс и нажал на газ.

– Всем пригнуться! – закричала я и выхватила пистолет из кобуры.

Со стороны «Москвича» последовал еще один выстрел. На этот раз пуля ударилась о корпус нашей «Скорой» и, звякнув, отлетела в сторону. Настала моя очередь! В зеркале заднего обзора я видела, что преследующая нас машина несколько отстала.

– Что происходит? – закричал водитель.

– Понятия не имею, – коротко бросила я в ответ, продолжая заниматься разработкой скоростной стратегии обезвреживания противника.

Я опустила правое переднее стекло и прицелилась в шину левого переднего колеса «Москвича». Однако в тот момент, когда я собралась стрелять, наша машина подпрыгнула на какой-то кочке, и моя пуля разнесла лишь переднюю фару. «Москвич» вильнул влево. Я еще раз выстрелила и попала в его лобовое стекло, и по нему от того места, куда угодила пуля, во все стороны, словно паутина, разбежались трещины.

Однако скоро проклятый «Москвич» вновь нас догнал. Поняв, что сейчас прозвучит еще один выстрел, я пригнулась, силой заставив последовать моему примеру и водителя. Бенц! Наше переднее боковое стекло разбилось. «Скорая» с вселяющей ужас скоростью понеслась к обочине. Я быстро выправила руль, так как водитель буквально оцепенел от страха и не смог прореагировать с должной быстротой. Убедившись, что опасность разбиться нам больше не угрожает, я выстрелила в преследователей. На этот раз моя пуля достигла своей цели. Шина их правого переднего колеса была пробита. Машина дернулась влево. Внезапно со стороны противников прогрохотал целый залп выстрелов. Я догадалась, что стреляли по меньшей мере из трех пистолетов. Мгновение спустя шины наших задних колес тоже были продырявлены. «Скорая» начала с визгом тормозить. Я вновь заставила водителя нагнуться, улучила момент и сделала единственное, что мне оставалось в таком случае – продырявила лобовое стекло в том месте, где сидел их шофер. Автомобиль еще раз круто завернул вправо и с ужасной скоростью понесся в кювет. К этому времени наш водитель наконец умудрился остановить «Скорую».

– Вызовите другую «Скорую» и полицию, – попросила я, – а я пока разберусь с этими гадами.

Я открыла дверцу и выскочила из машины. «Москвич» тем временем проехал метров пятьдесят по бездорожью, налетел на что-то, перевернулся пару раз и замер. Я побежала к нему, уверенной рукой сжимая пистолет.

– Вылезайте по одному и без оружия! – крикнула я, не рискуя приближаться к «Москвичу», так как он мог взорваться в любой момент. – Иначе буду стрелять без предупреждения!

С минуту со стороны разбившейся машины не доносилось ни звука. Потом через правое переднее окно начал с трудом протискиваться какой-то смуглый человек.

– Без оружия! – повторила я.

Злоумышленник кое-как выкарабкался из машины. Подняв руки вверх, он уныло заковылял в мою сторону. Я успела заметить, как из того же окна начинает выбираться другой, и в этот момент прогремел взрыв. Я упала на землю. Успевший спастись кавказец последовал моему примеру. Несколько мгновений я не могла видеть ничего другого, кроме всепоглощающего то алого, то ослепительно белого пламени. В ушах звенело. В нос ударил запах горящей пластмассы, а может, и резины. Впрочем, это было неважно. Когда я встала на ноги, бандит все еще лежал на земле. К небу зловещим призрачным драконом поднималось облако черного дыма. Горящий «Москвич» посреди кажущейся бескрайней полупустыни, усыпанной кустиками верблюжьих колючек, рядом с заброшенным шоссе представлял собой поистине завораживающее зрелище, словно кадр из крутого боевика…

Я навела дуло пистолета на подонка, прижимавшегося к растрескавшейся, с белыми прожилками соли земле.