Эпилог

В ее теле было восемнадцать дырочек (не считая физиологических отверстий). «Бедная, как она проходит таможенный досмотр в аэропорту? – подумалось Алене. – Неужели ее заставляют все сережки вынимать?!» Два колечка в брови, тонкая шпажка в носу, в розовой мякоти языка поблескивает стальной кружочек, на мочках ушей живого места нет… Интересно, а…

– Совершенно верно, – сказала девчонка, перехватив ее любопытный взгляд, – соски у меня тоже проколоты. Показать?

– Н-не надо, – кашлянула Алена, – как-нибудь потом.

Девица равнодушно пожала плечами.

– Ну так что? Я вам подхожу?

– Мы вам перезвоним в течение недели, – перехватила инициативу Лиза, – можете идти. И скажите девчонкам, чтобы пока не заходили.

Оставшись одни, они переглянулись и не смогли удержаться от смеха. Алена отхлебнула шампанского из заначенной под столом бутылки «Вдовы Клико». Им самим до конца не верилось, что они действительно делают это. Не верилось, когда искали помещение для офиса. Не верилось, когда собственноручно приколачивали к двери золоченую табличку «Модельное агентство Guest Star». Не верилось, когда сочиняли рекламное объявление: «Международное модельное агентство приглашает красивых раскованных девушек, возраст от 18 до 30 лет. При себе иметь паспорт и раздельный купальник». «Слово „раскованных“ надо обязательно написать, – с серьезным видом утверждала Лиза, – это как пароль. Девчонкам сразу станет понятно, что нам от них надо. А никто со стороны прикопаться к нам не сможет – модельное агентство ведь!»

И только взглянув в лицо первым девушкам, пришедшим на кастинг, они наконец осознали, что все это всерьез. Девчонок пришло неожиданно много – они и сами удивились. «Да уж, – сквозь зубы пробормотал Лиза, идя вдоль длинной очереди в коридоре, – в Москве каждая кошелка выше метра шестидесяти уже мнит себя манекенщицей… Но мы возьмем только самых лучших, первый сорт».

– Ну и что ты думаешь об этой Мисс Пирсинг? – спросила Алена.

– Не знаю, – неуверенно ответила Лиза, – лицо у нее красивое. Даже жалко, что она сама так себя изуродовала дурацкими этими сережками.

– А может быть, это, наоборот, ее изюминка. Нам же разные девушки нужны.

– Черт, надо было все-таки попросить ее надеть купальник!

– Кто же знал, что мы будем стесняться больше нее? – рассмеялась Алена. – Ох, Лизка, во что мы с тобой ввязались? Эти девушки нас сожрут.

– Ага, сейчас, – тоном рыночной хабалки ответила Лиза, да еще и уперлась кулаками в располневшие (на нервной почве она злоупотребляла горячей выпечкой) бока, – я сама сожру кого хочешь, даже косточек не оставлю! Ну что, зовем следующую?

– Лиз, подожди… – Алена схватила ее за руку, – может быть, это странный вопрос, но… Лиз, а тебе не кажется, что мы делаем что-то не то? Что-то нехорошее, недостойное?

Она боялась поднять на Лизу глаза – в гневе «свободная куртизанка» была страшна, как налопавшийся виагры маньяк-садист.

С робким: «Можно?» девушка заглянула в дверь. Они взглянули на нее, приготовившись задавать будничные вопросы, и обомлели. Девушка та была похожа на сказочную принцессу. Тонкая детская кожа, сквозь которую еле пробивался скромный розовый румянец, спокойные серые глаза, длинные ресницы, каштановые волосы закрывают лопатки. Никакой модной стрижки, никакого маникюра, никакой косметики. На ней был немодный цветастый халатик, трогательно прихваченный кожаным пояском, разношенные ремешковые сандалии, на плече болталась потрепанная сумочка из кожзама.

Лиза первой пришла в себя:

– Проходите.

Благодарно улыбнувшись, волшебная девушка втиснулась в дверь. За ней в комнату втянулся кожаный чемодан вида настолько ветхого, словно с ним ездил в командировки еще ее дед.

– Я только с вокзала, и сразу к вам, – застенчиво улыбнулась красавица, ногой задвигая чемодан под стул, – только у меня одна просьба. Не могли бы вы сказать прямо сегодня, подхожу я или нет.

– Почему? – пробормотала Алена.

– Да у меня вечером обратный поезд. Я всю ночь ехала, все деньги истратила на билет. Нашла в газете ваше объявление и подумала, а вдруг это судьба?

– А сколько же вам лет?

– Восемнадцать…

– И откуда вы приехали?

– А, вы вряд ли знаете, – махнула рукой она, – небольшой городок M, на Волге. Захолустье.

– И зачем вам понадобилась Москва? – глухо спросила Алена.

– Ну как это? – девушка уставилась на нее с таким изумлением, словно она попросила ее объяснить суть законов Бойля-Мариотта. – Я уже была в Москве, в прошлом году. Меня родители отправляли на экскурсию, на три дня. С тех пор вот деньги и коплю… Здесь так волшебно, не то что у нас! Такие люди, такие улицы, такие магазины, такие красавицы, такие мужчины! Я таких никогда раньше не видела. Думала, что они бывают только в кино. А у нас… алкоголики, раздолбаи и тихие честные парни с часового завода. Даже не знаю, что хуже. Вы ведь понимаете меня?.. Понимаете, да?

Алена ничего не ответила, она чувствовала себя так, словно ее невидимым ватным коконом обмотали. Ей казалось, что вместо попахивающего бензином московского воздуха в ее легкие просачивается раскаленный свинец. Раскраснелись щеки, тупой пульсирующей болью отозвались шрамы в носу, о которых предупреждал пластический хирург. Эта девушка была так похожа, так похожа на нее саму! Не на Алену Соболеву сегодняшнюю, не на женщину, которой оборачиваются вслед, не на любительницу туфелек Вичини, сумок Луи Виттон, ровного мальтийского загара и драгоценного крема La Mer. А на ту Алену, которая втягивала голову в плечи, разговаривая с незнакомыми, немного сутулилась, чтобы казаться ниже, носила мужские ботинки и мазала за ушами твердыми духами «Красная Москва».

Но никто ничего не заметил. Девушка, похожая на Алену, извлекла из своего чемодана выцветший бурый купальник, и щеки ее приобрели колор сочных итальянских помидорчиков. Она раз десять уточнила, обязательно ли ей раздеваться прямо сейчас, прежде чем наконец решилась через голову стянуть платье. А спина-то, спина-то какая ребристая – точно старомодная стиральная доска! И эти плечики – как у советского синюшного цыпленка! Зато бедра ее были гладкими и сильными – ни лишней складочки, ни бугорка. И впалый белый живот с аккуратной ракушкой пупка.

Лиза восхищенно ахнула.

– Вы нам определенно подходите. Мне не стоило вам этого говорить, но если честно, вы лучшая девушка из пришедших сегодня. Кстати, я даже не спросила, как вас зовут.

– Варвара, – расплылась в улыбке она, – Варенька.

– Ну, значит, так, Варенька. Про обратный билет можешь забыть, мы тебя так просто не отпустим. Позвони родителям, скажи, чтобы не волновались, ты нашла работу в Москве.

У Вари вытянулось лицо:

– Вот так сразу? Я даже не ожидала… Да у меня и вещей-то с собою почти нет… Так, захватила кое-что.

– Твои убогие вещи нам не понадобятся, – хмыкнула Лиза, – новые купим. Если родители будут волноваться, пусть приезжают, мы им все тут покажем, расскажем…

– А где же я буду жить? У меня денег нет, – шелестела растерявшаяся Варя.

– Спокойно, Маня, я Дубровский, – хохотнула Лиза, ужимки которой в тот момент и правда напоминали поведение прожженной хозяйки борделя, – снимем тебе квартиру, сделаем профессиональные фотографии, избавим от жуткого говорка, дадим шмотки, косметику, научим красиво ходить.

– Бесплатно?

– В долг. Потом отработаешь, со временем. Ты, главное, делай, что мы скажем, не прогадаешь. Что бы ты и правда делала в своем Задрищенске? Не место это для такой необычной девушки, как ты. Мы покажем тебе не только Москву, но и весь мир. Ты будешь завтракать в Ницце, а ужинать в Париже. Ты будешь покупать туфли на Манхэттене, а косметику – в Сиднее. Ты будешь ездить на массаж в Китай, а в Непал – на уроки йоги. Я познакомлю тебя с такими красивыми мужчинами, которых ты могла видеть только на обложках любовных романов. Если ты уживешься в нашем агентстве, весь мир падет к твоим ногам. Мы подарим тебе весь мир, понятно, дурочка?

Варя слушала ее, раскрыв рот. Крайняя степень изумления делала ее похожей на ребенка – в тот момент никто не дал бы ей больше четырнадцати. Только на самом дне спокойных серых глаз плясали только что рожденные огоньки алчности и амбиций – детям эти эмоции несвойственны.

Алене стало нехорошо. Она покосилась в сторону окна – может быть, распахнуть створки, впустить в душную комнату теплый летний сквознячок и тополиные пушинки, похожие на солирующих балерин? Но нет – рамы были заклеены лентой, еще с зимы.

– Лиз… – пробормотала она, – можно тебя на минутку в коридор?

– А что случилось? – удивилась подруга.

– Потом объясню. На одну минуту, очень надо.

– Ну хорошо, – пожала плечами Лизавета, – Варенька, а вы одевайтесь пока и садитесь вон туда, в уголок. Через пару часиков закончим кастинг, потом вас где-нибудь покормим и отвезем на ваше новое место жительства.

– Эй, подруга, что-то ты бледненькая, – озабоченно сказала Лиза, когда они отошли от шушукающейся очереди на безопасное расстояние, – нехорошо тебе? Месячные начались, что ли? Так бы сразу и сказала, вместо того чтобы от работы отвлекать! Видишь, скольких еще отсмотреть надо? Ну а Варя-то, Варенька какова! Что-то мне подсказывает, что она станет нашей жемчужиной! Я уже даже знаю, кому ее можно предложить, и за деньгами эти люди не постоят… Слушай, а может, тебе такси вызвать?

У Алены кружилась голова, а каждое Лизино слово имело эффект забиваемого в черепную коробку безжалостного гвоздя.

– Подожди, не части… Я думаю, мы должны отправить эту Вареньку обратно, домой.

– Что? – Лиза изменилась в лице. – С какой это стати? Найти такую девушку не так-то просто, тебе ли не знать.

– Но, Лиз… Она же не понимает, куда пришла. Она же думает, что попала в модельное агентство.

– А мы и есть модельное агентство, – упрямо сжала губы Лиза, – протри глаза: видишь, на двери табличка?

Это лицо – чужое, жесткое, старое – Алена заметила в ней впервые. Лиза всегда была для нее жизнерадостным салютом, фонтанирующей необъяснимым энтузиазмом смешной девчонкой, резервуаром пошловатого юмора, неиссякаемым источником концентрированного оптимизма. Свободная куртизанка Лиза… А Лиза-крутая-бизнес-леди была другой. И впервые Алена начала сомневаться: а правильно ли поступила она, с ней связавшись? Действительно ли она этого хочет: зарабатывать деньги, торгуя прожженными куколками? Сможет ли она быть беспринципной? Сможет ли, глядя в глаза этой Варваре, насулить ей златых гор, а потом продать ее первому попавшемуся Гиви, приехавшему за ней на серебристом «Мерседесе»? И когда на следующий день к ней придет растерзанная плачущая и ничего не понимающая Варя – что она скажет? Что она сама же и виновата? Что никаких доказательств нет, так что лучше ей не раздражать истериками и без того загруженных проблемами людей? Или откупиться от бедной девчонки стодолларовой бумажкой?

– Ну что ты так на меня смотришь? – насупилась Лиза. – А ты думала, мы цветами торговать собираемся? Не знала, на что идешь?

– Но ты же сама говорила… Ты же говорила, что слово «раскованные» в объявлении оттолкнет всех тех, кто нам не подходит. Но Варвара, видимо, этого слова не увидела. Или все поняла не так.

– И что ты предлагаешь? – сузила глаза она.

– Предлагаю пойти и рассказать ей все как есть, – спокойно ответила Алена, – мы скажем правду, а она сама пусть решит, нужно ей это или нет. Если она согласится, я и слова не скажу.

– Вот ты как заговорила, – прошипела Лизавета, в кривой улыбке обнажая зубы, – вот это меня всегда в тебе изумляло, Аленка. На тебе же пробы ставить негде, но при этом ты всегда старалась казаться чистоплюйкой. Хреновой леди.

– Лиз, ну зачем ты так, а?

– А зачем ты так?! Черт, у меня, кажется, поднялась температура, – она сжала ладонями виски.

– А как ты сама хотела поступить? Ты же не можешь положить эту девушку под клиента и даже не объяснить, в чем дело, – пожала плечами Алена.

– Главное – как преподнести. Да у девушки уже шок! Такие перспективы! Она уже почти побывала и в Китае, и Нью-Йорке, и в Париже! Думаешь, она теперь согласится смиренно вернуться домой, где пьют паленую водку, завивают плойкой челку и танцуют в лучшем случае под «Ласковый май»?

– Нет, я все-таки… – Алена сделала было шаг по направлению к двери, но Лиза выросла перед ней стеною.

Куда уж Алениным пятидесяти трем килограммам против Лизаветиных семидесяти пяти! Да и глупо это как-то – бросаться с кулаками на вчерашнюю подругу. Неужели они вцепятся друг другу в волосы на глазах у пришедших на кастинг девиц, которые и так уже косятся в их сторону с подозрением.

– Ладно, – выдохнула она, – пусти. Ничего я ей не скажу. У меня там просто сумка.

– Аленка… – на секунду из-под незнакомой мегеры выглянуло родное Лизкино лицо, – куда это ты собралась?

– Лизонька, ты уж прости, что я тебя подвела. Но я, наверное, не смогу. Не получится.

– Что значит, не получится? – засопела Лизка. – Мы столько обсуждали, планировали. Я одна этот бизнес не потяну.

– Деньги можешь не возвращать, – быстро сказала Алена, – а в бизнесе я буду тебе только помехой. Сама же видишь. Нужны тебе такие проблемы? И без моих психозов работа нервная…

– Это уж точно, – Лизка прислонилась спиной к стене и жалобно на нее посмотрела. – Ален, не надо, а?.. Ты же моя лучшая подруга.

– Разве? – улыбнулась Алена. – Какие же мы подруги, если даже ничего друг о друге не знаем?

– Ну как это ничего…

– Ничего важного. Я даже не знаю, откуда ты приехала, кто твои родители, когда и в кого ты влюбилась в первый раз, и кем ты мечтала стать в детстве, и чего больше всего на свете боишься…

– Но неужели ты раньше не могла решить? Раньше, когда ничего этого, – она обвела рукой коридор, – не было?

– Ну прости, – пожала плечами Алена, – я была сама не своя после этой операции… Сама не знала, чего хочу. Зато теперь поняла точно.

– Да? – прищурилась Лиза. – И чего же? Снова станешь девушкой по вызову? Найдешь другое агентство или будешь работать, как я, на вольных хлебах?

– Не-е-ет, – со смехом протянула Алена, – я домой хочу.

– Куда?

– Домой, в N-ск.

– Спятила? – недоверчиво хохотнула Лиза. – Да ты там давно чужая. Вся твоя жизнь, все твои друзья здесь!

– Нет у меня никаких друзей, – покачала головой Алена, – только приятели. А в N-ске у меня мама и бабушка.

– Но что ты там будешь делать, балда?!

– Ничего… Не знаю… Просто жить, наверное.

– Уверена, что ты завтра же передумаешь. Вернее, я искренне надеюсь, что так оно и будет… Может быть, я позвоню тебе завтра с утра?

– Хорошо, – согласилась Алена, понимая, что в противном случае ей отсюда не уйти, – а сейчас я только сумку возьму, ладно?

В кабинете на кожаном диванчике сидела уже одетая взволнованная Варвара. На ее коленях лежал какой-то глянцевый журнал – кажется, туристический проспект.

– Алена Матвеевна, а где лучше, на Сейшелах или на острове Маврикий? – с невинной улыбкой спросила она.

– Не знаю, – честно ответила Алена, – с тобой будет общаться Елизавета Анатольевна. Мне пора уходить.

– Ага, – Варя даже не подняла от журнала головы.

Алена медленно шла по Большому Каменному мосту, вертя в руках похожий на морской камушек мобильный телефон. Сколько месяцев назад пришла ей в голову эта идея и сколько всего должно было произойти для ее воплощения… Подростки-роллеры, ошивавшиеся неподалеку, во все глаза смотрели, как красивая высокая девушка с улыбкой жонглирует крутейшим мобильником над самой водой. «Уронишь же, идиотка!» – было написано на их изумленных лицах.

А на Аленином телефоне розовыми стразами выложено сердечко – заказывала дизайн в маникюрном салоне. Многогранные стеклышки красиво блестели на солнце, плодили крошечных солнечных зайчиков, которые щекотали ей нос. На прощание она просмотрела список контактов – все ее московские связи, все ее знакомые. Разжать пальцы было непросто.

А потом…

Потом она отправилась гулять – в последний раз. В ее кармане лежал мятый билет на самолет, до рейса оставалось полдня, а ей столько всего надо успеть…

Она пила этот город жадными глотками, вдыхала его бензиново-ванильный запах, распахивала руки навстречу его нахальным сквознякам, с улыбкой прислушивалась к истерическим автомобильным гудкам, многоголосию спешащей толпы и лихой матерной частушке, которую напевал греющийся на солнышке пьяноватый бомж. Она смотрела – и наглядеться не могла на шикарные витрины, тусклые огоньки придорожных фонарей, сумрачные монументы, влажный гранит набережных, пыльные автомобили, растрескавшийся асфальт. Она словно прощалась с любимым мужчиной – торжественно, без слез и навсегда. До ночи шлялась по широченным проспектам и тихим переулочкам, останавливалась в каких-то доисторического вида двориках, улыбалась, курила. Шла по Тверской, заходила во все бутики подряд. Ничего не собираясь покупать, ко всему приценивалась. Примеряла какие-то дикие вещи – войлочную шляпу с огромными вислыми полями и букетиком искусственных цветков, бальное платье в стиле Барби, широкие милитари-штаны с заклепками в виде черепов. Заходила в какие-то никому не известные кафешки, заказывала кофе с пирожными и, ничего не попробовав, оплачивала счет. Она медленно бродила по бульварам, время от времени останавливаясь у витрин, подмигивала своему отражению, поправляла волосы. И так легко вдруг стало ей, как будто бы внутри сложился пазл из двух тысяч кусочков.

В какой-то момент она вдруг перехватила на себе взгляд двух девушек, шедших навстречу. Обе высокие, худенькие и хорошенькие, они явно были моделями и явно пока не слишком удачливыми. Дорогое мелирование и дешевые туфли, дорогие духи и поддельные сумочки. И цепкий взгляд приготовившегося к атаке бультерьера – Алена видела этот взгляд у многих рвущихся наверх московских куколок. Этот взгляд за какую-то долю секунды сканировал ее – босоножки Gucci, платье Patrizia Pepe, темные очки Vogue, сумочка Marc Jacobs, идеально эпилированные ноги, довольная улыбка, сытый румянец, шелковая волна густых волос. Не иначе как кто-то серьезно вкладывается в эту дамочку – наверняка подумали они, – в противном случае с чего бы ей с таким явным превосходством нас рассматривать? И одна куколка, скривив терракотовые губки, вполголоса (но так, чтобы звенящий шепот ее был слышен всему бульвару) сказала другой:

– Вот ведь сука, правда?

Алена улыбнулась. Ей было все равно.

Она возвращалась домой.